Узник

Стараясь удержать в руках сумку с зельями в одной руке и пакет с продуктами — в другой, Рон Уизли не отказался бы сейчас еще от одной руки, чтобы открыть эту чертову дверь. Он осторожно подвигал рукой в надежде вытащить палочку из кобуры аврора. Увы, она не поддалась на его «хитрость». Проблема была в том, что кобура спроектирована так, чтобы выдерживать сильные удары, а палочка при этом не выскальзывала или случайно не выпадала во время битвы. Глубоко вздохнув, он, наконец, смирился с положением и поставил пакет с продуктами между ног. К сожалению, такой махинации не вынесли парочка чипсов и цветная капуста, которые сразу же решили «сбежать». Застонав, Рон взмахнул палочкой и поймал их в руку, бросив обратно в пакет. Это самый дерьмовый день в его жизни. Он понял, что даже сейчас не смог бы применить простое заклинание без властного голоса Гермионы в своем сознании, который говорил ему, как правильно держать и двигать палочкой, будто Рон был настолько глуп. Проклятье. В последнее время, казалось, даже боги против него. Он надеялся, что Гермиона не будет против отказаться от похода в Нору, хотя бы сегодня вечером. Рон был не готов встретиться с семьей после новостей, которые услышал сегодня от целителя. Закрыв глаза, он мог услышать шутки Джорджа и увидеть полное разочарования лицо матери. Рон прислонился лбом к двери и тихонько постучался. Зачем он вообще послушался Чарли? Было бы лучше не знать причины. А если ее узнает Гермиона, то наверняка сразу же бросит его. Ведь в последнее время она так сильно хочет завести ребенка. Не то чтобы он не хотел этого, но, очевидно, просто не мог. Еще один пунктик, в чем его братья были лучше него. Гребаный ад. И именно в тот момент, когда он, наконец, добился хоть какого-то внимания и уважения от своей матери. Именно в этот момент его жизни должно было произойти такое дерьмо. Рассерженный, он снял обереги вокруг двери и пнул ее, что привело только к одному эффекту — надо было снова гоняться по коридору за выпавшими продуктами из порванного пакета. Сейчас Рон бежал за бутылкой содовой, которая уже прыгала вниз по лестнице и внезапно пролетела по воздуху мимо него. Потрясающе, теперь она увидела, какой он дурак. Но лицо Рона просияло, когда он обернулся и увидел, что это всего лишь Гарри. — Нужна помощь? — Да, спасибо, — весело ответил Рон. — Эти чертовы бумажные пакеты — настоящая заноза в заднице. Гарри взмахнул палочкой, и все выпавшие продукты вернулись на место в уже целый пакет. Пока Гарри был сосредоточен на этом процессе, Рон быстро взял бутылочки с зельями, прежде чем тот смог бы рассмотреть их поближе. Да, он потратил последние деньги в Лютном переулке, чтобы купить незаконные поддельные зелья плодородия, и не хотел сейчас попадаться другу-аврору. Но он должен был что-то сделать. Он не мог сказать Гермионе, что бесплоден. И он точно не позволит ей продолжать принимать эти опасные зелья. Если с ней что-то случится, это будет полностью его вина. Что ж, а он не хотел добавлять еще и это к уже полной чаше. Пока Гарри на кухне раскладывал продукты по холодильнику и шкафам, Рон быстро подменил бутылки с зельями в магловской аптечке, которую им подарили родители Гермионы. Он использовал очищающее на настоящих зельях, не подозревая о том, что Гермиона не принимала их, а ее тайник с измененными зельями находился в другом месте. Довольный своей проделанной работой Рон подошел к другу, который держал тот несчастный пакетик с чипсами, не зная, куда бы его пристроить. — Я сам, — сказал Рон, забирая пакет и разрывая его. — Хочешь? — спросил он, протягивая закуску Гарри и пережевывая первую горсть во рту. — Нет, спасибо. — Ну, как хочешь, — ответил он, пожимая плечами. — Мне же нужно что-то поесть, пока Гермиона не вернулась домой. В последнее время она возвращается очень поздно. — Да, Рон, э-э... насчет Гермионы... — Гарри неловко переминался с ноги на ногу. Он понятия не имел, как поднять эту тему, чтобы она не превратилась в огромный скандал. Рон вытащил из кармана зачарованную палочку и положил ее на полку, прежде чем расстегнуть металлическую ленту на предплечье. — А что с ней? — спросил он, оборачиваясь. — Почему ты все еще носишь усилитель? — спросил Гарри, рассеянно глядя на устройство в руке Рона. — Потому что он просто офигенный, — сказал Рон, и его лицо приняло выражение «да-да, она мне об этом говорила». — Ну, Гермиона так не считает. Она рассказала мне о последствиях. Только не говори, что ты и к ней не прислушался. — Да, она что-то говорила, но так понятно и не объяснила, почему мне надо отказаться. — Она же невырази… — начал Гарри. — Я знаю, в чем заключается ее работа, — раздраженно ответил Рон. — Но она не участвовала в разработке этих устройств, и все, что она сейчас может сказать — это то, что не доверяет изобретателю. — Мне и этого достаточно, — пробормотал Гарри. — Тогда ты ведешь себя глупо. Ты вообще видел, какой диапазон действия у щита или этой «штуки», как она говорит, — продолжил Рон, размахивая устройством перед глазами Гарри. — Оно отлично работает. И я не понимаю, что в нем такого опасного. Если ты думаешь, что это так, то