Темная ведьма по-прежнему нигде не объявилась. Главный аврор Гарри Поттер уверен, что она появится, чтобы вернуть контроль над своим замком, но люди из Министерства...
– Год! Я здесь уже год! – крикнула Мойра. – Ты... – она сделала паузу, ее выпученные глаза мелькали вокруг. – Только очень сильная темная магия может так исказить восприятие времени человеком. – Скажи мне что-то, чего я еще не знаю. – Где он? – Зачем? – Я знаю, что он не умер, миссис Риддл. Я знаю каждую деталь той связи, в которую вы вступили. Убить своего супруга невозможно, если, конечно, вы тоже не умерли, – она наклонила голову и демонстративно осмотрела тело Гермионы сверху вниз. – По мне, так вы вполне живы. – Так ты знаешь, – Гермиона пожала плечами. – Думаешь, я этого не знаю? Думаешь, меня волнует, что знаешь ты? – Мне нужно поговорить с Темным Лордом. – Я могу передать ему любое твое сообщение. – Это личное. – Мне все равно. Как ты сказала, ты знаешь каждую деталь нашей связи, так что говори, и, возможно, я подумаю о том, чтобы рассказать ему то, что ты мне передашь. Конечно, если решу, что это будет ему интересно. Мойра скрипнула своими желтоватыми зубами. – Сейчас же отпусти меня, глупая девчонка, если не хочешь стать куклой на одной из моих полок. Гермиона наклонилась над столом, достала еще одну куклу и положила ее перед ведьмой, заметив, как Мойра напряглась и постаралась сдержать невозмутимое выражение лица. – А ты, – подчеркнула Гермиона, – будешь делать то, что я скажу, или я уничтожу всю твою коллекцию. – Ты бы убила всех этих людей? – спросила Мойра, откинувшись на стуле и сложив руки перед собой. – Я хочу это увидеть. – Возможно, тебе было наплевать на ту первую куклу, которую я уничтожила, убив того, кто, несомненно, просто обидел тебя самым незначительным образом, но есть такая штука, которую маглы называют углеродной датировкой. Не знаю, знаешь ли ты, что это такое, но она позволяет определить возраст предметов. Я смогла создать его волшебную версию, и... Гермиона достала из сумки еще одну куклу, и еще, и еще, и так до тех пор, пока на столе не выстроились в ряд десять кукол, заметив, что Мойра абсолютно неподвижна. Она взяла одну из кукол и перебросила ее между ладонями, зрачки Мойры вспыхнули, следя за каждым ее движением, выдавая ее интерес. – Эта кукла, – Гермиона указала на ту, что была в центре и которую она впервые поставила перед Мойрой, – оказалась самой старой из всех, что у тебя были. Теперь я готова поспорить, что этот вид проклятия в конце концов превратился в некое обыденное хобби. Кто-то раздражал тебя, у тебя появлялась еще одна кукла для коллекции, но та первая... Держу пари, что та первая – особенная. Тот человек, для которого ты создала это проклятие. Проклятие, в котором они были не мертвы и не живы, оказавшись в ловушке на вечность. Гермиона положила куклу, которую она подбрасывала в воздух, обратно на стол, продолжая толкать ее из стороны в сторону между ладонями. – Мы подсчитали, что где-то от двенадцати до пятнадцати твоих кукол являются людьми, которых можно оживить, и они проживут до конца своих дней, потому что этот период времени все еще находится в пределах их первоначальной жизни. Итак... сколько ты хочешь, чтобы эта кукла осталась нетронутой? Одним взмахом Гермиона метнула куклу в левую сторону от Мойры, наблюдая, как рука ведьмы вытянулась, чтобы поймать ее. Пока Мойра ловила эту куклу, Гермиона смахнула со стола еще одну из десяти. Мойра закричала от гнева, прижимая пойманную куклу к груди и наблюдая, как другая превращается обратно в женщину, на лице которой можно было заметить облегчение, прежде чем ее плоть испарилась, а кости в мгновение ока