По ту сторону

Парень сдавленно зашипел на него, сдвинув свои дугообразные брови в кучку. Хисын уже по-настоящему вознамерился скинуть того с кровати, но стоило обратить более детальное внимание на оттопыренные уши, вылезающие из копны волос и на кончик хвоста, то всё снова поплыло у него перед глазами. Уши, хвост точь в точь напоминали кошачьи. Ли думать четко не был просто способен. Всевозможные мысли пошли вразнобой в его голове. В один миг ему хотелось прижаться от страха к стене, в другой ещё раз осмотреть чужака в постели. Оттого он остался рассеянно сидеть и медленно, глубоко дышать. Появилось из ниоткуда ну уж очень много приколов для его среднестатистического утра. Всё подходило на совершенно не забавную шутку. В особенности довод о том, что Пин-пон, кличку которому он дал вчера вечером, и есть стоящий на четырёх конечностях мальчуган. А что такого? Полностью всё, о чём не подумай, может сейчас приобрести реальный облик, исходя из его познаний в современных технологиях. Любопытно, не запустил ли он вчера по ошибке к себе в обитель парнишку, у кого уши были врастопырку, а хвост вился вокруг оголенных ног? Да знать он его не знает! Просто на его кровати был подросток, показывающий всем своим видом явную недоброжелательность. Хисына жестко реальность накрыла, и отвертеться от неё не получится. Всё сводилось к одному. Напоследок можно было только принять факт того, что этот недочеловек, недокот и есть его Пин-пон. Юноша перестал на него шипеть, когда Хисын опасливо похлопал по простыне, дескать, пускай подвигается к нему ближе. Чужак долго время не тянул. Не почувствовав возможной угрозы в свою сторону, он сел на указанное место и поджал ноги. Его глаза увеличились, когда он посмотрел на свои колени, взял в руки хвост, а затем суетливо ощупал своё лицо. Хисын потёр виски, после чего начал с ним беседу. — Ты понимаешь, что я тебе говорю? Мальчик тряхнул низко опущенной головой. — Можешь назвать своё имя? Парень оцепенело сидел в одной скрученной позе, при этом промямлив что-то неразборчивое в свои колени. — Прости, как тебя зовут? — Чонвон... — ответил тот. — Говори громче, Чонвон, я не буду обижать тебя, — по возможности шире улыбнулся Хисын. — Будем знакомы. Я Ли Хисын. Ему нельзя было пугать своими вопросами в лоб этого мальчика. Такие вещи надо было осуществлять постепенно, главное — без агрессии. — Сколько тебе лет? — Около девятнадцати... мяу, — его лицо, на щеках которого красовались мелкие ссадинки, уткнулось в колени. — Мне не надо было превращаться. — Что, извини? Нынешная реальность Хисына напоминала ему сюжет мультика по жанру фэнтези. Чонвон заговорил крайне трепетно. Его рассказ был наполнен многими паузами, потому что он долго вспоминал свою историю по логической цепочке. Такое повествование было поначалу для Хисына непонятным, но чутка его послушав, ему довелось узнать о Чонвоне уму непостижимые вещи. Задумчиво он говорил по той причине, что сразу же после превращения его разум будто бы находился в дымке. Лишь через некоторое время к нему возвратится цельная память и он сможет вспомнить о себе как от лица кота, так и человека. Мальчик очень мало рассказал о своём происхождении, с трудом объяснил свою сущность, и как та способна меняться время от времени. Чонвон сам не понимал, как всё так нелепо обернулось назло ему. Серый хвост обернулся вокруг его голеней. Чонвона пробирало дрожью от холода, ведь ничто не грело его голое тело. Хисын слез с кровати и, порывшись в скудном ассортименте своего шкафа, легко нарыл там домашние штаны и майку. К ним взял нижнее белье с носками. Он подвинул стопку одежды к Чонвону и попросил того облачиться в неё. Когда это было сделано, Хисын мельком взглянул на полукровку, теперь уже в приличном человеческом виде. По неизвестной причине, он без лишних мыслей поднял голову на стену, на которой в некоторых местах отклеились полосы старых обоев. Надо будет, кстати, на досуге это исправить. На часах было девять утра. Он принялся ругаться под нос, понимая, что уже опоздал на целый час. По башке он, надо надеяться, не получит, но знать достоверно никогда нельзя. Хисын заметался по комнате, напрочь позабыв о Чонвоне. Лишь когда он побежал к двери, в спешке крикнул тому, что вечером придёт. Хлопнула входная дверь.