почему позволил своим аврорам его носить? — Кингсли протолкнул его по рекомендации Макгрегор, — ответил Гарри, тоже начиная закипать. — И ты прекрасно знаешь, что я был против этого, но мои запросы отвергли. Я даже разослал по всем аврорам памятки, что применять усилители не обязательно и не желательно, и лично я этого не приветствую. — Твой совет ни на чем не основан! — взревел Рон, размахивая руками, рассыпая вокруг чипсы, на что они оба уже не обращали внимания. — Мой совет основан на предположениях Гермионы. И она никогда раньше меня не подводила. Если она говорит, что это небезопасно, то я ей верю на слово. — О да, потому что «это просто чувство, и я не могу точно объяснить почему, но думаю, что с ним что-то не так», — саркастически процитировал ее Рон. — У нее нет доказательств. А она их искала. Поверь мне, я тысячу раз видел, как она проводила исследования, только услышав о том, что Аврорат будет их использовать. Она чуть не взорвала после этого нашу квартиру. И злится она только потому, что Мур изобрел что-то полезное, а в ее глазах он лишь неорганизованная и необразованная свинья, использующая домовых эльфов. — Ладно, ладно, — огрызнулся Гарри, — носи эту чертову штуку. И посмотрим, не будет ли мне все равно, если это когда-нибудь взорвется у тебя под носом. — Еще посмотрим, как я скажу тебе «я же говорил» после того, как однажды тебя собьют с ног, ведь великий Гарри Поттер слишком крут и могущественен, чтобы использовать усилитель защитных чар. — О, поверь, мне это не нужно, — проворчал Гарри, шагая к двери. Он схватился за дверную ручку и обернулся. — Мне пришлось забрать твою пьяную жену из грязного паба сегодня, и думаю, что она настолько счастлива с тобой, что напилась в середине рабочего дня. Она спит в спальне, на случай, если тебе не все равно. Гарри развернулся, но не раньше, чем увидел, как у Рона отвисла челюсть после его последних слов. Уши Рона покраснели, и его рука превратила пакет с картофельными чипсами в кашу, когда удивление сменилось гневом, а слова Гарри полностью дошли до него. Разъяренный, он швырнул палочку в закрытую дверь, и она громко прокатилась по всей комнате, остановившись перед кофейным столиком. Совершенно непринужденно. Не подозревая о том, что стала причиной беспорядка. Рон вздохнул и присел в ближайшее кресло, обхватив голову руками. Это определенно был самый дерьмовый день в его жизни. *** — Гермиона, эй, Гермиона! — окликнула ее Макгрегор, когда она уже выходила из кабинета. Быстрый, звонкий стук каблуков говорил Гермионе о том, что она сегодня не уйдет вовремя домой. А министерские лифты никогда не были быстрыми, особенно, в такой нужный момент. Вздохнув, она обернулась и увидела, как ее босс шагает, размахивая листком бумаги в руке, который выглядел подозрительно знакомым. Это страница из записной книжки Гермионы — да, Министерство все еще было зациклено на использовании пергамента. Она скрестила руки на груди и ждала, гадая, что все это значит. Гермиона не была сегодня в Азкабане и не планировала его посещать. Если бы это зависело от нее, то Риддл остался бы один в этой камере еще навечно. И он глубоко ошибался, думая, что у него что-то на нее есть. Она вольна идти туда, куда ей заблагорассудится. На секунду ее разум замер от чувства вины за то, что она знала об их сделке и могла упустить новые знания, которые он мог передать. Однако она не чувствовала никакой вины, думая, что Риддл ждет ее. На лице Гермионы появилась мстительная ухмылка. Кто здесь босс? Ха! — В чем дело? — спросила Гермиона, возвращая своему лицу нейтральное выражение, когда Кэти остановилась перед ней, тяжело дыша. — У Мура ничего не получится, — ей протянули листок. — Он утверждает, что кое-какой информации не хватает. Гермиона неохотно приняла записи Риддла и просмотрела, застонав, когда поняла, что Мур был прав. Информация была неполной. — Я уверена, что он записал все необходимое, — ответила она, нахмурившись при последнем предложении, которое заканчивалось словами «добавьте три ингредиента и тщательно перемешайте». — Там должна быть вторая страница, — она протянула лист обратно Кэти. — Мур, скорее всего, потерял остальные, — сказала Кэти, не принимая записи обратно. — Ну, еще бы! — саркастически добавила Гермиона, скорчив гримасу и опустив руку. — Ты же знаешь, какой он. Даже достаточное количество домовых эльфов не могут прибраться за его отвратительным рабочим местом. — Хорошо, я попрошу Риддла дописать информацию завтра, — Гермиона сунула бумажку в карман брючного костюма. — Она нужна нам сегодня, Гермиона, — увидев, как потемнело лицо Гермионы, Кэти быстро добавила. — Я бы не спрашивала тебя, если бы это не было важно. Но нам действительно необходимо это зелье для тайной миссии за границей и как можно скорее. Неужели у нее больше никогда не будет передышки? Она специально планировала не посещать его камеру сегодня. — Ладно, — отрезала Гермиона, — я принесу страницу сегодня вечером, — она развернулась на каблуках и снова нажала на кнопку лифта, как будто это могло ускорить его движение. — Все в порядке? — осторожно спросила Кэти. — Отдел Тайн, девятый