Интерн

У Тэхёна не так много моментов в жизни, когда он рад, что вообще родился. Иногда ему кажется, что Будда отправил его в эту жизнь исключительно для страданий. И, наверное, единственное светлое, что у него когда-то было — это детство в кругу семьи, ровно до того момента, когда количество его братьев перевалило за три. Сейчас же в сознательной взрослой жизни Ким находит маленькую радость лишь в горячей ванне с лавандовой пенной и крепким кофе, единственным источником его жизненных сил. Ёнтан у бортиков раковины громко гавкает, вынуждая хозяина выйти из полудрёмы и обратить на себя внимание. Ах, да ещё и Тани, который беспокойно вертится на кафеле, боясь, что хозяин утонет в ванне. Единственное создание, которое искренне переживает за него. (Юнги нервно курит в сторонке) Ныряя в горячую пенную воду по самую макушку, а потом выныривая, Тэхён чувствует, как приятно горячая вода распарила мышцы после тяжёлой трудовой недели. Сегодня единственный выходной, который ему дали чуть ли не насильно. (Джин просто не хотел доплачивать Киму за переработку) Ненароком Тэхён думает пригласить доктора Мина, в последнее время он срывался на нём и наверняка стоит извиниться, но перспектива закончить вечер в окружении бутылок пива в подвешенном состоянии была не настолько радужной. Идею пригласить друга Ким отмёл, решая просто насладится одиночеством и каким-нибудь фильмом. Тем более после последнего их разговора с выпивкой до сих пор не по себе. После того инцидента с интерном, Ким вернулся в бар, где чем-то ошарашенный Мин заливался в одиночку из горла. Выяснять причины этого не хотелось, Ким просто сел рядом, забрал бутылку, сделав несколько хороших глотков. Грудь всё ещё жгло от внезапного выброса адреналина, а губы, опухшие от жёсткого удара (который никак нельзя назвать поцелуем), неприятно саднили и щипали от соприкосновения со спиртом. Тогда Мин произнёс очень душераздирающую речь, по его мнению, задев Тэхёна за больное. « — Слушай, тебе не кажется, что у тебя недотрах? — выдаёт пьяный друг слишком громко для приличного заведения. — Знаешь, ты снимаешь стресс на младшем, но ты не думал просто потрахаться? Может быть, тогда у тебя лицо будет проще, и люди к тебе потянутся.» В ответ Тэхён посоветовал другу не проецировать свои проблемы на других, а Юнги почему-то обиделся. Странно, да? Но, к удивлению заведующего, эти слова ещё на долго засели где-то на подкорке. И он, честно, думал об этом, придя к выводу, что его последний раз с кем-то был больше полугода назад. Тэхён не любитель разовых перепихонов и при этом ярый противник отношений. Сказался горький опыт прошлого. Своё сексуальное напряжение он предпочитает снимать либо в соло, либо с человеком по договорённости. Неким секс-партнёром, с которым Ким мог проводить несколько ночей на взаимовыгодной основе. Последний партнёр — медбрат из соседнего отделения, как раз полгода назад уехал заграницу, и достойную замену Тэхён так и не нашёл. (Не то, чтобы сильно старался) А что касается соло развлечений. У него просто не было времени в связи с загруженным графиком. Тэхён нерешительно опускает взгляд на пенистую воду, проводя широкой ладонью, разгоняя белые пузырьки с приятным ароматом лаванды. Секс — неотъемлемая часть жизни здорового взрослого человека, он нужен, как минимум, для здоровья на регулярной основе. Думает он, когда опускает руку на торс и скользит вниз, сжимая мягкую плоть. Из груди вырывается тяжёлый вздох. Он так давно этим не занимался, наверное, поэтому движения обрывистые, неловкие, но он всё равно усердно водит ладонь вдоль члена. Ласки кажутся ему приятными, но не более. Нет той искры, распыляющей огонь желания, заставляющей тело трепетать каждой клеточкой. Поэтому Тэхён, кусая губы, старается представить что-то будоражащие сознание, и в голове вырисовываются мягкие черты лица; кроличьи губы; большие оленьи глаза; небольшой овальный нос и точёные скулы; только что окрепшие мужественные черты. Ким слаб на мальчиков, которые только вышли из пубертата. Чёрт, это так отвратительно. Заведующий