1 месяц спустя…
— Если вы думали, что прошли самые тяжелые испытания, которые выпали на ваши безмозглые головы, то вы очень глубоко ошибались! Голос командира Хансона гонгом бил по ушам. Полусонные кадеты, которых вырвали из теплых постелей задолго до рассвета, кучкой перепуганных птиц толпились на плацу, медленно засыпаемым колючим снегом. Чонгук незаметно для командира приобнял Мартеля, что дрожал всем телом под тоненькой кадетской курткой. Брат кинул на него благодарный взгляд и снова обратился к командиру, распалявшемуся все больше и больше. «Сегодня кто-то встал не с той ноги», мрачно прошептал Хосок. Всем было понятно, что это значит для них. Новые истязания. Чонгук приподнял голову, наблюдая, как с мрачного неба лавируют снежинки, а кусачий ветер больно щипает покрасневшие щеки. Ему было все равно на то, что именно в очередной раз командир преподнесет им в качестве обучающей закалки: просидеть в проруби, пока он не насладится новой книгой? Таскать отмороженными пальцами пятнадцатикилограммовые баллоны с молоком по всему лесу? Проползти на брюхе по болотистой трясине, что нещадно засасывает тело, несколько десятков километров? Чонгука уже нечем было удивить. Он отпускал свой разум в бесконечный полет и делал. Долго, методично, обливаясь кровью и потом, стискивая зубы. И ему действительно казалось, что все тяжелые испытания остались позади, но командир раз за разом удивлял их, казалось бы, бессмысленными заданиями. Многие ломались. Проклинали. Ненавидели. Просыпались от кошмаров. Другие же становились сильнее, выносливее, быстрее. Чонгук был из таких. Он бы и глазом не моргнул, если бы командир вдруг решил перебить им всем ноги и пешком отправить до самой столицы, а потом — обратно. — Сегодня для вас назначено итоговое задание семестра перед праздником Святой Марии, Розы и Сины, — сказал, как выплюнул, Бьерн. — Для тех, кто болтается в самых низах рейтинга, — его пронизывающий, злой взгляд остановился на Чонгуке, — это способ забраться повыше, — некоторые кадеты зароптали, оживились. Другие же помрачнели еще больше. — Но! — командир вскинул руку. — Раньше вы боролись каждый за себя, а теперь же… Теперь вы продемонстрируете, как научились работать в команде, — он ухмыльнулся на этих словах. — Подробнее о задании вам расскажут инструкторы, с которыми вы отправитесь к Рамссонским горам. — Горам?! — выдохнул кто-то в толпе. — Только не это… — Но это ведь опасно! — Чем опасно? — шепотом спросил Мартель, обратившись к помрачневшему Чонгуку. Изо рта у него вывалился клубок пара. — Тем, что не все оттуда возвращаются, — низким от напряжения голосом ответил Хосок. — Подожду, пока ваши мокрые от страха штанишки высохнут, — издевательски протянул командир, шагая перед кадетами, как готовившийся наброситься на свою добычу тигр. Чонгуку совсем не нравилось ни его настроение, ни задание. — Мы же тут растим маменькиных сыночков, которым нужно подтирать задницу, а не солдат! — заорал он снова на кадетов в первом ряду. Среди учеников уже несколько дней ходили шепотки, что командир Хансон и учитель Юджон повздорили, и Юджон вместе с Берси даже переселились в другой домик, но Чонгук отмахивался от слухов, приговаривая, что все это — нелепые сплетни. Однако, видя теперь состояние командира, что с каждым днем становился все злее и злее, трудно было отрицать их правдивость. Но волновало Чона совсем другое — предстоящее задание. Впрочем, они были готовы к нему, часто слышали, как старшекурсники перешептывались о переходе через Рамссонские горы, и все же надеялись, что этот переход застанет их весной, никак не в начале зимы. Даже в марте переход был опасен, а сейчас, когда с вершин сходили ледники… От одной мысли об этом у Чонгука зашевелились волоски на затылке. Они знали статистику. Десять из сотни выпускников не возвращались из гор. «Богиня гор забирала свои кровавые жертвы, чтобы остальные могли выжить», — так говорили в местных деревушках неподалеку. Ежегодно на склонах оставалось все больше и больше трупов — кадетов и несчастных путников, нашедших вечный покой среди льда и снега. По весне, ближе к лету, трупы съедали и растаскивали дикие животные, поэтому даже хоронить их было некому. Чонгук окинул взглядом своих сокурсников, всех кадетов, что он знал… Кто из них не вернется из этого перехода? Анни? Самюэль? Чимин?.. Или же… Мартель? Его пробил озноб от этой мысли, и он непроизвольно прижал хрупкое тельце брата ближе к себе. — …и прекрасно должны понимать, что солдата солдатом делает боль. Закалка, — продолжал муштровать их командир. — Теперь вы пройдете через то, что проходил до вас каждый. Теперь вы сможете применить все свои имеющиеся навыки и знания, чтобы стать солдатами, чтобы заставить родину гордиться вами. И помните, те, кто смог забраться в десяток лучших, больше никогда не будут шастать по горам, а получат возможность греть свою отъевшуюся задницу за пределами стены Сина, обжираясь до тошноты свиными рульками и лучшим вином, — командир резко отвернулся и подал знак помощнику, который протянул ему планшет. — Теперь озвучим собранные группы. — Только бы ты был со мной, — прошептал Чонгук, со смесью теплоты и волнения смотря на Мартеля. Тот обвил его пояс холодными тоненькими ручками и ободряюще улыбнулся. — Я всегда буду с тобой, пока ты носишь меня вот здесь, — и ткнул пальчиком в его грудь слева. — Итак, в первой группе, чьим инструктором выступит Ивар Асад, будут… — и принялся зачитывать сформированные отряды. Сердце Чонгука бешено стучало от волнения, но пока его и Мартеля не называли, и чем дальше, тем был выше шанс, что они окажутся в одной группе. — Четвертую, инструктором которой будет Ариэль Де-Бланш, составит Джей Диас, Самюэль Гаан, Анни Браун, Миек Ча и Мартель Чон. Пятую группу составит Абигейл Пиррс, Хосок Чон, Чимин Пак, Чонгук Чон и Тэхен Ким. Теперь разбиваемся на группы и следуем за инструктором! Сердце Чонгука упало куда-то в желудок, его скрутила тошнота от страха и волнения за Мартеля. Потерять его, маленького и слабого, в горах? А если