Бурные воды и тихие гавани капитана Рез'окуна.

      На несколько мгновений на площади воцаряется полная тишина, слышно лишь как кровь капает с плиты алтаря на камни мостовой, потрескивает пламя в факелах, да тяжёло дышит Тёмный охотник. Высоко в ветвях перекрикиваются ночные птицы. Потрясенное племя, окаменев, молча смотрит на оскалившего клыки и замершего на алтаре Тай’джина.       -Хапайте иво!!! — отмерев, заполошно вопит Изоба, в покосившемся уборе из перьев. Привставая с копошащихся под ним и щитами воинов, тыча пальцем в Тёмного охотника. Этого еще не хватало, что б сбежал! Всё, всё не так!       Голова кружится, а сердце бухает где-то в ушах. На этот рывок Тай выложился по полной. Он не мог позволить, что бы Нсию… Нет, никогда! «Хапайте иво!» Выбора у него невелик, внизу и вокруг враги, путь один — на верх пирамиды. Тай’джин хочет прыгнуть с алтаря, но оскальзывается на крови зандалара и неловко, боком соскакивает на камни. Вскочив, охотник бросается по ступеням. Внезапно ему на спину прыгает взметнувшаяся с земли жрица и они вдвоём, тяжело падают на каменные грани. С головы слетает белая «корона». Не ожидая нападения, охотник неудачно приземляется на правый бок и руку, которую простреливает ослепительная вспышка боли, выбивая кинжал из враз онемевших пальцев. Обсидиановый клинок скользит вниз по ступеням. Взглянув на перекошенное от ненависти и боли лицо, перепачканное кровью, текущей из разбитого носа, Тай что есть силы лупит троллу в грудь ногой, сбрасывая с себя и перевернувшись, мало не на четвереньках карабкается вверх по ступеням. Подбирать нож нет времени. К нему уже несутся рассвирепевшие воины с тяжелыми деревянными щитами. Хоть бы руку не сломал, заполошно думает Тай’джин, задыхаясь и из последних сил бросаясь наверх. Проклятье, он потерял оружие!       Наверх, опередив преследователей на десяток метров он успевает первым, но и только. Площадка практически пуста, не считая сложенного из плит низкого, на уровне колен жертвенника, столбов, пары широких и мелких каменных чаш для огня, да шести высоких, до пояса кувшинов с крышками. К ним и бросается тролль. Первый кувшин пустой и катится в приближающихся снизу воинов. Те заслоняются щитами и медленно продолжают подъём. Торопится им некуда. Жертве негде укрыться… Второй кувшин тоже разбивается о стену щитов. Слышится издевательский смех. С третьим Таю везет больше, в нем какое-то густое то ли масло, то ли жир для розжига огня и факелов. Поднатужившись, он сталкивает и его. Теперь, настало время насмешливо фыркать жертве. Горшок разбивается о привычно подставленные щиты и окатывает ноги и ступени скользким содержимым. «Ну, пошла потеха», — с хмурой радостью думает охотник, отправляя очередной «снаряд» в штурмующих. Первый ряд поскальзывается и начинает валиться на идущих сзади. Поднимается крик и ругань. Пользуясь передышкой, Тай проверяет оставшиеся горшки. Масло лишь в одном и то — до половины. Жаль… Капер хватает горшок и выливает на самый верх ступеней. Стекая, оно соединяется с уже пролитым и горшечными черепками, образуя неплохую полосу препятствий. Остается один горшок, который тролль решает приберечь. Вот как распутаются со своими ногами и руками, как поднимутся — тут-то он их и «отоварит». Каменные чаши к его большому сожалению сдвинуть не удается, тяжелы. А было бы славно…       Зато в чашах обнаруживаются дрова, подготовленные к растопке. Выбрав пару деревяшек поухватистее, Тай чувствует себя увереннее. Хоть что-то… Жаль огня нет, он бы тут устроил оборону…       Снизу доносится знакомый, срывающийся от злости