Бурные воды и тихие гавани капитана Рез'окуна.

      Остервенело рубя тесаком, Умэ’ки с треском пробивается в указанном направлении и наконец вываливается на поляну, где в восхищении замирает. Когда-то здесь в лесного великана ударила молния, устроив небольшой, локальный пожар и освободившееся место моментально захватил вездесущий папоротник, устлав мягким, узорчатым ковром пространство под кронами соседних исполинов. По бокам, свисая с растущих рядом деревьев, купаясь в столь редком для джунглей солнечном свете, разрослись цветущие вьюны и лианы, превратив поляну в зал с зелёными, усыпанными цветами стенами и потолком из звёздного неба. Сейчас свет лун мягко освещает завитки и стрелки молодых побегов, между которыми порхают огромные ночные мотыльки и бабочки. Между куртинами папоротников и свисающими гроздьями соцветий неспешно парят и перемигиваются золотисто-зелеными огоньками светлячки. Сильно и пряно, пьяняще благоухает влажной землёй, древесиной и зеленью. Огромные белые ночные цветы, кажется светятся в темноте своими толстыми, будто восковыми, прихотливо изогнутыми лепестками, издавая тяжелый, обволакивающий аромат. Охотясь за мотыльками, неслышно проскальзывают от края к краю поляны летучие мыши.       Почувствовав что его «ездовой зандалар» остановился, Ки начинает вертеться на плече, пытаясь обернуться, что бы понять в чём причина.       -Гляди, красота какая! — восхищенно выдыхает тролль, опуская свою ношу на землю. — Чего сразу сюда не привел? Тут бы и посидели…       Привести сюда? Но Ки и не знал, что тут — такое. Он другую полянку имел ввиду, но эта конечно намного лучше — как здесь красиво! Молодой тёмный охотник с естественной грацией идет на середину «зеленого колодца» и задрав голову, любуется на луны, купаясь в их призрачном сиянии. Умэ’ки находит, что с появлением Ки’тани на поляне становится ещё красивее. Как жаль, что никак нельзя запечатлеть это мгновение! Но он постоит тихонько и попытается запомнить, отпечатать в памяти навсегда эту чарующую картину: высокие, по пояс, папоротники усыпанные огоньками светляков, сиренево-фиолетовые и белые гроздья соцветий, столб лунного света и застывшая в нем точёная, тонкая фигура его любимого, его Ки’тани… Дитя джунглей — без всяких кавычек, Ки’тани так гармонично и естественно вписывается в окружающую его дикую красоту, что у зандалари захватывает дух…       -Умэ! Ну чего ты там застыл? Иди сюда. — усмехается Ки’тани, протягивая руку и не подозревая, какие чувства вызывает у восхищенно любующегося им зандалара. — Ты чего там делаешь?       Воин кивает — сейчас придет, только нарежет цветочные «гирлянды». Наконец, с охапкой цветов он подходит и начинает обвивать ими шею охотника. Тот прядет ушами от щекотки, но терпеливо стоит и улыбается краешками губ. Наконец в переплетение кос втыкается большой белый цветок и Умэ’ки довольно улыбается, отступая назад. Готово! Вот! Теперь его Ки еще красивее…       Ки’тани тихо смеется, приспуская уши и сорвав с гирлянды крупный фиолетовый цветок тянется к голове зандалара. Сейчас он его тоже украсит! С украшательством выходит заминка, в коротком ирокезе Умэ цветок не держится. Покрутив так и эдак, Ки наконец пристраивает его за ухом. Может Умэ отрастить волосы? Он конечно не настаивает… Но он мог бы их ему заплетать… Ки это нравится, а у его Умэ такие красивые иссиня-черные волосы…       Зачарованно глядя в сияющие отраженным светом лун глаза, зандалари медленно кивает. Конечно — он отрастит волосы! И его Ки’тани будет их ему расчесывать и заплетать… А он — ему. У него уже немного получается. А пока…       Нежно приподняв подбородок, парень подцепляет его бивни снизу своими и прижимается в поцелуе, чувствуя как сильные руки обнимают его за плечи. В момент, когда жарко застонавший Ки’тани начинает опрокидываться на спину, заваливая его на себя, весь мир для Умэ’ки перестаёт существовать. Не прерывая поцелуя, тролли падают в высокие папоротники. Взвиваются потревоженные светляки…       Расслабленно лёжа на спине и лаская лопатки отдыхающего на нём Умэ’ки, Ки’тани внезапно фыркает, а потом начинает тихонько смеяться.       -Что? — приподнимает уши зандалар, поудобнее устраивая подбородок на руке и с улыбкой заглядывая в раскосые золотистые глаза, с отражёнными в них звёздами.       Охотник обводит «стены» их прибежища взглядом и снова тихо усмехается. Конечно… Умэ ведь их не видит… Не видит десятки любопытных глаз древесных духов, собравшихся вокруг поляны. Он их тоже не видел, пока в экстазе перед глазами не вспыхнули солнца и звезды. Буря чувств понемногу утихла, а вот парные, разноцветные огоньки — остались. Видимо он немного «соскользнул»…       -Да тут у нас зрители… — шепотом признается Ки’тани и обхватив, не даёт приподняться встревоженному воину. — Это лишь духи… Они плохого не сделают… Просто любопытные.       Умэ’ки молча «переваривает» чудную новость. За ними следили? Вот прямо сейчас? Когда они?.. Ох… И Ки так спокоен? А впрочем и правда… Духи всегда вокруг них, просто он их не видит. Ки говорил что они почти под каждым кустом. Ой Предки, зачем он об этом подумал! И как теперь ходить в кусты? А там кто-то сидит… Матта…       Не выдержав, воин делится своими переживаниями, чем вызывает взрыв хохота. Сначала Умэ’ки немного обижается, он ведь серьёзно! Это проблема! Не все такие раскованные как его «дикарь», но от смеха Ки’тани запрокидывает голову и вид обнаженного горла моментально вытесняет тень недовольства. У его Ки такая красивая, длинная шея… Розовый язык легонько проходит по трепещущему горлу и веселый смех захлебываясь, сменяется сладким, протяжным стоном. Синие руки зарываются в растрепанный ирокез, а бедра приподнимаются и настойчиво сжимают талию. Ки’тани довольно жмуриться, «пробегая» легонько когтями по спине зандалари. Он не прочь повторить… А как — Умэ?       Как Умэ? Внезапно Умэ понимает, что духи ему совершенно не мешают…       Мать и Дитя уже скрываются за кронами деревьев, когда Ки’тани садиться и зевая, лениво потягивается. На мокрые, разгоряченные тела начинают усиленно слетаться мошки и бабочки, надеясь поживиться соленым потом. Духи, привлеченные сильными эмоциями и соитием тоже подтягиваются поближе. Молодой охотник знает, что они безвредны, но сотня крохотных, горящих отовсюду разноцветных глаз нервирует даже его. К тому же Ки щекотно от мошкары, липко и неприятно — стоит помыться. Умэ’ки полностью согласен. И поспать бы тоже не плохо. О них наверное уже беспокоятся, сколько они уже тут? Скоро рассвет…       Пока воин собирает их нехитрый скарб, Ки сидит и пытается договориться с духами. Он разрешит им попировать тем, что они э-э-эм, ну-у-у, оставили после себя, а они взамен, пусть ему расскажут что вкусное можно тут найти неподалёку. Он проголодался, да и сладкого хочется… К моменту, когда Умэ’ки уже всё собрал и готов, весь облепленный мотыльками Ки’тани знает где ему найти одно манговое и одно фиговое деревья. Возле реки! Прекрасно, туда-то они и направляются, вскакивает Ки’тани. Во все стороны разлетаются потревоженные бабочки…       Вооружившись топориком, Ки уверенно ступает в чащобу, Умэ’ки — за ним. Вскоре, тролли выходят к реке, ниже по течению от их лагеря, на маленький песчаный язычок. Бросив имущество на песок, зандалари вопросительно глядит на супруга. Купаться? Охотник ухмыльнувшись кивает — конечно, но сначала он хотел бы насобирать плодов. Потом ему будет лень лезть, да и запачкается опять… Умэ согласен, он тоже не прочь полакомиться! Торба осталась в лагере, поэтому решено простирнуть безрукавку воина и завязав подол, собирать фрукты в неё.       Сбор проходит быстро, Ки ухватив «мешок» исчезает в ветвях и вскоре спускает в руки Умэ’ки узел, полный спелых плодов манго. Следующая остановка — смоковница. Набрав инжира, довольные тролли идут обратно к реке.       