Бурные воды и тихие гавани капитана Рез'окуна.

      -Кэп! — сдавленно охает Ру’тендо, в несколько прыжков оказываясь рядом с перепуганным, застывшим троллем и осторожно отбирая пистоль. — Что ты наделал?!       Очумело таращащийся на неаккуратную, большую дыру в фальшстене капитанова тайника и постель засыпанную щепками, Тай отчаянно чихает от порохового дыма затянувшего каюту и без возражений разжимает пальцы, отдавая непонятную «игрушку» — ну её, она страшная! Эйо прав — этот грохот, дым… Он чуть не оглох! Зачем это? Не нужно ему такое! Вон как Эйо перепугался, аж упал! Он в порядке? Эйо?! И стена… Почему дырка?       -Тай! — приподнимается на руках Рез’окун, прислушиваясь к своему телу и от прилива адреналина ничего не ощущая. Но кажется и правда нигде не болит, вроде не ранен…       -Капитан! — быстро разворачивается к зандалари побледневший, не смотря на плотный морской загар, вожак. Отложив оружие подальше, он подхватывает Рез’окуна за плечи, помогая сесть и попутно быстро осматривая на предмет повреждений. Одежда цела, крови нет… Неужели пронесло?! Хвала Предкам, иначе за убийство капитана их бы всех порешили! О чудесно «помолодевшем», забывшем о многих вещах Тай’джине пока знает только он, и кто из зандалари его бы слушал?! Поверить в такое… Убийца — и всё тут!       -Всё хорошо! Я в порядке, Ру! — быстро отчитывается Рез’окун, отстраняя встревоженного союзника и протягивая руки к Тай’джину. — Не ранен…       -Тай! Тай, ты как? Испугался? Всё хорошо, ты не виноват! Ты же не знал… Я в порядке… Не бойся! — торопливо бормочет капитан, обнимая замершего на коленях растерянного и оглушённого тролля. Тот моментально обхватывает супруга за шею и зажмуривается, утыкаясь в мощное плечо в поисках утешения. Ох он напугался! Чуть сердце не встало. Что это было? Этот гром! Так громко — аж уши заложило! И эта штука дернулась и хотела вырваться из руки, убежать. Она тоже напугалась? Она живая? В ней дух? А почему в стенке дырка? А дым? Это как? А-а-пчхи! Слушая как тихо, с облегчением смеётся капитан, Тай во все глаза глядит на дымящееся отверстие в стене над их постелью. Почему Эйо смеётся? Что смешного?! Тай думал он напугался…       В коридоре раздаётся топот и в распахнутую дверь влетает встревоженный Зикимо, из-за его спины выглядывает, пытаясь отпихнуть чифа и попасть в каюту подоспевший Хамизи. Дорогу «медицине»! Что тут произошло?! Пороховой дым, перья, щепки… И Ру’тендо тут… Все целы? Капитаны подрались? Раненые? В коридоре толпятся услышавшие выстрел, бывшие неподалёку часовые и пара матросов. От такого количества народа, Тай пугается ещё больше, смутно осознавая что всё это скорее из-за него. Эйо сказал что это опасная штука, а он что-то с ней сделал… Так грохнуло! Конечно все слышали! Что он натворил?! Его будут ругать или сразу пороть? — виновато опускает уши несчастный «мальчишка».       К изумлению и тихой благодарности Тая, супруг споро пихает его в уголок, на «разоренную» постель и поднимается на ноги, закрывая собой дрожащего виновника переполоха.       -Всё в порядке! — успокаивающе поднимает руки Рез’окун, демонстрируя что не ранен. — Случайно сработал пистоль Тай’джина. Ничего страшного не произошло! Никто не дрался, не ругался и все целы. Нет причин для беспокойства! Всё. Разойтись!       А вот Зикимо и Хамизи он просит задержаться, и проследовать с ним на мостик для беседы. Им есть что обсудить…       Тай хочет было увязаться за супругом, но получает приказ оставаться в постели. Он ещё слишком слабый, нечего ему там… А капитан сейчас вернётся. Пусть с ним Ру’тендо пока побудет, они же знакомы? Оставшись наедине с соплеменником, Тай робко косится на татуированного громилу. Этот здоровяк и правда ему смутно знаком… Как и его татуировки. Где он мог…       -Я Ру’тендо, Тай… — улыбается вожак, внимательно глядя на своего капитана и поражаясь переменам в его поведении. И впрямь — до смерти испуганный, виноватый ребёнок. Капитан Рез’окун ни сколько не преувеличил. — Помнишь меня? Рыбачили вместе. Ты ко мне часто в лодку просился… А как в сетях огромная черепаха запуталась, и чуть их не порвала — помнишь? Вот это была добыча! А как от акулы отбивались? Она нас чуть не перевернула! Ну — вспоминай!       