будут сходить льды? Или он заболеет? Смертельно поранится? Десятки самых страшных сценариев вмиг пронеслись в его голове. Он сделал шаг, чтобы возразить командиру, попросить, а если надо — умолить, чтобы Мартель остался с ним, но брат удержал его на месте, смотря на него строго из-под светлых бровей, так, будто это Чонгук был младше. — Э-э-эй, ты куда? Чонгук, что с тобой? — Мартель, ты не понимаешь, как опасно в горах! Там… там столько может произойти! Обрывы, дикие животные… Нет, я должен быть рядом, — упрямо замотал головой Чонгук. — Я должен защищать, я не могу потерять и тебя. Я поговорю с ним, уверен, кто-то из ребят согласится… — Не оскорбляй меня, — резко, почти обиженно сказал Мартель и отступил от брата на шаг. — Я… — Нет, Чонгук! Я не ребенок! Я солдат, такой же, как и ты. Да, у меня не все получается, но я стараюсь не отставать. Ты не можешь вечно опекать меня и заботиться, как бы мне в голову не прилетел камень. А что будет, когда мы титанов увидим? Что, Чонгук? Я позорно расплачусь и сбегу прятаться за твою спину? — Мартель сжал и разжал кулаки. — Я солдат. Может, у меня нет блестящего ума Чимина, потрясающей силы Хосока, нет и твоего упорства, но я умею защитить не только себя, но и товарищей. Перестань так сильно опекать меня, прошу. Дай мне шанс проявить себя отдельно от тебя. Я… я ведь не хуже остальных, разве нет? А если это не так, то какой же я солдат, коли без тебя и шагу ступить не могу? Чонгуку хотелось взвыть, потому что брат был прав, но все его естество, настроенное на защиту, сопротивлялось этому. Он хотел схватить Мартеля, его маленького, хрупкого, беззащитного брата и посадить в свой карман, укрыв от бед, от гроз, от титанов. Но он не мог. Чонгук с огромным усилием подавил внутреннюю дрожь. Да, Мартель прав в том, что он солдат. Ему нужно учиться в одиночку сражаться там, где Чонгука нет. Чон-старший сделал большой шаг к нему и заключил в крепкие объятия, прошептав на ухо: — Прости меня. Ты абсолютно прав, солдат. Только… пожалуйста, вернись живым, — он заглянул Мартелю, с которого мигом слетела вся бравада, в глаза. Он сжал дрожащие не от холода губы и слегка ткнул его кулачком в грудь. — А ты не смей так говорить со мной, будто прощаешься, понятно?! — он твердо развернулся на пятках, уходя к своей группе и с трудом сдерживаясь, чтобы не кинуться в объятия Чонгука, руки которого упали по швам. Он сильный. И смелый. И должен был это доказать. Но как же тяжело сдерживать слезы на этом ужасающем ветру! — Мамочка Чонгук снова в деле, — беззлобно улыбнулся Хосок, разминая напряженные плечи друга. — Чувак, окстись. Он тебе жопу надерет как пить дать. Помнишь, как он нас обскакал на соревнованиях в лесу? Притворяется только беленьким и пушистеньким, я тебе говорю, у этого парнишки огромная сила. — Да, да, ты прав, — уныло ответил Чонгук и резко потер лицо, приходя в себя. — Между прочим, тут ни у кого нет сомнений, что он справится, — улыбнулся Чимин и с другой стороны закинул руку на плечо Чонгука. — А группа у нас… интересная. Вот только командир не сказал, кто станет нашим инструктором? — Хрен ли с два эти инструкторы попрутся с нами в горы, — закатил глаза Хосок. — Толку от них? Сказать напутствие: «Ну, не сдохните там», могу и я. И, насколько я понял, баллами наградят первую пришедшую группу. Они заставят нас соревноваться командно, окей, а потом? — Скорее всего, заставят нас делить баллы внутри группы, — мрачно отозвался Чонгук. — И, вероятно, возложат это на плечи капитанов. — Давайте о баллах подумаем тогда, когда выберемся из гор, — улыбнулся Чимин. — А пока мы туда даже не взошли. — Эй, Чон, — окликнул его голос неподалеку. Чонгук обернулся и увидел Джея. Одними губами он вымолвил: — Я позабочусь о нем. О Мартеле, конечно же. Тяжелый узел волнения ослаб в груди Чонгука, уж Джею-то он мог доверять. За последний месяц они сильно сблизились, не до ранга друзей, конечно, но приятелей. Джей учил его тому, что знал сам: искать слабые места не только у других, но и у себя, учил защищаться и нападать, учил управляться ножом и рукопашными выпадами, учил выдержке — будто бы командир Хансон делал для этого недостаточно. В том, что Джей защитит его брата, сомнений не оставалось. А мысли о том, что Мартеля придется защищать от него самого, Чонгук старался не допускать. В ответ он коротко кивнул и двинулся к месту сбора группы, где, к своему ужасу, ребята встретили командира Хансона. Он мрачно смотрел на кадетов, жестко заломив руки за спину. Чонгук бегло кинул взгляд на ребят: Хосок с осторожностью горного льва смотрел на командира, ожидая то ли удара, то ли наставлений, Чимин спокойно стоял поодаль, Аби как будто бы и вовсе было все равно, что их ожидает сложное восхождение, и украдкой он кидал взгляды в сторону четвертой группы, а Тэхен… Тэхен тенью стоял где-то позади, уронив голову так низко, что с трудом можно было увидеть его глаза, и тихо покачивался от сильных порывов ветра. Чонгук обратил взор на командира. — Так, щеглы. Я с вами не собираюсь тут учить поддерживающие кричалки, поэтому давайте приступим сразу к делу. Для начала вам необходимо выбрать командира. Как? Дело ваше, не ограничиваю. Хоть коллегиально, хоть узурпаторством. — Я буду, — сказал Чонгук прежде, чем успел подумать. Хосок только и успел, что открыть рот да поднять руку, а теперь смотрел на Чонгука со странной смесью в глазах. «Ты должен расставить приоритеты», звучал в голове голос Диаса. «Или ты, или тебя, Чонгук». — Я буду капитаном нашей группы, — повторил громче и тверже Чонгук. — Хм, хорошо, — на короткий миг кадету показалось, что Бьерн улыбается, но мрак тут же скрыл все зачатки его эмоций. — Вы теперь в подчинении вашего капитана, который исполняет мою роль. Скажет бежать — бежите. Скажет замереть — замираете. Скажет сигануть со скалы — прыгаете. Как разбираться с непослушанием, ваш капитан решит для себя сам. Но, — командир повернулся к Чонгуку, — с властью приходит ответственность. От тебя зависит, когда и как доберется до опорного пункта твоя