Узник

Невидящим взглядом Гермиона смотрела в окно. Она сидела на подоконнике, поджав колени к груди, обхватив ноги руками, надев пушистые тапочки. В камине потрескивали дрова. Но ей все равно было холодно, очень холодно. Холодно и одиноко. Джинни помогла ей умыться и переодеться, когда Гермиона все еще чувствовала себя неспособной что-либо предпринять. Она просто смотрела прямо перед собой, а их магия, витающая вокруг, служила жестким напоминанием о том, что она сделала. Она убила своего мужа, Тома Марволо Риддла, Лорда Волдеморта. Над лондонским небосклоном вспыхнули фейерверки. Группа довольно много выпивших людей громко пела на улице, ликуя и празднуя. Позади себя она услышала чей-то шепот. Кто-то стоял у двери. Ей было все равно, кто пришел. Ей было наплевать на все, даже на то когда она передала пластиковый пакет, в который Джинни, несомненно, сложила залитую кровью одежду. Там были доказательства ее преступления. – Как она? – Не очень, – ответил Гарри. – Я отнесу это в отдел с уликами. – Как там справляется МакГрегор? – На удивление сговорчива. Думаю, она знает, что ее дни на посту главы Департамента сочтены. Я тут принес ей кое-что. Не знал, что с этим делать, и не думаю, что кто-то еще должен получить это в руки, учитывая обстоятельства, – сказал Рон. – Это сделаю я, – вмешалась Джинни. Гермиона мысленно отстранилась от разговора, что стал лишь легким ропотом на задворках ее сознания. Ей не было дела ни до Кэти, ни до Департамента, ни до чего-либо еще. Она просто хотела, чтобы они все ушли. Она просто хотела, чтобы ее оставили в покое. Она хотела, чтобы Том вернулся. Что-то пошло не так, чудовищно не так. Но она была уверена, что поступила правильно. Смерть – единственный выход. Да как он посмел! Ее глаза начинали слезиться. Разум не мог отключить постоянно крутящийся в голове фильм о том, как на его красивом лице отразилась абсолютная паника, как он вцепился в нее, как она схватила его тело и притянула к своей груди, как их глаза впились друг в друга, когда она почувствовала, как его жизненные силы утекают. – Я держу тебя, – прошептала она, испуганно глядя на его побледневшее лицо. Она неправильно поняла. Она никогда еще не понимала чего-то неправильно. Так почему же это произошло сейчас? Его кашель и короткий горький смешок заставили кровь хлынуть изо рта. – Да, это так, – начал говорить он, но тут с его губ сорвался хриплый звук, а зрачки вмиг застыли. Она удерживала его тело в своих объятиях, когда оно обмякло и лишилось жизни. Это потрясло ее до глубины души. Она никогда не думала, что такое возможно. Что лорда Волдеморта можно будет убить простым ножом для писем. Нож был даже не магический. Что так? Что ты хотел, чтобы я сделала? Ты не оставил мне никаких подсказок! – Гермиона? – это была Джинни, прервавшая ее постоянно повторяющиеся воспоминания, протягивая кружку с горячим какао. – Волшебное лекарство от всего, – со знанием дела сказала рыжая, усаживаясь напротив. Гермиона все же приняла кружку и сделала глоток. Тепло успокаивало тот холод, который она чувствовала внутри, ту пустоту. – Рон принес второе кольцо, – тихо сказала Джинни и протянула его. – Если захочешь его взять. Гермиона уставилась на знакомую гравировку на платине. – Оно больше ничего не значит, – хрипло произнесла она. – Учитывая, что твое кольцо и ожерелье не снимаются, думаю, будет разумнее, если ты оставишь его себе и спрячешь, чтобы никто другой не посмел его носить, – сказала Джинни, положив кольцо рядом с Гермионой на подоконник. – У них ничего не выйдет, даже если они попытаются, – прошептала Гермиона. – Я выбрала семёрку. Они умрут, если наденут его. Сила будет слишком велика, чтобы суметь ее поглотить. – Тогда просто сделай это для меня, – сказала Джинни с беспокойством. – Я не могу потерять тебя из-за другого. Гермиона кивнула, взяла кольцо и почувствовала, как оно почти горело в кармане ее пижамы. Джинни тоже вытянула ноги на подоконник, повторяя ее позу, удерживая в руках свою горячую кружку. Они сидели молча. Перед домом остановилась довольно шумная компания. – Это здесь она живет? – Думаю, да. – Наша королева! – крикнула одна из ведьм, вскинув руки вверх в сторону квартиры, в которой жила Гермиона, и поклонилась. – GIRLPOWER! – крикнула та, что стояла рядом с ней. – Новости расходятся быстро, – прошептала Джинни. – Динь-дон, злой волшебник... – Джинни взмахнула палочкой, и внезапно все посторонние звуки перестали проникать в квартиру. Гермиона послала ей слабую улыбку. – Я понимаю, почему они счастливы. – Но нет необходимости, чтобы ты слушала это. – Возможно, тебе придется переехать, – сказал Гарри, подойдя к ним и наклонившись через ноги, выглянув обеспокоенно наружу. – Гермиона заметила, что он крепко держит в руке свою палочку. – Мне не нравится, что они так быстро узнали о твоем местонахождении. – Оно никогда не было секретом, – пробормотала Гермиона. – Возможно, было бы лучше, если это будет так. Наш дом охраняется. – Не сейчас, Гарри, – сказала Джинни. Взгляд его зеленых глаз перешел с предупреждающего выражения на лице Джинни в сторону неподвижной Гермионы. – Я буду у двери, на всякий случай. Джинни кивнула. – Невилл, ты можешь присмотреть за задней частью дома? – спросил Гарри. – Рону сейчас нужны все свободные авроры в Азкабане и в офисе. Я не могу... – Будет сделано, – сказал Невилл и сразу же направился в спальню, где французский балкон выходил на частные сады. Обхватив кружку, ее руки начали дрожать. Они все были здесь ради нее. Она не заслуживала этого. Она заслуживала смерти. Они этого не понимали. Руки Джинни опустились на ее руки. Гермиона подняла голову и посмотрела в карие глаза, которые смотрели на нее с пониманием. Ее плечи задрожали, и она, не в силах больше сдерживаться, начала плакать. Джинни забрала кружку из ее пальцев и придвинулась ближе, обхватив ее руками и молча прижав к себе. Гермиона отчаянно прижалась в ответ. Она не знала, сколько времени они просидели так, сколько Джинни держала ее, пока она не выплакала всё, пока у нее не осталось слёз, пока она просто сидела, чувствуя себя ничтожной и опустошенной. – Все наладится, – прошептала Джинни. – Не сейчас. И не через много-много лет. Но со временем. Со временем ты снова начнешь чувствовать себя самой собой. Не полностью, не как раньше, но достаточно, – она сделала паузу, откинулась назад, обхватила ее лицо и посмотрела прямо на нее. – Только не сейчас. Я знаю, что ты сможешь это сделать. Я знаю, что тебе кажется, что не сможешь, но у тебя получится. Гермиона послала ей слабую улыбку. – Когда ты успела стать такой мудрой? Джинни усмехнулась: – Разве ты не знала? Я всегда была такой. Гермиона фыркнула. Джинни подмигнула ей, и когда Гермиона начала смеяться, то она присоединилась. Почти сразу их смех перешел в истерику. Гарри и Невилл прибежали проверить, что заставило этих двух хохотать еще сильнее, ведь выбежали из комнаты они быстрее, чем метнулись сюда из разных углов дома. – Мужчины! – крикнула