Кстати, посмеивается Тёмный охотник, пусть Умэ не волнуется насчет хождения «в кусты». Растения это дело любят, а что любит его куст — то любо и духу обитающему на нём. Они как-то связаны, поэтому воин духа только осчастливит. Так что пусть не стесняется и выбирает самый красивый… Воин слушает открыв рот — вот уж не думал, что «этим» можно кого-то осчастливить… Пытливый троллий ум тут же начинает работу: а ежели сделать посерёдке, между двумя кустами? То что? Что духи будут делать? Ки задумывается, он не то, что бы сильно уже разбирался в настроениях духах… Но за ценный ресурс возможно и повоевать… Это будет интересно посмотреть! Ах Умэ — хитрый зандалар! Ну и затейник! Ему вот такое и в голову не пришло. Впрочем, что им мешает проверить опытным путём? Правда он сейчас не в «настроении»… Умэ тоже? Ну значит эксперименты придется отложить. А так — идея интересная!       Хихикая, пара возвращается к песчаному «пятачку» со своими вещами. Теперь можно искупаться и полакомиться! Довольно вздыхая в предвкушении, зандалар ломится в воду. Он уже в реке по бедра, как сзади раздаётся тихий вопль охотника.       -Умэ! Куда попер?! Рыбу забыл?! Я ж её недалече и выловил! — шипит Ки’тани, возмущенно сверкая очами. — На себя плевать — обо мне б хоть подумал! Думаешь отрастут?!       Ох, и правда! Воин в испуге выскакивает из воды, прикрывая горстью самое дорогое. Вот дурной! Это Ки так на него действует! Все мысли вышибает. Он же не только ополоснуться хотел, а ещё и в воде помиловаться, придурок. Совсем разум потерял…       Ки’тани шаловливо улыбается — это можно, он не против, но сперва… Парень заходит по щиколотки в реку и присаживаясь, опускает ладони в воду, прикрывая глаза. Умэ' ки с интересом наблюдает. Это ещё что за шаманство? Внезапно Тёмный охотник расплывается в улыбке, будто встретил старых знакомых. Через некоторое время он распрямляется и спокойно заходит в воду, делая приглашающий жест рукой — теперь можно! Воин не колеблясь идет за ним.       Умэ’ки догоняет Ки’тани когда тот уже в воде по талию. Услышав, что его догоняют, озорной тролль резко поворачивается и окатывает зандалара с двух рук, застав врасплох.       -Ах ты! — рычит воин, кидаясь на пискнувшего в притворном ужасе охотника, сбивая того с ног и утаскивая под воду. Некоторое время продолжается шуточная потасовка, оба резвятся как дети, смывая напряжение и тревоги последних дней. Наконец Ки’тани оказывается прижат в спиной к груди Умэ’ки и мысли воина приобретают другую окраску… Перекинув тяжелые косы на грудь, он начинает вылизывать и покусывать шею и загривок, иногда переходя на тонкие хрящики ушей. Ки’тани моментально притихает. Зандалар обожает вкус и ощущения от кожи своего «дикаря». Шкура Ки плотная, гладкая и на вид — будто глянцевая. Умэ видел как с его кожи, не причиняя никакого вреда соскальзывали колючки жуткого на вид кустарника, когда Ки продирался по зарослям. У него кожа не такая, его эти-же колючки царапали до крови. У Ки замечательная кожа! А какая бархатистая на ощупь… А этот шикарный загорелый цвет индиго! Вот и сейчас, прикрыв от удовольствия глаза, воин тщательно вылизывает шею и плечи, не забывая время от времени легонько впиваться в них клыками, вызывая дрожание ушей и тихие стоны. Умэ’ки уже знает, если делать так достаточно долго, то взгляд Ки расфокусируется, а колени станут слабыми и начнут подгибаться. У него опять же — не так, зандалару приятно конечно, но и только. А Ки’тани очень чувствительный. Умэ’ки обожает его таким, таким беззащитным и доверчивым, таким — соблазнительным.       Наконец, когда вздохи удовольствия переходят в тяжелые, полные желания стоны, а Ки’тани начинает крутиться и извиваться в кольце рук, Умэ решает что довел любовника до достаточной «кондиции» и тянет его на песок. Охотник не противится, покорно выволакиваясь на берег и падая на спину. Вдруг парень распахивает глаза и с испугом глядит куда-то за спину. Воин пригибается и разворачивается на полкорпуса к возможному противнику, но там никого нет. Уже понимая что попался, Умэ’ки пропускает сильную подсечку и валится рядом на песок. На него взрыкивая наваливается Ки’тани, пытаясь подмять под себя. Это ему за то, что сводил с ума и держал за руки, не давая себя касаться! Ки чуть умом не тронулся!       