группа. Выведешь ты их на нужную тропу или прямиком на погибель, зависит только от тебя. — Командир, можно вопрос? — поднял руку Чимин. — Валяй. — Как часты несчастные случаи на тропах? — Сплошь и рядом, — ухмыльнулся Бьерн. — Потому мы и учим вас мыслить нестандартно и отходить от протокола. Чем хороши такие задания, так это элементами внезапности. Встретите вы лавину, медведя или же не встретите вовсе ничего — никто не знает. Каждый год кадеты идут новой дорогой. Вы должны выживать в диких условиях, потому что, поверьте мне на слово, за стенами условия еще более дикие и опасные. Да, некоторые из вас могут не вернуться, но вы должны были прекрасно осознать за эти пять лет, куда пришли. К слову, вы еще можете повернуть назад, — он оглядел группу, которую ему предстояло курировать. — Сжаться клубочком у мамочки под юбкой и присосаться к ее сиське. Есть желающие? — ответом ему послужило мрачное молчание. — Отлично, тогда слушайте дальше… Бьерн рассказал о ранжировании оценок. Группа, первой добравшаяся до опорного пункта, коим служила база гарнизона у подножия горы с противоположной стороны, получала сотню баллов. Далее сотня делилась между участниками, как и предполагал Чонгук, капитанами. Это тоже была своего рода проверка на человечность и способность рациональной оценки. Чонгук очень внимательно смотрел на командира, который четко излагал сухие факты. Выживете — попадете в рейтинг. Умрете — покормите собой животных. Ни жалости, ни сострадания, ничего. «Ведь и он однажды прошел той дорогой, — подумал Чонгук. — Значит, и мы сможем». Вопрос был лишь в том, какую стратегию они выберут, какой дорогой они пойдут. Пересекаться с другими группами они не будут. Горы длинные и острые, с развитой системой пещер и обрывов, куда с легкостью можно было свалиться. Конечно, определенные метки на опасных участках стояли, но возможно ли их увидеть под слоем снега? На задание им выделялось всего два дня — два дня! Чем больше Чонгук об этом думал, тем отчетливее понимал, как это будет непросто. И смертельно опасно. Когда с инструктажем было покончено, их отправили за обмундированием. Кадеты переоделись в утепленную униформу, состоящую из штанов с начесом, двух пар носков, ботинок по щиколотку, удлиненного до колен пальто с подкладкой из овечьей шерсти, перчаток и ушанки. Сама по себе униформа весила немало, а если брать в расчет огромные рюкзаки почти что ростом с Мартеля, куда сложили все необходимые инструменты, бечевки, оружие и провиант, двигаться стало и вовсе невыносимо. Ребята погрузились в повозку, укутанные до самого носа и больше походящие на пингвинов. Чонгук невольно заметил, как тяжело перевалился Тэхен, как глубоко и затруднительно он дышал. Он хотел было податься на помощь, но одернул себя, разумно предположив, что Ким оскорбится такому жесту, ведь остальные ребята двигались без особого труда. Командир Хансон запрыгнул к возничему и дал сигнал двигаться. Повозка застонала, заскрежетала, и все-таки сдвинулась с места, приминая свежевыпавший снег. — Итак, — прокашлявшись, сказал Чонгук и внимательно посмотрел участникам своей группы в глаза. Лишь Тэхен избегал зрительного контакта, сидя напротив него так близко и так далеко. — Кто-нибудь бывал в горах? Можете поделиться своим опытом? — Я бывал, — признался Чимин. — Правда, мы с отцом не поднимались слишком высоко. Пасли коз у подножия. Воздух там особенный, разреженный, и это чувствовалось даже с той небольшой высоты, на которой были мы. Чем выше, тем дышать будет труднее. — Есть особая техника дыхания, чтобы избежать горную болезнь, — сказал Аби. — Горную болезнь? — выгнул бровь Хосок. — Да, это когда уровень кислорода в организме падает. Очень неприятное состояние, — кивнул Чимин. — И опасное. — Чем же? — нахмурился Чонгук. — Мозг может повредиться, — сказал Аби, постучав указательным пальцем по своему виску. — Помните вторую половину третьего курса? Те задания с бочками… Ребята содрогнулись, вспомнив пройденные уроки. «Задания с бочками» — так условно называли удушливые, мрачные минуты в замкнутом пространстве тесной бочки для рыбы, которая была заполнена тухлой водой. Чонгука передернуло. Тогда наивные кадеты даже не предполагали, что им предстояло пережить. Хосок был смельчаком, так что вызвался проходить задание первым. Когда перед ним распахнулась крышка, первым ударил запах — едкий, разъедающий слизистую глаз и носа. Воняло тухлятиной, кислым молоком и рыбой. Сочетание само по себе убийственное, не было удивительным, что половину кадетов вырвало только что съеденным завтраком. Но дальше было хуже. Ребята залазили в бочки по одному и сидели там без доступа к свежему воздуху и даже банально — к возможности вздохнуть, потому что они были погружены в воду. Это извращенное задание было направлено на разработку объема легких и выдержку. Самым ужасным было то, что спустя несколько тренировок крышки у бочек забивали, чтобы кадет оттуда не мог выбраться. Паника, вонь, вода, тесное пространство — все это давило на психику. У многих случалась истерика, и Чонгук вполне мог их понять. Солдатом не станешь, пока не сломаешься. Человек никогда не пойдет на боль и лишения, если придется. Солдат пойдет. Потому их и подвергали изнуряющим тренировкам, чтобы затем собрать из осколков нечто новое, более сильное, смелое. Получалось, однако, не со всеми. — Там будет нечто похожее, — продолжил Пиррс. — Вас может накрыть ужасная паника, а паника неминуемо приведет к… негативным последствиям. Начиная тахикардией, заканчивая обмороком. Очень важно правильно дышать. Вот так, — кадет показал размеренно дыхание, вбирая в себя воздух равными порциями и выдыхая его через нос. — Откуда ты все это знаешь? — поднял брови Хосок. — Как будто не раз уже бывал в горах. — Ну, у меня была насыщенная жизнь, — просто улыбнулся Аби и пожал плечами. — И большой опыт по выживанию. — Хорошо, все запомнили, как нужно дышать? — Чонгук поочередно посмотрел на своих товарищей, и лишь Тэхен ничем ему не ответил. Он вообще как будто был не здесь, а