голос. Изоба! Жрец осторожно поднимается, подсвечивая себе факелом и обходя разлетевшиеся черепки. За ним следует судя по виду «духовенство» попроще. Ритуал! Тёмный охотник быстро плюёт на ладонь и размазывает рисунки по телу, срывая цветочные ожерелья. Хрен вам, а не «сосуд» для духа или что оно там такое! Увидев, что нападающие снова на ногах и готовятся к продолжению штурма, Тай подтаскивает оставшийся кувшин и изо всех сил швыряет в напирающую толпу. Снова раздается взрыв ругани, но тролли быстро учатся и задние, подпирают передних щитоносцев, не давая им снова упасть и устроить кучу-малу. Медленно, оскальзываясь, тролли продолжают подниматься…       Тут ловить уже нечего, понимает Тёмный охотник, он выжал из ситуации что мог. В прямой бой вступать не с руки — слишком слаб… Хорошо что Нсию удалось избавить от уготованной ему страшной участи. Тай почуял как гостеприимно приоткрылась Завеса и освобожденная душа скользнула на ту сторону. Пусть и не так как желал, но парня он спас. А что делать ему? Сражаться — так много ли он навоюет? Руки и ноги трясутся от усталости, в ушах то звенит, то закладывает. В голове муторно до тошноты, а зрение иногда теряет четкость — его истощенное тело скоро совсем ослабеет, понимает охотник. Он на пределе и держится на одном только страхе и злости… Ну и — надежда, чего уж… Тогда — Ки’тани. Хоть на секунду! Иму, этого, он шуганул, авось не покажется…       Не выпуская «оружия», Тай кидается к противоположной стороне площадки чтобы хоть немного разорвать дистанцию. Как он и думал, лестницы с той стороны нет и пирамида идет вниз большими, метров по десять наклонными ярусами-ступенями. Делая пару шагов от края, Тёмный охотник с трудом сосредотачивается и скользит к Ки’тани. Перед глазами разворачивается «знакомая» заросшая дорога. Они рядом с городом! Почти! Тай ощущает вспышку радостного облегчения и быстро «дергает» к себе молодого тролля. Он торопится! Резко оборачиваясь, он показывает головы и плечи уже почти поднявшихся воинов и окидывает взглядом площадь. Все! Нет времени! Быстро вытолкнув Ки из сознания, Тай’джин направляется к краю. Ступеней нет, но грани наклонные, он попробует съехать, шкуру себе конечно попортит, но и хрен с ней. Заживет, если выживет. Пусть его половят на гранях пирамиды!       До края остается шаг, когда перед Тёмным охотником, внезапно из-под ног взвивается Иму, буквально кидаясь в лицо. Тай инстинктивно отшатывается и тут же чувствует как его хватают за волосы. Не глядя, он заученно бьет локтем назад, попадает и пригнувшись бросается к краю. Его нога уже над пустотой, как следует сильнейший рывок за косу и взвывшего от боли, извивающегося тролля несколько пар рук оттаскивают от края площадки. Лежа на спине, охотник отбивается пуская в ход клыки и палки, пинаясь и кусаясь. Один особенно удачный удар отправляет нападающего за край площадки, но их слишком много и каждый хочет лично скрутить несносного пленника. На Тёмного охотника буквально наваливаются, прижимая к камням, давя и не давая вдохнуть. Палки выкручивают из рук и заламывают сами руки. Через несколько секунд все кончено и хватающего ртом воздух Тай’джина вздергивают на колени, крепко держа за плечи и запястья.       -На алтарь его! — сипит держась за живот грязный, растрепанный Изоба с ужасом глядя на еще более грязного и растрепанного Тай’джина, скалящего искупавшиеся в крови врагов острые зубы. Письмена! Знаки! — все пропало, уничтожено и размазано по грязному и окровавленному телу. Пленник дрожит от слабости, но довольно щерится, он таки их поимел — да как!       