Узник

Было так темно, что она даже не была уверена, проснулась ли или стала жертвой какого-то лимба между бессознательным состоянием и осознанным. Тем не менее, она должна была проснуться. Она почувствовала знакомую опору матраса под своим ноющим телом и гладкость простыней сверху. Гермиона моргнула, пытаясь в продолжающемся сонном состоянии сфокусироваться. Осторожно пошевелив руками, она приподнялась. Простыня сползла по ее обнаженному телу. Резкая боль пронзила грудь, заставив ее вздохнуть, упасть обратно и прижать руки к тому месту, где, по ее мнению, должна была быть рана. Кожа на ощупь была ровной, но боль внутри почти заставляла думать, что нож все еще там. Она сосредоточила свою магию в одном прикосновении, притупляя ее. – Ты проснулась. Его мягкий голос звучал близко и в то же время далеко. Послышался шорох ткани, а затем шаги, скрипнувшие по деревянному полу в ее сторону. Она посмотрела в туда, откуда доносились звуки, и сжала веки. В ее спальне было не так уж темно. Обычно она могла различить детали: форму картины на стене, комод, стулья. Сейчас она даже не видела, как он приближается, хотя несколько мгновений спустя почувствовала, что матрас рядом с ней прогнулся. – Почему здесь так темно? Который час? – Уже почти три ночи. Он положил свои руки на ее руки, которые прижимались к груди. – Роза? – Спит в своей спальне. Она хотела остаться здесь с тобой, но я сказал, что тебе нужно отдохнуть, а она может вернуться утром. Я обещал ей присматривать за тобой. Насколько все плохо? – Вот здесь, под рукой, довольно ужасно, – сказала Гермиона, слегка прижимая свои руки к его. – Ломит и все тело, но не так сильно. Можешь включить свет? Я хочу взглянуть. Его пальцы схватили ее запястья, отводя руки от груди и прижимая их к бокам. Ей потребовалось все ее самообладание, чтобы сразу же не вернуть руки обратно, ведь резкая боль вернулась, казалось, стала еще сильнее от того, что ее магия не притупляла ее. Его рука легла на ее грудь. Магия проникла внутрь, обвилась вокруг ее сердца и растянулась, чтобы охватить всю грудь. – Сосредоточьтесь на мне, – приказал он. – Не на боли. Сосредоточиться? Гермиона моргнула. Он все еще не включил этот чертов свет. Она закрыла глаза и сосредоточилась на его магии, чувствуя, как ее сила тут же потянулась к его. Она не просто притупила боль. Она исцеляла. – Как теперь? – спросил он, убирая руку немногим позже. – Намного лучше, – ответила она с некоторым облегчением. Она могла справиться с такой болью. Гермиона подняла правую руку, чтобы призвать свет, но он поймал ее запястье и вернул на место. – Том? – Мне нужно, чтобы ты не вышла из себя, – сказал он, кончиками пальцев раздвигая веки ее левого глаза и повторяя то же самое с правым. – Теперь ты меня пугаешь. – Похоже на временный побочный эффект от прямого контакта с тьмой. – Том? – Я включил свет, как только понял, что ты проснулась. Холодный озноб пробежал по ее позвоночнику. – Значит, я... ослепла? – Временно, – сказал он, мягко сжав ее плечо. – Зрение восстановится в течение часа. – Ты в этом уверен? Минута молчания. – Может быть, пары часов. Прошло очень много времени с тех пор, как она в последний раз слышала его голос, и ей приходилось распознавать оттенки его речи, но она хорошо запомнила эту напускную искренность и дразнящее веселье, скрывавшееся под фразами. Разъяренная, она подняла руки и начала бить в его направлении, не имея ни малейшего представления о том, куда именно она бьет, но ей было все равно, лишь бы ударить его. Его тихий смешок в ответ на ее нападение только еще больше разозлил. – Хватит издеваться надо мной. Это не смешно. – Немного, – ответил он, поймав ее руки и не отпуская. – Теперь ты действительно в моей власти. – Словно до этого было не так. Он поднял ее руки над головой и опустился на кровать. Его длинные пальцы крепко обхватили ее запястья, а вес его тела прижал ее к себе. Его дыхание пробежало по ее губам. – Я не был уверен, что ты заметила. – Я заметила. Может быть, мне просто было все равно. – Может быть, – размышлял он. – На тебе слишком много одежды, – сказала Гермиона, двинув бедрами и дотронувшись до него. – Разве тебе сейчас не больно? – Тебе не все ли равно? – передразнила она его. Его волосы щекотали ей лицо, когда он наклонился к ее уху и вздохнул: – Ты бы хотела, чтобы было больнее, Гермиона? Это было темное, дразнящее обещание и одновременно угроза. Гермиона выдохнула, заставив его коротко усмехнуться и схватить зубами мочку ее уха, угрожающе потянув за нее, прежде чем отпустить и приступить к другому месту губами и языком. Его пальцы скользнули вниз по ее рукам, оставляя после себя ощущения, не похожие ни на какие другие. – Ты снова надел кольцо. – Очевидно. – Мне казалось, я почувствовала, как оно сливается с моим? Его губы изогнулись прямо на ее горле. – Очень интересно, особенно учитывая то предсмертное состояние, в котором ты находилась. – Я должна быть мертва, не так ли? Его пальцы скользили по ее бокам, где его тело не было прижато к ее. Она извивалась под ним, используя то немногое пространство, которое он позволял. – Как правило, это должно стать конечным результатом любого жертвоприношения ради тела, да. Ты пришла к осознанию этого до или после того, как вонзила нож в свое сердце? – После, – прошептала она, немного смущаясь, что не поняла этого раньше. Она не была уверена, что осмелилась бы сделать это, если бы знала. Теперь его губы двигались, целовали и прикасались к другой стороне ее горла. – В этом нет ничего постыдного. Это рациональная ошибка, особенно, учитывая твой опыт познания нашей связи и необходимые термины, а твой ум ценит прежде всего именно логику. – Я должна была вспомнить о фундаментально патриархальных аспектах, – возразила Гермиона. – Да, ну, ты – современная ведьма, и контролируешь ситуацию уже столько лет. Естественно предположить, что для того, чтобы оживить меня, не потребуются твоей смерти. Логично предположить, что узы семи защитят тебя от вреда. – Я умерла, не так ли? – О да, ощущение остановки сердца, последнего вздоха, выходящего из тела... – он сделал паузу. Его дыхание сбилось. Она почувствовала, как он прижимается к ней под одеждой. – Должен сказать, я был искушен, прижимая твое умирающее тело к своему, когда твоя энергия всасывалась внутрь меня, оживляя. Мысль о том, чтобы контролировать всю твою магию, владеть всем, что есть ты, чтобы ты была лишь беспомощным зрителем в моем сознании без голоса, с которым можно поделиться своими мыслями, такой абсолютный контроль... это было захватывающе. Ее внутренние стенки сжались после произнесенных слов. Она поняла, что стала мокрой от того, что он описывал тюрьму, в которой мог бы держать ее. – Почему ты не сделал этого? – хрипло спросила она. – Хммм.... Неужели я заставил свою любимую стать настолько мокрой от мысли, что она была близка к такому ужасному поражению? Гермиона выгнулась навстречу ему, когда он позволил пальцам проскользнуть между ее складок. Ее щеки раскраснелись, когда он почувствовал, как легко он проскользнул внутрь, а ее стенки сильно сжались вокруг его пальца. – Полагаю, я уже это сделал, малышка, – сказал он таким самодовольным голосом, какого она еще никогда не слышала. Ее рука попыталась двинуться, чтобы ударить его по голове, но замерла. Она не пыталась двигать ими раньше, решив вести себя хорошо и удерживать позицию, но это его чертово самодовольство просто требовало хорошей пощечины. Она снова подергала руками, слыша его смех, но не обращая внимания на это, потому что она не чувствовала его сжимающих рук, но все еще была чем-то заблокирована и лишена возможности двигаться. – О, я и забыл, что ты еще не была со мной, когда я бы владел своей магией, – он усмехнулся в такой злой манере, что у нее по позвоночнику побежали мурашки. – Какое упущение. Что ж, тогда ей придется воспользоваться своей. Она сосредоточилась и почувствовала, как ее запястья разжимаются. Гермиона успела лишь на секунду испытать триумф, пока его магия ворвалась и скрепила ручки еще крепче, но теперь не только ее запястья. Он не остановился на этом. Его магия вихрем устремилась вниз. Сердце выстукивало удары, когда она заметила, что чем ниже он опускался, тем больше контролировал каждый сантиметр ее тела. Она больше не могла пошевелиться ни на дюйм. Его дыхание коснулось ее губ, когда он произнес: – Плохая маленькая девочка не может больше решать, какой ей сделать ход дальше, не так ли? – Нет, – она едва успела произнести это простое слово с почти болезненным, полным похоти стоном, когда его магия охватила ее клитор, не только снаружи, но и внутри. О нет, это будет ад и рай одновременно, и она не была уверена, что ее тело выдержит такое. – Нет? Его... их магия угрожающе треснула. – Нет, Лорд, – быстро исправилась она, стараясь, чтобы ее голос звучал скромно и послушно. – Хммм..., – размышлял он, слегка посмеиваясь, оставляя следы на ее коже. – Похоже, моя малышка более хитрая и наблюдательная. Интересно, вознагражу я ее за это или нет? Он использовал их магию, заставляя ее дрожать в предвкушении, но ничего так и не происходило. Напряжения