Узник

Гарри обыскал весь отдел магического правопорядка и, только зайдя в душевые комнаты для арен под дуэли, нашел Рона. Прямо перед ним открывалась странная картинка: его друг в враскорячку сидел перед дырой в полу. — Что ты делаешь? — Да, э, я тут… ищу… это, — ответил несвязно Рон, его тело охватило потоком магии, и он пролетел по воздуху, приземлившись на ноги рядом с Гарри. Вода и грязь капали с его волос и одежды, и выглядел аврор определенно чем-то расстроенный. — Что случилось? Зачем ты туда полез? — Я потерял его, — Рон поднял левую руку, шевеля безымянным пальцем. — Я потерял обручальное кольцо. Гермиона меня убьет. — Оно упало в канализацию? — спросил Гарри, наклоняясь вперед и указывая палочкой. Заклинание не принесло желаемого результата. — Я уже пробовал, — Рон стал закатывать глаза. — Я даже не уверен, что потерял его здесь. Но скорее всего здесь. Я уже проверил свою кабинку, коридоры и комнаты для допросов, где сегодня находился. Его нигде нет. И я всегда снимаю кольцо перед тренировкой на дуэли. — Эм, почему? — Почему, — недоверчиво повторил Рон. — Ты что не помнишь историю о парне, у которого во время дуэли на руке было надето кольцо, и тому пришлось ампутировать руку? — А, та история, — Гарри приглушил смех, увидев сердитое выражение лица Рона. — Ну, в это действительно тяжело поверить, тебе так не кажется? Серьезно, это больше похоже на страшилку. Если ты продолжишь жить в состоянии «постоянной бдительности», то станешь таким же сумасшедшим, как и он. — Чокнутый? Я? И кто из нас недавно заколдовывал мусорные баки, Гарри? — со знанием дела спросил Рон. — Отлично, теперь все об этом знают. Оуэн такое трепло, — пробормотал друг. — Ты знаешь, что я бы в них не целился. Это было случайно. — Конеееечно, — насмешливо ответил Рон. — Ты целился не в невинные мусорные баки. Это делает историю намного лучше. — По крайней мере, на моем надгробии не будет написано: «умер ужасной, медленной смертью, потеряв обручальное кольцо». — Не смешно, — простонал Рон. — Я должен найти его, пока Гермиона не заметила. Она отчитывала меня каждый раз, когда я вращал его на кофейном столике: «Это не игрушка, Рональд», — уже почти идеально передразнил он свою жену. — Я не понимаю. Если его здесь нет, то где я его потерял? — Ты проверил под кофейным столиком? — продолжал мысль Гарри. — Я не крутил его сегодня утром, — огрызнулся друг. — И еще утром оно было на мне, вроде бы, — Рон нахмурился. — Да, оно было на мне. Я снял его прямо здесь, когда вошел в душевые. Черт возьми, почему я не могу вспомнить момент, когда видел его в последний раз! Я должен был услышать, если бы оно упало. Чертово кольцо! — друг оглядывался вокруг. Он взъерошил руками мокрые волосы и снова резко упал, указывая палочкой на дыру, которую проделал в полу. — Эй! — крикнул Гарри, отпрыгивая в сторону, чтобы избежать брызг воды и грязи. — Рон, дружище? — М? — Рон поднял глаза, прекратив свое заклинание. — Разве твоя тренировка была не рано утром? — Да, я был первым в очереди, — простонал он. — Это значит, что уже много кто из авроров пользовался душем после тебя, — осторожно продолжал Поттер. — Я знаю. Но ведь никогда не знаешь наверняка, вдруг оно здесь. Я должен его найти. Может быть, оно просто соскользнуло? Как думаешь, техобслуживание может проверить трубы? Он умоляюще посмотрел на Гарри. — Ты хоть представляешь, сколько труб во всем министерстве? — спросил Гарри. Плечи Рона опустились в знак поражения. — Я никогда не получу его обратно, не так ли? — он уставился на слив, как будто это была его последняя надежда. — Если оно туда все-таки залетело, то уже наверняка в Темзе, — Гарри присел на корточки и сжал плечо Рона в качестве поддержки. — Тебе просто придется это рассказать. Другого выхода нет. Ты, конечно, можешь притвориться, что оно у тебя. Но она заметит. Я уверен, что Гермиона поймет, если… — Я могу его трансфигурировать! — вскочил Рон. — Блестящая мысль, Гарри, — он хлопнул своего лучшего друга по спине и направился к двери. — Нет, я не имел в виду... Не впутывай меня в это! — крикнул Гарри через закрывающуюся дверь душевой. Вздохнув, он щелкнул палочкой по сливу, восстанавливая повреждения. Прямо сейчас ему хотелось быть подальше от надвигающейся бури. *** По ее телу пробежала волна удовольствия, и это чувство было намного лучше, чем все, что она когда-либо ощущала прежде. Даже удар в нос Драко не принес ей столько удовольствия, как этот момент. К ее великому удивлению Риддл все еще неподвижно смотрел на коробку. Выражение его лица ничего ей не говорило. Но то, сколько времени ему потребовалось, чтобы осознать все последствия, было гораздо большим показателем его дискомфорта. Гермиона едва сдерживала эмоции и слова, которые хотели бы вылететь из ее горла, когда она задумалась о том, как долго он еще будет изучать содержимое коробочки в поисках ответов. Она практически сама видела, как быстро вращаются колесики в его голове, чтобы найти выход из сложившейся ситуации. А выхода здесь не было. Изо всех сил Гермиона пыталась сдержать свое ликование, которое только отражалось на ее лице в тот момент, когда Том поднял на нее свой взгляд. Ее мышцы лица застыли в позе веселья. Она просто понятия не имела, как сдержать свои эмоции прямо сейчас. Глаза дико бегали сами по себе, а внутри Гермиона радостно пританцовывала, не в силах прекратить. Поэтому она просто прекратила попытки скрывать это чувство. — Нечего сказать? — насмешливо спросила она. — Впервые. Если не считать незначительного напряжения в его позе, он все еще никак не отреагировал. Это было бесценно, просто бесценно. Лишив Темного Лорда дара речи, она была уверена, что заслужила награду за особые заслуги. Том медленно закрыл крышку коробки и приподнял голову, и Гермионе пришлось крепко сжать губы, чтобы противостоять пузырю смеха, который поднимался на поверхность изнутри. Ее глаза, однако, весело поблескивали. Она знала, что злорадствует, и что, вероятно, было крайне