уровень, — раздался холодный женский голос, когда дверь открылась, к огромному облегчению Гермионы. Она вошла в лифт. — Просто офигенно, — ответила она, приподнимая воображаемую шляпу перед хмурым боссом, когда лифт закрылся. И как она собирается отомстить ему, если все равно появится сегодня? Когда идея пришла в голову Гермионе, она радостно захихикала. Ей просто нужно успеть заехать домой, чтобы переодеться во что-то более... удобное. *** Сегодня в Азкабане дежурила Дорис, и ее голубые глаза с любопытством пробежались по наряду Гермионы. — Не было времени переодеться? — с юмором спросила она, вставая со стула и направляясь к стойке. — Не особо, — ответила Гермиона, доставая палочку из кармана мешковатого серого спортивного костюма. Требования к одежде, пфффф… Если он ведет себя с ней так, то и она будет нарушать правила. Гермиона действительно с нетерпением ждала выражения его лица, когда Риддл увидит этот «прекрасный» наряд, особенно ее старые потрепанные розовые кроссовки. Месть будет на ее стороне. Ха! — Я сразу с работы, — объяснила Гермиона. — Макгрегор почувствовала острую необходимость побеспокоить меня в свободное время. Дорис фыркнула. — Разве тебя не бесит, что такое происходит? — риторически спросила она, запирая палочку Гермионы под замок и возвращая ей пластиковый пакет с блокнотом и ручкой, прежде чем толкнуть толстую книгу в кожаном переплете. — Распишись здесь. Гермиона нацарапала свою подпись в тюремном журнале. Буквы на мгновение вспыхнули, и рядом с ее именем появилась отметка времени. — Увидимся позже, Дорис. — Будь осторожна там, внизу. — Так точно, — небрежно сказала Гермиона, проходя через дверь и спускаясь вниз. Она распахнула дверь в его камеру и вошла внутрь, остановившись перед столом и демонстративно бросив сумку с отчетливым стуком. Через несколько мгновений Риддл, наконец, оторвался от книги о сложных зельях и небрежно повернул голову в ее сторону. Его темные глаза быстро скользнули по ее телу. Однако, к раздражению Гермионы, лицо оставалось совершенно спокойным, не выражая никаких эмоций. Затем он широко улыбнулся. — Итак, заметила вчера какие-то улучшения в использовании беспалочковой магии? — небрежно начал разговор он. Что? Гермиона уставилась на него. Это было совершенно не то, о чем они должны были говорить. И не та тема, которую они должны были затронуть. На самом деле, она и не думала, что он вспомнит. Не тогда, когда перед ним были грязные кроссовки и спортивный костюм. Не тогда, когда Гермиона пришла в камеру не в девять утра, а семь вечера. — И что, даже никакого очищающего без палочки? — спросил он со знанием дела, выжидающе выгнув бровь. У нее отвисла челюсть. — Как ты узнал? — недоверчиво спросила она и перебила, не дав ответить, — Ты что, сделал это намеренно? Он ухмыльнулся, опуская ноги с кровати, чтобы сесть на край. — В последнее время ты уклонялась от ответа на вопрос об успехах в магии. И когда я перестал спрашивать, ты все еще молчала. Так что я решил, что раз ты не даешь мне информации добровольно, это значит, что ты не преуспела в ней. Ты опытная и способная ведьма, и я знал, что ты можешь справиться. Надо было лишь заблокировать твой страх неудачи, — продолжал он непринужденно. — Мне пришлось пойти на радикальные меры, полагаю. Только не говори, что и этого стимула было недостаточно. Он не взял ее вчера прямо в камере, чтобы помочь ей с магией? Теперь в Гермионе бушевало целое море противоречивых эмоций. С одной стороны, ее все еще раздражало то, что он не закончил дело. С другой — она действительно чувствовала себя полной неудачницей из-за того, что не могла выполнить беспалочковую магию. Тяжелый груз упал с ее плеч вчера, когда очищающее сработало. Она почувствовала такое облегчение, что даже не стала больше беспокоиться о чем-то другом. И Гермиона, кажется, была сейчас благодарна за то, что он помог преодолеть это. В каком-то смысле это было невероятно тактично с его стороны. Мерлин, а она думала, что он просто не хочет ее. Очевидно, что это не так. В противном случае, он бы не стал искать ее так долго. О, и какие грязные ужасные вещи она сочиняла о нем в своей голове вчера и сегодня. Теперь Гермиона чувствовала себя полной идиоткой из-за того, что появилась здесь в спортивном костюме. О чем она только думала? Выражение ее лица, казалось, было достаточным ответом для Риддла, потому что он, определенно, был доволен. Даже слишком. Это вернуло ее на землю. — Ты когда-нибудь делал что-то без скрытого мотива? — Хм… — он посмотрел в потолок в притворном созерцании, — дай-ка подумать, — через некоторое время его темные глаза снова встретились с ее, — Нет, я так не думаю. Я не такой скучный, Гермиона. И у меня много, — здесь тон его голоса звучал многозначительно, — много скрытых мотивов, если дело касается тебя. Гермиона неловко заерзала. Говорил ли он о том, о чем она подумала? Она уже ни в чем не уверена. Она так много раз ошибалась, думая, что это произойдет, а потом ничего, ни одного действия, просто ничего. К тому же, она выглядела ужасно и совсем не желала подчиняться. Он точно не возьмет ее сегодня вечером, не так ли? Тем не менее, в его