превратились в пыль. – Упс, – произнесла Гермиона. – Теперь их девять, – она подняла еще одну куклу и подбросила ее в воздух. – Стой! Гермиона положила куклу обратно на стол. – Я слушаю. – Откуда мне знать, что ты все равно их не уничтожишь? Мойра издала разочарованный, сердитый крик, когда в ответ Гермиона швырнула куклу через плечо. Она врезалась в зеркальную стену позади нее, превратив еще одного старого мага в пыль. – Восемь, – холодно ответила она. Мойра наклонилась вперед, притянув к себе оставшихся кукол для защиты. – Мне нужен пергамент и перо. Гермиона достала свой блокнот и ручку и сказала: – Начинай диктовать. Мойра скрежетала зубами, но провела ее через весь процесс. Гермиона поднялась со своего места и заключила: – Если это сработает, я позволю тебе оставить их себе. Если человек, на котором я это испробую, умрет или ему будет причинен какой-либо вред, я вернусь, и ты пожалеешь, что родилась на свет. – Мне нужно поговорить с Темным Лордом. – Может быть, позже. Если мне будет угодно. Выходя из комнаты, она щелкнула палочкой, отзывая темпоральное проклятие, окружавшее палату. Эта ведьма все еще обладала слишком большой силой, для ее планов. Она в ней отчаянно нуждалась. Хорошая работа, жена. Сам бы не смог сделать ее лучше. *** – Поднимем наши бокалы за Гермиону и за спасение тех пятнадцати человек, попавших в ловушку! – сказал Невилл, подняв свою рюмку текилы. – За Гермиону! – крикнула толпа, пригубив свои напитки. Гермиона только покачала головой. – Вы все преувеличиваете. Это была работа всей команды. У меня отличные коллеги, не забывайте об этом. – За коллег Гермионы! – добавил Джордж, взяв следующий на очереди стакан. – Ох, Годрик, – пробормотала Гермиона, лишь немного пригубив свой напиток. – Вы все просто хотите напиться, не так ли? – Мама осталась нянчиться со всеми детьми и Джеймсом. Мы должны наслаждаться моментом, пока она не пришла в себя, – сказала Джинни. – Я не могу выбрать времени получше, чтобы расслабиться. – За маму! – крикнул Рон, его щеки уже раскраснелись, а уши пылали. Пэнси бросила короткий взгляд в сторону, когда рука Рона по-свойски легла ей на плечи, а затем выпила свой напиток вместе с остальными. Гермиона подумала, что ей по-прежнему было немного не по себе, когда они собирались вместе, особенно когда рядом был Гарри. Ей было интересно, понимает ли Рон, как тяжело его жене находиться среди этой группы людей. – Не думаю, что как слизеринка я знаю что-то, за что вы, шумные гриффиндорцы, можете еще пить, – сказала Пэнси. – За Слизерин! – воскликнул Гарри. Брови Пэнси взлетели до самой линии волос. Гермиона наклонилась к ведьме. – Я думаю, что это определенно намек, который нельзя пропускать. – Очевидно, – сказала Пэнси, опустошая свой бокал. – Отлично. За Гриффиндор! – Не нужно так сильно сжимать зубы, дорогая, – шутливо поддел ее Рон. – Это происходит само собой, придурок. – За придурка Рона, – подбодрила всех Полумна, заставив рассмеяться и выпить еще по стаканчику. Очень скоро большинство из них были настолько пьяны, что Гермиона была рада, что заранее позаботилась о транспорте. Все они, кроме нее и Пэнси, ушли веселиться на танцпол. Ее же глаза встретились с глазами Пэнси, которая все еще казалась очень трезвой после того, сколько она очевидно выпила. Скорее всего, она была не единственной, кто принял отрезвляющее зелье. Пэнси ухмыльнулась, а затем наклонилась к Гермионе и прошептала, несмотря на то, что из-за буйной толпы в этом не было необходимости. – Ты бы хорошо устроилась на Слизерине, знаешь ли. – Мне уже говорили подобное. Пэнси молча смотрела на нее. – Это было трудно? – Трудно что? – Убить его? – после молчания и шокированного