Бурные воды и тихие гавани капитана Рез'окуна.

      -Стой! Замри! — чеканит зандалар, твердо глядя бокору в глаза.       Иму фыркает, еще один вудумон-самоучка! Понахватались по верхам и возомнили… Думает понадёргал духов, да попал на Грань — так уже и великий знаток?! Однако через мгновение ему становится не смешно. Он и вправду не может двинуться! «Тело» духа послушно замирает. Почему?! Как?!       Погано ухмыльнувшись, Рез’окун показывает ему предмет, прежде скрытый в его ладони и который он теперь держит двумя пальцами. Небольшую, примитивную куколку, грубо скрученную из нескольких прутиков и кукурузного початка. Маленькую месть капитан всё же может себе позволить и с удовольствием это делает, глядя как на мгновение лицо «трупа» становится ошеломлённым.       Глаза Иму в изумлении округляются. Кукла? Его кукла? Подобие?! Не может быть! Но откуда у них… Так вот чем был занят капитан… Он-то думал что тот наивно пытался разрушить его магическую поросль, освободить пленников. А он был занят «привязкой подобия»… Вот почему у Иму «под сердцем» тянуло… Думал — устал… Но он ведь простой тролль, хоть и зандалари. Не — «видящий»! Как смог провести ритуал?! Без ничего? Как?! Если бы он знал… А — неважно, важно сейчас выкрутится, вытребовать себе свободу. Не показывать своего страха… Спокойно… Хорошо что тёмный охотник ещё жив…       -Что ж капитан, вы меня переиграли… Признаю. Я давно не встречал такого интересного противника. Гордитесь. — спокойно обращается Иму к Рез’окуну. — Вы выиграли, но посмотрите каким стал ваш супруг. Отпустите меня и я верну Тай’джину разум и память. Он снова «повзрослеет» и будет дарить вам счастье. Честная сделка. Жизнь за жизнь. Вы будете счастливы, а я уйду и больше вы меня не увидите. Клянусь.       Рез’окун лишь морщится, отворачиваясь. Самди предупреждал. О какой жизни и счастье можно разговаривать? С кем? С древним умертвием, кормящимся чужими страданиями и душами?! Его парни живы — вот его счастье! Дальше — они сами разберутся. Ох, а где Ки’тани? Тай?! Парень обнаруживается возле почти захороненного в земле Умэ’ки. Молодой охотник уже осторожно очистил лицо зандалара от земли и сейчас роет, руками разрывая гнилые корни на плечах и горле, помогая супругу освободиться. Возле него, обнимая за талию и испуганно прижимаясь всем телом, сидит полуголый, тощий и грязный мальчишка с длинными, до талии, аквамариновыми волосами, кое-где заплетенными в косички. За ушком, растрепавшееся украшение из трёх синих, переливчатых перьев.       -Тай! — забыв о побеждённом бокоре, бросается к нему, протягивая руки Рез’окун, но пацан перепугано взвизгивает и быстро прячется за Ки’тани, прижимаясь к его груди.       -Не пугайте его, капитан… — тихо просит Ки, осторожно прижимая к себе тоненькое тельце и поглаживая по спутанным волосам. — Он не помнит. Никого не помнит… Ничего…       Рез’окун замирает как громом пораженный. Он конечно ожидал, что Тай’джин будет в ужасном состоянии, изранен, измучен, возможно без сознания или даже безумен, после того что с ним сотворили… Но таким?! Сколько же ему, задаётся вопросом капитан, с болью разглядывая тоненькие, почти прозрачные руки обхватившие широкую спину своего приёмного сына. Он уже видел юного Тай’джина, каким он был в тот судьбоносный день, изломавший всю его жизнь. Но этот Тай — совсем ребёнок. Лет десять-двенадцать… Почему он такой? И он ничего не помнит?! Никого? И… его?       -Эй… Тай… Малыш… — тихонько воркует Ки’тани в короткое, детское ушко, поглаживая мальчишку по спине. — Побудешь пока с капитаном? Он настоящий капитан, представляешь? И у него есть большой корабль! Огромный! Ты видел большие корабли? Мы на него пойдем, когда тут закончим и поплывем! Далеко-далеко… А сейчас мне ребятам помочь надо, вытащить их! Это Умэ — мой супруг, а там Бон — мой брат. Он сам не выберется. Так побудешь? Ладно? Ты капитана не бойся, он хороший!       Тревожно заглянув в золотистые глаза и робко кивнув, Тай выглядывает из-за плеча Ки’тани. Это всё друзья Ки? Хорошо, он побудет. Он верит Ки, а ещё он устал и ему так холодно… Стараясь ласково улыбаться, Рез’окун медленно подходит и усаживается, осторожно принимая и прижимая паренька к себе. Дрожит… Какой же он тоненький и хрупкий! Его Тай… Живой…       -Привет, мон! — тихо здоровается капитан, устраивая маленького Тая у себя на коленях и обнимая, стараясь поделится своим теплом. Нечего ему на этой поганой траве сидеть голым задом. На парнишке из своего, только пара низок «варварских» ожерелий, да ремешок на талии, к которому крепятся два кожаных лоскутка-треугольничка. Добротная перевязь для глеф, пересекающая узкую грудь и охватывающая бедро Рез’окуну знакома. Она такая же как и у «настоящего» Тай’джина, только теперь уменьшилась по фигурке. Руки, от запястий и почти до середины предплечий, обмотаны кожаными ремешками, самодельным подобием наручей. Вот и вся одёжка… Конечно ему холодно, дух Тай’джина совсем обессилен, а на испоганенном лугу сыро и зябко. Как есть — болото…       -Меня капитан Рез’окун зовут, а тебя? Я из Зандалара и у меня правда есть корабль… — безмятежно улыбается Рез’окун, стараясь загнать ужас и панику поглубже. Он уже видел «маленького» Тая и ничего страшного. Это Грань и на ней всё возможно по желанию её хозяина. Таю сейчас комфортно быть таким. Наверное… Это же его Тай!       -Привет… мон… — шепчет троллёнок, опуская взгляд. — Я Тай. Из Тёмного Копья. У нас пока нет дома… Нас прогнали…       -Во-о-от как… — тянет пораженный Рез’окун. Что ему на это сказать? Для него это дела давно минувших дней, но для «маленького» Тая — видимо здесь и сейчас. Он измучен и явно в шоке. Он просто не поймет, если услышит что это всё уже давнее прошлое и ему сейчас сорок. И его обнимает не какой-то капитан, а любящий супруг. В лучшем случае он решит что над ним издеваются, в худшем — перепугается до смерти огромного супруга-зандалари и попытается сбежать. А сбегать он умеет хорошо, это капитан уже выяснил.       Задумавшись над ответом, капитан не сразу ощущает лёгкое прикосновение к руке. Тай заинтересовался обручальным браслетом. Слегка нахмурившись, он задумчиво ведёт по узорам пальцем. Что-то в нём…       -Нравиться? — улыбается Рез’окун, умилённо разглядывая маленькие белые бивни и ещё мягкие, с толстыми хрящиками детские ушки своего Тая. Какой же он… — Красивый? Это золото…       Быстро отдернув руку, Тай отворачивается. Ишь какой! Пусть не думает, что Тая интересуют его побрякушки! Воин и охотник должен носить то — что добыл! То, что будет напоминать ему и племени о удачной охоте и славной добыче. Будь это зверь или враг. А какая доблесть — в этом… золоте. Ну блестит — и что? У рыб чешуя тоже блестит — и покрасивше, разными цветами переливается! Тай косится на шею капитана, и там — золото. И на бивнях кольца… А только как понять — какой перед ним воин, если без трофеев? У Тая вон — и то есть! Маленькая рука сжимается вокруг нескольких драгоценных низок с зубами и когтями его добычи. Особенно мальчишка гордится клыками молодого сына Бетекк. Он на него напал, но Тай выжил и сам его убил в честной схватке. Даже шрам на бедре остался! Один на один! В одиннадцать! Вот тогда Тай и стал настоящим воином, пусть и самым младшим в племени! Вот это — достойное украшение!       Хотя конечно, чего лукавить — браслет его притягивает, но не блеском или узорами… Юный тёмный охотник чувствует с ним какую-то глубинную связь… Смутное ощущение сопричастности… Благословение… Будто он и к нему относится, и его тоже. Но у них нет в племени таких вещей. Он бы знал. Даже у старого Сен’джина нет таких украшений! Странное чувство… Сродства. Может он магический? Тай ужасно обессилил, вот наверно и кажется всякое… Он ведь знать этого странного тролля не знает! Глаза светятся… Кожа тёмно-серая, с какими-то наростами… Может он больной? А уж большущий какой! Среди его соплеменников таких нет. Тай снова быстро отводит взгляд — нельзя так пялиться, не понравится — стукнет ещё… Но он такой теплый… И Ки сказал что он хороший. У Тая нет сил сопротивляться, а Ки’тани — Тай верит! Привалившись к тёплой груди, Тай прикрывает глаза. Как хочется забыться…       -Видите, капитан? Зачем вам это дитё? Давайте догово… — снова начинает Иму, наблюдая как шатающийся от слабости Ки’тани, с помощью Нсии, выволакивает Бон’гани из трясины. Эх — какое тело… Ну ничего, он учтёт ошибки и сделает выводы. Найдёт себе ещё, не хуже.       -Молчать! — тихо цедит Рез’окун сжимая куклу в кармане и бокор со страхом и злостью чувствует как язык прилипает к нёбу и смыкаются, переставая подчиняться губы. — Я тебе не верю и не поверю никогда! Память нельзя украсть! Ты уже лжёшь! Тай жив и не благодаря тебе. Сами справимся!       Умэ’ки заканчивает освобождать ноги и выбравшись из своей «могилы», бросается обнимать подошедшего супруга, попутно ощупывая на предмет повреждений, совершенно забыв где они, и в каком мире. Его Ки жив и с ним вроде всё в порядке — какое счастье! Перемазанные грязью воины подходят к сидящему с пригревшимся и впавшим в оцепенение Таем, капитану. Это капитан Тай’джин?! А почему он такой? А он «вырастет»? Что дальше? Им нужно отдать куклу, но для этого надо выбраться на Пограничье. Как забрать бокора? Будь здесь Джа’джин… Но его нет и не будет. Ки его не может позвать, это Грань Тая. А сам Тай, его не помнит и не факт, что в таком состоянии сумеет. Что им всем делать?       