Узник

Гермиона покинула офис Департамента магических браков в полном разочаровании и направилась в сторону своего отдела с документом, сжатом в руке, где содержалась вся информация о ее разводе с Роном Уизли. У нее так и не представилось возможности незаметно подкинуть бумажку обратно в нужный шкафчик с карточками. Гермиона была возмущена. Глупый Уинмар. Если бы он только додумался оставить документ там, где он должен лежать, то никто бы и не заметил. Теперь она просто облажалась. И Гермиона не могла просто заставить любого другого эльфа появиться в Министерстве и сделать все за нее. Она не уверена, что кому-то можно доверять такую информацию. У всех сотрудников здесь были более серьезные обязательства перед Министерством Магии, чем у Гермионы. Кроме того, это было ее дело, а не кого-то другого. Что ж, она подумывала о том, что может просто заставить этот документ полностью исчезнуть. И если станет известно о пропаже, то, скорее всего, они все равно обвинят мадам Мойру, а не ее. С другой стороны, они могут обвинить Гермиону в том, что она состояла в нескольких браках, если она не предоставит доказательства развода. Ситуация была не из лучших. Гермиона тихо бурчала. Нельзя просто уничтожить документ. Ей надо придержать его на всякий случай и найти безопасное место, чтобы вновь его спрятать. Какое-нибудь безобидное тихое тайное место. Ее мысли на мгновение вернулись к одной известной пещере, и она фыркнула. Может быть, тогда ей следует найти то дерево в Албании? Если это сработало у Елены Когтевран, то может получиться и у нее. Кроме того, мистер «я нахожу любые деревья» находился сейчас в заточении, что делало ее убежище безопасным еще на века вперед. Ее радостное хихиканье отразилось от стен, подняв ей настроение, в то время как идея закрепилась в ее голове, пока она шла дальше. Чем больше она об этом думала, тем больше ей это нравилось. Гермионе просто нужно выбрать другую страну и использовать любое из множества деревьев. В случае необходимости ей будет легко получить к нему доступ: никто и не подумает заглянуть туда. И если кто-то случайно наткнется на странное дерево, то местоположение будет засекречено. Правдоподобное естественное укрытие — вот и все, что ей нужно. Да, дерево было бы идеальным вариантом, предпочтительно в национальном парке или с какой-либо другой формой защиты от вырубки. О, Мерлин, деревья в лесах. При этой мысли ее лицо потемнело. Может быть, ей следует использовать дерево в городе, чтобы не пришлось шагать через весь лес. Снова. Риск или вознаграждение ... риск или вознаграждение … Завернув за угол, она наткнулась на что-то, похожее на куст с цветущим лимоном и зелеными листьями. Каждый из листочков имел странную треугольную форму и двигался в, казалось бы, синхронном ритме, издавая странный звук «динь-динь». Она никогда не видела ничего подобного и не могла припомнить, чтобы на уроках кто-то о нем рассказывал. — Ой, извините, — раздался знакомый голос из-за зеленой листвы. — Я совсем не видел, куда иду. — Невилл? — Гермиона пыталась заглянуть за множество ветвей, стряхивая опавшие листья со своего светло-серого костюма двойки. Ее рука рассеянно потянулась к шее, теребя ожерелье под декоративным шарфом на шее. Она пробовала применить к нему Чары, но безрезультатно. Слишком яркий и мерцающий. Кто-нибудь из коллег обязательно бы заметил и начал задавать вопросы. А последнее, в чем она нуждалась в данный момент — это привлекать к себе лишнее внимание, что означало также большой риск показывать всем ожерелье, пока она находится в Отделе Тайн среди множества других оберегов. Это вызовет ненужные вопросы, и если она будет бродить по коридорам и случайно забудет вовремя снять чары. Речь снова шла о риске и вознаграждении, а не о том, как бы побыстрее спрятать это глупое ожерелье. Тем не менее, она поняла, что если кто-то и увидит его, то должен будет обладать отличными знаниями в узах мадам Мойры, чтобы распознать магию и руны. Было бы почти легко выдать дорогое, красивое и платиновое ожерелье за то, что она бы назвала покупкой украшения для себя. Ее обручальное кольцо, однако, было совершенно другой проблемой. Тем не менее, чары действовали отлично, скрывая истинный облик кольца. Это не вызовет никаких подозрений. Это, черт возьми, было точно лучше того жалкого подобия чар, которые сделал Рон для своего кольца. Да, Гермиона закатила глаза при воспоминании. Действительно, как он мог подумать, что она не заметит? Что ж, но это сходило ему с рук. Хотя и было только потому, что она тоже свое скрывала. Иначе бы она засунула его «кольцо» куда подальше. Для кого-то, кто служит аврором и возлагает большие надежды на свои способности, он проделал просто паршивую работу. Ему повезло, что Кингсли предложил тем, кто сражался с лордом Волдемортом, место в Академии авроров, не требуя выполнения обычных требований. Если бы Рону пришлось окончить Хогвартс, как это сделала она, она сомневалась, что он прошел бы экзамены. — Гермиона? — голос Невилла был полон волнения, когда зеленая масса куста подпрыгнула вверх и вниз. — Это ты? Внезапно пространство перед ней открылось, куст откинулся в сторону, а его верхушка ударилась о стену рядом. За ним Невилл стоял с огромным горшком в руках. Его округлое лицо выглянуло из-за деревьев и сразу же засияло при виде