нарастало и было почти невыносимым. Ей хотелось пошевелиться, чтобы хоть немного снять стресс. Она не была уверена, был ли это риторический вопрос или нет с его стороны. Ей казалось, что он был скорее риторическим, но Том мог просто издеваться над ней и надеяться, что она не ответит, а потом наказать ее за это, или надеяться, что она ответит, а потом наказать ее за то, что она сказала что-то не то. Несмотря на неспособность видеть, Гермиона все еще сжимала веки, ожидая того, что должно было произойти. И он посмел назвать ее подлой! Его губы захватили ее, разводя их в стороны, чтобы он мог углубить поцелуй. Она подчинилась, ее веки удивленно распахнулись. Неожиданно. Но она не жаловалась. Его поцелуи возвышали ее, требуя полного внимания и заставляя пальцы ее ног подгибаться. Ну, образно говоря, потому что она не могла ими пошевелить, и теперь она начала осознавать, насколько это напрягает, когда мозг посылает сигналы телу, а ощущения слишком много, но реакции никакой. Ощущения нарастали в геометрической прогрессии, и мозг не мог уследить и выбрать, испытывает ли он боль или удовольствие в такой быстрой последовательности. И дело не ограничилось этими ощущениями, этой двойственностью, с которой она могла бы справиться. Нет, он переходил от слишком холодного к слишком горячему, от слишком сладкого к слишком кислому, от самых приятных запахов к самой отвратительной вони, к тихим и громким звукам, которых, как она знала, вообще не было. Казалось, все ее чувства были переполнены, невозможно было понять, что правда, а что ложь, невозможно было определить что-либо, и это было похоже... это было похоже... Она могла поклясться Мерлином, что не знала, что, как, почему, где и когда происходит. Это сводило ее с ума. – Такое случается, – сказал он, дав ей возможность сделать короткий глоток воздуха, прежде чем снова глубоко впиться в губы. Его руки скользили по ее телу, или нет? Его рот посасывал оба ее ореола груди, но он целовал и ее губы. Это было невозможно. Эти вещи не могли происходить одновременно. Она сходила с ума. Все ее тело наэлектризовалось, затем лед, казалось, прилип к ее коже, прежде чем она обгорела так, так, так горячо. Она уже не знала, где находится. Она не знала, что выше, а что ниже. Ей нужен был он. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Ее разум закричал, когда ее клитор сжался и... Оргазм пронесся через ее мозг взрывом ослепительного света. Крик, донесшийся до ее ушей, был совсем не похож на нее саму. Ее не отпускало. Не отпускало. О, нет, все становилось хуже, хуже и хуже. Как будто она была под большой дозой экстази, разве такое бывает? Она хотела, нуждалась в том, чтобы обрести контроль над собой. Каждая клеточка ее тела умоляла двигаться, но не могла. Затем его кожа коснулась ее кожи, или нет? Его член коснулся ее входа и толкнулся внутрь, или нет? Ее стенки сжались, ощущая восхитительную полноту и пустоту одновременно. О, Господи, пожалуйста. – Что это было, любимая? – спросил он со злобным восторгом, сильнее вонзаясь в нее. Или мягче. Она не была уверена. Она даже не была уверена, что он находится внутри нее. – Мне нравится это смущенное, страдальческое выражение на твоем наглом лице, любимая, и ты так мило умоляешь своего хозяина. Становился ли он все плотнее внутри нее, или это была очередная иллюзия? Говорил ли он с ней вообще? – Ты начинаешь терять терпение, не так ли, Гермиона? Пожалуйста, мой Лорд. Пожалуйста. Не останавливайся, пожалуйста. Пожалуйста, я не могу. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Она никогда не испытывала такого страха и возбуждения одновременно. Вся ее жизнь, все ее «я» висело на волоске. Она была полностью и безраздельно в его власти. Он был везде и нигде. Она была везде и нигде. Это было полное забвение. Что-то горячее и ледяное наполнило ее лоно. Ее сознание взорвалось, когда клитор сжался по его команде. Внезапно она смогла двигаться, и все ее тело бурно реагировало, словно пытаясь компенсировать все то время, что она была скована. Она прорвалась сквозь все пики мира, крича, крича и крича, пока у нее не кончилось дыхание. Он раскачивал ее, крепко обнимая, пока она все еще дрожала в его руках. Ее конечности дрожали. В ее глазах вспыхивали звезды, которых, как она знала, там не было. Ее легкие с трудом втягивали воздух, как будто телу его не хватало. Может быть, так и было? Она понятия не имела. Слезы текли из ее глаз. Тем не менее, она чувствовала себя счастливой, удовлетворенной. Это было неправильно. – Все в порядке, малышка. Его голос был глубоким и нежным, почти успокаивающим бальзамом на ее душу. Его левая рука крепко прижимала ее к себе, обнимая за талию, а пальцы правой руки гладили ее волосы. Это было приятно, если бы только она могла вспомнить. – Оно скоро вернется к тебе. Она знала этот голос, не так ли? Она не могла просто оказаться в объятиях незнакомца, чувствуя, как его член находится внутри нее? Она ведь не была такой, верно? Она не могла вспомнить! Следуй за мной, Гермиона. Кто такая Гермиона? Она потянулась за этим голосом внутри себя. Вот так, хорошая девочка. Иди ко мне. Она хотела прийти к нему. Но она не знала, кто он! Конечно, ты меня знаешь, каждая твоя клеточка знает и чувствует это. Вот так, Гермиона, вот так. Ее глаза открылись и смотрели прямо в пару темных, расширенных зрачков в темно-коричневой радужке. – Вот так, – сказал довольно Том. Она задыхалась и схватилась за его плечи, чтобы устоять на ногах. Она снова могла видеть! Ее взгляд метался от его черных, шелковистых локонов, в которых теперь было несколько штрихов седины, к прямому носу и скулам, которыми можно было резать лед. Он почти не изменился с тех пор, как она видела его в последний раз. Может быть, стал немного бледнее и более взлохмаченный, но это ему шло. – Ты придурок! – шипела она сквозь стиснутые зубы, подняв руку, чтобы ударить его, но мгновенно оказалась в его тисках. – Дорогая, не притворяйся, что тебе не понравилось, – самодовольно сказал он. – Я еще не видел, чтобы ты так сильно кончала для меня. – Ты почти что заставил меня потерять рассудок. – Почти не считается. Лорд Волдеморт не допускает никаких «почти». Всё или ничего. Важен навык. Она хмыкнула: – Навык, значит... – Навык подхватить тебя прямо там, в полной отрешенности, и наблюдать, как ты взлетаешь так высоко и падаешь так низко, зная, что тебе ничего не остается, кроме как позволить мне поймать тебя. И ты всё осознавала, не так ли, несмотря на свое бредовое состояние? Ты знала, что должна идти за мной, знала, что единственное руководство к действию – мое, и ты умоляла так мило, так отчаянно. Я и не знал, что в тебе это есть, малышка, – произнес он, пока его глаза блестели от восторга. – Ты ведь знаешь, что это не работает, если кто-то не отдается тебе полностью? – Дай угадаю, разум становится пустой доской, в то время как ты все еще удовлетворяешь свой член. – Так ты знаешь, как это работает! Он поймал ее вторую руку прежде, чем она приземлилась бы на его лицо, а затем потянул обе ее руки за спину на себя. По тому, как дергался его член внутри нее, она поняла, что он получает огромное удовольствие от ее попыток вырваться из его захвата. – Мне так нравится эта злая искорка в твоих глазах, когда ты так смотришь на меня, жена. Мне хочется ее полностью подавить. Он перевернул их, после чего она оказалась на руках, и ей некуда было деться, а он злобно улыбался ей сверху. Он уже затвердел внутри нее. – Тебе нравится чувствовать, как мой член поднимается от твоего непослушания, жена? Ну, она не могла не согласиться, что ей не нравился этот небольшой прилив сил, который он давал ей, пока она крепко сжималась вокруг него. Вслед за дерзким подмигиванием на ее лице отразилась озорная улыбка. – Если ты думаешь, что я уже заставлял тебя сегодня умолять, то подумай еще раз, – сказал он, захватив ее губы и начав новую атаку, которая вскоре заставила пожалеть, что она не научилась молчать и быть послушной, хорошей женой. К счастью, она сомневалась, что его заинтересует именно такая ведьма, несмотря на его злобные шипящие слова об обратном. *** Гермиона в шоке уставилась на Кингсли. – Стать министром, мне? У меня нет на это времени. У меня три долгосрочных магических эксперимента, которые я не могу оставить на другого, особенно на зельевара. Слишком опасно. У меня есть несколько оперативников за границей, которые нуждаются в моей личной поддержке. К тому же у меня нет достойного преемника. Последний, кто мог бы возглавить Отдел Тайн, ушел работать в этот проклятый Конгломерат. Ладно, она позаботилась о том, чтобы предложение Тома о повышении ей зарплаты было услышано, но Кингсли об авторе идеи знать не надо. Поиск потенциальных новых Невыразимцев, когда у нее появлялась вакансия, каждый раз оказывался сложной задачей, и это при обычных обстоятельствах. Но учитывая, что ей нужно было оставаться главой этого Отдела и использовать безграничные возможности для проведения тайных операций и исследования любых видов магического усиления, прошлого, настоящего и будущего, это было той еще непосильной задачей. Она