Иму в ярости, не веря своим глазам, парит над площадкой. Будь у него голова и руки, он бы за неё схватился. Сегодня должен был быть ВЕЛИКИЙ день! ЕГО день! День его триумфа и возрождения! А что теперь?! Он пострадал от амулетов, и не набрал достаточно силы. Не «отъелся» на зандалари, а наоборот — её потратил. Все что он накопил от мучительства тролля он потратил на защиту от «благодати» Лакоу. А зачерпнул её Тёмный охотник щедро! Ритуал пошел ящеру под хвост — все знаки «открытия пути», «перехода» и «подчинения» стёрты! Тёмный охотник оказался крепче и хитроумнее чем он думал. По расчетам Иму, он сейчас должен был покорно стоять и пускать слюни, не особо цепляясь за свое тело. Но этого нет и в помине: тролль слаб, истощен — но в полном сознании, зол и активен. Неужели он где-то просчитался с дозировкой или за века тела троллей изменились? А может эти «синие» всегда такими были? И ещё, прячась в камнях пирамиды, он чувствовал что жертва пыталась с кем-то связаться. Он поэтому и метнулся на поверхность, надеясь с наскоку влезть в тело, вышибить душу, ослабившую связь. Но не успел. Проклятый хитрец снова опередил его, вернувшись в сознание. Он связался? С кем? И что теперь? Вся надежда на Изобу. Верный жрец сделает все что он скажет…       Иму сливается со своим жрецом, но не перехватывает контроль, оставаясь сторонним наблюдателем и советчиком. Полный контроль тела «стоит дорого», выматывая и лишая сил. Изобе тоже потом плохо, у него совсем слабый Дар — так, искорка, и если бы он с детства не «привыкал» к духу, к слиянию с ним, то даже не чуял бы его… А Иму никак нельзя терять силы, впервые за много десятилетий он накопил столько, что вспомнил всё! Кто он и что умеет. Ему необходимо это тело! Иначе — когда снова? Когда ему встретится тёмный охотник или шаман?! Опять лет через тридцать, а то и больше? Сто? Двести? А может никогда? И где гарантия что он будет не в «спячке»? Нет, ему нужно сейчас! Чужими глазами Иму смотрит как волокут к алтарю «его» тело, как ставят на колени и привязывают к столбам за руки. В чашах разжигают огонь. Горит слабо, все масло, должное для высокого огня и придания ему багрового цвета — на ступенях. Пленник и тут, сам не зная, им нагадил. Это должно было быть внушительно и торжественно, а вышло… Как вышло…       Повинуясь его молчаливому приказу, жрец вливает в глотку слабо сопротивляющегося охотника последнее зелье. Если отказала магия, то пусть хоть сработают эликсиры. Жертва измотана телесно и если удастся подавить её волю и потеснить душу… Ему бы только зацепиться! А там уж он придумает как удержаться и «пустить корни» в желанную оболочку.

***

      Маленькая армия Рез’окуна в молчании несется по заросшей дороге. От мягкого, серебристого света двух полных лун светло почти как днем. Длинноногие тролли легко перемахивают через поваленные стволы и вывороченные корнями камни мостовой. Слышен лишь мягкий топот босых ног, да шелест и треск стаптываемых растений. Стайками взмывают потревоженные ночные бабочки и светляки. Иногда, в просветах между стволами мелькают молчаливые разведчики и доносится условный птичий крик — «все чисто». Капитан поражается, как им удается поддерживать общий темп, ведь они бегут по бездорожью, по джунглям и даже умудряются уходить вперед. Вскоре он замечает что зандалари начинают понемногу отставать. Более лёгкие и длинноногие, Черные Копья вырываются вперед. Ки’тани легко бежит в авангарде вместе с Ру’тендо и Бон’гани, как вдруг запинается на ровном месте и молча, ничком валится в заросли папоротника.       -Ки! — выдыхает испуганный Умэ’ки вламываясь в кусты и падая на колени возле неподвижного охотника. — Ки’та! Что с тобой?!       Осторожно переворачивая и подхватывая на руки любимого, он сдавленно ахает — губы Ки’тани в крови и тонкая струйка её течёт по подбородку. Веки тролля трепещут и приоткрываются. Испуганные голубые глаза встречается с тревожным рассеянным взглядом золотистых. Наконец, осознав себя, Ки’тани начинает вырываться из объятий.       -Умэ! Фадда! Я видел фадду! Скорее! Бежим! — тараторит он, выкручиваясь из держащих его рук и взрывная ногами слой листвяного перегноя. — Да пусти же! Умэ!!!       -Ки! Ки’та! Подожди! У тебя кровь! Ты ранен? Тебе плохо? — опускается рядом на колени Рез’окун, хватая и удерживая бьющегося Ки’тани за плечи.       В руках капитана Ки сбавляет обороты и задумывается, сплевывая в сторону тягучую и густую, кровавую слюну. Плохо? Нет — ему не плохо… Он упал и прикусил язык и губу — но это ничего, не страшно. А упал, потому что фадда его к себе «дернул» и показал… Он просто потерял контроль над телом. Им бежать надо! Но сначала… Ки снимает с пояса кинжал и режет ладонь, зажмуривается. Есть! Он нашел! Он снова «видит» фадду! Им по дороге надо!       — Что ты видел?! Что? Расскажи! Что — Тай? Где он? — засыпает вопросами Рез’окун, подхватываясь и бросаясь за Ки’тани, рыся рядом. Выслушав краткий рассказ, зандалар задумывается. «Ох! Да забудь хоть ненадолго свои уставы и правила! Они ж во зло иногда…» — возникает перед глазами видение смеющегося Тай’джина с кружкой эля в руке. Одни из их первых посиделок… Ох он тогда и возмутился! А сейчас… «Верно — к демонам!» — коротко рубит внутренний голос и снова замолкает. Капитан принимает решение: нет времени держать строй. Все бегут быстро как могут. Лучшие бегуны должны держаться вместе, они будут «ударным кулаком» который должен пробиться к капитану Тай’джину. Остальные вольются в схватку позже, как добегут. По оценкам Ки’тани местных немного, а если вычесть женщин, стариков, подростков и детей… Их отряда должно хватить.       Ру’тендо согласен. Да, время — их главный враг. Надо быстрее! Ухая, он подзывает разведку. Всем держаться вместе на дороге! Быстрей! Бегом!       Черные Копья стрелой бросаются вперед, Умэ’ки и Рез’окун стараются не отставать. Одоспешенные зандалари понемногу отстают и растягиваются, в «хвосте» колонны бежит Хамизи, охраняемый парой воинов, давненько лекарь не делал таких марш-бросков…

***

      Стоя на коленях на низком алтаре и вновь привязанный за разведенные руки, Тай’джин с отвращением наблюдает за суетой внизу. Местные, чуть помявшись и подумав, начинают потрошить тело зандалара. Ритуал нарушен, это понятно всем, но не пропадать же «добру». Сначала, как и положено, извлекается рассеченное клинком Тёмного охотника сердце. Это плохо — оно должно было быть целым, в идеале — бьющимся! Потом печень. Это — для жрецов. Умело и аккуратно снимается кожа. Это тоже жрецам. Остальное пойдет в праздничные котлы племени. Голову отрезают и оставляют на алтаре.       -Ну! Нравится? — шипит сзади Изоба. — Хочешь, голову подарю?       Тай’джин устало косится на жреца и ухмыляется. Нашёл чем пугать… Тай сам, своими глазами видел, как Нсия ступил на дорогу, открытую для него Лоа мёртвых. А мешок с костями… Не это главное. А уж в том, что Веселый бвана позаботиться о спасённой душе, у него и сомнений нет. Так что за Нсию он спокоен.       