неразумно, ведь она сама бы отругала за это любого другого. Но Гермиона не могла избавиться от этого проклятого выражения на лице. О, это была радость удовлетворения от того, что она испортила его планы. Снова. — Наслаждаешься жизнью, не так ли? — спросил Том, посылая ей в ответ безобидное, вопросительное выражение лица. — Еще как, — весело ответила Гермиона. — Хм... — его брови приподнялись в явном удивлении, пока он преподнес ей пищу для размышлений. — Интересно, почему? Гермиона скрестила руки на груди и наклонила голову, невербально заставляя его продолжать. — Потому как, — он поднял коробку, — этого не было в моем списке. — И вот ты сам ответил на свой вопрос. — Понятно, — медленно произнес он, делая шаг к ней навстречу. — Значит, когда ты говоришь, что сделаешь все, что я захочу, то имеешь в виду только то, что послужит твоей цели. — Ха! — воскликнула Гермиона. — На самом деле у тебя нет права жаловаться в данных обстоятельствах, не думаешь? — Я не жалуюсь, я просто оцениваю будущие варианты. Большинство гриффиндорцев гордятся своей доблестью и честью. Я та ... — О, пожалуйста, избавь меня от нелепых стереотипов. Я больше не в Хогвартсе, где можно определить человека только по одному признаку, как будто невозможно быть храбрым, хитрым, умным и преданным одновременно. Пф... глупое разделение студентов по факультетам лежит в основе всех проблем. — Я знал, что ты согласна со мной в этом вопросе. — Да, еще скажи, что ты бы хотел «помочь» ученикам по «доброте» душевной, — усмехнулась Гермиона. Риддл ухмыльнулся. — Если ты так хорошо осведомлена о «доброте» моего сердца, то я удивлен, что ты настолько глупа, чтобы ослушаться меня. И еще я удивлен, что ты хотя бы на секунду подумала, что я соглашусь с теми вещами, которые ты выбрала, — его брови поползли вверх. — Итак, вместо моих вариантов ты выбрала семерку, одну из самых древних и темных. Боже мой, а что скажут люди, если узнают? Гермиона тоже сделала шаг вперед. — Для меня это не имеет значения, так как они ничего не узнают. И не уклоняйся от моего комментария о тех отвратительных, сексистских и архаичных узах, которые ты выбрал, лишь бы полностью поработить меня. — Семерка не так уж сильно отличается от моего выбора в начале списка. Ты не можешь утверждать, что отказалась от номера три, а затем выбрала семь, когда у тебя было два гораздо лучших варианта. Гермиона сделала еще один шаг. — Не придавай своему лицу это фальшиво невинное выражение. Мы оба знаем, почему ты включил в список эти два варианта, и они никогда бы не стали выгодными для меня. — Я включил их в список, потому что у меня уже достаточно марионеток, и подумал, что ты захочешь быть сама по себе, — спокойно ответил Риддл. — Ты включил их в список, потому что они требовали моего разрешения на полное подчинение, — Гермиона ткнула в его грудь указательным пальцем. — Если бы я выбрала один из них, весь мир знал бы, что наш брак был добровольным с моей стороны. Ты выбрал их, чтобы позлорадствовать над Гарри и что он потерял меня. Что я выбрала тебя вместо него. И это не для того, чтобы дать мне возможность быть самой собой. Так что прекращай нести чушь, я на это не куплюсь. — Понятно, — медленно продолжал Том. — Планируешь сыграть роль жертвы, когда это выйдет наружу, жена? — Ты действительно считаешь меня такой глупой, что собираешься заставить меня поверить, будто я могла свободно вырваться из лап мадам Мойры, не связывая себя с тобой узами? Подсознательно ее руки сжались в кулаки, и она была так близка к тому, чтобы замахнуться на него. Еще одна ложь, еще один кусок дерьма из его рта, и он узнает все о ее превосходных навыках нанесения ударов. И все же он молчал, спокойно глядя на нее. Это можно было принять за ответ. — Так я и знала, — пробормотала она, раздраженно отводя взгляд. Том спокойно сократил расстояние между ними. Его пальцы приподняли ее подбородок, заставляя поднять глаза и встретиться с ним взглядом, прежде чем его пальцы исчезли в ее волосах, играя с кудрями. Гермиона ощутила ком в горле. — Я ведь не заставлял тебя идти к ней, — мягко сказал он. — Ты отправилась по собственному желанию. Ее грудь сдавило, потому что она знала, что он был прав. — Я дала обещание, и я серьезно отношусь к своим обещаниям. Кроме того, я не знала, куда иду и с кем встречаюсь, — возразила она, не желая признавать, что он прав. Гермиона неловко заерзала под его пристальным взглядом, особенно когда его большой палец начал ласкать ее щеку. Он не должен был прикасаться к ней. Они заключили сделку. Конечно, они должны были завершить свой брак, но все же… прямо сейчас он нарушал их сделку. Она должна что-то сказать об этом. Она действительно должна. И почему ее сердце так болезненно колотилось в груди? Мерлин, она просто хотела, чтобы он отреагировал, сказал ей что-нибудь. Его молчание было ужасным. Она не хотела думать, не хотела размышлять о своих эмоциях. Он всегда много говорил. Почему он не говорит сейчас? Это напряжение убивало ее. Она должна была что-то сказать. Он не мог просто прикасаться к ней, даже если это было приятно, чего, конечно, не было. Определенно нет. Гермиона открыла рот. — Я думаю... — он сделал паузу, задумчиво глядя вверх, в то время как губы Гермионы сомкнулись, — если бы ты... — Том покачал головой, очевидно, решив что-то не делать, прежде чем снова встретиться с ней взглядом. — Ты права. Ее охватил шок, когда она услышала, как он признался в этом. — Она не позволила бы тебе уйти. Я хотел, чтобы ты была рядом со мной, как моя жена, и я всегда получаю то, что хочу, Гермиона, так или иначе. Он погладил ее по щеке тыльной стороной ладони, прежде чем отойти и поставить коробку на полку над раковиной. Она резко вдохнула, не двигаясь, пытаясь быстро прокрутить в голове его слова. — Даже несмотря на то, что ты... усложнила мои планы, ты все еще со мной, — она снова повернулась к нему лицом. — Тебе это ничем не поможет, — хрипло сказала девушка. — Ты не сможешь использовать меня