нашла способ отбирать талантливых молодых людей с пытливым, аналитическим и авантюрным умом, которые идеально подходили бы для того, чтобы стать Невыразимцами, не имея при этом инстинкта и желания руководить. Исключая тех, кто мог бы составить ей конкуренцию, но иногда кто-то выбивался из толпы и внезапно проявлял свои амбиции. – Не руби с плеча, – сказал Кингсли. – Ты привела свою жизнь в порядок. Ты чрезвычайно популярна, а твой новый парень просто очарователен. Абсолютно очарователен, да, никто никогда не смог бы обвинить Тома Риддла в отсутствии этого качества, которое было в изобилии. До боли в сердце. Но ее больше волновали другие его качества. – Идеальная кандидатка для выборов. Я думал, что тебя это заинтересует. – Стать министром магии? Да, возможно, она и хотела, если бы ей не приходилось следить за голодным до власти ястребом, постоянно выискивающим Наследником Слизерина. Серьезно, иногда она задавалась вопросом, чем же она занимается на самом деле. На данный момент она выяснила только один аспект, в который он погрузился, не считая его нелепого, бесконечного стремления к бессмертию, и это заставило её нервно задуматься, какие другие она упустила. Она отправила трех Невыразимцев в компанию, которой он в данный момент руководил, но они слишком рано сошли со счетов. Одного он уже очаровал, поскольку тот неожиданно получил повышение, но это был ее оперативник под прикрытием, которого он не должен был знать. Ей действительно нужно было понять, что именно он замышлял. На посту министра ей такое не удастся. И могла только представить, как он обрадуется, если она получит эту работу. – Без обид, Кингсли, но я избавилась от всей этой бумажной работы в Отдела тайн не для того, чтобы стать министром и утонуть в ней. Я так никогда и ничего не успею сделать. – Ты могла бы ее упростить и сократить, как и сделала раньше. – Как будто ты этого уже не пробовал и не наблюдал за тем, как с десяти форм всё сокращается до восьми, а затем увеличивается до двенадцати из-за новых правил или инструкций. Кингсли застонал от воспоминаний. – В этом году будут выборы, и я больше не буду баллотироваться. Ты слышала, что Дореа Буллстроуд будет баллотироваться? У ее семьи много связей и денег, и они могут поддержать ее активную кампанию. Да, Гермиона слышала о ней. Она уже поручила Буту провести тщательную проверку биографии, чтобы при удобном случае разрушить все шансы этой ведьмы. – Очень старая школа. Она станет катастрофой для всего того прогресса, которого мы достигли. – Почему бы не попросить Гарри? У него тоже все прекрасно. Он популярен, и у него очаровательная – «не маньяк-убийца» - жена. И у него нет других более важных дел. – Отдел магического правопорядка можно легко отдать кому-то другому, – добавила она для убедительности. – Я не думаю, что он заинтересуется. Он не слишком стремится к известности, и ему нравится быть аврором. Как глава Аврората он все еще может ходить и заниматься работой в поле, когда захочет, но в качестве министра это будет невозможно. – Надо просто правильно попросить, – продолжала Гермиона. – Воззвать к его чувству долга и ответственности. Напомнить ему, что значит для него Волшебный мир и как плохо все может обернуться с таким неправильным министром, как Фадж. Указать на убеждения Буллстроуд в отношении Темных искусств и на то, как плохо это может сказаться на его драгоценных аврорах. Кингсли бросил на нее удивленный взгляд. – Что? – сказала она, подняв руки вверх. – Я знаю Гарри. Кингсли покачал головой. – Значит, я действительно не могу убедить тебя пойти на это и после всего, что я для тебя сделал? Гермиона ухмыльнулась и встала со стула. – Извини, я не Гарри. Такие уловки на меня не действуют. Хотя попытка хорошая, не дуйся и все такое. – Отлично, тогда убирайся из моего кабинета, Подлиза. Когда она, посмеиваясь, выходила из кабинета, серебристая рысь Кингсли пронеслась мимо нее. – Прости, Гарри, – прошептала про себя Гермиона. – Но мне действительно нельзя сейчас ничего усложнять в своей жизни. *** Гарри победил с большим отрывом, особенно после того, как за неделю до выборов стала известна публикация о прошлых грехах Дореи, связанных со взяточничеством и шантажом. Этим вечером в большом конференц-зале Министерства проводилась шикарная вечеринка в месте, которое обычно используется для приема иностранных гостей или проведения крупных встреч, на которых требовалось произвести неизгладимое впечатление. Сегодня здесь проходил праздник «Добро пожаловать, Гарри» и «Прощай, Кингсли». Она опоздала: у нее была встреча с ее единственным Невыразимцем, все еще остававшимся нераскрытым в компании Тома. Один из его планов вскоре должен был натолкнуться на досадную оплошность. Так грустно. Второй план не был таким подлым, но она подождет, как он отреагирует на то, что его снова обманули. Это даст ей немного больше информации о его внезапном желании оставить повседневные дела фирмы на Падму Патил и подать заявление на вакантное место преподавателя по Защите от Темных искусств. Ее глаза пробежались по величественному залу. Эльфы Министерства проделали фантастическую работу. На круглых столах высотой до пояса стояли большие цветочные композиции. Мощные колонны, поддерживающие потолок, были полностью покрыты сочными зелеными листьями с крошечными голубыми цветами. Потолок искрился беззвучными фейерверками, а музыка была как раз такой, чтобы можно было танцевать и при этом поддерживать нормальный разговор, не крича и не используя заглушающие чары. Повсюду в воздухе парили разносы с бокалами различных напитков, а другие – несли уже опустошенные бокалы обратно. Все было оживлено разговорами. Куда бы она ни посмотрела, люди были возбуждены и счастливы. Когда она нашла среди толпы Тома, который вел оживленную дискуссию с директрисой МакГонагалл, она улыбнулась. Конечно, она должна была понять. Он всегда хочет заложить основу и прощупать почву. В своей элегантной парадной одежде Том выглядел просто бесподобно. Было странно осознавать, что только она одна видит его таким, каким он выглядит на самом деле. Она даже не могла знать, что видят другие. Лишь слышала шепот других за спиной о нем, но все мнения не совпадали, как будто каждый видел его по-своему. Странно, но это не заставляло людей сомневаться в том, что они видели, они словно забывали, что только что говорила их подруга, и не важно был он блондином или рыжим. Однажды она спросила Тома об этом во время одного из своих поздних ночных визитов в его офис, и он лишь ухмыльнулся и загадочно сказал: – Все дело в их желаниях, а также в потребности и ловкости ума поддерживать их в реальности. – Это бессмысленно. Что если они поймут, что это всего лишь иллюзия? – Может быть, иллюзия и есть реальность? Может быть, попытка разрушить реальность разрушит разум? Магические умы удивительно хрупки, знаешь ли, – он дышал ей в ухо. – Очень открыты для... – он поцеловал ее в шею, – влияния извне. Она задрожала, заставив его улыбнуться, все еще прикасаясь к ее коже. – Так легко сломить и уничтожить, чтобы все это стало моим навсегда. – Кстати, о тебе, откуда мне знать, что я вижу реальность, а не иллюзию? – заметила она, заставив его расплыться в самой злобной из своих улыбок. – Полагаю, что никак, – сказал он, подмигнув. Наступила удивительно поздняя ночь. Она вздохнула. Если он узнает о том, что его планы развалятся на кусочки до конца этой ночи, то наверняка она снова попадет в неловкое положение. Гермиона сделала шаг, чтобы войти в комнату, когда ее сердце остановилось при виде Кэти МакГрегор, прислонившейся к одной из колонн Большого зала с плечом, увитым плющом, с бокалом шампанского в руке, который явно не пили уже долгое время. МакГрегор смотрела только в одном направлении. Гермиона удивилась, что Том еще этого не заметил. Лучшие защитные темные чары, ага. У нее в голове уже было несколько предложений, которые начинались с «я же тебе говорила», но она поделится с ним позже. Подойдя к Кэти, Гермиона взяла напиток с одного из разносов, расставленных по комнате, и остановилась рядом с ней, молча сделав глоток. Она знала, что Кэти заметила ее появление, но ждала, когда та начнет разговор. – Как никто не заметил? – спросила Кэти спустя, казалось, целую вечность. – На нем даже нет Протеевых чар. – Это другой вид магии. Люди видят то, что хотят увидеть. – А, – сказала Кэти, сделав глоток. – Вопрос, который ты должна была задать – почему ты способна видеть его таким, какой он есть? – Наверное, потому что я заранее знала, кто он такой, – вмешалась Кэти, повернувшись к Гермионе. – Я слышала о твоем новом партнере из очень ненадежного источника, так что мне пришлось приехать и посмотреть самой. Как давно он вернулся в твою жизнь? – Я не думаю, что он когда-либо покидал ее, Кэти, но физически – чуть больше года. – Ты в порядке? Гермиона улыбнулась: – Лучше не бывает. – Он в порядке? – Ну, он, конечно, как обычно, придумывает свои трюки и схемы, – сказала Гермиона, жестом показывая на смеющуюся МакГонагалл. – Этот кажется чем-то новеньким, не знаю, что из этого получится. Я только что сорвала