неторопливо водит вокруг головки, сжимая в кулак, наращивая амплитуду движений. Господи, ему очень стыдно и очень хорошо. Ему бы остановиться, окунуть голову в холодную воду и подумать над происходящим. Но образ горячего юного тела под собой — слишком великий соблазн. Ким не смог ему противостоять. Повторяя имя Чона, которое так хорошо срывается с губ, глухо рычит, набирая темп, и жмурит глаза, честно пытаясь стереть навязчивый образ. Он был готов спустить на кого угодно: на медсестру из соседнего отделения, на продавца в магазине у дома, да даже, прости Господи, на Мин Юнги, но никак не на Чон Чонгука. — Будь ты проклят, Чон Чонгук, — на выдохе произносит Ким, спуская в кулак, содрогаясь от острой волны оргазма, настигнувшего слишком внезапно. Из ванной Ким вылетел, как ошпаренный, быстро и хаотично вытираясь полотенцем. Он какое-то время приходит в себя, стоя по среди комнаты абсолютно голый с растерянным выражением лица и полотенцем на голове. Нет объяснения тому, почему именно Чонгук посетил его влажные фантазии, и Тэхён, как бы не старался, не может придумать этому оправдание. Остаётся лишь смириться. Ким садится на диван у окна, приглашая поластиться на колени Ёнтана, который преданно ждал хозяина. Влажные после душа волосы спадают на лицо со стекающими каплями, которые падают на открытую грудь. По телу мажет сквозняк, остужая влажную и горячую кожу. Тэхён любит очень горячую ванну, а после нее понежиться под открытым окном. Главное — не заболеть. Он трёт руками лицо, стирая туманную завесу после оргазма. Конечно, Тэхён оправдывает себя тем, что в последнюю неделю на работе становится действительно невыносимо, а спускать пар криками на подчинённых уже просто не выход. Ему нужно иногда расслабляться, а секс всегда был лучшей альтернативой, так что нет ничего зазорного, чтобы иногда удовлетворять себя в ванной, так ведь? «Конечно, нет, если ты не дрочишь на Чонгука» — усмехается внутренний голос, и Ким вздыхает, опуская тяжёлую голову на спинку дивана. Ладно. Тэхён сдаётся. Ему определённо нужно больше времени, чтобы подумать над произошедшим, а после найти себе нового секс-партнёра, ведь как точно подметил Юнги: — У меня недотрах.

***

Окей. Чонгук уже успел пожалеть, что согласился на эту авантюру. Он косился на настенные часы в ординаторской, которые неторопливо отсчитывали минуты до конца рабочего дня. Сегодня вообще был очень странный день, и после всего Чонгуку просто хочется отдохнуть, побыть наедине с собой и подумать о том, как странно на него косился заведующий, при этом старясь избегать личных контактов. Даже, когда Чонгук сам решил подойти, чтобы уточнить один рабочий момент по графику, Ким быстро отправил Чонгука к Юнги, и интерн снова провёл весь день под руководством сонбэ. Его избегают? Могло ли быть тому причиной нерешённый вопрос с поцелуем, ведь ни Чонгук, ни Тэхен больше не поднимали эту тему после вчерашней неудачной стычки. Интерну в пору было бы извиниться, но как он может, если заведующий всеми силами избегает их прямого контакта, при этом тайком наблюдая из далека. Как это вообще называется? Чонгуку натурально страшно, он не знает, что в следующую минуту может вытворить Ким, и от этого сердце не на месте. Может, заведующий планирует план мести за посягательства на его губы? Или он слишком занят работой. Что более логичный вариант, который Чонгук почему-то не рассматривает, упиваясь нездоровыми фантазиями. — Ты ещё не ушёл? — мозговой штурм прерывает Юнги, незаметно вошедший в ординаторскую с кипой бумаг. — Так ещё рано, — действительно, почти полчаса до конца рабочей смены. — Тэхён ушёл, так что ты можешь идти пораньше. Чонгук не хочет думать каким образом отсутствие начальства освобождает его на полчаса раньше, он просто пользуется добротой доктора и уходит домой. Всё, что ему хочется — это принять душ и лечь на диван в старой задрипанной пижаме со времён палеолита, и смотреть какие-нибудь слащавые дорамы, но никак не собираться на встречу с группой людей, с которыми он виделся исключительно в формате онлайн последний год.

