Бурные воды и тихие гавани капитана Рез'окуна.

      Легба явно благоволил им — команде «Мощи» повезло. Беря курс примерно на то место, где видели подозрительное судно, Рез’окун и вообразить не мог, что так быстро наткнется на искомое. Тут уже надо благодарить неплохое ночное зрение троллей, зоркого впередсмотрящего и конкретно одного оборотистого капитана.       Над водным простором опустилась роскошная, блистающая мириадами звезд южная ночь. На корабле Рез’окуна отбили четыре склянки пополуночи, когда чужеземное судно тайком выскользнуло из укромной бухты среди скал и направилось в открытое море. Если бы не расторопность Тай’джина на стоянке — они бы попросту не успели, и отойди корабль чуть подальше в море — его уже бы не заметили. Было совершенно темно, луна спряталась за облаком и судно споро шло от берега с погашенными огнями, явно скрываясь от зандаларских патрулей, что само по себе было уже подозрительно. К тому же оно напоминало то, что указывалось в документах разведчиков: три мачты, возможно тёмный-синий корпус, явно довольно быстроходное — но широкое и с низкой осадкой, что свидетельствовало о вместительных, набитых трюмах. Никаких опознавательных знаков вроде флагов, гербов и вымпелов на нем не было. В общем — подозрительный кандидат номер один на преследование.       Поняв что их заметили и никак не отреагировав на световые сигналы остановиться на досмотр, судно вдруг резко наполнило паруса и рвануло в открытое море. На нем явно был маг элементалист или шаман — что было плохо. Несмотря на попутный ветер и более высокую быстроходность — «Мощь Растахана» стал понемногу отставать. Рез’окуну оставалось только завидовать чёрной завистью такому бонусу на корабле-нарушителе, а более практичному Тай’джину — скрежетать зубами и искренне желать поскорее перерезать глотку неизвестному «затейнику».       Однако южные ночи коротки, небо начало понемногу светлеть, а маг оказался не настолько сильным, чтобы постоянно поддерживать заклинание наполняющее паруса. Погоня стала завершаться, когда он начал выдыхаться и скорость «пузатого» беглеца начала медленно падать. С первыми лучами солнца, экипаж «Мощи…» воспрял духом. Они неумолимо нагоняли. Судя по упорству с которым неизвестный корабль улепётывал, сдаваться на милость зандалари его команда явно не собиралась. Уже ясно было, что что-то с этим судном очень нечисто и контрабандисты скорее всего примут бой. Да и не было у озверевших от азарта погони воинов желания решать дело миром. У нарушителя был шанс сдаться, он его отринул — кто ж виноват?!       -Парни! Сегодня наш день! Кто там заскучал?! Готовсь! — весело орёт Тай’джин, поднимаясь на пару ступенек, ведущих на мостик и потрясая в воздухе кулаком. Банда разражается воем и улюлюканьем, от которого у непривычных, кровь застыла бы в жилах. Рез’окуну пришлось потратить некоторое время, чтобы привыкнуть к этим жутким воплям, но их пользы он отрицать не мог. Иногда, завидев КТО собирается брать их на абордаж, капитаны-нарушители без затей выкидывали белый флаг. Жизнь — дороже!       Надавив морально и «тонко» намекнув что пощады не будет, абордажная команда Тай’джина начинает активно готовиться к захвату чужого судна. Общей формы у рубак нет и каждый надевает то, в чем чувствовует себя удобно. Грудь и спину многие прикрывают широкой и гладкой кожаной кирасой, некоторые используют только нагрудник. Кожу стараются проклепать или обшить металлом. Некоторые, особо отчаянные и ловкие, носят горжеты — стальные ожерелья, защищающие шею, область ключиц и верхнюю часть груди.       