Рез’окун призадумывается. Скорее бы избавится от Иму. Этот сверлящий спину, полный ненависти взгляд… И кто знает, что он ещё может. А ну как вырвется? Призрачное воинство Бвонсамди им не очень-то помогло в бою. Воины конечно делали что могли, отвлекали, однако Иму всех раскидал, даже Джа изгнал. Нсие повезло. Видимо потому что умер он недавно и бокор притомился. Да и Умэ’ки не сплоховал… Храбрый парень. Однако хозяин тут теперь снова Тай и видимо его придётся «будить» и просить. Бедный малыш…       Подозвав Ки’тани и глядя на тихо посапывающего Тай’джина, капитан объясняет план. Им нужно позвать Бвонсамди сюда. Лоа нужен бокор? Пусть приходит и забирает! Ки ведь рассказывал, как со своей Грани попал на Пограничье просто бегом? И Тай с Фолами… Маг рассказывал, как эти пространства соприкоснулись. Значит — так можно? Вот и пускай снова соприкоснутся. И пусть забирает! Заодно объяснит как им обратно… Об этом как-то не говорили. Не до того было… Хотя наверное Джа помочь должен. И если Джа осмотрит Тай’джина — будет замечательно. Может тёмный охотник объяснит что с Таем случилось и присоветует чего. Но всё это, без Тая — никак. Придётся «будить» паренька и пусть это сделает Ки’тани. Тай к нему привязался, верит и быстрее послушает. Ки кивает и присаживается на корточки…       С трудом разлепив глаза и сосредоточившись, маленький воин выслушивает Ки’тани. Что-что?! — с испугом смотрит на молодого тролля, Тай. Ки’та хочет что бы он призвал Лоа мертвецов? Сюда, на его Грань? А так можно? Чтобы отдать колдуна? Оу, это хорошая идея конечно — пусть забирает! Тай его боится. Он ему так больно делал и Ки’тани делал. Хорошо, если Ки’та просит — он позовёт. Попробует.       Ки’тани бросается помочь, но Тай отталкивает руки. Он воин! Он сам! Рез’окун сидит не шевелясь и прячет счастливую улыбку, давая пареньку подняться самому, пусть и используя его плечо как подпорку. Как ему это знакомо! Да, это его Тай — пусть и маленький. Его характер. Не лезь — я сам! Какой он милый…       Наконец утвердившись на дрожащих ногах, Тай внезапно наклоняет голову будто прислушиваясь и водит перед собой вытянутой рукой. Что-то «нащупав» и слабо улыбнувшись, он пошатываясь скрывается среди осыпавшихся кустов астр. Назад он возвращается с ошеломлённой мордахой, крутя в руках малую глефу. Это его?! Она конечно его, раз он может держать её в руках, но откуда она… У него была глефа — но деревянная! Металл — огромная ценность, как и металлическое оружие и вообще любые предметы. Никто бы не дал ему, маленькому воину, такую глефу. Никто и никогда! У них и взрослые теневые охотники с деревянными ходят… Однако перевязь на бедре подходит и оружие ему по руке… Но у него никогда не было такой красивой перевязи с такими металлическими штучками-застёжками. Как странно! Тай пугается и делает шаг назад. Что происходит?! Как он тут вообще оказался? Кто все эти тролли такие?!       Не подозревая о рое сомнений и мыслей, грозящем захлестнуть испуганного паренька, Ки’тани вдруг улыбается и наклонившись, машет рукой подзывая к алтарю. Тай, сюда!       Этот камень… Нет! Тай к нему не хочет! Можно, он не будет подходить? Камень — плохой! Тай не пойдет! Но синеволосый парень настойчив и продолжает подзывать. Мальчишка мнётся. Но Ки — ведь хороший? Он не сделает ему плохо? Троллёнок прищуривается и делает крохотный шажок.       -Тай, ну не бойся. Я бы сам взял и тебе передал, да только не могу. Это — твоё! — мягко уговаривает Ки’тани, глядя на замершего, нервно подергивающего ушками и глядящего на него испуганными янтарными глазами пацана. — Тебе понравится, я обещаю…       Тай нерешительно переступает с ноги на ногу. Ки его никогда не обманывал и больно не делал, утешал. Но сколько он его знает? Он не помнит. Ки’та точно не из их племени! Тай ведь всех знает в лицо и по именам. Племя изгнанников небольшое, все у всех на виду… Но татуировка-браслет Ки’тани говорит об обратном. Он — Тёмное Копьё! И его брат. И даже странный, такой же как и капитан тролль, супруг Ки — тоже Тёмное Копьё! А вот этого — уже не может быть! Так не бывает! Они не из его племени! Особенно этот — голубоглазый. Кто они все и почему так на него смотрят? С такой добротой и волнением, с такой заботой… Может это Предки? Но почему они на его Грани? И почему она такая страшная? И откуда колдун? Закусив губу и чувствуя что сейчас рехнётся от вороха вопросов, измученный парнишка сдаётся. Ему нужна поддержка, соратники, он сейчас слаб и почти беспомощен. Сбежать с Грани в таком состоянии он сможет, но его просто сожрут в Междумирье. И его новая, замечательная глефа не поможет. Он просто не отобьётся, а тамошние твари чувствуют слабых… Тай боязливо рассматривает свои полупрозрачные руки. Что с ним? Может Ки’тани знает… Приняв решение, Тай слегка кивает своим мыслям. Тай будет доверять Ки’тани и слушаться его. Он старше, а значит умнее. А Тай, пусть и маленький, но уже год как воин, а воины — не боятся! Они думают и принимают решения! Так его наставник говорит.       