глазах горел дикий блеск, который говорил об обратном. Это одновременно возбуждало ее и напоминало о желании убежать в страхе из камеры, потому что в нем всегда было что-то опасное, что-то настолько запретное, о чем не следует даже думать. И самым разумным, логичным и рациональным выбором было — уйти. Немедленно. И все же ее ноги оставались неподвижными. Застывшими. Возможно, она не так рациональна, как всегда думала? Потому что сейчас она не хотела уходить. Она хотела остаться. Гермиона желала, чтобы он хотел, чтобы она осталась. — Что в пакете? — спросил Риддл, прерывая ход ее мыслей. Она быстро пришла в себя. — Мой блокнот и ручка, — тихо ответила Гермиона. Теперь она чувствовала себя немного неловко из-за своего внешнего вида и поведения. — Мур перепутал или потерял твои заметки о зелье Лагохилуса. Риддл фыркнул. — И почему я не удивлен? — пробормотал он, открывая пакет и вытаскивая ее блокнот. — Потому что он неряшливый и неаккуратный? — беспечно предположила она, пытаясь отвлечь свое внимание от беспорядка, в который она сама себя втянула. Явно пребывая в хорошем настроении, Риддл поднял голову, а его глаза демонстративно скользнули по ее телу. Так он практически уничтожал все шансы Гермионы изменить ход своих мыслей. — Хм… да, я ненавижу неаккуратных людей. Грязных. Просто отвратительно. Сильно покраснев, Гермиона сглотнула. Черт. Она знала, что ее одежда станет проблемой. Она даже удивлена, что он не выгнал ее сразу и до сих пор ничего не сказал. Костюм должен был его спровоцировать. Теперь же она сожалела об этом поступке, потому что он не сорвал его с ее тела и не наказал за то, что ее разум успел нафантазировать. Нет, он, конечно, оставит ее страдать. Это было еще более унизительно. Гермиона поняла, что никогда не была хорошим шахматистом, а ее одежда стала препятствием, а не преимуществом в этой игре. Риддл снова не обращал на нее никакого внимания и быстро строчил в блокноте. — Передай Макгрегор, что это единственный раз, когда я что-то переписываю. Если она или ее бездарные сотрудники потеряют что-то еще, то будут выкручиваться сами. Я не мимеограф. — Хорошо, — кротко сказала Гермиона, сделав мысленную пометку скопировать его заметки для своего отдела. Но почему он, черт возьми, просто пишет? И сразу перешел к деловому тону без наводящих вопросов и замечаний. Почему? Она же стояла прямо здесь! И ему совершенно не нужна палочка, чтобы сделать что-то с ее отвратительной одеждой. Или может в этом тоже есть скрытые мотивы? Годрик, пожалуйста, не позволяй этому случиться, я сойду с ума. Шаркая ногами, она размышляла о том, как, черт возьми, сможет все исправить. Прямо сейчас она ничего не могла поделать со своим выбором одежды. И без палочки сложно наколдовать юбку и все такое. О, возможно, она может попробовать чары в коридоре, где меньше щитов? Повернувшись на стопах, она собиралась выйти за дверь. — Куда это ты? — резко спросил Риддл, отрываясь от работы. — Я... я хо–хотела, — заикаясь, пробормотала она, не найдя в себе смелости сказать то, что хотела, оглянувшись через плечо и закрыв рот, когда увидела его ледяное выражение лица. — Ты никуда не пойдешь, Грейнджер. Я еще не закончил, — его указательный палец сделал вращательное движение, приказывая ей снова повернуться, и, словно марионетка на веревочке, она подчинилась. — Стоять, — рявкнул он, когда она обернулась к двери. Нервничая, Гермиона почесала затылок, а ее глаза в это время метались по комнате, глядя куда угодно, только не на него. Она ведь только хотела выйти и переодеться. Для него. Конечно, он должен понять? Ее глаза остановились на Риддле. Его голова склонилась к бумаге, черные локоны обрамляли бледное лицо. Она не прочь взъерошить их своими руками. О, кстати о руках, она едва сдержала стон, который мог вырваться из ее горла, когда подумала о том, что эти длинные, тонкие пальцы делали с ней вчера. Ее глаза сосредоточились на его руках. Они действительно были прекрасны, как и все остальное: сильные, вытянутые, требовательные. Гермиона уже могла точно определить момент, когда Том заканчивал предложения своими размашистыми штрихами. Он делал так всегда. И что теперь? На ней все еще были те же вещи, которые он точно не одобрял, и он не позволил ей выйти... Мысль поразила ее, как удар молнии по голове. Она же может раздеться. Сама. Гермиона закусила губу. А сможет ли она? Ей придется снять абсолютно все. Ведь сейчас на ней нет ни одного предмета, который бы Риддл одобрил. Ну, не то чтобы он уже не видел ее такой или что она действительно хотела доставить ему удовольствие. Что если, это было не так? Что если это не то, чего он хотел? Что, если она выставит себя еще большей дурой, сделав это? Гермиона поежилась от этой мысли. С другой стороны, что, если это так, а она этого не сделает? Что если он останется недоволен тем, что она просто продолжает стоять здесь в таком виде? Что если он больше не прикоснется к ней и попросит уйти? Кажется, мысль быть отвергнутой пугала больше всего. Ее глаза снова пробежались по мешковатому спортивному костюму. Он был как яркое пятно, кричащее красными неоновыми буквами «нет». Собрав все