I Serve (My Prince, My King)

      Йотунский генерал был тяжело ранен. Руки неестественно вывернуты за спиной, он свисал подвешенный за запястья. Все его тело было в синяках и порезах, кровь текла на землю из ран на животе. Некоторые из порезов обнажали слои тощего жира и мышц под ними.              Несколько асов собрались вокруг ближайшей жаровни, которая, судя по следам на снегу, ведущим от нее к тому месту, где висел йотун, была ответственна за ожоги на его голенях.              Локи наблюдал, как стражники - палачи или мучители? - тыкали в него острием копья, заставляя генерала стонать от боли, когда движение тела перемещало вес на его агонизирующие запястья и плечи, чтобы зажечь новую боль.              Тор остановился при виде этого зрелища и удивленно хмыкнул.              Когда генерал медленно повернулся в сторону приближающегося отряда, Локи не нужно было видеть то, что осталось от его лица, чтобы понять, что это был его брат Бюлейст, любимый сын их отца. Хотя его глаза выглядели ужасно, затерянные во множестве перекрещённых порезов и засыхающей крови. Бюлейст поднял голову.              - Локи? Это ты? Ты выглядишь как захватчик.              Локи сглотнул, услышав страдальческий голос брата.              Тор с любопытством посмотрел на Бюлейста, а затем на Локи, который опустился на одно колено, взял руку Тора в свою и поцеловал ее.              - Я живу, чтобы служить королю.              Он посмотрел Бюлейсту упрямо в глаза, надеясь, что тот все-таки видит Локи.              Бюлейст заколебался, и что-то похожее на улыбку промелькнуло на его лице. Он все понял.              - За такую силу, как твоя, приходится дорого платить, Локи.              Трикстер встал наготове и вытащил из кармана нож.              - Да. Мы оба заплатили, - пробормотал Локи.              Бюлейст слегка наклонил голову, и Локи исполнил свой долг прежде, чем эйнхерии, окружавшие их, успели среагировать.              Нож ударил точно, пронзив грудь и пролив кровь. Удар сердца, два удара, три, и дело было сделано.              Время замедлилось для Локи, когда он скорее почувствовал, чем увидел или услышал, как асы окружили его. В тот момент, когда нож покинул его руку, он автоматически опустился на колени, поднял обе руки и положил ладони на затылок.              Хогун пнул его в живот, так что он упал полностью вперед, и его голова ударилась о землю, но он сохранил исходное положение, уткнувшись лицом в снег. Рука Хогуна на затылке слишком сильно удерживала его на месте. Он почувствовал, как на лбу появляются синяки от удара.              Через несколько мгновений он почувствовал еще одну руку на своем воротнике, и его подняли, чтобы посмотреть в лицо Тору, у которого было бесстрастное выражение.              Убедившись, что Локи ясно видит все еще висящий труп Бюлейста, Тор сказал спокойно и ровно:              - Ты останешься здесь, в этой позе - на коленях, заложив руки за голову, пока я не прикажу иначе. Ты не предпримешь никаких действий, пока я не прикажу. Ты меня понял?              После кивка Локи он отпустил его, повернулся и зашагал прочь из поля зрения, к жаровне, судя по хрусту льда и снега под его сапогами. Локи услышал шепот Тора и его советников. Снова начал падать снег.              Локи по долгому опыту знал, что физическая и умственная выносливость – это одна из его особенностей, за которую он не был уверен, что благодарен. Иногда было бы легче, если бы у него не было другого выбора, кроме как сломаться. Принять тот факт, что он слаб сразу. Потому что в конце концов все, независимо от того, насколько сильны, ломались.              Выносливость означала лишь продление страданий.              Когда морозный день сменился морозным вечером, темные глубины ледяной ночи атаковали его, он дрожал и старался не чувствовать боли в напряженных мышцах. Он был силен и гибок от постоянных тяжелых тренировок, но его мышцы не были предназначены для того, чтобы сидеть в одной позе бесконечно много часов.              По крайней мере, сосредоточившись на физической боли, он мог притвориться, что забыл о том, что перед ним висит труп брата. Он не был близок с Бюлейстом, но они были братьями, разделявшими любовь к своему требовательному отцу, к своему отчаявшемуся народу и своей больной земле.              Хотя Локи был первенцем, именно Бюлейст был первым принцем, а Локи - третьим, если посчитать. Оба приняли это как должное, учитывая их природу и характер. Локи смирился с тем, что его предназначение - править влиянием, а не грубой силой, и никогда не сидеть на троне Йотунхейма, но шептать советы из-за него.              