Бурные воды и тихие гавани капитана Рез'окуна.

      Рез’окун медленно и мучительно выныривает из мира сновидений. В висках тюкают молоточки, а язык кажется жёстким и шершавым, как морская звезда. Хочется пить… Капитан хочет обратно, в спокойную безмятежность сна — но сильный дискомфорт отвлекает, мешает снова заснуть. Его глаза слепит даже сквозь плотно закрытые веки. Солнце. Ему в лицо светит солнце. Почему солнце… Где он?!       Рез’окун резко распахивает глаза и привстает на постели. В голове тут же взрывается пороховая бочка, и зандалар на минуту зажмуривается, сжимая руками гудящие виски. Наконец, снова рискнув открыть глаза, Рез’окун оглядывается. Уже прилично забравшееся по небосводу дневное светило, сквозь распахнутое окно, беспрепятственно прожаривает горячими лучами его узкую койку. Капитан в своей каюте, но ширма не разложена. Почему он не раздвинул ширму? Он ведь всегда так делал… И открытое окно. Он не помнит чтобы…       Капитан хмурится, пытаясь припомнить прошедший день и его завершение. Вспоминаются почему-то барабаны и Тай’джин, желающий выпить рому. Тай’джин, терпко пахнущий страстью и лукаво щурящийся, предлагающий «повысить градус»… Лоа, неужели?!       Рез’окун сдергивает с себя покрывало и осматривает тело. Он раздет до пояса, но штаны на нем. Под окном капитан замечает свою одежду, сваленную в живописную кучу с наплечниками, поножами и наручами. Бардак… Он утыкается лицом в ладони, трет лоб и переносицу, пытаясь прояснить память. Пальцы запутываются в волосах. Волосах?! Да, ленты нет и волосы распущены. Пошарив глазами по каюте, капитан видит край своего головного обруча выглядывающий из чаши умывальника. Оттуда же, свисают концы его пояса с тяжелой, золотой капитанской бляхой. Предки — да что здесь было?! Стесняться некого, и тролль мощно втягивает носом воздух. Кроме его запаха, в каюте отчетливо пахнет Тай’джином. Очень отчетливо, будто он рядом. Неужели?! Рез’окун в надежде осматривается… Ну конечно, глупец — вот же треуголка капера, лежит себе на коробках с играми. А он-то уже размечтался, демоны знают о чем. Но возможно не всё так однозначно: его тело тоже пахнет Тай’джином; его волосы пахнут Тай’джином; даже его постель, и та — немного пахнет Тай’джином. Второй капитан точно был тут, с ним, и не забрал любимую шляпу. Странно…       Рез’окун заваливается обратно на подушку — нужно подумать, нужно все вспомнить. Он все равно уже проспал все, что только можно. Раз не будят — значит порядок. Качки почти нет, видимо штиль продолжается. Тропиться некуда. Судя по тихим, весёлым голосам и смеху — на судне все в порядке. Несколько раз он слышит бодрый, хрипловатый голос Тай’джина раздающего приказы. Тем более, спешить некуда — второй капитан его прикрывает… — лениво размышляет Рез’окун. Лоа, что это с ним?! Неделю назад он бы в панике подорвался и понесся выяснять что и как. А сейчас — валяется в постели, надеется на полудикого ордынца и все ему по барабану. Ага — дикарскому…       Да, барабаны — с них можно и начать. Он помнит веселый перестук барабанов, потом подключились флейты зандалари и начались пляски. Ох, как он мог забыть — танец Тай’джина с Ки’тани! Это было… Ки’тани! Всё, теперь он вспомнил — ссору молодой пары матросов, их партию с охотником в сенет, так напряженно начавшийся праздничный ужин… И так непонятно закончившийся. Он помнит серебристый, мерцающий дым из жаровен. Вспомнил огромную, завораживающую луну, и руку нежно касающуюся его лица. Или не вспомнил? Это прикосновение — греза или явь? Рез’окун не может ответить на этот вопрос. Он вспоминает впечатляющее извинение Умензи. Четкий ритм хлопков. Бвонсамди его прибери раньше срока — он гордится парнем! Правда что-то ему подсказывает, что и тут не обошлось без тёмного охотника. Теперь он видит, как мудро все было продумано и исполнено. Тёмный охотник Тай’джин… Его экзотические янтарные глаза и сводящий с ума запах…       Глаза капитана широко распахиваются — он вспомнил! Наплевав на приличия и здравый смысл, он по-варварски нюхал Тай’джина! И не просто нюхал — он захлебывался его запахом, впитывал его, насыщался им! Этой жгучей смесью интереса и вожделения. Тай’джин был радушен и открыт для любых предложений с его стороны. Он хотел ещё выпить, и был согласен пройти в его каюту. И что? Что было дальше?! А дальше был провал и сегодняшнее утро. Приплыли, отдать швартовы…       Еще раз обнюхав себя и постель, Рез’окун понимает что ничего не было. Тай’джин был, секса — не было. А почему не было? Он что, соблазнил второго капитана и отрубился? Лоа, только не это! Как теперь в глаза ему смотреть?! После такого — хоть в петлю. Уронив лицо в ладони, несчастный капитан сдавленно стенает. Какой позор… И почему он отрубился? Пил ведь специально совсем немного, думая как завлечь Тай’джина в каюту после ужина. Намешал конечно за день- эль, ром, снова эль, но не так чтобы много… И ещё эти… Смеси Тай’джина. А потом они с Тай’джином пили или нет? Да, тот захотел выпить рому, но дальше радостного согласия пройти к нему и напиться — всё, темнота.        