где-то далеко. Чона откровенно беспокоило его состояние, но лезть к Тэхену в душу, когда тот так откровенно сопротивляется, парень не решился. — Что ж, тогда попробуйте поспать. Силы нам пригодятся. Поспать не получилось. Вскоре и без того ужасная дорога стала еще хуже. Их швыряло из стороны в сторону на ухабах, телега жалобно скрипела, грозясь развалиться на доски, а петли страшно скрежетали. Чонгук обнял себя руками и привалился к углу повозки, надеясь хотя бы немного вздремнуть. Хосок и Чимин о чем-то негромко переговаривались, обмениваясь улыбками и смешками, Аби откинулся на спину, закрыв глаза, словно смог уснуть, а Тэхен смотрел через щель брезента на небо. Его взгляд плыл и становился расфокусированным, на щеках выступила болезненная краснота, губы же, наоборот, побледнели, но он молчал, крепко сцепив зубы. Потому и Чонгук отвернулся, наблюдая за сменяющимся пейзажем. Снег похоронил под собой весь мир. Деревья укрылись в белоснежные шубы, по земле стелилось пушистое одеяло, нетронутое даже лапками пробегающих животных. На горизонте показались пики Рамссонских гор. У Чона перехватило дыхание в горле от этой разрушительной и созидающей мощи хребтов. Даже титаны не смогли бы сравниваться с этими великанами, что царапали своими вершинами небо. Облака лениво обступили заснеженные верхушки. Чем ниже опускался взгляд, тем больше там росло хвойных деревьев, укрывавших бока гор. Наверное, они были невероятно красивы летом, зимой же нагоняли величественного страха в души тех, кто хотя бы одним глазком решался посмотреть на них. Вскоре повозка выехала в ущелье, и Рамссонские горы сомкнулись над путниками кольцом, как змея обвивает телом свою жертву. — Мы перешли Рубикон, — едва слышно прошептал Чимин, у которого в глазах отражались острые выступы и провалы пещер где-то вдали. Чонгук не знал, как нужно приветствовать Богиню гор, а потому сделал это по-своему: прикрыл глаза и незаметно для товарищей сложил ладони вместе, безмолвно взывая к ней: «Пожалуйста, Богиня, позволь мне провести моих друзей через твои горы, сбереги нас от снежных лавин, крутых обрывов и диких животных». В приюте они иногда молились. Чонгук всегда просил здоровье и благополучие для своих маленьких друзей и братишки Поко, не помогло. Только Аде удалось тогда выжить. Будет ли эта великая Богиня достаточно благосклонна к маленькому, но отчаянно желающему жить и защищать других человеку? Чонгук не был уверен, но какой-то внутренний ужас шептал: вскоре он узнает наверняка. Повозка дернулась еще пару раз и замерла. — Вылезайте, — послышался голос Бьерна. Ребята кучкой вывалились и впервые по-настоящему столкнулись с тем, что называют «горы». У Чонгука перехватило дыхание от красоты простирающихся над ними массивов. Те уходили далеко ввысь, насколько хватало взгляда, раскинувшись по обе стороны от путников. Вмиг ему показалось, что нет никакой другой жизни вне гор. Все деревеньки остались позади, связь с цивилизацией оборвана, и теперь эти ледяные, опасные и бесконечные хребты — их мир. Колючий, морозный воздух огнем прошелся по глотке Чонгука и опустился в легкие. Он думал, что огонь жалит больно, но лед оставлял не менее болезненные ожоги. Командир Хансон подошел к ним, и взгляд его стал более спокойным, даже… мягким. Как будто он желал ребятам удачи. — Ваши главные враги теперь — это не титаны, а… — он принялся загибать пальцы: — Температура, дождь, ледники, камнепады и лавины. Я не хочу рассказывать вам здесь байки про смерти предыдущих кадетов, вы и так напуганы. Но возьмите свой страх в узду и направьте его в нужное русло. Хочу дать вам парочку советов, которыми пользовался сам. Первое: в случае, если у вас кончится вода, не вздумайте есть снег. Жажду вы не утолите. — Почему? — удивился Хосок, оглядывая снежный покров. — Снега-то куча. Воды — по минимуму. — Да, снега здесь хоть завались, но в нем всего одна девятая часть воды. Если вы начнете жрать снег, то скорее умрете от переохлаждения, чем утолите жажду. Уж поверьте, — невесело ухмыльнулся Бьерн, — я знаю, о чем говорю. Вы можете выпить растопленного снега только в том случае, если у вас действительно нет другого выхода. Но его нельзя пить постоянно… — Из-за солей? — спросил Чимин. — Вернее, их отсутствия. Могут начать разрушаться важные системы… — Верно, умник. Второе: в случае опасности любого рода найдите пещеру, где сможете укрыться, но проверьте, не обосновались ли там дикие звери. Иначе будет невесело, если вас порвут на части, когда вы решите отойти по нужде. Третье: оставляйте башни из камней, если потеряетесь. Это облегчит поиск. — А я думал, нас бросят умирать в таком случае, — добродушно улыбнулся Аби, на что получил пронзительный взгляд командира. — И последнее, но самое важное: следуйте за водой, это может спасти вам жизнь. Ищите горные реки или ручьи, идите вниз по течению, к более безопасному месту, однако смотрите в оба. Оценивайте местность, в которой оказались, ибо я знаю случаи, когда реки приводили к крутому обрыву, и кадеты умирали. — Это все, командир Хансон? — спросил Чонгук, сжимая лямки своего рюкзака. — Пожалуй, что так. Можете начинать восхождение, — командир как будто хотел сказать что-то еще, но упрямо сомкнул губы и отошел на шаг, позволяя теперь командовать Чонгуку. — Я долго думал, как мы выстроимся, — сообщил Чон своим товарищам, внимающим его словам. — И пришел к выводу, что мы пойдем «волчьей стаей». Впереди пойду я, чтобы расчищать путь. За мной — Хосок. Третьим и четвертым пойдут Чимин и Аби соответственно. Замыкать будет Тэхен. Я и Хосок будем прокладывать путь, на Чимине и Аби слежка за местностью. Мы должны заранее обнаружить сход снега или надвигающийся дождь. — А я? — едва слышно подал хриплый голос Тэхен. — А ты… — Чонгук запнулся, едва не сказав «должен сохранить силы». Его мозг лихорадочно работал, думая, что бы ему ответить, но тут вмешался Бьерн. — А ты закрываешь рот и слушаешь своего капитана, — и хотя слова командира были хлесткими, как удар хлыстом, взгляд его, наоборот, был