Локи привык к ограничениям мира, в котором родился, и это не имело для него никакого значения. Он не горевал из-за того, что родился коротышкой. Это в какой-то мере освободило его, позволило перескакивать через границы, ходить по краям.              Точно так же Бюлейст покорно признал, что его роль заключалась в том, чтобы внушать верноподданым воплощение физического идеала йотунов на королевском троне, служа публичным лицом королевской семьи. Он, вероятно, предпочел бы жениться по любви и растить семью, время от времени предаваясь охоте, чем тратить время на служение своему народу в королевском браке, устроенном ради политической выгоды. Он все равно служил. Как и Локи, он знал что это его долг.              Теперь Хельблинди будет первым наследным принцем, менее склонным править мудро, менее способным править справедливо, менее склонным прислушиваться к Локи. Если Хельблинди вообще еще жив.              Локи начал беспокоиться о том, как холод отразится на его руках. Он чувствовал, что замерз, и знал, что температура его тела уже должна быть опасно низкой. По крайней мере, дрожь немного согревала его. Его облик аса еще не был побежден холодом, даже если он сильно страдал от него. На мгновение его пальцы были защищены теплом, но в холоде полной темноты разве этого будет достаточно, чтобы предотвратить обморожение?              Его пальцы на ногах были защищены подкладкой ботинок. Его нос может почернеть и отняться, если он достаточно сильно пострадает от холода.              Он хотел бы знать намерения Тора относительно этого наказания. Просто боль, холод и ужас перед телом бывшего товарища по оружию?              «Я могу справиться с этим, - подумал Локи, - как бы ужасно это ни было.»              Отторжение замершей плоти и обезображивание?              «Если до этого дойдет, придется с этим смириться. Хотя магия должна будет помочь. Возможно. Каким-то образом. Потеря пальцев или носа это еще не конец.»              Смерть?              «Тор воспринимает меня как инструмент, и поэтому вряд ли позволит умереть,» - подумал Локи. Он надеялся. Иначе сегодня ночью он замерзнет насмерть в снегу у ног своего мертвого брата. Как только он перестанет дрожать, все будет почти кончено.              По крайней мере, часть боли может исчезнуть, хотя он все равно будет лишен чувствительности к боли в этот момент.              Он пошевелил пальцами и пожалел об этом, когда нервные окончания взорвались, хотя это было доказательством того, что они все еще были в рабочем состоянии.              Военный совет продолжался у жаровни, которую регулярно доливали, хотя на таком расстоянии он не чувствовал ее жара. Казалось необычным, что военный совет проходил на открытом воздухе, особенно в такой холодный день как этот. Поэтому Локи предположил, что расположение штаб-квартиры Тора сегодня было вызвано желанием Громовержца наблюдать за наказанием Локи и позволить всем, кто приближался к королю, увидеть страдания его непослушного йотуна-колдуна.              Он застонал, когда его тело непроизвольно дернулось, отчаянно ища облегчения для истощенных мышц. Интересно, будет ли Тор забавляться, заставляя ледяного гиганта замерзнуть до смерти. Локи редко думал о своей истинной форме и еще реже переходил в нее.              Внезапно он задумался, в какой форме он будет похоронен. Чары умрут вместе с ним и позволят похоронить его как йотуна? Или он останется в той форме, которую предпочитает, и будет похоронен в образе аса?              Хотя это не имеет значения, а затем задумался над следующим вопросом, будут ли его вообще хоронить, если он не переживет эту ночь. В конце концов, он собирался выйти из позиции, подвигаться хоть немного, только не был уверен когда. Его тело становилось слишком холодным, чтобы как следует почувствовать, что мышцы начинают отказывать. И тогда он будет наказан за то, что не подчинился. Вероятно, это было не так уж далеко.               Позже, он почувствовал, как земля уходит из-под ног, и его тело могло чувствоваться неуклюжим распростертым по земле, если бы он не был таким окоченевшим и замерзшим. Его зрение на мгновение стало серым, и когда он вернулся к боли, жжению и ледяному холоду своего свернутого тела. Локи услышал хруст снега, когда сапоги зашаркали рядом с ним, когда добрые сильные руки подняли его.               Его мягко, но твердо подтолкнули и вернули в исходное положение, и он услышал голос Тора сквозь рев в ушах:              - Оставайся в своем положении и больше ничего не делай без моего прямого приказа. Ты меня понял?              Он все понял.              Он не был уверен, удалось ли ему внятно ответить между всхлипами, которые мучительно вырывались из его груди.