выражения лица Гермионы, она быстро добавила, – я лишь спрашиваю, потому что это ясно как день, ты должно быть любила его, раз отказала самому привлекательному холостяку Ведьминого досуга. Гермиона сглотнула. – Не думаю, что это твое дело. – Согласна, что нет. Я не... – она почесала затылок. – Я не знаю, как ты справляешься. Мне жаль. Я перегнула палку, – поспешно сказала Пэнси, взяв свой бокал с вином и сделав большой глоток. – ДАФНИ! ДАФНИ! ДАФНА! – кричала толпа, пока бледная Дафна Гринграсс пыталась пробиться вперед. – Лучше пойду спасать Дафну, – Пэнси поставила бокал на стол и поднялась с места. – Я привыкла жить сегодняшним днем, – тихо ответила Гермиона, заставив Пэнси остановиться и посмотреть на нее. – Мы все совершаем то, чем меньше всего гордимся, Пэнси. Оставь это. Ты была ребенком. Я была взрослой женщиной. – Спасибо, – сказала Пэнси, удивившись, в то время как Дафна уже притянула ее к себе. – Это Драко! Я не знаю, что делать, Пэнси. Астория не в себе, а Скорпиус, как же... – Что происходит? – вмешалась Гермиона. Дафна с раздражением посмотрела в сторону, открывая рот, но Пэнси прервала ее: – Не надо, Дафна, скажи нам, что не так. – У Драко драконья оспа. – В наше время от нее есть лекарство, дорогая, – мягко ответила ей Пэнси, а Гермиона почувствовала, как на ее сердце стало внезапно холодно и довольно весело. – Конечно, вам с Асторией об этом известно. – Это какой-то новый, более агрессивный вид болезни, сказали целители. Он изуродован или что-то в этом роде. – Мутировал, – поправила Гермиона. Дафна кивнула, хотя ее взгляд не был дружелюбным. – Они и не надеются, что он выживет. Он спрашивал о тебе. Я не знаю, почему. – Я знаю, – спокойно ответила Пэнси. Она повернулась к Гермионе. – Мне неловко о таком просить, но не могла бы ты пойти с нами? – Не уверена, что это уместно. Скорее всего, я буду последней, кого Драко захочет увидеть, – сказала Гермиона, в то время как подавляемая часть ее души прыгала от радости, что у нее есть шанс туда поехать. Она почти стиснула зубы. Что бы он ни сделал, их разговор об этом должен был подождать. Дафна и Пэнси сразу же фыркнули. – Ты не можешь быть настолько жестокой, – сказала Дафна, глядя на нее сверху вниз. – Гермиона то, Гермиона сё. Милый Салазар, если бы я хоть час в Хогвартсе провела без того, чтобы твое имя выходило из его рта, это было бы облегчением. Тем лучше, что он умирает. Медленно. Она хотела крикнуть Тому: «Заткнись!», но сохраняла самообладание. Ей нельзя было сейчас сорваться. – Или Поттер, – добавила Пэнси. – Если дело было не в ней, то в Поттере. – Тебе станет легче, если ты узнаешь, что Гарри не начинал ни один разговор на шестом курсе, не упоминая Драко Малфоя? – Серьезно? – сказала Пэнси с усмешкой. – Если бы я только знала... Дафна застонала. – Это не шутка, Пэнси. Похоже, он умирает. Наш друг может умереть. Муж моей сестры может умереть. Серьезно, я спросила Асторию, уверена ли она, что это тот, за кого она хочет выйти замуж, но она любит его. Не хочу слышать никаких упреков. – Они выглядели счастливыми вместе, – задумчиво произнесла Гермиона, вспоминая пару, когда однажды увидела, как они шли по Косому переулку со Скорпиусом на руках. – Так и есть, – поправила Пэнси. – Ничего удивительного. Обычно так и получается, если ты – его второй вариант, – ее взгляд упал на Гермиону, которая чувствовала себя все более неловко. – Не думаю, что мне стоит идти, – медленно сказала она, не обращая внимания на яростные протесты мага внутри нее. – К тому же, кто-то должен присматривать за этой компанией. – Полагаю, в этом ты права, – признала Пэнси, ее взгляд метнулся к вечеринке. – Могу ли я связаться с тобой после