***
Открывать глаза было очень тяжело. Плавая в темном тумане, Эрик успел забыть, что произошло. Ему сейчас было как-то странно. Тело реагировало на пробуждение совсем не так, как того стоило бы. Дрожало. Внизу все сводило судорогой и юноша поджимал ноги, пытаясь справиться с этим странным наваждением. Неприятно. Он хмурится крепко, после чего все же открывает глаза. В комнате полумрак, так еще и заполненный кумарным дымом. Юноша кашляет пару раз, взгляд его расфокусирован. Сложно осмотреть даже потолок, не получается удержать внимание на чем-то одном. Как будто какой-то блок в голове ему мешает это сделать. — Что…случилось… — голос его почти мычит, говорить сложно, как и осмысливать свои слова. Наконец, подросток смотрит вниз и его лицо приобретает странное выражение. Его разум слишком ослаблен, чтобы полностью понять ужас происходящего, но самые задворки разума буквально вопят об опасности. — Что…что вы делаете?.. — спрашивает, а на глаза неосознанно наворачиваются слезы. Для Хуо Ху раскрывается поистине очаровательное действие. Его глаза цепко наблюдают за каждой эмоцией мальчишки. И это невероятно возбуждает. Происходит именно то, чего он ожидал увидеть. И это было прекрасно. Захватывающе. Мужчина впитывал эмоции своего пленника как губка, пока тот медленно осознавал, что творится. Медленно, но верно лицо Эрика искривилось в ужасе. Именно в тот момент, когда к нему пришло понимание, Хуо вернулся к своему делу и сосредоточил внимание на уже двух пальцах, находящихся в мальчишке. — П.прекратите…остановитесь… — дрожащий голосок прекрасно подходит испуганному личику. Кажется, только от этого преступник был готов впасть в экстаз, но все это было только начало. Он начал в уме воспроизводить то, о чем думал так много времени. Вот подросток в ужасе звякает наручниками, смотрит на них взглядом, который старший хотел запечатлеть в памяти. Отчаяние. Осознание своей беспомощности. Стыд. Щеки этого прекрасного создания медленно, но верно покрывались жгучим румянцем, его глаза скашивались на Хуо, по лицу шли горячие капельки слез. Хотелось бы собрать их языком. Но именно сейчас следовало дать Эрику прочувствовать эти эмоции сполна. Пусть он ощутит себя беспомощным, брошенным. Пусть почувствует опустошение и даже отвращение. К себе или к нему, это не так важно. Тогда-то мальчик, наконец, поймет, что у старшего нужно просить помощь. Тогда станет легче. Он пожалеет его, приласкает, сделает приятно. Но сейчас… Взгляд мужчины, несомненно, ужасает. Мальчик дергается, мычит что-то невнятно. — Что вы творите…остановитесь.прошу вас, хватит… — всхлипывает тихо, боясь своих слез. Разве нужно? Хуо очень нравится, как его птичка плачет. А как она просит… Приходится кусать губу, чтобы прям так его не разложить на этих простынях. Такого хрупкого, такого…желанного. Мужчина молчит. Сопротивление же возрастает. Кажется, препарат окончательно прекратил свое действие, после выплеска адреналина. Наивный. Подтягивается на руках, заставляя пальцы выскользнуть из припухшей от воздействия дырочки. Сжимается в маленький комочек, смотря затравленно на старшего. А тот только ухмыляется. Вскидывает голову, запускает чистую руку в волосы. Ощущалось, будто он готов съесть свою жертву прямо там. — Ты довольно активный для того, кто должен лежать смирно. — Хуо чуть ли не рычит. Тонкая талия Эрика почти идеально умещается в его крепких руках, сжимающих кожу для синяков. — Чего ты боишься? — о, он прекрасно знает чего. Понимает, от чего кривится это нежное лицо в гримасе. От чего тело подрагивает, а ноги упираются в кровать, чтобы не дать ему продолжить свое дело. Мило. — Я ведь говорил, что не собираюсь тебя убивать. — казалось, от ужаса юноша проглотил язык. Но когда чужие губы начали водить по шее, в нем словно проснулась прыть. Снова дергается. Для мужчины он был похож на крольчонка, убегающего от лиса. Забавное сравнение. — Не…не трогайте меня. — казалось, для этой фразы мальчику пришлось собрать всю свою смелость. Жаль только, что эффекта от этих слов не будет. По крайней мере пока. — — А что если не хочу? — хмыкнув, Хуо с силой впивается зубами в тонкую кожу, заставляя подростка прогнуться в спине и вскрикнуть, ерзая под сильным телом. Все равно не убежать, как бы он не старался. А, справедливости ради, мальчик все же пытался. Даже начал пинаться, пытался ударить ногами. — И откуда в тебе столько прыти, зайчик? — старший спокоен. Ему эти удары не страшны. Он оставляет новые укусы, именно их, заставляя яркую кровь стекать на простыни, а Эрика кричать, заходясь в слезах. — Не надо! — всхлипывает юноша громко. Неужели так