Ах вот оно как?! И не даст! Да! — включается в игру Умэ’ки. Он сам решит, чего и сколько ненасытный тролль от него получит! Хитрый воин даёт охотнику закинуть через себя одну ногу, а потом резко подводит под него свои и Ки от мощного толчка ногами в грудь летит прямиком в реку, приземляясь на мелководье с громким плеском.       -Чего?! — сатанеет Ки’тани, молнией вылетая из воды и сбивая успевшего привстать зандалара. Сцепившись, тролли укатываются в густой подлесок, ломая кусты, рыча и шутливо сражаясь. Впрочем длится это недолго, парни быстро выдыхаются и вскоре рычание превращается в порыкивание, довольные вздохи и поскуливание.       Обратно к реке супруги выбираются чумазые, растрепанные и исцарапанные — зато жутко довольные. Ки’тани со стоном, в изнеможении растягивается на песке, ох, как же он любит своего мягкого Умэ таким диким и необузданным… У него сейчас нет никаких сил и желания лезть в воду. Демоны с тем купанием. Он уже сегодня купался! Умэ — поди прочь! Он спать хочет! Ну и фруктов…       Умэ’ки с этим категорически не согласен. Они оба грязны как болотные мурлоки! У Ки’тани ветки, сор и листья в волосах. Куда такое годиться?! Им еще назад идти. Вот придут к своим, так и спать лягут. А сейчас — мыться! Ухватив Ки под руки, воин тянет его к воде. Там безопасно? Ки’тани кивает и распахивает глаза, ой, чуть не забыл. Ему ж расплатиться за защиту надо! Как — какую? Умэ думает их просто так никто не побеспокоил? Что тут пираний нет? Или этих — с эльфячьими зубами? Не-е-ет, дорогой… Ки’та с со своими знакомыми духами договорился, теми что фадду искать помогали. Они всех от этого кусочка реки отгоняют, а Ки — потом им заплатит.       Ах вот оно как… Зандалар ласково прижимает к себе довольно жмурящегося тролля и громко чмокает в висок. Как хорошо иметь собственного тёмного охотника! Он уже столько может. А сколькому еще научится! «В жабу!» — радуется Ки’тани и со смехом скрывается под водой, когда возмущенный супруг шутливо его притапливает. Он сам сейчас, из этого бокора недоделанного «жабу» сделает. Ишь, пугать вздумал! Он у Тай’джина амулет какой попросит! А Ки’тани — хворостиной, неугомонного!       -Хрен те, меня в джунглях со своей хворостиной догнать! — весело заходится «недоделанный бокор», отплёвываясь и подсекая супруга. С уханьем, оба тролля исчезают во взбаламученных водах.       -Кстати… Умэ… Мне твоя помощь понадобится, если фадда вскоре в себя не придет… Поможешь? — внезапно серьёзно спрашивает Ки, отфыркавшись от воды, обхватывая руками талию воина и прижимаясь лбом. — Обещаешь?       -Ки’та, мог бы и не спрашивать! И помогу, и обещаю! Капитан Тай’джин мне ведь как отец родной, я для него — все что могу… — запальчиво отвечает зандалар, обнимая синие плечи и утыкаясь носом в мокрые волосы. — Пойдем пожуём, а там и к нашим пора. Только духам своим дай что хотел… Светает вон уже…       Ночное пиршество воинство закончило с рассветом и довольное, разбрелось на отдых. Многие устроились прямо не песке, под сенью деревьев, скрываясь от жаркого утреннего солнца. Капитан решил дать всем выспаться не менее пяти часов. Дозорная смена — час. Потом, на плотах ещё можно будет вздремнуть. Всё равно «пассажирам» делать особо нечего.       Рез’окун устроился возле Тай’джина на «постели» из тростника, подложив локоть под голову, а второй крепко держа охотника за руку. Тай должен чувствовать что он не один, что его кэп — рядом! Капитан настолько вымотан последними событиями, что не может расслабиться и уснуть. Тревога не покидает его и усталый, перевозбужденный разум горит, будто в лихорадке, не давая провалиться хоть ненадолго в так необходимое ему забытье. Почему Тай не приходит в себя?! Эйфория от спасения прошла и Рез’окун с болью смотрит на безвольное, будто тряпичная кукла, тело. Тай тёплый, живой и дышит, но капитан не может отделаться от мысли, что перед ним лишь «оболочка», а с самим Таем что-то случилось. Что-то ужасное… Где он, на каких своих незримых путях-дорогах блуждает? Как позвать его обратно? А блуждает ли? Может с ним случилось чего, а «тупой» капитан и не понял? Тёмный охотник говорил что это возможно ТАМ. Где та «тварь», которой его так настойчиво готовили? Они уничтожили что могли, но