Рез’окун торопится к себе. А он-то уж напрягся… Благодарение Лоа —все в порядке! Услышав крики и гомон на палубе, он встревожился. Что еще могло произойти? К счастью ничего страшного -акула, «испытание», счастливая молодежь… Нет, это конечно страшно, вступить в бой с акулой — не каждый выиграет, но Умензи, ох нет — Умэ’ки показал себя молодцом! Кажется Грал благоволит молодому воину. Сумасшедший парень! И такой влюбленный… Ведь все это -явно ради его Ки’тани. Оскорбленный тролль закусил удила и решил показать всем! И ведь показал, демоны его прибери!.. Полноправный воин!
«На себя посмотри, придурок влюбленный! Это Умензи сумасшедший что ли?! Давно в зеркало глядел?» -фыркает «ехидна». Да уж… Он тоже кажется показал… От капитана не укрылись изумленные и любопытные взоры в его сторону от соплеменников. Еще бы, зандалар без «благодати» в глазах. Когда такое увидишь?! Ну и ладно! Это не главное, подумаешь… Чёрные Копья вон вообще внимания не обращают. Его Тай с ним -вот что главное! Тай жив, а его ставшие «странными» глаза -такая малость…
Тихонько заходя в каюту и прикрывая дверь, капитан сразу глядит на своего охотника и пугается: Тай лежит, неловко подвернув под себя руки, а по клыку стекает ниточка слюны… Ох, Лоа, что с ним?! Ему плохо?
-Таай!.. -хрипло вырывается у перепуганного капитана. Как он мог оставить его одного? Идиот! Подумаешь, галдеж на палубе! За ним ведь не посылали… А теперь Тай… Не-е-т!..
Зандалар в несколько прыжков пересекает каюту и падает на колени возле постели, подхватывая Темного охотника за плечи. «Тай!» Тролль слабо дергается отбиваясь, и взгляд испуганных голубых глаз встречается с не менее перепуганным взглядом янтарных.
-Что?! -слабо барахтается Темный охотник в руках капитана. -Что случилось?! Тварь напала?! Где?..
-Нееет… Предки… Я…Я испугался! Ты так странно лежал… И клыки… -отчаянно шепчет Рез’окун, тревожно глядя на Тай’джина. С ним точно все в порядке?
-Нормально я лежал, -хмыкает охотник, оглядывая постель. -Ну с подушек сполз во сне… И что? А что с клыками? -косится тролль на свое «украшение». Вроде всё на месте…
-Нуу… По ним слюна текла… И руки у тебя так… Я думал случилось чего… Плохо тебе… -виновато произносит капитан, приспуская уши и понимая что совершенно зря затеял эту «истерику». Тая вот перепугал спросонья… А он всего лишь крепко спал. Ну и «глупый» зандалар! — Ты прости… Глупо получилось…
-Нормально получилось… -мягко улыбается Тай’джин, поднимая подрагивающую от слабости руку и касаясь серой щеки. -Ты испугался, чего там… Спасибо…
-И все-таки -прости… -с неловкой улыбкой потирается щекой о ладонь капитан. -Хочешь чего? Поспишь еще или новости послушаешь? Они интересные!
-Уж какое «спать», если новости интересные? -фыркает Тай’джин, поудобнее облокачиваясь на подушки и выжидательно глядя на зандалара. -Отвара бы мне еще… И поесть.
-Сейчас организуем, — счастливо улыбается Рез’окун, в который раз убеждая себя что это все взаправду. Он до сих пор не верит, иногда накатывают панические мысли, что это все в его воображении… А на самом деле Будурх помрачил его разум, и он сидит, в горе обнимая остывшее тело Тай’джина. И лезет же такое в голову…
-У тебя в банде новый воин появился! -огорашивает с улыбкой корсара капитан, хитро щурясь. -Знаешь как зовут?
-Что, Думиза надумал? Или из молодых охотников кто? -приподнимает брови Тай’джин. Если воин появился, значит подтвердил статус… Как это можно на корабле? Ни врагов, ни зверей… Да и зачем зандалару в его племя…
-Неееа… -довольно тянет зандалар, тихо посмеиваясь. -Умэ’ки его зовут! Не знаешь такого?