его другой план, хотя он еще не знает об этом. Но это ненадолго, на этот раз у него гораздо более надежная и эффективная поддержка. – Я бы рассказала, – ответила Кэти, пристально глядя на нее. – Он не убивает людей направо и налево, Кэти. – О которых знаешь ты. – Я знаю обо всем, – призналась Гермиона. – Ты знаешь, он заметил меня, как только я вошла. Он явно ждал, пока ты сама решишь эту проблему, – она жестом показала на себя. – Очень жаль. Как работа? – О, просто замечательно. У меня новый проект в Аргентине. Я с нетерпением жду начала. – Нравится значительное физическое расстояние до Великобритании? – пошутила Гермиона. Рот Кэти коротко изогнулся. – Не могу сказать, что я против. К сожалению, у них еще есть свои филиалы. Некоторое время они стояли в уютной тишине, каждая потягивая свой напиток, пока Гарри вдруг не присоединился к МакГонагалл и Тому. Она вспомнила, как быстро все ее друзья подстроились под него, как странно было чувствовать себя, когда они стали не только ее друзьями, но и его. Он быстро обвел всех вокруг пальца. Гермиона была удивлена, что все прошло так легко. Она была уверена, что Джинни или Гарри поймут и узнают его. Черт, он даже использовал то же имя, что и раньше. Когда она увидела его новое свидетельство о рождении, то была так зла. Однако он просто сказал: – Однажды ты обязательно оступишься. Том – привычное для тебя имя. – Но они знают твои манеры, связь с Мойрой, сочетание всего этого... – она обеспокоено запнулась. – Да, но они не увидят этого, пока мы не пожелаем этого или не ошибемся. – Ты не можешь устоять перед желанием вести монолог. Он фыркнул. – Все будет в порядке. Если бы мы использовали имя, скажем, Алекс, а ты бы назвала меня Томом, их разум тут же прорвался бы сквозь чары, и все было бы кончено. И тогда тебе пришлось бы действовать против своих друзей. – Наверное, ты прав, – нехотя согласилась она. Усугубляло ситуацию то, что на той же неделе она случайно оступилась рядом с Джинни, подтверждая его правоту. Это самодовольное выражение на его лице заставило ее захотеть ударить его по носу. Бывали случаи, краткие моменты, когда Гарри или Джинни вдруг что-то замечали, но благодаря их совместной магии этот момент сразу же исчезал, словно его и не было. Гермиона была удивлена тем, как гладко все проходило. Она вынырнула из своего путешествия по дорожке воспоминаний, когда Кэти вновь заговорила. – Хорошо, так это тебя не беспокоит? – спросила Кэти, кивая в сторону Тома и Гарри, которые удивительным образом мило разговаривали. – Это хорошая перемена? Кэти фыркнула в нос и рассмеялась. Она покачала головой на Гермиону. – Ты невыносима. – Я стараюсь. Кэти поставила свой бокал на разнос, который проплывал мимо. – Хорошо, я понаблюдала за шоу, – сказала она, доставая из кармана карточку и протягивая ее Гермионе. – Если тебе когда-нибудь понадобится помощь с, – она пожала плечами, – сама знаешь кем, просто коснись ее своей палочкой. Гермиона посмотрела на визитную карточку и положила ее в карман. – Спасибо, Кэти. – О, Годрик, у твоего платья есть карманы! – Я знаю, – сказала Гермиона, засунув руки и взволнованно расправляя длинную юбку. – Кто-то с действительно хорошо соображающим мозгом мог его создать. – Говоришь обо мне, дорогая? – плавно сказал Том, притягивая ее для поцелуя. – Если только ты вдруг не стал дизайнером, то нет, дорогой, не все в мире зависит от тебя, – сказала Гермиона, ее глаза озорно блестели. Он застонал. – Салазар, что опять? Ее улыбка расширилась. – Разве это не ты должен выяснять? – Хмм..., – пробормотал он. Его рука, обхватившая ее за талию, направила ее в сторону. – Мисс МакГрегор, очень приятно... – Не надо любезностей, – прорычала Кэти. – Почему-то, я думал, что ты будешь в лучшем настроении после недавнего успеха в Китае и последующего перевода в Аргентину, Кэти МакГрегор. Гермиона нахмурилась, ее взгляд метался между ними. Что она пропустила? – Ах, да, мой успех в Китае, – сказала Кэти со злобной улыбкой. – Наслаждался этим, не так ли? – Мне это не доставляет неудобств. Черт. Она действительно что-то упустила. В следующий раз, надо будет отправить сразу четырех Невыразимцев. Проклятье, такими темпами у нее быстро кончатся незнакомые лица. – Вот почему ты вывел все свои активы, я полагаю. – Временно, – легкомысленно произнес Том. – У меня есть время на долгую игру, мисс МакГрегор. Как говорится, когда в Риме... – Ты можешь делать то, что делают римляне, сколько тебе угодно. Может, они и выгнали меня из страны, но теперь уж точно не подпустят к ней и близко, – резко сказала Кэти. Гермиона почувствовала, как пальцы Тома впиваются в ее бок. – Ладно, кто-нибудь лучше расскажите мне, в чем дело, – холодно сказала Гермиона. – Оставлю это тебе, – Кэти быстро проверила местность вокруг них, прежде чем рыкнуть, – Волдеморт. Она протянула руку Гермионе и поцеловала ее в обе щеки, после чего добавила: – Обращайся ко мне, если понадобится, Гермиона. Ты знаешь, как меня найти. – И так всегда, – легкомысленно сказал Том, за что получил локтем в бок от Гермионы. – Кэти! – окликнула Гермиона удаляющуюся фигуру. Когда та повернулась к ней лицом, Гермиона добавила, – Спасибо. Кэти подмигнула ей. – С удовольствием. – Ты благодаришь ее? – прошипел Том, когда Кэти ушла. – Она испортила всю мою операцию, когда я был так близок к получению объекта. Гермиона крутанулась на месте, схватила его за локоть и потянула в сторону. Вокруг них образовался зачарованный щит со стеной. – Именно поэтому я благодарю ее. – Ты понятия не имеешь, о чем идет речь, жена. – Тогда тебе лучше начать заниматься своим самым любимым хобби – говорить, – сказала она, уперев руки в бока. – Сомневаюсь, что это попадает в мой топ, дорогая. – Не пытайся сменить тему, дорогой. – Почему бы и нет, – сказал он, грубо прижимая ее к колонне. – Мне нравится, когда ты злишься, Гермиона Риддл, это делает тебя такой напряженной. Ее юбки взлетели вверх, и он оказался внутри нее в мгновение ока, не заботясь о людях в зале, не заботясь о том, что рядом были ее друзья. – А незнание чего-то, – ухмыльнулся он, вколачиваясь в нее с карающей скоростью, – пребывание в темноте, это ведь больше всего тебя раздражает, не так ли, моя милая забывчивая Гермиона? Он пошевелил бедрами, лаская ее прямо в этой сладкой точке своей магией и заставляя очередному стону вырваться из ее рта, в то время как ее глаза смотрели прямо на него. – Какой древний артефакт ты думал испортить темной магией на этот раз? – шипела она, ее руки сжались вокруг его плеч. – Откуда ты знаешь, что он древний? – спросил он, наклоняя ее бедра, чтобы у него был лучший доступ. – Называй это интуицией. – Может быть, это один из тех новейших телефонов, которые твои родители любят носить с собой? Скоро выйдет новый, если я правильно помню. Я подумываю о том, чтобы купить им два. – О, хватит болтать. Какой артефакт? – Не думаю, что мне хочется отвечать на такую дерзость. Может быть, моя маленькая любимица должна сама во всем разобраться? – Возможно, тебе лучше начать говорить, иначе я буду умолять МакГонагалл не брать тебя на работу, – она изменила тон голоса на высокий, почти хныкающий. – После всего, через что я прошла, я очень не хочу потерять своего парня, профессор. Мы так счастливы сейчас, а Волдеморт проклял эту должность, и я... Он замер внутри нее, придав ее лицу самодовольное выражение. Она добавила дерзкое подмигивание для пущей убедительности. – Я собирался заставить тебя кончить, но теперь я думаю, что буду использовать тебя только для собственного удовольствия, жена. – Пошляк. – Служи своему господину, ведьма. Несмотря на то, что она не получила разрядку, и он заставил ее ходить по вечеринке с его спермой, прилипшей к внутренней стороне бедер – что, она была уверена, некоторые из гостей с обостренным обонянием могли заметить, судя по взглядам, которые она получала. Но она все равно осталась довольна, когда он продышал фразу «геометрический компас» ей на ухо. Он мог иметь в виду только одно, и она была очень, очень рада, что Кэти смогла предотвратить попадание этого артефакта в его руки. *** Когда они снова шли по коридорам Хогвартса, ощущения были странными. Гермиона взглянула на Гарри, который сохранял такое же непринужденное выражение лица. – Знаешь, я была удивлена, что ты так и не стал учителем, – призналась она ему. – Ты был бы очень хорош в этом. Гарри пожал плечами. – Я думал об этом, но я дорожу воспоминаниями, которые я создал здесь. Не хотел, чтобы они были испорчены этими надоедливыми сопляками, какими были мы. Гермиона фыркнула. – Боишься, что превратишься в Снейпа? – Хуже. В Локонса. – О, черт возьми, не может быть. – Я мог бы рассказывать о своих великих приключениях и о том, каким удивительным Избранным я был, пока мой лучший друг все не испортил. Может быть, собрал бы группу особенных студентов для совершенно нескромных, неподобающих вечерних посиделок. – Хочешь получать засахаренный ананас? – сказала Гермиона, фыркнув. – Не возражаю, и немного лимонных долек, естественно. – Ну, конечно. Как на счет того, что Министр магии будет управлять всем