Гермионы. — О, Годрик, это правда ты. Я искал тебя повсюду, я так соскучился, — он переместил растение в другую руку и размахивал другой из стороны в сторону. — С тобой невероятно трудно связаться. Когда я прихожу в отдел, тебя никогда нет на месте, также и дома. Хмм… Кажется, нам не очень комфортно так общаться. Я тебя здесь плохо вижу, — сказал парень, глядя на огромное растение. — Дай-ка я опущу этот цветок. Листья зашуршали, когда он осторожно опустил горшок на землю и поставил у ног Гермионы. — Интересно, — пробормотал Невилл, — теперь, кажется, что тон стал выше. — Что стало выше? — Шум, который они издают, — объяснил Невилл, поглаживая один из листьев, прежде чем выпрямиться и посмотреть на нее, широко улыбаясь. — Ты даже не представляешь, как я рад, наконец, снова тебя увидеть. — Я тоже рада, — Гермиона улыбалась в ответ. Он шагнул вперед и крепко обнял ее. — Большое тебе спасибо, — покачиваясь с ней в объятиях, он продолжал осыпать ее благодарностями. Гермиона, немного сбитая с толку, откинулась корпусом назад и уставилась в его счастливое лицо. — За что? Невилл понимающе улыбнулся. — Я думаю, ты знаешь, за что, не так ли? — Не-а, — медленно произнесла Гермиона, нахмурившись в сомнении, — не думаю, что понимаю. — За моих родителей, конечно же. Если бы не ты, они все еще были бы в больнице Святого Мунго. — С чего ты решил, что это я? — ошеломленно спросила она. — Макгрегор, — самодовольно сообщил Невилл. У Гермионы отвисла челюсть. Кэти Макгрегор раскрыла постороннему человеку секретную информацию? Это было так не похоже на нее. — Она сказала нам, что именно из-за тебя лекарство стало доступным. Да, да, — сказал он, отмахиваясь от возражений Гермионы, — я знаю, что ты должна это отрицать, будучи секретным скрытным Невыразимцем и все такое, но я мог бы просто поцеловать тебя, — весело сказал Невилл. — Знаешь что? К черту Рона, я так и сделаю. Он снова схватил ее и сильно чмокнул в губы. Между ними вспыхнула искра, и Невилл вскрикнул от боли, отскочив в сторону и прикрыв рот рукой. — Невилл! — крикнула она в испуге. Ее глаза были широко раскрыты от беспокойства, когда она осторожно схватила его за запястье и убрала свою руку. Казалось, видимых повреждений не было. — Ты в порядке? — Чудесный опыт, а? Старый добрый Лонгботтом, знающий толк в поцелуях, — пошутил он, посмеиваясь. — Невилл, — упрекнула его Гермиона, игриво хлопнув по плечу. Раз он смеялся над тем, что только что произошло, то должно быть он в порядке. Она испытала невероятное облегчение, потому что была уверена, что это не было статическим электричеством. Она могла бы поклясться, что эта искра зародилась где-то глубоко внутри нее. Она чувствовала это. Если это произошло из-за ее связи с Риддлом, то Гермиона была в глубокой, глубокой жо… беде. — Хочешь попробовать еще разок? Гермиона вздохнула, сделав лицо, которое выражало утомление от «мужчин». Он беззастенчиво пожал плечами, заставив ее покачать головой и улыбнуться. — Как поживают твои родители? — спросила она, чтобы сменить тему. — М-м-м ... — сказал Невилл, с сомнением заламывая руки. — Они немного в шоке. — Этого следовало ожидать. В конце концов, прошло много лет, — сказала она успокаивающе. — Да, я знаю. Я тоже так думаю и хорошо, что бабушка помогает. Но она все еще обращается с ними так, как будто они ... как будто они ... — ... сумасшедшие? Невилл кивнул. — И как будто они маленькие дети, слишком хрупкие, — добавил он, морщась. — По-моему, это больше всего раздражает маму. Папа, кажется, не так сильно возражает, если вообще возражает. Я думаю, он чувствует себя в большей безопасности в особняке Лонгботтомов. Он даже снова вернулся в свою старую спальню. Мама спит в комнате для гостей. Я не думаю, что они готовы ... — он замолчал, его лицо исказилось от боли. — Ну, их собственный дом сгорел дотла, так что, полагаю, пока они в безопасности с бабушкой. Они ей доверяют. — Разве они не могут найти себе место, чтобы начать все сначала? — Нет, пока нет. По словам целителей, их мозговые функции полностью восстановились, но их разум еще не приспособился ко всему, что с ними произошло. Бабушка говорит, что у них серьезные кошмары во сне. И временами она замечает, что они бесцельно бродят вокруг, почти не реагируя ни на что. Я думаю, это пугает ее, потому что напоминает ей, какими они были. Но они снова разговаривают, и с каждым днем все становится немного лучше. — Это хоть что-то, — ответила Гермиона, обеспокоенно наблюдая за Невиллом. — А как ты себя чувствуешь? Он расправил плечи. — Теперь они знают, кто я. Мое имя было первым, что сказала мама, — сказал он, глядя в пустоту. — Я стараюсь бывать там как можно чаще. Бабушка говорит, это помогает. — Я в этом не сомневаюсь. Ты их сын. Они любят тебя, — сказала она, взяв его за руку и ободряюще сжав ее. — Да, — Невилл улыбнулся. — Они хотят знать все обо мне, постоянно спрашивают, чем я занимался, когда мне было пять лет, и так далее, вдаваясь в мельчайшие детали. Хотя я должен быть осторожен, не могу много говорить о войне или обо всем остальном плохом дерьме, которое произошло. Они закрываются, когда это происходит. Но если я ограничусь веселыми анекдотами, как в тот раз, когда эти пикси заставили меня болтаться на люстре, все будет хорошо. — Невилл, ты не должен себя недооценивать, — упрекнула она, качая