-Умэ… Умензи что-ли?! Лоа, как?! -поражается Тай’джин. Как ему удалось? Он всегда чувствовал что тихий, добрый, немного неуверенный в себе матрос имеет стальной стержень, но как? Эк его допек Ки’тани, что парень нашел способ стать воином! И имя взял в «честь» любимого. Ну Умензи!
-Акулу порешил! Сам! -довольно рапортует, гордясь — как своим сыном, Рез’окун. -Так что сегодня у нас снова свежее мясо в меню. И пока не съешь всю печень, я с тебя не слезу! Её тебе Умэ’ки в дар презентовал! Бон обещался вам с Ки барабанчики из шагрени. Так что -прими с благодарностью.
Акулу… Ну надо же… Тай’джин удивлен и приятно поражен. Ай-да Умэ’ки! Какие чудеса творят с влюбленными троллями таскания за уши принародно! Теперь и за Ки’тани ему поспокойнее будет, против воли супруга-воина уже не попрешь, как давеча. Придется договариваться, а то и уступать… А Умэ спокойный да рассудительный, притормозит пылкого тролля если надо, а может и за уши таскать научится. На Ки’тани это дивно действует…
Над головами троллей внезапно будто взрывается партия гоблинского динамита, заставляя вздрогнуть и прижать уши. Капитан идет к окну и присвистывает — то что было просто дождливой хмарью, быстро превращается в чернильно-черный кисель над головами. Похоже Шанго решил зайти на новый круг танца… Что ж, остается только смириться и глядеть в оба. Может Тай и напугал, а то и ранил это «нечто», но вдруг нет? Где оно?
Обернувшись, Рез’окун видит что Тёмный охотник устал сидеть и старается свернуться клубочком полулежа, зябко кутаясь во влажное одеяло.
-Так вот какова старость… -хмыкает он. -Холод да усталость. Голову держать и то устаешь…
-Тьфу на тебя, -сердится капитан, ишь чего выдумал. Старость! — Ты пол дня назад чуть не умер от истощения! Сейчас скажу что бы жаровню принесли, теплее будет. Пообедаем. И спать, а не хочешь спать -займемся чем хочешь. Поиграть можем или почитать могу ежели пожелаешь. А хочешь -молодежь позовем, я б послушал как Умэ на акулу ходил…
Тай устало, но весело смеется. Он хочет все из перечисленного! Может совместить? Ки наверно тревожится о нем. Можно поиграть и поболтать… Если он это все осилит и не заснет конечно… И Умэ’ки поздравить надо, он теперь не только родня, но и соплеменник. Да и за подарки -спасибо!
-И вещи твои перенести, -коварно добавляет капитан, решив ковать железо, пока горячо. — Мне твоя занавеска из бусин нравится! Как раз " гнездо» прикроет. И для идолов место найдём. Поставишь где нужно… В общем, как скажешь, так и будет. Глефы на стену…
-Так ты это ради моей занавески все затеял? Ах, коварный зандалар!.. -Корсар преувеличенно покорно вздыхает, делая «несчастные» глаза, мол — повинуясь давлению… Но не протестует. Кэп вроде как и прав. Они теперь пара, и странно будет жить наособицу. А уж обживаться на новом месте ему не впервой. Правда с кем-то под боком, пожалуй и впервые… Капитан весело хохочет. Конечно ради приданного, а Тай думал что, что он его интересует?!
Вскоре приносят жаровню, и капитан раздувает тлеющие угли. Тай’джин подбирается поближе, наслаждаясь теплом и просит дать ему зеленый мешочек из сундучка. Вскоре на угли летит пригорошня сухой травяной смеси и по каюте начинает плыть приятный, пряный аромат даря бодрость и успокаивая. Рез’окун не раздеваясь, в ожидании обеда, пристраивается рядом на постели и притягивает к себе Тай’джина, зарываясь лицом в волосы. Тот слабо улыбается, но не препятствует, прижимаясь к желанному теплу. За окном начинают хлестать первые косые струи вновь набирающего силу ливня…
Умэ’ки сидит и закусив губу терпит. Он и не думал что это так больно. Но результат стоит того, постепенно, под остриями рыбьих косточек и втираемой краски начинает проступать древняя вязь-узор племени Черного Копья, браслетом охватывая плечо. Рисунок однотонный, черный. И смотрится на сером плече воина просто отлично.