Таю лучше не стало. Наоборот, появились странные реакции… Он так почитал Лакоу… Что с ним теперь и почему? Попросить «посмотреть» Ки’тани? А сможет ли совсем неопытный тёмный охотник ТАМ, в одиночку?! У него ведь даже оружия нет, только какая-то старая игрушка… Тай рассказывал… И имеет ли он право так рисковать беззаветно преданным своему капитану и фадде парнем? Ки пойдёт конечно, на всё пойдет. А если и с ним что-то случится? Нсию он уже потерял… Его вина. До гроба… Ки’тани он себе не простит. И Тай не простит, если вернется обратно. Кстати, где ребята? Ушли они давненько… Дело молодое, конечно… Он все понимает. Но ему будет спокойнее, если будет знать, что вот они — спят рядом на песочке. Уже светает… Сигнал! Это кажется они…       Бон’гани чутко встрепенулся, когда услышал сигнальный крик «свои». Он спал вполглаза, ожидая возвращения Ки’тани. Демоны его знают, какой сюрприз он там приготовил Умэ, но Бон успокоится лишь тогда, когда увидит как парни выходят из джунглей. Приподнявшись на локте, воин с ухмылкой глядит на выбирающуюся на песок, из подлеска, пару. Оба мокрые, в одних набедренных повязках, с кос Ки’тани стекает вода. Парни, явно не желая тревожить спящих, успели ополоснуться и простирнуться где-то в сторонке. Вид у обоих уставший, но жутко довольный. Умэ’ки с улыбкой тащит их скарб и почти тащит Ки’тани, приобнимая за плечи — у того заплетаются ноги и он явно засыпает на ходу. Умаялся. Подтащив клюющего носом Ки к свободному местечку возле Бона, которое тот застолбил для них, зандалар сгружает супруга на песок. Неугомонный тролль с трудом разлепляет глаза, фокусирует взгляд на брате и задорно показав ему язык, поворачивается спиной, сворачивается калачиком и моментально засыпает. С фырканьем, воин щелкает «засранца» по кончику уха и обменивается улыбками с другом. Он так и знал, что этим сюрприз Ки и закончится… Какой бы он ни был… Ну и кто тут -"озабоченный паразит»?       Зандалар тихонько хмыкает, и достает из «мешка» гостинцы: это — для Бон’гани, а это — капитану, после чего идёт к катамаранам, развесить их портки на просушку и прополоскать свою, ставшую липкой от сока плодов тунику. Наконец хозяйственные дела окончены, амуниция с оружием сложена в головах и Умэ’ки заваливается рядом с Ки’тани. Тот сквозь дрему улыбается, почуяв любимого, обвивает его бицепс двумя руками и уткнувшись лбом в плечо, снова погружается в сон…       К полудню, отдохнувшие и подкрепившиеся тролли вновь грузятся на катамараны. Вымотанный Ки’тани просыпаться решительно отказывается и Умэ’ки, получив пару горстей песка в морду за попытки добудиться, под беззлобные подначки и солёные шуточки соплеменников, перетаскивает его на флагман, устраивая на охапке тростника возле Тай’джина. Бон’гани хмурится, негоже им вот так, под палящим солнцем… Рез’окун полностью согласен, Тая уже не знобит и покрывало становится не нужным. Из него и пары лёгких копий решено сделать навес.       Сердобольная Джайе успевает пожалеть «бедного», совсем обессилевшего, «заезженного» Ки’тани. Она тоже проснулась и видела, в каком состоянии Умэ’ки выволакивал супруга из джунглей. Выслушав, Бон с тихим смехом поясняет, что не будь братишка так вымотан в предыдущие дни — жалеть пришлось бы Умэ’ки. И недалёк тот день, когда несчастный зандалар будет ныкаться от неугомонного супруга по джунглям и хрен сныкается, потому что охотник Ки — превосходный. А уж с духами на подхвате… Так что не нужно никого жалеть, парни разберутся. А вот не хочет ли девушка манго с инжиром? Это Ки ночью насобирал, для «романтического ужина», однако и о близких не забыл, гостинец вот приволок. Точнее приволок Умэ, но не суть. Так — хочет?       Джайе робко кивает — с удовольствием. Она любит сладкое! Вот как, ухмыляется воин, значит будет драться за него с Ки’тани! Он у них записной сластёна! Ох Лоа, ну зачем он это сказал, сразу же жалеет Бон, глядя в перепуганные глаза троллы. Не стоит так пугаться и переживать! Ки совсем не жадный и не ревнивый. Он наоборот — последним куском поделится, пусть даже и сладкого… Бон просто неудачно пошутил, привык вот с моряками, «одичал» малость… Джайе совершенно не о чем беспокоиться! В конце концов — он рядом! Наконец девушка успокаивается и аккуратно приступает к манго.       