С тяжким вздохом Рез’окун понимает, что надо вставать. Насилуемая память больше ничего не выдаёт. Бесполезно. Да и жажда вновь остро напоминает о себе, царапая шершавыми лапками пересохшее горло. Наверное лучше всего поговорить с тёмным охотником, и пускай сгорая от стыда, наконец выяснить что же произошло. Как бы ему не пришлось пройти по стопам Умензи с покаянием и извинениями. Но как он все же тут оказался? А если он прямо на палубе?.. Ох… Отличный пример для команды, если его тащили в каюту, как ужравшегося портового грузчика…       Рез’окун медленно, пошатываясь встаёт и ковыляет к столу. В голове светлеет, когда капитан опрокидывает в себя пару кружек тёплой воды из серебряного кувшина. Нужно одеться… Интересно, кто бросил его капитанские регалии в рукомойник? — выуживая пояс из раковины и затягивая его на талии, гадает капитан. Тай’джин? С корсара станется! Никакого уважения к форме. Но корсар — корсаром, а он до чего он докатился?! Нарушения дисциплины младшим составом, всеобщая попойка и явно наркотические смеси на его корабле. А в итоге, пожалуйста — он, как портовый забулдыга, шатается по собственной каюте, пытаясь вспомнить как он в ней оказался! Достойно капитана, ничего не скажешь! А что он делал во время своего провала в памяти? Рез’окун надеется что ничего постыдного… Ему и так сейчас… Да, уши горят от стыда, а перед глазами стоит невозможная, жизнерадостная зараза Тай’джин и весело щурясь, предлагает «поднять градус — наполнить парус». Это уже начинает смахивать на одержимость, обреченно думает Рез’окун. Может он под заклятием? Но зачем, для чего? Кому от этого польза? Не-е-ет, это его собственная придурь — ему ее и расхлебывать. И Тай’джин тут совершенно не при чём. Наоборот, за вчерашнее, он похоже крупно обязан тёмному охотнику: тот прикрыл глаза на дипломатический скандал, сберёг ему карьеру, разрулил сам скандал. И ещё, скорее всего, Рез’окун должен за загубленную ночь… А капер вообще знает, что он знает о его влечении? Заметил ли, как капитан его по-звериному обнюхал? Или нет?       Тяжело вздохнув, зандалар начинает искать ленту для волос. В умывальнике ее нет, на полу тоже, переворошив постель он и там ее не находит. Да что ж такое! И главное, она у него единственная. Он всегда аккуратно вешал ее перед сном на крючочек возле зеркала — сейчас тот был пуст. Капитан давно собирался прикупить еще пару, да никак руки не доходили. То одно отвлечет, то другое. Ну вот — получи! Он и так не знает, что мог отколоть вчера перед экипажем, так надобно еще и сегодня вывалиться из каюты на мостик распатланным — что гулящая девка из подворотни. Красота! Что ж, ладно… Причесаться-то хоть можно? Оказалось — нельзя. Гребня нигде нет. Он ВСЕГДА лежал на бортике рукомойника, в аккурат под крючочком с лентой. Но не сегодня. Да что ж тут такое вчера было, и где этот чертов гребень?! Рез’окуну хочется завыть…       Немного успокоившись, капитан принимает решение — он пригласит второго капитана к себе. Сначала поговорит с Тай’джином, разберётся во всем, а потом уже будет действовать по ситуации и возможно — морально страдать. Что ж, ему это не впервой…       Наметив курс, Рез’окун оглядывает комнату. Постель лучше заправить и прибрать за ширму, иначе всё действо приобретёт ещё и оскорбительный характер. Может разбросать по столу карты и сделать вид что он чем-то все утро занимался? Да к демонам, кого он пытается обмануть… Тут — не помню, а тут — лоцию читал? Смешно…       «Пф! Надейся что, «тут — ласкал, а тут — заснул» — не было! Соблазнитель хренов…» — насмешливо фыркает знакомый мерзкий голосок. — «И как ты собираешься объясняться с капером в этом случае? Он-то в полном порядке! Следит за судном. Тебя прикрывает. Ну давай — зови. Расскажи о своих проблемах, провалах в памяти и прочем… Попроси найти расческу! Он же тёмный охотник — пускай спросит у духов… Думаешь — его к тебе нянькой приставили?»        На эти вопросы у Рез’окуна ответов нет. Тяжело вздохнув, он стыдливо заглушает и запихивает голосок подальше. Может всё и обойдётся…       Пригладив кое-как пальцами волосы, капитан выходит в коридор ведущий на палубу. Удача! Даже на палубу выходить не надо. В коридорчике оказывается матрос, доливающий масло в светильники. Парень выслушивает пожелание капитана видеть у себя второго капитана, почтительно кланяется и моментально исчезает. Довольный, как все обернулось, Рез’окун возвращается в каюту и усаживается за стол. Довольно позора. Ещё стоя, переминаться с ноги на ногу не хватает!       Через несколько долгих, полных волнений и смущения минут, раздаётся бодрый стук в дверь.       -Входите! — постаравшись принять как можно более непринужденный вид за столом, отзывается Рез’окун. Дверь распахивается, и в каюту врывается искрящийся радостной энергией и задором тёмный охотник.       -Добрый день, капитан! Звали? — с улыбкой вопрошает Тай’джин, внимательно оглядывая начальство смеющимися глазами. Видно, что у него отличное настроение. Что ж, это уже неплохо… Значит Рез’окун его ничем не обидел.       -Как вы себя чувствуете капитан? Прикажете подать завтрак, который почти уже обед? — белозубо улыбаясь, беззлобно подкалывает второй капитан.       Что ж, имеет право — признаёт Рез’окун. Второй капитан явно встал с рассветом, а может и вообще не ложился, приняв бразды правления в свои руки и контролируя ситуацию на судне, пока номер первый — изволил почивать до обеда. Обеда!!! Что ж творится-то на белом свете?! Негоже так. Стыдно.       -Только если Вы, разделите его со мной, Уважаемый тёмный охотник Тай’джин. — почему-то переходит на формальный зандали несчастный капитан.       Лицо Тай’джина на мгновение ошеломлённо вытягивается и моментально становится серьезным. Взгляд разом теряет тёплые, игривые нотки и бесстрастно обращается на капитана. Будут распоряжения?       «Ай, молодец! Не оскорбил его тогда — давай сейчас! Он к тебе с душой… А ты? Холоден, неприступен и мордой в ранги с порога? Отлично! Субординация наше всё — он второй капитан и обязан подчиняться. Может сразу ему прикажешь раздеться и в койку? Давай, смелее — кретин!» — презрительно замечает, снова появляясь из глубины естества голос.       -Простите… Забылся. Вы чем-то недовольны капитан Рез’окун? Расстроены? — так же переходит на предельно вежливый тон Тай’джин, пытаясь прочитать мерцающий взгляд зандалара. Какая муха кэпа укусила?       -Лоа, нет! Что Вы — напротив! Я, Вам — так благодарен! Вы просто спасли вчера всю ситуацию! Это… Это было изумительно! Я сожалею, если невнятно выразился… Вы меня не так поняли! Я правда хочу отобедать с Вами! Вчера мы не успели пообщаться… — частит, постоянно сбиваясь с мысли, Рез’окун. «Да заткнись же ты наконец!» — мысленно осаживает себя тихо паникующий капитан, отчаянно глядя в удивленные янтарные глаза. Хоть бы не обиделся!       Лицо тёмного охотника помалу расслабляется и взгляд смягчается.       -Тогда зачем же так жёстко и официально? Вчера вы были гораздо… э-э-э… гораздо мягче… Не взыщите. Я уж подумал, что чем-то обидел вас, капитан. — приподнимая брови, слегка улыбается Тай’джин. — Вчерашний вечер выдался весьма приятным… Экипаж доволен, проблема решена — никто никого резать не будет, разве что посидеть за кружкой вместе в ближайшем порту собирались, насколько я слышал. На море полный штиль, мы почти стоим — поэтому я решил вас не будить и парням запретил шуметь. Хороший отдых еще никому не навредил, а вам он был просто необходим…       -Простите меня Тай’джин… Я… Так глупо, я просто не все помню… Не помню окончания застолья. Не помню как тут оказался. Проснулся раздетый, все валяется… Кругом бардак. Даже с волосами ничего сделать не могу: ни ленты, ни гребня. Как на квартердеке показаться в таком виде? Это ж сразу анекдотом станет… — убито вздыхает Рез’окун, стыдливо опуская взгляд. Ну вот. Признался.       -Говоришь и гребня нету? Странно… А где ты его видел? Ну, последний раз… — сочувственно глядя, интересуется тёмный охотник, сразу переходя на дружеское «ты».       -Тут. — расстроено тычет пальцем в умывальник капитан. — Да демон с ним! Найдётся… Я сейчас распоряжусь — давайте пообедаем.       Но охотника уже взявшего след, так просто не сбить. Моментально приняв упор лежа и рухнув на живот, Тай’джин суёт тонкую руку под тумбу умывальника и пошарудев, вытягивает с искомым гребнем.       -Ага! Я так и подумал. — весело заявляет охотник. — Дедукция — сей приём зовётся! Кстати убирают у тебя на совесть, пыли нет! Это наверное мы с Зикимо смахнули, когда тебя притащили и укладывали. А с лентой сейчас придумаем…       Тай’джин на мгновение замирает, прикидывая, а потом тянет за что-то на своем жилете и вот, у него в руках кожаный ремешок.       -Садись, кэп. — кивает он на стул. — Щас все будет в лучшем виде! На прием не стыдно будет показаться, или как оно там у вас называется. Сборища эти ваши, когда морды кирпичом и все в золоте. Авдиенции? Не?       Рез’окун молча смотрит на беззаботного, улыбающегося Тай’джина. Нужно что-то сказать. Наверное нужно сказать что тот не должен. Что он сам… Но как же хочется согласится… Руки второго капитана на его голове, касаются его, расчёсывают ему волосы… О-о-ох!       «Ага, давай! Валяй — чего уж там… Сегодня он тебе цирюльник будет, а завтра в гальюн его потащишь — задницу тебе подтереть! Прислала Орда в помощь боевого офицера — пользуйся! В платье еще его обряди, может куртизанкой побыть захочет…» — снова заводит противный голос.       Нет, он точно рехнётся! Вот, уже сам с собой спорит, дожился — одёргивает себя Рез’окун, ловя ожидающий и недоуменный взгляд капера.       -Да ты чего, мон? Стесняешься? В этом нет ничего такого… Ты думаешь я сам свои косы заплетаю, или мои парни?! На берегу оно проще конечно, и распустить можно, и в хвост скрутить, ирокез тоже круто! А тут веревок столько — запутаешься. А резать такую красу жалко, так что только косы. А у некоторых такая грива, что сам и не расчешешь. Не дури-и-и, мон… Дава-а-й… — ласково, как дитя малое, уговаривает Тай’джин.       -У тебя — такая грива… — тихо произносит Рез’окун, сдаваясь и садясь на стул. Уй, он тоже на «ты» перешёл…       -Никогда такого цвета волос не видел — как море на мелководье, там где белый песок… Красивые очень… — тихо признаётся капитан. Комплимент ужасно топорный и грубый, но каперу кажется нравится.       -Ну, видать Лоа чёт знали, когда подбирали мне масть — так что не жалуюсь! Самому нравится! — мурлычет темный охотник, аккуратно собирая тёмно каштановые и далеко не такие густые волосы Рез’окуна в кулак. Начиная прочесывать их от кончиков. — Можешь как-нибудь заплести мои, если хочешь. Все честно, баш на баш!       