Бурные воды и тихие гавани капитана Рез'окуна.

      Рез’окун просыпается от громкого раската грома над головой. Свеча в фонаре на столе давно догорела и каюта погружена во мрак. За грохотом моментально следует вспышка, освещающая всю каюту белым, мертвенным светом. Проморгавшись от черно-белого изображения отпечатавшегося на сетчатке, капитан поворачивается обнять Тай’джина и застывает. Его постель пуста, охотника нет в каюте. Где он?! Этой злой ночью Рез’окун спал плохо, откровения Темного охотника и собственные переживания не давали глубоко уснуть. Он постоянно просыпался, проверял как спит Тай’джин, устраивал поудобнее и ласково прижимал к себе бесчувственного от выпивки капера. Почти две бутылки рома смогли начисто вырубить вымотанного физически и морально тролля. Обнимая безвольное, доверчиво спящее рядом с ним тело, капитан с удивлением чувствовал как внутри него просыпается что-то древнее и темное… Агрессивный, пришедший из глубины веков инстинкт самца-собственника, который рыча готов рвать любого, кто покусится на его пару, и до смерти защищать дорогое ему существо. Беда была в том — что сражаться было не с кем. С прошлым невозможно воевать… Он мог до одури прокручивать в голове, что бы сделал, окажись он в тот момент рядом с юным Таем, но изменить ничего не мог. Случилось то, что случилось… Он мог лишь проявить понимание, терпение и понемногу «приручать» Темного охотника. Как когда-то приручил дикого хищного ящера, доказывая свое право зваться воином. Друг погиб — не справился, а Рез’окун смог. Терпения и настойчивости ему было не занимать…       В тревоге капитан поднимается на ноги. Куда мог пойти в такую бурю Тай’джин? Он слишком слаб и пьян что бы в одиночку ходить по кораблю, пусть тот и пришвартован в самом защищенном месте бухты. Судя по реву и грохоту волн, разбивающихся о защищающий их гранитный кряж, Шанго с Агве решили устроить парные танцы. Вода в лагуне была достаточно спокойной, но косой дождь лил сплошной стеной, сужая видимость до расстояния вытянутой руки. Глянув на свою кровать, капитан обмер. Доспех охотника тоже пропал. Лоа, как он умудрился столь бесшумно одеться и исчезнуть? В его-то состоянии…       Не обнаружив и плаща, капитан заволновался еще больше. Воображение сразу подкинуло картину исчезающей в джунглях, замотанной в плащ фигуры. Нет, он бы не стал… Тут оставалась его банда, раненый Ки’тани и как Рез’окун надеялся — он. Выход был один — идти и искать. Тай’джин был где-то на корабле. Может что-то случилось с Ки’тани? С каюты второго капитана и стоило начать. Определившись с планом действий, Рез’окун решительно сжал челюсти и шагнул в бурю.       Идти к счастью далеко не пришлось. Моментально вымокший, оглохший от раскатов и ослепленный зарницами капитан углядел темный силуэт облокотившийся на фальшборт. Никем другим, кроме Тай’джина он быть не мог. Что он тут делает? Почему покинул теплую постель и торчит тут? Что случилось?!       «А может, он не хочет делить с тобой постель? — со злобной издевкой заметил голос. — Мон немного протрезвел, очнулся и выяснил что спит у тебя на груди. Ты какого его на себя затащил, а? Ах, хотел поддержать и успокоить?! Как в ванной, да? Его от омерзения трясет, а ты пальцы ему в зад суешь? Охренеть поддержка…» Капитан расстроено приспускает уши, возразить было нечего.       Рез’окун осторожно подходит, стараясь быть погромче, что бы обозначить свое присутствие. Облокачивается рядом, и косится на охотника. Натянутый от дождя капюшон полностью скрывает лицо тролля, и капитан теряется. Ему хотелось бы видеть выражение лица Тай’джина. О чем он думает? Он расстроен, зол, задумчив? Как к нему обратиться? Может капитан после своих настойчивых «поползновений» действительно стал неприятен?       -Тай’джин… — тихо зовет зандалар. Нет ответа. Значит он все же оскорбил охотника, и тот не хочет разговаривать. Внутри все цепенеет от тоски и осознания своей вины. Рез’окун сглатывает и тянет руку к плечу Тай’джина, он должен объясниться. Видят предки — он не хотел задеть чувства, не хотел быть грубым, не хотел «насиловать» Тай’джина. Он не знал…       -Тай… — еще тише, упавшим голосом повторяет Рез’окун. Тай’джин молчит, не поворачивая головы.       -Тай, ну поговори со мной! — не выдержав «пытки» молчанием, капитан кладет руку на плечо Темного охотника и тот вдруг оживает. Молча извернувшись, тролль взвивается в воздух отпрыгивая на несколько метров и мягко, «по-кошачьи» приземляется на палубу, пригнувшись в боевой стойке. Плащ распахивается, капюшон падает и Рез’окун встречается взглядом с совершенно дикими янтарными глазами, блестящими из-под растрепавшихся волос. Несколько секунд тролли молча глядят друг на друга, а потом Тай’джин пошатнувшись распрямляется.       -Кэп, ты дурной — так пугать?! — вопрошает капер хватаясь за сердце. Он моментально промокает и содрогается, когда холодная вода затекает за шиворот. Машинально накинув капюшон, он ошарашенно смотрит на замершего, не знающего что и сказать зандалара.       -Ты чего под дождь выперся без плаща? Не спиться? — фыркает Тай’джин, рассматривая промокшего до нитки капитана. — Меня значит отчитал тогда, а сам под ливнем шарахаешься? Или на «рыбалку» снова собрался? Мне веревкой обвязаться?       Рез’окун так же ошалело пялится на охотника, но внутри начинает понемногу отпускать. Тай на него не злится? Почему не отвечал? Он не скрывался, но перепугал Тай’джина. Что, во имя всех Лоа это означает?!       -У меня один плащ… — машинально отвечает капитан, и тут же дает себе мысленную оплеуху, видя каким удивленным, а потом и виноватым становится лицо капера. Ну почему он такой дурак!.. Язык — что помело. Промолчать не мог?!       -Прости кэп, не подумал. Кто ж знал, что ты прогуляться решишь в такую погоду… — покаянно тянет Тай’джин, наклоняя набок голову. — Ты чего тут вообще?       -Я тут «вообще» из-за тебя, — вздыхает зандалар. — Я проснулся, тебя нет, вещей нет. Ты выхлестал вчера почти два бутыля рома. А если ты до ветру пошел и за борт свалился?! Что я должен был сделать по-твоему? Повернуться на другой бок и снова заснуть?       -Оу, прости кэп… Об этом я тоже не подумал… Может пойдем уже, а? Я все равно уже ничего не чувствую… А ты мокрый насквозь… И я… — зябко передергивает плечами Тай’джин, жмурясь от вспышки очередной молнии.       -Пошли конечно, — хмыкает продрогший капитан, отплевываясь от воды, которая по бивням затекает в рот. — А еще так исчезнешь — точно привяжу! И не жалуйся тогда. Я ведь и вправду испугался за тебя…       -Ну прости, правда… — снова винится охотник, хлопая капитана по плечу и пошатываясь направляется к каюте. Рез’окун облегченно выдыхая следует за ним, его Тай не сердится! Но почему он сказал что ничего не чувствует? Что это значит?       Только попав в теплую каюту, капитан понимает как он продрог. С волос буквально течет и на полу начинает образовываться лужа. Тай’джин скидывает на крючок плащ и садится на голую койку, виновато глядя на пытающегося отжать волосы зандалара. Его, впрочем, тоже мокрые.       Достав ящичек со свечами, Рез’окун зажигает фонарь и роется в своём сундуке. Через какое-то время в Тай’джина летит мягкое хлопковое полотенце. Второе, капитан берёт себе, с наслаждением вытирая мокрое лицо и отжимая волосы.       -Жаль ужин проспали, — вздыхает он, раздумывая не поднять ли кока. — У меня тут только жаренные орешки да цукаты. Ну и ром ещё…       -А я люблю орешки! — ухмыляется Тай’джин, тоже вытирая голову и расстегивая свой промокший изнутри жилет, ставший холодным и неуютным. Раздевшись, он ныряет под одеяла, сворачивается калачиком и хитро блестит оттуда глазами: — И цукаты…       — Про ром можно не спрашивать? — весело фыркает Рез’окун, доставая очередной бутыль. Лоа, как он счастлив, Тай — почти такой же как и всегда… И он снова в его постели. Капитан постарается быть более внимательным и деликатным. Все будет так, как захочет Тай!       -Нееее мон, можешь не спрашивать, — радостно подтверждает его «зараза», принимая бутыль и ларчик с «закуской».       Рез’окун содрогаясь лезет под холодные, отсыревшие одеяла. Их не было всего ничего, а все уже пропиталось влагой. Впрочем погода такая, что вода просто везде и сушу не мудрено спутать с морем. Как же хорошо, что Узочи знал про эту бухту! В море им было бы сейчас не сладко… Как только капитан оказывается под одеялами, Тай’джин отставляет съестное и подаётся к нему поближе, стараясь поделиться своим теплом и внимательно глядя в лицо. Рез’окун видит что темный охотник дрожит, сколько же он простоял снаружи? И зачем? Мягко притягивая тролля к себе, он задаёт мучающий вопрос.       -Тай, а ты чего выбрался наружу? Что ты там делал? Я уж испугался что ты меня видеть не хочешь…       -С чего бы мне не хотеть? — удивляется охотник. — Это ты меня прости за истерику, и за то что ужрался до потери сознания… Просто… Не могу я… Как до чего доходит, так и все… Мне бы с этим разобраться… Уйти в себя и разобраться, но… Не могу. Не хочу. Не знаю как объяснить. Я думал что это ты на меня, обломщика разозлился… Имеешь право.       -Я не разозлился, а испугался… И не на тебя, а за тебя. И то что не можешь — не беда. Мне не это важно… А — ты… — снова сумбурно начал излагать капитан, отчаянно жалея что краснобайство никогда не было его сильной стороной. Говорить им похоже придётся много… Многое надо рассказать друг другу. А он не умеет, он никогда ни с кем так не разговаривал… И на такие темы… Рез’окун боится что может сказать что-то не то, обидеть ненароком. Иное слово режет острее бритвы, это он на своей шкуре выучил…       -Не важно? — изумленно переспрашивает Темный охотник, вглядываясь в мягко мерцающие глаза зандалара. — А если я никогда?..       -Не важно, — покачивает тот головой, с грустной улыбкой прижимаясь лбом ко лбу охотника. — Даже если ты никогда… Я теперь не один, вот что важно. И ты надеюсь — тоже. Хотя у тебя вон женщина есть и дети…       -Ох кэп… Если бы ты знал, как мне важно — твое «не важно»… — дрогнувшим голосом тихо произносит Тай’джин, ласково потираясь носом о нос капитана. — А насчет Имани… Это она меня уговорила завести детей. Я своих пацанов люблю, жизнь за них отдам, но жить в деревне никогда не смогу. Не мое это… Не «домашний» я… А плодить детей да сиротить — не хочу. Сам так вырос. Мои родители на войне очередной погибли, так их и нашли — рядом. Ну а что потом было, ты уже знаешь…       А у Имани тоже с личным беда. Она сильная шаманка и амулеты делает мощные, у Агароу она — любимица. Да вот только побаиваются её местные, сторонятся. Уважают, это да. Но связать судьбы — опасаются. А я ее не боюсь, но и жить с ней не буду. И она это знает. Она детей для себя просила, да я так не смог — чтобы забыть о них. Навещаю, помогаю чем могу. Хорошие парни выросли…       Знаешь, я пытался… С женщинами у меня проблем нет, но с ними трудно — они ж сразу «привязать» пытаются. А как «привязать», если я в море? Ну и начинаются скандалы, попреки… Да и своя правда у них есть. Ну на кой я такой нужен, раз в пол года? Не жизнь это… Сдохну вот тут на чужбине, а она и знать не будет. Ждать станет. Жестоко это. Лучше уж сам как-нибудь…       Рез’окун молча слушает, потягивая ром из горлышка. Война, проклятая война. Сколько смертей и боли, горя и слез. Сколько сирот… Она длится так давно, что простые воины уже и причин ее не помнят. Слишком много крови, слишком много потерь, слишком много ненависти и жажды мести. Все свелось к простому: друг-враг, и враг моего врага — мой друг. Молодежь не заставшая периоды перемирия, знает только войну… Тот же Ки’тани, что он видел?.. Для него это и есть жизнь. А теперь эти кровавые жернова начали перемалывать и его народ… Ох, предки, чем все это закончится… Капитану становится тревожно и грустно. Какая странная, жестокая ночь откровений…       Тай’джин замолкает, он давно так не выворачивал никому душу. Только Имани. Она поняла, сама такая же