Именно такой железный ворот из металлических пластинок был у Ки’тани. Увидев этот с позволения сказать «доспех», первым желанием Умензи было схватить дерзкого воина за волосы, затащить в карцер и запереть, подперев дверь чем-то тяжелым, для верности, снаружи. В предыдущем бою, Ки’тани прикрывал команду из лука, расположившись на марсовой площадке своего корабля и Умензи был более или менее спокоен. Теперь же, он явно намеревался бросится в первых рядах на абордаж, в самую гущу схватки. От одной мысли об этом, у бедного, новоиспечённого супруга начинало что-то ёкать и дрожать внутри. Сам Умензи был приписан к команде обслуживающей одну из четырёх баллист. Их задачей было — специальным, похожим на огромный гарпун, окованным бревном с цепью — гарпагом, выстрелить в борт вражеского судна и «заарканить» его таким образом. Потом оставалось только подтянуть корабли друг к другу и связав боем врага, перекинуть абордажные мостки для хорошо бронированных, дюжих зандаларских солдат. Закончив с «пленением» судна, расчёт при необходимости мог перейти к пушке. Работа была сложной и важной, но и в половину не такой опасной, как у Ки’тани. Готовя баллисту, Умензи истово молился всем кого знал, что бы Ки’тани вышел живым и невредимым из этого боя. Он только обрел его и не представлял что будет, если потеряет. Скорее уж тогда Бвонсамди придется терпеть их обоих. Он не будет жить без своего Ки’тани. Зачем?       Ки’тани подобные вопросы не особо волновали. Проверяя свое оружие, воин слегка дрожал в предвкушении скорой схватки. Перевязь с метательными ножами, пара топориков крепящихся к бедрам и кинжал, больше похожий на короткий, тяжёлый меч — вот и все его вооружение. В бою среди палубных надстроек, такелажа и всевозможного хлама, длинное оружие типа мечей, глеф и алебард было не в чести — негде размахнуться, легко запутаться. Зато топорами, тесаками, короткими ятаганами или мачете махать было одно удовольствие, ими же можно было при надобности и рубить канаты с мачтами. Оставалось нанести несколько полос боевого, красно-черного раскраса на лицо и вознести молитву Огуну и Предкам на удачу в бою. Проверив удобство крепления ремней на теле, воин прикрыл голени крагами, а руки — защитными перчатками до локтей, обшитыми металлическими чешуйками и колечками. Всё, он был готов. Ки’тани был счастлив, он так давно не дрался в рукопашной! Да и Умензи будет смотреть, пусть гордиться своим воином!       Медленно, но неотвратимо, «Мощь Растахана» нагонял неопознанный корабль. В подзорную трубу уже была видна суета на палубах, там явно готовились к встрече «гостей». Рез’окун поразился «пёстрости» экипажа корабля: по палубе сновали люди, их было больше всего, но были и гоблины, пара дворфов и даже один орк! Сомнения, ЧТО представляет собой этот корабль рассеялись. Только совершенно лишённые преданности своим народам и фракциям, алчущие лишь прибыли работорговцы-контрабандисты могли сбиваться в такие разномастные ватаги. Даже пираты старались держаться своих и презирали подобные команды. И не без причины — подобные экипажи были самыми отмороженными и жестокими. Подозвав Тай’джина, капитан передал ему трубу.       -Осторожнее там! У них есть орк и возможно не один. Дворфы мне тоже не нравятся, можно ожидать чего угодно…       -Учтем, попрошу парней из прикрытия сосредоточиться на них. Пусть утыкают стрелами как можно раньше. Корабль нам нужен? Если нет, то церемониться не будем — паруса там, оснастка… — задумчиво ответил Темный охотник, разглядывая чужую палубу.       -Корабль не нужен, все слишком маленькое — так что смело рубите всё что мешает. Сначала постараемся сбить их грот книппелем. Как разгрузим — затопим. Судя по осадке, трюмы не пустые…       Корсар кивнул и уже собирался идти на палубу к своей команде, как капитан неожиданно шагнул вперед, преграждая дорогу и осторожно коснулся плеч.        -Удачи, будь осторожен…       -Я вернусь кэп… Буду. — фыркнул, тронутый неловкой заботой Тай’джин.       На «Мощи Растахана» приготовления тоже шли полным ходом. Команды баллист заняли свои места и зарядив их, предварительно прицеливались, куда лучше вогнать гарпаги. Зандалари и Черные Копья, лучшие стрелки из команды поддержки вооружившись луками и метательными топорами, занимали места на рангоутах и марсах, закреплялись на вантах. Ударная абордажная группа Тай’джина с ним во главе, рассредоточилась по борту и проверяла канаты, с которых должна были десантироваться на вражескую палубу. Мощные, в усиленной броне зандаларские матросы, что бы не мешать, отступили к другому борту и готовили шипастые абордажные мостки и крючья с баграми. Слышались смех и подначки, команда засиделась и всем хотелось подраться. Для кого-то это возможно был последний раз и скоро знакомство с Лоа Мертвых перейдет на более близкий уровень… Но такова жизнь воина — не так ли? Корабельный лекарь Хамизи, с двумя помощниками оборудовали в защищенном закутке на нижней палубе лазарет. Раненые точно будут, и теперь врачеватели тихо молились о несерьезности ранений и травм воинов, и даровании им сил их излечить. Об обращении к Бвонсамди старались пока не думать…       Корабли почти поравнялись и шли параллельным курсом. Наконец, Рез’кун отдал приказ заложить «право руля» и начать притираться к борту неприятеля. В ощетинившихся оружием контрабандистов полетели первые стрелы и метательные топоры. Команда Черного копья и решившие к ним присоединиться зандалары, издала леденящий души вопль и заулюлюкала — воины накручивали себя перед битвой, стараясь запугать противника. Громко защелкали баллисты и окованные железом гарпаги гудя понеслись к вражеским бортам, пробивая их и палубу, намертво застревая. «Мощь Растахана» начал подтаскивать к себе «жертву». Это был сигнал к началу абордажа… Первые девять троллей, сжимая в зубах свое основное оружие, во главе с Темным охотником перелетели на канатах на вражескую палубу. Еще в полете опытный Тай’джин заметил странный блеск части палубы. Он скорректировал свой прыжок, стараясь не попасть на непонятное место. «Осторожно!» — заорал он, впрочем понимая что это зря, его просто не услышат в шуме начинающегося побоища, да и изменить траекторию полета было уже невозможно… Ки’тани и еще четверо воинов угодили как раз на влажное пятно, оказавшееся маслом. Ки’тани попытался погасить инерцию прыжка перекатом, но ноги предательски выскользнули из-под него и он неловко кувырнувшись полетел по наклонной палубе. Примерно тоже произошло и с другими попавшими в ловушку троллями. В это же момент из-за груды ящиков вынырнул дворф с коробом в руках и сыпанул навстречу падавшим металлические шары с шестью длинными, грубо выкованными но острыми зазубренными иглами. Раздались крики боли, когда беспомощные воины напоролись на страшное оружие. Контрабандисты торжествующе закричали. Впрочем, это был их первый и последний успех… Более крупный и соответственно высокий- «Мощь Растахана» давал прекрасную возможность обстреливать с высоты палубу чужого судна. Мага контрабандистов: неопрятного, тощего и испитого человечка метательный топор нашел почти сразу, снеся тому пол головы и забрызгав кровью и мозгами охрану стоящую рядом. Заклинание, которое тот готовил, с хлопком развеялось, разметав всех кто оказался неподалеку… Много стрел и топоров летело в орка, вырвавшегося на палубу с огромными одноручными топорами. Впрочем, он успел поучаствовать в драке и даже отрубил руку одному зазевавшемуся троллю, ранив еще нескольких, пока не повис утыканный стрелами и дротиками, запутавшись в такелаже, где его быстро прикончили.       