Черепаха! Акула! Так вот почему этот мускулистый, черноволосый тролль кажется таким знакомым! Просто у него тогда коса длинная была, а теперь — бритые виски и ирокез. Ру! Они и правда приятели! Ох как Тай завидовал его мощным статям и первым «взрослым» татуировкам! Ему самому — тощему, нескладному подростку, наперво сделали узкий, простенький браслет воина. Расти ведь еще будет — всё одно переделывать. А он и сейчас намного его мощнее, с грустью отмечает Тай. Но конечно, Тай помнит Ру! — радостно кивает «пацан» и уже немного успокоившись, устраивается на постели поудобнее, заворачиваясь в покрывало и начиная смущённо выбирать из вороха ткани щепки с перьями. А то придёт супруг и куда ж он ляжет? В загаженную постель? Тай вокруг виноват — намусорил ещё вот… И его снова знобит… Но теперь от испуга. Дернуло ж его хватать что ни попадя… Поглядывая на «внезапно постаревшего» приятеля, Тай неуверенно улыбается. Это он бардак устроил? Ох он и испугался! А что он такого сделал и почему гром и дым? И что это за штуковина? И запах от неё такой странный… Аж в носу свербит! Ру знает? А то Тай — ничегошеньки не понимает… Капитан сильно на него рассердился?       Та-а-к, перед ним — ребёнок… Не забывать! Тяжко вздохнув про себя, Ру’тендо рассказывает что такое огнестрел, а после, пускается в объяснения о плюсах и минусах подобного оружия, тихо радуясь простому вопросу, на который он знает что ответить. Ру вот, лично, его не любит — шумное, в ушах потом долго звенит и делает стрелка слишком заметным. Да и пока перезарядишь, тебя уже нашинкуют… Ножей, умеючи, с десяток метнуть можно, пока с одним выстрелом мудохаешься. Бессмысленное оно. И да, воняет опять же… Это порох. На судне, в тесной схватке, с ним не удобно. Один выстрел и всё… Топором или ещё чем гораздо сподручнее. А если на расстоянии брать, то хороший лучник всё одно стрелка обставит. Утыкает как ежа, стрелами, пока тот перезаряжать будет… И попробуй найди того лучника среди ветвей. А стрелка на слух — легко! На охоте, опять же — громко, всё зверьё разбежится… Да и летит снаряд неточно. Глупая придумка в общем, но хумансам вроде нравится, как и дварфам. Ну да они вообще странные, «глухие и слепые» от рождения, чего с них хотеть…       Тай внимательно слушает рассказ и рассуждения старшего товарища. Вот значит как… Но он получается, зачем-то себе завёл этот… пистоль? Ах — от любопытства?! Ну — полюбопытствовал уже…       Внезапно глаза Тай’джина округляются от понимания. Владыка судеб! Он же этой штукой мало не в лицо Эйо тыкал! — внезапно доходит до Тая и от осознания близости непоправимого, тролля начинает трясти. Вот почему супруг был так испуган и просил не двигаться… Ой-ой-ой… И как вот за ТАКОЕ извиняться?! Это тебе не рваная подушка! Он направил оружие на супруга! Он чуть не убил своего Эйо! Убийство своей пары, предназначенной и благословлённой Лоа — страшный, неискупимый грех! И наказание за такое испокон веков только одно — смерть. Жизнь за жизнь…       Чувствуя как на глаза начинают наворачиваться слёзы запоздалого испуга и раскаяния, Тай сутулится и в ужасе закрывает лицо трясущимися руками. Что он чуть не натворил! И Эйо ушёл с воинами, а его с собой не взял — злится наверное. Имеет право. Его накажут? И поделом! Или у капитана теперь будут проблемы из-за глупого Тая? Ой — нет! Лучше пусть Тая накажут!       