сразу? – Очевидно, без главы Отдела Тайн ближайшие пару недель, будет непросто, что, должен сказать, Гермиона, очень безответственно с твоей стороны. – Это твоя жизнь. – Я удивлен, что ты смогла отлучиться от своей работы. Я помню, как ты всучила мне должность министра после отставки Кингсли, потому что не хотела оставлять свой драгоценный Отдел или, лучше сказать, чертовы незаконные эксперименты. – Хах, если ты забыл, на каждом из этих экспериментов стоит твоя печать. – Я штамповал пустые свитки Невыразимцев. – Только по необходимости, – сказала Гермиона припеваючи. – Я буду припоминать тебе это каждый день только за такой комментарий. – Я выхожу замуж и собираюсь отправиться в медовый месяц завтра, сразу после того, как Роза закончит последний день и получит диплом. Не смей присылать мне никаких сов. – Не могу поверить, что ты выходишь замуж за профессора Хогвартса, и не за меня, – в шутку воскликнул Невилл, появившись из-за угла. Гермиона обняла его, радуясь, что узы перестали реагировать на их прикосновения. Было приятно узнать, что Невилл действительно пошел дальше, хотя она не была уверена, встречается ли он с кем-то конкретным. – Ну, я не могла выйти замуж за человека, которого вздернули пикси, – поддразнила она, заставив Невилла рассмеяться. – Черт, я знал, что тебя что-то удерживает от моей магнетической привлекательности, кстати говоря, – добавил он, кивнув дальше по коридору. Том стоял там, прислонившись к стене одним плечом, в то время как толпа подростков ухватывала каждое его слово. Это напомнило Гермионе, как яростно Дамблдор препятствовал тому, чтобы он занял место преподавателя. Возможно, он был прав? Возможно, ей следовало остановить это, чем бы это ни было? Несмотря на его заявление о том, что ему надоело править, она была уверена, что он что-то задумал – в его натуре было строить планы и заговоры – ей нужно было только выяснить, какие именно, и направить это в менее подлое русло. Его реакция, когда она оказывалась на его пути, заставляла ее сиять от предвкушения. Их битва умов ни разу не наскучила ей. Он был ее идеальной парой, каждый день бросая ей настоящий вызов, и она явно опять что-то упустила из виду. Что ты задумал, Волдеморт? Его темные глаза смотрели поверх головы отвечающей ему темненькой когтевранки. Его рот расплылся в улыбке, когда он увидел Гермиону, и его взгляд стал глубже. Он положил руку на плечо мальчика, заставив ребенка ожидающе посмотреть вверх, а затем что-то сказал. Что именно, она не могла сказать, но мальчик практически сиял, прежде чем уйти со своими друзьями в другом направлении, возбужденно жестикулируя. Несмотря на то, что Гермиона была потрясена тем, чему только что стала свидетелем, она не смогла сдержать улыбку, когда увидела, как он идет к ним в своей фирменной темно-зеленой мантии. – Профессор Уильямс! Профессор Уильямс! – крикнула маленькая ведьма, пробираясь мимо группы и подбегая к нему, размахивая свитком в руке. Он подмигнул Гермионе, прежде чем повернуться к подростку. – Ты даже не представляешь, как я счастлив видеть тебя снова с такой улыбкой, – ей сказал Гарри. – До встречи с Томом ты была очень уставшей и хмурой. – Эй! – Гермиона возразила, уперев руки в бока, а Невилл приглушил свой смех. Гарри поднял руки. – Если не веришь мне, спроси у Джинни. – Джинни – не нейтральная сторона, Гарри, – напомнила ему Гермиона. – Хорошо, что ты нашла способ разорвать эту проклятую связь. Я знаю-знаю, – быстро сказал он, когда она наполовину открыла рот, чтобы поправить его, – не разорвать, а обмануть связь, да. – Ты – министр. Важно, чтобы ты использовал правильную терминологию. Я бы не хотела, чтобы другие, застрявшие в узах Мойры, питали надежды, когда у меня все еще ничего не получилось. – Обмануть чары – это не пустяк, Гермиона, – тихо сказал Невилл. – Я все еще жду твоего подробного отчета об этом, ведь ты использовала министерские ресурсы для этого, – поддразнил Гарри. – Ну, с отчетом придется подождать, пока я не найду способ воспроизвести результаты для общего использования. Мы уже близки к этому, но я боюсь, что наш успех может быть связан с тем, что Волдеморт находился в Азкабане во время формирования связи. В основном, как я уже говорила, связь думает, что он Волдеморт, и поэтому не реагирует на его присутствие. – Не будет ли новый брак огромным риском? – спросил Невилл, нахмурившись. Гермиона кивнула. – Да, он просто должен будет взять мою фамилию. – Твою фамилию? – спросил Гарри. – Ты никогда не говорила мне этого. Глаза Невилла метались между Гарри и Гермионой, пытаясь проследить за невербальным разговором. По его ошеломленному и обеспокоенному выражению лица она поняла, куда устремились мысли Гарри. Он бросил взгляд в сторону Тома, который указывал девочке на что-то в свитке. – Его зовут Том, – сказал Гарри тихо. – Я знаю, – сказала Гермиона, внимательно наблюдая за тем, как все разворачивается. Это был один из тех рискованных моментов, когда чары скользят так близко к реальности, что стороны могут зацепиться, но она не хотела, чтобы их испытание проходило на церемонии. – О черт, – сказал Невилл, осознав это. – Бедный парень. – Он не против? – спросил Гарри, его глаза расширились, как будто он не мог в это поверить. – Он не в восторге от того, что его будут звать Риддл, нет, – ответила Гермиона, находя забавным, что это даже не было ложью. Но либо так, либо не жениться, и он сам настоял на этом, так что... – Так что он собирается законно стать Томом Риддлом, – закончил мысль Невилл. – Этот парень, должно быть, очень, очень сильно тебя любит. – На самом деле все еще хуже, – сказала Гермиона. – Мы уже подали документы на дополнительное второе имя в Министерство несколько месяцев назад, и его приняли на прошлой неделе, так что... – Боже... – сказал Невилл. – Ты должна подарить ему что-нибудь действительно стоящее, Гермиона. – Ты шутишь, – сказал Гарри. – Я не помню, чтобы такие документы приземлялись на мой стол. – С каких пор простое изменение имени выходит за рамки Отдела магических семейных дел и генеалогии? Гарри просто послал ей удивленный взгляд. – Ты знаешь, что я получу вопросы об этом от репортеров. Меньшее, что ты могла сделать, это предупредить меня, прежде чем бежать из этой чертовой страны. – Кажется, я только что это сделала, и это называется медовый месяц, а не бегство, министр, – сказала Гермиона, ухмыляясь. – Почему так важно было получить полное имя? – Невилл спросил Гарри. – Она же сказала, что ей нужно обмануть узы, чтобы они думали, что он Волдеморт. – Потому что это означает, что юридически он станет неотличим от Лорда Волдеморта, как только их брак вступит в силу. Это не просто обманет узы, это отменит документацию Министерства. Все наши документы, касающиеся Тома Уильямса, каким-то образом перестанут существовать и сольются с документами Риддла, а этот новый репортер в «Пророке»... – Гарри застонал, потирая лоб. – Да, я его видел. Бабушка ударила его несколько раз по голове своим зонтиком месяц назад, когда он пытался сфотографировать моих родителей, обновляющих свои клятвы. – Я бы хотела это увидеть, – сказала Гермиона, представляя это в своей голове. – Хотелось бы увидеть что, дорогая? – спросил Том, притягивая ее к себе для поцелуя. – Августа Лонгботтом ударила Зейна Хаффакера зонтиком. – Ей следовало выколоть ему глаз, – предложил Том. – Пожалуйста, не говори таких вещей при посторонних, – простонал Гарри. – А, значит ты им рассказала, – сказал Том, в его глазах появился коварный блеск. – Это, – сказал Гарри, жестом указывая на Тома, – не поможет. Теперь я очень рад, что вы оба уезжаете на месяц, пожалуйста, не возвращайтесь раньше. Гермиона и Том рассмеялись. – Мне кажется, ты слишком много думаешь, – спокойно сказал Невилл. – Это было очень давно, и уже есть целое поколение, для которого Волдеморт – всего лишь сказка прошлого. – Именно так думаю и я, – спокойно ответил Том. Гермиона была уверена, что в этом послании скрыт смысл, предназначенный исключительно для нее, но она не собиралась сейчас на это соглашаться, рискуя навлечь Обливиэйт на Гарри и Невилла. Не после того, как чары так замечательно выдержали испытание. И всё же, увидев, как легко Кэти удалось избежать этого, Гермиона даже порадовалась, что в мире сегодня не так уж много людей с достоверными воспоминаниями о настоящем Томе Риддле. Охранники в Азкабане в основном избегали его, насколько она помнила за год посещения его в тюрьме, а домовой эльф, который убирал его камеру и приносил ему еду и другие личные вещи, теперь работал на другого. Если подумать, в мире осталось не так уж много людей, которые общались лицом к лицу с его прошлым «я». Единственный, о ком она могла составить подробное воспоминание, был Гораций Слизнорт, но он ушел на пенсию еще до того, как Том сбежал из Азкабана. На самом деле она понятия не имела, где в эти дни находится ее бывший профессор. Она почесала затылок. Может быть, ей стоит выяснить его местонахождение? Она ненавидела неопределенность. – Волнуешься перед завтрашним днем, дорогая? – спросил Том, притягивая ее в свои объятия вновь и продолжая утягивать