Осторожно подойдя наконец к терпеливо ожидающему его парню, Тай восхищенно ахает. Ещё одна глефа! И какая большая! Ну вот, а он глупый боялся… Ки радостно улыбается и кивает, бери мол… Тонкая рука нерешительно тянется и наконец пальцы смыкаются на слегка шершавой, обмотанной чьей-то шкурой рукояти. И она — его?! Нет, это точно сон… Или он умер… Но кто бы захоронил его с таким драгоценным оружием?! Своих мертвых они снаряжали искусно вырезанными деревянными копиями. В последнее время его племя постоянно таяло в скитаниях и стычках. Если класть с мёртвыми настоящее оружие — то живым придется отбиваться палками и камнями… Или тут похоронное деревянное становится таким — настоящим?       Вот значит как… Теперь он все понял! Значит он всё-таки умер и за ним заглянули его Предки! — осеняет Тая. Поэтому и одеты они так странно и богато, и у них столько украшений и железных вещиц! Такое только в старину было, при Империи! Тай помнит рассказы у костров… И эти трое, с голубыми глазами, тоже наверно умерли и все ждут когда им откроют Врата и их заберут. Поэтому и так странно всё. И Грань его — тоже мёртвая. Потому что он умер. Поэтому и Бвану звать надо, чтобы открыл Врата и пропустил их! Ух, он и своих родителей увидит?! Как хорошо! Тай не глупый ребёнок, он уже взрослый и не будет задавать детских вопросов, «что» да «почему». Он и так всё понял! Сам. Колдун их поймал и не пускал, сожрать хотел. Вот за ними Предки и пришли. Помочь. Сам Ки не справился и пришли ещё. Спасибо Ки’тани, что пришел за ним!       Разложив всё «по полочкам», Тай довольно улыбается. Он сделал всё, как говорил его наставник: наблюдал, молчал и думал. Старый Аку’джин был бы доволен. Тай обязательно придёт к старику и поблагодарит за науку. Но это позже, а пока им видимо нужно заявить о себе. Только сначала — этот камень! Тай не хочет, что бы он тут был! Тай цветы хочет, а камень всё портит! Закрепив глефу за спиной, маленький охотник сосредотачивается. Грань — снова только его и он не хочет эту штуку! Он её похоронит. Он видел, что так можно. Смог бокор, сможет и он. Это ЕГО место!       Сжав кулачки, Тай рычит от напряжения и внезапно алтарь, оплетённый высохшими побегами и лозами начинает проваливаться, уходить в землю. Рез’окун как и все, удовлетворенно наблюдает за работой мальчишки, если ему так хочется — пускай. Творение Иму и впрямь может причинять неудобство, это его Грань — и не капитану в это лезть и судить. Любуясь больше маленьким Таем, чем результатом его деятельности, он первым замечает неладное. По телу парнишки начинают проскакивать синие искры и через пару мгновений он неловко взмахивает руками и начинает заваливаться назад. В один прыжок Рез’окун оказывается рядом, успевая подхватить Тая на руки.       -Устал… — виновато шепчет троллёнок, с грустью глядя на зандалара. — Совсем…       -Тай! Ну зачем же… — охает капитан, с испугом глядя на пробегающие по голубой коже синие искорки. Что это с ним? Может ли дух перенапрячься? А если да, то что тогда?! Ох Тай, что ж с тобой делать…       — Тай! Ты как? — тревожится подбежавший Ки’тани. — Не стоило! Сказал бы — так мы его разломали и в болото! Тай, что это за искры?       Маленький воин уже и сам с испугом смотрит на собственное тело. Почему искры? Зачем? Как же хочется спать… Он только на минутку глаза закроет, ладно?       -Тай! Тай, не спи! — начинает тормошить мальчишку Рез’окун. Сколько раз он видел, когда тяжело раненые вот так, на минутку, закрывали глаза и уже больше их не открывали. Применимо ли это к духу? Капитан не знает, но решительно настроен не допустить подобного. — Тай! Позови Бвонсамди! Пожалуйста… Не спи! Тай! Посмотри на меня!       Тай с трудом открывает глаза — ой, он ведь и правда обещал… Думать тяжело, будто замшелые валуны ворочать… Как смешно Великого Предка называет капитан… Однако все ждут, нехорошо. Он позовет. А потом — можно, он поспит?       -Бвана Самеди! — тихо зовет Тай, изо-всех сил представляя ве-ве Лоа мертвых. Как же вязко…       По поникшим травам проносится легкий, свежий ветерок, заставляя их закачаться и зашелестеть. В воздух взвиваются немногие оставшиеся лепестки.       -Смотрите! — указывает пальцем Нсия на вытягивающиеся на луг полупрозрачные «язычки» тумана. — Он идёт! Я чувствую…       Белых клиньев становится все больше, они сливаются в белую колышущуюся стену и она медленно придвигается к замершей группе троллей, останавливаясь метрах в десяти. Внезапно из белого марева вылетает маленькая, гибкая фигурка и бросается к оторопевшему Ки’тани. Парень испуганно шарахается, но Тиа уже успевает ухватить его за руку.       -Постой Ки! Не бойся! Это же я… мадда… — радостно блестя золотистыми глазами, улыбается лучница. — Ох, какой вымахал… Красавец! Мой Ки’та…       -Мадда… — верит и не верит своим глазам Ки’тани, падая на колени и протягивая руки, боясь прикоснуться, разрушить драгоценное видение… Он так давно её потерял, что дорогой образ почти истёрся из памяти. — Мадда?!       -Конечно мадда! Дай обниму — глупый! — смеется Тиа’тани и обхватывая голову парня, звонко целует в лоб, прижимая к груди. Ки обхватив руками тонкую талию, утыкается носом в живот молодой женщины. Это и правда мадда! Он помнит этот запах, лицо вот подзабыл — а запах помнит! Как же он по нему скучал! Мадда тут! С ним… Тонкие, но сильные пальцы лучницы ласково пробегают по ушам сына.       -А фадду обнимешь? — доносится из-за спины и Ки’тани медленно оборачивается, продолжая прижимать к себе мать. Его фадда тоже здесь?! Он ведь никогда…       Продолжая цепляться за мать Ки’тани медленно встаёт, с почтением глядя круглыми, изумленными глазами на огромного, статного воина в полном комплекте красивых, затейливо покрытых резьбой деревянных доспехов. Это фадда?! Какой же его фадда высокий и красивый! Настоящий воин — на спине связка дротиков, на груди перевязь с метательными ножами, на поясе два топора, а из-за спины выглядывает рукоять большого баронга. Внезапно парень резко осознает какой он невысокий, грязный, растрёпанный и главное — безоружный… В плен вот попал… Ой! Ой как стыдно… Фадда впервые увидел своего сына, а тут такое… Не таким он наверное представлял своего наследника. Пристыженно опустив уши, Ки’тани устремляет взгляд в землю, чувствуя как наполняются непрошенными слезами глаза. Он даже глефу свою поломал… И реветь вот собрался… Перед фаддой! Позор своего отца…       -Ки… — мягко зовет Ру’нако, выпрямляясь и раскрывая руки для объятий. — Иди сюда, сынок…       Тиа с улыбкой, настойчиво начинает подпихивать заробевшего сына к отцу. У них не так много времени… Ну что же это он?! Он ведь так мечтал увидеть фадду, всё спрашивал какой он, а тут на тебе… Стесняется. Наконец от особо сильного толчка, Ки едва не впечатывается в грудь воина и наконец поднимает взгляд. Прочитав в блестящих от слез глазах смятение и стыд, Ру’нако подхватывает пискнувшего парня, зажимая кольцом под руками и поднимая до уровня своих глаз.       -Ки, да ты чего? Растерялся? — улыбается воин, внимательно рассматривая и обнюхивая своего сына. Вот он какой… Красивый, весь в его Тиа пошел и такой же сумасбродный. А всё-таки волосы и бивни — его, с гордостью отмечает Ру’нако, утыкаясь носом в синюю копну растрепавшихся кос. И пахнет похоже! Это его сын! Его Ки’тани!       Глядя в лучащиеся восторгом и любовью глаза, Ки’тани наконец и себе робко улыбается, обхватывая мощную шею и утыкаясь носом в отцовское ухо. Фадда! Это его фадда! Он и не думал… Думал что только после смерти…       -Слава Предкам! Ну наконец-то! — всплёскивает руками Тиа, лукаво подмигивая Умэ’ки. — Иди-ка сюда, муженёк! Дай хоть поглядеть на тебя, познакомится. В бою оно, не до того было.       Стоящий рядом Умэ с улыбкой делает шаг и позволяет любопытной женщине осмотреть себя со всех сторон. Она только слышала о зандалари, о Старших, но что бы вот так близенько… Тонкий палец осторожно касается ороговевшего щитка на плече. Такая же любопытная, как и её сын. Точнее наверное наоборот, улыбаясь думает воин и тролла возвращает ему радостную улыбку. О! Так он уже их соплеменник — глядя на татуировку восторгается Тиа. Акула? Хорошая добыча. Умэ’ки — сильный воин! Сменить ради своей половинки племя — это дорогого стоит, видно он очень любит её малыша! Даже сюда за ним добрался! Ки нужно это ценить! Ки — ценит?       Парень радостно «угукает», не переставая разглядывать отца. Нет, ну все-таки какой же его фадда большой! Ру’нако наконец ставит Ки на ноги и парню приходится задирать голову, что бы встретится взглядами. Выпрямившись во весь рост, Ки’тани едва достигает макушкой его плеча. А ведь он среднего для тролля роста! Умэ нужно это ценить! Ценить — что Ки пошел в мать! Умэ — ценит? Парень со смехом кивает головой, конечно он ценит, иначе он вообще не представляет, как бы справлялся со своенравным супругом. Хорошо — что Ки с него ростом.       Рез’окун сидит, прижимая к себе Тая и со счастливой улыбкой наблюдает за воссоединением маленькой семьи. Пусть и ненадолго, но Ки’тани обрёл обоих родителей. Наконец увидел фадду. А впрочем, почему ненадолго? Он теперь тёмный охотник и возможно сможет видеться с ними чаще. А если еще и будет под покровительством Лоа мёртвых… От созерцания чужого счастья его отвлекает маленькая рука, нерешительно похлопывающая по обручальному браслету. Опустив взгляд, капитан сталкивается с полным надежды взглядом больших, янтарных глаз. Тай может что-то спросить? Конечно — улыбается Рез’окун. Что угодно! Немного поёрзав и посопев, застенчиво опустив ушки, Тай шепотом интересуется: «А мои родители тоже за мной придут?»       