А вот он… Как же ему плохо, что в него снова влили?! Мысли кузнечиками мечутся в голове и не даются, сосредоточится невозможно. Звуки кажутся раздражающе громкими, а свет лун — слепящим. Переносицу и лоб начинает ломить от невыносимой, резкой вони распаленных штурмом и дракой тел. Воины остро пахнут злобой и агрессией, ещё больше раздражая и взвинчивая обостренные зельем чувства. Душно и тяжело несет разлитым маслом. От алтаря поднимается запах гнилой мертвечины и свернувшейся, тухлой крови. Или это от него? Тролля начинает мутить. Радует лишь, что тщательно выверенный ритуал накрылся. Что с ним будут делать теперь? Ох, скорее парни, пока эти уроды ещё чего не придумали…       Жрец с неудовольствием отмечает, что видом расчленяемого друга, пленника не пронять. Господин сказал что его надо измотать и вывести из себя. Но как? Смерти он явно не боится, если не дрогнувшей рукой убил своего же товарища и сам же призвал это мерзостное порождение могилы…       «А если попробовать боль?» — робко интересуется Изоба, он понимает что тело ценно… Но Мать уже в зените, за ней спешит Дитя — время уходит… Иму задумывается и даёт согласие. Демоны с ней, красотой! Ему нужно тело и нужно сейчас! Пусть истязают. От последнего эликсира тролль стал чувствительным, это должно было помочь разорвать узы духа с телом при магическом ритуале, но раз так… Придётся действовать грубо. Пусть будет боль! Синий получит то, на что так долго нарывался!       -Скажите Узике, что бы взяла плеть, свой состав и шла сюда. — приказывает Изоба воинам, отсылая их вниз. Те с облегчением вздыхают, осторожно спускаясь по скользким ступеням. Находится на пирамиде им не нравится. Не по себе им там… Время от времени на вершине их окатывал могильный смрад, хотя никакой мертвечины они не видали. Страшное место, дом их Лоа-покровителя…       Тай с тревогой следит за происходящим внизу. Плеть, какой-то состав… Его собираются пороть? Тело начинает бить нервная дрожь. Проклятое зелье! Ничего, ему не в первый раз будут «портить» шкуру. Вытерпит. Кэп с Ки’тани близко, забить его не успеют, да и вряд ли будут пытаться, у них другие цели. Он должен продержаться!       То, что это будет очень тяжело, Тёмный охотник понимает, как только кожаные ремни, с вплетенными в них осколками костей опускаются на его спину. Брызжет кровь и тут же на ранки, довольно оскалившаяся Узика ладонью втирает своё снадобье. Тай до крови закусывает губу, ощущение такое, будто его спину освежевали и льют кипяток на голое мясо. Лоа, как же больно! Что это?! Проклятая жрица! Надо было свернуть ей шею…       На третьем ударе Тай’джин не выдерживает и рычит, мотая головой. От непонятного состава его обнаженные нервные окончания просто заходятся в «крике». Тролля начинает тошнить и кажется, что ему ещё никогда не было так невыносимо. Десятый удар Тай встречает всхлипывающими криками. Лакоу Милосердная, он и не думал что бывает такая боль! Костяные осколки буквально полосуют плоть. Окровавленная спина снова смазывается, вырывая вой из глотки у бьющегося между столбами охотника. Держаться! Надо держаться! Он понял чего добивается «тварь»! Потери контроля над собой! Как только он обезумеет от боли, она попытается внедриться и вытолкнуть или захватить и сожрать его душу. Думать становится все сложнее: сознание, ослепленное болью норовит отключится и «сбежать» в инстинкты. А этого допустить нельзя! Инстинкты не защитят его от Иму. Кэп — скорее! Он долго не выдержит…       Видя такое «угощение», Иму покидает тело жреца и зависает над жертвой, лакомясь. Сколько же энергии выделяет этот терзаемый тёмный охотник! И если это только тело, то сколько же силы в его духе? Прошлого охотника ему хватило лет на десять… Он долго пил плененную, уже обезумевшую, забывшую кто она душу. Грыз, пока