Джинни. – Иногда абсолютно бесполезные, – воскликнула Гермиона, держась за живот. – Так боятся проявления эмоций. Образ Тома, появившийся перед ее взором, отрезвил Гермиону, и она резко перестала смеяться. Джинни тоже остановилась в ожидании. – Я буду в порядке, – сказала Гермиона после минутного молчания, не зная, почему была так уверена, но она чувствовала это где-то внутри – мирное спокойствие, которого она не ощущала раньше. – Я знаю. *** На следующее утро они вчетвером сидели за крохотным кухонным столиком Гермионы и молча ели приготовленный ею домашний завтрак. Она возила еду по тарелке вилкой, не испытывая особого аппетита. Гермиона подняла глаза и фыркнула, увидев, как брови Гарри поднялись вверх после первого нерешительного укуса. – Я умею готовить, когда у меня есть нужные ингредиенты. – Я никогда не говорил, что ты не умеешь. – Конечно, – сказала она, кивнув головой в знак согласия. Джинни нахмурилась, с удовольствием поглощая свою порцию и глядя на мужа. – Вот почему ты всегда находил какую-нибудь причину, чтобы не идти к ней на ужин, и переносил встречи в ресторан или к нам домой? – Ха! – воскликнула Гермиона. – Эй, – возразил Гарри, покачивая вилкой в сторону жены. – Не тебе делать мне такие замечания. Это мне приходилось месяцами есть ту мерзкую гадость, которую она ставила перед нами. – В основном был овес, сваренный в любой доступной для нас воде, – объяснила Гермиона. – Это было все, что я смогла найти в лесу и что было не ядовитым. Не сказать, что изысканный обед. Возможно, следовало запастись консервами. Наверное, я недооценила, как быстро они будут уходить. Джинни задрала нос. – Из тех историй, что я слышал, я все еще удивлен, что ты смогла унести ту сумочку, – сказал Невилл, уже доедая свою порцию. – Она была не такой тяжелой, какой могла бы быть, – объяснила Гермиона. Раздался громкий стук в дверь, заставивший всех прервать завтрак. – Ты кого-нибудь ждешь? – спросила Джинни у Гермионы, когда Гарри уже поднялся на ноги с палочкой наготове. – Нет, – ответила Гермиона, откладывая вилку. – Сиди и ешь. Я открою, Гарри. Я все равно не так голодна. – Нет, оставайся на месте, – быстро ответил Гарри, подняв руку. – Я посмотрю, кто это. Гермиона встала, ее палочка тоже была в руке, но не то чтобы она ей вообще была так необходима. Небольшая стена, отделяющая гостиную от дверного проема, заслоняла Гарри настолько, что не было видно, кто именно пришел, когда дверь открылась, она узнала голос и убрала палочку в карман. Невилл и Джинни его не знали. – Ребята, все в порядке. Это мой адвокат, – сказала Гермиона, когда Дженсен появился в их поле зрения, а Гарри закрыл дверь. Она прошла мимо Невилла, чтобы встретить его. – Мои глубочайшие извинения за беспокойство, – сказал он, жестом указывая на стол, заставленный блюдами. – Все в порядке, – сказала Гермиона. – Вы уже завтракали? – Нет, я не ем по утрам, – он слегка вздрогнул, прежде чем похлопать по своему портфелю. – Мне нужно обсудить с вами некоторые вопросы прямо сейчас, наедине, – добавил он, глядя на остальных в комнате. Гермиона указала на диван рядом с журнальным столиком. Дженсен последовал за ней, а Гарри сел обратно за стол и взял еще немного сосисок, бекона и яиц. Джинни просто с недоумением смотрела на потрепанного парня. Гермиона взмахнула рукой по дуге, поднимая завесу, как раз в тот момент, когда Дженсен собирался усомниться в ее идее такого уединения. – Что случилось? – сказала Гермиона, скрестив руки. – Мне нужны ваши подписи на этих документах, – ответил он, садясь на диван и ставя портфель на стол, а затем открывая его. Дженсен достал несколько свитков пергамента и протянул их через стол. – Это формальный этап перевода всех его активов на ваше имя. – Я этого не хочу. Дженсен поднял голову. – Боюсь, это не выход. – Тогда я их пожертвую. Дженсен откинулся на спинку дивана, почесывая затылок. – Полагаю, вы уже видели все содержимое его хранилища? Гермиона сглотнула. Видела. Помимо безумно ценных книг, множества редких ингредиентов для зелий, хранившихся в старинном дубовом шкафу и сохранивших свою свежесть, предметов для Темных искусств, от которых она, очевидно, не могла избавиться без риска, что кто-то пострадает, и множества предметов исторической ценности там была большая сумма денег. Она никогда в жизни не видела столько денег, а ведь она отнюдь не была бедным человеком. Гермиона сильно сомневалась, что Малфои смогли бы ее превзойти. Она полагала, что если никогда не пользоваться собственными накопленными средствами и взять за привычку воровство, то за годы можно накопить довольно большую сумму. Кровавых денег. – Да. – Что ж, – ответил он, пожимая плечами, – полагаю, решение зависит от вас, как от единственной указанной наследницы, но мне все равно нужна ваша подпись на этих документах. Когда первый свиток развернулся, открывая тонкий скорописный почерк, с которым она так хорошо была знакома, для нее это стало пределом. Всё это было слишком. Ее мир был словно в тумане. Она почувствовала головокружение и ... *** Вздрогнув, она села на диване, быстро огляделась вокруг, обратив внимание на стоящего в гостиной адвоката и завесу, скрывающую бормочущую троицу за ним. – Что случилось? – Я разговаривал с вами, и вам стало плохо. Надеюсь, вы не возражаете, что я использовал заклинание левитации, но я не мог позволить вам упасть на пол и не мог отменить ваши чары, чтобы позвать на помощь, – он жестом указал на область вокруг них. – Ох, о да, – жар залил ее щеки. Серьезно? Она сейчас потеряла сознание? Она знала, что не съела ни кусочка еды сегодня утром, но это было необычно. – Не говорите им, – она жестом головы указала на кухонный стол. – Они будут сильно переживать. – Не проблема. Я ваш адвокат, а не их. Гермиона спустила ноги с дивана и в замешательстве посмотрела на пустой журнальный столик. – Мне нужно было что-то подписать? – Вы уже подписали, – ответил Дженсен, похлопывая по своему портфелю и хмуро глядя на нее. – Вы этого не помните? – Нет, – растягивая, произнесла Гермиона. – Думаю, что я вовремя успел отреагировать, пока вы не ударились о кофейный столик. Может, я не был достаточно быстр, хотя я не слышал какого-то грохота или звука удара, – обеспокоенно рассуждал Дженсен. – Возможно, вам стоит обратиться к целителю, просто на всякий случай. Гермиона провела пальцами вдоль своих висков. – Я не чувствую боли, – сказала она, пожимая плечами и поднимаясь на ноги. При этом она не помнила, чтобы ударялась о стол или что-то еще. Дженсен сделал шаг к ней, поймав ее за руку, когда она слегка покачнулась. – Вы в порядке, мисс Риддл? – Да, все хорошо, – ответила она, раздраженно покачав головой. – Мне просто нужно что-нибудь съесть, я полагаю, – хоть она и не представляла, как возьмет хоть кусочек в рот, когда ее желудок постоянно крутит. – От меня нужно еще что-нибудь? – Нет, только... – он сделал паузу, опустив глаза в пол, а затем покачал головой. – Они не будут заводить дело на вас. Гермиона почувствовала, как