***

Музыка долбит по ушам раздражающими басами. Чонгук сидит в стороне, лениво покуривая кальян, выпуская большие клубы дыма в потолок. Сквозь пар мелькает ярко-синий свет стробоскоп. Разочарованию в сегодняшнем дне нет предела, интерн всё ещё с грустью думает о том, чем бы мог заниматься вместо бесполезного просиживания джинсов в этом заведении в компании малознакомых персонажей. (Кого-то он вообще не знает, а может и не помнит, а может и знать-то не хотел.) Но тем не менее он тут, пытается улыбаться, делать сосредоточенное лицо во время разговоров и даже отпускает пару шуток, ведь глупо отрицать, что социум ему нужен, хоть и такой фальшивый. Пару раз он косо поглядывал на алкоголь, но душа что-то не лежала. Возможно, вспоминался недавний случай попойки, который очень не хотелось повторять. Сегодня Чонгук ограничится кальяном и ананасовым соком. На кожаный диван падает какой-то парень, взмокший после длительных танцев и пьяный после текилы, липнет к плечу Чонгука, рассказывая что-то интересное, наверное. — Знаешь, я правда удивлён, что ты согласился прийти, — орёт парень на самое ухо, Чонгук хмурится, отодвигаясь в сторону. — Тебе, наверное, тяжело после всего этого. Настойчивый ноунейм двигается ближе, прилипая к бедру. Его ладонь падает на колено, и он наклоняется ещё ближе, выдыхая перегаром Чонгуку в шею. Запах пота, горького одеколона и перегара бьёт по ноздрям, к горлу резко подступает тошнота, актёр хотел бы отодвинуться дальше, но, с другой стороны, у него две девушки, которые могут расценить вторжение в их личное пространство как домогательство. А ему не нужны новые проблемы. — Я не понимаю, о чём ты, — врёт Чонгук ненавязчиво, скидывая чужую руку. Он думает, как бы тактично исчезнуть на танцпол, просочившись между тесно расставленными столиками. — Да ладно тебе, — чужая рука скользит за спиной, прижимая за талию и двигая к себе. Интерн не успевает возмутиться, как на его ухо начинают томно шептать. — Ты очень смелый, раз смог раскрыть свою маленькую тайну, я тебя очень понимаю. У нас с тобой есть много общего. Недвусмысленно намекает парень, отстраняясь и облизывая тонкую линию губ. Джей сжимает кулаки и резко поднимается с места. Девушки рядом ахают от внезапных движений и смотрят на Чонгука недоумевающими взглядами. — Я в толкан! — грубо и достаточно громко обозначает Чонгук, быстро скрываясь в толпе. В тесной туалетной комнате он ополаскивает пылающее от жара лицо, быстро закуривает, выбрасывая сигарету в унитаз, и с большой неохотой покидает самое тихое помещение из всех. Ему бы полчаса продержаться и можно с чистой совестью пойти домой, поставив в личном списке галочку. Больше он на такие авантюры не подписывается. Снова духота прокуренного помещения бьёт по лицу, а в ушах эхом стоит всеобщий галдёж. Интерн хмурится, огибая столики, которые стоят друг к другу слишком тесно, так что между двумя стульями невозможно проскользнуть аккуратно. Вот он и бьётся бедром о чей-то столик, задевая бутылку, которая, к счастью, оказалась пустая. — Простите, — быстро наводит порядок и хочет сбежать, но случайно цепляет взглядом хозяина пустой бутылки. — Заведующий Ким? Два расфокусированных глаза смотрят на него через лёгкий туман, навеянный алкоголем. Ким соображает долго, сначала опускает взгляд на руки, которые вцепились в бутылку, а потом на лицо, искажённое гримасой недоумения. Забавный. — Зачем тебе это? — глупо улыбается заведующий, шатая головой. — Она моя. — Да вы в хлам… Заведующий порывается встать, но ноги путаются, и он бьётся коленом о стол, падая обратно в кресло. Боль притупляется высоким градусом в крови, и Ким реагирует спустя время, громко ругаясь и неожиданно опуская голову на стол с глухим звуком. Чонгук такому повороту пугается, не успевая придержать чужую макушку. Интерн растерянно смотрит то на заведующего, пускающего слюни на твёрдую поверхность, то на компанию «друзей», которые, кажется, не заметили его отсутствие. — Вам надо домой, — уверенно заявляет интерн, с трудом поднимая нелёгкую тушу себе на плечи. — Адрес какой? В ответ поступают некие цифры и название улицы, перевод которого занял некоторое время. Из полученной информации Чон кое-как складывает нужный адрес, оплачивает чужой счёт, обязательно запоминая число, чтобы потом стрясти долг и, еле передвигая ногами, тащит тело начальника до своей машины, аккуратно располагая на заднем сиденье. Ким бессовестно провалился в сон, а Чонгук остаётся с проблемой один на один. Сам находит ключи от квартиры, доезжает до нужного дома, который, к счастью, оказался не вымышленным адресом, а дальше