Капитан открывает рот… и закрывает. Что ему сказать этому, тоскующему по своей семье, маленькому воину? Он видит, что Тай пытается держаться как взрослый, старается соответствовать своему статусу… Он уже успел разглядеть на тоненьком, полупрозрачном детском плече знакомую вязь воинского тату. Тай не лукавит — он действительно уже полноправный воин Чёрного Копья. Но ведь он еще совсем ребёнок… Интересно кстати, почему он называет своё племя Тёмным… Тай’джин всегда говорил — Чёрное Копьё и о своём детстве почти не рассказывал. Трудно, страшно, голодно — это всё что знает из скупых оговорок о «до корабельной» жизни Тай’джина, капитан.       -Послушай Тай… — мягко начинает зандалар. — Я понимаю, ты скучаешь по родителям… Но они не придут… Зато у тебя есть я и Ки’тани, Бон’гани, Умэ. Мы…       Ох, ну что он такое несет, осекает себя Рез’окун, глядя в наполнившиеся болью и слезами глаза мальчишки. Ну не умеет он! С детьми-то… «Молодец кэп! Давай, доведи пацана до слез, а лучше — до истерики. Он ведь и так еле держится, хоть и храбрится. Смотри — опять мерцает. А ну как истает твоё «счастье» от переживаний — что делать будешь? Лоб-то здоровый, а ума что у устрицы…» — злобно попрекает из глубин разума «ехидна».       -Тай! Ну Тай, ты чего… — крепко обнимает «маленького» супруга капитан и торопится объясниться. — Ты ж дослушай! Они не потому не придут, что тебя увидеть не хотят или не любят! Они просто сейчас живы, понимаешь? Переродились! Так сам Самеди сказал. Я спрашивал! Они снова живут…       -Правда? — тихо шепчет Тай, неожиданно для себя обнимая в ответ странного тролля за шею и отчаянно ища у него утешения. Он тоже хороший — как Ки’тани. Тай чувствует. А родители живы значит… Ну и хорошо что живы! Он рад за них. А ему значит, судьба такая…       -Правда! — кивает, тронутый таким доверием Рез’окун, и осторожно обхватив хрупкие плечи утыкается носом в аквамариновую копну. — Всё будет хорошо малыш. Мы со всем справимся! Вот увидишь…       -Ох, мои хорошие! Как же мило! Прямо прослезился б, если б мог… — ехидно доносится из тумана. — Семейства в сборе, живые живы, мёртвые при мне… Старые друзья заглянули… Всё чин-чинарём… Красота-а-а-а! А подарки будут? Я люблю пода-а-арки…       Поняв намёк, Рез’окун подхватывается с земли и с Таем на руках делает шаг к колеблющемуся полотнищу искристого, непроглядного тумана. Рука достаёт из кармана куколку и неуверенно замирает. Ему её на землю положить или как? Самди говорил что он отдать должен, так он готов. Не жалея. Словно в ответ на невысказанный вопрос, из белой пелены появляется огромная, полуистлевшая троллья рука и требовательно раскрывается, подставляя костяную ладонь. Сзади, с места где они оставили замершего Иму, доносится сдавленный, полный ужаса хрип.       -Я вижу, ты честен и чтишь добрую сделку, мой капита-а-ан… — довольно тянет Лоа, не спеша показываться из тумана. — Это отрадно… А теперь повторяй за мной и смотри, не жалей…       Жалеть? Да о чем жалеть, когда все живые — живы, счастливы, а его шею обвивают маленькие руки его Тая! Пусть сгинет, пропадёт проклятый бокор! Вот уж о ком Рез’окун точно тосковать не будет! Пусть его Самди приберёт! Лоа мне свидетели! Да будет так! Предки мне свидетели! Да будет так! Добрая воля и моё желание! Да будет так! Что взято — будет отдано! Что подарено — отдарено! Что одолжено — возвращено! От чистого сердца и с благословения Предков — ПРИМИ! ДА БУДЕТ ТАК!

      Торжественно повторяя слова заклинания, капитан протягивает свою руку к костяной длани и с последним словом роняет на неё куколку. Кисть тролля пронзает знакомая игла боли, а ладонь Самеди и Подобие на мгновение освещает голубая вспышка. Вещица сменила хозяина. Ритуал прошёл чисто. Условия соблюдены.       -Ах-х-х-х… Какая радость посетила мое бедное, старое сердце… — мурлычет Владыка мёртвых, осторожно сжимая кулак и утягивая руку с фигуркой в туман. — Мой старый друг наконец со мной… Ох, нет. Я оговорился… Недруг! Конечно — недруг… Мой дража-а-а-йший недруг… Я скучал, я звал, я искал встречи… И вот наконец! Вы подарили мне немного счастья капитан! Я не забуду…       -Иди сюда-а-а… — с тихим предвкушением, певуче зовёт бесплотный, слегка расплывающийся эхом голос из таинственной белизны. И вроде бы никаких угроз нет в этом радостном, спокойном голосе, но у капитана мороз продирает по коже и он отчаянно, до умопомрачения рад, что этот голос обращается не к нему, зовёт не его.       