против Гарри. Ты не сможешь никого пытать или убивать. Семерка помешает тебе причинить мне боль, а мне было бы больно видеть, как это происходит. Ты никогда больше не окажешься у власти. И неважно, сбежишь ли ты из этой камеры. Я этого не допущу, — он слегка улыбнулся. Это была не та реакция, которую она ожидала, и это, мягко говоря, нервировало. — Думаю, так и будет, — сказал Риддл еще более уверенно, чем обычно. — Я думаю, ты недооцениваешь свою готовность причинять вред другим, — игнорируя ее протесты, он продолжал говорить, снова приближаясь к ней. — Я думаю, что ты гораздо более порочна, чем тебе хотелось бы в этом признаться. Я видел это в твоих глазах, когда ты пыталась убить меня. Я слышал, как об этом упоминали в рассказах других людей о тебе, хотя они сами этого не замечали. И это еще раз проявилось в той связи, которую ты выбрала, — он положил руки ей на плечи. — Ты не святая, Гермиона Джин… Риддл-Грейнджер, — она моргнула. — Вот почему тебя так тянет ко мне. Боже, он был такой самоуверенный. Возмущенный, непонятный звук вырвался из ее рта. — Если ты думаешь, что я позволю тебе причинить вред Гарри, — прорычала она, — то ты еще более бредишь, чем я думала. Вспышка раздражения промелькнула на лице Тома, но она все же заметила это, и чувство триумфа пронзило ее. — Удача Поттера на грани абсурда, — прошипел он, в то время как его пальцы глубоко впились в ее плечи, выражая свое недовольство даже больше, чем его слова, — но я пока не рассматривал это. Я лишь говорю о своей жене. О чем ты на самом деле думала, когда выбирала брак номер семь? Гермиона уставилась на него. — Не веди себя так, будто ты невежественна и некультурна, — холодно сказал он, потряхивая ее. — Ответь. — Я—я ... — И не лги. Тебя так легко прочитать, и меня оскорбляет, когда ты это делаешь. — Меня уже так тошнит от квиддича, — прошептала она, чувствуя, как краснеет ее лицо. Мерлин, она назвала эту глупую причину, как оправдание, что вышла за него замуж? О чем она только думала? Она могла бы просто развестись с Роном и покончить со всем. Его фырканье прервало ее самобичевание, и она раздраженно подняла глаза. — Чего ты фыркаешь? Ты женат на грязнокровке, Волдеморт. Разве до тебя не дошло, как сильно ты уже запятнал себя? Его дыхание перешло в откровенный смех, неистовый смех. Что, черт возьми, в этом было такого смешного? Неужели он не расслышал ее правильно? У него были проблемы со слухом или с памятью? О, ей действительно хотелось навсегда стереть это радостное выражение с его лица. — Никогда бы не подумала, что тебе понравится стать идеальным супругом грязнокровки, — язвительно сказала она. Его яростное рычание немедленно достигло ее ушей, и Гермиона закричала от страха, когда он резко притянул ее к себе и дернул ее голову за волосы. — Ни на секунду не думай, что узы номер семь сработают в твою пользу. Грязнокровка. Я заставлю тебя пресмыкаться на коленях, выполняя мои приказы, прежде чем ты сможешь даже мечтать о влиянии на лорда Волдеморта. Единственной, кто сможет что-то изменить в этом браке, будешь ты, и к тому времени, когда я закончу с тобой, ты будешь именно той, какая мне нужна, потому что именно этого ты действительно хочешь больше всего. Ее лицо побледнело. Он ошибался. Он совершенно точно ошибался. Она не была слабачкой. Она никогда не будет пресмыкаться. — Отпусти меня! — закричала она, пытаясь вырваться из его хватки. Она получила несколько легких ударов, но ничего, что причинило бы какой-либо значительный ущерб. И ее отчаянный крик наполнил камеру, когда он прижал ее руки к спине и крепче прижал к себе. — Ты этого не хочешь. — Ты всегда недооцениваешь людей, — прошептала она, ужаснувшись той мысли, что он, возможно, прав. Его гнев медленно угасал, но она не могла перестать дрожать в его объятиях. — Я был бы дураком, если бы недооценил тебя, Гермиона. А я совсем не такой, — ответил он, снова спокойно, полностью контролируя себя. — Ты вся дрожишь. — Мне страшно. — Ты дрожишь не поэтому. — Не надо... — она шмыгнула носом, прежде чем прижаться лбом к его груди. — Перестань анализировать меня. Пожалуйста. Он мгновение смотрел на нее, а затем сменил тему. — Как ты заставила мадам Мойру создать брачные узы, которых не было в моем списке? Кажется, для такого потребовались бы серьезные причины? Она слабо улыбнулась ему, благодарная, что он действительно перестал оценивать ее чувства. — Это были деньги, — едва слышно прошептала она, чувствуя, как медленно расслабляется в его объятиях. — Деньги? — Том недоверчиво поднял свою идеальную бровь. — Должно быть, ей отчаянно нужна была еще парочка керамических кукол, — уже весело заметила Гермиона. — Они все еще у нее? — В них весь коридор, и спальня, и столовая, и они просто повсюду, куда падает взгляд, — быстро ответила Гермиона, закрывая свои глаза. — Эти непропорциональные керамические головы, они сводили меня с ума. Уродство. — Я подумывал о том, чтобы поджечь их, — заговорщически ответил Том. — Как жаль, что ты этого не сделал. — Я сделаю это, когда доберусь до нее позже. Гермиона неловко поерзала в его объятиях. — Э... ты не сможешь, — прошептала она. — О, я чертовски уверен, что смогу. Она была у меня в долгу и ослушалась. Я буду... — Не только деньги убедили ее позволить мне выбрать самой. Я... я вроде как... Ну, я обещала ей, что ты не придешь за ней, и поскольку это обещание встроено в условие брачных уз, ты не сможешь этого сделать, — Гермиона прикусила губу, ожидая неизбежной реакции на это. Том нахмурился. — Ты сказала это именно так? — Да. Том ухмыльнулся. — Умно. Я удивлен, что Мойра не заметила лазейки, которую ты сама себе предоставила. — Ну, в то время она сосредоточилась на пакетике с деньгами, так что можно сказать, что она была не совсем в состоянии, — ответила Гермиона, с облегчением почувствовав, что ее решение его удовлетворило. — И вообще, откуда у тебя столько денег, чтобы подкупить Мойру? Ты не смогла бы сделать это на всю государственную