свое мужество и отбросив смущение, Гермиона сбросила кроссовки и расстегнула куртку своего спортивного костюма. Звук движений с ее стороны остановил перо Риддла. На секунду он, казалось, застыл. Гермиона бесцеремонно продолжала раздеваться и кинула куртку на пол. Улыбка Риддла стала шире, а она быстро стянула с себя футболку через голову. Когда и эта вещь оказалась поверх куртки на полу, Риддл снова вернулся к отчету, а она быстро избавилась от «незаконного» лифчика. Он что, стал писать быстрее? Конечно, они что играют наперегонки? Ей лучше не приходить к финишу второй. Она поспешно спустила нижнее белье вместе с брюками спортивного костюма, отбросив его в сторону. Теперь остались только носки. Когда она подняла корпус, Риддл уже отложил ручку в сторону. Они закончили одновременно. Гермиона ждала. А затем еще немного, пока он откинулся назад, сложив руки за головой и внимательно изучая ее. Сердце билось где-то в районе горла, и она затаила дыхание, ожидая его решения. Здесь стало жарко. Было невозможно смотреть в эти напряженные, темные глаза, сосредоточенные исключительно на ней. Ее живот делал маленькие кульбиты и сжимался от желания. Она извивалась, бессознательно потирая бедра. Это заставило его ухмыльнуться. — Еще секунда, и ты бы опоздала, дорогая, — поддразнил он, его тон был беззаботный и игривый. — Тебе бы не понравилось то, что я сделал, если бы ты оставалась в этом… этом жутком мешке с тряпьем. Гермиона облегченно вздохнула, заставляя всю свою позу расслабиться. — Но теперь, когда ты выглядишь так соблазнительно... — он замолчал, его глаза снова оценивающе блуждали по телу, — полагаю, мне нужно выбрать для нас что-то другое. О да, хорошая идея, подумала она, мысленно ликуя. — Подойди, — холодно приказал он, указывая на место рядом с собой, и выпрямился. Гермиона нахмурилась, удивляясь, почему он вдруг снова превратился из игривого в грубого и властного. Похоже, что она медлила, ведь он прикрикнул: — Сейчас же. Вздрогнув от шока, она начала двигаться в его сторону, уже не так нетерпеливо, как несколько мгновений назад. Что-то было не так. Она была в этом уверена. Вся его поза и поведение кричали о неприятностях. Для нее. Когда она подошла, Риддл вообще не обратил на нее внимания, а она посмотрела вниз. Почему-то ей казалось неправильным смотреть ему в глаза и быть наравне, ведь он все еще не предложил ей сесть. У Гермионы было ощущение, что она и так ходит по тонкому льду. Она осталась в таком положении, ожидая. — На колени. Она резко вдохнула. На колени? Прикусив губу в сомнении, она задумалась, хочет ли этого. Все ее тело уже давно показывало, как сильно она хочет выполнить приказ. Эта ее часть кричала, чтобы она просто сделала то, что ей сказали, потому что это было и тем, что она сама хотела. Чтобы ей кто-то приказывал, кто-то над ней доминировал. Возможно, только в сексуальном плане. Другая же часть видела перед собой поведение Пожирателя смерти. А она никогда не встанет на колени, как его последователи. Она не могла выбросить эту мысль из головы и просто подчиниться ради сексуального удовольствия. Не после того, как ужасы войны промелькнули в ее сознании. Гермиона уже хотела сделать шаг назад и убежать, но он поднялся и грубо притянул к себе, крепко удерживая близко к своему телу. Такой контакт заставил ее прикрыть глаза и сделать вдох. Искры пробежали по ней только от ощущения его сильных рук, обнимающих ее тело. Это чувство было еще более сильным, чем простое возбуждение. Она бы хотела потереться о него, но не могла пошевелиться. Пойманная в ловушку. В его плену. Стон непроизвольно сорвался с ее губ, и Гермиона выгнула шею, чтобы встретиться с его потемневшим взглядом. — С тобой всегда так трудно, не правда ли? — серьезно спросил он. — Держу пари, что и в других делах тоже. — одной рукой он нежно провел по ее волосам вдоль лица. — Так много сдерживающих моральных норм, неужели ты не устаешь от этого? Неужели не хочешь просто удовлетворить свои собственные потребности, хотя бы для разнообразия? Прежде чем она успела ответить, его губы оказались на ее губах, требуя и захватывая, а она с готовностью подчинилась. Каким-то образом ее руки обвились вокруг его талии, поглаживая через рубашку. Ей было этого мало. Но то, как он массировал ее кожу головы и исследовал ее язык, было уже достаточно. Гермиона прижалась еще ближе. Она последовала его примеру, когда он опустил руки. Том прервал поцелуй и с пылающим взглядом посмотрел на нее, она уже стояла на коленях, а он сидел на кровати, все еще трогая ее волосы. — Вот так, — удовлетворенно сказал он. — Теперь уже не так трудно, не правда ли? Она моргнула. Когда она успела...? Его пальцы предостерегающе обхватили ее локоны. — Прекрати слишком много думать, Гермиона. Скажи мне, что ты чувствуешь. — Растерянность. Это было первое, что пришло ей в голову, и она ответила, не задумываясь о последствиях. — И? — спросил он. — Испуг. — Почему? — Я боюсь потерять себя из-за чувств к тебе... боюсь, что мне будет больно, — добавила она едва слышно. Он на мгновение задумался, прежде чем мягко ответить. — Ты сама выбрала боль, когда решила войти