беспокойным. По-видимому, не один Чонгук заметил странное состояние Тэхена, так что он с благодарностью кивнул, радуясь, что не пришлось отвечать самому. — Ладно, все готовы? — бодро спросил Чонгук. — Тогда двигаем! Он встал во главе своего небольшого отряда и пошел. Через скользкие ото льда камни, толщи снега и грязи он пробирался наверх, цепляясь руками за выступающие ветви деревьев. Хосок следовал за ним по пятам, помогая остальным ребятам подтягиваться на крутых склонах. Тэхен тяжело пыхтел, слышно было даже с расстояния. Волнение червем грызло Бьерна в груди: он сожалел, смотря вверенной ему группе кадетов вслед, что не сказал самое главное: «Ваши жизни дороже, чем это задание». А спина Чонгука становилась все дальше, дальше и дальше, пока совсем не превратилась в крошечную точку на фоне серого снега и темных стволов елей. — И, надеюсь, ты сам это поймешь, — едва слышно пробормотал Бьерн. — Командир, выдвигаемся? — перекрикивая ветер, спросил у него возничий. — Погода портится! — Да, выдвигаемся.*
Джей мог быть уверен лишь в двух людях: в себе и в Анни, с которой учился долгое время еще до того, как они стали кадетами. Ему были известны границы выдержки каждого из тех, кого теперь приходилось вести через снежные заносы высотой по бедро. Группу высадили у небольшого предгорья, увитого елками и соснами, облепленных снегом. По оценке Джея, они находились дальше всех от точки финиша, зато по их маршруту пролегала удобная для перехода тропа, которая шла через ущелье, разделяющее Рамссонские горы — два огромных пика. При верном темпе они должны были добраться до гарнизонной базы еще к закату следующего дня, однако тогда все прошло бы слишком гладко. Огромным и самым значимым «но» стала погода. Их инструктор, Де-Бланш, конечно же, предупредил о надвигающемся дожде, но он ни слова не сказал о буре. То ли умышленно умолчал, то ли сам не знал. Ни один из вариантов Диасу не нравился. Ребята шли без остановки, пытаясь обогнать буран, но Джей прекрасно понимал, что, в случае обильного снегопада, выберутся только двое. Он и Анни. Остальные умрут. — Когда мы сможем сделать привал? — тяжело дыша разреженным воздухом, спросила бледная Миек. Джей оглянулся на нее, окатив мрачным взглядом. Прямо за Джеем следовал Самюэль, который был не против пожаловаться на мозоли и скрюченные болью колени, за ним — Миек, с трудом переставлявшая ноги, следом шагал Мартель — маленький, сгорбившийся под тяжестью рюкзака, но стойкий, как оловянный солдатик. Цепочку замыкала Анни — пожалуй, самая выносливая из девушек и наиболее приспособленная к суровой жизни воина. От последних двух Диас за все восемь часов беспрерывного пути не услышал ни слова, и все же его несколько выбивало из равновесия то, что Миек и Самюэль попеременно жаловались. — Нам некогда делать привал. Буря нас догоняет. Задержимся — умрем здесь, — безапелляционно ответил капитан. — Но что решат пять минут? — подключился Самюэль. — Давай отдохнем хотя бы немного, Джей… Бросай играть в главного, мы все равны, — устало бросил он. — Что толку гнаться, если все в одинаковых условиях? — вздохнула Миек. — Я уверена, что остальные группы тоже останавливаются. Погода портится, я почти ничего не вижу… — Думаете, что вы устали? — резко спросил Джей и остановился, как вкопанный, да так резко, что Гаан врезался ему в спину. — Или полагаете, что вам одним холодно и голодно? Тогда попробуйте встать вот сюда, — он указал на свое место, — и месите ногами снег, чтобы остальные могли пройти. А я пойду позади и буду скулить, как сильно устал, — кадеты примолкли, пристыженные. Джей смотрел на них сурово, как много часов назад буравил их взглядом командир Хансон. — Если не хотите подохнуть под слоем снега, который неумолимо движется на нас, советую вытереть сопли и идти, заткнув рты. Посмотрите туда, — Джей кивнул им за спину. С их возвышенности были видны небо и устланная черными деревьями скала, что, сливаясь, ближе к подножию выглядели уже как бесконечный черный морок. Они шли так долго, а на самом деле продвинулись не дальше пятнадцати километров, хотя казалось, что почти преодолели гору, но чувство то было обманчивым. Однако, привлекало внимание вовсе не мизерное расстояние, а иссиня-черное облако, двигавшееся по небу с огромной скоростью, несшее в себе страшную опасность — снежную бурю. У Мартеля в животе похолодело от этого вида. Конечному, ему доводилось видеть бури… Но дома. Под защитой стен и крыши. Он перевел полный ужаса взгляд на Джея, как будто ожидал какой-то подсказки, что им делать. Только ответ был прозаичным… — Мы должны двигаться дальше, — прохрипел Мартель, игнорируя боль в натруженной спине. — Иначе все погибнем тут. — Так что, вы все еще хотите устроить привал, разжечь огонь и пожарить оленину? Вопрос был риторическим, а потому, не медля ни секунды, четвертая группа продолжила движение, начав почти безвыигрышную гонку со стихией. Шли еще около двух часов, однажды задержавшись на пару минут только затем, чтобы вытащить из рюкзаков крекеры и перекусить на ходу. Их плотно укрывали от снега деревья, но в то же время низко растущие ветви хлестали по щекам, рукам и спинам. Ветер ужасал своими порывами, он пробирался под одежду и грыз острыми зубами кожу. Мартель как никогда проклинал свой небольшой вес за то, что сейчас он сыграл с ним злую шутку. «Неплохо было бы нарастить жира на животе и бедрах», — угрюмо думалось ему. По крайней мере, сейчас было бы не так холодно. Но эта мысль внезапно испарилась, когда они уперлись в обрыв, которого нельзя было рассмотреть из-за срывающегося снега и плотных ветвей. Сколько бы Миек не глазела в бинокль, узреть опасность заранее и обойти ее оказалось невозможным. Джей резко вскинул руку, принуждая ребят остановиться. Дальнейший путь перекрывал крутой и скользкий обрыв — благо, что он был не слишком глубоким, но оставалось неясно, что скрывалось на дне, укрытое снегом. Вдруг провал в пещеру? Или острые камни? Перейти на ту сторону можно было только по небольшому уступу, заботливо выбитому ветром