К огромному облегчению воина, наступает пора отплывать и Бон с радостью несётся на свой поплавок, втихаря проклиная свой глупый язык. Взял, да и напугал и так забитую жизнью, перепуганную девчонку. Глупый Бон’гани, забыл что не с Ки дело имеет: это тот, ежели вся деревня навалится — отмашется да отбрешется. А Джайе — не такая. Тайком покосившись, Бон немного успокаивается — Джайе сидит возле капитана и о чем-то ему тихонько рассказывает. У обоих в руках по папайе. Ки’тани свернулся калачиком возле фадды и сопит ему в плечо. Почувствовав на себе взгляд, девушка поднимает глаза на воина. Тот моментально делает вид, что всецело занят высматриванием торчащих из воды камней и лишь пошире разворачивает плечи и повнушительнее перехватывает шест. Думая что её не замечают, Джайе с мечтательной улыбкой любуется статной фигурой.       Рез’окун попросил рассказать всё, что Джайе знает про «Истинных», Иму и как они встретились с Тай’джином. В деталях, со всеми подробностями, которые она сможет вспомнить. Ему нужно всё понять и обдумать… Утром Тай’джин так и не пришел в себя… Его не смогло пробудить ни омовение в реке, ни дивно вкусный, жирный бульон с перемолотым мясом «зубастой» рыбы, половина которой досталась капитану. Остальной бульон выхлебал не открывая глаз и почти не просыпаясь Ки’тани.       И вот теперь, капитан внимательно слушает девушку и с мягкой, печальной улыбкой смотрит на их неловкие «танцы» с Бон’гани. Кажется она тоже нравится воину. Капитан искренне желает ему удачи, одобряя про себя его выбор — славная девушка, храбрая. Настоящий боец. Взгляд переходит на лежащих в тени рядышком Тая и Ки. Может присутствие Ки’тани поможет? У них более крепкая связь, кровная. Может его Тай почует и вернётся?       Что-что? Словно ледяной водой окатывает капитана, вызывая нервный озноб. Пожирал души?! Ох, Лоа! Нет! Сердце сжимается от дурного предчувствия. А если Иму таки добрался до Тая? Если он не смог отбиться? Ки говорил что глефы в Нижнем мире всегда при нём, но мало ли… А если его Тая уже и нет на свете?! И не только на этом, но и на том? С нарастающим ужасом Рез’окун понимает, что есть вещи и похуже смерти. Небытие… Развоплощение… Полное, окончательное и бесповоротное. И что ему теперь делать? Тело-то — живо! Как узнать, в нём ли душа? Существует ли? Ой, Тай! В глазах темнеет, а сердце начинает стучать где-то в ушах.       -Капитан! Капитан, Вам плохо? — словно сквозь воду доносится испуганный голосок Джайе. — Хамизи! Капитану плохо!       В себя Рез’окун приходит под тентом, возле Тай’джина. Ему на лицо льёт воду, склонившийся над ним, встревоженный Хамизи. Рядом сидит проснувшийся Ки’тани, на чьём месте теперь лежит капитан.       Ру’тендо хмурится, править к берегу или нет? Рулевые упираются в дно шестами, останавливая катамараны, которые вскоре «запруживают» реку, сбившись в один огромный плот. Все волнуются, капитан потерял сознание! Где-то вспыхивает слово «тварь» и тролли начинают нервничать еще больше. С крайних плотов требуют что бы им пересказывали что твориться на флагмане, поднимается крик и галдеж. Вскоре многие уверены что их капитана атаковала неведомая «тварь» с корабля. Видя это, Ру’тендо тихо матерится сквозь зубы и подозвав Джайе, суёт ей в руки шест. Ему нужно говорить с командой! Девушка изо-всех сил упирается шестом в дно и растерянно смотрит на Бон’гани. Тот мимолетно ей улыбается и весь обращается в слух, что там говорит лекарь?       Видя к чему привел его обморок, Рез’окун при помощи Ки’тани и Хамизи встает, что бы его видели и хрипло призывает прекратить бардак. С ним все хорошо! Он просто перегрелся и устал, голова закружилась. Бывает! Экипаж немного успокаивается, но встревоженный гул не утихает. А как же «тварь»? Ру говорит что нет — но откуда он знает?! Он что — шаман? К удивлению Рез’окуна, конец галдежу и зарождающейся панике кладёт Ки’тани. Встав во весь рост, молодой тёмный охотник громко заявляет, что никакой «твари» рядом нет и не было. Капитан не спал несколько дней, сражался и волновался. Ему стало дурно — ВСЁ!       