***

Хисын просто не мог поверить, каким временами глупым мог быть. Включить в нужный момент голову и дать пареньку хоть те же самые фрукты на день — нет-нет, о таком он осознаёт лишь в автобусе. Этот косяк мучал его на протяжении всего рабочего дня. Настолько замучил, что ему пришло на ум не сидеть сложа руки сегодня за ужином, а приготовить что-нибудь получше рамёна и прочего фаст-фуда. За таким советом он решил в интернет не лезть, вместо этого спросить о нём своего друга по парте — Джея, как главного гуру по готовке (в их компании он готовил съедобнее всех). — У тебя теперь здесь больше вайфай не ловит? В интернете есть намного больше интересных блюд чем в моей черепной коробке, — ответил на его просьбу Джей в столовке. Хисын как всегда проигнорировал такие высказывания друга, продолжая гнуть свою линию. — Я же знаю, тебе нравится, когда так говорят. Поэтому на твою помощь в этом деле я могу спокойно полагаться. Как в следствии Чонсон перестал тянуть резину и так ограниченного времени, спросив самое простое: — Что за гость у тебя будет? — Ко мне вечером заскочит двоюродный брат по... маминой линии на пару часов. Хочу накормить его чём-то вкусным, что за уши не оттащишь, — на ходу придумывал Хисын. — Меня до сих пор поражает то, что ты хочешь сварганить что-либо другое, не считая рамёна, — Чонсон доел с металического подноса последний кусок мяса. — Могу предложить самгёпсаль. Дешёво и сердито. — Хочется чего-то покруче. — Ладно, дальше. Омук довольно неплохой. Подготовка долгая, но процесс быстрый, того стоит. Что скажешь? — Джей с ожиданием в глазах посмотрел на него. В начале Хисыну идея понравилась. Однако потом он отклонил её из-за одной причины: подготовка точно заберёт у него больше нервных клеток чем весь учебный семестр. — Ну ты и избирательный! Итак. Предлагаю тебе последнее — пулькоги, и сваливаю на урок, — вместе с этим, Джей поднимается с места и, хлопнув друга по плечу, идёт сдавать пустой поднос. Последние блюдо получает одобрение от Хисына. Это было именно то, что нужно. Сытно, вот только не шибко дёшево. Дабы впечатлить гостя он на такое сможет раскошелиться. После пар Хисын пошёл закупиться всеми необходимыми ингредиентами. Искал он их по тому списку, что прислал ему Чонсон с подписью о том, что этот рецепт уже годами применялся в его семье, поэтому Хисыну, как избранному в его познании, нужно не оплошать с приготовлением.

***

Когда он приволокся домой, прямо в прихожей его поджидала следующая рояль в кустах, надо было лишь дверь открыть. Походу, сердце Хисына сегодня может уйти в пятки и просто оттуда больше не выйти. Недалёко от дверного коврика, на корточках сидел Чонвон напротив длинного зеркала. Он даже ухом не повёл, когда кто-то открыл дверь, не в силах оторвать взгляд от того отражения, которое видел перед собой. Подвинулся ближе, с широко раскрытыми глазами продолжая глазеть на себя самого. — Что ты делаешь, Чонвон? — тон голоса стал выше обычного. Его напугало то необъяснимое состояние, в котором сейчас был Чонвон. Полукровка поднял на него полные удрученности глаза. Он напомнил Хисыну ребёнка, что впервые увидел в своей жизни плохую оценку по любимому предмету. Но он мог видеть исключительно своё отражение, ничего большего. Хисын не понимал, что вызвало в этих глазах понурость. — Я не смогу. — Что не сможешь? — как же его всё-таки пугало происходящее. — Превратиться обратно, — пояснил Чонвон. — Тебе... — Хисын не мог подобрать нужные слова. — Не удобно находится в этом теле? Звучало диковато со стороны, но это была своего рода моральная поддержка. Ему просто никак по другому не удастся помочь. — Я думаю, что таким видом отпугиваю тебя. Ведь ты в дом пустил кота, а не меня, человека. Я всё испортил и не буду возражать, если ты прогонишь меня. Хисыну чертовски смешно с того, что твориться в его жизни. Кто-бы смог раньше о таком подумать. Но, чтобы выжить в этом безумии, надо вести себя как ни в чём не бывало, иначе он просто-напросто лишится тут рассудка. — Брось! Я ни в коем веки не считаю тебя самозванцем, раз ты так думаешь. Ты же вылитый человек, кроме... хвоста и ушей. С этим мы что-нибудь придумаем, если пойдём на улицу, — Хисын, не церемонясь, приподнял Чонвона за плечи с пола. — Малой, давай, поднимайся. Я как волк голодный, и думаю ты тоже. У нас сегодня будет особенное блюдо, — он привёл Чонвона на крохотную кухню и посадил на кресло. — Будешь пулькоги? — он убрал с плеча парня руку. Чонвон облизнулся и кивнул головой. Он не ел такой еды с тех самых пор, как в последний раз принял облик кота. Наступило время готовки. С упоением в глазах мальчик наблюдал за промыванием говяжий вырезки в раковине. А когда говядина оказалась на разделочной доске, где Хисын вырезал из неё все жилки, то это стало выглядеть аппетитнее вдвойне. Спустя время, нарезки говядины, протомившись в сладком маринаде, оправились на громко журчавшую сковородку. Стоя за плитой, Хисын одним глазом наблюдал за Чонвоном. Он был симпатичным парнем. Его лицо округлой формы, с аккуратным носом и разрезом глаз в кошачьей манере выражало желание быстрее отведать стряпню хозяина квартиры. Таким полукровка смотрелся очень домашним. Было заметно, что он старался изо всех сил начать период адаптации и привыкнуть и к жизни среднестатистического человека. Проанализировав от а до я всю нынешнюю ситуацию, Хисын принял решение содержать Чонвона у себя на попечении до более светлых времён, пока всё не образумиться. Голым и холодным он точно не позволит этому мальчику дальше проживать на улице. По вине этих мыслей первая порция нарезок прожарилась до углей. Хисын неудовлетворённо вздохнул и принялся жарить новые нарезки более внимательно.