и снежными лавинами в каменной стене горы. — Джей? — едва скрывая панику в голосе, позвал Мартель. — Что мы будем делать? Буря нагоняет… — Я знаю, Мартель. У нас нет иного выхода, кроме как перейти по этому карнизу, — перекрикивая завывающий ветер, объяснил Джей, указывая на выступ в отвесной стене. Ребята в ужасе отшатнулись от нее. За спиной — смертельная буря. Впереди — не менее смертельный карниз над обрывом, пусть и не столь глубоким, но таким же опасным. — Мы не успеем обойти эту стену вдоль. Если верить карте, дальше будет пещера, — прикрывая глаза ладонями, Джей рассматривал приготовленную в походном рюкзаке карту, что сейчас нещадно трепали порывы ветра. Света фонарика уже было недостаточно, чтобы рассмотреть хотя бы что-то перед носом. — Главная цель — перебраться на ту сторону. — Но как?! — выкрикнул Самюэль, которого захлестнул ужас. — Твою мать! Дерьмо титанье, почему я не отчислился… Мог же… — он схватился за шапку-ушанку. — Для чего все это было?! Все унижение, вся боль, через которые мы прошли, чтобы сдохнуть здесь?! — Самюэль, — взмолился подоспевший к нему Мартель и аккуратно перехватил чужие запястья. — Прошу, успокойся. Если начнешь паниковать, мы пропадем… У Джея есть план. Ведь так, Джей? — и глазами, такими огромными, чистыми, ясными уставился на Диаса. «Да», хотелось сказать ему, глядя в эти бесконечные омуты. Испуганные, полные первобытного страха перед ненастьем и ужасной гибелью. Мартель смотрел на него так, как страждущий смотрит на паломника, как голодающий несколько лет человек — на кусок свежего хлеба. У Джея в груди свернулся тугой комок из внутренностей. Да, он был сильным и смелым, физически подготовленным. И… что? Как это могло помочь ему здесь, где перед ними не было никаких титанов, а была только смертельная буря? «Конечно, Мартель, у меня есть план. Я выведу тебя отсюда», хотелось крикнуть Джею — назло стихии, назло бесчеловечным богам! Но то была ложь, у него вовсе не было никакого плана. Он воин, он воюет против людей и титанов, а не против силы стихий. Джей не мог повернуть бурю вспять, не мог прорубить проход в скале. У капитана были только рюкзаки, веревки и несколько перепуганных кадетов. — Так, — хрипло выдохнул Джей в морозный воздух. — Я пойду первым. Самюэль — последним. Мы будем держать веревку, чтобы вы смогли пройти по карнизу. У нас еще есть несколько минут прежде, чем буря накроет нас. Слушайте меня очень внимательно, — он посмотрел каждому кадету, что внимали ему с надеждой, в глаза, — двигайтесь медленно, поступательно. Не смотрите вниз и не позволяйте панике вас поглотить. Паника — ваш враг. Вам нельзя бояться. Мы с Самюэлем будем страховать, — Джей положил свою крепкую ладонь на плечо Гаана. Тот внутренне дрожал, но кивнул. — Отлично. — Но почему мы не можем обвязаться веревкой и пройти сразу все вместе? — чуть ли не плача, спросила Миек. Ей было страшно, холодно и жутко. — Если упадет один, то потянет за собой остальных, — тихо, почти что шепча ей на ухо, ответила Анни. — Это слишком рискованно. Лучше умрет один, чем все пятеро… Этому нас учили. — Как обнадеживает, — нервно ухмыльнулся Самюэль. — Буря приближается, пора действовать, — Джей вытянул ладонь вперед, ожидая ответа. Ребята колебались. Им было страшно — и Диас это понимал. Отвратно признавать, но он тоже боялся. В такой непредвиденной ситуации ему бывать не доводилось, но стоять и трястись, когда была возможность действовать, он не мог себе позволить. Первым его руку обхватил Мартель. Затем и все остальные. Джей вытащил из-за пояса бечевку и трижды обмотал вокруг пояса негнущимися руками. Второй конец он дал Самюэлю, который, хоть и дрожал, держал ее крепко. Он уперся ногами в мерзлую землю с такой силой, на какую вообще был способен. Ветер хлестал кадетов с остервенением, словно злейшего врага. Диас подошел к обрыву и выдохнул клубок пара, тот почти сразу пропал в месиве ветра и колючего снега. Капитан не видел, куда идет. В свете фонарика плясали лишь тени и снежинки, мешая обзору. Не дав страху даже возможности коснуться его тела, он сделал первый шаг на скользкий карниз. — Джей! — выкрикнул Мартель и подбежал к нему, вцепившись со спины в его торс. Он прижался к парню так крепко, так близко, что тепло его худенького тела можно было почувствовать даже через одежду. — Прошу тебя, умоляю, будь осторожен… Я… я пойду сразу за тобой! — Хорошо, — тихо посмеявшись, Джей встал полубоком и обхватил Мартеля рукой. В то мгновение Джею хотелось сражаться даже с непогодой, чтобы защитить этого маленького человека. Он наклонился, заглянув Чону-младшему в глаза и сказал: — Я ведь обещал тебя защитить, помнишь? Плевать, от чего — от титанов, диких зверей или ненастья. Но сейчас я должен идти, мой ангел. Для объятий найдем время получше, ага? — и ухмыльнулся. Так, как умел только он. Мартель почувствовал жар в животе, вызванный вовсе не страхом. Он глупо покивал, оторвался от Диаса и сделал несколько осторожных шагов назад. Ему было плевать, что подумают ребята или какие сплетни потом пойдут среди кадетов. «Главное, чтобы он был жив и здоров, — подумал Мартель. — Нет, главное, чтобы мы все выбрались отсюда живыми!» Сложив руки, Мартель принялся едва слышно молиться, а Джей тем временем двинулся по карнизу. Каждый шаг — это прыжок в неизвестность. Он не знал, поскользнется ли через мгновение или дойдет живым до конца. У него за спиной были его товарищи, которых он поклялся защищать. Он нес за них ответственность, ведь командование — это всегда риск. Только от тебя и твоих решений зависело, вернутся ли они домой. Останутся ли в живых вообще. Джей боролся со страхом, как с невидимым зверем, и упорно шел вперед. Одной рукой он держался — хотя и держаться было не за что, — за покрытую снегом стену, а вторую поднял перед собой, подсвечивая путь фонариком. Вокруг сгустилась тьма. Слева от него разинула пасть неизведанная мгла, хранившая в себе опасность. Ребят он больше не видел. Он не видел ничего, кроме клочка света от фонаря и бесконечной темноты… И лишь