ее тело сковало холодом. Нет, не будут заводить дело. В мире волшебников можно было совершать убийства до тех пор, пока твоя цель вызывала соответствующую ненависть. Никого это не волновало. Никому нет до него дела. – Должны ли они... – он запнулся, глядя на ее бледное лицо. – Нет, об этом поговорим уже не сейчас. Извините за беспокойство, мисс Риддл, – добавил он, пожав ей руку. Гермиона нахмурилась и сняла чары. – Желаю всем хорошего дня. Спасибо, что уделили мне время, мисс Риддл. Мистер Поттер, могу я вас отвлечь на секунду? – Конечно, – ответил Гарри, поднялся на ноги и вышел вслед за Дженсеном за дверь. С лестницы, расположенной рядом с ее квартирой, доносились какие-то короткие звуки, но она просто стояла внутри, вновь ничего не слыша и не видя. – Гермиона? – спросила Джинни, осторожно положив ладонь на ее руку. Она подняла голову и снова покачала головой. – Ты как? – Просто немного кружится голова. – Тебе нужно что-нибудь съесть, эта ваша встреча длилась целую вечность, а ты до этого не перекусила, – со знанием дела сказала Джинни. Вечность, но она длилась всего-то пару минут... Она прервала ход своих мыслей, заметив, что стол в столовой был полностью убран, кроме еды на ее тарелке, которую они хранили под чарами. Вместо завтрака на столе стояли кружки с кофе. Ее взгляд упал на часы, почти готовые пробить десять. Ее не было дома два часа! Нет, это было невозможно. – Даже если у тебя утренняя тошнота, – понимающе продолжила Джинни. – Нет, дело не в этом. Я... я не очень голодна. – Я знаю, – сказала Джинни, – давай тогда попробуем что-нибудь более легкое. Джинни усадила ее за кухонный стол и стала рыться по шкафчикам. В конце концов, она заменила тарелку Гермионы на тарелку с парой крекеров и поставила рядом чашку мятного чая. Гермиона взяла сухой крекер и неохотно откусила кусочек. Гарри вернулся и жестом подозвал Джинни. – Мне нужно вернуться в Министерство, – сказал он, целуя Джинни в губы и глядя на Гермиону, которая снова откусывала кусочек крекера. – Ты можешь остаться здесь сегодня? Невиллу нужно будет вернуться на работу в полдень. – Я в любом случае все еще в отпуске по беременности, так что да, если ты попросишь маму, может ли она оставить Джеймса на сегодня. Я останусь с Гермионой. Мятный чай был успокаивающим, подумала Гермиона и повернулась к Невиллу, который спрашивал ее мнение о недавно приобретенном растении. – Я установил вокруг участка авроров, – сказал Гарри. – Ты наконец-то получил разрешение? – Да, так что тебя больше не побеспокоят. Возьми это на всякий случай, – Гарри протянул Джинни визитную карточку. Джинни вскинула бровь. – Серьезно? – Если я не могу сделать так, чтобы твое состояние улучшилось, то да, я серьезно. – Что ж, иди, – поспешно сказала Джинни, практически выталкивая его за дверь. – Спасибо, Невилл, – крикнул Гарри через плечо. – Увидимся позже, Гермиона. – До скорого, Гарри, – ответила Гермиона с улыбкой, которая не касалась ее глаз. В полдень они попрощались с Невиллом. – Теперь, когда он тоже наконец-то ушел, – решительно начала Джинни, схватив свое пальто и бросив Гермионе ее. – Пойдем. – Куда мы? – спросила Гермиона, надевая верхнюю одежду. – На свежий воздух, или ты предпочитаешь сидеть здесь взаперти? Гермиона ухмыльнулась. – Нет, вообще-то нет. Она взяла Джинни за руку и направилась к точке аппарации. Когда они оказалась на знакомой тропинке между пышными зелеными растениями и цветами сада в больнице Святого Мунго, она повернулась к Джинни, приподняв бровь. – Я попросила Гарри назначить тебе встречу с целителем Оливером, – проворчала она, когда Гермиона зашипела в знак протеста. – Нет, нет, нет, это не обсуждается. Я не позволю тебе остаться одной после того, что произошло. Я не позволю тебе пройти через то, с чем столкнулась я. Глядя на тебя сейчас, я словно смотрю в чертово зеркало одиннадцатилетней давности. Я здесь ради тебя. Гарри здесь ради тебя, но ты тоже должна быть здесь ради себя. И что ж, – пожала плечами Джинни, – некоторые вещи легче высказать именно профессионалу. – Например какие? – Например, о твоей любви к нему, – сказала Джинни, сложив руки на бока. Любовь – слишком упрощенное понятие. Это было не то, что они разделили вместе. Она потеряла гораздо больше, чем просто любовь. Она потеряла целый мир. Ее рука легла на живот. Их ребенок – это все, что осталось от него. Она должна позаботиться о ней. Она не могла этого не сделать. И она знала это. Ей казалось, что часть ее самой была отрезана навсегда, когда Гермиона всадила ему в горло нож. – Твоя встреча через десять минут. Я подожду здесь, – сказала Джинни, присев на одну из скамеек и взяв в руки оставленный там «Ежедневный пророк». Заголовки были заполнены сообщениями о смерти Волдеморта и ее победе над Темным Лордом. Гермиона сглотнула, сделав глубокий вдох, чтобы остановить слезы. Она ненавидела себя за то, что внезапно превратилась в плаксу, которая ноет по пустякам. Джинни была права, ей стоит обратиться к специалисту. – Спасибо, – сказала она, глядя на рыжеволосую девушку, скрывшуюся за газетой, как вдруг заголовки сменились свежими новостями: «Целитель Кокер уволен из больницы Святого Мунго при скандальных обстоятельствах». В шоке она выхватила газету из рук Джинни. – Эй! Я читала. – Это мой целитель! – сказала Гермиона, пробегая глазами по статье. Совет По Магическому Здоровью объявил, что лицензия целителя Кокера на занятие магией была отозвана и немедленно вступила в силу с момента приговора. Это произошло сразу после того, как Министерство без предупреждения провело инспекционную проверку по его офисам. Такая быстрая подача документов неслыханна, но источники сослались на «особые обстоятельства». Говорят, что причиной импровизированного визита стали многочисленные жалобы, которые были поданы в связи с подозрениями в использовании неконтролируемых веществ. Высокоуважаемые источники в больнице Святого Мунго сообщили репортеру, что когда Авроры прибыли, целитель Кокер занимался неописуемыми извращениями под кайфом от зелья плодородия и даже, казалось, не мог остановиться, пока его выводили из кабинета Невыразимцы, что привело к настоящему позору для администратора больницы Святого Мунго и ее явно неэффективных мер безопасности. Бывший глава Совета по магическому здоровью, Нэйр, утверждает, что привлечение Департамента тайн для разрешения этой ситуации настолько необычно, что это, скорее всего, означает необратимость состояния Кокера и его давность. По словам специалиста по зельеварению Браунинга, использование зелий плодородия сопряжено с серьезным риском формирования самоподдерживающейся реакции внутри человеческого организма, поэтому не требуется принимать дополнительные дозы для поддержания кайфа. Если такой цикл начался, процесс невозможно прервать. Поскольку Кокер явно не мог прекратить совершать сексуальные действия, несмотря на свои мрачные обстоятельства, Браунинг, как и Нэйр, также считает, что его зависимость была давней, и оценивает шансы