она не истаяла и не растворилась в нём без остатка. Тело к сожалению оказалось негодным. Тёмный успел вогнать глефу себе в сердце, но вот душа ускользнуть не успела, подарив Иму годы полусознательной «жизни». Зандалар тоже бы не спасся, но хитрый тролль воззвал к Хранителю мёртвых и Иму побоялся покидать пирамиду. В неё, обитель другого Лоа, пусть заброшенную и оскверненную, Хозяину душ хода не было. Затаившись среди своих плесневелых и гнилых костей, Иму дрожал, чувствуя как придвигается Граница, соприкасаются грани бытия и душа тролля ускользает в посмертие. Чувствовал, и ничего не мог поделать… ЭТОТ, сам пришел за душой…       Внезапно, что-то начинает тревожить и отвлекать «пирующего» духа. Иму настораживается, начиная прощупывать знакомое до мелочей пространство. Все живые, все его племя собралось на площади. Только в хижине Буру — прикованная девчонка-рабыня. Бродячих душ-призраков прежних хозяев города тут уже давно нет, он их всех отловил и сожрал. Тогда что же это?! Сосредоточившись, Иму тянется к источнику раздражения и «приглядевшись» злобно шипит. Ученик Тёмного охотника! Да не один! И целитель-жрец Лакоу! Проклятье! Они уже в городе и с ними множество воинов! Но как?! Как они их нашли?! Клятый пацан! Он привел! Ну ничего, он и до него доберётся!!!       Бросив насыщаться, Иму сливается со своим жрецом, оглядывая его глазами дрожащую жертву. Тролль прикрыв глаза, обессиленно висит на руках и хрипло дышит. Но он в сознании и держится. Иму буквально чувствует невидимую, но прочную мембрану, возведенную упорством и силой воли Тёмного охотника. Он знает что к нему идут на помощь и это укрепляет его решимость. Иму не пробиться… Проклятье! Мальчишка уже достиг жилых кварталов! Дух колдуна «видит» его сияющий яркий огонёк. А он стал сильнее — с удивлением отмечает дух. Может стоило заняться им, желторотым и неопытным… Ну да что ж теперь…       -Изоба! Сделай что-нибудь! Времени нет! — беснуется в сознании жреца Иму. — Он мне нужен! Сейчас! Его надо сломить! К демонам тело, он должен быть просто жив!       Жрец задумывается. Бить больше нельзя, они его убьют — он и так уже видит влажный белый блеск ребер из-под разошедшейся от ударов кожи. Тролль совсем тощий. Они испортили его тело, ничего не добившись. Плохо… Стоп! Тело! Он ведь так боялся…       Поняв о чем «говорит» жрец и просмотрев его воспоминания Иму приходит в неистовство. Так вот же оно! Вот его слабость! Почему сразу не сказал?! Давай! Быстрее! О приближающихся нападающих, дух предпочитает умолчать. Незачем нервировать Изобу. После того, что они сделали и сделают с их соплеменником — пощады не будет. Иму понимает что племя обречено, и обречено давно. Им. Он не хотел, но так получилось… Тело! Ему нужно тело! Если всех вырежут и он останется тут один…       Тай’джин закрывает глаза получив передышку, собирая по крупицам силы и стараясь вызвать в памяти лица капитана и Ки’тани. Рез’окун, его Эйо —он обещал ему что вернется. Малыш Ки —он обещал сделать из него тёмного охотника. Он должен выполнить свои обещания. Должен выдержать это все ради них. Как же он их обоих любит! Любит по разному — но одинаково крепко. Они где-то рядом, он чувствует! Тело —сплошной комок боли, но благодарение Лакоу он в сознании. Ему нужно еще немного продержаться! Он выстоит!       Мысли прерывает сильный рывок за волосы назад и жаркий шепот в ухо:       -Помнишь, я грил чё не трону тя? Так я — передумал!       