в глубокий поцелуй. Она откинулась назад и улыбнулась: – Может немного. – Как грубо. Я все еще жду надлежащего приема. В конце концов, я здесь важный министр магии, – пошутил Гарри. Том отпустил Гермиону и протянул руку, смеясь, когда Гарри спрятался за Невилла. – Боишься моих навыков к утягиванию в поцелуй, Гарри? Гермиона может поклясться, что они... Она пихнула его локтем в бок. – Прекрати этот бред, ты смутишь Розу. – Смущаю Розу? – фыркнул он. – После того, как я нашел ее за трибунами для квиддича с языком Джеймса в ее горле, задранной юбкой до пояса, и его брюкам, опущенными до колен... – Что!? – Гермиона и Гарри прервали его одновременно, хотя и с совершенно разными интонациями. Гермиона выглядела обеспокоенной тем, что он сделал с Джеймсом, а Гарри выглядел довольно злым на сына. – И я не послал на них Обливиэйт и даже не написал заявление, полагаю, что мне положены особые привилегии в последний учебный день перед неловкими родителями, – сказал он, схватив Гермиону за талию, и возвращая ее назад, целуя ее горло с использованием своего языка. Гермиона поняла, что Роза рядом, еще до того, как услышала ее крик. – Па-а-ап! Раздражение Розы только заставило руку Тома, которая не держала ее, блуждать по телу и заднице Гермионы. Гермиона закатила глаза на Гарри, который сдерживал свой смех. – Мам, ну правда? – сказала Роза, остановившись рядом с ними. – Привет, милая, – сказала Гермиона, в то время как Том продолжал атаковать ее горло. Альбус и Скорпиус шли прямо за Розой. Гермиона была рада видеть, что они наконец-то осмелились держаться за руки на публике. – Альбус, Скорпиус. Как вы? – Добрый день, мэм, у нас все хорошо, – вежливо ответил Скорпиус. – Великолепно – это то, что он хотел сказать, тетя Гермиона, – сказал Альбус, его щеки раскраснелись, и он сжал руку Скорпиуса. – Мило, – пробормотал Том. – Молодая любовь рождается прямо за квиддичным... – ПАПА! – сказала Роза, ее глаза горели от ярости. Том наконец-то поставил Гермиону на ноги и ухмыльнулся Роуз. – Что-то случилось, дорогая? – Ничего, – сказала она, сузив свои голубые глаза, прежде чем осмотреться. – Джеймс ждет в Хогсмиде, – сказала Гермиона, видя, как разочарованно опустились плечи ее дочери. – Ты же знаешь, что директриса МакГонагалл устроит нам ад, если мы посмеем снова привести его в Замок. Гарри рассмеялся. – Держу пари, она бы сразу уволилась. – Ну, это творческий мальчик, – сказал Том, пожав плечами. Гермиона подняла брови. Это звучало как комплимент. После того, что она только что услышала, и чему он стал свидетелем, она никак не ожидала таких слов. Ей было интересно, как Роза и Джеймс смогли это провернуть. – Творческий – это не то слово, которое большинство людей использовали бы, – сказал Гарри, покачав головой. – Я – не большинство людей. Несмотря на их дружбу, когда бы Гарри и Том ни были вместе, в глубине ее сознания всегда присутствовал намек на опасность. Обычно это вызывалось некоторыми намеками, которые Том говорил, не сводя с нее своих блестящих, озорных глаз. Она готова была поклясться, что ему нравилось, когда она была на взводе. – Вот вы где! – крикнула Джинни. – Я вас везде искала. Мне нужно ненадолго украсть Гермиону. Вы идите вперед. Мы сейчас догоним, – она схватила ее за руку и потянула за собой, пока они не вышли в пустой коридор. Взмах ее палочки гарантировал, что он останется пустым. – Итак, завтра ты выходишь замуж. – Я не буду устраивать девичник, – перебила Гермиона. – Я знаю. Ты такая балбеска, – пробормотала Джинни, надувшись. – Просто я хотела спросить... – Что? – Я знаю, что вы нашли способ остановить реакцию той связи, но не будет ли брак... ну, знаешь, опасным для вас обоих? – О. Конечно, Джинни, будучи чистокровной, пришла бы к тому же выводу, что и Невилл. Что ж, второй вариант, полагала она. – Из всего, что я знаю о древних ритуалах брака, а я провела свое исследование, когда ты застряла в одном из таких, следует, что они длятся вечность, и ты выбрала цифру семь. Это одна из самых крепких связей, не только физических, но и магических. – Ты знаешь, что я нашла способ обмануть связь. – Обмануть связь, позволив вам быть вместе – это одно, а внезапно пожениться – совсем другое. – Мы нашли способ обойти и это. – Как? – Он возьмет мою фамилию и наденет кольцо Волдеморта. – ГЕРМИОНА! – Джинни, – подражала ей она, но более спокойно. – Ты позволишь другому снова претендовать на тебя? – Это единственный способ обойти связь. – Ты не боишься, что это убьет его? Я знаю, что он умный, сильный и все такое, ты бы не любила его, если бы это было не так, но я не могу поверить, что ты так рискуешь. – Да, – сказала Гермиона, шаркая ногами. – Слушай, не говори моим родителям или кому-нибудь еще, но мы уже пробовали надеть кольцо. Когда он предложил это, я должна была убедиться, что все пройдет при лучших обстоятельствах, чем сразу в часовне Хогсмида. Глаза Джинни стали большими, как блюдца. – Разве вы оба не переживали, когда он надевал его? – Мы делали это в Отделе тайн, так что у меня были запасные варианты на случай, если все пойдет не так. Он не был в опасности, Джинни. Я бы никогда этого не допустила. – Так, подожди, но... Но это значит, что ты уже замужем! – Формально да, формально узы и, следовательно, все официальные документы будут считать, что мы женаты уже много лет. Но это не значит, что я должна лишать его свадьбы, тем более что он, по сути, готов отказаться от всей своей личности ради меня. Мы все равно устроим торжество, потому что можем и хотим. И для Розы, и для семьи, и чтобы не получить еще больше дерьма от «Ежедневного пророка». – Да, ты не любишь быть в центре внимания, – сказала Джинни, ухмыляясь. – А еще ты должна поймать Хаффакера и запереть его в банке. – Он, вероятно, не будет незарегистрированным анимагом. – И что? – сказала Джинни, пожимая плечами. – Я заманю его в темный переулок, и уверена, что ты сможешь заставить его влезть в любую банку, – она ударила кулаком по ладони. Гермиона рассмеялась. – Ты такая жестокая. – Только когда люди нападают на тех, кого я люблю. – Мы должны вернуться, пока не пропустили вручение дипломов. – Да, подожди, а что ты будешь делать с кольцами завтра? Я полагаю, его не снимут после того, как он его наденет? – У нас есть еще один комплект. Кольцо соединится с другим. – Хорошо, тогда все готово, – сказала Джинни, взяла ее за руку и пошла с ней в Большой зал. – Я уже с нетерпением жду возможности стать подружкой невесты. И должна поблагодарить тебя за то зеленое платье, которое, по крайней мере, будет не так ужасно сочетаться с моими волосами. Гермиона рассмеялась. – Не я выбирала его. – Ну, тогда надо поблагодарить Тома. У него отличный вкус. – Похоже, он тоже так считает. Джинни фыркнула. – У тебя было хоть какое-то право голоса на этой свадьбе? – Нет, он даже выбрал мне платье. – Гермиона! – Понятия не имею, на что это похоже, – сказала Гермиона, испустив преувеличенно облегченный вздох. – Но это так мило, никакого дурацкого свадебного стресса. Я бы рекомендовала его всем. – Конечно, все бы так хотели. Просто найти мужчину, который захочет все это организовать. Таких вокруг наверняка миллионы. – Вероятно, больше, чем принято считать в обществе, – возразила Гермиона, улыбаясь. – Возможно, – в какой-то степени признала Джинни. – Гарри был довольно одержим нашим свадебным тортом. – Разве не твоя мама испекла торт? – Да, но потому что Гарри так захотел. Я хотела заказать его из пекарни, знаешь, с такими сверкающими бабочками, звездами и танцующими феями вокруг, – сказала Джинни, заставив Гермиону рассмеяться. – Было бы красиво. – А я что говорю? Как будто я никогда не ела мамин торт. – Торт был восхитительным, и я никогда раньше не видела столько ярусов. Держу пари, она бы обиделась, если бы вы купили его в пекарне. – Ты говоришь прямо как Гарри. «Мы должны подумать о маминых чувствах», – подражала Джинни ему. – Ну, я уверена, что она не возражала против того, чтобы испечь ваш торт. – О, совсем нет. Все, что угодно для Гарри, – сказала Джинни, улыбаясь. – Так ты думаешь, что Роза нервничает из-за того, что завтра будет подружкой невесты? – Роза никогда не нервничает по пустякам, – Гермиона фыркнула. – Ну, разве что она переживает из-за оценок, которые не похожи на отлично. Гермиона попыталась оттолкнуть ее локтем, но Джинни слишком крепко держала ее за руку. – Попробуй сделать это с кем-нибудь, но не с профессиональным игроком в квиддич, Гермиона. Они вернулись в Большой зал как раз вовремя, чтобы увидеть, как все дети получают свои дипломы. Когда прибежала Роза, ее щеки раскраснелись от счастья. – Смотри, мама, у меня все высшие баллы! Гермиона почувствовала, как на нее смотрят искрящиеся глаза Джинни, и сказала: – Отличная работа, дорогая, лучше, чем у меня. Глаза Розы расширились от удивления. – Я получила двойку по ЗоТИ. – Профессор был просто идиот, – сказал Том, забирая диплом дочери из ее рук и изучая, прежде чем отдать обратно. Гермиона заметила, как глаза Джинни изучают его пустые пальцы. – Отличная работа с чарами, – прошептала Джинни ей на ухо. – Поздравляю, Роза, – произнес