некогда знаменитого целителя Кокера на выздоровление на этой стадии его зависимости как близкой к нулю. Браунинг заключает, что целитель, попавший в ловушку действия этих зелий, несмотря на то, что полностью осознавал их опасность, показывает истинную опасность, которой они обладают, и снова выступает за запрет подобных зелий. Однако журналисты задаются вопросом, как подобное скандальное поведение оставалось незамеченным в центре самой известной больницы Англии все это время? И мы полностью согласны с вопросом, который сейчас волнует всех, кто когда-либо был там пациентом: насколько мы в безопасности в руках наших целителей в больнице Святого Мунго? – Черт возьми, – сказала Джинни, прочитав статью. – Ты никогда не замечала ничего из этого за ним? – Нет, он никогда не проявлял никаких внешних признаков. Он казался мне совершенно здоровым, – сказала Гермиона, размышляя. – Немного старомодным, но... Тот разговор внезапно всплыл в ее памяти, леденя сердце. – Ты стала зависимой. – Неправда. – Ты не первая. Хотя тот некомпетентный целитель уже должен был это заметить. – Но что? – спросила Джинни. Нет, это какие-то глупости. Он был мертв. Джинни продолжала смотреть на нее, ожидая ответа. – Ну, Кокер никогда не возражал против того, чтобы продолжать выписывать мне зелья от бесплодия, несмотря на то, что я их уже принимала. Яд в его тоне, когда он прорычал «некомпетентный целитель»... Тогда она подумала, что Кокеру очень повезло, что Волдеморт сидит за решеткой. Ее сердце заколотилось при мысли о том, что он, возможно, выжил. Снова. И тут же заныло, когда она поняла, что он не может быть жив, потому что тогда она почувствовала бы его присутствие. Узы, несомненно, тянули бы ее к нему. Но она не чувствовала никакой тяги. Его действительно не было. Это было просто странное совпадение. Печаль поглотила ее, вцепившись крепко в горло. Джинни пожала плечами, забирая газету обратно. – Может быть, так он за них платил? – Ты думаешь, он выписывал мне ненужные зелья, чтобы получить свои? – И он был бы не первым. Компании, производящие зелья, выдают такие премии. Может быть, это был его бонус? – Возможно, – неуверенно ответила Гермиона и задрожала. В воздухе витала какая-то тревога и темнота, от которой она никак не могла избавиться. – Эй, у тебя встреча! – Джинни прервала ее, выбив из размышлений и постучав несколько раз по запястью, как будто у нее были наручные часы. – Уже иду. Иду! – уверенно повторила Гермиона, подняв руки в знак защиты и отступив назад, а затем повернулась и пошла в кабинет к Оливеру. Она уже заметила целителя, стоящего за двойными дверями в саду и закурившего сигарету. Видимо, не только у Кокера были проблемы с зависимостью, подумала Гермиона, когда Оливер затушил окурок и пригласил ее войти. *** Кингсли почесал свою лысую голову, положив письмо об отставке на свой стол. – Ты ставишь меня в неудобное положение, Кэти. У меня нет для тебя замены, пока Гермиона полностью выбита из строя. – Нет, я делаю тебе одолжение, вручая этот лист, и ты это знаешь. То, о чем сейчас просто шепчут, скоро станет известно во всеуслышание. И все удивятся, почему их министр не принимает меры. От вас будут требовать, чтобы вы что-то сделали. В конце концов, вам пришлось бы меня уволить, а у меня уже есть предложение о работе, от которого я отказывалась в течение многих лет, и сейчас я предпочла бы принять его до того, как все детали выплывут наружу. – Ты знаешь, мы не будем раскрывать все детали. Мы не можем себе этого позволить, – возразил Кингсли. – Я знаю, но еще знаю, что я тоже совершила ошибку, и люди об этом говорят. Утечки случаются всегда, даже в Департаменте тайн. Мой авторитет там уже колеблется. Пройдет немного времени, и мои приказы будут подвергаться сомнению. Люди злятся. – Они не должны срывать злость на тебе. – Но это так, – сказала Кэти, смирившись. – Я понимаю, что Гермиона сейчас не готова, но скоро она будет в порядке. Она сильная. Бут сможет держать оборону, пока она не встанет в строй. Я отменила все внешние операции, и эксперименты в помещении могут продолжаться без постоянного надзора. Просто попросите Бута докладывать вам обо всем или сами заглядывайте время от времени, как вам будет угодно. – Значит, мне придется иметь дело с отделом Невыразимцев, который не работает на полную мощность? МакГрегор пожала плечами. – Это к лучшему. Их головы все равно не полетят. Гермиона пользуется большой популярностью в отделе. Они в шоке от того, как плохо она выглядела, когда была здесь на закрытых похоронах в Камере смерти. Они оба молча переглянулись. – Мне неприятно видеть, что ты уходишь вот так, – признался Кингсли. – Я бы тоже хотела более счастливого конца, но что есть, то есть. – Если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится, Кэти, – сказал Кингсли, протягивая руку. – Я знаю, где тебя найти, – сказала она, с улыбкой пожала ему руку и тихо вышла из Министерства, неся небольшую коробку, наполненную личными вещами, под которыми лежал один важный брачный свиток. *** Прошли месяцы, и Гермиона все еще ненавидела то, что ей пришлось переехать, но квартира уже стала местом паломничества. Люди вели себя совершенно неадекватно. Ей казалось, что Гарри слишком радуется ее участи, когда люди неожиданно обнимаются с ней или благодарят ее, или когда она получает бесплатные напитки и еду, стоит им только выйти из дома. Куда бы она ни пошла, все останавливались и смотрели на нее. Такого не было раньше, когда она была просто лучшей подругой Гарри Поттера. – Неужели это никогда не изменится? – раздраженно шипела она в лифте Министерства. – Неа, – ответил Гарри, широко улыбаясь. – Не так быстро. Если только они не подумают, что ты сошла с ума, тогда ты начнешь получить громовещатели и письма со сглазом. Ее шлепок по его затылку эхом разнесся по лифту. Его смех был еще более раздражающим. – Ты можешь позволить Скитер написать статью о том, как ты считаешь себя выше всех остальных. Жена Темного Лорда правит Отделом Тайн. Гермиона Риддл: герой или злодейка? Есть ли у нас Темная Леди? Хотя это, вероятно, просто изменит реакцию толпы с обожания на неприязнь или страх, – сказал он, хихикнув. – Возможно, ты в чем-то прав, – задумчиво ответила Гермиона. – Может, я заставлю Скитер написать статью о том, как ты совершил подвиг, но решил спасти мою задницу, женатую на Темном Лорде, приписав мне его смерть? – она фыркнула, увидев шокированное выражение лица Гарри. – Не смей, – прошипел он. – Хммм... Надо будет об этом подумать, – сказала она, растягивая фразы. – По мне, так это отличный выход. В конце концов, Избранный может быть только один. – Теперь она начинает верить в Прорицания, – шутливо пробормотал Гарри. – Увидимся за обедом! – добавил он, выходя из лифта у кабинета авроров. Она вздрогнула, когда лифт двинулся назад, а затем резко опустился на пути к Отделу тайн. Она так и не смогла привыкнуть к неустойчивой траектории движения лифтов Министерства. Ее слегка подташнивало от того, что невозможно было предсказать, как он будет двигаться. Поэтому Гермиона была рада быстрее обычного добраться до своего этажа. Она прошла по знакомым коридорам и, взмахнув палочкой, открыла дверь своего кабинета, на позолоченной табличке которого значилось: «Г.