Ки’тани не понял что с ним произошло. Вот он летит, приземляется, потом почему-то летит кувырком, врезается в палубную надстройку — и все растворяется в ослепительных вспышках боли. Ему не повезло напороться сразу на два шара — один теперь торчит из бока, а другой впился двумя остриями в спину. Обезумев от боли и ярости он замечает «виновника», дворф отбрасывает пустую коробку и достает огромный тесак, явно намереваясь добить искалеченных троллей. С воем и потоком крови, вырвав из бока проклятый снаряд, Ки’тани что есть сил запускает его дворфу в голову — не издав ни звука, тот валится на спину. На лице, странной маской, торчит его «изобретение» глубоко уйдя шипами в голову. Вокруг кипит нешуточная схватка, слышен лязг оружия, выстрелы и крики злобы и боли. Рыча от боли и чувствуя во рту кровь, Ки’тани пытается оглядеться: на их счастье дерущиеся стараются не приближаться к скользкому месту на палубе и подранков пока не трогают. Зандалар лежащий рядом с ним явно мертв, он напоролся на жуткое оружие лицом и шип пронзил глаз, войдя в череп бедняги. Еще двое лежат без движения, непонятно живы ли они. Третий пытается приподняться, выглядя таким же ошеломленным как и Ки’тани. Хрипя, воин пытается привстать на дрожащие колени и вовремя замечает направленный на них ствол мушкета. Не задумываясь, рефлекторно в полет отправляется один из метательных ножей и второй дворф падает сраженный, с клинком в горле, но успевает сделать выстрел. Грудь взрывается болью и Ки’тани снова отбрасывает на стену, глубже вгоняя железные острия в спину. Стараясь удержаться и не заваливаться набок, дрожащий в финальной вспышке кровавого безумия тролль мечет еще три ножа, поражая выбранные цели. Перед глазами все плывёт, четвертый нож выпадает из ослабевших пальцев и Ки’тани со стоном, неловко, боком, валиться в лужу собственной крови. Лежащий неподалеку соплеменник, поймавший «подарок» бедром и истекающий кровью из перебитой артерии подползает и заканчивает начатое, рвя все оставшиеся на перевязи воина ножи и бросая их во врагов, после чего падает рядом, стараясь прикрыть своим телом бессознательного Ки’тани. Вся абордажная команда уже на борту и старается прикрыть моряков, перебрасывающих мостки. Как только бронированные солдаты ворвутся на корабль, все будет кончено…       Наконец воины-зандалары прорываются на палубу и начинается истребление сопротивляющихся. Главная опасность устранена, поэтому чаша весов быстро склоняется в сторону победы зандаларов с союзниками. Рез’окуна, наблюдающего с капитанского мостика за побоищем, поражает нежелание врага сдаваться. Даже гоблины-торговцы отчаянно дерутся, некоторые предпочитают прыгать за борт. Это необычно, чаще всего, когда охрана перебита торгаши пытаются сдаться и выкупить свои жизни, а то и корабль. Не то, что бы с зандаларами это часто срабатывало, но пытались регулярно. Но только не в этот раз. Капитан видел, как отбиваясь до последнего, пал Ки’тани. Сердце сжалось и пропустило удар, неужели мертв?! Бедный Ки’тани! Бедный Умензи! Тай’джин уже узнал от Бон’гани о знаменательном событии и первым же делом, появившись у капитана порадовал его этой новостью. И теперь такое! Сможет ли пережить Умензи эту потерю? Рез’окун не был уверен. Самого Бон’гани зандалар тоже разглядел, покрытый непонятно чьей кровью, молодой воин неистово рубился, пытаясь пробиться к искалеченной пятерке, но пары дерущихся, а то и новые противники постоянно его отбрасывали и замедляли. Тай’джин же казалось был везде. Опытный боец, он нигде не задерживался, не давал связать себя боем и как казалось Рез’окуну, всегда оказывался там, где нужна была его помощь. Вертясь смертоносным вихрем, виртуозно орудуя двойной, небольшой глефой-кинжалом, он подрезал, рубил и протыкал. Попутно швыряя все до чего мог дотянуться в противников. Сам не новичок в палубных сражениях, Рез’окун был в восхищении от быстрой, грациозной, затянутой в черненый кожаный доспех фигуры Темного охотника. Казалось он танцевал, а не сражался, но танец этот — нес смерть.       