Последний норматив

       Видеть Семена Юрьевича без гипса было как-то странно.        Когда я вышла из своего подъезда, он стоял прямо напротив двери, опершись корпусом о свою машину, и казался мне человеком из какой-то далекой, прошлой жизни. Воспринимать его как просто учителя теперь было сложно, но и называться моим другом Семен Юрьевич не мог.        — Мы болеем за «ЦСКА» или за «Спартак»?        Я даже приготовилась, как прилежная ученица, которой никогда не была: провела утро за чтением спортивной аналитики. В московском дерби победу предрекали почему-то «Спартаку», хотя в турнирной таблице именно «ЦСКА» занимал первую строчку.        — Мы болеем за красивую игру, — парировал учитель и открыл передо мной переднюю дверцу белой «Тойоты». — Надеюсь, тебе понравится.        Мои надежды, напротив, не были связаны конкретно с матчем. В конце концов, в хоккее я не разбиралась, никогда не была на матчах, и все мои познания начинались и заканчивались сегодняшним утром. Все, чего я хотела — это чтобы вечер прошел нормально. Не хорошо, не весело — именно нормально, потому что нормальности в последнее время не хватало во всем.        — Семен Юрьевич, — позвала я, когда учитель сел за руль, — как вы считаете, я правильно оделась?        Он посмотрел на меня долгим и внимательным, но совершенно не оценивающим взглядом. Сегодня я слишком долго проторчала перед зеркалом и так до конца и не была уверена в том, что обычные джинсы и белая водолазка — это то, в чем ходят смотреть хоккей.        — Ты замечательно выглядишь, — наконец оторвал свой взгляд от меня Семен Юрьевич. — Нельзя одеться правильно или неправильно, особенно на стадион. Туда приходят в чем угодно. Фанаты, конечно, пытаются как-то принарядиться — форменная экипировка, клубные шарфы…        Это чуточку меня успокоило. К тому же, Семен Юрьевич был одет также обычно, как и я сама, разве что вместо водолазки на нем был темно-серый свитер из какой-то тонкой шерсти. Этот цвет по-особенному подчеркнул его теплые глаза, и в памяти почему-то яркой вспышкой пронесся тяжелый холодный взгляд физика.        — Семен Юрьевич, — ступила я на опасную тропу, — вы же общаетесь с Игорем Сергеевичем?        Если вопрос и удивил учителя, он никак это не показал.        — Да, и очень хорошо.        Впору было прикусить язык, но собственное любопытство урезонить я не могла. У меня не было цели раскрыть тайну Игоря Сергеевича и Риты, к тому же, я была уверена в том, что Семен Юрьевич никому ничего не расскажет.        — А он… Он с кем-то встречается?        Не знаю почему, но я покраснела. Будто назло, светофор на перекрестке зажегся красным, и Семен Юрьевич, притормозив, посмотрел на меня. Предательский румянец разжегся с новой силой.        — Значит, все-таки тогда была не глупость? — вопросом на вопрос ответил учитель. — Помнишь, ты говорила в больнице?        Я-то помнила, а вот почему Семен Юрьевич этого не забыл, я не понимала.        — Я спросила не для того, чтобы попытаться составить ему пару, — гораздо тише, чем прежде, ответила я. — И да, тогда это была глупость, и ничто этого не изменит. Игорь Сергеевич мне не нравится, даже больше — я его опасаюсь. Иногда он смотрит на нас так, будто ненавидит каждого, кроме…        Не договорив до конца, я отвернулась к окну. На улице накрапывал противный осенний дождь, пытаясь зацепиться каплями за стекла автомобилей. Не стоило начинать этот разговор — хотя бы потому, что жизнь посторонних людей меня совершенно не касалась.        — Ты не стала бы спрашивать, не знай ответа сама.        Мы будто оказались на крохотном клочке чистой земли посреди минного поля. Каждый следующий шаг мог привести к беде, но и стоять на месте теперь было нельзя.        — Вы считаете это правильным?        