Одурманенный усталостью и болью, Тай не осознает сказанного, пока не чувствует горячий язык на ухе и руки жреца на талии. Руки скользят, смещаются ниже и ухватив за бедра, подтягивают тело ближе к Изобе. Не-е-ет! Охотник рвется вперед, едва не выворачивая плечевые суставы, за ним с довольным смешком подается Изоба.       -Чё? К мужикам внизу невтерпеж? Погодь… Сначала я… А потом и их черед наступит… Ты нам всё спортил! Господин разрешил — мы тя наизнанку выкрутим… Дружку свому, дохлому, завидовать буишь! А мож и понравится… А он тя как? Объездить-то успел? — хихикает жрец, прижимаясь к окровавленной спине и потираясь о ягодицы пленника.       Чувствуя как к нему прижимаются сзади, Тай’джин начинает паниковать. Как же не вовремя! Надо сосредоточиться… Не-е-ет! Не надо! Пожалуйста! Надо держать себя в руках, они только этого и ждут! Отпусти! Не надо! Больно! Не-е-ет! Дыши, вспомни лицо Эйо! Лицо… Лица… В полумраке плохо видно, но он знает что они зеленые… Отпусти!!! Нет! Нет! Не выйдет! Не надо!       Видя бьющееся в панике тело и чувствуя что Тёмный охотник уже на грани, Иму выскальзывает из жреца и замирает над трясущимся от ужаса охотником.       -С-с-скорее! — шипит он. Тролли еще не видят, но дух уже чувствует появившихся в конце улицы воинов. Пирамида освещена. Они как на ладони. Время выходит!       Изоба старается изо всех сил, но не может. Подвывающий, вертящийся и сжавшийся от страха пленник буквально недоступен.       -Ну-у-у-у?! — раздается рык из пустоты.       Великий господин! Он виноват, но он не может вот так, сразу… Лихорадочно шарящие глаза натыкаются на лежащую на алтаре, позабытую плеть. Не раздумывая, Изоба хватает синее бедро, оттягивает и несколько раз вгоняет резную рукоять глубоко в жертву.       Больно!!! Тай’джин захлебываясь орёт, срывая голос. Ужас накатывает и накрывает с головой, не давая мыслить. Задыхаясь и широко распахнув глаза, он пытается зацепиться за реальность, но видит лишь полутемный трюм, мощные зеленые руки, ощущает дерево переборки под пальцами и дикую, разрывающую боль. Не помня себя, он напрягает тело и бьет головой назад. Слышится вскрик. Попал! Кинжалы! Но руки почему-то оказываются связаны. Нет, не так! Должно быть не так!!! Уронив голову, он непонимающе смотрит на окровавленную рукоять плети, валяющуюся у него под ногами. Снова резкая, раздирающая нутро боль. Его перехватывают поудобнее и продолжают толчки. И руки, цепкие руки держащие, не дающие вырваться… Нет! Не-е-е-т! Бежать! Он должен сбежать из этого кошмара! Лестница! Не помня себя от ужаса и скуля, Тай кидается к спасительному прямоугольнику света, вихрем взлетая по ступеням, проносясь по палубе, прыгая и… катясь кубарем по траве, сминая белые соцветия, серебрящиеся под светом трех лун. Грань! Он у себя на Грани! Защита! Нужна защита… Он помнит! Дрожащие руки совершают пассы, тихо позвякивают бусинками кожаные браслетики на тонких запястьях.       -Вот ты где… Теперь не сбежишшшь… — из-за спины раздается хриплый, с каким-то сипящим присвистом тихий и довольный голос. Легкий ветерок доносит запах тлена, перебивающий аромат цветов. — Думаешшшь защщщитит? Ты мо-о-ой…       Чувствуя, как начинают подниматься волоски на шее, Тай, сидящий на коленях в круге из белых камешков и свечей, медленно поворачивает голову… Янтарные глаза расширяются, наполняясь неизбывным ужасом и тролль тихо стеная и путаясь в травах, начинает отползать отталкиваясь ногами и постепенно достигая границы круга.       -Поиграем? Любишь баловаться? — хмыкает долговязая и костлявая, траченая тленом фигура, делая шаг вперед.       Коротко взвизгнув, забыв обо всем, Тай не выдерживает, вскакивает и бросается бежать. За ним в прыжке взвивается черная тень…