зарплату. — Трастовый фонд. Деньги стали доступны, когда мне исполнился двадцать один год. Мои родители начали его вести, еще когда я родилась, ну, знаешь, для колледжа и всего такого. Очевидно, колледж мне не нужен. Но они все равно хотели, чтобы у меня были эти деньги. Финансовый консультант моего отца был действительно хорош в правильном выборе акций. Но я думаю тебе наплевать на мои магловские дела, — она подняла глаза. — У меня достаточно денег, чтобы хватило на всю жизнь. — Только теперь половина из них будет принадлежать твоему бывшему. — Нет, у нас есть брачный контракт, — коротко ответила она. — Отлично, тогда половина будет моя. В узах мадам Мойры нет брачных контрактов. Его широкая улыбка здорово разозлила ее. — Удачно тебе использовать деньги в своей камере, — отметила Гермиона. — Я ведь могу попросить тебя потратить их, — сказал он, соблазнительно касаясь подола ее платья. Его пальцы скользили по ткани, щекоча кожу, в то время как его глаза медленно блуждали по ее телу. — Так мне гораздо приятнее. Гермиона отскочила назад, когда его пальцы скользнули к внутренней стороне ее бедра. — Ты не должен прикасаться ко мне. — Да что ты? — спросил он, делая шаг к ней. — И, умоляю, скажи мне, умнейшая ведьма своего поколения, как мы должны... — он усмехнулся, когда она увернулась от его руки и ударилась спиной о раковину, — ... завершить наш брак, не прикасаясь друг к другу? Он быстро положил руки по обе стороны от ее тела на раковину, удерживая и не прикасаясь к ней. Глаза Гермионы метнулись влево и вправо, понимая, что если она захочет уйти, то должна быть той, кто сама прикоснется к нему. — Мы еще не обменялись кольцами, и это нужно сделать до завершения брака. Следовательно, до тех пор ты должен держать свои руки при себе. И просто чтобы прояснить ситуацию на будущее: мне все равно, что мы женаты. У нас есть соглашение. — Понимаю. Почему у него всегда было такое выражение лица, как будто он насмехался над ней? — Что, черт возьми, в этом опять смешного? — раздраженно парировала Гермиона. — Всё так и есть, — он поднял руку, чтобы предотвратить ее неизбежную тираду. — Но да, наша сделка останется в силе. Мне бы очень хотелось, чтобы в будущем ты постаралась сдерживать себя. Она фыркнула. — Я не из тех, кто не может держать свои руки при себе и продолжает раздевать другого глазами. — Ну, это маленькое платье само напрашивается, — озорно ответил Том, обнимая ее за плечи и забирая коробку с полки. Она чувствовала жар его тела, когда он почти прижался к ней. — Итак, — сказал он, многозначительно глядя ей в глаза с такого невероятно близкого расстояния, что ее щеки запылали, — я полагаю, нам следует продолжить, не хотелось бы держать тебя в напряжении из-за того, что к тебе прикасаются. Он отодвинулся с коробкой в руке и открыл ее. Гермиона все еще пыталась восстановить свое самообладание, когда поняла, что он надел кольцо и теперь протягивает ей руку. — Боишься, если я сама надену его на тебя? — насмешливо хихикнула она. — Твоему грязному рту надо найти более подходящее применение, Гермиона, — заявил он, устало покачивая головой из стороны в сторону. — А теперь дай мне руку. Более подходящее применение? Хммм... у нее было несколько превосходных идей о том, куда он мог бы применить свой. — Гермиона. — А? — Твою руку, — приказал Риддл. Она уставилась на его протянутую руку, которая все еще ждала. Это было нелепо. Почему она колеблется? Это не было похоже на то, что еще можно остановить. И все же этот шаг казался для нее окончательным. Она глубоко вздохнула, а затем протянула руку и осторожно вложила ее в его ладонь. Гермиона вела себя так глупо. Это было просто кольцо. Не более чем обычный символ. Это было не так уж и важно. Только когда Том надел кольцо на безымянный палец ее левой руки, она почувствовала, как ее живот слегка скрутило. — Вот и всё, — сказал он, открывая замок на ожерелье и протягивая ей. Она смотрела на него в замешательстве, пока не почувствовала, как он осторожно приподнял ее волосы. Его взгляд был напряженным, темным, приказывающим ей выполнить его приказ. Во рту у нее внезапно пересохло, и она не могла отвести взгляд. Том хотел, чтобы она сделала это, признала, что принадлежит ему, сама застегнув его на своей шее. Напряжение между ними стало таким высоким, что было трудно дышать, пока она медленно подняла воротник и обернула цепочку вокруг горла, немного повозившись с механизмом на задней части шеи, пока ей не стало жарко. Наконец, застежка закрылась, и она уже собиралась опустить руки, когда он обхватил ее, их зрительный контакт усилился, когда Том провел их соединенными пальцами по ее воротнику. — Оно немного болтается, — хрипло прошептал Том. — Как и наши кольца, — ответила Гермиона, поняв, что ей так же трудно говорить. — Я это заметил, хотя с моим все не так плохо, — он поднял их руки и поцеловал ее кольцо. — Я думаю, что, возможно, знаю решение этой проблемы. Внезапно он потащил ее за собой к двери. Другой рукой он взялся за дверную ручку и рывком распахнул дверь в свою камеру. Гермиона застыла на месте, желая вонзить в пол каблуки, как будто это могло остановить его, как будто она могла привязать его к месту. НЕТ, НЕТ, НЕТ! Этого не могло быть. Обереги... он не должен пройти… — Иди в коридор и побудь там минутку, — резко приказал он, поворачиваясь и прислоняясь к двери. Наконец, он заметил ее совершенно бледный цвет лица и ухмыльнулся. — Дамы вперед, — поддразнил он, жестом приглашая ее двигаться дальше. Гермиона нерешительно двинулась, ненадолго остановившись рядом с ним. — Ты не... — ... смогу лишь открыть дверь, — закончил он насмешливо. — Неосторожно с их стороны, не правда ли, миссис Риддл? Он шлепнул ее. — Эй! — взвизгнула она, подпрыгивая. Ее глаза метали в него кинжалы, пока она потирала свою теперь уже ноющую задницу. В этом действительно не было необходимости. — Я уже говорил, что это платье делает тебя слишком соблазнительной, — поддразнил он, ухмыляясь. — А