сюда в этом спортивном костюме, Гермиона. Ты знала это. Я говорил тебе, что сделаю, если еще раз застану тебя в трусиках. Она уставилась на него в испуге, а слова эхом отдавались где-то в ее голове. — Я отшлепаю тебя так сильно, что ты не сможешь сидеть целую неделю. — Но... но ты не можешь прикоснуться ко мне, — возразила она, не обращая внимания на то, что он уже это сделал. — Мы заключили сделку. И прошлый час закончился, — с тревогой пробормотала она. — Знаю, — спокойно ответил он. — Но, когда я предположил эти неизбежные последствия твоего неповиновения, ты не возразила против новых правил, которые выходили за рамки соглашения, поэтому… — Теперь я против, — перебила Гермиона, широко раскрыв глаза. — Уже поздно, — сказал он, ухмыляясь. — Ты уже нарушила правила, и поэтому будешь наказана в соответствии с тяжестью твоего преступления, — его взгляд переместился на груду одежды, и он сморщил нос. — Осмелюсь добавить, что это просто нечто. Ты, похоже, действительно была в отчаянии, детка. Так что давай быстрее с этим покончим. Риддл похлопал себя по коленям, показывая ей, куда он хочет, чтобы она легла. Рефлекторно ее внутренности сжались в чистой, неподдельной похоти при мысли о том, что она будет лежать у него на коленях, голая, беспомощная и под его властью. Пока он будет ее наказывать. Она содрогнулась от того, что фантазия стала реальностью. Но все же, некоторые фантазии должны оставаться фантазиями, ведь в нашем воображении они выглядят намного лучше. И ей будет больно. Сильно больно. Поэтому Гермиона покачала головой в знак протеста, несмотря на его крепкую хватку. — Ты испытываешь мое терпение, Грейнджер. Первое предупреждение. По выражению его лица она поняла, что он не собирается повторять это снова. Если она сейчас не подчинится, то он начнет действовать. Она понятия не имела, что еще Риддл может сделать, но сомневалась, что это будет лучше того, с чем она уже столкнулась. Том отпустил ее волосы, когда она подвинулась. Клянусь Годриком, это самая унизительная вещь в моей жизни. И самая горячая. Добавил голос где-то в глубине ее сознания. Когда ее бедра оказались на одном уровне с его коленями, Риддл обнял ее, слегка повернув их обоих, чтобы Гермиона не лежала на краю кровати верхней частью тела. Ее ноги болтались сбоку, и она путалась в руках, не находя для них удобного положения. — Подними их над головой. Проклятье, она собиралась положить их рядом с головой хоть для какого-то преимущества, на всякий случай. Гермиона неохотно подняла руки над головой, держа голову набок, чтобы ее лицо не прижималось прямо к матрасу. Сложив руки друг на друга, она поняла, насколько ее положение сейчас хреновое — даже гравитация работала против нее. Встать было почти невозможно. Когда его рука погладила ее по спине, мягко лаская кожу, прежде чем опуститься между лопатками, она исправила свою оценку до самого хренового. Что ж, Гермиона думала о том, что если дело дойдет до удара, то сможет скатиться на пол. Не то чтобы на полу ей будет лучше, но все же. Ладно, она полностью облажалась. Это полный провал. О чем она думала, когда надевала этот проклятый спортивный костюм? Она никогда в жизни не чувствовала себя такой уязвимой, даже, когда он прижимал ее к стене. Теперь она была голой, что только повышало ставки и уровень невыгодности ее положения. Гермиона напряглась, когда другая его рука коснулась ее ягодиц. Однако он все еще не ударил ее. Вместо этого он погладил ее изгибы, исследуя каждый дюйм. Это было приятно, ну, действительно приятно, но она не могла расслабиться, чтобы насладиться процессом. Она была уверена, что если все-таки расслабиться, то попадет прямо под укус этой змеи. — Замечательно, — прокомментировал он слегка удивленным голосом, продолжая ласкать ее, — знаешь, я ведь хотел отшлепать тебя с тех пор, как ты впервые окликнула меня с той стороны камеры своим наглым тоном. Не в силах усидеть на месте, Гермиона дернулась у него на коленях. Он провел вдоль длинным пальцем, и она закрыла глаза от невероятного ощущения. Должно быть, это было предвкушение, пронзившее ее, потому что она никогда не становилась такой мокрой так быстро. — Вижу, ты с нетерпением ждешь наказания, — хладнокровно сказал Риддл, продолжая свои действия. — Скажи мне, Грейнджер, почему ты это заслужила? В ужасе Гермиона попыталась повернуться и посмотреть на него, но его ладонь лежала между лопатками, удерживая ее. Он же не собирался заставить ее произнести это? Как будто такого положения было недостаточно для ее унижения. Почему он не может просто продолжить, покончив с этим? Словно по сигналу, его рука оторвалась от ее ягодиц. Она успела собраться с мыслями в ожидании удара и напряглась, стиснув зубы, чтобы не издать ни звука, в то время как его рука грубо ударила ее по левой стороне. Черт, как больно. Его ладонь начала описывать круги. — Ты будешь отвечать мне быстро и честно, когда я буду задавать тебе вопросы, Грейнджер, или мы будем заниматься этим всю ночь напролет. Это ясно? — Да, — поспешно ответила она. — Хм... — он задумался, на мгновение задержав руку, — такого ответа недостаточно, Грейнджер. Она скривила