больно? Или, может быть, стыдно? Плевать. Хуо игнорирует. Он крепкими пальцами сжимает бедра, вновь заставляя развести ноги. На сей раз держит их крепко, не давая выдернуть, как бы Эрик не пытался. А мальчик кричал. Смотрел этими прекрасными синими глазами и умолял остановится, пока чужие пальцы исследовали его нутро. Было мерзко. Юноша поджимал пальцы на ногах, дергался, изредка пытаясь отстраниться. Глотал жгучие соленые слезы, испачкавшие его лицо. А мужчина продолжал. Яркие следы раз за разом пронзали кожу, срывая голос Эрика. Пальцы становились все грубее, а их движения — жестче. В конечном итоге, все вело к одному. Приспуская штаны, Хуо смотрит почти невидящим взглядом на заходящееся в истерике и тихих мольбах сокровище. Привыкнет, так? — Расслабься. — голос грубый, ему уже сложно терпеть. Разве не сделал он достаточно, чтобы наконец получить свое? Однако, реакция Эрика была прямо противоположной. Самые сильные удары, на которые только это хрупкое тело было способно, пришлись на живот и грудь мужчины. Но Хуо лишь сжал их, так крепко, что мальчишка царапал ногтями ладони и скулил, как побитая собака. — Умоляю вас, Умоляю! — мальчик кричит, заходясь в истерике, на что раздраженный мужчина зажимает его рот, тут же получаю укус. Цыкает языком, злобно хмуря глаза. Сопротивление, что сначала приводило в восторг, теперь вызывало раздражение. Почему он просто не может расслабиться?! Смирится, черт подери! Неужели он настолько неприятен? Хуо скрипит зубами, крепче сжимая челюсть, не давая мальчишке вздохнуть. Тот трепыхался, как бабочка, ослабляя с каждой секундой от нехватки кислорода. Пытался схватиться руками хоть за что-то, чтобы найти поддержку, но не получалось. В конце концов, когда взгляд Эрика помутился, мужчина убрал руку, почти злобно сжимая талию в руках и приподнимая его. Дрожащими руками надевая презерватив, он терял самообладание. Чуть ли не рычал. Все…все идет совершенно не так! Пока несчастный мальчишка судорожно вздыхал, роняя слюну на подбородок, Старший толкнулся в него. Только головка. В него вошла только лишь чертова головка, а подросток выгибается и скулит, скулит так отчаянно и протяжно, что Хуо…становится стыдно. Глаза, заволоченные яростью и похотью вновь смотрят на Эрика. Запыхавшийся, тот перекладывал голову из стороны в сторону, пытаясь хоть как-то отвлечь себя от происходящего. Шептал сквозь громкие надрывные всхлипы мольбы остановиться. Его кожа покрылась кровью там, где прошлись зубы. Почему… Почему все ощущается совсем не так, как ему этого хотелось? Почему он не чувствует те эмоции, которые так мечтал ощутить? Почему такой взгляд Эрика… не приносит ему удовольствия? Мужчина чуть отстраняется. Он все еще внутри, но не хочет толкаться глубже. Вдруг.поранит. А если Эрик потеряет сознание? Хуо скрипит зубами и закатывает глаза, беря себя в руки. Отвратительное чувство. И мальчик еще, словно ощутив заминку, упирается дрожащими ногами. Пытается слезть. Это становится невыносимо. Громко выдохнув, старший выходит. Он все еще молчит. Но его член, налитый кровью, явно не собирается так просто успокаиваться. Тогда Хуо берет чужие ноги и поднимает мальчишку, который все еще шепчет в бреду. — Да успокойся ты… — говорит, сам не зная чего ожидая от перепуганного пленника. Вновь громко выдыхает и входит между ног парня. Конечно, далеко не горячее нутро. Но, если посмотреть под правильным углом, можно было представить, что он все-таки входит. Но Эрику хотя бы не больно. А почему это вообще заботит? Плоть обжигает кожу бедер, но юноша благодарен, что хотя бы не внутри. Отвратительно все еще, но лучше так. Хотя бы так. А Хуо пожинает плоды своей…ошибки? Смотрит на изнеможённое лицо, трахая мальчишку как последний извращенец. Застал бы кто за таким действием, точно засмеял бы, пусть и получил бы пулю в лоб. Горячее семя наполняет презерватив и вскоре он, завязанный, улетает куда-то в бок. Цепкая ладонь освобождает руки подростка. И мужчину злят красные следы на запястьях. Разве мальчик заслужил такого наказания? Тот, почувствовав свободу, закрыл ладонями лицо и сжался в позу эмбриона, крепко поджимая ноги к груди. На щиколотке уже прорезался синяк. На это дрожащее существо было жалко смотреть. Что в его голове сейчас за мысли? Нагнетает ли он себя, чтобы впасть в отчаяние или проклинает его всеми возможными способами, этого Хуо не знал. Он сидел на краю кровати, не понимая, почему произошедшее сейчас было ему неприятно, хотя он сам определенно очень хотел, чтобы такое произошло. Мужчина встает, поправляя одежду. Вновь смотрит на мальчишку пронзительным взглядом. И уходит не произнеся и слова.***