теперь иди, если только ты не хочешь... — он угрожающе согнул руку. Она ускользнула от его досягаемости, услышав, как он усмехнулся, забавляясь ее внезапным порывом. «Придурок», — раздраженно подумала она. Все еще немного нервничая из-за его способности открыть дверь и раздраженная тем, что Риддл просто приказал ей выйти без какой-либо веской причины или объяснения, Гермиона громко вышагивала по коридору. Она прошла мимо захлопнувшейся двери в следующий коридор и развернулась, вскинув руки в воздух, словно посылая сигнал: «Я на месте. И что теперь?». Она только успела заметить неприятную ухмылку на его самодовольном лице, прежде чем тяжелая дверь закрылась. Уставившись впереди себя, как будто объект ее раздражения за дверью мог почувствовать воздействие ее взгляда, Гермиона ждала, положив руки по бокам. Оставайся там минутку. Итак, в чем тогда смысл его нелепого клетки-гроба? Потрясенный вздох сорвался с ее губ, и ее руки поднялись к горлу, когда она почувствовала, как воротник затягивался. Боясь задохнуться, Гермиона попыталась просунуть пальцы под застежку и использовать магию без палочки, чтобы снять ожерелье. Но обе попытки провалились. Застежка не сдвинулась ни на миллиметр. Взбешенная, она царапала ногтями кожу, тщетно цепляясь за цепочку. Перед ее глазами уже кружили темные пятна, и она рухнула на колени, хватая ртом воздух. В тот момент, когда она прекратила свои попытки снять его, воротник ослабел, и она снова смогла дышать. Постепенно восстанавливая достаточное количество кислорода в своем организме, Гермиона неподвижно сидела на четвереньках. Ее паника медленно утихла, когда она поняла, что это не пыталось убить ее. Да, она должна была это понять. Риддл ничего не выиграл бы от ее смерти. Кроме того, если бы он хотел убить ее, она была почти уверена, что он хотел бы стать свидетелем этого процесса. И почувствовать, как ее жизненная сила ускользает, заставив ее смотреть ему в глаза, когда он вынесет окончательный приговор. Раздраженная своей чрезмерной реакцией, но все еще осторожно, она села на пятки и подняла левую руку к ожерелью. Когда Гермиона прикоснулась к нему, ничего не произошло. Теперь она еще раз попыталась снять его и почувствовала, как цепочка снова впилась в кожу вокруг ее шеи. Она тут же расслабилась и отпустила. С любопытством она снова прикоснулась к ожерелью. Поглаживая резьбу и край воротника кончиками пальцев, она поняла, что все, что Том сделал — это исправил размер. Теперь оно подходило идеально. Ее взгляд опустился на безымянный палец, и действительно, то же самое произошло и с кольцом. Гермиона облегченно вздохнула. На мгновение она прикоснулась к кольцу, размышляя, что произойдет, если она попытается снять его. Она пока еще не настолько отчаялась, чтобы узнать это прямо сейчас. Вскочив на ноги, девушка провела руками по волосам и платью, снова приводя себя в порядок и пытаясь выглядеть более спокойной. Он не должен был заметить, что она выставила себя полной дурой. Ей не хотелось тешить его самолюбие. Собравшись с духом, она взялась за ручку двери и вернулась в его камеру. — Что это! Ее сердце подскочило к горлу, когда ее схватили сзади и задрали платье до талии. Так быстро, что она не успела понять, что происходит. Длинные пальцы уже обхватили ее за руку и бесцеремонно развернули. Она споткнулась из-за своих высоких каблуков и потеряла равновесие, когда ее спина сильно ударилась о металлическую стену. — Ай! Слезы брызнули из ее теперь закрытых глаз, когда голова ударилась о стену еще один раз. Ее свободная рука хотела подняться вверх, но Риддл без усилий остановил ее. Он оттолкнул одну из ее ног в сторону, быстро становясь еще ближе. Потеряв равновесие, Гермиона начала сползать вниз по стене, когда он поднял ее за руку и одно бедро, одновременно двигая своими бедрами вперед. Неожиданно она почувствовала, как Том вошел в нее, наполняя так же быстро и сильно, пока их бедра не столкнулись. Он прижался к ней, удерживая у стены и сжимая запястья над головой. Ее лицо сморщилось от боли, а с губ сорвалось искаженный вздох, когда она опустила голову назад, уткнувшись лбом в изгиб его шеи. Она совсем не была готова к этому. Она не ожидала, что он возьмет ее так внезапно. Не ожидала, что он поймает ее, удержит, и все будет так легко. Том не двигался, и Гермиона тоже. Ей уже было больно чувствовать, как его член пульсирует внутри нее: ей нужно было время, чтобы привыкнуть. Никакой прелюдии. Ну, конечно, они поругались... и он доминировал... и теперь она опять была в его власти... полностью. Ее сердце колотилось. Гермиону бесило это. Ей нравилось это чувство. Очень. Ей нравилось, как она висела на нем, как даже не могла дотянуться до пола пальцами ног, как он удерживал ее руки, как мертвой хваткой сжимал запястья, что завтра там точно проявятся синяки. Она была беспомощна, полностью подчинена. Теперь она принадлежала ему, и он хотел, чтобы она признала это. Ее живот сжался от желания, как и рефлекторно внутренние мышцы. У нее вырвался стон дискомфорта, но она чувствовала, что становится все влажнее от осознания того, что Том был слишком силен, что ей сложно с ним физически бороться, что он прижимал ее к своему обнаженному телу. Телу. Гермиона только поняла, что он, должно быть, разделся, когда она была снаружи. Риддл сразу спланировал это. Это была расплата за то, что она выбрала цифру семь и испортила его планы. Это была его месть. И он собирался показать ей, кому она принадлежит, кому должна служить и повиноваться. Гермиона захныкала, когда он пошевелился, немного отодвинув от нее только верхнюю часть тела. Это движение заставило их бедра соединиться сильнее, и в ответ она наклонила бедра, обхватив его обеими ногами. Показывая ему, что она не сопротивляется. Она принадлежала ему, и он мог делать с ней все, что ему заблагорассудится. — Вот и все, дорогая, — удовлетворенно прошептал он ей в волосы. — Сдавайся. Гермиона подняла голову, прислонившись спиной к холодному