В то же мгновение тело колдуна приходит в движение и деревянной, дергающейся походкой он начинает двигаться к границе тумана. Иму больше не издаёт ни звука и лишь по выкаченным в ужасе глазам можно понять в какой он панике. Медленно, шаг за шагом он идет к ожидающему его в тумане Лоа могил. С сырым, липким звуком хлопает при каждом шаге по коленям петля вывалившегося кишечника…       -О-о-о, я вижу тебе причинили неудобства, дорогой гость. Прошу прости-и-и-ть… Я зашью. Всё зашью… — ласково напевает голос, вызывая у присутствующих очередную волну ледяного озноба. Ру’нако инстинктивно прижимает к себе Тиа’тани и сына. Молодые воины жмутся друг к другу и стараются встать поближе к капитану, а Рез’окун крепче обнимает тоненькое тело своего супруга-мальчишки, попутно утыкая его лицом себе в плечо. Чем бы это не кончилось, а только не надо Таю на это смотреть. Хватит с него, он и так настрадался. Лишь Нсия провожает радостным, счастливым взглядом сгорбленную, тощую, траченую тленом фигуру бокора, скрывающуюся в тумане. Он так благодарен своему Господину за шанс отомстить! Он старался и использовал его, как мог полно. Не каждому, далеко не каждому духу предоставляется такая привилегия — добраться до виновника своих мучений и смерти ! Теперь он спокоен и может вернуться к своей семье, своим девочкам… У него лишь одна просьба к капитану…       Выслушав друга, Рез’окун с жаром кивает. Конечно, как он мог подумать что будет как-то иначе?! Всё его оружие уйдет в обитель Агве вместе с ним! И доспехи справят! Нсия больше не будет беспомощным и безоружным. Никогда!       -Прощайте, капитан. Я рад что встретил Вас на своём пути и не корите себя. Моя дорога была нарисована задолго до нашей встречи… — улыбается воин, касаясь локтя Рез’окуна и пожимая ему свободную руку. — Счастья вам от всего сердца и передайте мою огромную благодарность Тай’джину. За всё. Он сберег меня, мою душу! Я его вечный должник и никогда этого не забуду. Если ему понадобиться помощь, он знает где меня искать… Что ж, мне пора… Меня ждут.       Больше не чувствуя на голове придерживающей ладони, Тай разворачивается и вместе с капитаном глядит как скрывается в тумане Предела фигура бывшего телохранителя. Навстречу Нсие на мгновение выступает хрупкий женский силуэт, держащий что-то в руках. Очередной порыв ветерка взвихряет, перемешивает белые волны и семейство пропадает из виду.       Капитан счастливо улыбается вслед воину и от полноты чувств целует Тая в висок. Ему искренне жаль расставаться с Нсией, но он «жив» и обрел своё счастье, пусть и за Пределом. Может и свидятся еще. Рядом с Тай’джином и его семейством нельзя быть ни в чем уверенным… Тай удивленно смотрит на держащего его зандалара и неуверенно улыбается. Почему он его поцеловал? И кто такой Тай’джин, которому надо передать благодарность призрака? Зовут — как его. Хотя мало ли Таев на свете…       -Ну что капита-а-ан, ты доволен, как оно всё получилось? — звучит прямо над ухом и оторвав взгляд от улыбающегося мальчишки, Рез’окун встречается с пронзительным «взглядом» синих огоньков. Лоа сейчас совсем такой же, как и при их незабываемых «посиделках». Высокий, но уже не подавляюще огромный. Не грозный и непостижимый, а весёлый и насмешливый. «Домашний». Видимо ради разнообразия, он не парит, а крепко стоит ногами на земле.       Капитан не знает что и сказать — имеет ли он право жаловаться? Все живы, Тай’джин найден и освобождён, бокор повержен и всё это просто замечательно! Их цели достигнуты. Но Тай… Что с ним? И как это исправить? Он уже видел подростка-Тай’джина, но тогда Тай всё помнил. А теперь…       Словно прочитав тревожные мысли капитана, Самди задумчиво складывает руки на груди и постукивает костяшкой пальца по бивню, разглядывая помолодевшего второго капитана. Тот в ответ с удивлением таращится на Лоа. Это и есть Бвана мертвых? Он совсем не страшный… Почему его все боятся? Возле него так хорошо и спокойно… Он с удовольствием пойдет с ним в эти замечательные, залитые солнцем джунгли, в которых уже скрылся Нсия с супругой. Она красивая, хоть и не похожа на женщин их племени. А их крошка-дочь такая смешная! Как она повисла на бивнях фадды, когда он взял её на руки! Интересно, Таю можно будет с ней поиграть? Теплый ветерок, словно издалека, доносит терпкие запахи зелени нагретой солнцем и цветов. Прислушавшись, Тай различает весёлый щебет сотен птиц и далёкий шум прибоя. Там — море!       -Что ж… Можешь не отвечать капитан… — тянет Самеди, протягивая руку и шутливо касаясь кончиком фаланги носа Тая. Паренёк смешливо фыркает, когда между пальцем и носом проскакивает синяя искра. — Ну чего ты так смотришь? Конечно он не боится! Кого бояться? Меня? Нас? Но ведь, мы — это вы в будущем. А вы — мы в прошлом… Правда, кроха? Так чего бояться? Мы почти одинаковые… Я посмотрю что можно сделать, посоветуюсь… Джа к вам пришлю… Терпение капитан. Ты меня порадовал и соблюл сделку до запятой, я не забуду… Как загляну в гости — поговорим…       -Так, «котики» — нам пора! Намиловались? Я вам и так многое позволил. Авансом так сказать… — весело посверкивает глазами Самеди, взмахом руки подзывая к себе души. — У меня дорогой гость и ему нужно оказать максимум внимания. Самого пристального и безотлагательного! Мы так долго не могли свидеться… Прощайтесь!       