головой. — Ты великий волшебник, и ты должен дать им это понять. Они имеют право гордиться тобой. Невилл покраснел. — Я серьезно, — сказала Гермиона. — Тебе не следует зацикливаться на своей неуклюжести. Ты давным-давно перерос это. — Я знаю, — добавил он извиняющимся тоном, — но это делает рассказ забавным. Гермиона фыркнула. — Полагаю, что ты прав и тебе виднее. — И я знаю, что они гордятся. Я вижу это по их глазам. Мне нет нужды рассказывать о своих великих, героических деяниях, — с юмором преувеличил Невилл. — Для меня и этого достаточно. Кроме того, иногда мне кажется, что они знают больше, чем мы думаем. Мама как-то вечером говорила о Треворе, а я никогда не рассказывал ей о своей старой жабе. — Ну, ты ведь навещал их в больнице Святого Мунго и разговаривал с ними тогда, верно? — Да. — Значит, согласно теории, эти воспоминания должны присутствовать и в их сознании. — Ха! Попалась, — торжествующе сказал Невилл. — Ты не могла бы этого знать, если бы не имела к делу никакого отношения. Значит, это правда. И я получил доказательства из первых уст. — Как ты вообще заставил Макгрегор рассказать тебе? — с любопытством спросила Гермиона. Невилл посмотрел вверх и вниз по коридору, а затем наклонился к Гермионе в заговорщической манере. — Бабушка шантажировала ее. Глаза Гермионы расширились. — Что? — выпалила она, удивленная тем, что кто-то мог знать о скелетах Макгрегор и все еще быть живым, чтобы рассказать эту историю. — Как? С помощью чего? — Эх, если бы мы сказали тебе, мы бы не смогли использовать шантаж снова, не так ли? — Да ладно тебе, я буду молчать. Выкладывай. — Нет, не могу. Я действительно не знаю подробностей. Бабушка в то время шептала, я уловил только обрывки, и нет, — сказал Невилл, подняв руку, когда Гермиона собиралась открыть рот и прервать его, — я тоже буду молчать. Я в долгу перед Макгрегор за то, что она сказала нам, что это была ты. И если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится, Гермиона, я серьезно, просто крикни, и я позабочусь, чтобы это случилось. Ты даже не представляешь, как много для меня значит возвращение родителей. Это … Я просто никогда не думал ... — он замолчал, заметно сглотнув. — Я знаю, — тихо ответила Гермиона. — Ты говорил мне, помнишь? В тот вечер в библиотеке, когда мы изучали чары. — Ах да, урок, который ты пропустила, — усмехнулся он. — О, ужас! Невилл, Невилл! — истерически пискнул он. — Я пропустила урок, и профессор сказал, что это будет в тесте, и теперь я буду отстающ… оу! — он потер руку, по которой его ударила Гермиона. — Это за то, что ты передразниваешь меня, — девушка рассмеялась. — И я тогда говорила вполне спокойно. — Да, не за что, — вздохнул он. — Мне пора, — разочарованно сказал Невилл. — Нам действительно нужно еще встретиться. Всем нам. — Я отправлю тебе сову. Мы могли бы поужинать или где-нибудь посидеть? — предложила Гермиона. — Звучит замечательно. Будет приятно снова всех увидеть, — он наклонился, чтобы поднять свое растение. — О, и Гермиона ... — Да? — Твоя работа ... то, что ты должна делать ... Просто будь осторожна, ладно? Гермиона нахмурилась. — Я серьезно, Гермиона. Я знаю, что есть только один человек, от которого вы могли бы получить информацию, чтобы помочь моим родителям. Просто ... просто ... осторожнее, твоя спина! Она кивнула, послав ему слабую улыбку. — Нет, я имею в виду прямо сейчас, берегись! — встревоженно крикнул Невилл, быстро положив свое растение и подойдя к ней, когда веточка внезапно пробежала по плечу Гермионы. Они боролись с растением, которое тайком заползло под одежду Гермионы, пока они разговаривали. Она хотела взмахнуть палочкой, но Невилл остановил ее, сказав, что они понятия не имеют, какой эффект это произведет. Поскольку это имело смысл, она решила, что попытка убить растение может подождать. Но лишь сегодня. — Похоже на Дьявольские силки? — задыхаясь, спросила Гермиона, разворачивая веточку, которая обвилась вокруг ее запястья, в то время как Невилл снял еще одну лиану с ее ноги. Растение, казалось, каждый раз опережало их на шаг. — Понятия не имею, — ответил парень. — Оно не пыталось меня убить. Раньше. Иначе я бы не носил его с собой. Но к некоторым людям он почему-то отзывается довольно агрессивно, — растение все еще обвивало разные части тела Гермионы. — Кажется, он любя. Или это один из способов выразить его чувства, — пробормотала Гермиона, выскакивая из зоны досягаемости растения, когда она, наконец, освободилась от веток. Вокруг них прозвучал пронзительный вой, и ветки замахали в ее направлении, словно желая восстановить контакт. — О, это что-то новенькое, — сказал Невилл, взмахнув палочкой, записывая наблюдения. — Я никогда раньше не слышал этого типа шума. Должно быть, ты ему действительно понравилась. — Что это вообще за растение? — спросила она, игнорируя заявления о том, что нравится растению. — Мы понятия не имеем, — сказал Невилл, невероятно довольный этим фактом. — Похоже, это какая-то помесь, но Невыразимцы не смогли определить происхождение. — Значит, ты работаешь над этим, — сказала Гермиона. Невилл кивнул. — Макгрегор связалась с Дендрарием и попросила моей помощи. Я с радостью отдам его на исследования. Я не видел такого интересного растения с тех пор, как получил свой первый Мимбулус Мимблетония, — он нежно погладил листья, и