***
Поговорить с Ритой мне удалось не сразу. Она то оставалась поговорить с учителем, хотя, учитывая ее успеваемость, у нее вообще не должно было быть никаких вопросов, то выходила из кабинета так быстро, что я не успевала за ней, потому что сама начинала копаться в сумке. Подходящий случай, как ни странно, представился на перемене перед уроком физики. Рита сидела за своей партой, рядом с ней – Соколов. Лицо одноклассницы было задумчивым, и я не сразу смогла обратить на себя ее внимание. – Нет, гордость нашего класса явно спит сегодня! – Мне пришлось потрясти ее за плечо. – Зуева! Прием! Перемена не длится вечно! Одноклассница испуганно вздрогнула и посмотрела на меня своими небесно-голубыми глазами – чистый ангел, по ошибке забредший на нашу бренную землю. – Вы уже решили, что будете делать с Игорем Сергеевичем? В смысле, номер? – Я решила не тянуть с разговором; Рита помотала головой из стороны в стороны, и я едва не взвизгнула. – Отлично! Просто супер! Я даже хлопнула в ладоши, но Зуева теперь смотрела на меня с таким недоумением, что я поспешила объясниться: – Семен Юрьевич, как и я, когда-то занимался бальными танцами! Мы решили станцевать румбу! А вы с Игорем Сергеевичем споете! Я решила не вдаваться в подробности, ведь идея и без лишних комментариев звучала отлично. Но за моей спиной раздалось неожиданное и недовольное: – Думаю, Афанасьева, вы забыли пригласить в этот разговор меня. Игорь Сергеевич, оставшись мною незамеченным, успел выйти из-за учительского стола и теперь стоял у парты Егора и Риты. Я густо покраснела, извинилась, а потом попыталась объяснить идею номера уже более подробно, но физик сверлил меня взглядом, скрестив руки на груди, и я то и дело сбивалась. В самом конце своих ломаных объяснений я для убедительности включила песню. И Игорь Сергеевич неожиданно захохотал. – Афанасьева, песня, несомненно, хороша, – улыбнулся он, – но она женская. И я, вы не поверите, не умею петь. Я нахмурилась: то ли из-за того, что учитель ответил на мое предложение отказом, то ли потому что обманул и меня, и Риту, ведь от Семена Юрьевича я узнала, что физик прекрасно поет. Трель школьного звонка окончательно поставила точку в этом разговоре. – Подыщите себе других напарников, Афанасьева, – бросил мне Игорь Сергеевич. – Итак, класс! Записываем новую тему – магнитный поток. Я закрыла глаза, чувствуя подступающие слезы. Семен Юрьевич, может, и не считал наш номер чем-то соревновательно-важным, но я только что с треском проиграла.***
А потом случилось чудо – не меньше, ведь идея, что пришла Рите в голову, не только воплотила в жизнь придуманный мною план, но и сделала номер еще более эффектным. Петь Игорь Сергеевич отказался, но, как оказалось, однажды он проболтался Зуевой о том, что учился в музыкальной школе, а одноклассница это запомнила и каким-то образом даже сумела уговорить учителя. Теперь расстановка сил в номере выглядела следующим образом: мы с Семеном Юрьевичем танцевали, Рита пела, а физик аккомпанировал всем нам, сидя за фортепиано. Правда, ни одна репетиция не обходилась без казусов. Семен Юрьевич, не практиковавший танцы уже долгое время, то и дело путался в движениях, и несколько раз даже умудрился наступить мне на ногу. Я сверлила его недовольным, в какой-то мере даже злобным взглядом, но это, конечно, ничем не помогло. Но не только Семен Юрьевич, пусть и не намеренно, но все же втыкал палки в колеса нашего номера, от которого я уже порядком устала: Рита, которая была звездой всех школьных концертов, постоянно сбивалась и не попадала в ноты. Каждый раз, когда ее голос срывался, Игорь Сергеевич переставал играть, и нам всем приходилось начинать с самого начала. С каждой следующей репетицией мой боевой настрой медленно, но верно тлел, грозя вот-вот развеяться пеплом