Уна’ти одобрительно хмыкает и кивает, он доволен своей работой. Доволен как сидит и терпит его новый соплеменник. Настоящий воин. Сильный и выносливый. Умэ’ки хочет, что бы все знали как он стал воином? Он может изобразить… Нет, это не обязательно, по желанию… Хвастовство? А разве это не правда? Разве ж он выдумал? Уна’ти сам видел! Так какое же хвастовство? Это повод для гордости, законной между прочим. Но как пожелает брат…
Вскоре, поверх «браслета» Черного Копья, появляется схематический узор волн и маленький силуэт акулы. Вот теперь все будут знать, что воин в одиночку одолел «Морскую смерть»! Зачем стесняться, если есть чем гордиться?! Пусть приходит завтра. Уна’ти закончит узор.
Поблагодарив Мастера Уна’ти, Умэ’ки спешит обратно, к своему Ки’тани. На палубе, в сделанных из промасленной парусины «ваннах», в дождевой воде отмокают куски акульего мяса. Воин тихонько приоткрывает дверь, заглядывает в комнатушку. Ки’тани спит лежа на животе, рядом с постелью — маленькие, сплетенные из водорослей коробочки с бисером, обрезками кожи и бусинами. Тут же лежит тряпица с зубами акулы. Парень явно занимался украшениями, да притомился. Умэ’ки сглатывает, ставшую внезапно тягучей, слюну. Взгляд скользит по иссиня-черным косам, рассыпанным по широкой спине, по тоненькой талии, перетянутой бинтами и длинному, стройному синему бедру, высунувшемуся из-под толстого хлопчатого покрывала. Ох, у его Ки и впрямь ноги от ушей… Лоа, нет! О чем он думает?! Хватит с Ки’тани на сегодня. Он и так сделал Умэ королевский подарок, позволив делать с собой что угодно! Даже кусать за загривок до крови…
Зандалар делает шаг в комнату и воин сразу настороженно открывает глаза. Чуткий.
-Умэ! — радуется Ки’тани, приподнимаясь на локте и протягивая руку с чем-то зажатым в кулаке.
— Это тебе! Ожерелье не успел, приспал… Заездил ты меня, — лукаво улыбаясь, блестит острыми зубами.
На синей ладони лежит серьга из зуба акулы. Плоская серебряная проволочка затейливо оплетает большой зуб и переходит в застежку. Искусная работа, а Умэ’ки и не знал, что его Ки не только топорами махать умеет. Он оказывается ещё и талантливый мастер…
-Красота какая, — радостно тянет Умэ’ки. Хочется сразу надеть, да оказывается что некуда. Мочки ушей у него не проколоты, только два маленьких золотых колечка ближе к кончику уха, по последней зулдазарской моде.
-Пробить сможешь? На левом, раз колечки на правом… — просит загоревшийся тролль. Нужно будет найти серебряные колечки…
Конечно Ки’тани может. У него и шило есть. Пара секунд и серьга красуется в ухе. И зеркальце у Ки’тани есть! Вот! Очень красиво, хотя Умэ и так красивый. Но так- ещё лучше!
Тай’джин лежит, задумчиво разглядывая свой браслет. Красивый, хоть и довольно громоздкий. По сравнению с кэповым видно, что сделан на женскую руку, хоть они и парные. Рез’окун говорил что они старинные, лет по пятьсот… Это очень много, у них в племени нет таких древних вещей. Да, до недавнего времени — и вещей у них особо-то и не было. Оружие да инструменты. Кое-какой кухонный скарб, да и всё… Беженцем много не утянешь…
— Нравится? -кивает Рез’окун на брачный браслет. -На тебе замечательно смотрится!.. Хотя на тебе все смотрится…
-Подлецу —все к лицу! -скалится во все клыки Тай’джин. — Ты пару раз упоминал, что хорошо что не принёс обет… Расскажешь?