растение в ответ издало мурлыкающий звук. — Ему нравится, когда к нему прикасаются. — Хагрид, — кашлянув, произнесла Гермиона. Невилл усмехнулся. — Я не тот, кто создал эту помесь. — Пока нет, — поддразнила она. — Дай себе время. Он фыркнул. — Просто стукни меня по голове, когда я начну создавать растения-убийцы, и назови их Скупцами, хорошо? — Обещаю. — Хорошо, тогда жду от тебя совы? — Да, — ответила она, желая в последний раз обнять Невилла, но для этого ей нужно было снова обойти «милое» растение. — Э-э ... мне кажется или оно вдруг стало расти быстрее? — спросила она, обеспокоенно наблюдая за растением. — Похоже на то. Я лучше уйду с твоей дороги, — Невилл взял горшок и пошел. — До скорой встречи! — Увидимся, — ответила напоследок Гермиона. Когда он отодвинулся от нее, растение издало высокий, скорбный вой. — Просто очаровательно, — услышала она его бормотание, когда он скрылся за углом. — Гермиона! — почти сразу крикнула Кэти Макгрегор, выходя из кабинета. — На пару слов. Гермиона развернулась и быстро направилась в свой кабинет, где уже видела своего босса, прислонившейся к столу с толстым свитком пергамента в руках. — Что-то не так? — спросила она, с любопытством разглядывая на свиток. — Уже нет. Ты была права насчет чар на двери Риддла. Авроры арестовали Хогана Рамсфилда минуту назад. Похоже, этот ублюдок не удосужился выполнять свою работу и поддерживать охрану на замках, за что ему платили. Единственный раз, когда дверь была должным образом заперта, это когда были установлены обереги. Ты можешь в это поверить? — прорычала она. — Волдеморт мог открыть эту дверь с тех пор, как… Мерлин знает, как давно. Лицо Кэти потемнело, и ее пальцы крепче сжали свиток в руке. Гермиона уже собиралась предупредить ее, что она близка к тому, чтобы раскрошить пергамент, когда Кэти выдохнула и расслабилась. — Ну, я полагаю, это хорошо, что мы с самого начала распределили риски и назначили разных людей, отвечающих за все аспекты камеры Волдеморта. И Рамсфилд по-прежнему настаивает, что он не сделал ничего плохого, что безопасность в любом случае была слишком преувеличена. Пустая трата денег. Да, его зарплата была пустой тратой хороших денег. Ты можешь себе представить, что случилось бы, если бы обереги в коридоре хоть раз не сработали? — она вздрогнула. — Я позабочусь о том, чтобы этот идиот никогда больше не увидел дневного света, как только Визенгамот осудит его. — Но теперь ведь все в порядке, правда? — спросила Гермиона. — Я так понимаю, кто-то установил обереги на дверь? — О да, конечно. Я взяла на себя всю ответственность. Похоже, нельзя оставлять такие важные вещи простому надзирателю. Все эти годы никто ничего не замечал, — проворчала она. — Идиоты. Такие невероятные идиоты… Гермиона почесала шею, гадая, когда Кэти закончит разглагольствовать, и отключилась. Ей нужно было кое-что сделать, наложить заклинания, чтобы предупредить ее о прибытии определенного документа в Министерство магии. Если она не сможет вырвать пергамент мадам Мойры, касающийся ее брака с Риддлом, прежде чем кто-нибудь увидит его, ее жизнь, какой она ее знала, закончится. Было только небольшое окно возможностей, в котором она должна была произнести заклинания из своего кабинета, чтобы активировать руны, которые она только что невидимо применила к почтовому ящику Департамента магических семейных дел и генеалогии, и Кэти просто должна была быть здесь сейчас. — В любом случае, к счастью, я послала туда именно тебя, — добавила Кэти. -— Отличная работа, Гермиона. И, к слову о том, что ты проделала отличную работу, я уже обратилась к министру с просьбой повысить тебя до Невыразимца класса А, что, конечно, сопровождается и значительным повышением зарплаты. — Не рановато ли мне получать такое повышение? Мне всего двадцать два. Конечно, другие ... — пролепетала Гермиона, чувствуя себя невероятно неловко. — Чепуха, — перебила Макгрегор. — Черт возьми, Поттер уже возглавляет его отдел. Не то чтобы я отказываюсь от своей работы, — сказала она, наклонившись к Гермионе с ухмылкой, — но у тебя было бы равное или большее положение, чем у него, если бы это зависело только от меня, — она оттолкнулась от стола Гермионы и протянула ей свиток. — Мой запрос в Египетское магическое историческое общество наконец-то поступил и пришел ответ. Это копия оригинального свитка с Зельями Исиды. Глаза Гермионы расширились от волнения, и она развернула его. — Это полная копия, а не перевод? — Да, и нам нужен перевод. — Но разве его еще не переводили ранее? — Да, однако, как ты, вероятно, знаешь, парселтанг — сложный язык, тем более для чтения или письма. По-видимому, существует несколько возможных переводов даже для самых простых строк. И ты знаешь, что раньше они никого не подпускали к документу, но, похоже, впадают в отчаяние. Многие ученые трудились над переводом некоторых частей, и даже парочка Змееустов спорила по поводу ингредиентов, упомянутых в свитке. Тем не менее, ни одно из воссозданных зелий так и не сработало. Гермиона нахмурилась. — Не уверена, что это хорошая идея — давать ему в руки такую информацию, Кэти. Я не могу проверить то, что он мне говорит, и он легко может утаить жизненно важную информацию. Почему бы не найти еще одного человека, владеющего Парселтангом? Почему именно он? — Потому что единственный такой человек