Том. – Теперь тебе предстоит показать свои навыки в реальном мире. – Да, папа. – Отлично вам отпраздновать в Хогсмиде, – обратилась Гермиона к подросткам, уже спешащим уйти. – Я никогда так отчаянно не хотел выбраться отсюда домой, – сказал Том. – Я тоже, – с тоской сказал Гарри, заставив их обменяться понимающим взглядом. – Должно быть, именно поэтому ты был настолько глуп, чтобы стать профессором, – сказала Гермиона, ухмыляясь Тому. – Почему, мисс Грейнджер, я считаю, что вы заслуживаете наказания за то, что так не вовремя заговорили с профессором. Джинни зашипела в знак протеста, когда Том потащил Гермиону прочь. – Ты завтра выходишь замуж! – Увидимся завтра! – весело воскликнула Гермиона через плечо. – Серьезно? Они не могут обойтись друг без друга и одного дня? – ворчала Джинни, чувствуя, как рука Гарри опустилась на ее плечо. – И мы не можем, – сказал он, подмигнув. – Правда, – ответила Джинни. – Подожди, это значит, что мы тоже остались одни? – Лили уехала к друзьям, – медленно произнес Гарри. – Я думаю, что ты думаешь о том же, о чем и я. – Следуй за мной, Поттер, – сказала Джинни, схватив его за руку и увлекая за собой. Гермиона хихикнула, когда Том продолжал быстро вышагивать по коридорам, как будто они должны были успеть на Хогвартс-экспресс. Вокруг было уже не так много студентов, но те немногие, кто проходил мимо них, казалось, ускоряли шаг, выглядя довольно испуганными при виде выражения лица своего профессора. Наконец, он добрался до своего класса и затащил ее внутрь, с грохотом закрыв дверь. Магия витала вокруг нее. Когда она посмотрела на себя сверху вниз, то поняла, что одета в слишком не подходящую по размерам школьную форму Хогвартса с носками до колена и юбкой, настолько короткой, что отсутствие нижнего белья было легко опознать, даже когда она просто стояла. Пуговицы ее белой рубашки чуть не лопались от каждого вдоха, ткань уже натянулась до предела. Гриффиндорский галстук свободно болтался на шее, потому что рубашка была застегнута только до груди. Ее мантия была на удивление обычной. – Извращенец. – Вы были плохой девочкой, которая не выполнила задание, мисс Грейнджер? – Почему, профессор Риддл, вы же знаете, что я всегда заканчиваю свои задания. Его длинные пальцы схватили ее галстук и начали наматывать вокруг руки, прижимая ее ближе и затягивая петлю. Она едва сдерживала стон на своих губах, ей нравилось, когда он контролировал количество воздуха, который ей позволяли вдыхать. – И вы не превысили максимально допустимую длину пергамента? Гермиона прикусила губу. Это было просто несправедливо. – Наказание, мисс Грейнджер, – шипел он себе под нос, заставляя ее желудок делать маленькие прыжки. Он потянул ее за собой в кладовую, и, хотя в ее голове уже возникли образы того, как он прижимает ее к этим полкам и грубо берет, он просто сунул ей в руки ведро, наполненное мыльной водой. – Как вы видите, мои ученики на дуэли устроили настоящий беспорядок, – сказал он, заставив ее брови взлететь к линии волос. Ведь когда она вошла в класс, все выглядело совершенно не так. Он развернул ее за галстук, притянув к себе, и она застонала, глядя на совершенно отвратительный пол и беспорядок, в который превратился кабинет. – Вы будете убирать это самостоятельно, без использования магии, на руках и коленях, мисс Грейнджер, – дышал он ей в ухо, – пока я буду продолжать оценивать ваши безумно некомпетентные домашние задания. Я надеюсь, что ваши навыки уборки не так ужасны, как ваши слишком многословные эссе. Кого это он назвал слишком многословным? – Сейчас же, мисс Грейнджер, или я выпорю вас, пока вы убираетесь. Она тут же опустилась на колени и стала искать тряпку в ведре. Когда она поняла, что не может найти ее, то скромно сказала: – Извините, профессор, но здесь нет тряпки, чтобы вымыть пол. – Используй свою отвратительную мантию. Все это красное и золотое только вредит моим глазам. Что ж, теперь стало понятно, почему ее мантия была нормального размера и формы. Она сняла его и положила в ведро, сразу же осознав, как нелепо она выглядит на руках и коленях в обтягивающей белой рубашке на пуговицах – без лифчика, так что воображению ничего не оставалось – и в юбке, подол которой теперь болтался на талии, оставляя ягодицы полностью обнаженными. Она начала мыть пол и краем глаза заметила, что у него хватило наглости сесть и притвориться, что он оценивает работы. Если бы только это всё не заставляло ее сжиматься от желания. Иначе она бы выбила из него всю душу. Она начала уборку. Хотя уборка была не совсем подходящим словом, которое можно было бы использовать для описания размазывания грязи. Для пятен, появившихся, по сути, из воздуха, Гермиона быстро обнаружила, что они довольно устойчивы к ее усилиям. Не то чтобы ткань мантии хорошо подходила для такой работы. Она была слишком топорной и не обладала нужным качеством, чтобы впитывать мыльный раствор, ведь мантии были водостойкими. Однако эти пятна были слишком стойкими, как будто их выжгли в полу. Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить их хоть немного посветлеть. Вскоре она была вся в поту, рубашка прилипла к спине и рукам. Галстук постоянно мешал, хотя она каждый раз забрасывала его за спину. Ее руки и колени не только болели, но и покрылись грязью от пола. Когда она огляделась и увидела, сколько всего ей еще предстоит сделать, ведь его класс оказался самым большим в Хогвартсе, она уже собиралась закончить урок и сказать ему, куда он может засунуть этот фетиш, когда услышала, как ножки его стула зловеще скребут по полу. Голоса в коридоре заставили ее замереть на месте. Она повернула голову. – Ты ведь закрыл дверь, не так ли? – Это было бы совершенно неуместно с моей стороны. Профессор со студенткой в запертом классе, что бы люди... – Ты не поставишь Розу и меня в неловкое положение, если меня увидят в таком виде. Не с этим странным репортером, который хочет меня заполучить. Закрой эту чертову дверь. Сейчас же. Его челюсть дернулась, и она поняла, что позже поплатится за это, но он все же взмахнул своей палочкой, заставив класс казаться пустым для всех, кто смотрит через окно в двери, прежде чем полностью запереть дверь. Ни одна Алохомора не смогла бы ее открыть. – Я не уверена, как закончить с этой работой, профессор, – быстро сказала Гермиона слишком беспомощным тоном. – Пятна не выводятся. Она окунула халат в воду, держала его над головой и выжимала на лицо и грудь, наслаждаясь его видом. – Вот видите, – сказала она, прикусив надутую губу и выдвинув вперед свои груди, выставив на показ промокшую рубашку и затвердевшие соски, – я все еще грязная. – Очень грязная, – хрипло сказал Том, остановившись перед ее лицом и используя мокрый халат, чтобы связать ее запястья над головой – с такой тканью ему пришлось бы использовать магию, но она этого не почувствовала. – И вы явно не справляетесь со всем, за что беретесь, не так ли, мисс Грейнджер? – он обвел жестом все еще покрытый пятнами пол. – Боюсь, никто никогда не учил меня, как правильно, профессор Риддл. Он схватил ее за галстук и поднял на ноги. – Полагаю, пришло время кому-то это показать. Она снова резко прикусила губу и опустила глаза вниз. – Да, пожалуйста, профессор, научите меня. Он остановился перед одним из студенческих столов и прижал ее бедра к самому высокому краю. – Наклонись вперед, грязная девчонка. – Да, профессор, – скромно ответила она и с помощью связанных рук осторожно переместилась на стол. Ее голова свесилась через край, руки тоже, а грудь и бедра уперлись в твердое дерево. Она пискнула, когда он раздвинул ее ноги и каким-то образом прижал их к ножкам стола, широко раздвинув. Он обошел вокруг нее несколько раз, неодобрительно щелкая языком. – Ваши руки, мисс Грейнджер. – Мои руки, профессор? – спросила она, прикидываясь дурочкой. Громкий шлепок по спине заставил ее вскрикнуть. – Урок первый, мисс Грейнджер, вы будете делать то, что вам говорят, немедленно. Еще одна пощечина пришлась по другой ее ягодице. Она подняла руки, насколько могла. Он схватил мантию, связывающую ее запястья, и потянул их за шею, захватив ее галстук и протянув его через халат. Затем он резко дернул, оторвав ее верхнюю часть тела от стола за горло и заставив ее глаза слезиться от напряжения, которое испытывали ее руки. Его магия завихрилась под ней, уменьшая столешницу, и когда она начала задыхаться, он медленно опустил ее, и она поняла, что теперь у нее нет опоры. Она с трудом удерживала руки на шее, чтобы не напрячь горло из-за галстука. Ее дыхание стало тяжелым, когда его пальцы заскользили по внутренней стороне бедер, которые уже были скользкими от возбуждения. – Как я буду учить такую грязную девчонку, мисс Грейнджер? – Как пожелаете, профессор? Он провел пальцами по ее складкам, заставляя ее извиваться, пока он просто избегал того места, к которому она очень хотела, чтобы он прикоснулся. – О, профессор, что вы делаете?! – спросила она преувеличенно высоким, шокированным голосом, когда он ввел свой палец. – Проверяю, не была ли мисс Грейнджер непослушной девочкой, – сказал он, загибая палец внутри. – Я всегда