Рез’окун вздыхает про себя. Не хотелось бы вспоминать, но Тай был с ним откровенным… Рассказал такое, о чем многие воины предпочли бы умолчать. Значит и он должен. По сравнению с историей Тая, его — и стрелы ломаной не стоит. Теперь его очередь поворошить прошлое…
— Рому хочешь? — весело улыбается Рез’окун, забывая с кем имеет дело.
-Эй, кэп… Не хочешь, не вспоминай, -сразу все понимает Тай’джин. -Прости что полез… Не моё это дело. Но немного рома можно…
-Твоё это дело, имеешь право! — не соглашается капитан, наливая ром в маленький серебряный стаканчик. Кубок, а тем более бутылку Тай’джин сейчас просто не удержит. -У меня от тебя секретов нет и не будет!
-Что ж… Я уже рассказывал тебе, что несколько раз пытался ухаживать за девушками. Пару раз дальше маленьких подарков не зашло, мне отказывали… Да и я не сильно настаивал. Так, симпатия не более. Но один раз… Я был бешено влюблен и она как мне казалось — тоже. Мы понимали друг друга с полуслова, полувзгляда. Адджоа её звали. Статная, красивая. Черная коса до колен… Я как увидел — понял что пропал. И она тоже заинтересовалась. Семьи наши были одного статуса, так что никаких препон не наблюдалось. Нам было хорошо вместе и мы решили по окончании сезона дождей связать себя обетами. Я уже тогда был капитаном. — с грустной улыбкой повествует Рез’окун. Вроде и давно все было, и Тая он ни на кого не променяет, а почему то все ещё больно…
Тай’джин все это видит, но молчит и тихонько потягивает ром. Пусть кэп выговорится… Ему вот полегче стало, как сцедил яд, разъедавший его душу. Так может и Рез’окуну…
-Да, так вот… Уговорились мы значит обменяться обетами, семьи довольны, чего еще желать? И так хорошо все совпало, я специально патруль на дожди выхлопотал, в них ходить не любят. А я думаю схожу, а там как раз и обручимся… Ну и ушли в море. Чуток задержались, всего на пару недель. «Мощь» получил пробоину, пришлось чинить… А как вернулись, я даже домой не зашел, сразу к ней кинулся. К моей Адджоа… А только нет никого дома. Соседи смотрят странно так, сказали что она с родными в храме Торкали. Я бегом туда, подарков ей навез… Она сильно украшения любила… В общем, как ты догадался наверно, она в храме не просто так была… Поспел я как раз на окончание церемонии, когда они уже по ступеням спускались… Она и её супруг… Глазами с ней встретились, а она улыбнулась. Не хорошо так улыбнулась… Не помню как я оттуда ушел. И сколько потом по джунглям шарахался безоружным, может надеялся что звери сожрут — не тронули… И где пил, и сколько — тоже не помню. Меня где-то нашла команда… Зикимо с парнями если точнее. Привели обратно на корабль… Я ведь знал этого парня, супруга её, он тоже пытался за ней ухаживать, но она выбрала меня. А потом, пока я моря бороздил, ему досталось «сладкое» местечко во дворце… Ну и… Конечно, ходить по дворцу расфуфырившись, оно интереснее чем меня с похода ждать… Да только я ж думал что любовь… Может скажи она, чтобы я море оставил, так и оставил бы. Так её любил… Дурак слепой в общем был… Что ж, если тролль сам не учится — его жизнь учит. Меня вот научила…
-Ты не дурак… Ты искренне любил… Любовь — великий дар Лоа, и будет проклят тот, кто его обесценит. Можно отказать, но не предавать… Мне жаль… — тихо говорит Тай’джин, протягивая дрожащую от слабости руку и кладя её на плечо зандалара. Ему жаль, что с Рез’окуном так обошлись. Кэп не заслужил такого. Он занудный иногда со своими уставами, правилами и «неподобает». Но он же зандалар, а они все с «приветом». Хотя вот обтесываются помаленьку. Умэ вон совсем ожил уже… Однако капитан добрый, веселый и заботливый. Иногда вон даже слишком. Что ж, кому золотая клетка и дворцы милее… Адджоа значит… И улыбнулась нехорошо… Что ж, он это запомнит…