всего? – Конечно, если меня здесь уже не будет, ты всегда можешь послать мне сову. – У меня нет твоего адреса. – Тебе он не понадобится. Министерство его направит. – Министерство, о боже, – насмешливо сказала Дафна. – Они, конечно же, выкладываются по полной для своей чудо-ведьмы. – Дафна, – устало сказала Пэнси. – Я не знаю, как тебе удается находиться рядом с ними, Пэнси, – сказала Дафна, отходя в сторону. Извиняясь, Пэнси пожала плечами в сторону Гермионы. – Все в порядке, – Гермиона ответила с улыбкой. – Я прослежу, чтобы твой идиот не попал в слишком большие неприятности. Пэнси посмотрела в сторону Рона, который уже балансировал на плечах Джорджа и Невилла, с напитком на голове. – Удачи тебе с этим, – ответила она с улыбкой и покачала головой, после чего поспешила за Дафной. – Что ты сделал? – прошипела Гермиона, когда все покинули пространство вокруг стола. Исполнил приговор Лорда Волдеморта, малыш. – Наша сделка заключалась в том, чтобы не мстить, находясь в моем теле. На самом деле я никогда не соглашался на нее. Гермиона нахмурилась, быстро прокручивая в памяти их разговор и понимая, что он был прав. Она сказала «нет», и вместо того, чтобы спорить об этом, он перешел к следующей теме. – Вот почему ты быстро перешел от этих двух условий, чтобы я забыла о первом. Просто не верилось, что она была такой идиоткой. Как она могла такое упустить? – Ну, теперь ты должен дать согласие, – добавила она. Я не против. Я уже давно покончил с теми, кого мне было разрешено трогать. И смею заметить, Гермиона, ты даже ни разу не появилась, когда я «обсуждал варианты» с Нарциссой и Драко. Даже тот неизвестный кухонный повар вызвал у тебя больше реакции. Думаю, часть тебя наслаждалась тем, как они корчились и молили о пощаде. Держу пари, ты мечтала, чтобы это была ты, заставляя его ползать и кричать. – Заткнись, Риддл. Он лишь рассмеялся. Немногим позже она поняла, что Том как-то прорвался сквозь зелье, которое она принимала, чтобы подавить ее сознание. Проклятье, ей нужно было снова его усилить. Это было больше, чем просто зависимость. Зелье вызывало ужасные головные боли, мышцы ныли и все сопровождалось усталостью. И все же она не могла позволить ему свободно распоряжаться своим телом. Она даже не была уверена, что сможет позволить ему покинуть ее. *** Две недели спустя, после жуткого, мучительного пребывания на больничной койке, Драко Малфой умер в больнице Святого Мунго. После его смерти Нарцисса Малфой поднялась на лифте на самый верх здания, приняла мгновенное снотворное и шагнула с крыши, упав навстречу своей смерти, причем ее магия не сработала, чтобы предотвратить неминуемый удар. Люди оплакивали ведьму – особенно те, кто не знал ее – перешептываясь о том, какой трагической была ее жизнь, полной потерь. В «Ежедневном пророке» был опубликован длинный некролог о жизни Нарциссы Малфой-Блэк, ее многочисленных потерях и героической лжи Лорду Волдеморту, что повторялись во всех подробностях, добавляя огня в перешептывания о печальной свадьбе. Скорпиус унаследовал всё от Малфоев и то немногое, что осталось от поместья Блэков. Гермиона уставилась на все еще не открытую посылку, которую Пэнси прислала ей от имени Драко. Она прочитала письмо с извинениями, не зная, что на это ответить, в то время как некто фыркал и затруднял чтение письма своими постоянными унизительными комментариями. Посылка должна была быть безопасной, иначе она не покинула бы Министерство до прибытия в ее дом, но что-то или, скорее, кто-то удерживал ее от того, чтобы открыть ее. Кому-то внутри нее было чертовски любопытно узнать ее содержимое. Она пыталась дождаться, пока он уснет, но почему-то он всегда просыпался, когда