Дж. Риддл-Грейнджер, глава Невыразимцев». Быть начальницей для нее было довольно легко. Кэти оставила ей хорошо сработавшуюся машину, и все, что ей оставалось сделать, это возобновить их деятельность и избавиться от некоторых слишком сложных процедур ведения документации. У нее даже нашлось время для собственных экспериментов, и она сдвинула график доступа к Завесе. Что ж, какой толк быть главой, если не можешь получить особые привилегии? Она повесила плащ на вешалку и прошла к своему столу, застонав при виде стопки папок, которая выросла еще до того, как она села. Стук в дверь помешал ей открыть первую. – Войдите. К ее удивлению, это была Кэти МакГрегор. Гермиона улыбнулась и поднялась. – Кэти, я рада тебя видеть. У нас не было возможности попрощаться. Взгляд Кэти пробежался по ее фигуре. – Ты выглядишь намного лучше, чем в последний раз, когда я тебя видела. – Это было... непростое время, – сказала Гермиона, обойдя свой стол и пожав Кэти руку. – Да, я посчитала, что должна извиниться перед тобой за это. – Как говорится, что было, то прошло, – сказала Гермиона, жестом предлагая ей сесть, а сама двинулась на свое место. – Могу я предложить тебе что-нибудь выпить? Кэти покачала головой и сказала: – Не думаю, что я была бы так любезна на твоем месте. Гермиона почесала затылок, ее пальцы прошлись по воротнику. – Ты делала то, что считала нужным. Я знаю, что ты не рассчитывала на такой исход. Как тебе жизнь в Объединенной Нации Волшебников? – Сложная и беспорядочная, – фыркнула Кэти. – Могу себе представить. – Поверь мне, я тоже так думала до вступления, но все в тысячу раз хуже. Гермиона рассмеялась. – О, Боже, как раз то, что тебе так нравится. – Ага, – сказала Кэти, ухмыляясь. – Итак, – Гермиона сделала паузу, – что я могу для тебя сделать? – Как всегда, сразу к делу, – усмехнулась Кэти и открыла свою сумку, перебирая что-то руками, пока говорила. – Я хотела передать тебе это в твоем доме, но ты никогда не бываешь там одна. Гермиона застонала, заставив Кэти фыркнуть. – Я так и думала, что тебе это не понравится. В любом случае, я планировала подождать, пока все уйдут, но у меня внезапно появилось задание – меня отправляют в Китай на довольно продолжительное время, и я не хочу, чтобы это попало в чужие руки. Она положила на стол Гермионы нечто похожее на сверток и открыла его несколькими сложными движениями своей палочки. Гермиона удивилась такой обширной защите. – Я взяла его с собой в день увольнения, – сказала Кэти, доставая свиток и передавая Гермионе. – Подумала, что должна отдать его тебе. Гермиона развернула свиток и подняла брови, когда узнала в нем официальный брачный свиток Риддла. – Разумеется, вместо него я оставила одну из идеальнейших подделок нашего отдела, – добавила Кэти, наблюдая, как Гермиона изучает документ. – С некоторыми дополнениями, которых нет внутри оригинала. – С чего бы тебе так беспокоиться? – Ты ничего не заметила, не так ли? Гермиона нахмурила брови, снова проверяя свиток. На нем не было ничего необычного. – Ты все еще замужем, – намекнула ей Кэти. – Да, и что? – сказала она, покачав головой и слегка приподняв плечи. – Я замужем, согласно браку Мойры. Смерть не... – она почувствовала, как холодок пробежал по ее позвоночнику при осознании всего, – О. Ее глаза просканировали официальный документ, и ее лицо побледнело. Имени там не было. – Я указала в подделке тот день в Азкабане как дату его смерти, – спокойно добавила Кэти. – В нем все равно будет признано, что вы супруги, но если кто-то решит проверить, то к тебе не возникнет никаких неудобных вопросов. Гермиона сглотнула. Это было невозможно. Он был мертв. – Я не понимаю. – Я вижу, – сказала Кэти. – Честно говоря, это даже некоторое облегчение, что ты не знала. – Почему ты не сообщила об этом? Кэти потерла подбородок. – Я и сама об этом думала. Мне ни капельки не нравится идея, что этот кровавый маньяк-убийца свободно разгуливает по городу, и я много раз была на грани того, чтобы рассказать об этом, когда еще была главой отдела, но ты видишь, люди были счастливы, что он мертв, а ты была в абсолютном ужасе. – Спасибо. Кэти засмеялась. – Нет, Гермиона, ты действительно была права. Это... – она указала на свиток, – реакция людей на это привела бы тебя прямиком в Азкабан. Ты была не в том состоянии духа, чтобы защитить себя, и я не могла взять такую ношу на свою совесть, не после того, как из-за меня ты оказалась там. Не после того, как ты стала, по сути, единственной причиной, по которой я все еще стою здесь живой. – Ты берешь на себя слишком большую ответственность, – тихо сказала Гермиона, не отрывая глаз от свитка. И он даже не объявился, когда родилась Роза. Конечно, у него было бы свое мнение по поводу имени, которое она выбрала для их дочери. Ведь она назвала Розу в честь своей бабушки-магглы. Как такое возможно? Что она упустила? Где он был, если не умер? О Мерлин, что он делал? Рассел! Охранник, который любил играть с лампочками в камере Риддла, и охранник, который недавно получил странное болезненное заболевание, из-за которого его зрение темнело днем и ослепительно светлело ночью. Она послала Мура провести расследование, потому что это было настолько странно, что она опасалась, что это какое-то Темное проклятие. Однако Мур обнаружил лишь незаразную, возможно, беспричинную болезнь. Воздействие химических веществ, которое привело к серьезному ухудшению, необратимому повреждению нервной системы после неоднократного неадекватного применения Целительных чар, – вспомнила она заключение его отчета. По мнению Мура, Рассел винил только себя за то, что не обратился к квалифицированному целителю, а думал, что сможет исправить зрение самостоятельно, в то время как глаза на самом деле были одной из самых сложных частей Целительной магии. Теперь Гермиона уже не была так уверена в этих выводах. С какой стати она попросила Мура провести расследование? И когда она его об этом просила? – Моя неисправимая черта и ошибка, – пошутила Кэти, вставая и вытряхивая Гермиону из ее мыслей. – Ты в порядке? – Да, – ответила она, сморщив лоб. Она была уверена, что только что уловила что-то, но мысль ускользнула от ее внимания. Она ненавидела эти провалы в памяти. Травматические пробелы, как называл их Оливер. Она хотела, чтобы все закончилось. Он говорил ей, чтобы она не давила на себя слишком сильно. Он всегда говорил: «Когда ты будешь готова к этому, твой разум тоже будет готов». Что ж, ей хотелось бы быть готовой прямо сейчас. Ее разум был ее самым ценным активом, и она ненавидела, что не могла ему доверять. – На твоем месте я бы спрятала этот свиток в самую глубокую и темную дыру, которую только сможешь найти, – сказала Кэтти после недолгого молчания. – Теперь