непослушная, профессор. – Знаю, – ответил он, добавив еще один палец. – Вы трогаете себя здесь, мисс Грейнджер? – Каждую ночь, профессор. – О ком вы думаете, когда трогаете себя там, непослушная девчонка? – продолжал он. Она почувствовала, как он вводит еще один, в то время как его большой палец начал кружить в непосредственной близости от ее клитора. – О вас, всегда о вас, профессор. – Вы кричите мое имя, когда приближаетесь к концу, маленькая ведьма? – Я не могу закончить, профессор, – сказала она грустным тоном. – Я ведь сама не справляюсь со всем, за что берусь. Он фыркнул, когда вытаскивал из нее свои пальцы, и ее плечи затряслись от сдерживаемого смеха. Но он быстро пришел в себя и сказал все тем же строгим голосом: – С этого момента вы будете доходить до конца по моей команде, и только по моей. Вы слышите меня, мисс Грейнджер? – Да, профессор, – тихо сказала она, с трудом сдерживаясь, чтобы не разразиться смехом. Знакомый звук просвистел в воздухе, и она просто приготовилась к удару, чувствуя, как хлыст вонзается в ее ягодицу. Ее болезненный крик наполнил комнату. Она знала это, когда приказала ему запереть дверь. – Это за вашу дерзость, мисс Грейнджер. – Извините. Она снова услышала свист и стиснула зубы, не зная, откуда ждать следующего удара, и почувствовала, как он пришелся по другой ягодице. Этот удар был менее глубоким и резким, чем предыдущий. Она выдохнула, пару раз задыхаясь, прежде чем дыхание пришло в норму. Она знала, что он любит пороть ее, но сама не была большой поклонницей этого занятия. Она бы предпочла, чтобы он использовал розги или флоггер. Он был чертовски искусен в выборе места для удара, а его раны приносили боль, которая продолжалась бы несколько дней подряд, если бы он хотел, чтобы ей было больно. Она на мгновение вспомнила о своем стоп-слове, но поняла, что оно ей пока не нужно. – Вы что? – Простите, профессор, – поправила она. – Хорошо, – промурлыкал он как кот. – Видите, мисс Грейнджер, вы уже учитесь. – Да, профессор. Спасибо, что научили меня. Она замерла, услышав удар хлыста, и вздрогнула, когда ее рубашка разорвалась пополам. Как ему удалось не задеть кожу при таких ударах, она не понимала. Должно быть, в этом замешана магия. Его руки прошлись по ее спине, исследуя каждый сантиметр кожи. Она почувствовала, как его твердый член упирается ей в ягодицы под мантией, и ей захотелось, чтобы он покончил с игрой и взял ее. Она не рассчитывала, что это затянется на всю ночь. Утром у них была свадьба. – У тебя такая прекрасная не запятнанная плоть, девчонка, – сказал он, обводя ее спину хвостом хлыста, пока кружил перед ней. Гермиона стиснула зубы. За это она бы сейчас получила порку. Он ненадолго приостановил свои движения и сказал: – Помнит ли моя глупая девочка свое стоп-слово? – Да, профессор. – Ты хочешь его использовать? Она покачала головой. Он схватил ее за галстук и подтянул к себе так, что смог заглянуть ей прямо в глаза. – Ты. Хочешь. Его. Использовать? Она увидела желание в его глазах и поняла, что может промолчать. Она может доставить ему удовольствие. – Нет, милорд, – уверенно сказала она. Некоторое время он поддерживал их зрительный контакт, отчего у нее слегка кружилась голова из-за нехватки воздуха. – Очень хорошо, мисс Грейнджер. Возможно, вы все-таки подаете надежды. Он резко отпустил ее, и она упала так быстро, что почувствовала, как ножки стола, к которым были прикреплены ее ноги, оторвались от пола. Она пискнула, боясь, что он опрокинется, и тут же хлыст ударил ее по лопатке, превратив писк в целый вопль. Еще один удар пришелся по диагонали, заставив ее вскрикнуть. Он начал кружить вокруг, его магия мягко ласкала ее тело, что явно противоречило резким ударам кнута. Магия успокаивала и облегчала, прямо перед тем, как жало пронеслось по ее телу, заставив ее вскрикнуть. Вскоре она уже всхлипывала, а кровь стекала по шее, волосам и лицу. – Пожалуйста, профессор, пожалуйста. Я больше никогда не буду непослушной. Я буду хорошей девочкой, пожалуйста. Пожалуйста, профессор! – Вы будете делать то, что я скажу, не так ли, мисс Грейнджер? – Да, профессор, все, что вы скажете. – Хорошая девочка. Она сдержала вздох облегчения, заметив по тону его голоса, что он был доволен тем, как она держалась сегодня. Она не хотела все испортить и заставить его начать все сначала. Она не была уверена, что тогда не произнесла бы защитное слово. – Вы знаете, что получают хорошие девочки, мисс Грейнджер? – Нет, профессор, я никогда не была хорошей девочкой. Он остановился позади нее, проводя пальцем по ее ягодицам и заставляя ее вздрагивать. – Мне так нравится, как ты реагируешь на мои прикосновения, малышка, особенно... – он сделал паузу, прежде чем провести пальцем по ее клитору, – здесь внизу. Гермиона ударилась о стол и издала стон, удивленная тем, насколько чувствительным был ее клитор после этой порки. – Хорошие девочки, мисс Грейнджер, – продолжил он, теперь добавив магию к своим действиям, – получают вознаграждение. – Оооооо. Она почти болезненно сжималась от пустоты. Кончик его члена коснулся ее входа. Она попыталась оттолкнуться бедрами, но он явно ожидал этого и отстранился настолько, чтобы не войти в нее. – Что вы хотите, мисс Грейнджер? – Вас, пожалуйста, – удлинила она последний слог. – Профессор, – быстро добавила она. – Что, мисс Грейнджер? – насмехался он. – О, черт возьми, да засунь ты его уже. Я тут умираю. Не могу дождаться, когда закончатся твои чертовы монологи, – огрызнулась Гермиона. Его смех прокатился по всей комнате, и он вошел в нее резким толчком. Поза, в которой она находилась, позволила ей почувствовать, как он входит в нее под углом, резко и глубоко. Ей всегда нравилось чувствовать, как он заполняет ее до отказа. Когда он схватил ее за галстук и потянул, ее спина выгнулась, заставляя его проникать еще глубже. Все ее тело сжалось от боли из-за напряжения. – Мне нравится, когда ты так крепко сжимаешься вокруг меня, Гермиона. Я действительно рад, что ты решила отказаться от притворства и показала свою истинную сущность. Я бы залечил эти раны, но сейчас я думаю, что мне больше нравится видеть, как тебе больно, когда я даю тебе разрядку. Его вторая рука легла на ее левую ягодицу, его пальцы крепко сжали ее бедро в том месте, где была рана. А потом он оседлал ее, словно она была лошадью на поводке. Он не был нежным. Он не был добрым. Он трахал ее жестко и безжалостно, так, как ей это нравилось. Всякий раз, когда она была на грани удушья и полной потери сознания, он переключался с ее галстука на волосы, и когда она едва восстанавливала дыхание, он хватал ее за галстук и снова затягивал ей горло. От нехватки воздуха у нее голова шла кругом. Быстро она почувствовала, что кончает. – Не смей, девчонка, – шипел он. – Я снова шлепну тебя, если ты кончишь до моего разрешения. Это заставило ее стиснуть зубы и сосредоточиться на том, чтобы сдержаться. Она должна была сдерживаться. Возбуждение бурлило внутри нее, вихрилось, болело, а тело требовало. – Пожалуйста, мой господин, пожалуйста. – Еще нет. – Я не могу. Пожалуйста, профессор. – Ты будешь ждать приказа своего хозяина, – шипел он, вдавливаясь в нее сильнее, теперь уже держась только за ее волосы и не обращая внимания на галстук. Она завизжала, издав высокий звук, когда он толкнул ее дальше. Она готова была поклясться, что он пытается заставить ее ослушаться. Не надо. Не надо. Не надо. Она повторяла снова и снова в своем сознании. Однако ее тело начало кричать, громко выражая свое несогласие. Его магия смешалась с ее, заставляя ее впадать в отчаяние, когда она чувствовала, как он проникает в каждый дюйм ее тела, в каждый дюйм их тел. Нет, нет, нет, нет. Она чувствовала не только свое удовольствие, но и его, и это было слишком. – ПРОШУ! – крикнула она, понимая, что больше не может сдерживаться. – Кончай, – приказал он, резко толкаясь в нее в последний раз. Его приказ и облегчение от того, что она его услышала, заставили ее последовать за ним. Словно за взрывом. Ощущения от двойного оргазма заставило ее взлететь так высоко, что она знала, что никогда больше не спустится на землю. Тогда его член вышел из нее, путы разжались, и его рука обхватила ее талию, притягивая к себе. Он заставил их парить в воздухе, пока она, наконец, не спустилась с пика, и Том медленно опустил их на пол, крепко прижимая ее все еще дрожащее тело к себе. – Вау, – сказала Гермиона. – Мы определенно должны сделать это снова. – Всё? – насмехался он. Гермиона нахмурилась. – Моя спина. Я больше не чувствую ран. – Думаю, что ты волшебным образом исцелила их в состоянии блаженства. Она повернулась и посмотрела вверх. – Ты разочарован, что раны исчезли? Он пожал плечами. – Не совсем. Это довольно сильное проявление магической силы, чтобы одновременно и эффективно исцелить столько ран. – Лучше бы ты был тем, кто их излечит, – заключила Гермиона, глядя в его пустое лицо. – Ты слишком хорошо меня знаешь. – Я постараюсь не делать этого в следующий раз. Он погладил локон ее волос, убирая его с ее потного лица. – Ты действительно создана для меня. Она улыбнулась: – И ты для меня.