Хочет ли он?! Да он хочет с тех пор, как увидел эти изумительные аквамариновые косы. Рез’окун никогда не видел Тай’джина с распущенными волосами, хотя по количеству и толщине косиц представляет себе эту копну. Интересно, каковы они на ощупь… Что ж, парень сам предложил — грех не воспользоваться… Умелые руки мягко перебирают пряди, прочесывая уже сверху донизу. У капитана кружится голова и он чуть ли не постанывает, когда гребень проходит по коже. По шее и лопаткам разбегаются мурашки от удовольствия, а уши начинают подрагивать. Так «хорошо» ему никто и никогда не делал. Даже Адджоа.       Заметив, что капитан искренне кайфует, Тай’джин старается лишний раз пройтись по коже расческой. Ну вот, приручается понемногу…       -И часто вы так? — разомлев интересуется Рез’окун. Ох, какое же замечательное чувство… Он и не знал, что когда кто-то расчёсывает, так приятно.       -Да как нужда подпирает — тут от прически зависит. Кто морочится не хочет, тот вообще дреды валяет и живёт себе спокойно. А кто, так хоть каждую неделю может, навроде Ки’тани. Видал чего у него на голове наверчено? Это Бон’гани старается.       Зандалар согласно хмыкает. Он давно оценил шикарное переплетение темно синих, почти черных кос на голове Ки’тани. Хотя у зеленоволосого Бон’гани — ничуть не хуже. Видать, алаверды от приятеля.       -А знаешь, вот интересно… У вас совсем другие волосы. — нарушает тишину Тай’джин, задумчиво пропуская медно-каштановые пряди сквозь пальцы, и с интересом рассматривая расслабленные, почти раскляченные уши капитана. Так кайфует… Неужели его так никто не касался? Это ж как ему живется, вечно затянутым на все крючки, обложенным правилами и уставами, приличиями и условностями. Как паладин, ей богу! Черному Копью становится жаль зандалара. Да разве ж так можно? И если так живет в общем-то свободный капитан корабля, то что у них в верхнем городе и дворцах происходит?! Не-е-ет, решает он про себя — он туда ни ногой. И на пушечный выстрел!       -Правда другие?! — изумляется Рез’окун. — Хотя да, таких ярких у нас нет. Некоторые вот подкрашивают, особенно женщины.       -Не — мон. Я не о том. Они на ощупь другие. Мягче что-ли… И тоньше. Вот сам глянь. — прижимаясь к спине капитана, капер сует ему в лицо одну из своих косичек. Уши Рез’окуна подпрыгивают едва ли не на макушку, и Тай’джин шкодливо ухмыляется. Лоа, какой же кэп забавный!       Осторожно взяв чужие волосы в руки, Рез’окун с интересом их рассматривает, любуясь переливами цвета. На солнце они блестят как оперение зимородка. Некоторые прядки выгорели от морской воды и жаркого тропического солнца. Красивые. Но вот на ощупь, действительно, они гораздо толще и более гладкие что-ли. Похожи на мягкую, эластичную проволоку. Теперь зандалар понимает, как держатся умопомрачительные ирокезы Черных Копий. С такими жёсткими волосами это несложно. Радуясь, что стоящий сзади Тай’джин не видит его лица, он прикрывает глаза наслаждаясь пусть и невинной, но близостью. Ощущая теплое тело за спиной и лёгкое дыхание на своем ухе. Выпускать косицу не хочется, но он и так уже слишком долго любуется волосами охотника. Это становится невежливым…       -Ну так, чё? Разные? — нарушает тишину Тай’джин и распрямляясь, слегка скользит своим вертикально растущем бивнем по щеке капитана, выдергивая у того из рук косичку.       -Д-да, разные… — подтверждает, заикаясь пригревшийся Рез’окун. Это он что, специально так, по щеке? — Ваши лучше!       -Хоть что-то у нас, дикарей, лучше! Зато у вас золота больше! — смеется тёмный охотник, касаясь пальцем золотых колец на бивнях капитана. — Жаль у вас хвостов нет, и на них бы нацепляли! Много бы налезло!       -Никакие вы не дикари! — запальчиво возражает Рез’окун. Он знает что думают его соплеменники о «младших племенах», но он не такой! Точнее, уже — не такой. — А золото… Море равнодушно к богатству… От урагана и шторма не откупиться золотом.       -Согласен, кэп! И купец в золоте, и простой матрос — тонут одинаково. Хотя не, купец быстрее! Они жирнее. — посмеивается Тай’джин, собирая капитанские волосы в хвост. — Уверяю. Я проверял!       Зная недавнее прошлое шального капитана, кто бы сомневался, хмыкает про себя Рез’окун. А золото… Как будто оно способно одарить искренней заботой, которую он сейчас ощутил. Что ему до золотых пирамид и статуй. Здесь, на море, от золота проку немного. Разве что и правда, быстрее ко дну пойдешь… У воинов Черного Копья похоже его вообще нет, кроме как в виде золотых колечек в ушах и прочих безделушек. Многие носят и серебро, и костяные украшения. На украшения идет вообще все: дерево и кость, различные бусины и фигурки, яркие перья и кусочки меха. У Тёмного охотника вон тоже, некоторые косички украшены синими и золотистыми стеклянными бусинами. Иногда, он вплетает в волосы белые перья морских чаек. На его волосах всё это смотрится по-варварски очаровательно. А какие бисерные браслеты на плечах! Рез’окун признается себе, что увешавшись золотом с ног до головы, Тай’джин вряд ли был бы более красив. А ведь он капитан! Может себе позволить, просто его это не интересует, как и его команду. Они с одинаковой радостью повесят на шею и добытую в бою золотую цепь, и найденную на пляже красивую, перламутровую ракушку. Просто потому, что это — красиво. Рез’окуну иногда кажется, что они намного более счастливы в своей бесхитростной свободе от лишнего имущества. Он их понимает. Сам такой. Моряки за жизнь много чудес видят, и много всего знают — но мало чем владеют.       -Ого! Да вы философ капитан… — беззлобно поддразнивает капер, изумлённо качая головой. -Впрочем, не могу не согласится. Ваша правда…       Что? Он что, последние слова вслух сказал, торопеет Рез’окун. Ляпнул и не заметил… И вот как с Тай’джином говорить?! То на «ты», то на «вы» — пойди разбери этого невозможного тролля! Снова задумавшись, Рез’окун пропускает момент когда все уже готово. Волосы собраны высоко на макушке и перетянуты ремешком, концы которого переплетены с прядями и крепко фиксируют кончик косы, спускающейся до лопаток. Разглядывая результат в зеркале, зандалар не может не отметить, что выполнено и впрямь мастерски.       -Я старался! Заработал обед? — лукаво спрашивает Тай’джин, наклоняясь к уху капитана и жарко в него дыша.       «Обед?! Лоа, да после такого блаженства, пускай забирает себе в награду корабль и все что есть в трюмах!» — обалдело думает Рез’окун, жалея что всё так быстро закончилось. «Какой прекрасный обычай. Все таки в этих варварских обычаях есть какое-то нехитрое, но отменно работающее рациональное зерно. Вместо хитросплетений вычурных слов с двойным смыслом, можно просто молча взять в руки гребень. И как полезно для сплочения команды…»       -Всенепременно! Но за мной должок, а я не люблю ходить в должниках. — улыбается зандалар. — Я не забуду. Я доберусь до вашей головы, второй капитан!       -Заметано! Не переживай мон, я сам напомню. — смеется дерзкий капер, и пододвинув стул, плюхается к столу.       — О! А вот и моя шляпа! Я уж обыскался… Кстати, ром мы так и не выпили… — приподнимает бровь Тай’джин, с намёком щуря янтарные гляделки.       -Само собой… Сейчас все будет! Пойду распоряжусь насчет обеда, заодно и команде покажусь! А то подумают — что помер. — неловко пытается пошутить Рез’окун.       -Или я прирезал и сожрал! Дикарь —же! Ещё и голодный. — ржет Тай’джин. — Мы тут уже давно воду варим…       «Да, воду они варят давно. И знать бы, что он «наварил» вчера. Хорошо хоть, что ничем Тай’джина не обидел…» — думает капитан выходя на палубу и поднимаясь на мостик. Завидев начальство, команда воодушевлённо гомонит. От Черных Копий слышны приветственные возгласы. К капитанскому мостику протискивается «чиф» Зикимо.       -Позвольте обратиться, капитан Рез’окун? — по уставу спрашивает зандалар, глядя на возвышающегося над ним капитана.       -Валяй! — с серьезным лицом отвечает Рез’окун любимой фразой Тай’джина. Он так и не смог объяснить второму капитану разницу между уставным «позволяю» и «валяй» — смысл ведь одинаков, а произносить легче! Зикимо запинается, а капитан с затаенным весельем глядит на обалделое лицо своего старпома.       -Капитан Рез’окун! Мы… Вся наша команда, хочет поблагодарить Вас за вчерашний замечательный ужин! Мы благодарим Вас и Второго капитана, Тёмного охотника Тай’джина! Мы счастливы служить под Вашим руководством! — немного запинаясь, но громко и искренне произносит Зикимо. Собравшийся на палубе экипаж разражается приветственными криками, улюлюканьем и свистом.       Такого Рез’окун не ожидал… Такое было впервые за всю его долгую службу на флоте. Он всегда был скрупулёзно требователен — но справедлив. Капитан всегда делал всё что мог, для комфортной службы своих подчиненных. На его судне не били зазря. Его матросы не голодали и получали своевременное лечение. Не говоря уже о старшем составе. Жалованье выплачивалось вовремя и в полном объёме. Команда безгранично уважала и ценила своего капитана за это, старалась не подводить. Попасть на «Мощь Растахана» считалось большой удачей. Но чтобы вот так, вслух, ото всех — высказать ему благодарность… Капитан чувствует, как начинает немного щипать в глазах.       -Спасибо парни! Я тоже рад, что Владыка судеб пересёк наши пути! Вместе мы стали сильнее и многому научились друг у друга! А кто-то даже нашел свою любовь, разрази их гром! — пристукивает кулаком по перилам балюстрады, Рез’окун. Со стороны команды раздаётся смех, и смущенный до пылающих ушей Умензи, получает несколько мощных хлопков по плечам и тычков в спину. Причем, как от соплеменников, так и от союзников. Из «вороньего гнезда», за происходящим на палубе, с любопытством наблюдает Ки’тани. Он все же выпросил пару вахт у Тай’джина, и теперь наслаждается раздумьями, тишиной и покоем.       -Сегодня штиль, так что — отдыхаем! Заслужили. Зикимо, назначь дежурных из офицеров и меняй их раз в четыре склянки. Пусть все отдохнут. Кто знает, когда снова привалит такая роскошь! — приказывает Рез’окун, и уже было собирается спуститься и распорядится об обеде, как команда вновь разражается приветственным ревом. Абордажная команда особенно не жалеет глоток. Кажется капитан знает, кто сейчас покажется из недр коридора…       -За Орду!!! За Зандалари!!! — провозглашает тёмный охотник, выходя на палубу и взмахивая своей треуголкой. Экипаж отвечает мощным ревом и барабанным боем. Вторым капитаном — весёлым, простым в общении и умелым бойцом все восхищаются, и уже успели полюбить не меньше первого.       -А только фиг мы чего навоюем, если сослабнем с голоду! Накормите капитанов! — подождав пока немного стихнет, весело орёт Тай’джин. Раздаётся общий смех.       -Слушаюсь — капитан Рез’окун, второй капитан Тай’джин! Сей минут! — бьет себя в грудь корабельный кок Квези, бросаясь в сторону камбуза и прихватывая парочку вахтенных матросов в помощь.       -Разойтись! Музыка — разрешена! — напоследок командует Рез’окун. Команда радостно шумит и хлопает в ладоши. Танцевать и петь желают многие.       Возвращающемуся в каюту капитану все это кажется волшебным сном. И странная, непохожая ни на что ночь, и его позднее пробуждение, и гребень в руках Тай’джина, и наконец бурное приветствие экипажа. Он и его команда нарушили столько уставов и правил, что он уже сбился со счета — но более едиными, не считая боя, они еще никогда не были. Это — замечательное чувство.       Вернувшись, Рез’окун сразу достаёт обещанный ром и пару уже знакомых Тай’джину кубков. Капер снова развалился за столом и мечтательно глядит на бутыль.       — Какое странное и прекрасное время, не находите капитан?       -Мне тоже это кажется каким-то нереальным. Всё так необычно… — соглашается Рез’окун, мечтательно глядя на Тай’джина. Разлив ром по кубкам и придвинув один тёмному охотнику, капитан устраивается напротив.       — Кстати о реальном-нереальном… Я хотел бы восполнить пробелы в памяти. Расскажи что вчера случилось. Чем всё закончилось… — чувствуя как багровеют уши, скованно просит он. — Почему я ничего не помню? Как я тут оказался? Что вообще произошло?       -Ну, оказался ты просто. Мы с Зикимо тебя притащили. Не переживай. К тому времени мало кто по сторонам смотрел… — весело фыркает второй капитан. — Потом я выпроводил Зикимо и хотел помочь тебе раздеться, но ты так славно отрубился, что мне пришлось все делать самому. Ты уж прости, что все так раскидал, я тоже был не сама трезвость… Ах, да! Отрубился ты так потому, что сидел близко к жаровне и крепко надышался снотворной смесью, которую я туда покидал. Хотел что бы парни побыстрее угомонились. Не будь сегодня штиля — им пришлось бы туго, так что я хотел, что бы они хорошенько отдохнули. Ну а тебя с непривычки и срубило.       -Так что, вот как-то — так… — с лёгкой улыбкой, невинно глядя на капитана, расслабленно пожимает плечами Тай’джин. — Не волнуйся. Никакого непотребства ты не чинил и «честь мундира» никак не опорочил. При нужде мог бы проснутся через склянку, но нужды не было. Я просил тебя не трогать. Поэтому ты спал — сколько хотел.       -За вахтённых не переживай, я их на нос загнал, что бы не надышались. Без присмотра мы по волнам не болтались. Чай не в первый раз… Многих твоих тоже кстати скосило, мои-то попривычнее будут. Но хорошо спали все! — весело заканчивает Темный охотник, зубасто улыбаясь.       Рез’окун не знает, смеяться или плакать. С души — просто гора свалилась. Вот оно что! Если честно, «плакать» о глупо проёбаной ночи с Тай’джином хочется больше. Хотя и комизм ситуации он не может не признать. Целый день готовить почву, переживать — и на тебе, надышаться какими-то опилками и отрубиться! Как есть — комедия. Безумно радует то, что он не один такой и ничего не отколол. Так что стыдиться ему нечего. А огорчает, то что он не может понять, наяву ли его лицо и ухо ласкала рука Тай’джина, когда он погрузился в нирвану. Судя по утренним запаховым следам — ничего лишнего тот себе не позволил, хотя и мог бы полюбопытствовать, раздевая бесчувственное тело. Никаких феромонов как накануне он не обонял. И это еще больше сбивает с толку. А ему ли предназначался тот мощный посыл, который он учуял? Что он знает о личной жизни Тай’джина на корабле? Он выяснил, что тот не женат, ни с кем не живет и имеет двоих сыновей от какой-то колдуньи. Всё. Но вот то, как он ведёт себя со своим вожаком…       С кем и как «развлекается» бравый корсар, капитан не имеет ни малейшего понятия. А он ведь как-то развлекается?! При заходе в порты Тай’джин редко сходил на берег, предпочитая подменять Рез’окуна, а если и сходил — то за мелкими покупками и быстро возвращался. Борделей не посещал. К посиделкам в тавернах слабости не питал. Часто приносил сладости, но сам их не ел. Соответственно их ел кто-то другой. Кто? Всеобщим баловнем и записным любителем сладкого на корабле был Ки’тани. Самый молодой и озорной из Черных Копий. Рез’окун до сих пор вспоминает бардак, устроенный смешливым парнем при первом инструктаже. По прошествии времени, это даже стало казаться забавным… А вот испоганенный парус — забавным не был! Совершенно! Ни в малейшей степени! Абсолютно!       Что ж, Тай’джин действительно часто баловал Ки’тани сладким и танцевали они вчера вместе. Да так — что дух захватывало. Так неужели? Но ведь Ки’тани вроде бы с Умензи. Хотя что он знает об их чувствах, кроме того, что они спят вместе? И что он вообще знает о нравах Черного Копья в этом плане? Да практически ничего. Знает, только, что союзники не особо заморачиваются вопросами пола и расы. Главное — согласие второй стороны. Всё. Единственный же, более или менее известный ему случай — это когда Умензи намекнул Ки’тани на свой интерес, а тот сразу уселся ему на колени и громко заявил что не против, и даже очень — за! Для них это вообще нормально или это Ки’тани такой раскованный? А если он такой, то что мешает ему с Тай’джином? Если съесть сильного воина — это перенять его силу в их понимании, то что для них секс с сильным воином? Тем более с командиром? Насколько простираются права и привилегии Тай’джина как капитана? Вроде сходится — но Тай’джин так старался помирить ребят, так искренне переживал за них. И почему именно Ки’тани? Кроме него, есть еще двадцать восемь воинов. И то, как они сегодня общались с Ру’тендо… Ох, Предки! Стоп! Так он дойдет до оргий…        Из омута рассуждений Рез’окуна выводит журчащий звук. Оказалось что корсар уже выхлебал свой ром и заскучав, решил снова наполнить кубок. Ох, как неудобно! Пригласил составить компанию и ушел в себя. И ведь это не в первый раз! Гостеприимен и внимателен, нечего сказать!       -Я прошу прощения! Задумался над вашими словами… — искренне винится капитан, прикладывая руку к груди.       К облегчению Рез’окуна, в дверь постучали. Обед для капитанов! Увидев что им подали, капитаны поняли почему ожидали так долго. Кок расстарался на два огромных стейка залитых жгучим, из красного перца соусом. На гарнир — тушёная кукуруза и пюре из маниока. Немного фруктов.       -Ого! Мачту мне в зад! Передайте мои благодарности коку! Где ж он мясо-то свежее взял к концу рейда?! На корабле спрятался гном? — радостно вопрошает, фыркающих от смеха матросов, Тай’джин.       -Благодарю. Наша благодарность камбузу и его капитану. Свободны. — не сдерживает улыбки Рез’окун, любуясь восхищенным Тай’джином. Гномы — ох, теперь он и это вспомнил… Его ж пригласили на охоту…       На некоторое время в каюте повисает тишина, прерываемая только довольными вздохами и звуком работы мощных челюстей. К удивлению капитана, Тай’джин весьма ловко управляется с небольшим кинжалом и двузубой вилкой. Поданный столовый нож он презрительно отринул, внимательно рассмотрев и потрогав пальцем режущую кромку.       -Мы таким не пользуемся. — заявил охотник, лениво жуя и вертя в руке вилку. — Незачем. Если похлебка или каша — то ложкой сподручнее. Если нет ложки — можно щепотью. Рыбу — руками, там костей много. А мясо, кто сырого не желает — можно на прутьях поджарить кусочками или закоптить. Ну а если целая туша жарится, то тут — с кинжалом подходи.       -Но вилка оставляет руки чистыми… — резонно замечает Рез’окун, удивлённо вскидывая глаза. Как это — руками?       -Дак, а волосы-то тебе на что? Думаешь чего многие так ирокез любят?! Весьма! И в драке за жирные волосы хвататься неудобно. Выскальзывают… — серьезным тоном выдает Тай’джин, невинно глядя на потерявшего дар речи капитана. Тот приоткрывает рот, но не знает что и сказать. Вроде рациональное зерно в этом есть… Но как-так, вытирать руки о волосы?! Их же потом мыть тяжело, или их вообще не моют? Но у Тай’джина чистые, красивые волосы… Лоа, какие странные, дикие обычаи…       Вволю налюбовавшись на хмурящегося и нервно прядущего ушами, пытающегося осознать и примириться с культурным шоком Рез’окуна — Тай’джин наконец разражается заливистым хохотом. Он хрипя падает на стол и рыча подвывает, пальцем одной руки тыча в капитана, и стуча вилкой, зажатой в кулаке другой, по столешнице.       -Мадда! Ты правда поверил, что мы так делаем?! А-а-а-а! Ах-ха-ха! Я щас сдохну, пощади… — стонет «дикарь», падая на стол и содрогаясь от смеха всем телом. Наконец веселье иссякает, и второй капитан все еще всхлипывая распрямляется и утирает слезы.        — Не обижайся, мон! Но это и правда очень смешно. Поверить в такое… Хотя знаешь, в ритуальных борцовых поединках воины и правда натираются жиром. Чтобы выскальзывать из захватов… Это правда!       -Да какие обиды! Перестань. После твоих пассажей о гномах с рисом, я уже ничему не удивляюсь. — фыркает Рез’окун, подхватывая бутыль и доливая в кубки. Борьба значит… Кажется ему будет о чём «помечтать» этой ночью. Глянцевая, лоснящаяся от масла кожа цвета индиго… О-о-о… Он бы поборлся!       Капитану очень нравится видеть Тай’джина таким — хохочущим, с расслабленно обвисшими от смеха, длинными ушами. Таким… Таким домашним. Именно в этот миг, Рез’окун вдруг остро понимает насколько же он одинок. У него есть любимое море и корабль с отличной командой. Но теперь у него есть и Тай’джин. И если корсар уйдет из его жизни, будет ли ему хватать моря и корабля? Нет, честно признается он себе — наверное уже не будет. Возможно, только возможно — он все оставит и пойдет вслед за тёмным охотником. Вот только нужен ли он ему?       -Эй, мон. Опять задумался? Предки-хранители, ты слишком много думаешь. Это вредно для ума. И у тебя снова измученный вид. Ты хоть спишь вообще? — мягко теребит его за запястье Тай’джин, тревожно заглядывая в лицо. Неожиданно для себя, Рез’окун поворачивает кисть и обмирая от собственной наглой откровенности, сжимает теплую, синюю ладонь.       -Я в порядке, не волнуйся. Просто за эти дни столько всего навалилось… Многое для меня внове, и это как-то надо разложить по полочкам… И еще все эти нарушения уставов и правил — я не привык… — со слабой улыбкой пытается отшутиться капитан. — Но я стараюсь! Стараюсь смотреть на вещи шире!       -Оу, рад это слышать. Мне тоже многое в новинку и удивляет. Например ваши уставы. Я пытался их читать — честно! Заснул на третьем подпункте одиннадцатого положения. — весело смеется Тай’джин, кидая мимолётный удивлённый взгляд на их руки. Однако, свою не убирает.       -Это там, где регламентируется утварь на камбузе? — фыркает Рез’окун. В устах корсара это и впрямь выглядит забавно. Как же хочется дернуть за руку его к себе через стол, и ухватив за чудные косы на затылке впиться поцелуем в губы! Их бивни должны это позволить, прикидывает капитан.       -Возможно, но я был слегка пьян и плохо запомнил о чем там было… Какая-то запутанная дичь про ложки и поварёшки. Зато если нечего выпить — отличное снотворное! — ухмыляется Тай’джин и вдруг дурашливо округляет глаза, хлопая себя по лбу. — Вот я тупень… Думаешь надо было вчера зачитать всем на палубе пару параграфов?! И ты был бы в порядке… У тебя ж иммунитет! Каюсь, не подумал!       Представив полуголого корсара, сухим, канцелярским тоном зачитывающим устав с квартердека храпящей во все глотки команде, Рез’окун душевно ржёт, подперев лоб свободной рукой.       -А вот о гномах с рисом я не шутил, это и правда очень вкусно. Редкий деликатес — можно сказать. Постараюсь добыть — попробуешь. — отсмеявшись, мечтательно жмурится тёмный охотник.       Всё ещё посмеиваясь, Рез’окун ловит себя на том, что в данный момент готов на все: на гномов с рисом и без, на эльфов с подливкой и даже на тортоллана с салатом. Без разницы — если Тай’джин одной рукой будет держать его вот как сейчас, а другой держать у его рта ложку, он съест что угодно. И вытрет руки о волосы, если так надо…       -Снова задумался… Мон, ты себя не жалеешь! — Тай’джин осторожно отнимает руку и подпирает ей подбородок, вздыхая и сочувственно глядя на собеседника.       -Нет-нет… Я о кулинарии задумался! Об гномах, эльфах и прочем… — выкручивается, даже не особо кривя душой Рез’окун. Эх, момент снова упущен…       -Об эльфах? — удивлённо вскидывает брови островитянин. — А чего о них думать? Почему все считают что мы естественные враги эльфов и жутко рады их варить, коптить и жарить? Они весьма жестки, жилисты и мяса в них не так чтоб много. Женщины конечно получше, но хумансы гораздо приятнее… Ну а гномы, так вообще… Я слыхал, у вас деликатес — это ещё невылупившиеся динозавры, ну а у нас — гномы. Только с дварфами не путай, они — так себе. И вымачивать их надо…       Зандалари ошалело вскидывает глаза на углубившегося в кулинарные дебри, мечтательно жмурящегося, второго капитана. Он с таким знанием дела… Лоа-заступники, он что — это всё пробовал?!       «Дитя джунглей» поигрывает бровями и тонко улыбается на невысказанный вопрос. Всё возможно…       -А знаешь, кажется я знаю как тебе помочь. — хитро щурясь, постукивает когтем по подбородку тёмный охотник. — Думаю тебе понравится.       Как заворожённый, капитан следит взглядом за синим пальцем с тёмным, почти чёрным когтем, потирающим нижнюю губу. Ему должно понравиться?! Это что, намёк? Рез’окун с надеждой смотрит на собеседника — что еще придумал этот неугомонный варвар?!       -Может скрестим клинки? А? — выгибает бровь корсар, даря капитану долгий, искушающий взгляд. — Вечерком? Разомнемся. Попотеешь. Развеешься. Успокоишься немного. Тебе на пользу пойдёт…       Боясь поверить своим ушам, Рез’окун мало не руками придерживает свою норовящую отвиснуть челюсть. Вот такого окончания обеда он точно не ожидал! Это ж не просто метафоры, это ж буквально прямым текстом! Вот так — в лоб! С ласковой, приглашающей улыбкой. Неужели Тай’джин наконец всё понял?! Конечно! Конечно он согласен! Когда? Да когда угодно! Хоть сегодня, он готов!       -Отлично! — деловито воодушевляется Тай’джин. — Я тут намедни арсенал инспектировал, и откопал пару полуторных тупых мечей. Можно и двуруч, и одноруч. Так вот, давай вечерком, что бы не по жаре — помахаемся? Чего им лежать без дела?       Что? Мечи? Какие мечи? Двуруч-одноруч… — растерянно соображает капитан, стараясь удержать нейтральное выражение лица. Так это не метафора? Он серьёзно? Тай хочет подраться?       -Конечно. Чего ж… без дела-то… — наконец находится Рез’окун, выдыхая и быстро поднося кубок к губам. Иногда лучше пить, чем говорить…       «Идиот!» — торжествующе, под барабанный бой резюмирует «подсознание».       Довольный и повеселевший, в отличие неудовлетворённого и погрустневшего капитана, Тай’джин учтиво откланивается, ссылаясь на незавершенные дела. Мурлыча под нос, корсар направляется в свою каюту. В кармане его жилета уютно свернулась капитанская лента…       Увы, но чаяниям второго капитана, помочь развеяться первому в этот же день, не суждено было сбыться. К вечеру в снастях засвистел легкий бриз, понемногу превратившийся в сильный попутный ветер, наконец наполнивший паруса и капитанов закрутило в водовороте привычной рутины. Команда быстро подобралась, игривость и шалости были забыты до лучших времен — всем хотелось побыстрее дойти до порта, отчитаться и разгрузить трюмы. А там уже и до таверны с дружеской попойкой рукой подать, как и собирались. Семейные — мечтали об увольнительных, хоть на денек. Умензи мечтал о Ки’тани. А Ки’тани, сидя впередсмотрящим, силился понять, что же все-таки имел ввиду Умензи своим пылким признанием. Бон’гани недоумевал так же как он и ничем не мог помочь, в конце концов Ки’тани больше общался с зандалари. Спросив у Тафари, зандаларского матроса с которым он неплохо ладил, растерянный парень получил ответ, что пока ему не предлагали один из парных браслетов и не пытались накормить с рук, то ничего особенно серьезного не подразумевалось. К Тай’джину же, молодой тролль соваться с такими вопросами стеснялся. Он и так довольно заморочил голову своему капитану и начинать опять… У того, по скромным наблюдениям Ки’тани были свои, похожие проблемы…