он твой. Поступай с ним, как пожелаешь, – после этого она направилась к выходу. Гермиона подняла голову: – Кэти. Та вопросительно обернулась. – Спасибо тебе за это. Кэти кивнула. – Я обязана тебе жизнью, Гермиона, и, несмотря на все, что между нами произошло, ты мне очень нравишься. Ты была одной из моих лучших сотрудниц. Ты умная и проницательная, не боишься нарушать правила, когда тебе это выгодно – как раз то, что нужно для руководства этим отделом. Так что просто... просто будь осторожна. Я знаю, что ты имеешь довольно значительную власть над ним через вашу связь. Я видела это в тот день, когда он сбежал и не смог сделать все, что хотел. Просто не думай, что это будет держать тебя в безопасности вечно, особенно когда ты понятия не имеешь, где он. – Я ни в чем не уверена, если речь идет о моем муже, Кэти. Кроме того, что я была уверена, что он на самом деле мертв. Черт возьми. Подумать только, я действительно горевала по нему. Вот мудак. – Хорошо, – сказала Кэти, взявшись за дверную ручку. – Убедись, что ты выйдешь победительницей, Грейнджер. Мир зависит от этого. Я верю в твою судьбу. Когда дверь закрылась за Кэти МакГрегор, Гермиона судорожно провела руками по волосам. Абсолютно никакого давления. «Как ему удается держаться от меня подальше?» – размышляла она вслух, сворачивая свиток и убирая его обратно в картонную коробку, после чего довольно тяжело опустилась на пол. Почему я не чувствую никакой потребности идти туда, где ты, черт возьми, находишься? Это была загадка, которую она должна была решить. Быстро. И чтобы никто не заметил, что она ее решает. *** Министерство конфисковало квартиру Гермионы, оставив ее под резиденцию стажеров-авроров, чтобы ее не могли использовать в своих мерзких целях ни фанаты Риддла, ни ненавистники. К счастью, они все еще оплачивали расходы на ее новую охрану. Она не хотела влезать в фонды Риддла. Она нашла новое хорошее место, иначе ей пришлось бы переехать к родителям, а такая перспектива ее не привлекала, несмотря на их энтузиазм по поводу того, что они стали бабушкой и дедушкой. К счастью, ее новое место жительства находилось в небольшой деревушке рядом с домом Гарри и Джинни. Это был крошечный, но очаровательный коттедж с садом. Деревня расположилась рядом с прекрасным, кристально чистым озером и светящимися холмами, простирающимися до самого горизонта – идеальное место для воспитания детей. Когда пыль начала оседать и стало ясно, что на свободе нет тайных последователей Волдеморта, стремящихся добраться до нее или ее дочери за убийство своего Лорда, они наконец-то перестали следить за каждым ее шагом с помощью Невыразимцев. Это было огромным облегчением. Когда люди следят за тобой двадцать четыре часа / семь дней в неделю – невероятным образом вмешиваясь в личную жизнь, особенно если это твои собственные сотрудники, которые заглядывают к тебе голой в душ, а ты просто вскрикиваешь от чертова паука, упавшего тебе на лицо. Серьезно, будь ее воля, она бы избавилась от них еще несколько месяцев назад, но Кингсли настоял на том, чтобы она дождалась, пока не прекратятся разговоры. Ей казалось, что жизнь по соседству с Гарри и Джинни помогла ему смягчить ситуацию и позволить ей снова обрести свободу. Это, а также то, что вокруг их домов были установлены особые чары Министерства. Гермиона сидела на подоконнике в своей гостиной и смотрела на озеро. Она крепко сжимала кружку с кофе. Впервые за много месяцев Гермиона наконец-то осталась одна, и мир вокруг нее был умиротворен. Она слышала только успокаивающие звуки природы. Как и всегда, Роза крепко спала в своей кроватке. Измученная Джинни с большими мешками под глазами в свое время предлагала поменять детей местами, чтобы Гермиона могла взять на себя непрерывно плачущего Альбуса, а она могла как следует выспаться. Даже по словам опытной Молли Уизли, Роза была самым легким ребенком, когда она укачивала малышку, чтобы та заснула. Роза умела очаровывать. Они входили в ее дом, опасаясь встретить ребенка Сами-Знаете-Кого, и через мгновение уже держали ее на руках, бормоча ей всякие глупости и радуясь тихому хихиканью малышки. Ее черные кудри, обрамляющие большие голубые глаза, которые с любопытством смотрели на мир, заставляли людей суетиться вокруг нее. Гермиона была, наверное, единственной, кто замечал, что Роза никогда не плакала. Ну, один раз от злости, когда та ползала по гостиной и ударилась головой о дверь, распахнувшуюся от порыва ветра. Гермиона была рада, что в комнате никого не было, потому что все двери вмиг самопроизвольно исчезли. Это вызвало немалый переполох среди авроров, которым было поручено охранять ее, и привело к усилению охраны на несколько недель вперед. Она наложила сильную защиту, чтобы Роза не смогла сделать это снова, но не была полностью уверена, что она продержится долго. Когда дверь оставалась на месте, несмотря на все попытки ребенка заставить ее исчезнуть, это вызывало у нее истерику. Гермиона чувствовала силу темной магии, вихрем проносящейся по гостиной, и боялась, что если она смогла, то смогут и другие. Когда двери так и остались темным наваждением для ее дочери, Гермиона провела небольшое исследование и нашла нужную комбинацию заклинаний в одной из книг Риддла, которую она незаметно извлекла из его хранилища. В тот день Гермиона взяла Розу на руки и с помощью магии передала ей знания о том, как работают двери. Голубые глаза Розы внимательно слушали лепет матери и пристально смотрели на провинившийся предмет. После этого дня Роза стала обходить двери стороной, когда ползала по дому. Гермиона почувствовала облегчение от того, что ей не нужно беспокоиться о том, что зима пройдет без входных дверей. Она также чувствовала облегчение от того, что теперь они живут сами по себе, потому что Роза, несомненно, будет испытывать и другие выбросы магии. Гермиона хорошо помнила свои собственные, но не думала, что Роза получит такие же силы, которые были даны ей. Странным было и молчание – никто не задавал ей вопросов, никто не спрашивал разрешения использовать что-то в ее доме, не было даже тихого шепота на заднем плане. Полная и абсолютная тишина. Она покатала кружку в руках. Гермиона уже давно не оставалась наедине со своими мыслями. Гарри и Джинни уходили последними, причем Джинни смотрела на нее вопросительно. Если бы она сказала хоть слово, Джинни бы осталась, но, несмотря на то, что перспектива остаться одной ее немного пугала, она дорожила этими моментами. Поэтому она сказала, что все будет хорошо, и друзья ушли. Ветер завывал вокруг дома, заставляя одну из оконных ставней постоянно хлопать о стену. Она щелкнула пальцами, заставив ставню застыть на месте. Она никогда раньше не слышала этого шума, хотя раньше здесь было ветрено. Гермиона поняла, что это трудно заметить, ведь вокруг так много окружающего шума. Она потягивала кофе, прислонившись к окну. Теперь она действительно была одна, с Розой. Повернув запястье руки, она создала голубое пламя, меняя его в разные