она пыталась открыть коробку. В конце концов, она сдалась и взяла ее, не обращая внимания на то, как радостно забилось ее сердце. Когда она опустила глаза и увидела серебряный браслет с шармами, который потеряла на первом курсе Хогвартса, она почувствовала его разочарование. Гермиона, однако, едва сдерживала ярость. Она наложила на него множество заклинаний, чтобы убедиться, что браслет не был проклят, и даже воспользовалась предложением мужа, когда собиралась взять его, но потом взяла его в руку. Он выглядел совершенно нетронутым. Она поклялась, что если бы с ним что-то было не так, то нашла бы способ использовать все те теории, которые она недавно обнаружила, чтобы воскресить Малфоя и убить его снова. Медленно. – Надеюсь, ты заставил его страдать. Вдоволь. Хочешь посмотреть? – Позже, – ответила она, рассеянно рассматривая крошечную серебряную лису, змею, сердце, дельфина, звезду и слона. Все они были на месте, даже маленький камень циркония, который установлен в сердце, был цел. Он достался ей от бабушки перед самым отъездом в Хогвартс, а через неделю после этого бабушка умерла. Ей было очень больно, когда через несколько дней она потеряла браслет. – Я должна была сломать ему нос, вместо того, чтобы дать пощечину. Ну, ты же не знала, что он взял его. – Я должна была, – сказала она, вспомнив несколько самодовольных взглядов, брошенных в ее сторону, когда она искала браслет в Большом зале. Ты когда-нибудь видела, чтобы Малфой не выглядел самодовольным? Гермиона фыркнула. – Вообще-то, да, – ответила она, – во время моего шестого курса этот хулиган вдруг оказался в полном смятении. Пожалуйста. – Я не благодарила тебя. Тем не менее, я уверен, что это было связано с моим приказом. Она подняла письмо с извинениями и подожгла его. Отправил это после своей смерти и оставил Пэнси разбираться с возможными последствиями – трус до самого конца. Надеюсь, Скорпиус будет брать пример со своей матери ради его же блага. Гермиона никогда не думала, что когда-нибудь сможет или будет достаточно заинтересована в том, чтобы проверить, кого Скорпиус взял за образец, но потом ее дочь села на поезд в Хогвартс и была распределена на Слизерин вместе с Альбусом и Скорпиусом. *** Мойра едва подняла голову, когда дверь открылась, ее лицо сморщилось до такой степени, что она уже почти не видела глазами. Ее самообладание испарилось, вся ее поза кричала о поражении и изнеможении. Она лежала на кровати, даже не пытаясь встать. Комната была покрыта зеленью на всех стенах и даже на потолке. Однако пол был чудесным образом чист, словно растение хотело взобраться на него. – Ты, – с ненавистью прошептал ее скрипучий голос, когда в ее тюрьму вошла знакомая фигура Гермионы Грейнджер. – Не совсем, – холодно произнесла Гермиона, ее глаза сверкнули красным. – Мой господин! – воскликнула Мойра, пытаясь подняться, ее конечности махали и нервно двигались, пока она не рухнула на пол на колени и лицо. – Ты недооценила мою жену, Мойра. – Простите, милорд. Я не знала, – пожилая ведьма даже не попыталась поднять лицо. – Я прощаю тебя. Кажется, мы совершили... – он сделал паузу, – один и тот же просчет. – Она слышит это? – Нет, она переусердствовала с одним из ингредиентов, не понимая, что ее усилия по улучшению эффекта только истощают ее, но и дают мне больше власти. – Хорошо, – с ненавистью сказала Мойра. – Ты желаешь зла моей жене, Мойра? – спросил Волдеморт, его голос был низким, но тягучим. – Нет, нет, нет, я... – Помни, что только я могу наказать ее за ее проступки, если я... освобожу тебя. – Конечно, милорд, – пролепетала Мойра, в ее голосе отчетливо слышалась надежда. – Я бы не посмела даже прикоснуться к