одинокая как и он. Поймёт ли капитан? Охотник видит, что тот старается. Но как кэпу понять, если он и сам не понимает. Как объяснить, почему он онемел после побега с «Ярости Орды» и почему примерно через год, это прошло. А вот ужас перед близостью — нет. Как объяснить, что так напился он не из-за дурости, а от отчаянной попытки переломить себя. Втайне надеясь, что распаленный капитан поимеет его и может это снимет «проклятие». Но тот не тронул…       Забрав у Рез’окуна бутыль, Тай’джин делает несколько глотков. Алкоголь огненной лавой стекает в пустой желудок и расслабляет, убирает дрожь из тела.       -Почему я вышел? — задумчиво переспрашивает Тёмный охотник. — Мне показалось что за нами следят. Такое ощущение было, что мы не одни… Что где-то рядом нечто злое, заинтересованное — присматривается… Не знаю как объяснить. А потом ощущение пропало. Когда ты меня напугал, я пытался выследить это нечто… Но ничего… Может показалось с перепою… Не знаю…       -Может и показалось, — с облегчением кивает Рез’окун. — В такую ночь всё что угодно померещится… Мне вот померещилось что ты в джунгли ушёл…       -В джунгли? — удивлённо округляет глаза охотник, чувствуя холодок на затылке. Ему ведь тоже «показалось», что это нечто ушло в джунгли… И именно там он и пытался отследить чужое присутствие…       -Зачем мне идти в джунгли? — смеётся, пытаясь скрыть тревогу Тай’джин.       -Не знаю, глупо — правда? — хмыкает капитан. — Тут ведь твоя команда, Ки’тани. Я ж говорю — померещилось!       Может и померещилось, а может… Неужели Тай’джин так ему нужен и близок, что капитан «срисовал» его ощущения?! Незримое он не видит, это Тёмный охотник знает точно. Но он — может чувствовать его? Лоа, неужели и вправду — судьба?.. Так его могла «читать» только Имани, но она шаманка и мать его детей, тут и вопросов не возникало.       Рез’окун сидит и смотрит на задумчиво потягивающего ром Тай’джина. Хочется его как-то подбодрить, дать понять что он может говорить с ним, рассказывать ему все. Да только слов не находится… А может…       -Слушай Тай, я вот чего придумал, а давай ты первый будешь что-то делать, если захочешь? Ну… А я повторять буду. Тогда я буду знать что не обижаю тебя и делаю как надо, — неуверенно предлагает зандалар. — Я понимаю, странно звучит… Ты говори, если что не так…       Тай’джин в изумлении давится ромом и разворачивается всем корпусом к капитану, идея конечно отличная, но он и правда готов так «мудохаться» с охотником?! А он упорный…       -А интерееесная идея… — задорно блестит глазами снова захмелевший Тай’джин. — Давай-ка проверим…       Тай’джин пододвигается и кладет ладони на плечи Рез’окуна. Тот на секунду замерев повторяет жест. Синие ладони продолжают двигаться вниз по плечам, потом вверх. Серые — повторяют. Охотник прислушивается к себе. Так вроде нормально, когда он может контролировать… Ладони переходят на грудь, проходят по соскам и Тай’джин чувствует первые признаки паники, ему хочется отшатнуться и убежать. Он рвано вздыхает и быстро убирает руки, капитан тут же отдергивает свои. Немного лучше конечно, но он-то понадеялся… Уши виновато опускаются, Тай’джин расстроен.       -Эй, ты чего скис, мон? — тихо спрашивает Рез’окун, беря синее запястье и легонько потирая. — Ты думал вот так — сразу? Я вот и не ждал. А к лицу — тебе тоже противно? Ты вроде не так реагируешь…       -К лицу мне нормально… — стыдливо отводит взгляд Тай’джин. — Лицо они не трогали…       -Вот как… То есть если я… — капитан осторожно берет охотника под нижнюю челюсть и слегка тянет к себе, потираясь щекой о висок а потом осторожно проводя языком по уху. В ответ слышится довольное, тихое «м-м-м-м»… — Так хорошо? Нравится?       -Очень, мон… Можно еще? — шепчет Тай’джин, потираясь головой о голову зандалара. Теперь с другой стороны доносится довольное «м-м-м-м».       