формы и передвигая из стороны в сторону. Розе это нравилось, и она издавала всевозможные счастливые восторженные звуки, когда мама делала это. Магия Тома теперь стала неотъемлемой частью ее самой, больше не разделяя ее и его. Она была только их. Ей больше не требовалось никаких усилий, чтобы управлять ею. Ей все еще было больно осознавать, что, хотя его нет рядом, он все еще был частью ее, но не той частью, которой она так хотела. Не той частью, в которой она больше всего нуждалась. Она уже начала сомневаться, что свиток Министерства дал сбой из-за возможного вмешательства в магию Мойры. Она изучила этот вариант и нашла пару других случаев за границей, когда даты смерти не отображались в официальных свитках, пока обе стороны не умерли. Она нигде не могла его почувствовать, а должна была бы, если бы он был жив и свободно бродил где-то по планете. Она не нашла ни одной зацепки о том, где он прячется и как, черт возьми, ему удалось сбежать. Если он это сделал. Чертова задница. Она посмотрела на солнечный свет, скрывающийся в воду озера, ее веки опустились, почувствовав тяжесть, и все вокруг потемнело. *** Гермиона проснулась вся мокрая, лежа на спине на мокрых булыжниках в каком-то мрачном, темном переулке. Дождь не шел, так почему же она была мокрой? Сколько времени прошло? Очевидно, была ночь или раннее утро, но сколько? Потрясенная, она села прямо, оглядываясь по сторонам, ее палочка тут же оказалась в руке, не решаясь осветить местность, чтобы не выдать своего местонахождения. Где она была? Почему у нее до сих пор есть палочка? Что они с ней сделали? Где Роза? Вдоль стены напротив нее, рядом с боковой дверью, стояла пара контейнеров с какими-то сумками. Она быстро произнесла заклинание Гоменум Ревелио. В переулке никого не было, хотя она слышала голоса вдалеке и шум кухни из здания позади нее. Она вскочила на ноги, сделала пару шагов и заглянула в маленькое окошко. Двое мужчин мыли посуду, а другой вошел и сказал: – Кто-нибудь видел шеф-повара? Он должен одобрить эти формы по охране труда и технике безопасности, прежде чем мы сможем отправить еду в Азкабан. Азкабан? Гермиона в шоке отступила назад, ее глаза расширились, когда она увидела свое отражение. Кровь, ее лицо было покрыто кровью и какой-то бежевой липкой массой! Ее рука метнулась к мокрому месту на спине – она тоже была красной. Быстрое заклинание показало, что кровь не ее. Что, черт возьми, происходит? Что она здесь делала? Как она сюда попала? Что она сделала? Она не могла вспомнить ничего, кроме того, что использовала совместную магию, чтобы поиграть с голубым пламенем. Пустая трата времени и потенциала, подумала она. Ее взгляд упал на темную фигуру рядом с контейнером, который она раньше считала всего лишь мусорным мешком. Она медленно приблизилась, держа палочку наготове, и пошарила ею вокруг. Гермиона подавила вздох, когда между мешками упал человек. Странное бежевое вещество, которое было у нее на лице, пузырилось из его носа и рта – его глазницы были пусты, лишены глазных яблок, а язык был прикреплен к огромному кухонному ножу, воткнутому в его ногу. Если бы он хотел закричать о помощи, Гермиона знала, что это было бы невозможно. Она взмахнула своей палочкой. Чары сработали, значит, он умер совсем недавно. Однако она уже видела, как темнеют края его сознания, и понимала, что ей нужно торопиться, пока его мозг не разложился до полного небытия, пока она не просмотрела его последние воспоминания. Это было неприятно. Он умер не быстро и не без боли. Он давился чем-то, после того как кто-то вырезал ему язык, глаза и изрядно поработал ножом над остальными частями его тела. Тот человек также наложил на него разлагающиеся чары, пока тот был еще жив – самый жуткий способ смерти: твои внутренности буквально превращаются в кашу и гниют, пока ты дышишь и осознаешь происходящее. На короткое время она ощутила его боль и отчаяние, прежде чем его разум окончательно почернел, указывая ей, что это все, что она узнает. Он окончательно отключился. Гермиона поднялась, заметив по состоянию тела, что Чары быстро прогрессируют, поглощая его тело, пока от него не осталось буквально ничего, но она также услышала, как кто-то зовет «шефа». Несмотря на то, что мертвец был обнажен, у Гермионы было четкое ощущение, что она смотрит именно на этого Шефа. Она не могла опознать нападавшего, так как первая атака ослепила его, а тот, кто это был, не произнес ни слова. Но странная знакомая атмосфера, которую она не могла определить, заставила ее отступить назад и обвести взглядом все вокруг. Это нехорошо. Она провела рукой по лицу и посмотрела на сочетание крови и чего-то еще. Это действительно очень и очень нехорошо. Что, черт возьми, произошло?! ШЕФ! Гермиона повернула голову. Крик раздался возле другого черного хода. Она должна была действовать быстро. Разлагающиеся чары не успеют поглотить тело до того, как его найдут. Только Адское пламя могло бы убрать все это и не оставить после себя никаких следов, кроме пепла. Быстро вытащив нож с прикрепленным к нему языком, она бросила его в ревущее пламя. Удовлетворенная результатом, она наблюдала, как оно бродит по аллее вокруг нее, пожирая все на своем пути. Она аппарировала прямо в свою лабораторию. Работая так быстро, как только могла, она сопоставила кровь на своей одежде с ДНК на разлагающемся языке, а затем применила на себе Очищающие чары. Еще секунда, и она опоздала бы. Потрясенная, она смотрела на девяносто девять целых пять десятых процента совпадения прямо перед тем, как образец распался. Почему? Почему нет, крошка? Поверь мне, он это заслужил. Нож упал на пол, когда она впервые за долгое время услышала его голос. – Том? Очевидно. – Что? Как? Ты... Убирайся из моей головы! Я бы с радостью, но ты не очень-то сговорчива, дорогая. – Ты... ты... Красноречиво. – Ты убил кого-то, находясь в моем теле! Мне надоело ждать. – Ты оставил улики на месте преступления, – шипела на него она. Только потому, что ты не дала мне закончить. Какая же ты зануда, Грейнджер. Кстати, отличное Адское пламя, гораздо лучше, чем эти скучные голубые огоньки, которые ты постоянно делаешь. Говорю тебе, Розе тоже понравится Пламя гораздо больше. Глаза Гермионы расширились. – Неправда. Его смех вибрировал внутри нее. – Держись от нее подальше. О, и скажи на милость, как ты собираешься это обеспечить? – Я... я... – прорычала она, дергая себя за волосы. Вот именно. А теперь будь хорошей девочкой и вернись за моим телом. – Ты не знаешь? Они выбросили тебя через Завесу после кремации. Но у меня где-то есть немного пепла в пакетике, если пожелаешь? Ты позволила им кремировать меня? – его рычание было ужасающим. – А что я должна была делать? Они не хотели, чтобы кто-то копался в твоих костях по понятным причинам, а я не знала, что тебе это нужно. Почему ты не поговорил со мной, когда они планировали твою кремацию? Наступила полная тишина. Гермиона нервно поднялась на ноги. – Том? Том! Помолчи, мне нужно подумать. Я рассчитывал на