тому, что принадлежит вам. – Хорошо, что мы всё прояснили, – сказал он, сцепив руки за спиной и прогуливаясь по палате, проверяя, насколько распространилось специальное растение Гермионы. Казалось, оно разрасталось в течение долгого времени, но теперь отсутствие надлежащей магической энергии остановило его рост, и оно начало увядать на некоторых своих верхушках. В этом месте не помешало бы установить личный оберег. – Как тебе растение? Мойра только прошипела в ответ, а Волдеморт рассмеялся. – Я удивился, что ты пропустила прорыв, когда я был здесь в первый раз. Неаккуратно с твоей стороны. – Когда я попыталась уничтожить его, оно стало расти быстрее, – сказала Мойра. – Это дьявольская работа. – Ай, ай, ай, я бы дал моей жене много имен, но дьявол – это уже перебор, – спокойно сказал он, рассматривая свои – ее – ногти. – Однако, поскольку она отказывается сотрудничать, мне нужна твоя помощь в возвращении моего тела обратно, и для этого мне понадобятся некоторые гарантии. – Все, что вам нужно, Мой Лорд. – Я нашел способ использовать мою кровь, предмет, который она использовала, чтобы убить или, лучше сказать, перенести меня, ее тело и нашу связь, чтобы воскресить себя в моем собственном теле, которое, к сожалению, связано с процессом старения ее тела. Поэтому, как ты можешь себе представить, я не хочу, чтобы эта процедура откладывалась еще дальше. Мойра подняла голову. – Я буду рада помочь. Однако я не уверена, что смогу быть полезной. Сейчас я едва могу наложить простые очищающие чары. – Я омоложу тебя, как только ты поклянешься делать то, что я прикажу. Его брови приподнялись, когда он рассматривал кукол на столе. – Они, должно быть, наслаждались зрелищем, – тихо сказал он. – Удивлен, что ты позволила им наблюдать за твоей трансгрессией в таком ослабленном состоянии. – Я пыталась уничтожить их, – скривилась Мойра. – Они не ломаются. Я даже не могу отвести их взгляд от себя. Куда бы я ни пошла, они поворачивают головы и следуют за мной. Я даже не могу натянуть на них простыню. Она каким-то образом отбрасывается, и они тут же снова появляются на этом проклятом столе. Волдеморт громко рассмеялся. – О-о-о, она просто восхитительно мстительная маленькая штучка, не так ли? Я даже не заметил, что она заключила с ними сделку, – он поднял одну из кукол и внимательно осмотрел ее. – Должно быть, пока я спал. У нас, так сказать, довольно расходится график. Он провел своей палочкой над головой куклы и бросил заклинание, поймав ее взгляд. – Ты наслаждаешься шоу, не так ли? – заявил он, смеясь, глядя прямо на куклу. – Да, я бы тоже. После небольшой паузы он добавил: – Да, Гермиона здесь. Очень мило с вашей стороны беспокоиться о моей жене после стольких веков заточения, но с ней все в порядке. Он отменил свое заклинание, и голова куклы тут же повернулась обратно к Мойре. Мойра посмотрела на него в замешательстве. – Они говорят с тобой? – Они говорят с ней. Гениальные заклинания. Всё это. Она не перестает меня удивлять. Давай-ка возьмем их с собой. У меня такое чувство, что они должны быть рядом, – сказал он, взмахнув палочкой и собрав всех кукол, прежде чем схватить Мойру за руку. – Поклянись своей вечной жизнью, что будешь делать то, что я прикажу. – Клянусь, – сказала Мойра, чувствуя, как его магия разжигает то немногое, что осталось от нее, прежде чем он разбил щиты и аппарировал прямо в ее замок. – Авроры, – прохрипела Мойра, чувствуя себя не намного лучше, несмотря на то, что находилась за пределами комнаты. – Никого, кто не работает на меня, – сказал Риддл голосом Гермионы. – Оставьте нас, – приказал он двоим, стоявшим на страже у входной двери, и закрыл ее за ними, когда они спустились