металлу, и встретилась с его темным взглядом, который стал глубже, когда он увидел мольбу и желание в ее глазах. — Ты уверен, что сможешь справиться со мной...? — спросила она с ноткой дерзости в голосе. Гермиона наклонила голову и вопросительно подняла брови, когда заметила, что ее насмешка прервала его дыхание. Туше. Улыбка быстро исчезла с ее лица, когда Том наклонился вперед и приблизил свое лицо так близко, что она думала, будто утонет в его темных глазах. Гермиона не могла отвести взгляд. Он требовал ее полного внимания, заставил ее проглотить комок, образовавшийся в горле из-за темноты, которую он видел. Тьмы, которую он видел в ней. Их лица почти соприкасались, губы слегка коснулись губ, когда он прошептал так нежно: — Считаешь разумным бросать мне вызов в твоем нынешнем положении, миссис Риддл? Ее новая фамилия соскользнула с его губ, обволакивая ее тело невысказанным обещанием разврата, боли и грядущего экстаза. Это вызвало еще большую дрожь, и она почувствовала, как Том улыбнулся, довольный ее реакцией. —Я думаю, ты в некотором роде поставил себя в безвыходное положение, мистер Риддл, — прошептала она в ответ, копируя его тон, который она намеренно выдохнула ему в губы. — А это так? — ответил он, захватывая ее нижнюю губу зубами и облизывая ее, притягивая к себе, спокойно исследуя каждый дюйм ее рта. Она резко выдохнула, закрыв глаза, чтобы почувствовать покалывание еще сильнее. Черт, он даже знал, как дразнить поцелуем. Она хотела большего, гораздо большего. Открыв свои теперь хитро блестящие глаза, Гермиона выдохнула: — Разве ты не подумал о том, что не сможешь взять меня в том положении, как держишь сейчас? Она хихикнула, когда он откинулся назад с этой пустой маской, прочно приклеенной к его красивому лицу. — Если ты попытаешься двинуться внутри меня, то я, скорее всего, упаду и… — Гермиона фыркнула, а затем рассмеялась, мысленно представив их со стороны, — ты, ха-ха-ха, ты, наверное, тоже, муж, — она встретила его взгляд, желая передать ему самодовольное, победоносное выражение, — Ой! В панике она схватила его за плечи, когда он внезапно отпустил ее запястья, и почувствовала, что скользит в сторону. Его руки с длинными пальцами обвились вокруг ее бедер, а кончики пальцев глубоко впились в кожу. — Ты что-то говорила, жена? — торжествующе спросил Риддл. Демонстративно он с силой толкнулся обратно. Ее голова откинулась назад, а рот сложился в букву «О». — Теперь никаких наглых комментариев? — добавил он, ускорившись. Тихие, глубокие стоны были ее ответом на его действия, и она крепче обняла того за плечи, отчаянно пытаясь удержаться. Гермиона наклонила бедра, притягивая его еще ближе своими ногами, встречая его толчки с одинаковой силой. Ее дыхание стало затрудненным, лицо раскраснелось, на лбу и над губами выступил пот, зрачки расширились. — Сильнее, — простонала она. — С удовольствием, — прошипел он, когда она дергалась и дрожала в его объятиях, издавая самые прекрасные звуки капитуляции, которые он когда-либо слышал из ее дерзкого рта. Она принадлежала ему. И она будет умолять, умолять его о пощаде. Сегодня. Том не был сдержанным или снисходительным человеком. И у него не было намерения отпускать ее сегодня. Она почувствует его гнев, примет его, настолько долго, как он пожелает. Он планировал трахнуть ее на каждом дюйме поверхности, которую могла бы предложить эта камера. Теперь ей лучше доставить ему удовольствие, иначе… Единственная проблема заключалась в том, что ей, похоже, было все равно. — Это, — выдохнула она, — это, — еще пара тяжелых вдохов, — все,— вдох, — оооо,— выдох, —ты,— выдох, — понял? Где-то в глубине его измученного сознания слова соединились, и он зарычал, захватывая ее рот и наслаждаясь им. Гермиона жадно встретила его язык, сражаясь, ведь под другое описание эти двое не подходили. Он знал, что должен заставить ее уступить. Эта огненная проклятая ведьма не собиралась так просто сдаваться без боя. И это определенно заставляло его кровь биться быстрее. У него не было достаточно опыта в этом… ну, когда-либо. Конечно, если бы он мог колдовать, у нее не было бы ни единого шанса. Она будет извиваться под его палочкой, не в силах избежать всепоглощающего удовольствия, когда он перегрузит каждую нервную клетку в ее теле. Увы, теперь ему приходилось выбирать более сложный маршрут. Тем не менее, его знание точек боли и удовольствия в человеческом теле было непревзойденным — что-то, что его умная, наглая, маленькая жена собиралась еще узнать. Она заплатит десятикратно за каждое слово, которое сорвется с ее губ сегодня вечером. Она просто еще не знает этого. И он ни в коем случае не собирался предупреждать ее. Наконец, он почувствовал, как она сдалась. Гермиона начала следовать примеру его языка в их поцелуе, и он наслаждался своей победой, прежде чем двинуться дальше. Том провел губами по ее коже, посасывая изгиб ее шеи, услышав ее стон в ответ. Облизнул ее ухо, от чего ее ноги дернулись. А затем ударился в чувствительное место внутри нее, когда снова повернул бедра. Он понимал все по реакции ее тела. По тому, как она резко сжималась или произносила непонятные звуки. Торжествующе ухмыляясь, он безжалостно нацелился на эту область, в то время как его рот снова нашел ее. Он хотел поглотить эту ведьму полностью. Том усмехнулся, когда почувствовал, как Гермиона напряглась прямо перед тем, как ее первый оргазм пронзил ее тело. Том откинулся назад, чтобы наблюдать за ней. За тем, как ее чувства вспыхивают на лице, пока он удерживал ее на гребне этой волны как можно дольше. Да, он не отрицал, что это приносило ему удовольствие. И что эта ведьма как-то по-особенному влияла на него. Когда они закончили, ее лицо выглядело устало, и Том злобно ухмыльнулся. Если она устала сейчас, то позже будет совершенно измотана. Сегодня он еще с ней не закончил. *** Когда они лежали на полу, их переплетенные тела блестели в ярком свете камеры, Гермионе совсем не хотелось двигаться. Ей просто хотелось