Бурные воды и тихие гавани капитана Рез'окуна.

      Духи хранили их. Они успели! Многие зандалари втихаря считали, что удачный исход их эскапады обеспечило наличие на борту Темного охотника. Черные Копья так считали поголовно. Кому же как не ему договариваться со своевольным и жестоким Лоа штормов и ветров. А пока, ветер хоть и сильный — им благоволил. Выбиваясь из сил, боцман Кирабо и его матросы делали все, что бы как можно скорее достичь спасительной бухты. Находиться возле берега в ураган было крайне опасно и тролли делали все возможное и невозможное, что бы скорее попасть в тихие, защищенные гранитным кряжем воды бухты.       С первыми громовыми раскатами и крупными каплями дождя, судно скользнуло в небольшую, отделенную от моря гранитной «стеной» лагуну. Оставалось поставить его на якорь и обследовать на предмет возможных повреждений после шторма. Команда выдохнула с облегчением — работы предстояло еще много, но главная опасность была позади. Буря им больше не угрожала.       Рез’окун проснулся от изменившихся колебаний судна. Их перестало трясти и подбрасывать. Теперь каюта мягко покачивалась, а значит либо шторм утих, либо они добрались до лагуны. Вероятнее конечно было второе. Судя по далекому пока рокоту, буря только подбиралась. Стоило сходить проверить, но как же не хотелось… Уютная груда одеял и тёплый Тай’джин под боком — что еще нужно? Судя по тихому сопению и мерному дыханию, охотник просыпаться не собирался. Ну вот и хорошо. А то снова попытается куда-то улизнуть… Хотя в его нынешнем состоянии — скорее уковылять. Пойдя на сделку с совестью, капитан решил ограничится осмотром из окна, и возможно грозным торчанием в оном. Так и Тай’джин под присмотром будет и команда будет видеть, что капитан на посту. Ну, вроде…       Дальнейшее капитан помнил смутно: вот он осторожно убирает руку с чужой талии и садиться. Злобный вопль Тай’джина и резкие вспышки боли. Перед глазами вспыхивает сверхновая и темнота… Ки’тани тоже вынырнул из липкого марева дремоты от отсутствия уже привычной, мучительной качки. Тело ныло от ран и повязок, держащих его на импровизированной койке. Без них было бы еще хуже, но с ними молодой воин чувствовал себя совсем беспомощным. Все инстинкты просто вопили о недопустимости такого положения — на животе и связан! Примотанный к перекладинам, он мог лишь двигать предплечьями и кистями. Жутко чесалась рана на груди и хотелось сменить позу…       Чуть приподняв голову, Ки’тани поискал взглядом своего Умензи. Вымотанный несколькими бессонными сутками, поркой и переживаниями, зандалар таки не выдержал, и сам того не заметив заснул на циновке подле лежанки раненого. Ки’тани слабо улыбнулся, умаялся таки… Он помнил тихий спор и ссору, когда Бон’гани настаивал на отдыхе Умензи, а тот отвечал что отдохнет — когда Ки’тани станет лучше. Глупый зандалар — так быстро ему не станет, так что теперь — не спать? А в итоге, вот это: ему хочется пить, узнать новости и отлить. Нет, сначала отлить… И не хочется будить вымотанного до черных кругов под глазами и крепко спящего Умензи. Ну не глупец, а?       Тихонько сопя и морщась, Ки’тани пытается понять где находятся узлы, на фиксирующих его повязках. Нет, не дотянуться. Если бы плечи были свободны… Интересно, когда придет Бон? Он часто заглядывал, но ослабевший воин чаще всего спал или вяло отбивался от попыток Умензи впихнуть него что-то съестное. Есть не хотелось от слова «совсем». Хотелось только пить. Ну, может еще немного шоколада, и все. «Зов природы» становился все сильнее, как и нежелание напрудить под себя. Придется будить Умензи…       -Умэ… Умэ! — хрипло зовет Ки’тани, «разминая» горло и пытаясь дотянуться рукой до спящего. Куда там!       -Умэ!!! — уже громче подвывает несчастный воин, дергаясь в повязках. Лоа, не допустите позора!       Умензи подскакивает, моргая и пытаясь спросонья сориентироваться в происходящем. Его звал Ки’тани! Что случилось, ему плохо?! Судя по тому как дергается его Ки, все плохо, что это — судороги?! Ему так больно?! Лоа, почему? Что делать?! Хамизи! К нему! Быстро!       -Ки! Потерпи Ки, я сейчас… Где больно? Сильно?! — суетиться Умензи, желая и уточнить, и бежать за помощью.       -Кувшинчик, развяжи меня и дай кувшинчик, — стонет несчастный Ки’тани. Лоа, дайте сил! Он его любит, любит своего Умэ, но иногда прибить готов. Глупый, глупый зандалар!       -Тебе нельзя двигаться! Не развяжу, с ума сошел? Только если Тай’джин разрешит или Хамизи. Я схожу сейчас, пусть придут, посмотрят! Ты потерпи, я мигом, — утешает скрипящего зубами воина Умензи, ласково гладя его по волосам.       -Умэ, если ты не развяжешь меня и не дашь кувшинчик, я тебе больше вообще никогда не дам! Никогда и ни за что! Лоа клянусь! — сквозь зубы цедит Ки’тани. Еще не хватало что бы пришел Хамизи! Становиться героем анекдотов, в которых лекаря вызывают что бы тот подал «утку»… А Тай’джин?! Эдак опозориться перед «отцом» в первый же день. Нет! Ни за что! Он себе горло перережет!       -Тебе не больно? — понемногу успокаиваясь, спрашивает Умензи, тревожно вглядываясь в перекошенное от злости и страдания лицо.       -Уже — больно! — признается тихо рыча «узник». -И тебе будет больно, когда я до тебя доберусь! Умэ! Я ссать хочу!!! Так — ясно?! Зандалар с облегчением выдыхает, улыбается и лезет рукой за лежанку — за «кувшинчиком». А он-то перепугался… Конечно! Сей секунд!       -Развяжи! Медузу тебе в штаны, — шипит разъяренный воин. Ладно когда он без сознания, но сейчас? Он сам — спасибо!       -Ки, я не знаю можно ли… Давай я все же у Хамизи спрошу, а? — виновато поджимает уши Умензи.       -Умэ, кувшинчик… — выдавливает из себя Ки’тани, утыкаясь лицом в матрас и признавая поражение, опускает встопорщенные в гневе уши… — Хер с тобой, давай сам… Только быстрее… Я не могу уже!       Рез’окун медленно приходит в себя от ощущения чего-то холодного и мокрого на лице. Ощущение приятное, потому что переносица горит огнем и ломит. Что случилось? Капитан открывает глаза, но ничего не видит из-за мокрой тряпки. Смахнув ее, он хочет сесть и ухнув хватается за бок. Его рёбра! Да что ж такое, на них напали?!       -Кэп, кэп ты как? — слышен знакомый голос Тай’джина. А, вот и он! С тревогой заглядывает в лицо и старается снова приладить тряпку.       -Живой… — невнятно и в нос отвечает Рез’окун. — Что такое? На нас напали?       -Нууу, можно и так сказать, — весело фыркает капер, с облегчением выдыхая и посмеиваясь. — Точнее это мы напали друг на друга…       Рез’окун снова снимает тряпку с лица и обалдело пялится на веселящегося Тай’джина. Он напал на Тая? Когда? Он ни за что бы…       Пофыркивая от смеха, тролль пускается в объяснения. К концу рассказа веселиться, несмотря на боль, уже начинает и сам капитан. И правда глупо вышло… Оказалось, что резко садясь, Рез’окун не учел что запутался бивнями в сбившейся и спутавшейся за пару дней гриве Тай’джина. Охотник же мирно спал, когда резкий рывок за волосы и боль вырвали его из царства снов. Почувствовав что ему запрокидывают голову — открывая горло, тролль сразу агрессивно ответил. Иметь вторую пасть, пониже первой в его планы никак не входило. Рез’окун получил затылком в лицо и локтем в ребра. Только развернувшись, что бы добить противника, Тай’джин понял свою ошибку и принялся выхаживать обеспамятевшего капитана.       -Прости, — нисколько не сожалея, для проформы повинился капер. — Ты меня напугал… Спросонья… Хорошо что оружия под рукой не было…       Тут капитан осознал, что ему действительно повезло. Как бы ни романтично он был настроен, он не должен забывать что делит ложе с воином, и воином отличным. Дожить до сорока лет в военное время, по тролльим меркам было уже подвигом. А учитывая род занятий Тай’джина… Только отменный воин мог себе это позволить, а Тай’джин таким и был. Так что ничего удивительного, что спросонья он сначала бил, а потом спрашивал.       -И ты меня прости, — осторожно дотрагиваясь до синего плеча произносит Рез’окун, показывая что совсем не сердится. — Я бы тоже не обрадовался, если бы меня спросонок за волосы ухватили… Мир?       Охотник ухмыльнулся и ласково, осторожно ткнулся лбом в лоб капитана. Тот обхватил затылок тролля и вплетя пальцы в волосы замер, притягивая его к себе. Подержал, а потом не удержался и попытался найти губы, но был мягко остановлен.       -Стоп — кэп! Приспусти паруса… У меня во рту будто сауриды насрали, самому противно! — кривится охотник. — Вы вот чем пользуетесь? У нас дерево растет — мисвак называется. Пожуешь корешок и готово, чисть себе. А у вас?       -Там коробочка, на умывальнике, — тычет рукой Рез’окун, дивясь странным привычкам «младших». Корни жевать — это ж додуматься надо!       Тай’джин легко подхватывается с пола и идет куда указали. Взяв пенальчик с интересом осматривает — два отделения, в одном сероватый порошок, в другом тряпичные тампончики. Глядя на капитана, вопросительно поднимает брови.       -Мочишь ткань и в порошок, потом по зубам, — подсказывает с улыбкой Рез’окун. Растерянный охотник выглядит так трогательно… — Порошок, это уголь и молотые ракушки, хорошо клыки полирует…       Кивнув, что понял — мол, Тай’джин приступает к утреннему «туалету». Зандалар сидит и смотрит с мечтательной улыбкой, как же хорошо когда есть кто-то рядом, так уютно и спокойно. И пусть он сегодня получил «на орехи», ничего — они притрутся! Уж он постарается. Нужно просто не забывать про взрывную реакцию его «дикаря» и действовать аккуратно.       Закончив с чисткой зубов и пройдясь по бивням, Тай’джин добирается до волос. Самонадеянно воткнутый гребень моментально завяз. После пары попыток распутать пряди на затылке руками, охотник сдаётся и жалобно глядит на капитана: — Не поможешь?       -Может их помыть еще раз? Тот раз, ты ими после мытья пол вытирал! — усмехается Рез’окун. Волосы и правда не выглядели слишком чистыми — он конечно своего Тая любым примет, но они такие красивые, когда переливаются как изумруды. Он хочет научиться заплетать косы из этих волос…       -Помыть нужно, мон… Но сначала их надо расчесать, после мыла и морской воды, еще раз намочив таким комом, их останется только сбрить или дредов навалять. Мне бы не хотелось… — морщится, передергивая плечами, Тай’джин.       -Сбрить?! Какой сбрить — такую красу?! Сейчас разберемся, — воодушевленно заявляет Рез’окун, вставая и забирая гребень у Тай’джина. — Иди на постель, я сейчас… Может пожуешь чего? В корзинке еще есть мясо… И ром остался.       