вниз. Он извлек из воздуха посох Мойры и вложил его в ее ждущие руки. – Делай свое дело, ведьма. Наблюдая за тем, как Мойра, спотыкаясь, идет к центру зала, он выстроил кукол на полу. Мойра чуть не упала, когда трижды стукнула посохом. Вместо того чтобы на третий раз высечь искры, ничего не произошло. Мойра вздохнула, закрыла глаза и попробовала еще раз, и еще, и еще. – Ради всего святого, – сказал Риддл, раздражаясь. – Неужели я должен все делать сам? Он обошел ведьму и схватил посох вместе с ней, в то время как его другая рука лежала на ее спине. – Снова, – пробормотал он, вливая в Мойру немного магии. После третьего удара между мраморным полом и нижней частью посоха вспыхнули искры, рассыпаясь по широкому кругу. Вспыхнула вспышка света, и из глубины появился котел. – Инсендио! – крикнул Риддл, не доверяя тем жалким силам, которые остались у пожилой ведьмы. Не то чтобы это имело значение, она была нужна ему здесь только из-за ее вечной продолжительности жизни, а не из-за ее магических способностей, над искоренением которых Гермиона явно проделала отличную работу. Он собрал необходимые ингредиенты: свою кровь на ее одежде, нож для писем, свое кольцо, а затем опустил это в котел. – Начинай, – приказал он нервно выглядящей Мойре. Он знал, почему она нервничает. Она боялась, что потерпит неудачу, что у нее не хватит сил, и это было разумно. Он чувствовал это и раньше. Едва ли еще долго ее можно было называть ведьмой – скоро она станет полноценным сквибом и, возможно, должна будет благодарить его за ту жизнь, от которой он собирался ее избавить. Мойра подняла свой посох и ударила им по котлу. Палочка Гермионы одновременно сверкнула по кругу вокруг его головы, поражая кукол и Мойру одним движением, а посох она крепко схватила и заставила его подчиняться, служить ему, сделать его своим хозяином. Сила закрутилась вокруг него, потекла через кончики пальцев, образовав вихрь прямо над его головой, все увеличивающийся в размерах и темнеющий. Мойра закричала от ужаса, рухнув на колени. Ее тело смещалось, сворачивалось, горело и кипело, уменьшаясь в размерах и становясь все моложе и моложе. Куклы взлетали в воздух, смещаясь, вращаясь и превращаясь в изображения человеческих мужчин и женщин, сделанных из частиц пыли. – Нет, нет, невозможно, – в ужасе сказала Мойра, глядя на Волдеморта, – ты не можешь. Ваша связь с ней, ты не в состоянии напасть на меня. – Ты забыла о незначительной формальности, – сказал Том голосом Гермионы. – Я не нападаю на тебя. Я даю тебе именно то, что ты желала, то, что я поклялся – омоложение. Боюсь, я забыл оговорить, сколько и как долго ты сможешь им наслаждаться. – Винмар! – в панике крикнула Мойра, заставив Тома издевательски рассмеяться. – Ты действительно думаешь, что моя жена – спасительница всех бессмысленных существ, жалких и маленьких – позволила бы домовому эльфу оставаться в ловушке на службе у тебя? Уже подростковый рот Мойры открывался и закрывался, не издавая ни звука. Он обратился к древним волшебникам и ведьмам и сказал: – Она обидела вас. Используйте свои силы и будьте свободны. – Мы здесь для того, чтобы свидетельствовать, – в один голос твердили частицы из воздуха вокруг. – Мы здесь, чтобы судить и казнить. Затем они набросились на кричащую малышку, которой была Мойра, и полностью поглотили ее. Том недолго наблюдал за происходящим, пока ему не стало скучно. Он откинул голову назад, чтобы сосредоточиться на темном вихре над ним, закрыв глаза Гермионе и наслаждаясь силой. Такой силой. Скоро он вернется. Лорд Волдеморт будет очень даже живым. – Извини, дорогой, но я думаю, что не сегодня. Ее голос был таким холодным, каким он его никогда еще