Рез’окун кладет на синюю ладонь свою и с улыбкой прижимается щекой. Вдруг стало как-то легко, как будто запруду разобрал и стоячая, гнилая вода вновь потекла, сменившись чистой и прозрачной. Какие странные дороги у их судеб, размышляет капитан. Когда казалось бы они оба, битые жизнью, смирились с одиночеством — они нашли друг друга, смогли переступить через горький опыт и опасения… И вправду — никто не знает своего пути, а захочешь предугадать — насмешишь Лоа…
-Чего задумался, кэп? О превратностях судьбы? — прозорливо фыркает Темный охотник. — О ней мы знать не можем, не положено… Так чего переживать? Делай что можешь и надейся на лучшее. Все в воле Лоа…
-И о ней тоже, — согласно кивает капитан. — А еще думал как хорошо, что она меня бросила и я нашел тебя…
-Завидная партия… — самоуничижительно хмыкает Тай’джин, одним махом опрокидывая стаканчик. — О таких как я, говорят — что бы суд присудил…
-Ты это брось! Понял?! — Рез’окун разворачивается к охотнику и схватив его за плечи осторожно встряхивает. — Суд его присудил… Я сам выбрал и мне хорошо — ясно? И тебе надеюсь тоже… Сам говорил, что на все воля Лоа! Так что и не начинай…
-А знаешь, я видать тоже не «домашний»… — тихо смеется он, прижимаясь лбом к Тай’джину. — Значит будем бродяжничать вместе! Разве не замечательно?! Даже «детьми» вон обзавелись…
-Может мне усыновить Умэ’ки? — расходится Рез’окун. — Представляешь, какие у всех будут глаза по приходу в порт, когда все узнают?! Команда ж обо всем что тут было вмиг растрезвонит!.. Этот поход войдет в байки и легенды!
-«Глаза» у них будут, когда они увидят твои глаза! — фыркает капер. — Ты кстати как сам-то? Нормально?
А ему-то что? Капитан чувствует себя как всегда. Вымотался морально, так это и понятно. Не каждый день у тебя на руках при смерти самое любимое существо на всем Азероте…
Стук в дверь возвещает о приходе Бон’гани с обедом для капитанов и последними сплетнями. Фолами гораздо лучше, он очень благодарен Тай’джину и вечный его должник. Думиза понемногу обвыкается и первое, с чего начал — это вызубрил названия всех снастей. Проняло парня. Похоже опять будет сильная буря, хорошо что они никуда не двинулись. Небо все сплошь черно и жуткие молнии. Ну, гром они и сами слышат… Умэ’ки начал делать себе племенную татуировку, завтра закончит. Уна’ти постарался, красиво вышло. Ки’тани по уши в акульих зубах и мастерит украшения. Для Умэ сделал серьгу из большого зуба, ему идет. Все волнуются о Тай’джине, что передать? Оказалось передать, что бы готовились к походу в «гости». Как капитаны отобедают и отдохнут, то приглашают молодежь к себе. Послушать из первых уст, как Умэ акулу одолел и поиграть во что… Вместе веселее.
Радостно кивнув, Бон’гани расставляет на столе горшочки с обедом и уходит порадовать приглашенных. Конечно они все придут!
Капитан начинает ревизию съестного, приподнимая крышки с горшочков. Акульи стейки с рисом и овощами -отлично. А где же… Ах, вот! Целый немаленький горшок с печенью акулы под острым соусом со жгучим перцем! И тоже рис на гарнир. Превосходно, Квези просто молодец!
Дивный аромат специй плывет по каюте и из-за спины капитана доносится протяжное рычание. Обернувшись, он встречается взглядом с невинными глазами Тай’джина. «Я голодный…» — скромно заявляет тролль, мало не капая слюной на постель. В животе снова протяжно бурчит. Тело изо-всех сил напоминает о «дозаправке». Ему крайне необходима энергия.