Язык осторожно начинает исследовать серое ухо, капитана перетряхивает от непривычных, но таких мощных и приятных ощущений. Его никогда так не касались. Шлюхи в портах не вылизывают уши своим клиентам. Могут конечно, если попросить, но он никогда не просил. Лоа, он и не знал что это так замечательно. Язык проходит уже увереннее и Рез’окун кайфуя, совершенно бездумно, на инстинктах обвивает талию Тай’джина руками. Тот моментально напрягается и дергается. Зандалар отнимает руки и держит их на вису, ладонями к охотнику.       -Прости! Прости я вообще не понял как… Просто так приятно…       -Я понял, мон. И ты прости… — весело улыбается Темный охотник. — Не в обиде. Не торопимся…       -Слушай, жуть любопытно… Все хотел спросить, а что это у вас за такие жесткие пятна? — синий палец потирает ороговевшее, похожее на чешую пятно неправильной формы на плече зандалара. — Зачем это? У нас такого нет…       -Конечно нет, и не будет! — ухмыляется Рез’окун. — Они и на нас уже сходят, сам видел, у кого их больше, у кого-меньше. Считается что у кого их больше, в том сильнее древняя кровь, связь с предками.       -А причем тут предки? — заинтересовывается Тай’джин, оглаживая ладонью плечо зандалара и внимательнее присматриваясь к гладкой и твердой «мозаике». На ощупь это немного напоминало чешую панголина. Тот довольно повернулся спиной, демонстрируя крупные пятна на лопатках и пояснице. Любопытный Темный охотник естественно все ощупал и там, вызывая довольные вздохи у зандалара и новую порцию «м-м-м-м».       -Они чувствительные? — продолжал засыпать вопросами тролль, постукивая по пятну когтем. — А у женщин такие же? А почему у нас не будет?       -Лоа, да ты просто дырявый мешок с вопросами! — засмеялся Рез’окун. -Так и сыплются…       -Ну прости, — фыркает охотник, снова оглаживая плечи и спускаясь на поясницу, заметив как это нравится капитану. — Просто ты первый зандалар, который так сказать попал в мои руки… Так что — страдай!       -Или мне пойти поизучать кого другого? — прищуриваясь, коварно добавляет «зараза».       — Я тебе пойду! — Делая вид что поддался на провокацию, Рез’окун шутливо запускает руку в аквамариновые волосы и прижимается лбом ко лбу.       -И думать не смей. Можешь изучать на мне что хочешь, где хочешь и когда хочешь… — довольно щурится капитан.       -А если серьезно, то это следы прошлого, так сказать… Мы ведь самая старая раса троллей. Изначальная. Ну, думаю ты и сам знаешь. Так вот — давным-давно, мы были покрыты этой «броней» почти полностью. Ну, мы тогда дикие конечно были… Ничего не умели. И она отлично защищала. А потом мы нашли пути к Лоа, «поумнели» и начали развиваться, так сказать… Начали делать оружие, носить одежду и доспехи, строить здания. В панцире не было уже такой необходимости, доспех-то получше и он начал растворяться, если можно так выразиться. Это конечно продолжалось долго, очень долго. Бессчетное множество веков. Вы же появились позже, когда он уже был не нужен… Ну, по крайней мере так рассказывают наши жрецы и шаманы… — с улыбкой заканчивает «экскурс в историю» Рез’окун.       -Только ты не особо трезвонь о том что сейчас узнал, — фыркает зандалар.       -Это не для чужих ушей история. Какой «удар» будет по репутации Империи, если выясниться что мы когда-то бегали по лесам в панцире и рыли клыками землю… — с хохотом заканчивает капитан.       Тай’джин тоже смеется. И правда забавно — он представляет себе Рез’окуна в «броне» на четвереньках, как тот распахивает землю бивнями в поисках кореньев. Или сражается на них с другим самцом… Сражается за кого?.. Тролль чувствует как уши начинают предательски краснеть. Проклятый Будурх — и лезет же такое в голову!       -А знаешь, я слышал что люди когда-то были волосатыми! Вот прям полностью! Думаешь правда? — переводит разговор Тай’джин, стараясь скрыть какое-то непонятное смущение. — У них и сейчас иногда дети такими рождаются… С шерстью… И иногда с хвостами.       -Ну хвосты это уже через чур, — смеется Рез’окун. — Зачем хумансам хвосты? У нас и то их нет… И да, раз это «броня» — то она конечно не чувствительна. Я слышал что если тролль вырастает не доедая, то она мягкая. Совсем не защищает… У женщин есть, но меньше, им не так надо…       -Что тебя еще интересует, мой «младший» собрат? — горделиво задирая голову, выспаренно вопрошает зандалар, покровительственно ероша волосы охотника и глядя смеющимися глазами на сопящего капера. Этому он тоже у него научился. Чего-чего, а ехидства его «заразе» не занимать…       -Есть ли еще ром и еда! — тут же находится темный охотник, поигрывая бровями и демонстративно переворачивая пустую бутыль. Его язык снова начинает немного заплетаться. Это конечно уже немного слишком, но сегодня такая тяжелая ночь… Все что лежало илом на дне его души, он перебаламутил и вывалил перед Рез’окуном. Почему-то стало полегче. Но ему нужно еще выпить, иначе он не заснет. Неожиданно для себя, тролль громко чихает.       -Да ты горишь! — охает зандалар, касаясь лба, а потом и уха охотника. — Я думал это ром — что у тебя уши фиолетовые. А ты видать таки промерз под дождем… Ох, капитан, и чего тебя туда понесло. Слабый еще, а туда же. Травы у меня есть, а вот кипятку нет. Ты лежи, я сейчас.       -Да не суетись ты так, кэп! — улыбается Тай’джин, пытаясь не дать встать хлопочущему капитану. — Ром и сон. Все что мне надо… К утру в порядке буду. Ну куда ты в такой дождь…       -Куда и ты! — отбивается, пыхтя Рез’окун. — Нас завтра в кают-кампанию офицеры пригласили. С них стол, с нас выпивка, карты — все дела. Договорились уже. И куда — если ты в жару валяться будешь?! Мне одному идти? Нет уж, хрен тебе — уважаемый Темный охотник! Они и тебя видеть хотели, и страдать за нас в одиночку я не намерен! Так что лекарство, еда, сон. И помолись Лакоу! Завтра ты должен быть в строю!       Обалдевший от такой экспрессии Тай’джин не находит что возразить и с новым чихом валиться в одеяла. Да, сейчас он и сам замечает что как-то не очень… Сколько проторчал на палубе в трансе, ощупывая местность, он не знает. Видимо и правда подмерз. Благодарно взглянув на кутающегося в плащ капитана, тролль глубже зарывается в одеяла. Хочется чего-то горячего. Ну — рому, на крайний случай…       Возвращение капитана Тай’джин позорно пропустил, сморенный дремой. Очнулся только унюхав мясной дух из принесенной корзинки. Заинтересованно повел носом и снова чихнул, смешно прянув ушами.       -Садись давай… — улыбнулся Рез’окун, вешая промокший плащ, с которого тут же натекла лужа. — Полуночничать будем… Спасибо Квези, заначил нам горячего. Как знал что пригодиться…       Горячим, оказалась густая крупяная похлебка с разварившимися волокнами вяленого мяса и овощами. Рез’окун настоял что бы туда еще и окорок покрошили. Таю нужно восстанавливать силы, ему нужно мясо.       Дважды оголодавшего тролля просить не пришлось, и скоро ложка заскребла по дну горшочка. Увидев прорыв в «откорме» своего «доходяги», капитан впихнул в него половину своей порции. Охотник отнекивался, но после угроз оставить его без рома и карт, споро подмел Рез’окунову порцию. Не отказался он и просто от окорока, который скармливал ему «с рук» счастливый капитан. Все портил невкусный горячий травяной настой, но тролль молча проглотил и его. Кэп так старался его вылечить! Забота была приятна и Тай’джин не привередничал, многие травы он узнал и они были тем, что надо.        После сытного ночного «ужина» начало клонить в сон и кубок с ромом Тай’джин допивал уже позевывая и иногда почихивая. Рез’окун устроился рядом и счастливыми глазами, с умилением смотрел на клюющего носом капера. Как приятно было о нем заботиться! Он и не знал что это такое замечательное чувство…       Наконец все было съедено и выпито. Осоловевший от количества поглощенной еды, Тай’джин просто завалился набок, прижимаясь к теплому телу зандалара. Было сытно, тепло и уютно. Тролль заурчал, когда Рез’окун начал почесывать его за ухом, согревая дыханием затылок.       «Показалось»… — подумал Темный охотник, проваливаясь в спокойный сон без сновидений.