Встрепенувшись на словах «мясо» и «ром», Тай’джин ухватил с сундука «остатки роскоши» и забурился в «гнездо». Капитан не мог не признать, что такой тип «постели» оказался ему по душе. Зарываться в одеяла лежа на полу ему понравилось, было в этом что-то успокаивающее, надежное. Ближе к земле — так сказать… падать некуда.       Выглянув в окно, капитан порадовался увиденному. Они действительно встали на якорь в защищенной от бури гранитной перемычкой лагуне. Вода в ней была почти спокойной, и только дождь все усиливаясь барабанил по палубе и стеклам каюты. Погромыхивал гром, но пока не в полную силу. Они успели! Теперь можно отдыхать. Опытные офицеры сами разберутся с текущей мелочевкой, а он потом сходит, проверит. Пока его ждала еда и волосы Тай’джина. Нельзя что бы его в таком виде видела команда. Что они подумают? Что капитан так заездил бедного капера, что у того волосы в веник превратились?! Вот слава-то пойдет, тут и от Черных Копий можно будет уже злобные взгляды поймать. А учитывая его шикарный синяк на лице, те могут подумать что второй капитан отбивался. Рез’окуна передернуло, когда он представил реакцию банды на посмевшего обидеть их главаря. Да еще и ТАК обидеть… Нужно будет как-то объясниться.       Задумчиво жевавший Тай’джин, рассеянно оглядывающий каюту вдруг встрепенулся завидев свой доспех.       -Совсем запамятовал! Вот — голова и два уха!.. Ты ж мне про ленту баял, что потерялась. Так с ремешком и ходишь, как дикарь какой… — с этими словами охотник подошел к своему жилету и пошарудев в карманах, вытянул несколько рулончиков шелковых лент для волос. — На вот, а то Ки’тани подарки сразу отдал, а тебе запамятовал… Уж прости…       Чистящий зубы Рез’окун на мгновение застыл. Ему никогда не дарили таких «личных» подарков со смыслом. Хотя наверное охотник об этом и знать не знает.       -Спасибо, приму с благодарностью… А знаешь что означает такой подарок? — с ухмылкой поинтересовался зандалар.       -Лоа, и это что-то означает?! — простонал, закрывая ладонью лицо Тай’джин.       -Конечно означает! — зловеще усмехнулся капитан. — Ленты у нас дарят девушкам, ну или парням к которым имеют серьезный интерес и далеко идущие планы. Вот так… Это считается «личным» подарком. Ну… это как подарить подштанники. Ты же не будешь дарить такое первому встречному?       -Вооот как… — ехидно протянул Тай’джин. Невинно глядя на самодовольно улыбающегося зандалара, он немного приспустил одеяло и чуток оттянул когтем пояс одолженных штанов, поигрывая бровями и чуть разведя уши в стороны. — Тогда полагаю мы с тобой в расчете, мон…       Рез’окуна как обухом приложило. Посмеяться захотел? Кто над кем ещё посмеялся?! Он ведь и правда первый «подарил» Таю белье из своих запасов. И пусть в этом «подарке» была нужда, так ведь и он убивался что нечем волосы подвязать… Ну Тай’джин, ну уел…       -Ах ты… — принимая поражение вздохнул капитан, понимая что не стоит и пытаться переигрывать Тай’джина на его же поле.       -Зараза?.. — так же невинно вопросил распатланный капер, склоняя голову к плечу, отчего его длинные уши забавно завалились набок.       -Зараза… — снова вздохнул Рез’окун, с улыбкой глядя в хитро заблестевшие янтарные глаза. Тени под ними еще не пропали, но веселые искорки и ехидство уже вернулись.       -Поешь и приступим, — похлопал ладонью подле себя Тай’джин.       — Я еще к Ки’тани хотел сходить. Как он там. Мы ж вроде на якорь встали? Отпустишь? — ухмыльнулся «зараза».       -Отпущу, но ненадолго. Ты бледный совсем, отдохнуть бы еще надо… — вздохнул зандалар, признавая что посетить раненого уже вроде как родному отцу и правда необходимо. — Кто знает что нас впереди ждет, а второй капитан на ногах еле держится. Вдруг война, а ты уставши!       -Ладно, кэп. Вас понял, ненадолго, — фыркнул капер примеряясь к новому куску вяленого мяса и протягивая его капитану. — Налетайте, а то я сейчас все подмету.       Поев и выпив, тролли приступили к волосам. Расчесать, запутавшуюся за два дня гриву до пояса, было делом нелегким. Тай’джин скучал и мужественно терпел, когда Рез’окун слишком сильно дергал за сбившиеся пряди. Ребята конечно все поймут, но выглядеть так, будто по нему орочья лава на воргах пронеслась — ему тоже не хотелось. Свои волосы тролль любил и оправданно ими гордился.       -Слушай кэп… Вот у вас все со смыслом, все с закавыкой… А вот если я скажем… пёрдну? Что это будет значить? — задумчиво спросил охотник.       -Только то, что ты испортил воздух. — так же серьезно ответил капитан, пытаясь понять в чем подвох и готовясь к очередной словесной баталии. «Баталии» не последовало. Последовал взрыв хохота и Тай’джин качнулся вперед, натянув волосы.        -Что вот так просто и все? И никакого подтекста? — заходится в восторге капер, молотя рукой по колену и хохоча. — То есть бзданул и пошел себе, да? И никто ничего не скажет?       -Ну, подумают о твоем воспитании, конечно… Но и все… — отвечает сбитый с толку Рез’окун, пережидая, когда минёт веселая истерика у Тай’джина. Чего его так развеселило?       -Мне смешно, мон, потому-что у нас это как раз и значит! — отдуваясь, наконец пояснил Тёмный охотник. — Я уж надеялся что хоть в этом мы похожи, но нет… Это ж надо, такому действу смысла не придумать! Лоа, как вы вообще живете?!       -Да неплохо вроде живем… Лоа нас не покинули. — усмехается зандалар и его начинает разбирать нешуточное любопытство. Какой подтекст можно увидеть в кишечных газах? — А что, у вас это что-то значит?       — Ну ты совсем дикий, мон! — фыркает Тай’джин, осуждающе косясь через плечо. — Неуважение — конечно! Вот представь: сидишь себе в тенечке, никого не трогаешь, пыхтишь трубочкой и тут мимо тебя проходят и бздят под нос! Именно тебе! Ну — чего подумаешь?       Рез’окун задумался. Смысл, как и всегда в том что говорил Темный охотник — присутствовал. Если смотреть под таким углом — и правда. Выразить неуважение получалось очень ярко и понятно. Да уж, вместо тысячи слов…       -Ты еще скажи что и под двери вы не гадите, тем кто до кишок достал, — недоверчиво хмыкнул не унимающийся тролль. Хихикнул, а потом видимо что-то вспомнив — заржал в голос.       -Не-е-ет… — протянул совсем потерявшийся зандалар. Гадить под двери? Это как? Это зачем?! Что за варварство?       -Ох, предки! — всхлипнул от смеха его «дикарь». — Всё-то вам объяснять надо… Учись, пока я живой! Просто нагадить — мало. Нужно погадок замаскировать листиками там или пучком травы каким. Что бы натурально выглядело. Это потренироваться надо… Ну понял?!       Рез’окун смотрит ошалелыми глазами и жует губу. Он сознает, что смысл тут где-то есть, но вот где — понять не может… Ладно, допустим: он нагадил на порог своему недругу. Мерзко, воняет — в общем неприятно и отношение он свое выразил. А зачем маскировка? Может благовониями еще побрызгать? Какой смысл?! Это, разум бедного зандалара понимать отказывается.       -Ну ты и кодо, мон! — снова весело похохатывает темный охотник. — Ладно, слушай…       -Ох-хо-хо, помню приударял я за одной троллой по-молоду, на пару с одним козлом! Мы тогда в Сен’джине жили… А он терпеть не мог кур. Уж не знаю чего, птица сильно тупая — но полезная! Вот как увидит, так пнуть и норовит. — смеясь, начал рассказ охотник.       — А здоровый он был, страсть. Мало не чудовищный тролль. Только зрением малость слабоват. Но если уж приложит… Ну куда мне, слабосильному с ним было в бою тягаться. Это сейчас бы нашинковал дуболома, не убоялся… Но тогда… А он это просек и давай унижать меня перед зазнобой по-всякому. То — так оскорбит, то — эдак. То словом, а то и ткнет так невзначай, что я чуть ли не кубарем… Ну терпел я, терпел и наконец понял — что проиграл, что она на меня уже не посмотрит. Озлился, ну и подговорил дружков, мы с ними такую «пирамиду» наворотили — любо-дорого, куда там вашим… Надрали с тушек перьев и прикрыли все это дело, даже хвост типа натыкали. И давай на заре шарудеть перед хатой его, типа бегает что-то. Ну, он проснулся и вылез посмотреть — а тама кура! — не выдержав, снова закатился Тай’джин, подвывая от веселья.       -Ты не представляешь, что там было!!! Говно и перья по всей улице… Он орет! Народ повысыпал из хижин и ржет как помешанный. И тут из его хижины — она выходит, посмотреть значит что за бардак… А он такой — весь в говне и перьях! — уже захлебываясь и давясь выдыхает корсар, совсем слабея и падая на постель.       О! Наконец-то до Рез’окуна дошел весь смысл этой нехитрой, но такой замечательной «комбинации». В голове само-собой поромелькнуло «сборщик податей» и выронив гребень, капитан с хохотом завалился на постель возле смеющегося Тай’джина. От восторга хотелось что-то сделать и он, чувствуя себя подростком, начал щекотать охотника. Тот принялся отпинываться и извиваться, заходясь еще пуще.       Этот момент Рез’окун запомнил навсегда: простая и глупая шутка, беззаботный хохот, два щекочущих друг друга и шутливо пинающихся тролля. Он словно вернулся в детство, к своему дружку, с которым они примерно так и развлекались, валяясь в густой траве их сада. Нет давно дружка, сгинул, пытаясь приручить ящера… А у него, вот, появился его Тай, с которым можно вот так, по ребячески, посмеяться и подурачится. Это ли не счастье? Многие ли себе могут такое позволить?       Отвлекшись, Рез’окун чуть не получил локтем в нос от брыкающегося охотника и понял что пора закругляться, пока они еще друг другу чего не повредили. Их ждали дела и нужно было закончить с волосами, которые снова растрепались. Заставив все еще хихикающего и обессилевшего Тай’джина сесть ровно, он начал снова прочесывать пряди. Когда волосы перестали напоминать копну растрепанную и стали напоминать копну ухоженную, зандалар задумался. Что дальше делать он не знал. Кос плести он не умел, умел хвост и то только на своей голове.       Поняв его затруднения, охотник показал как плести простейшую обратную косу и предложил попрактиковаться. Несколько раз переделав, капитан наконец сотворил нечто более или менее удобноваримое. Как и всякий моряк, узлы плести он умел какие угодно, а это оказалось не труднее. Закрепив конец косы подаренной лентой, Рез’окун скрепя сердце отпустил темного охотника к Ки’тани.       «Так и не поцеловались…» — вздохнул про себя Рез’окун. Он даже забыл об этом, очарованный обычаями «младших» троллей. Что ж, у него тоже было множество дел и вечером он планировал снова устроить «банные процедуры», что бы наконец вымыть и на полную насладиться волосами Тай’джина. Вот тогда тот от него никуда не денется! Взгляд упал на подаренные ленты. Капитан был благодарен и ни за что не признался бы Тай’джину, но отданный им ремешок, он не променял бы и на все ленты мира, пусть и из золота…