Звонкий голос молодого тёмного охотника слышно на всех плотах и тролли моментально успокаиваются. Капитан слабо улыбается, вот ведь — парень за время погони успел приобрести большой авторитет и доверие у соплеменников. Надо же, как сразу всех успокоил! Как жаль что Тай этого не видит, он бы гордился сыном! Видать и правда, почтение к общающимся с Лоа и духами впитывается с молоком матерей и их словам беспрекословно доверяют. На плот возвращается Ру’тендо, хлопая Ки’тани по плечу — молодец, сообразил с заявлением! Только паники им не хватало…       На вопрос «Что делать дальше?», капитан только приподнимает брови. Плыть естественно! Он — в полном порядке! Им нужно скорее на корабль!       Ру с улыбкой треплет спутанную гриву Джайе, забирая шест. Молодец, удержала плот. Девушка краснеет от похвалы и особенно, от веселого подмигивания Бон’гани. Она старалась! Она сильная и много ещё чего может! Флагман понемногу начинает отходить и вскоре катамараны расцепляются и выстраиваются в походный порядок.       Рез’окун с облегчением выдыхает и признательно кивнув Ру’тендо присаживается возле Тай’джина.       -Капитан, когда Вы последний раз спали? — вежливо берет в оброт Рез’окуна, Хамизи. — И не говорите что этой ночью… Я слышал, что — нет. Это уж простите, наше, лекарское… Привык прислушиваться.       Рез’окун задумывается… По всему выходит что давно, еще на судне. С Таем. Короткие периоды чуткой, тревожной дрёмы не в счёт. А последнее время и о ней только мечтать… Он просто не может заснуть… Всё думает… Тай говорил, что он слишком много думает и это вредно. Сейчас он полностью с ним согласен, но сделать ничего не может…       -Вам необходимо поспать капитан. — качает головой лекарь. — Так и до лихорадки ума недалеко или же Будурха приманите, не доведи Предки. Я уже говорил, что вы нужны нам и капитану Тай’джину в добром здравии. Вот, разжуйте! Это поможет Вам сейчас же заснуть. Вам отдых нужен! Даже не спорьте! Сейчас, на реке, все равно делать нечего. А на судне Вам уже не до отдыха будет. За Вами и Тай’джином, присмотрим мы с Ки’тани. Не волнуйтесь. Берите-берите!       Не имея сил спорить, Рез’окун берет предложенные пилюли. Как бы он не храбрился перед командой, но даже сейчас, своим измученным бессонницей разумом он понимает что далеко не в порядке. Все видится и слышится будто сквозь толщу воды, а в глаза словно насыпали песка. Мысли то тяжелые и неподъёмные, а то мечутся молниями, что их никак не поймать и не обдумать. Даже собственный экипаж успокоить не смог, всё пришлось делать Ру’тендо с Ки’тани. Так совсем не годиться! Как он может решать, как помочь Таю, если себя с трудом осознаёт?! На этой мысли глаза измученного капитана закрываются и он проваливается в глубокий, целительный сон…       Просыпается Рез’окун когда солнце уже клониться к закату. Чувствуя себя посвежевшим и немного отдохнувшим, капитан оглядывается. Где Тай? Тай’джин обнаруживается рядом. Его состояние не изменилось, только повязки исчезли со спины. Видимо Хамизи решил что ранам нужно подышать, да и ран осталось только четыре, со швами. Там где плеть распорола плоть до костей. Остальные взялись струпом и почти затянулись. Рядом сидит Джайе и веничком скрученным из тростниковых листьев отгоняет мух, чтобы не докучали раненому и спящему капитанам. За ней обнаруживается Ки’тани.       