Завесу, но это все усложняет. – Оооо, это? Это! – прокричала она слегка истерично. Хватит уже шуметь, Грейнджер. У меня не было ни дня покоя с тех пор, как я умер. – Мне очень жаль, что мои друзья причиняют тебе неудобства. Как будто постоянные толпы людей в доме не досаждали и тебе. Она надулась, скрестив руки перед грудью. – Ты хоть понимаешь, что когда ты завладел моим телом, ты оставил Розу одну в пустом доме. У нее есть охранники и сигнал тревоги. – Что ж, полагаю, тогда твой отцовский долг выполнен. Если бы кто-нибудь посмел войти в этот дом с дурными намерениями, он бы распался на месте. – Предупреждающие чары, – пробормотала Гермиона себе под нос, все еще раздраженная. Она двинулась к двери. Нож, Гермиона. Она остановилась, взмахнула палочкой за спиной и уничтожила нож в пепел, после чего выскочила из лаборатории и направилась вверх по лестнице, чтобы проверить Розу, которая прижимала к груди своего плюшевого дракона, издавая во сне звуки болтовни. Видишь, крепко спит. Гермиона на цыпочках вышла оттуда и тихонько закрыла за собой дверь. – Нам определенно понадобятся новые правила, – сказала она, возвращаясь на кухню. – Первое и самое главное в моем списке: не дать арестовать меня за убийство. Тебя бы не арестовали, если бы ты просто дала мне закончить, а не стала брезговать. Я прекрасно умею заметать следы. Гермиона прервала его рычанием. – Я вижу, мне следовало быть более конкретной. Никаких убийств в моем теле. Ну, не думаю, что могу согласиться с этим. Что, если кто-то попытается убить тебя, пока я буду активно руководить шоу? Я просто... – Ты знаешь, что я имею в виду. Не притворяйся таким тупым. Тебе это не идет. Отлично. Я не хочу, чтобы Лонгботтом был здесь или где-либо еще рядом с тобой. – Невилл – мой хороший друг. Ты не можешь решать... Он хочет быть гораздо больше, чем просто другом. – Ты просто смешон. А кто теперь тупой? – Он был моим другом еще до знакомства с Гарри и Роном. Я не... Я не знаю, как давно он в тебя влюблен, но это очевидно. Или ты смеешь говорить мне, что он может обнимать тебя, как Поттер, без реакции нашей связи? – Мне все равно, что наши узы... Ха! – Что наша связь, – повторила она с ударением на слове, – думает о том, что он чувствует. Это не взаимно, он уважает это, и это все, что должно иметь значение для тебя. Так ли это сейчас? – угрожающе спросил он, прежде чем его тон сменился на восторженный. – Может быть, тебе стоит пригласить его к себе...? Гермиона нахмурилась. Во что он играет? Да, я бы с удовольствием посмотрел, что с ним будет, если я сниму с тебя одежду и попрошу его попытаться... – Не смей доставать Невилла. Но видишь ли, жена, я не могу, видя, как ты отвратительно реагируешь на него. Однако я не виноват, если кто-то проводит время с моей женой и решает, что с ее персоной можно вольничать до такой степени, что это приведет к чему-то большему, чем простое оцепенение. – Ты... ты... Интересно, умрет ли он сразу или просто впадет в коматозное состояние, как его родители? Полагаю, это зависит от того, насколько сильно он хочет тебя. Хочешь рискнуть его жизнью, Гермиона? Я очень надеюсь, что хочешь. – Хорошо, никакого Невилла, – шипела она, – но никаких попыток навредить ему через нашу связь, если я столкнусь с ним в Министерстве или где-нибудь еще, где я не смогу его избежать. Я не заинтересована в романтических отношениях с Невиллом, так что тебе не о чем беспокоиться. Хорошо. Она посчитала совершенно ненужным, чтобы он проявлял внутри нее такие торжествующие эмоции. – Моя очередь: не обучать Темным искусствам Розу. Она и моя дочь, Гермиона. – Она всего лишь ребенок. Именно поэтому, если она возьмет их на вооружение сейчас, это станет ее природой. – Я не хочу, чтобы это стало ее природой. Ты бы предпочла, чтобы она подавляла это в себе? – Нет, я бы предпочла, чтобы у нее было нормальное детство. Детство, вращающееся вокруг отрицания огромной части, которая является твоей, звучит как хороший метод воспитания, мамочка. – Не тебе решать, что является частью ее природы. Нет, не мне. Это уже так. Ты тоже это видела. Игнорируй это сколько хочешь, но это никуда не денется. Если она не научится контролировать себя сейчас, то к моменту поступления в Хогвартс она нанесет реальный ущерб. И я не имею в виду преднамеренное веселье, я имею в виду то, из-за чего у нее будут серьезные неприятности и, возможно, угроза исключения. – Ты используешь это слово только потому, что знаешь, как я к этому отношусь. Исключение? – поддразнил он. Она могла представить, как бы он изогнул сейчас губы и сверкнул глазами, если бы стоял прямо перед ней. С чего ты взяла, что я буду использовать это слово, чтобы манипулировать тобой? Гермиона сузила глаза. Если бы он стоял прямо перед ней, она бы сейчас избила его до полусмерти. Она моя дочь, Гермиона. Ей придется быстро научиться контролировать свои темные желания, потому что каждый ее шаг будет рассматриваться под увеличительным стеклом. – Она и моя дочь тоже, – чуть тише сказала Гермиона. Она беспокоилась о реакции Розы и о том, как ее воспримет общественность, с тех пор, как заметила, что она похожа не только на отца, но и на нее. Вот именно. Теперь ты разделяешь мою точку зрения. – Хорошо, но никаких пыток или убийств. Никакого удовольствия от страданий. Ты лишаешь меня всего удовольствия. – Прими это или проваливай. О, я приму это. Продолжим: мне нужно... – Эй! Моя очередь. Нет, моя. Ты не хотела, чтобы она изучала Темные искусства, просто повернуть вопрос в мою сторону не значит, что я теряю право выбора. Гермиона была в бешенстве. Я должен быть в состоянии осуществить свою месть. – О нет, совершенно точно нет. Тебе просто придется подождать. Это тоже часть моего последнего требования. Ты поможешь мне вернуть мое тело – или подходящее тело – как можно скорее. – Ну, я, конечно, хочу, чтобы ты убрался из моего сознания, так что это очевидно. Однако, – подчеркнула она, когда он собирался явно прервать ее. – Я не стану жертвовать другим человеком ради твоих нужд. Даже тем, кого ты ненавидишь? – Ты думаешь, я хочу быть замужем и смотреть на лицо, которое я ненавижу, до конца своих дней? Ну, я всегда могу сделать так, чтобы ты воссоединилась со своим рыжеволосым красавцем. Какой сказочный был бы финал. Мы могли бы завершить главу словами «И жили они долго и счастливо». – Ты не обидишь Рона, Риддл. Как насчет того игрока в квиддич, в которого ты так была влюблена? – Откуда ты вообще знаешь о Краме? У нас общее сознание, Грейнджер, теперь так много всего я вижу здесь. Это, определенно, мое преимущество... – Подожди! Это из-за тебя я все забываю? Когда он не получил немедленного ответа, она возмущенно прорычала: – Тогда совершенно точно полный запрет на то, чтобы ты влезал в мои мысли, копался там и портил мою жизнь! Порчу твою жизнь. А теперь подумай, что я могу сделать для тебя – с тобой? – Риддл! Грейнджер! Гермиона облокотилась на стол, ее голова скрылась под руками. Вся эта ситуация становилась невыносимой.