приступает к получению информации об этаже и подъезде. Заведующий просыпаться упорно не хочет, но спустя несколько попыток и кучу сожранных нервных клеток Ким издаёт из себя звуки, похожие на номер подъезда и этажа. Выгрузить тело оказалось легче, чем донести его к нужной двери. Тэхен вдруг стал слишком разговорчивым и, к сожалению, неторопливым. Он пару раз попытался закурить в лифте, получая оплеуху от интерна, а когда дошли до двери вдруг заупрямился, решив, что ночь прекрасна для прогулок. Чонгук с этим крайне не согласен, так что силой запихнул заведующего в квартиру, по пути встречая неожиданную преграду. Маленькую такую и очень шумную. — Ёнтан, папа дома, — щебечет Ким, падая в пороге к питомцу, который храбро защищал хозяина от незваного гостя. — А это Чонгук, не ругайся на него, а то он уйдёт. Чонгук, к слову, в пьяный бред не вслушивался, раздевается сам, а затем, договорившись с собакой, раздевает Кима. Осталось дотащить его до кровати и можно с чистой совестью возвращаться домой. Но и тут, не слава богу, заведующий личность упрямая и гордая, вырывается из хватки и самостоятельно кривой походкой идёт на кухню. — Заведующий, вам надо лечь спать, — стонет Чонгук, оттягивая Кима к спальне. — Вы ляжете, и я уйду. Ким замирает, расстегивая пару тугих пуговиц на рубашке, а после, резко развернувшись на пятках, наваливается на Чона, заставляя того прижаться к стене. Лязг упавшей на пол посуды, которая случайным образом попалась под руку во время падения, сопровождается глухим стоном боли. Чонгук приложился макушкой к декоративному кирпичу. — Вы что творить, блять?! — вопит Чонгук, придерживая грузное тело за плечи. Ким оказывается слишком близко, дышит в открытые участки на шее, а тёплая грудь почти в плотную упирается в тело, так что Чон слышит резвое сердцебиение. У него самого начинает кружится голова от нехватки кислорода и резко выросших в воздухе алкогольных паров. — Вам плохо? — добавляет он чуть мягче. — Хочешь уйти? Холодок скользит вдоль позвоночника, интерн цепенеет, когда чествует на горячей шее мокрый язык, скользящий от ключиц к мочке уха. Губы мягко зажимают серёжку, облизывая всё ухо целиком, отстраняясь со звонким чмоком, так что в голову отдал звон. — Вы пьяны и не соображаете, — твёрдый голос дрогнул на полуслове, когда рука заведующего скользнула под свободное худи, оглаживая спину, но тут же исчезла. Заведующий внезапно отходит, позволяя наконец-то сделать глубокий вздох, идёт решительной походкой к холодильнику, доставая сок. Движения плавные, уверенные и совершенно не похожие на те, что Чонгук видел минуту назад. Ким открывает упаковку, наливает в стакан и спокойно пьёт, уперевшись о кухонную тумбу. В груди резко потяжелело от досадного чувства обмана. Чонгук значит пыжился, тащил бессознательное тело Кима до двери, а он, видите ли, вполне себе трезв. — Я протрезвел, пока спал в машине, — спокойно объяснят Тэхён, предлагая сок Чону, тот, скрипя сухим горлом, давит из себя короткое «нет». — Так, что думаешь? В комнате виснет глухая тишина, перебиваемая гулом улицы с приоткрытого окна. Чонгук нервно косится на выход, прислушиваясь к ощущениям собственного тела. Он должен бежать, как можно быстрее, не оборачиваясь, но он почему-то стоит. В голове как-то неожиданно стало пусто, все мысли растворились, оставляя ветер гулять в пустоте. Ему не страшно, не волнительно, не обидно, он просто ничего не чувствует, ещё не осознавая ситуацию, пока Ким подкрадывается ближе. — Уйдёшь? — аккуратные пальцы Тэхёна подхватывают чужой подбородок, настойчиво поворачивая в свою сторону, заставляя смотреть прямо. Чонгук шумно сглатывает, теряя твёрдую почву под ногами. Тело совсем неощутимо подрагивает под чужими уверенными руками, а в голове вдруг из тишины появились хаотичные голоса, нарастающие в один непроглядный гул. Столько мыслей, как из них выбрать одну единственно правильную? С одной стороны, он ничего не теряет, ведь он не первый день бегает за Кимом, а сейчас в эту минуту он стоит и сам преподносит себя на серебрённом блюдечке с золотой котомкой. А с другой стороны, есть что-то почти неуловимое в тёмном взгляде, в этих густых ресницах, в этих сухих мягких губах. Чонгук чувствует что-то опасное. Это как смотреть на огонь и желать его коснуться, чтобы испытать жар на себе. Но ведь это абсурдно глупо и небезопасно, но хотеться от этого не перестаёт. Чонгук выдыхает горячий воздух, обжигающий лёгкие, берёт трясущимися руками чужую ладонь, чтобы убрать от своего лица, и, с трудом сохраняя твёрдость голоса, отвечает: — Нет, — кряхтит интерн, прочищая горло, — Я останусь.