Растерянный Ру’тендо сидит на корточках и молча смотрит на своего трясущегося, сжавшегося в комок капитана. Ребёнок, это ребёнок — снова напоминает себе вожак, но от этого легче не становится. Как с ним себя вести?! Разум никак не хочет совмещать тощего, задорного пацанёнка Тая из его детства, с его почитаемым капитаном, матёрым и ехидным корсаром, тёмным охотником Тай’джином, который всегда знал что и как делать. Который был одним из лучших в своём деле. Ру отлично умеет драться, без проблем выживет с голым задом в самых диких дебрях, может управлять судном и не потеряется без компаса на морских просторах — но вот как управляться с перепуганными детьми, да и вообще с мелкотой… Ох-х… К этому жизнь его, одинокого морского зверя, не готовила… Тай’джин вот умел, вспомнить только Ки’тани. Ну так на то он и темный охотник — мудрый значит. А теперь Тай — сам ребёнок… Ай-ва…       -Тай, ну чего ты… Всё же хорошо… — неловко начинает утешать здоровяк, сжимая от волнения кулаки и чувствуя что уже начинает потеть от своих неуклюжих усилий. А не он ли его и расстроил? Ну на кой ляд он «малышу» всё это вывалил?! Сказал бы спросить у Рез’окуна и делов-то. Сидели бы сейчас, смеялись, прошлое вспоминали… Аракхра шепнул — не иначе! Идиот!       -Тай, ну пожалуйста… Чего ты так расстроился? Все живы и капитан на тебя не сердится — я уверен! Вот совсем не сердится! Честно! Ты же не хотел, что бы так-то… И не умер никто! Ты вообще в него не попал… Подумаешь, дырка в стене! — пытается ободрить расстроенное «начальство» Ру и в ужасе затыкается, когда его капитан уже не скрываясь начинает рыдать. Ну вот — он только хуже сделал! Но ведь он вроде правильные вещи говорит… Утешает… И никто не пострадал, так чего ж так убиваться-то? Ох Лоа, дайте сил…       -Тай… Ну… — рука неуверенно тянется и ложится на склоненную аквамариновую голову, поглаживая по волосам и вызывая новый приступ рыданий. Да что ж такое, что он не делает — только хуже! В отчаянии, Ру жалеет что не прихватил флягу с ромом — это бы точно помогло! Напился бы кэп, уснул и успокоился! Отличное средство от многих проблем! Лучший лекарь! А может у первого кэпа поискать? Оно конечно дом чужой — но ради своего кэпа… А то вон уже бедняга и икать начинает — форменная истерика! Он и с вуумон не знает, как при таком выплывать, а тут — дитё и капитан в одном флаконе! Ох Предки-прародители — ну подскажите же что… — заполошно думает Ру’тендо, начиная подниматься на ноги. Демоны с ним — вежеством. Он поищет спиртное! Он должен что-то предпринять! Ради своего кэпа!       Вожак начинает оглядываться, прикидывая где может храниться заначка и с чего начать поиски, как к его неимоверному облегчению, дверь в каюту распахивается и на пороге возникает улыбающийся Рез’окун, собственной персоной, с небольшой корзинкой в руках.       Кратко просветив чифа и лекаря о необычных жизненных коллизиях своего супруга и попросив тактично донести это до остального экипажа, дабы никто не изумлялся поведению второго капитана, Рез’окун отпустил их дальше наблюдать за разросшейся за счёт присоединившихся зандалари «вечеринкой» на носу судна. После кэп посетил камбуз, где разжился остатками фиников и корзинкой устриц, принесённой в подарок для капитанов любителями понырять. Радуясь что сможет побаловать Тая — он любит моллюсков, Рез’окун отправился к себе, немного пританцовывая под зажигательный грохот барабанов. Что ж, всё закончилось хорошо и первый день «маленького» Тая не так уж и плох…       То что всё очень — «не очень» и «день» ещё далеко не закончен, Рез’окун понимает сразу, как только переступает порог их жилища. На постели горько рыдает и икает, содрогаясь всем телом свернувшийся калачиком Тай, а над ним, с лицом будто и сам сейчас заплачет, стоит растерянный Ру’тендо.       -Капитан Рез’окун! Слава Предкам — вы вернулись! — с неимоверным облегчением выдыхает несчастный рубака и тихо сообщает причину истерики. Тай выведал у него что такое пистоль и осознал что чуть не сотворил. Осознал и очень расстроился, испугавшись за последствия. И теперь — вот… Ру пытался его успокоить, но кажется сделал только хуже. Он не умеет! Может капитан — сам?..       Кивнув, Рез’окун просит прислать к ним Хамизи. Что скажет лекарь? Может даст чего Таю? А то у капитана только ром и он боится что «дитя джунглей» скоро сопьётся с таким прогрессивным «лечением»…       Притворив дверь за сочувственно вздыхающим и виновато поглядывающим Ру’тендо, Рез’окун устраивается на постели и ласково обнимает рыдающего Тая. Ну что случилось? Ну Тай… Всё ведь хорошо! Тай ни в чём не виноват и его никто не обвиняет. Он ведь не знал, точнее не помнил… Нет, Эйо не злится. Совсем. И проблем у него никаких нет! Он наоборот, принёс устриц своему Таю и фиников. Вкусненькое. Тай же их любит? Покушает?       