Парень разложил перед собой на шкуре амулеты и ладанки Тёмного охотника, пытаясь понять что из них для чего. То, что фигурками — он знает. Это вот — Лакоу, а это — Легба. Связка клыков и крохотный наконечник копья — на удачу в охоте. Этот большой резной клык — в воинском деле. Маленький кулон, вырезанный из кости личного врага Тай’джина в виде черепа — Добрый Господин. А вот и его подарок — вырезанный из клыка первой добычи Ки’тани, изящный рыболовный крючок. Ки’тани сам его сделал, у него красиво получается. Делал, и желал любимому капитану, что бы тот поймал на этот крючок своё счастье и любовь. Сбылось вот… А ладанки да мешочки… От воды и грязи все в них слиплось в сплошной комок. Некоторые порвались и веточки, переплетённые с какими-то камешками, бусинками и пёрышками торчат наружу. Грустно вздохнув, Ки заворачивает всё в холстинку и откладывает в сторону. Он не знает что с ними делать, как чинить. Зато знает, что может безвозвратно разрушить магию своим неуклюжим вмешательством. Он даже касаться их избегает, вдруг нарушит чего… Если конечно её уже не уничтожили, судя по виду — их просто рвали с шеи Тёмного охотника.       Наконец все талисманы и амулеты промыты, ремешки и веревочки починены и Ки’тани под внимательным взглядом капитана, придерживающего голову Тай’джина, надевает связку на шею их хозяина. Несколько секунд ничего не происходит, а потом вдруг челюсть тролля распахивается и откуда-то из нутра, начинает зарождаться жуткий не-то сип, не-то стон.       -Ы-а-а-а… — раздаётся откуда-то из грудины тролля. Веки начинают трепетать и приподнимаются, глаза закатываются. Спокойно лежащие вдоль тела руки вдруг начинают неловко елозить по подстилке, скрючивая пальцы.       Ки’тани отшатываясь, испуганно взвизгивает. Рез’окун на секунду застывает, пытаясь понять хорошо Таю или плохо, но увидев, что тело начинает бить мелкая дрожь и на губах появляется пена, с помощью подбежавшего Хамизи быстро снимает амулеты. Через пару секунд шевеление прекращается и Тёмный охотник вновь замирает. Капитан хватает его за руку. Рука снова мягкая и податливая, расслабленная. Тело вновь превращается в покинутую «оболочку». Лекарь осторожно приоткрывает веко — зрачок сокращается, но глаз равнодушно глядит в никуда… Рез’окун и Хамизи растерянно переглядываются. Всхлипывает, поскуливая Ки’тани, то что боится амулетов — это не фадда! Он почуял… Это то — что было в алтаре, превращенном в гроб!       Иму! Древнее, непонятное существо. Лоа племени «Истинных»… Сердце Рез’окуна сжимается и падает куда-то в живот. Нет… Ки спал и не слышал, что рассказывала Джайе. А он слушал очень внимательно. Иму хотел тело. Тело того, кто умеет «видеть»… И теперь Тай — такой… Значит это Иму? А как же Тай?! Где он? Не может быть!!!       -Давайте переберём амулеты по одному. — предлагает лекарь, глядя на побледневшее лицо капитана и сжимая плечо в немой поддержке. — Так мы сможем понять что ему не нравится… Может это наведёт на мысли… Может они там — оба? Будем думать…       Рез’окун деревянно кивает. Хамизи прав. Чем больше у них будет информации, тем лучше. Может Ки что-нибудь знает? Тай о таком не рассказывал? Ох, что же это он… Ки’тани?.. Капитан разворачивается и заключает перепуганного Ки в объятия. Руки нащупывают еще что-то. Ки’тани слишком «много»… Чем-то, оказывается Джайе, которая со спины обняла парня, тоже стараясь утешить и успокоить. Бедный Тай! Она сразу поняла… С поплавков встревоженно смотрят Ру’тендо, Бон’гани и Умэ’ки. Капитан машет «Продолжать движение». На место Хамизи, с соседнего катамарана перемахивает Думиза. Он поможет вести плот!       Рез’окун склоняется над лежащим на боку Тёмным охотником сжимая амулеты и по одному прикладывая к его груди. «Трясти» Тай’джина начинает, как только фигурка Лакоу касается кожи. Её тут же убирают. Такое же действие вызывает и черепок Бваны мёртвых. По наитию, Ки’тани снимает с себя сделанную им на корабле, под руководством Тай’джина, защитную ладанку и прикладывает её к сердцу тролля.       То, что следует за этим шокирует всех. Глаза Тай’джина внезапно распахиваются и с ненавистью впиваются в ошеломленное лицо Ки’тани. Рука молниеносно взлетает и с силой бьёт парня кулаком в висок. Защитный амулет выскальзывает из ослабевших пальцев на настил. Охнув, молодой тролль запоздало шарахается, неловко заваливается набок и без всплеска исчезает в мутной воде.       -Ки’та! — отчаянно кричит Умэ’ки, бросая шест, подбегая по поплавку к месту, где скрылся под водой Ки’тани и ныряя за любимым. — Ки’та!       Капитан моментально перехватывает руки Тай’джина, но тело снова вяло и безжизненно. Что бы ни завладело им, оно ушло…