-Конечно! Держи… Сам справишься или подсобить? — спрашивает довольный Рез’окун, передавая в подрагивающие руки завернутый в тряпицу горшок. Тай устраивает его на коленях и с восторгом смотрит на блюдо. Все его инстинкты заходятся от запаха и вида акульей печени. Это как раз то, что надо его измотанному и истощенному организму! Еще немного, и по клыкам потечет слюна…
-Сам, кэп… С этим «врагом» я расправлюсь сам… — едва не мурлычет Тай’джин, погружая в ароматное блюдо ложку. С вилками мудохаться у него сейчас нет ни сил, ни желания. Вот сейчас он чувствует себя действительно живым!
Умиленно улыбаясь и млея от тихого счастья, капитан и себе пристраивается рядом, со своим горшочком. Он мог бы и за столом, но он хочет сидеть рядом с Таем и смотреть как тот уписывает обед…
Тай’джина упрашивать не надо… Он урча зарывается в свой горшочек и наворачивает так, что заканчивает первым, несмотря на куда большие объемы посудины, нежели у капитана. От своей доли стейков он тоже не отказывается, с удовольствием уплетая все, что счастливый Рез’окун ему подсовывает. Квези и правда прекрасный повар. Надо его премировать, замечает Тёмный охотник и капитан радостно соглашается. Конечно надо! Наконец все завершает порция укрепляющего отвара и Тай’джин осоловело заваливается на подушки. А что-то в этих подушках есть, если не спать ночью на них конечно. Но вот так днем поваляться… Очень удобно. Хотя день сейчас или ночь не особо понятно. Гром гремит не переставая, а высоко в небе вспыхивают зарницы. Основная гроза пока еще слишком далеко и высоко, но она приближается…
Закончив со своей долей обеда, капитан складывает грязную посуду в корзину и выставляет в коридор. Кто будет проходить — заберет. А он бы вздремнул немного. Тай уже посапывает, но уши чутко подрагивают, реагируя на его шаги. Охотнику и вправду лучше. Рез’окун устраивается на спине, а Тай у него под боком — калачиком. В каюте тепло от жаровни и приятно пахнет травами и съестным. По окнам стучит дождь, а в небесах -погромыхивает. Разморенные плотным обедом и теплом друг друга тролли сладко присыпают…
Просыпаются они от мощного грохота над головой, инстинктивно вздрагивая. Вот теперь эпицентр непогоды добрался и до них. Ветер стихает, слышно только как барабанят капли по окнам каюты. Стихший ветер предвещает сильную бурю. Нужно звать ребят, пока затишье…
Примчавшаяся молодежь лучится счастьем и радостью. «Фадда!» — кидается на шею Тай’джина Ки’тани, заваливая смеющегося тролля на постель. «Киии…» — укоризненно тянет Умэ’ки, виновато опуская уши и глядя на пытающегося отдышаться охотника. «Ки’та, совсем сдурел?!» — более жестко, явно показывая «как надо», замечает Бон’гани и тянет брата за шиворот прочь с постели капитанов. Ишь, устроился как у себя дома! «Тебя за ухо давно таскали?!»
-Для фадды не жалко! — смеётся Ки’тани, проказливо блестя цитриновыми глазами. — Пусть таскает сколько хочет! Я только рад…
-Дурной… Тебя что, Аракхра по темечку стукнул? — возмущается Бон’гани, уже начиная злиться на беззаботного «братца». Тут капитаны все-таки, а не матросы… — Ежели по нраву, то давай на палубу, с радостью оттаскаю… Может ума прибавится!
-Нее… — смеется проказник. — Это только фадде можно, зато неограниченно…
-Я пожалуй передам это право Умэ’ки… — фыркает Тай’джин. — Я тебя «сбагрил» считай, под его ответственность. Понял Умэ? Я устал, теперь ты воспитывай паршивца! А не будет слушаться, не стесняйся — подходи, я добавлю…
-Умпфф… — с деланной обидой фыркает Ки’тани, но глазами продолжает пускать бесенят и быстро переползает к Умэ’ки, который чинно сидит напротив «гнезда». Привалившись плечом к супругу он наконец успокаивается и затихает. Тот ласково приобнимает шебутного тролля за плечи. Рядом устраивается Бон’гани.