лежать на боку и спать в его объятиях. Неважно, что пол был твердым и холодным. Неважно, что она была голой и липкой. Неважно, что каждый дюйм ее тела болел. Неважно, что это был он. Она собиралась спать прямо здесь, прямо сейчас. Гермиона закрыла глаза. Том зашевелился позади нее, притягивая ее тело ближе к себе. Лучше бы это было не то, о чем она думала. — Отодвинься, — едва слышно пробормотала она. — Или я отрублю его. Гермиона застонала, когда ее ноющее тело затряслось, потому что он усмехнулся в ответ на ее угрозу. Она не понимала, что в этом смешного. Она была абсолютно серьезна и больше не заботилась о том, кому угрожала. Разум Гермионы давным-давно отключился. Она потеряла счет тому, что они делали в камере. Черт возьми, что должна была сделать девушка, чтобы он насытился? Внутри у нее все болело, каждая мышца болела. Она больше не могла пошевелить ни одной конечностью. Ее горло охрипло от крика, и она была совершенно измучена. Теперь он гладил ее по руке и покусывал плечо. Может быть, она просто проигнорирует его присутствие? «Да, это поможет», — фыркнул ее разум. Ее тело дернулось, когда кончики его пальцев легко скользнули вдоль тела. Это было очень приятно. Она со вздохом закрыла глаза, но они резко распахнулись, когда она почувствовала, что он переместился вниз. Ее рука взлетела и схватила его за запястье. Это было похоже на мгновение, застывшее во времени — ни один из них не двигался и не говорил. Между ними возникло напряжение. Она чувствовала, что он совершенно не доволен ее действиями, по тому, как напряглось его тело. И все же она была уверена, что больше не выдержит. — Пожалуйста, — прошептала она, — я не могу. Я сделаю все, что угодно... Только не... Только не это снова, пожалуйста. Он молчал, не реагируя на ее мольбы. Гермиона повернула голову, желая встретиться с ним взглядом. Она вглядывалась в его лицо в поисках реакции. Он просто холодно посмотрел на нее. — Что угодно? Что-то в его лице и тоне голоса заставило ее передумать. То, как он произнес это слово, звучало так, будто он расширил диапазон далеко за пределы того, что она изначально предполагала. Однажды она уже попалась на эту удочку. Она больше не даст ему никаких безграничных обещаний. — В разумных пределах, — осторожно добавила она. — В разумных пределах, — медленно повторил он, словно пробуя слова на вкус. — Хммм... Как ты думаешь, Гермиона, ты в том положении, чтобы выдвигать требования? Она внимательно посмотрела на него. — Возможно, — ответила она, наклоняясь для поцелуя. Их губы встретились, и они нежно исследовали друг друга. Это был спокойный поцелуй, не похожий на те безумные, которые они разделяли раньше. Это было действительно приятно, и она закрыла глаза. К ее облегчению, она почувствовала, как его рука отодвинулась от бедра, поглаживая ее живот, грудь до самого горла, где он провел по ее коже вдоль ожерелья. — Теперь оно идеально подходит, — хрипло проговорил он ей в губы. — М-м-м, — рассеянно согласилась она, продолжая их поцелуй. — Тебе идет. Она сердито посмотрела на него за то, что он прервал их. — Тебе всегда так нужно поговорить? В его темных глазах промелькнуло веселье. — Только когда наглые маленькие ведьмочки что-то не понимают. Я не из тех, кто постоянно совершает одну и ту же ошибку снова и снова. Заставив ее замолчать еще одним поцелуем, он перевернул ее на спину и положил свою ногу поверх ее, прислонившись к телу, продолжая лежать на боку. Его пальцы исчезли в ее волосах, и он схватил несколько локонов, прежде чем прервать поцелуй. — Твой язык нужно обуздать, жена, — прорычал он, сильнее надавливая на корни ее волос. По мелькнувшему в его глазах веселью она поняла, что ему очень нравится ее игра. Обычно Том гораздо лучше контролировал свои эмоции. — Я уже сделал кое-что для этого. Именно это я пытался объяснить твоему дерзкому уму, прежде чем ты осмелилась прервать Волдеморта. Гермиона прикусила губу, сдерживая фырканье, прежде чем смело и сладко посмотрела на него и сказала: — Ты — не он. Ты думаешь, лорд Волдеморт смог бы объяснить это, не используя в своей речи все содержание Оксфордского словаря? — Ну, я мог бы, если бы моя аудитория была достаточно умна, чтобы понять значение трех простых слов, — ответил он, намеренно снисходительно. — Каких именно? — Ты, — он прикусил кожу вокруг ее ключицы, — теперь, — его рот двинулся вверх по ее горлу к линии подбородка, — моя. — Он с силой захватил ее рот, в то время как его руки двигались по ее телу. Они с жаром уставились друг на друга, когда он отодвинулся, прервав поцелуй. Он взял ее за руку и потянул вверх, касаясь обручального кольца. — Как ты… — О, на секунду я подумала, что ты действительно добьешься успеха, — насмешливо хихикнула Гермиона. Он предостерегающе приложил их соединенные пальцы к ее губам, и она замолчала. Сдерживаемый смех все еще сотрясал ее тело. — Ты смотрела на кольцо и ожерелье, Гермиона? — тихо спросил Риддл. — Действительно внимательно смотрела? Ее брови нахмурились, и она бросила на него растерянный взгляд, прежде чем ее глаза метнулись к их соединенным рукам. От ее внимания не ускользнуло, что кольцо на его руке все еще было немного свободным. Должно быть, заклинания, подавляющие магию, мешали связи мадам Мойры и не давали ему полностью использовать силу в камере. Черт, она вообще не была здесь в безопасности. Никогда. И он все еще мог причинить ей боль. Или серьезно ранить. — Судя по внезапной бледности твоей кожи и испуганному выражению лица, ты поняла свою маленькую глупость, — мягко поддразнил он. — Однако, — Том погладил ее по волосам, — сейчас... — он на мгновение замолчал, — ты угодила лорду Волдеморту, Гермиона. У меня нет намерения причинить тебе вред, а я всегда забочусь о своей... собственности, — он погладил ее по шее тыльной стороной ладони. — Так вот, — сказал он более деловым тоном, — я не об этом говорил, когда спрашивал, осматривала ли ты драгоценности мадам Мойры. Было что-то еще? Невероятно. Черт. Она