Эрик лежал так очень долго. Он не понимал, за что с ним так поступили, а еще очень боялся повторить судьбу своего одноклассника. Его…тоже убьют? За то, что сопротивлялся? Или за что-то другое? Почему то же Хуо не дошел до конца, хотя юноша и был уверен, что тот вряд ли вообще слышал, что он говорил. Тем не менее, в комнате его оставили одного. Было больно, но.далеко не ужасно. Ему ведь делали гораздо больнее. Найдя в себе силы, подросток садится и тут же кривится, кутаясь как можно плотнее в одеяло, забыв о собственной крови. Смотрит вокруг, не особо понимая, что это за место. Комната была похожа на что-то сказочное. Круглые окна, закрытые сейчас бумажными заслонками. Широкая и даже мягкая кровать, которая, правда, сейчас ассоциировалась не с самыми приятными вещами. Комната имела вид соединенных квадрата и прямоугольника, где в квадрате стояла кровать, а в прямоугольнике все остальное. Две двери, одна закрытая за круглым каркасом, занавешенным тканью, другая почти незаметная, у окна. Под ним же столик с двумя стульями, рядом шкаф, а напротив полки с чем-то, что Эрик не очень хотел рассматривать. Ходить было тяжело. Прихрамывая, он осторожно и аккуратно прошел к первой двери, но, как и думал, не смог ее открыть. Заперто. Ни шанса. Выдохнув, мальчик растирает ладонями лицо, да так, что оно краснеет. Так немного проще справиться. Так легче держать себя в руках. Без особой надежды юноша открывает вторую комнату. Ванная…в тон комнате, такая же роскошная. Но ему было все равно. Просто хотелось смыть с себя все произошедшее. Старательно избегая зеркало (он очень боялся увидеть свое измученное отражение), садиться под душ, все же сняв одеяло. И сидит там, так долго, что вся кожа совершенно отмокает. Это помогает. Берет себя в руки. Нужно…держаться. Что теперь будет? Из ванной мальчик выходит совсем уставшим. Как будто не он неизвестно сколько проспал. Но, что удивительно, у окна вновь втягивал густой дым Хуо, задумчиво смотря в никуда. Казалось, он был совершенно спокоен, но Эрик очень испугался. Буквально вжался в дверь, которую только открыл и спрятался за ней, как будто она смогла бы его защитить. Заглядывает робко и пугливо, знающим взглядом ловя сбитые в кровь костяшки. Его сейчас тоже ударят? — Чего стоишь, зайчик? — произносит елейно, почти даже ласково. Улыбается, возвращая себе привычное лицо, выдыхает дым, вставая с своего места. — Иди сюда. Будешь послушным мальчиком и я сегодня тебя больше не трону. — смотрит пронзающе, игнорируя вновь накрывшее тенью лицо. И Эрик подходит. Выбора у него нет, остается только подчиниться. Мало ли, мужчина захочет дойти…до конца… Сглотнув громко, на негнущихся ногах подходит ближе, плотнее кутаясь в одеяло. Словно оно поможет. Хуо выдыхает. Удивительно, как только этому мальчишке удается влиять на его эмоции. Усаживает юношу на стул — тому явно тяжело стоять. Стягивает с плеч одеяло, не оголяя ниже сосков. Пусть чувствует мнимую безопасность. И обрабатывает все оставленные собой следы от зубов, поражаясь тому, чем вообще занимается. — Тебе следует запомнить пару правил, Эрик — имя произносится особой интонацией. Нежно, но как-то елейно. — Первое, тебе следует меня слушаться, если не хочешь неприятностей. А они, поверь, тебя встретят, малыш, я не люблю тех, кто мне перечит. — болезненный взгляд голубых глаз почти заставил его сдаться, но Хуо продолжает. — Второе, за послушание я буду тебя хвалить. И давать призы. Сегодня мы сделаем вид, что ничего не было, но впредь.-- прищур глаз едва ли выдерживает отчаяние мальчика — постарайся быть более послушным. — Не могу. — тихо произносит, вжимая голову в плечи. Эрик был готов в любой момент зажать руками голову. — Вы предлагаете мне принимать то, что вы…хотите меня изнасиловать? — всхлипывает, хотя только недавно успокоился. Стирает украдкой слезы, перебирая покрасневшие пальцы. Однако, Хуо непреклонен. Он склоняется над ним, нависая сверху. Но улыбается. Жуткое зрелище. — Тебе придется. Однажды, ты привыкнешь и поймешь, что это подарок небес, а не проклятье. — вновь выпрямляется. Смотреть на такого мальчишку почти невыносимо. Но с другой стороны, лучше сразу ему все объяснить. — И да. Это не секс рабство. Я не буду отдавать тебя другим людям. Но вот сам…-- выдохнув, он уходит в сторону двери. — Я зайду к тебе завтра. Еда на столе, одежду можешь найти на кровати. Подумай над тем, что я сказал и, если хочешь спокойной жизни, тебе лучше принять правильное решение. Дверь закрывается, Эрик слышит скрежет закрывающегося замка. Его губы вновь начинают дрожать. Только бы не заплакать снова.