лицо, когда его рука снова поднялась. Удар! Ее глаза распахнулись от боли, потому что он ударил ее точно в то же место, что и раньше. — Да, мой лорд, — поправила себя она, желая избежать боли. — Хорошо, — будто промурлыкал он, снова лаская ее. — А теперь скажи мне, почему ты этого заслуживаешь, почему тебя нужно наказать. — Потому что я ослушалась тебя и надела не ту одежду ... лорд, — быстро добавила она. — Верно. Ты была очень плохой девочкой, Гермиона, — сказал он таким мрачным голосом, что она упала бы в обморок, — и мой долг — исправить тебя, верно? — Да. — Тогда приступим, — холодно произнес он. Он бил ее уже всерьез, находя ритм между нежными ласками и жесткими ударами. Теперь он двигал рукой, не ударяя ее в одно и то же место дважды подряд. Ее пальцы вцепились в простыню, как в спасательный круг. Лицо скривилось от боли, впиваясь в матрас, как будто он мог принять удары за нее. Глаза наполнились слезами, и она больше не могла лежать спокойно. Адреналин разлился по ее венам, воскрешая в памяти ее автономную реакцию на борьбу и бегство. Она еще более решительно заерзала у него на коленях, думая о том, как бы уйти, и о том, как использовать свои ноги. Внезапно он остановился. — Каждый раз, когда ты попытаешься сбежать от меня, приведет лишь к дополнительному удару, — предупредил он. Ее раскаленная попа уже горела от ударов. Ей действительно не хотелось, чтобы их стало еще больше, поэтому застыла на месте. Отсутствие сопротивления вознаградилось лаской еще более умопомрачительной, чем раньше. Будто такие движения немного смягчали электрические удары, отдающиеся в ее голове и взрывающиеся там, как фейерверки. Она не совсем понимала, как могла чувствовать столько боли и столько удовольствия в такой последовательности. Но Гермиона хотела бы, чтобы он продолжал ее гладить, как сейчас. Это было потрясающе. Тем не менее, Риддл, очевидно, еще не закончил свое дело, а она не знала, сколько ударов еще выдержит. — Сколько их будет всего… лорд? — спросила она слабым голосом. — Это зависит от твоей сообразительности, Гермиона. Она задыхалась и извивалась от накапливающегося удовольствия, которое его движения вызывали внутри нее. — Когда ты покажешь мне, что всё поняла, я остановлюсь. Что ж, она не хотела, чтобы он останавливался. Стон сорвался с ее губ, когда он продолжил. Затем его рука снова ударила ее. Это был первый раз, когда она закричала от боли. — Вот и все, дорогая, — сказал он так нежно, снова поглаживая. — Кричи, плачь, так ты освоишь урок. Удар. Она больше не могла сдерживаться. Боль стала слишком невыносимой, чтобы ее можно было вынести. Поэтому она кричала каждый раз, когда он бил. И каждый раз, когда он ласкал ее, она извивалась и стонала от всепоглощающего удовольствия. Противоречивые сигналы взорвали ее разум и затуманили зрение. Контраст был слишком резким и в то же время таким приятным. Она должна была сдаться. Все горело. И после каждого болезненного шлепка ее мозг уже танцевал от радости в предвкушении грядущих событий, ожидая, когда придет эта волна восторга. Противоречиво. Непонятно. Будто кайф, с которого трудно слезть. Удар. Она уткнулась головой в матрас, чтобы заглушить свой полный боли крик. — В этом нет необходимости, — злобно сказал Риддл. Она сжала лицо и издала протяжный стон. Гермиона чувствовала, что уже приближается, что удовольствие нарастает. И это будут самые яркие ощущения в ее жизни, благодаря нему. Тому Марволо Риддлу. Лорду Волдеморту. — Здесь нет никого, кто услышал бы твой крик или пришел бы тебе на помощь, — прошипел он в тот же момент, когда ее накрыла волна, — Уизли. Она замерла, холодок пробежал по ее спине — Риддл обратился к ней по фамилии ее мужа. Он не делал этого раньше. И это казалось еще более ужасным, ведь она никогда не чувствовала себя так с Роном. И она никогда не почувствует себя так с Роном. Никогда. В ее глазах появились слезы, но не от физической боли. На этот раз это была эмоциональная боль, которую она не могла подавить, не могла сдержать эти слезы. Ее тело затряслось, когда она громко всхлипнула. И еще. Истерика поднималась все выше и выше, полностью накрывая. Она даже не заметила, что он перестал ее бить, а просто нежно обнимал за ноги, положив ладонь на ее бедро. Гермиона выплескивала всю накопившуюся боль и обиду. Все ее разочарование и гнев. Разочарование в муже, в собственном глупом и невежественном поступке и выборе. Все это вырывалось прямо сейчас через рыдания. С какой стати она вообще вышла замуж за Рона? Они были просто несовместимы. Как она могла не заметить этого раньше? Как она могла быть такой слепой? Что ей теперь делать? Как она вообще собирается это исправить? Эмоций было слишком много, чтобы это вынести. Гермиона продолжала плакать, пока ее слезы не закончились, и она не почувствовала, что плакать больше не над чем. — Думаю, что ты нашла свой ответ, — тихо сказал Том, поглаживая ее по волосам. Звук его голоса успокаивал. Она понятия не имела, как долго пролежала у него на коленях. Все, что она знала, это то, что теперь чувствовала себя полностью опустошенной. Будто вся ее печаль смыта, а он находится здесь, массируя