не слышал, и, когда он открыл глаза и оказался вне котла, то издал яростный крик, увидев, как вихрь темной силы врезается в него. Все его шансы, вся эта вечная сила, она просто пустила ее на ветер. Он мог бы, хотел, должен был стать больше, чем богом, вечным существом с силой, превосходящей его самые смелые мечты, если бы не эта крошечная промахнувшаяся ведьма-грязнокровка, его проклятая жена. Ты заплатишь за это. – Уверена, что да, – небрежно сказала она, обойдя вокруг и подняв взгляд на крошечную куклу с керамической головой, которая явно напоминала Мойру. – Это неожиданно, – добавила она, убирая куклу в карман. Это?! Не смей менять тему. Ты помешала моему воскрешению, жена. Ты стоила мне вечной жизни. – В том котле был не только ты, муж, – ответила Гермиона. – В отличие от тебя, у меня нет ни малейшего желания становиться вечной. Может быть, в следующий раз ты спросишь, прежде чем делать такой далеко идущий выбор? Ты не можешь держать меня здесь вечно, Гермиона. Я превращу твою жизнь в ад, если ты не освободишь меня. – Я знаю, – грустно сказала она, заглянув в котел и заметив, что предметы приобрели необычное свечение. Они были активированы, несмотря на отсутствие ее силы в котле. Теперь их можно было использовать. Волшебник внутри нее заметил то же самое. Она поглотила это, а затем взяла в руки посох Мойры, лежавший рядом. Сила обитала внутри нее, требуя разрядки. Гермиона постучала по котлу и наблюдала, как он снова погружается в пол, после чего аппарировала обратно в свой кабинет в Отделе тайн. Она положила светящиеся предметы, необходимые для его воскрешения, обратно в специальную коробку из-под обуви и увидела, как та исчезла, вернувшись в хранилище в ее доме на верхней полке шкафа. Затем она уставилась на отвратительную куклу и посох – посох, который ее сердце жаждало использовать, который теперь жаждали использовать их силы, и посох, который, как она знала, станет ее погибелью, если она присвоит его себе. Не она была главной, когда он сменил своего хозяина. Где, черт возьми, мне теперь хранить это проклятое дерьмо? Она не хотела, чтобы они находились рядом друг с другом. Она ненадолго задумалась о том, что Том – их – укрытие, но, учитывая все предметы Темных искусств, функции которых она до сих пор не определила, это казалось неразумным. Она не хотела быть ответственной за невольное освобождение мадам Мойры, а учитывая нынешнее смертельно опасное настроение ее дорогого мужа, не была уверена, что он предупредит ее, если она поместит куклу рядом с чем-то, что Мойра могла бы использовать. Ее собственное хранилище каким-то образом слилось с его после того, как он имел наглость подписать документы на ее имя, контролируя её тело и одобряя это. В итоге у нее не осталось другого выбора, кроме как оставить куклу в Отделе тайн, поместив ее в специальный ящик Невыразимцев, который никогда не будет открыт, и надеясь, что никто в будущем по глупости этого не сделает. Безжалостное наказание, оставлять ее в бесконечной темноте, жена. Вот это настоящая пытка. Я должен поучиться у тебя. Она проигнорировала его замечания и принесла посох в Хогвартс, бросив его в Выручай-комнату. О да, это безопасное место, – передразнил Том. – Сейчас мне все равно, что ты думаешь, – огрызнулась Гермиона. – Если ты попытаешься сделать меня бессмертной снова, клянусь, даже если это будет последнее, что я когда-либо сделаю, ты будешь жалеть об этом всю свою жалкую жизнь. Жена, если ты не освободишь меня от своего тела и не вернешь меня в мое собственное, как ты теперь знаешь, ты будешь сожалеть об этом до конца своей жалкой жизни. – Замечательно, – сухо сказала Гермиона. – Мы будем несчастными вместе.