умер два месяца назад. Риддл — последний носитель древнего языка, к тому же, владеющий навыком писать на нем. — Прекрасно, — саркастически пробормотала Гермиона. — Лорд Волдеморт — последняя надежда человечества. Кэти фыркнула. — Ну, мы понимаем, что, скорее всего, он будет что-то скрывать, но это все, что мы можем получить. Так что просто посмотрим, что ты сможешь сделать. До сих пор я бы сказала, что ты потрясающе точно выполняла все задания. Я никогда не думала, что мы получим от него так много информации, — она хлопнула Гермиону по спине. — Продолжай в том же духе, Уизли. И на этой финальной ноте ее босс вышла из кабинета. Гермиона сразу же бросилась к своему столу, положила свиток сбоку, открыла потайной ящик, достала плоский камень и начала колдовать. Когда она взмахнула ей над головой, руна засветилась, и ее почтовый ящик на мгновение затрепетал. Дело было сделано. Если что-то с ее именем попадет в почтовый ящик другого отдела, то она об этом узнает. Гермиона вздохнула с облегчением. Теперь у нее будет достаточно времени, чтобы развестись с Роном в несколько тактичной манере. Она не хотела причинять ему еще больше боли, чем это было необходимо. Направив палочку на камень, она приготовилась стереть руну движением запястья. Бум! И камень разлетелся на куски. Гермиона попыталась собрать его воедино, но не смогла. В итоге раздраженно она полностью уничтожила камень, откинулась на спинку стула и стала размышлять о том, что сейчас пошло не так. Она не была уверена в своем ответе. Гермиона схватила свиток и снова развернула его. Все знания Исиды будут в руках Риддла… Девушка покачала головой. Да ни за что. Она не собиралась ничего ему показывать, пока не получит хоть какое-то представление о том, что есть в этом свитке, и она точно знала, куда идти. *** — Великолепно, не правда ли, мисс Андервуд? Я был очень рад услышать, что египетское министерство наконец решило предоставить доступ ко всему свитку эксперту со стороны, — сказал уже слегка лысеющий профессор, протягивая ей множество документов, которые он вытащил из шкафа. — Мой департамент просил об этом целую вечность. Вы даже не представляете, как мы застряли в нашем переводе. Конечно, нам разрешили показывать кусочки и фрагменты известным змееустам, но это совсем другое. Это может означать, что мы, наконец, получим ответы на давние вопросы. Я был очень разочарован, услышав, что они не позволили мне пойти на встречу к нему. — Ну, вы же понимаете... по соображениям безопасности, — ответила Гермиона, скорчив гримасу и виновато пожав плечами. — Но я замолвлю за вас словечко. Вы очень помогли, профессор Элефтериу. — О-о-о, — сказал профессор, подпрыгивая от волнения. — Мне бы очень хотелось получить шанс. Нечасто встретишь специалиста по Парселтангу, к тому же разбирающегося в письменности. Это было бы так интересно. «Захватывающе, одним словом», — подумала Гермиона, рассматривая крошечного человечка. — Да, невероятно интригующе, — согласилась она, энергично кивая. В конце концов, ей нужно было поддерживать прикрытие. — Мы очень рады любой помощи, которую вы можете нам оказать. — Ну, это, — он похлопал по стопке, — все переводы, касающиеся свитков Исиды, которые у нас есть. Хотя большинство из них на арабском языке. Надеюсь, это не проблема, мисс Андервуд? — Никаких проблем, я использую заклинание для перевода. — Оно не очень-то точное. — Я знаю, но этого достаточно, чтобы получить общее представление, — сказала Гермиона, складывая все документы в свою расшитую бисером сумку. «Это определенно даст мне подсказку о правдивости его слов. И подскажет, какие части свитка мне лучше не передавать». — Как только он закончит перевод, мы предоставим тексты вам для проверки. Профессор погладил свою заостренную черную бородку и удовлетворенно кивнул в знак согласия. Гермиона считала, что из-за этой черной козлиной бородки он был похож на одного из главных злодеев дешевенького научно-фантастического сериала семидесятых годов. Если бы только у нее с собой была бритва или ножницы… С другой стороны, он, казалось, гордился своим образом. А она была здесь по гораздо более важной цели, чем побыть его парикмахером. Сосредоточившись на другой части своей миссии здесь, она намеренно начала говорить нерешительно. — Э-э … Мне было интересно, — она помолчала. — У нас есть еще одно дело. Я не должна о нем рассказывать. Секретные материалы и все такое, совершенно секретные, — она оглянулась через плечо на закрытую дверь, шаркая ногами, словно в сильном сомнении. — Но вы выглядите достаточно надежным, и ... и ... вы были так полезены сегодня. Заинтересовавшись, профессор Элефтериу наклонился к ней. — Мои кабинеты охраняются всеми возможными способами, мисс Андервуд. Никто не слышит, что вы говорите. Гермиона прикусила губу. — Ну, как один ученый другому, вы знаете, как безинициативны правительства, когда делятся знаниями. — Да, да, не заводите меня, — проворчал профессор, раздраженно махнув рукой, как будто он отбрасывал все правительства. — Фу! Они не понимают, что основой науки является открытость. Чтобы сделать вывод, нам нужно поделиться информацией. Чем больше ее, тем лучше. — Точно, — сказала Гермиона и коснулась его плеча. — Они делают нашу работу невозможной, а потом жалуются, когда мы не можем дать им ответы, которые они хотят. — О, это