Умензи тоже наблюдал за началом боя стоя возле баллисты и видел как бесславно и жестоко закончился абордаж Ки’тани и других троллей первой десятки. Ему даже показалось, что он слышал полный боли крик любимого. Он не вполне понял что произошло, но увидев быстро расползающуюся кровавую лужу под невезучими воинами хотел броситься на помощь… Умензи остановил удар в грудь, отшвырнувший его обратно на баллисту.       -А ну стоять, недоумок палубный! -взревел командир расчета Чимола. — Ты куда намылился, наг тебя дери?! С голой жопой и руками — в схватку?! Твое место здесь! Плетей захотел?!       Дрожащий от ярости своего командира и страха за любимого, Умензи замер на месте, только чтобы увидеть как израненный, весь покрытый кровью Ки’тани выронив очередной нож замертво падает на залитую кровью палубу. Онемев от горя, Умензи беспомощно наблюдал, как другой раненый, в попытке защитить товарищей рвет из перевязи неподвижно лежащего Ки’тани оставшиеся клинки и мечет их в пытающихся приблизиться врагов. А что ОН тут делает?! Он должен быть там, с его Ки’тани! И возможно он уже опоздал!       Взревев от ярости и горя, Умензи налетает на не ожидающего такого поворота Чимолу и сорвав с его пояса ятаган, спрыгивает на палубу несясь к абордажным мосткам. Плевать! Плевать на все! Плети?! Ха! Да он сам будет умолять что бы его запороли до смерти, если его Ки погиб! А может лучше сразу вдвоем в море?       Умензи вихрем перелетает на чужую, залитую кровью палубу, оскальзывается, попадая ногой в чьи-то кишки, но выравнивается и несется к замершей группке пострадавших троллей. Ки’тани! Лоа, хоть бы он был жив! На его счастье, бой переместился вглубь корабля и на одинокого зандалара никто не обращает внимания. Зандаларские воины, наступая широкой цепью, уверенно теснят противника к другому борту. Подбежав к замершим троллям, Умензи осторожно стягивает воина, защищающего собой его Ки’тани. «Он из Черного Копья, кажется его зовут Эме’ка…» — проносится в голове. Тот тихо стонет, но жив и в сознании. А вот Ки’тани…       Ноги подгибаются и Умензи падает на колени в кровавую лужу, дрожащие руки бережно тянут безвольное тело на себя. Пальцы, оскальзываясь в крови нащупывают какой-то предмет на спине тролля, которого там явно быть не должно. Чуть повернув Ки’тани, Умензи в ужасе глядит на жуткий шипастый шар впившийся в спину его воина. Видя грубые зазубрины на остриях, зандалар понимает, что просто так это страшное орудие не вытащить… А ведь он видел как Ки’тани вырвал такой шар из своего бока и убил им дворфа! Залитый кровью воин кажется не дышит, голова бессильно откинулась назад через руку зандалара обнажив горло, руки безвольными плетьми вытянулись вдоль тела. Осторожно прижимая к себе изувеченное тело и раскачиваясь с ним, Умензи вне себя от горя воет на встающее над горизонтом солнце…       В чувство его приводит рывок за ухо и хлесткий удар по щеке. Немного придя в себя, он видит Тай’джина, осторожно пытающегося отнять у него тело.       -Нет! Пожалуйста! Оставьте нас! — стонет в горе Умензи, крепче прижимая к груди любимого. — Я хочу быть с ним! Не надо…       -Будешь! А не дашь помочь, я сам тебя прирежу! — рычит в гневе Тай’джин, бережно вырывая из враз ослабевших рук зандалара Ки’тани. — Он жив, идиот! Пока! Чего воешь? К лекарям его надо! — и аккуратно подхватив на руки воина, повернув боком и придерживая застрявшее в теле оружие, начинает осторожно двигаться в сторону своего корабля.       -Голову ему придержи! Не мельтеши, — порыкивает на суетящегося, не верящего своему счастью Умензи темный охотник. — Эх, молодо-зелено! Правду говорят — любовь глаза застит. Чуть не угробил парня…       К остальным пострадавшим подбегают освободившиеся бойцы — двое из пятерых, попавших в ловушку мертвы. Это много, очень много. Легче всех отделался Эме’ка, раненый в бедро, но и он потерял много крови. Его переносит к лекарям Бон’гани на пару с зандаларским матросом.       Импровизированный лазарет понемногу заполняется. Ки’тани с бессознательным соплеменником попавшие в ловушку, и еще пара изрубленных в бою воинов — самые тяжелые. Страшные, иззубренные лезвия шаров приходиться буквально вырезать из тел. Хамизи, весь в крови раненых на все лады проклинает уродов, которые придумали эти жуткие орудия. Умензи, отказывающемуся отходить далеко от Ки’тани доверили разжечь благовония и молиться о выздоровлении пациентов. В конце концов, чьи молитвы, как не отчаявшегося влюбленного быстрее долетят до Благословенной Лакоу! Он также горячо просит Лоа Могил не забирать его любимого и никого из команды, обещая кровавую жатву в его честь.        Наконец последние слои целебных смесей и повязок покрывают грудь и спину Ки’тани, и лекарь кивком разрешает Тай’джину забрать пребывающего в беспамятстве воина. Подхватив на руки соплеменника, охотник направляется к себе в каюту. Раненых много, лекарей мало — лучше он сам за ним присмотрит, вернее будет. Забрав себе пулю, извлеченную из груди воина, зандалар тенью следует за ним, с тревогой глядя на побледневшее, с бескровными губами лицо любимого: «Добрый Бвонсамди — не забирай!..»       Придя к себе, Тай’джин осторожно опускается на колени и укладывает Ки’тани в постель на живот. Хорошо что он отказался от кровати с периной, жесткий, набитый кокосовой койрой матрас — идеален для раненого. Надо бы обмыть ещё — медики торопясь смыли не всю кровь и грязь с тела.       -Капитан Тай’джин… — тихо и жалобно доносится от дверей. Умензи мнётся в проёме не решаясь зайти в капитанскую каюту — его ведь не приглашали, но и уйти сил у него нет, он должен быть рядом с его Ки’тани.       -Заходи, чего встал? Ты ему нужен! — грубовато бросает Тай’джин, все еще злясь на запаниковавшего парня. Шутка ли, вместо того что бы тащить к лекарю — выть и трясти принялся! Сам чуть не добил раненого, дурень малолетний, разрази его гром!       -Значит так — не паниковать, не трясти, не орать. Ясно?! — дождавшись судорожного кивка, Темный охотник продолжил: — Сейчас принесут воды, обмоешь. Волосы хорошо вымой, слиплись от крови все. Гниющая кровь, как и грязная рана — убивает! Понял? Потом постель перестели. Сейчас Бон’гани пришлю — он поможет. Сам Ки’ту не таскай и не пререворачивай. Ясно? И сиди тут, наблюдай, жди меня. Если увидишь что ему хуже, беги за Хамизи или ко мне. Все понял?! — вопрошает Тай' джин, глядя на почти такого же бледного, как и его парень, Умензи.       -Тьфу ты, парень, на-ка глотни… Тебя ж колотит всего! — с этими словами охотник протягивпет Умензи свою флягу. Тот глотнул и едва не подавился — крепчайший, высококачественный ром сдобренный какими-то травами ухнул в пустой желудок. Горло обожгло огнем, по позвоночнику продрало, зато пелена паники отпустила и руки перестали дрожать. Просипев благодарность, матрос вернул флягу хозяину.       -Я все понял, капитан Тай’джин… Простите… Я все сделаю как сказано! — тихо и горячо заверил Умензи склоняясь над раненым…       После того, как была оказана первая помощь, Рез’окун спустился на палубу поверженного корабля. Жаркое тропическое солнце припекало уже вовсю и на изгаженной палубе стоял невообразимый коктейль из запахов крови, дерьма, рвоты и внутренностей разрубленных тел. Матросы не церемонясь очищали палубу сбрасывая убитых за борт и иногда резали глотки, кончая недобитков. «И все же бой был странный — слишком ожесточенный… Что же они везут?» — думает капитан, спускаясь в недра захваченного судна.              Трюм действительно оказался полон: пряности, кафа, тростниковый сахар, какао бобы, ткани, ром, мешки с листьями коки и шерстью, свёртки со шкурами завров и ящики с азеритом… Чего там только не было! Был даже сундук со старинными, явно награбленными в захоронениях, золотыми украшениями. Улов действительно был богатый! «Хорошо, что решили не использовать пушки» — поздравляет себя Рез’окун. Однако хорошо-то — хорошо, но что-то было не так, что-то кажется неправильным… Капитан остановился, пытаясь понять свои ощущения.       -Вот вы где капитан! -восклицает темный охотник, сбегая по ступеням. — Как улов? Не зря парни старались?       -Улов хороший. Как сам? Что с командой? Каковы потери? Что с Ки’тани? — коротко наваливает ворох вопросов Рез’окун. Единственное что он ненавидел в своей работе, это терять членов экипажа. С каждой смертью капитан чувствовал иррациональную вину. Он понимал, что воины сами выбрали это дело, что по другому не бывает — но все равно не мог с этим спокойно примириться. Вот и сейчас, он со страхом ожидал отчета о боевых потерях.       -Я в порядке, пара царапин. Команда чистит палубу и готовиться кантовать груз. Тяжелых раненых — четверо, Ки’тани среди них. Одна отрубленная рука. Убитыми — трое. Все от этих шипастых шаров. Никогда не видел такое оружие… — задумчиво говорит Тай’джин, подходя к капитану. — Надеюсь его придумали на этом корабле и оно уйдет на дно вместе с ним. Моя вина, не предусмотрел — а ребята поплатились…       -Не вините себя, Теневой охотник! Нельзя предусмотреть того — о чем понятия не имеешь… Теперь мы знаем… Кстати, вам не кажется, что в трюме что-то не так? Не могу понять… — замечает Рез’окун, оглядывая трюм и прохаживаясь между ящиками и тюками.       -Схрон! Тут явно должно быть больше места… — протянул охотник, тоже оглядывая пространство трюма. — Корабль-то — подлиннее, а трюм, по ощущениям — короче. Ну-ка… С этими словами, охотник отправился к носу судна, где казалось от груза не было свободного места. Но только казалось. За ящиками обнаружилось около полуметра пустого пространства, куда с трудом втиснулся гибкий тролль. Простукивание показало пустоту за фальш-стеной, что только подогрело любопытство обоих капитанов. Вооружившись лампой, Тай’джин снова полез за ящики. Ругаясь на тесноту и пыхтя, тролль пытался понять как стена устроена. Двери не было, но как-то же туда можно попасть?! Наконец послышалось довольное хмыканье, и часть стены чуть поскрипывая плавно ушла в сторону на густо смазанных жиром салазках. Подсвечивая себе лампой, охотник скользнул в плотную тьму…       -Предки милосердные! Да что же… Капитан! Капитан идите сюда! -взволнованно послышалось из темного проема и Рез’окун обдирая бока начал протискиваться к Тай’джину. Чуть не застряв, он наконец ввалился в помещение и замер оглядываясь: комната была довольно большой, а груды кандалов на полу и на стенах явно указывали на ее предназначение. Работорговцы! Все-таки работорговцы! Причем судя по количеству и качеству цепей- не простые, а торговцы штучным товаром, дорогим.       -Капитан! -снова настойчиво позвал Тай’джин, и отодвинув на максимум заслонку фонаря, осветил место возле которого находился. Там, на полу, в тяжелых ошейниках, с кляпами во ртах и завязанными глазами, прикованные за руки и за ноги так, что не могли даже пошевелиться, сидели трое обнаженных, молодых зандаларских троллей.