сразу же сосредоточилась на том, что могла видеть, на кольцах. Это были простые платиновые полоски. Их не украшали камни, но на них была декоративная резьба. Она не придавала этому особого значения с тех пор, как, ну, было немного поздно беспокоиться о кольцах после, но теперь она задавалась вопросом, был ли какой-то скрытый смысл в этих резных рисунках. — Верно, — прошептал мягкий голос. Потрясенная, она подняла глаза. — Ты что, читаешь мои мысли? Здесь? — она лихорадочно оглядела камеру. Это уже совсем не хорошо. Сначала он открыл дверь, а теперь это. — Расслабься, Гермиона, я не использую магию. Иногда твое лицо — открытая книга. Мне не нужна легилименция, чтобы понять, что тебя заинтересовала резьба. Гермиона уставилась на его лицо, желая увидеть правду. Однако, каким бы безобидным ни было выражение лица Тома, она не купилась. Ей придется разобраться в инциденте с «открыванием двери», как только она вернется в свой офис. Прямо сейчас она сосредоточится на насущных проблемах. — Я была... — она уставилась на замысловатую резьбу. — Выглядит красиво. Я... я просто подумала, что это украшение, — она пожала плечами. — Я не думала, что это что-то значит, — она вопросительно посмотрела на него. Он серьезно кивнул. — Это язык, — объяснил он, наблюдая, как ее брови приподнимаются, а глаза с некоторым беспокойством возвращаются к кольцам. — Язык? — нахмурилась она, прокручивая кольцо на пальце, чтобы продолжить исследование. — Я никогда не видела таких... таких... э-э ... символов. Эти слова казались совершенно неадекватными для описания беглых линий на ее кольце, но у нее не было других слов. — Нет. Ты бы не посмел. На парселтанге есть всего несколько древних рукописей, и все они находятся на хранении министерства магии в Египте. Это действительно парселтанг? Она снова посмотрела на свое кольцо. Но почему? Мадам Мойра не была Змееустом. И сказать, что Гермиона была в восторге от такого развития событий, было бы преуменьшением. — Что здесь написано? — робко спросила она. Риддл поднял ее руку, и, когда он прокрутил ее кольцо вокруг, слова выскользнули из его рта в беглом шипении, будто обернулись вокруг ее тела. Она моргнула, ее взгляд стал рассеянным. Так вот как это произносится. Парселтанг в исполнении Гарри не звучал так красиво. Не говоря уже о том, когда Рон вспоминал эти слова. Тем не менее, то, как Том произносил слоги, было чем-то другим: чувственным и сексуальным. Она не стыдилась признаться, что это сильно ее заводило. Жаль, что он так быстро закончил. Она не будет возражать, если он продолжит фразу еще немного. Это звучало так горячо. Теперь он смотрел на нее с понимающей улыбкой, и она поняла, что просто не реагировала, затаив дыхание. — Эм… Что... что это значит? Она могла бы дать себе пощечину за свое заикание и покраснела еще больше. — Это всего лишь наши полные имена, дата и время нашего брака. Благодарная, что он не дразнит ее, она перешла в свой обычный, любопытный режим. — Здесь есть мое имя на парселтанге, где? — с любопытством спросила она, разглядывая кольцо. — Вот, - ответил он с улыбкой, указывая на линии. — Это твое имя. Дрожь пробежала по ее телу, когда он снова плавно заговорил. — Здесь указаны дата и время, а вот мое имя, — когда он заметил, что она на самом деле не в состоянии различить то, что казалось непрерывными знаками для нетренированного глаза, он добавил. — Я запишу их для тебя позже. — Спасибо. Я бы хотела посмотреть, — ответила она, лучезарно улыбаясь. — Хочешь услышать, что написано у тебя на ожерелье? — спросил он, подавив смешок, когда она нетерпеливо кивнула. Его пальцы снова погладили шею, когда слова извивались, шипели, искушали, кружились в воздухе в чистом вожделении. Гермиона откинула голову назад и застонала. Она была очень разочарована, когда он закончил, несмотря на то, что не поняла ни единого слога. Его губы приблизились к ее уху, прошептав: — Наслаждаешься этим звуком, моя..., — а затем еще больше парселтанга соединилось с ее барабанными перепонками. — Да, — ответила она почти со стоном, чувствуя, как слабеют ее мышцы. — Ну, мне нравится то, что здесь написано, — мягко ответил он, его пальцы обвились вокруг ее шеи, когда он поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза. — Хочешь, чтобы я перевел? Торжествующая нотка в его голосе заставила ее занервничать. Однако, если это было что-то катастрофическое, лучше знать, чем быть в неведении, поэтому она спокойно кивнула. Он наклонился вперед, усиливая интенсивность их интимного зрительного контакта. — Здесь написано: «Собственность лорда Волдеморта», — заявил он, ухмыляясь. Гермиона никак не отреагировала. Она ждала, не отрывая взгляда. — И ты сама выбрала эти брачные узы, — добавил он, его улыбка стала шире. — Сама оговорила условия. — Собственность лорда Волдеморта? — медленно спросила она, наклонив голову. — Четыре слова. Тебе потребовалось гораздо больше времени, когда ты говорил на парселтанге. Он ухмыльнулся. — Неужели? — Да, — сказала она с подозрением в голосе. Том пожал плечами. — Может быть, я добавил что-то от себя. — Что именно там написано? — А почему я должен просвещать тебя, моя милая, маленькая, покорная жена? Ты должна знать, что там написано. Ты выбрала эту связь. Ты знаешь, чего хочешь, что тебе нужно от меня. Не каждый брак номер семь соединяется ожерельем, не говоря уже о том, что здесь добавлена гравюра на парселтанге. Семерка сама строит связи вокруг потребности своей пары. Вокруг их желаний и власти. Ты настоящая гриффиндорка, Гермиона, раз решилась выбрать именно эту связь. Она легко могла убить тебя. Моя магия легко могла убить тебя, — его глаза оценивающе скользнули по ее лицу, и он погладил выбившийся локон за ее ухом. — Я знал, что ты сильна, когда эти обереги так быстро отреагировали на твое присутствие, но моя сила... — он покачал головой и рассмеялся. — Когда я закончу лепить из тебя необыкновенную ведьму, какой ты мне нужна, ты будешь... великолепна.