Наблюдая за прощальными объятиями семейства, Лоа поворачивается к тихонько стоящим за капитанской спиной воинам. Он рад что они познакомились при их жизни. Они оба хорошие и храбрые воины! Отлично сражались. Самди будет рад, когда они перейдут под его покровительство, но пусть не торопятся и не забывают о «жатве» для него… Да-а-а… Ах, он совсем забыл! И как из головы вылетело… Совсем старый, да-а-а…       -Ки’та-а-ани… А ну-ка иди сюда… — вкрадчиво подзывает молодого охотника Самди, маня для пущей убедительности пальцем. — Ты ведь помнишь, о чем был уговор? М-м? Я вам помог… Иди-иди… Не заставляй меня ждать… Приду я — будет хуже.       Ру’нако, уже наполовину скрытый туманом тревожно сжимает руку жены, но не двигается с места. Им не позволяли приближаться… Но… Что будет с Ки’тани? О чём был уговор и что он наделал? Господин явно недоволен… Ох, Ки’та…       Ки’тани с трудом сглатывает и с ужасом смотрит на подзывающего его Лоа. Что, вот прямо тут? Сейчас? На глазах у всех? Умэ, родители, брат, капитан с Таем… Ой-й-й-й… Но Бвана и правда выполнил свою часть сделки… Всё честно! Его помощь была неоценимой. А когда и как он будет платить — они ж не обговаривали… Хозяин мёртвых хочет сейчас и кто такой Ки’тани, что бы это оспаривать?!       Опустив уши почти на плечи и потупившись, не решаясь глянуть на супруга, парень подходит к стоящему с непроницаемым «лицом» Лоа и смиренно опускается на колени. Он готов платить. Что ему… Из горестного транса его вырывает резкая боль в ухваченных костяными пальцами ушах. Рывок!       -Если ты еще раз, поганец мелкий, полезешь поперед меня или кого из старших, я за тобой приду лично! Понял меня?! — шипит разъярённым диким котом Самди, увеличиваясь в размерах и с упоением таская тихо подвывающего от ужаса и боли парня за уши. — Приду и заберу! Только еще вмешайся в мои планы! Только накосячь! Я тебе такое посмертие устрою, что возрыдаешь! Колдунчику, этому — завидовать будешь! Так кости раскидаю, что задолбешься меж ними бегать! Ты понял?!       Наконец экзекуция прекращается и дрожащий, поскуливающий Ки’тани на коленях замирает перед разгневанным Лоа. Он понял! Понял и очень сожалеет… Он не думал что так всё выйдет… Он виноват… Он больше никогда… И слушаться, да… И думать… И советоваться… И не лезть… Он понял и усвоил… — сбивчиво виниться во «всех грехах» перепуганный до икоты парень, опасаясь без разрешения даже касаться своих, по ощущениям уже начинающих напухать и отваливаться ушей. Он перешёл дорожку самому Самди, изгадил его планы… Ки почти не верит, что так легко отделался. Полученная им трёпка от грозного Лоа — просто ничто, по сравнению с его виной… Не оторвали — и то за счастье! Всё-таки, он — счастливчик!       -О-о-очень хорошо! — милостиво кивает Бвана мертвецов, с интересом разглядывая результаты своих «трудов» — опухшие и наливающиеся фиолетовыми переливами уши несчастного парня. — А как ты это усвоил, я погляжу вечером… Этой ночью проведём ритуал и ты станешь моим. Пойдём в джунгли. Понял меня? Ты многое получил за «так» парень, за тобой должок и счёт не закрыт…       Тихо ликуя в душе, Ки’тани покорно кивает. Всё-таки не здесь и не сейчас. Какое счастье! Он не знает что его ждёт, но хоть не при народе. Он понял. Ки’тани будет готов расплатится, когда Великий Предок пожелает…       -Вот и славно! — весело кивает Самди. — Этой ночью и погуляем! Чего тянуть. Присматривать за тобой сейчас некому, так может и старый Бвонсамди на что сгодится… Ох и выдумали ж имечко… Лярвы к ним присосись…       -Так, а вы тут еще чего застряли? — наконец замечает Лоа замерших в тумане и тревожно глядящих на сына родителей Ки’тани. — А ну — брысь!       -Ишь! Дай палец, так уже и по локоть отхватить норовят! — задумчиво бурчит, наблюдая за скрывающимися в тумане ТОЙ стороны душами, Самди. — Беспокойное семейство… Запомните капитан — везде, где появляются Тёмные охотники, можете ожидать бардака и светопреставления… Удача уж у них такая, беспокойная. Ну да зато с ними весело! Сам уже понял, полагаю… Джа сейчас пришлю. Отдохнул уже, думаю… Ну, свидимся…       Глядя на грациозно разворачивающегося и мягко ступающего в туман Лоа, Тай впадает в замешательство. А он?! Как же он? Его забыли! Капитан конечно хороший, но… Тай крепко обнимает и целует зандалари в щёку. Он так за всё благодарен!       Получив неожиданный поцелуй и почувствовав что Тай начинает выкручиваться из рук, Рез’окун осторожно ставит подростка на ноги. Ох уж это его — «я сам»… Кэп бы его вечность так держал! Тай такой лёгкий… Ладонь ласково проходит по спутанным волосам и Тай поднимает голову, глядя в глаза и легонько улыбаясь краешками губ. Милый…       Капитан и рта раскрыть не успевает, как мальчишка вдруг резко разворачивается и со всех ног бросается в туман, быстро догоняя неспешно бредущего Самди, который по мере приближения к своим владениям становится все выше и больше. Догнав, он поднимает руку и решительно ухватывается за кончик указательного пальца, доверчиво заглядывая в «глаза» оторопевшего Лоа. Чуть его не забыли! Он готов!