-Ну воин, рассказывай… — улыбается Темный охотник, с уважением глядя на зардевшегося соплеменника. Ки’тани начинает радостно тормошить подрастерявшегося Умэ’ки, но под строгим взглядом фадды смиреет и замирает.
Да что тут рассказывать? Он давно хотел стать воином, опорой и щитом бесшабашного Ки. И как раз говорил об этом с Боном. А тут акула… Она ж хорошая добыча? Ну он и… Вот так в общем… Совсем начинает стесняться Умэ’ки. А потом имя… А какое? Ки’тани — «Умэ» нравится. И ему тоже. А без Ки этого всего бы и не было… Поэтому взял «ки» к имени. Вот так и вышло все…
-Не слушайте этого скромника, капитаны! — вмешивается не в силах больше терпеть Бон’гани. -Я вам сейчас расскажу как было…
В устах Бон’гани история и впрямь расцветает новыми красками. Хочешь —картины пиши, а хочешь — песни слагай. Ки’тани и тот завороженно слушает, с гордостью поглядывая на супруга. Это его Умэ такой! И серьга вот в ухе — это зуб той акулы! А на плече вот — племенная татуировка и тоже с акулой! Пусть все знают — какой у него Умэ!
Тай’джин с улыбкой глядит на фиолетовые уши Умэ’ки. Замечательный парень. А уж скромный… Ничего, пообвыкнется — побойчее будет! У них все ж посвободнее… А скромность — не порок. Ки’тани за них двоих «отработает».
-Спасибо за дары, Воин! — почтительно склоняет голову Тёмный охотник. — Ты мудро распорядился первой добычей. Да благоволят тебе Предки и Лоа. Я буду просить за тебя…
Умэ’ки, помня наставления Бон’гани, сидя на коленях почтительно кланяется старшему. Наконец церемонии закончены и можно просто поболтать и посмеяться, радуясь теплу, родным «мордам» и тому что непогода осталась снаружи. Рез’окун выставляет бутыль рома. Как раз всем понемногу, не стоит напиваться в такую погоду. Мало ли… Да и «это», неизвестно где…
***
В прорезаемой молниями и зарницами влажной темноте джунглей бьют барабаны. Ритуал почти закончен, и на алтарях бьются в последних конвульсиях, готовясь испустить дух, два ритуально изуродованных, окровавленных тела. Кровь из незаживающих ран течет ручьями, размываясь дождевой водой. Но это уже не важно. Добрый Бвана доволен? Они все сделали как договорились… Изоба выполнил свою часть сделки! Теперь очередь за ним. Пусть поможет, пусть покажет свою мощь! Над замершим тропическим лесом раздается особенно громкий грохот, перекрывающий барабаны и закладывающий уши, оставляя все живое на какое-то время оглушенным. Сверкает мощная, ветвистая молния…
***
Из каюты слышен хохот и веселые разговоры. Играть в карты у Тай’джина сил нет, но он с удовольствием наблюдает и вставляет ехидные комментарии, заставляя присутствующих покатываться со смеху. Бутыль рома совершает очередной круг… Гром гремит такой, что тролли на пару секунд глохнут. Сверкает особенно яркая молния, высвечивая все вокруг ярким, неестественным светом. Раздается треск и шипение.
-Капитан! Капитан! Мачты горят! Молния! — кричит врываясь в каюту мокрый до нитки, перепуганный Зикимо.
Рез’окун подхватывается и рассыпая карты несется наружу, в бурлящую темноту. Расщепленная грот-мачта уже пылает, молния в секунду высушила мокрое дерево и воспламенила как свечку. От горящих ошметков, начинает разгораться бизань. Промасленная парусина вспыхивает. Лоа, не-е-е-т! Порох…
-Рубите ванты!!! Рубите грот и бизань!!! Мачты за борт!