так верно подмечено, так верно, мисс Андервуд. Истории, которые я мог бы вам рассказать, — он многозначительно хлопнул себя по груди. — Итак, что я могу для вас сделать, милая девочка? Даю вам слово ученого, что мои уста запечатаны. Правительствам не нужно знать, как мы достигли наших результатов, вы согласны? — Полагаю, что так ... И поскольку вы дали мне слово... как ученый... — она наклонилась к нему и прошептала. — Мы нашли этот предмет после того, как он, сами-знаете-кто, был заключен в тюрьму. — Какой предмет? — На нем есть гравюры на парселтанге, но он не хочет разглашать, что они означают. Мне было интересно, так как вы эксперт в этом, несмотря на то, что не являетесь змееустом. Так невероятно, ведь многие не смогли бы достичь того, чему вы научились сами. — Мисс Андервуд, вы слишком добры ко мне, — польщенно ответил профессор Элефтериу. — Я только недавно изучил язык. — Просто изучал язык, — повторила она, стараясь показать, насколько, по ее мнению, он преуменьшает свои достижения, и покачала головой в знак несогласия. — Я слышала, что вы получили лучшие результаты, чем большинство местных змееустов в престижном университете Каира, который известен своим превосходным владением Парселтанга, — продолжала хвалить его Гермиона, вытаскивая листок бумаги из своего кармана. Она заметила, как его глаза в нетерпении уставились на документ. Он определенно был заинтересован, ему было трудно поддерживать с ней зрительный контакт. — И теперь вы один из немногих, кто еще способен читать на этом языке. — Ну, в какой-то степени, — ответил он с некоторой сдержанностью, когда его глаза скользнули по бумаге в ее руке, — Парселтанг — трудный язык. Одни и те же строки могут означать несколько разных вещей в зависимости от контекста. — Вот именно. Вы не возражаете? — она замолчала, протягивая листок бумаги. Она не удивилась, когда его почти сразу же выхватили у нее из рук. Она уже видела, как сильно он нервничал, изучая его. Он сложил его и положил на стол позади себя, надев крошечные квадратные очки для чтения. — Хм... интересно, — пробормотал он, пощипывая бородку. — На чем, вы сказали, это было написано? — Я не говорила, — ответила она, не желая делиться этой информацией. — Ну, трудно сказать без уточнения. Парселтанг — то прежде всего язык, который необходимо произносить. Гласную можно произносить или шипеть, по крайней мере двенадцатью различными тонами, а возможно, и больше, в зависимости от контекста. Например, — он схватил перо и нацарапал линию на пустом пергаменте, — эта линия здесь может означать воду, монокль, землю, стекло, щит, образование и так далее, в зависимости от четырех линий, которые его окружают, и поверхности, на которой он написан, — он нарисовал еще несколько линий. — Если за ним следует этот завиток и ему предшествует этот вихрь, это может означать формирование. Тем не менее, если у вас есть те же символы, сопровождаемые прямой линией с уменьшением на один процент вправо, это, скорее всего, будет вода или земля. Вода, если бы она была написана на блестящей поверхности, земля, когда она тусклая. Парселтанг беглый и всегда изменчивый, как и животное, от которого он произошел, — добавил он, глядя на нее снизу вверх. — Вот почему это так сложно. — О, вы даже более гениальны, чем я думала, — пропищала Гермиона, наблюдая, как мужчина покраснел от восторга. — Я была уверена, что вы сможете это перевести, но мои коллеги... ну, они... — она виновато улыбнулась, не закончив фразу, как будто чувствовала, что это слишком грубо. — Я был бы рад помочь, но мне нужна дополнительная информация, мисс Андервуд. Слишком много вариантов возможно, не зная, на чем это было написано. Черт. Она надеялась, что подлизывания и оскорбление его эго в одно и то же время сделают свое дело. Однако ему явно нужно было это знать. По его реакции она поняла, что он отчаянно хочет перевести слова для нее сейчас, так что он бы уже сделал это, если бы мог. Ну ладно, он все равно больше не вспомнит этот разговор. — Они были на ожерелье, который мы сняли с трупа в одной из цитаделей Темного Лорда, — солгала она. — А, — коротко ответил он, возвращаясь к записи. — Теперь это может иметь смысл. Там была очередь. Где же это? О, вот. Да, — он сделал пометку сбоку. —Мужчина или женщина? Труп. — Женщина. — Из чего было сделано ожерелье? — спросил он, начиная делать маленькие вертикальные полоски под текстом на парселтанге. — Платиновое, шириной около пары сантиметров. — Блестящее, я полагаю, — уточнил он. — Да. — И именно так было написано на нем, на той же высоте и на том же расстоянии? — Это точная копия, — ответила Гермиона, вспомнив, каких огромных усилий ей стоило это сделать. В конце концов, ей пришлось прибегнуть к магловским методам, потому что все магическое просто не выдержало бы магии. — Тогда ладно. Ну, я полагаю... хммм... с такими деталями я бы сказал, что эта линия определенно указывает на владение. Собственность... эм... какой-то титул, вероятно, лорд, учитывая обстоятельства… Оставлю это пока открытым. В конце концов, не похоже, чтобы он был академиком, — он записал это с вопросительным знаком в конце. — А потом что-то вроде смерти, побега? Нет, этот завиток слишком круглый: ищи смерть, желай смерти. О-о, полет смерти, он перевернут. Итак, у меня есть: собственность на титул (может