ее шею и обнимая. Это был эффект катарсического прозрения. Она открыла глаза. Она хотела Риддла. Не просто в своей фантазии, не просто, чтобы отвлечься. Она хотела Тома Риддла по-настоящему. Именно настоящего Тома. Такого, который ей открылся. Гермиона подняла голову, повернувшись к нему лицом, и на этот раз он позволил ей, даже помог приподняться, обняв ее за плечи и не давая скатиться с его коленей. — Возьми меня, — хрипло сказала она. — Я хочу этого. — Я не собираюсь делиться с кем-то, Гермиона, — предупредил он. — Я тоже, — возразила она. — сделай меня своей. Прошу. — Если я соглашусь, то тебе придется кое-что для меня сделать. Сегодня вечером. Не задавая вопросов. — Все, что попросишь. — Ты не боишься, что я попрошу тебя вытащить меня отсюда под залог? — спросил он, весело глядя ей в глаза. Гермиона просто смотрела ему в ответ, наблюдая, как взгляд темнеет от удивления. — Что ж, я понял. Неожиданно, — пробормотал он, приподняв выразительные брови. — На четвереньки, дорогая, — заявил он, стащив ее с колен и быстро поднявшись на ноги. — Не думаю, что тебе сейчас понравится миссионерская поза. Риддл удерживал ее за волосы, направляя обратно на кровать, пока устраивался позади. В предвкушении. Гермиона вспомнила, что не смогла убедить Рона попробовать хоть что-то другое, потому что тот продолжал ворчать, как у него болят колени или спина. Единственный раз, когда она добилась своего, то оказалась просто сверху. И это всё. — О! — взвизгнула она, когда Том потянул ее за волосы, прижимая ближе к себе. Его другая рука быстро обернулась вокруг талии, пока как он использовал свою хватку, чтобы наклонить ее голову набок и целовал изгиб ее шеи. Отпустив ее волосы, его руки прошлись по телу, замечая, где она дергается, а затем дразня эти места все более и более настойчиво. Гермиона почувствовала легкое разочарование, что ей не к чему прикоснуться, но когда попыталась дотянуться до него, он шлепнул ее по руке, посмеиваясь над разочарованным стоном. — В следующий раз, — выдохнул он ей в лицо. — Сегодня ты будешь держать свои руки при себе, Гермиона. А я буду исследовать все, что захочу. — Ох. Она откинула голову назад, ее позвоночник выгнулся, а мозг уже успел объединить боль с предстоящим удовольствием. Риддл захватил ее рот жестким поцелуем. Ей нравились его поцелуи. Довольный стон вибрировал по всему ее телу, а Риддл продолжал исследовать ее своими длинными пальцами. Вскоре она стала задыхаться, извиваться и желать его еще больше. Гермиона хотела почувствовать его внутри. Он все еще прижимался к ее спине и был полностью одет. — Пожалуйста, — отчаянно простонала она, заставив его усмехнуться. — Такая особенная для меня, — хрипло прошептал он, прижимаясь к ее коже, — такая жаждущая. — Да, лорд, — ответила она, — пожалуйс… таааа. Она едва могла удержаться. — Я чувствую, как ты сжимаешься вокруг моего пальца. Тебе будет трудно принять меня полностью. Да, неужели? — Все вы так говорите, — дерзко передразнила Гермиона. Если это не выведет его из себя и не заставит двинуться дальше, то у нее больше не было идей. Удар. Она вздрогнула, когда его рука снова шлепнула ее. — Где твои манеры, Грейнджер, — игриво заговорил он. — Радуйся, что я не тороплюсь. — Опять обещания, слова, разговоры и никаких… Он зарычал, обхватывая ее талию еще жестче. Победная улыбка осталась на ее губах, и Гермиона успела подстраховать себя руками, чтобы не упасть лицом в матрас. Наконец-то. Ее внутренности подпрыгнули от радости, когда она услышала, что он расстегнул молнию на брюках. Она повернула голову, чтобы посмотреть, но он схватил ее за волосы и заставил смотреть вперед. — Нет, — прошипел он, — ты не заслужила. Не с таким наглым ртом. Гермиона почувствовала, как Том приближался. Он уже был рядом, заставляя ее сжиматься от нахлынувших чувств. Мерлин, она хотела его. Прямо сейчас. — А я собирался не торопиться с тобой, — мрачно пригрозил он, заставляя ее внутренности сжаться. Так горячо. — Но теперь думаю, что просто трахну тебя жестко и быстро. Без какого-либо предупреждения он схватил ее за бедра и ударился вперед. — О-о-о-о! Гермиона откинула голову назад, меняя положение бедер, чтобы приспособиться к нему. Ладно, она этого не ожидала. Ее внутренние мышцы были не готовы к такому. — Как тебе теперь, ведьма? — прошипел он, отодвигаясь назад, а затем с силой возвращаясь обратно. — Еще хочется мне дерзить? Она только застонала. — Я так и думал, — удовлетворенно ответил он. — Пора научить тебя держать язык за зубами. Он не оставлял ей выбора. Гермиона не понимала, был ли баланс между хорошими ощущениями и болью, пока Том продолжать безжалостно двигаться в ней. Но каждый раз, когда он приближал ее к точке G, она ощущала это. Удовольствие. Толчок. Идеальное и точное. Толчок. Восхитительное. Толчок. Удивительное. Толчок. Неповторимое. — Том! — закричала она, когда дрожь прошла по всему телу. Эти слова, слетевшие с ее губ, почти приблизили его к концу, но он смог взять всё под контроль, удерживая ее на высоте, пока, наконец, они оба с протяжным стоном, измученные, не рухнули на кровать. Полностью и окончательное опустошенные.