Семен Юрьевич почему-то усмехнулся. Я не торопила его с ответом и продолжала смотреть в окно. Дождь набирал обороты и грозил вот-вот превратиться в ливень.        — Если и есть человек, который может осудить Игоря и Риту — это точно не я, — спустя несколько минут ответил учитель и бросил короткий взгляд в мою сторону. — И точно не ты.        Мне оставалось только кивнуть. Это было даже смешно: Рита и физик, между которыми были настоящие отношения, прятали даже лишние взгляды друг на друга. Я же в компании Семена Юрьевича ехала на хоккей, где при неудачном стечении обстоятельств могла наткнуться на кого-нибудь из школы.        — Я никому не расскажу о них, — непонятно зачем пообещала я. — Знаете, вчера был день рождения Егора, мы были у него на даче. Рита взяла у Игоря Сергеевича гитару и объявила, что вечером он приедет за инструментом, а она уедет вместе с ним, потому что возвращается мама.        Наверное, у меня был слишком растерянный взгляд, потому что Семен Юрьевич спросил:        — Тебя удивило, как все на это купились, верно?        — Да.        Учитель почему-то устало вздохнул и резко крутанул руль влево. Дорога за стеной дождя казалась бесконечной, и мне не верилось, что мы хоть когда-нибудь доедем до стадиона. Когда машина остановилась, мне удалось разглядеть очертания бело-голубых колонн — видимо, пришло время заправиться.        — Олеся, люди часто не видят то, что находится прямо перед их глазами — так даже удобнее, им самим в том числе, — объяснял мне Семен Юрьевич, нагнувшись над бардачком. — Игорь — взрослый человек, как и Рита. Раз уж они связали себя обстоятельствами, в которых оказались, то сами должны осознавать возможные последствия.        Он говорил правильные вещи, но проблема была в том, что Игорь Сергеевич не вязался у меня с образом человека, который осознавал всю серьезность ситуации. Может, дело было просто в том, что я не представляла, как могла бы ему довериться.        — Если бы у вас вдруг завязались отношения со школьницей, что бы вы сделали?        Это последний вопрос — так я решила. Хватит уже этих серьезных разговоров, от которых тошно и мне, и Семену Юрьевичу.        — Защитил бы ее, — было мне ответом.        Я удивленно посмотрела на учителя.        — От кого?        Его глаза почему-то потемнели. Семен Юрьевич держал в руках карточку для заправки и смотрел на меня пристально-обжигающе. Мне казалось, что я уже видела этот взгляд. Мне казалось, что я пропустила что-то совершенно важное, и теперь не могла решить сложную задачку. Когда учитель оторвал от меня взгляд, я опустила плечи — странное наваждение прошло. Прежде чем выйти из машины, Семен Юрьевич наконец ответил:        — От себя.

***

       «Спартак» проиграл, несмотря на веру спортивных аналитиков, несмотря на рев болельщиков. Но это было для меня совершенно неважно, потому что я была счастлива. Первый период прошел как-то мимо меня: я постоянно крутила головой, украдкой рассматривая людей на стадионе. Принцип игры был не до конца понятен, к тому же, частые остановки и перемещение игроков с одной зоны на другую не добавляли никакого интереса. На перерыв команды ушли со счетом «ноль-ноль», и мы с Семеном Юрьевичем решили пройтись за кофе.        Я боялась потерялась в гуще других болельщиков, спешащих покинуть сектор. И точно бы потерялась, но Семен Юрьевич поймал мою руку, и крепко сжав ладонь, вывел меня в заполненный людьми коридор.        — Все хорошо? — спросил он, когда я прислонилась спиной к стене. — Ты немного бледная.        — Немного скучно, — призналась я. — И людей многовато.        Он понимающе улыбнулся.        — Мы в Москве, тут всегда так.        Кофе на стадионе оказался вполне сносным. Семен Юрьевич даже умудрился найти точку, где варили латте с разными добавками. Мне досталась корица, он же выбрал отвратительный мятный сироп и все уговаривал меня попробовать.        — Я не пью кофе с привкусом зубной пасты, — отмахнулась от учителя я и выбросила пустой стаканчик. — Пойдемте, сейчас уже начало.        Второй период начался также вяло, как и первый. Когда я уже почти смирилась с тем, что хоккей для меня оказался таким же «веселым» видом спорта, как и совершенно непонятный керлинг, нападающий «ЦСКА» умудрился от средней линии забросить шайбу в ворота соперника. Стадион взревел. Болельщики повскакивали со своих мест, радостно обнимая друг друга; диктор растягивал фамилию автора заброшенной шайбы, орала музыка. Хаос был повсюду, но почему-то казался правильным и упорядоченным.        В третьем периоде «ЦСКА» забили еще два раза, «Спартак» так ничем и не смог ответить. После третьей шайбы я вскочила со всеми остальными людьми и потянула за собой Семена Юрьевича. Он рассмеялся и обнял меня — крепко-крепко. Наверное, люди приходят сюда не только для того, чтобы поболеть за любимую команду. Радуясь вместе с другими, ты не чувствуешь себя одиноким и забываешь о пустой квартире и уехавших родителях.        — Я счастлива! — закричала я, когда мы уже были на улице.        Дождь закончился, и нам пришлось обходить огромные лужи, в которых отражалось неожиданно большое количество звезд. Я никак не могла замолчать и вспоминала самые яркие моменты прошедшей игры. Хотелось сбегать в кассу и купить абонемент на весь сезон.        — Хочу еще! — призналась я, оказавшись в машине. За окном я видела вереницу счастливых болельщиков «ЦСКА» и совсем грустных фанатов «Спартака». — Вот это эмоции! Вам понравилось?        Семен Юрьевич сначала кивнул, а потом почему-то засмеялся. Он хохотал несколько минут, положив голову на руль. Здорово, что не только у меня хорошее настроение, но можно было бы и объяснить причину безудержного веселья.        — Поищу-ка я успокоительное, — с напускной серьезностью проворчала я и щелкнула по бардачку. — Так, что здесь у нас… Что за мода у мужчин складировать в бардачке бумажки? Или вы уже настрочили завещание и везде…        Вечер перестал быть смешным. Я вытянула из бардачка бело-красный шарф. Белые буквы на красном «ХК СПАРТАК МОСКВА» почти что жгли пальцы. Шарф упал мне на колени, и я посмотрела на учителя.        — Вы болеете за «Спартак», да?        Вряд ли он мог ответить что-то другое, поэтому вопрос был риторическим.        — Почему тогда встали со мной после третьей шайбы? — недоумевала я. — Почему вообще веселитесь?        Семен Юрьевич взял шарф в руки и аккуратно сложил его. Ему точно было весело — я не могла перепутать.        — Могли бы и сказать, за кого болеете, я же спрашивала.        — Я хотел, чтобы ты посмотрела на игру и эмоции. Если бы рассказал, за кого болею, ты бы переживала весь матч, — объяснил Семен Юрьевич. — А так ты насладилась игрой, без каких-либо ярлыков. А у «Спартака» еще будут победы. В конце концов, должен же я был защитить твое хорошее настроение.        Благодарная улыбка расцвела на моем лице. Возвращаться в реальность после такого вечера было сложно, и я внутренне напряглась, когда двигатель автомобиля тихо заурчал. На ум снова пришли Игорь Сергеевич и Рита. Здорово, когда рядом есть человек, который защитит от всего, даже от плохого настроения, пусть целый мир и стоит этим в оппозиции этим отношениям.        Бросив на Семена Юрьевича вороватый взгляд, я закрыла глаза. У меня было несколько часов рядом с ним, а до этого — несколько недель, пока он лежал в больнице. Как же так вышло, что они превратились в одно мгновение? Завтра мы встретимся в школе совершенно чужими людьми.        — Я буду скучать, — прошептала я одними губами, прекрасно понимая, что учитель меня не услышит, а значит не ответит «Я тоже».        Кто же защитит меня от тоски?