быть, лорд?) бегство от смерти? Нет, это не имеет смысла. Вы уверены, что поверхность была блестящей? Если бы она была тусклой, было бы больше похоже на загадку. Хотя, это тоже не имеет особого смысла. Гермиона улыбнулась. — На самом деле и то, и другое имеет смысл. Но поверхность блестит, так что это «полет смерти», что по-французски означает его имя. — Оооо. О да, конечно, я об этом не подумал. Что ж, тогда это так. Парселтанг и имена, места и времена — это всегда какой-то кошмар. Итак, мы получили: собственность лорда... Волдеморта, — мужчина слегка вздрогнул, произнеся имя вслух, но затем продолжил читать. — Хммм... странно, — пробормотал он, делая пометки сбоку. — Нет, это должно быть состояние бытия: хорошее, совершенное. Я не могу понять. Что, черт возьми, этот завиток там делает? Означает ли это, что мне не нужно смотреть на линии над ним? Нет, здесь нет смены. Указывает на исключения ... условия. Нет, не может быть. Зеленый что? Трава зеленая. Ладно, это неправильно. Ну, конечно, это правильно, но зачем утруждать себя утверждением? — он поскреб в своих заметках. — Идеальный компаньон, женщина, супруга... СУПРУГА? — он оглянулся через плечо на Гермиону. — Я никогда не слышал, что он был женат, а вы? Она пожала плечами. — Может быть, — сказала она. — Я не осведомлена о его личной жизни. Однако она вспомнила, что связь номер семь привела к тому, что она стала идеальной супругой для другого человека, поэтому решила, что профессор Элефтериу на верном пути. Профессор улыбнулся. — Да, конечно, нет. Эм... Ну, — он неуверенно поднял руки, — это, — он указал на раздел, — может иметь какое-то отношение к тому, чтобы быть идеальной супругой для кого-то. Я думаю, это имеет некоторый смысл, учитывая, что это было на дорогом ожерелье, и речь идет о том, чтобы заставить другого человека быть тем, кем он не является. Однако я не уверен в супруге. Было бы здорово, — он игриво подтолкнул Гермиону локтем, — если бы мы могли сообщить миру, что у него есть жена. — Да, — ответила она с вымученной улыбкой на лице. «Какая будет сенсация». Именно поэтому его ждет Обливиэйт. — Однако я понятия не имею, что это такое, и поскольку это связано с линией, которая может указывать на супругу, я вообще не могу быть уверен в этом переводе. Давайте посмотрим еще раз, — он перешел к началу третьей строки и через некоторое время покачал головой, — Это одно из немногих слов, в которых невозможно ошибиться, но это не имеет никакого смысла, — после разочарованного вздоха он записал «исключения». Гермиона моргнула, нахмурив брови. Исключения? — И это должно быть условие, нет, условия. Это множественное число с завихрением слева, — он покачал головой, записывая. — Хммм... боль, ужас, боль, боль, больно или не больно. Является ли это отрицательной точкой предложения перед ним? Не могу быть уверен. Так больно или не больно. Почему это там? — риторически спросил он, записывая слова. — О, здорово, дом танцует в поле. Ну, я не уверен, что это правильно, — усмехнулся он про себя. — В этом есть смысл, — он уставился на строки, желая, чтобы они раскрыли свои секреты. — Дом, дом ... Имущество? Да, это может быть так; справа есть слайд, — он быстро записал пометку. — Активы, что? О, это сводит с ума. Я не уверен. Это может означать долю или потерю. Не совсем то же самое. Хммм ... активы могут означать неустойку. Если это вообще возможно, — Гермиона увидела, как он снова поставил вопросительный знак. — Не понимаю. Понятия не имею, что означает этот завиток. Это восьмиугольный сплющенный завиток или восьмиугольный слегка сплющенный? Это должно означать «магию». Магия... снова с тем же расширением: доля, неустойка. Выбирайте сами. Угнетающая власть? Захват, не препятствуя захвату. Снова есть отрицательная точка. Хм... не уверен. Эти круги означают вечность. О, защита. Да, определенно, это знак защиты. О, это может объяснить, почему она умерла. — Эм, что? — встревоженно разбавила Гермиона его бессвязную речь. — Эти строки означают предупреждение. Похоже, ожерелье — это своего рода барьер, вроде старомодного пояса целомудрия, — хихикнул профессор. — Я бы не рекомендовал ни одному мужчине намеренно прикасаться к владельцу неподобающим образом. Я ставлю свою профессорскую степень на то, что это ожерелье будет магически наполнено, чтобы нанести серьезный ущерб тем, кто попытается войти в контакт с носителем. — Вы сказали, что это может объяснить, почему она умерла, а не то, что это сделает с теми, кто прикоснется к ней, — сказала она, вспоминая инцидент с Невиллом и то, как это причинило боль ему, но не ей. — Ну, если бы она захотела ... — сказал профессор Элефтериу, многозначительно шевеля бровями, глядя на Гермиону. — Если вы посмотрите на часть собственности здесь, а затем на часть защиты здесь, я бы сказал, что тому, кто носил это ожерелье, лучше не быть настолько глупым, чтобы обманывать своего хозяина. Игнорируя его комментарии и поведение, Гермиона уставилась на то, что он записал: собственность лорда Волдеморта, исключения, условия, активы, магия, власть, защита. Она прищурилась. Не зная точно, какой глагол сочетается с этими существительными, ее сердце пропустило удар. Она знала. Гермиона откинула голову назад и рассмеялась. О Мерлин, она действительно знала, какие факторы были связаны с этими словами. В