спустя, кажется, вечность, его нога ступила на твердую землю. Джею хотелось упасть на колени и целовать покрытую коркой льда равнину, но вместо этого он трижды дернул за веревку, подавая сигнал Самюэлю. — Справился! — выдохнул Гаан. Мартель, вглядывающийся во мрак, только сейчас осознал, что смог вздохнуть полной грудью. — Вот ведь чертяга неубиваемый, и с этим справился! — Я следующий, — уверенно заявил Мартель. Он вцепился замерзшими пальцами в веревку и, подсвечивая себе путь, двинулся вперед. Следуя бесстрашному примеру Джея, он шел, молясь одними синими губами Марии, Розе и Сине, чтобы они уберегли его и ребят от падения в пропасть. Каждый шаг был для него подвигом, о котором Чонгук, он надеялся, не узнает никогда в своей жизни, иначе точно впредь больше не отпустит. Вместе с этим он радовался проявленной смелости. Жутко хотелось расплакаться, забиться куда-то в укромное место и не высовываться оттуда, но он все шел вперед, игнорируя хлесткие удары снега и дрожащие колени. Когда его обхватили сильные руки, оторвали от карниза и поставили на твердую землю, Мартель от смеси ужаса, радости и облегчения даже всхлипнул. — Тш-ш, — успокоил его Джей, бережно утерев с бледной щеки слезу. — Ты такой смелый и сильный мальчик. Молодец, Мартель. Я тобой горжусь. — С-спа-с-сибо, — заикаясь, ответил Чон-младший. О, как же ему в тот момент хотелось прижаться губами к губам Джея, если бы он только знал! Но Мартель отлепился от него и принялся хватать ртом воздух. Невдалеке виднелась черная дыра пещеры, о которой говорил Джей: — Это она, да? — Угу, — Джей еще раз подергал веревку, чтобы остальные продолжали путь. — Буря усиливается, но на этой стороне нас защитит гора. Пройдешься туда, осмотришься? — Необходимо развести огонь, иначе мы тут умрем от холода, — не попадая зубом на зуб, сказал Мартель. Джей не мог с ним не согласиться. Стресс, холод, долгий путь и стихия сделали свое дело — даже крепкий воин валился бы с ног. Ему хотелось прилечь у костра и погреть продрогшие кости. Еще полчаса ушло на переправу Миек и Анни. Мартель разведал обстановку в пещере, оказавшуюся вполне комфортной для ночевки и, благо, без диких зверей внутри. Миек помогла наломать обледенелых веток и развести мало-мальский огонь, который опалил их замершие лица. Мартель вытащил из рюкзака консервы и маленький котелок, чтобы подогреть пищу. Переправиться оставалось одному Самюэлю, и Чон-младший мог только предполагать, какие страшные и темные мысли были у него, оставшегося на том краю… На землю опустилась темная ночь. Туча была такой черной и плотной, что даже свет луны не мог пробиться через нее. Уставшая и выбившаяся из сил Миек осталась отдыхать около костра, свернувшись калачиком на расстеленном спальном мешке, Мартель помешивал консервное варево в котелке, а Анни неспешно подошла к Джею, который ожидал переправы Самюэля. — Что случилось? — спросила девушка, глядя на капитана. Джей скосил на нее хмурый взгляд. — Я тебя не один год знаю. По глазам вижу. — Его долго нет. Он должен был уже быть на этой стороне, — Анни нахмурилась и перевела взгляд на обрыв. Посветила фонариком — безрезультатно. — Я чувствую по веревке, что он идет. Но, кажется, он столкнулся с какой-то проблемой, иначе давно бы был тут. — Карниз довольно скользкий… Даже Мартелю было тяжело идти, а он самый щуплый из нас. Самюэль хоть и способный, но не лишен обычных человеческих страхов, — Анни подошла еще ближе к обрыву. — Самюэль! — крикнула она, стараясь перекричать ветер в надежде, что товарищ ее услышит. — Дай знак! Ты в порядке? — ответом ей послужило быстро стихающее эхо и рев ветра. — Тс… Нужно было послать его первым, — чертыхнулся Джей, сжимая покрасневшими от холода и напряжения руками веревку. — Нужно вернуться за ним, — пробормотала девушка. — И пропасть обоим? — хмуро парировал Диас. — Мы понятия не имеем, какого дьявола с ним стряслось и почему… Твою мать! — не сдержавшись, заорал Диас. Внезапно веревка так натянулась, что Джей едва устоял на ногах, вцепившись в вонзившиеся путы со всей силы. Стало ясно одно — Самюэль свалился вниз, навалившись всем весом на страховки, которые Диас удерживал, но с большим трудом. Испуганная Анни кинулась ему на помощь. Миек и Мартель, услышав крик, тоже выбежали наружу, похватав в руки оружие. Джей стиснул зубы до боли, уперся пятками в землю и со всей дури потянул на себя, пытаясь достать Самюэля. Они не слышали ни криков, ни стонов — только ветер ухмылялся им в лицо. Миек кинулась светить фонарем в бездну пропасти, а Мартель схватился за веревку и потянул. Они втроем пытались помочь товарищу, но не знали, что веревка зацепилась за острый выступ и натужно скрипела, готовясь вот-вот оборваться. Чем сильнее они тянули, тем большее напряжение создавалось. Под слоем тьмы и снега увидеть это просто не было возможности. Самюэль — если он был еще жив, — болтался над пропастью, не имея возможности подать знак. Джей еще лихорадочно думал, что делать и как ему помочь, когда веревка внезапно оторвалась, и они с неожиданным криком завалились гурьбой в снег. — Самюэль! — завопила Миек, вытянув в темноту руку, будто пытаясь его поймать. Глухой стук тела о камни послужил им ответом. Мартель, барахтаясь в снегу, подскочил на четвереньки и подполз к краю, с ужасом заглядывая вниз. Его грудь сжал в тиски необъятный ужас. — Мы должны ему помочь! Джей, что нам делать?! Анни! — кричала в истерике Миек. Ее била крупная дрожь. — Отойдите от края, — рявкнул на них Джей, рывком за шиворот оттащив панически бьющихся солдат. Анни сгребла их к себе, пытаясь успокоить. Ей самой все труднее было держать себя в руках. — Джей… — прошептал, захлебываясь слезами, Чон-младший. — Мы ведь поможем ему? Мы… мы же не бросим его умирать? Почему ты молчишь? — не выдержав удушливого, горького молчания, пролепетал Мартель. — Почему ты молчишь?! — его крик пролетел над бездной, как испуганная птица. — Потому что он, скорее всего, уже мертв! — заорал на него Джей. Мартель отшатнулся и застыл, будто получил удар по