на ветру. Рита смотрела мне в глаза, снова и снова извиняясь за промахи, я рассеянно улыбалась ей в ответ, не зная, что сказать. Семен Юрьевич стоически терпел неудачи, чего нельзя было сказать об Игоре Сергеевиче, сапфировые глаза которого темнели каждый раз, когда Зуева замолкала, в отчаянии прижимая микрофон к груди. До концерта оставалось чуть меньше двух недель. Очередная репетиция с треском провалилась: Рита не смогла допеть песню до конца хотя бы раз, а у меня никак не получалась самая важная поддержка. Игорь Сергеевич, нервы которого, кажется, трещали по швам, первый предложил прекратить эти мучения и закончить репетицию. Зуева чуть не плакала, а я почему-то никак не решалась взглянуть на Семена Юрьевича, который столько раз сегодня спас меня от поцелуя с грязным полом, успевая вовремя подхватить. Несколькими минутами позже, спускаясь со школьного крыльца и наматывая на шею теплый шарф, я дала волю слезам. Плакала я не от обиды, ведь обижаться мне было не на кого, а от жгучего разочарования, которое вот уже несколько дней завладело всем моим существом. – И жить как-то проще, когда мир черно-белый. Я остановилась, услышав хорошо знакомый голос, а потом обернулась, смахнув перед этим слезы. – Что это за вековая мудрость из ванильных пабликов «ВКонтакте»? Вы, Семен Юрьевич, так меня не пугайте. Он улыбнулся, а я снова расплакалась, хотя надеялась, что и мне будет смешно. – Взгляни-ка на меня, – попросил учитель, и я подняла на него глаза. – Думаешь, это стоит твоих слез? Я покачала головой: откуда мне знать? Меньше всего мне хотелось, чтобы Семен Юрьевич завел свою пластинку о том, что все, что не спорт – не ценно. – Я помню. Танцы – не баскетбольный матч. Но для меня этот номер был важен. Понимаете? – Я посмотрела на учителя. – А теперь ничего не получается. – Поэтому я и пытался убедить тебя в том, что это не так серьезно, - признался Семен Юрьевич. – Чтобы в случае неудачи ты не так сильно расстраивалась. Как видишь, не вышло. Я опешила. Это прозвучало так неожиданно и откровенно, что я не знала, что сказать в ответ. Но Семен Юрьевич, видимо, и не ждал от меня никаких ответных слов. Он подошел ко мне ближе, сократив расстояние между нами на целых три шага, поправил сбившийся шарф, а потом произнес так уверенно, что я ему тут же поверила: – В следующий раз у нас все обязательно получится.***
Рита вступила не вовремя, но Игорь Сергеевич, изменив тактику, продолжил играть, а не остановился, как делал прежде. – Слушай музыку, а не слова, – сказал мне Семен Юрьевич, когда его теплая рука легла на поясницу. – И перестань думать. Я кивнула, позволив ему себя вести. Каждый следующий шаг давался мне легче предыдущего, а первая поддержка вообще прошла мимо – я вспомнила о ней, когда уже крепко стояла на полу. Семен Юрьевич мне подмигнул, подхватывая под спину, чтобы я могла опуститься. Мои волосы коснулись пола в тот момент, когда Рита слишком быстро пропела последнюю строчку во втором куплете, и едва не сбилась. – Олеся, – Семен Юрьевич тяжело вздохнул, - сосредоточься на чем-нибудь другом, кроме слов. Я кивнула. Не отвлекаться на Риту было практически невозможно, но я старалась. Нужно было выбрать якорь, который завладеет всем моим вниманием, и я решила, что им будет Семен Юрьевич. Я старалась смотреть ему прямо в глаза, которые напоминали сейчас грозовые тучи. Игорь Сергеевич нервно бил по клавишам, потому что Рита пела мимо нот - снова и снова. Но с каждой следующей секундой ее голос будто становился тише. В какой-то момент я вообще перестала его слышать. Все казалось теперь неважным и несущественным. Все, кроме танца, кроме рук Семена Юрьевича на моей пояснице, и его голоса, который я услышала за секунду до решающей поддержки: – Держись крепче. И я держалась. А потом воспарила ввысь.