конце концов, она выбрала брак номер семь. Это был просто вопрос дедукции. Теперь она не могла перестать смеяться. Неудивительно, что Волдеморт не перевел остальное. Он не хотел признаваться ей в этом вслух. Ну, по крайней мере, не на языке, который она могла понять. Этот ублюдок, вероятно, надеялся, что она останется в неведении относительно деталей и просто сохранит общее представление об их браке, чтобы воспользоваться ею. Плохо подготовился. Она не предпримет ничего, чтобы он оказался в выигрыше. Ну, за исключением одной области, подумала она, ухмыляясь. — Мисс Андервуд? — растерянно спросил профессор Элефтериу. — Что тут смешного? Вы что-нибудь выяснили? Кажется, вы говорили, что не умеете читать на этом языке? — Прошу прощения, профессор, я не хотела быть грубой. Просто сочетание этих слов заставило меня вспомнить сумасшедшую ситуацию, в которой оказался один из моих друзей, и… Я не могу перестать смеяться. Мне ужасно жаль. Я ценю то, что вы здесь сделали. Правда. Я не смеялась над вами. — Я так и подумал, мисс Андервуд. У меня просто сложилось впечатление, что вы что-то выяснили, — ответил он, наблюдая за ней неожиданно проницательным взглядом. Проклятье, этот глупый мужчина с козлиной бородкой оказался более проницательным, чем она предполагала. Она должна покончить с этой встречей быстро. — Нет, боюсь, что нет. Мои познания абсолютно ничтожны, — она указала на пергамент. — Это все, что вы можете понять из текста? Он кивнул. — Строки на парселтанге — это не простые предложения, как в наших языках. Итак, то, что начинается с первой строки, вполне может быть последним, что нужно прочитать, и слова могут скользить и перескакивать от одной строки к другой, поэтому вы можете подумать, что переходите от этого символа к тому, когда на самом деле это не так. Насколько я могу судить, все начинается с описания ожерелья. Кажется, что начинается текст с предупреждения, затем дается указание на то, кому принадлежит этот человек, а затем оговариваются условия и исключения. Хотя, хоть убей, я не могу себе представить, почему он наложил на себя ограничения, так что вы должны воспринимать все, что я перевел, с огромной долей скептицизма. Мне жаль, что я не смог вам больше помочь. — О, вы очень помогли, профессор Элефтериу, действительно, и я ужасно сожалею. Мужчина казался смущенным. — О чем? — Об этом, — ответила Гермиона, взмахнув палочкой. — Сомнус! С глухим стуком его тело ударилось об пол. Она быстро левитировала его в кресло, прежде чем снова взмахнуть палочкой. Обливиэйт! Гермиона смогла произнести его невербально. Кажется, ничего не произошло. Со второго раза тоже. Гермиона нахмурилась и раздраженно взмахнула палочкой. — Обливиэйт! — сказала она вслух. Теперь, полностью взбешенная отсутствием результата, она сосредоточилась на том, что было вокруг. Почему оно не сработало? Была ли у него какая-то защита от этого заклинания? Взмахнув палочкой в нескольких замысловатых узорах, она быстро пришла к выводу, что его обереги не защищают от заклинаний памяти. Тогда что же пошло не так? Гермиона прищурилась, глядя на маленького человечка перед собой. Он вообще дышит? Диагностическое заклинание вылетело из ее палочки. Два ярких круга окутали мужчину, колеблясь вокруг него разными цветами, прежде чем стать фиолетовыми. ПУРПУРНЫЙ! Он был мертв как камень. Потрясенная, она, пошатываясь, поднялась на ноги. Как это было возможно? Она только наложила заклинание сна. Ничего из того, что могло бы даже в теории его убить. В теории. Ее мысли быстро вернулись к двум людям, которые видели, как она вошла в здание. Магглы, подумала она, вспомнив их наушники и современную одежду. Они не будут проблемой, так как она под чарами. Она быстро взмахнула палочкой, уничтожая все свидетельства своего присутствия здесь. На секунду ее глаза снова остановились на теле, чувство вины скрутило ее живот. Она не собиралась убивать этого человека. Хоть он был не первым ее убийством и, вероятно, не последним, но ее раздражало, что она не понимала, от чего он умер. Как это произошло? У тебя нет на это времени. Поплачь над этим позже, Гермиона. Тебя здесь не должны были найти. Понимая, что она не может рисковать выйти и быть замеченной волшебниками, она сосредоточила свою магию на защите вокруг кабинета в поисках любых слабых мест, которые бы позволили ей аппарировать отсюда. Закрыв глаза, она почувствовала, как самые сильные обереги гудят вокруг окон и дверей. Выбрав точку, самую дальнюю от этих мест, она уставилась на нее и сосредоточилась на заклинании, которое собиралась произнести. Им нужно было всего на секунду отключиться. И они должны заработать снова, как только она исчезнет. В противном случае это будет выглядеть подозрительно. И смерть будут расследовать. Гермиона глубоко вздохнула и ударила палочкой по самому слабому месту. С громким треском в палату ударила молния. Она вздымалась и вздувалась; образовывались волны. Кабинет стал вращаться, расплываться, как вихрь. Затем она почувствовала. Она четко это ощутила — крошечное отверстие не более пары сантиметров. Этого было достаточно. После ее исчезновения в кабинете ничего не изменилось. Как будто здесь ничего и не случилось. Просто мертвое тело лежало в кресле и было единственным свидетелем того, что только что произошло. И оно уже никогда не заговорит.