лицу. Диас сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, затем сжал кулаки, чтобы унять растущий гнев. Нет, ему нельзя позволить терять разум. Миек тихо заплакала, уткнувшись Браун в грудь. Ветер плясал вокруг них своих бесовские танцы, подхватывал горсти снега и швырял в лица, насмехаясь, глумясь. Мартель моргнул, чувствуя, как по щеке бежит слеза. Нет! Это неправильно! Бесчеловечно, несправедливо! Они всегда знали, что однажды погибнут, но то должно было случиться в бою с титанами, а не здесь, в пучине тьмы и снега… Резко утерев слезы на щеках, Мартель побежал в пещеру, схватил свой рюкзак и принялся вытаскивать веревки. Крепко-накрепко связав их между собой, вернулся к онемевшим от шока и горя товарищам и обвязал один край веревки вокруг дерева, а второй — вокруг талии. Джей, широко ступая, в несколько мгновений преодолел расстояние между ними и грубо отнял веревку. — Что ты делаешь? — Я спасаю своего товарища! Своего друга! — заплакал Мартель и ударил Джея кулаком в грудь. Тот не шелохнулся. — Потому что так правильно, потому что нас учили этому, ты, бессовестный кусок черствого хлеба! — Хочешь полезть туда ради того, кто, скорее всего, уже мертв? — сквозь зубы процедил Джей. — А если он не мертв?! Если он жив и ждет, что мы придем? — не унимался Чон-младший, исходя на крик. Горло уже болело от холода, но он не мог успокоиться. Его била крупная дрожь. — Мартель, я не стану рисковать еще одним членом группы! — парень схватил его за плечи и встряхнул, смотря в заплаканные глаза. — Сейчас ночь, бушует ураган, мы все без сил. Самюэлю не повезло, но он оставался воином до самого конца. Он позволил нам перейти. Я не знаю, что с ним случилось, но мы не должны сбрасывать его жертву в помойную яму. Спускаться сейчас вниз — самоубийство, — Джей с трудом мог выдержать лихорадочный блеск этих глаз, что смотрели на него с такой болью, порицанием и осуждением. Но это решение было правильным. — Помнишь, что сказала Анни на той стороне? «Лучше умрет один, чем все пятеро». — Я не знаю, чему учили вас, — Мартель стряхнул с себя его руки. — Но Чонгук всегда учил меня бороться. Идти до конца. Помогать и любить этот мир и людей, что в нем живут. Самюэль один из нас, и я знаю, как он хотел бы, чтобы ему помогли. Если он мертв… Что ж, я закрою его глаза и оставлю в этой холодной могиле. Но если я способен сделать для него хоть что-то, я сделаю это. — Это глупо, — покачал головой Джей. — Это необоснованный риск, Мартель. То, чему учил тебя Чонгук, не работает в условиях войны. — Джей прав, — тихо сказала сидящая в снегу Анни. Мартель посмотрел на нее так, словно она вонзила ему нож в спину. — Если это так, то почему же люди, не умеющие плавать, бросаются с моста за утопающим? — Мартель посмотрел на Джея долгим, мучительным взглядом. — Я думал, ты лучше. Чон-младший в то же мгновение пожалел, что выпалил это, видя налившиеся кровью, злобой и тьмой глаза Диаса. Он думал, что его ударят. Или отшвырнут в снег. Но Джей молчал, и это молчание было холоднее сырой могилы. Затем аккуратно, почти нежно отвязал веревку от талии Мартеля и, не дожидаясь возмущений, завязал вокруг своей. Анни без слов поняла, что делать дальше. Аккуратно отлепив от себя Миек, она встала, подошла к краю пропасти и взяла веревку в руки так крепко, как только смогла. Они с Диасом обменялись лишь им понятными взглядами, затем командир принялся спускаться. Шокированный Мартель рвано выдохнул, подбежал к обрыву, упал на колени и изо всех сил напряг зрение, чтобы не потерять из виду слабый огонек — фонарик Джея, который спускался во тьму. Тихое «Джей…» так и осталось морозом на его губах, а сердце болезненно сжалось, слишком огромное от страха и тревоги в тесной темнице ребер. — Это было глупое решение, — сказала Анни. — Но человечное. — Он ведь сможет? — с надеждой, граничащей с истерикой, спросил Мартель. — Джей самый сильный в нашей группе… Нет, во всем отряде! Он… — Силен. Но не всесилен, — покачала головой кадет. — Нам остается лишь ждать. И они ждали. Каждая минута длилась как десять, время стало таким тяжелым, что его можно было ощутить физически. Мартеля съедала тревога, Анни без конца всматривалась во тьму в ожидании знака, Миек, с трудом взяв себя в руки, отправилась в пещеру, дабы приготовить медикаменты для экстренной операции… Если Самюэль, конечно, жив. Час прошел в мучениях и неведении. Чон-младший сгрыз ногти под корень, да так, что заусенцы на каждом пальце начали кровить. Он истоптал снег вдоль края обрыва, молясь богам, богиням, стенам и судьбе, чтобы Джей выбрался. Чтобы они оба выбрались. И вот, когда он был на грани отчаяния, готовый прыгнуть в бездну за ними, Анни почувствовала тягу веревки. — Жив! — выдохнула девушка. Затем повторила уже громче, рассмеявшись: — Жив! Черт, Диас, да тебя и вправду не убить. — Я помогу, — воодушевился Мартель, резво принявшись тянуть вместе с Анни. Мышцы изнывали от натуги, горели огнем, как будто еще мгновение — и порвутся. Но совместными усилиями они вытащили на поверхность Самюэля. Израненного, окровавленного, бесчувственного, со сломанной рукой и разбитым лицом, но живого. Выбежавшая Миек помогла Мартелю затащить его в пещеру на наспех связанных между собой досках. Как выбрался Джей, Чон-младший уже не видел — осмелиться посмотреть на него уже был не в силах. Ему было горько, больно и стыдно, хотелось просить у Диаса прощения, но он понимал, как это было бы глупо. Джей тоже не взглянул на него. Не без помощи Анни он завалился в пещеру и тут же упал на спальный мешок, привалившись спиной к каменной стене. Браун села перед ним на коленях и дотронулась стертой рукой до крови на чужом лбу. — Ты в порядке? — Да, — отмахнулся командир. Но его голос треснул, сломался на части. Мартеля вновь ударила дрожь. — Отдыхайте. С рассветом продолжим путь. — Джей, я хотел… — начал Мартель, но Диас вновь грубо его перебил. — Я все сказал. Его слова хлыстом отразились от стен пещеры. Не проронив более ни слова, Джей отвернулся, прижимая ладонь к треснувшему ребру.