К полному изумлению капитана, от такой доброты, заботы и внимания «маленький» Тай начинает аж подвывать, рыдая еще горше. Такого поворота Рез’окун никак не ожидает и торопеет. Что ж, теперь он кажется понимает Ру’тендо. Вот что он такого сказал? Наоборот — вкусненького принёс и на тебе… Только хуже! Как-так?! Как их утешать, детей-то?! И Ки’тани как назло…       -Тай! Тай, ну объясни же мне, что так плохо? Поговори со мной! Я не понимаю. Ну Тай… Я же люблю тебя! — беспомощно шепчет зандалар, прижимая к себе содрогающееся в рыданиях и икоте тело, и не уследив за бивнем, получает царапину под ключицей. Завидевший кровь Тай’джин начинает отчаянно вырываться, уже даже не плача, а просто выпучив глаза и судорожно хватая ртом воздух. Вот. Вот! Он опять! Опять пустил кровь супругу! Наконец, забившись в угол «гнезда» он закрывает лицо руками и всхлипывая начинает говорить, точнее пытается. Из рваных, сбивчивых слогов и слов капитан понимает что Тай плохой, ужасный супруг, приносит одни несчастья и ему тут не место. Пусть Эйо себе другого найдёт, лучше. Который достоин. Который не будет портить его дом и ранить. Эйо хороший, красивый и найдёт быстро! А Тай хочет в джунгли, к своим, в своё племя — к Аку’джину. Он за ним соскучился, и за Сен’джином соскучился. И за друзьями. И вообще, он тут не хочет! Он домой хочет! Можно ему домой? Ик!       Оцепеневший от жалости и отчаяния, Рез’окун понимает что начинают сбываться его худшие страхи… Тай вспомнил про своё племя, свой дом. Вспомнил и хочет к тем кого знает и любит. Да только вот лет тридцать прошло и ни старого наставника, ни любимого вождя давно нет на этом свете, даже его сын и тот уже не с ними… А Тай заблудился в обилии новизны и пока еще этого не понял. Он ведь совсем одиноким себя сейчас чувствует. Растерянный мальчишка — среди чужих, незнакомых взрослых. И неожиданно — в статусе чьего-то супруга. Ещё и мужчины… Рез’окун ему супруг, Тай не сомневается и не возражает — да только для него это пока лишь слово. Он его не помнит. Не любит. Тай, как любой нормальный ребёнок просто принял правила «игры», подчиняясь авторитету взрослого и не чувствуя ни капли лжи в его словах. Обмануть маленького тёмного охотника тяжело… А нужно ли? Каково ему? Как ему всё рассказать? В таком состоянии? И молчать нельзя… Может пусть выплачется, как тогда, на Грани? Ему ведь легче стало…       -Тай… — тянет руку Рез’окун и ласково гладит по растрепанным, с приставшими пёрышками волосам. — Послушай, милый… Тридцать лет прошло… Ну, может немного меньше… Твоё племя в порядке, вы нашли новый дом! У вас теперь даже есть свои острова… Только ваши — представляешь?! И Чёрных Копий теперь много! Вы сильны и уважаемы! Но за эти годы многие ушли к предкам… Понимаешь? Ты это знаешь, просто не помнишь…       -А только ты не один, малыш, у тебя есть семья Тай. Есть я. Есть Ки’та и твоя банда — они все твои соплеменники! С кем-то ты играл в детстве… Кто помоложе — заново познакомитесь. Мы все тебя любим и никогда одного не оставим! — мягко журчит капитан, лаская опущенные в расстройстве уши и решая пока не «радовать» Тая известием о наличии собственных, родных детей. От таких новостей его ребёнку и свихнуться недолго.       Уговоры Рез’окуна прерывает деликатный стук в дверь и на пороге появляется встревоженный Хамизи с плетёным коробом в руках. Как они тут? Ру’тендо был жутко напуган состоянием своего капитана! Хамизи никогда обычно невозмутимого воина таким не видел. Он чего так долго, оправдывается лекарь, хлопоча вокруг своей корзинки — сильное успокоительное составлял и заваривал. Да, капитан абсолютно прав — ром тут не нужен и чего «покрепче» тоже. Тай измотан физически и морально, но главным образом — морально. Кто знает, что с ним делали в плену и сколько всего он вынес, и ещё такое обилие новой информации… А рассудок у него сейчас детский и конечно уже сильно перегружен. И выстрел ещё этот… Испуг… Только умственной горячки им не хватает! Нет-нет, никакой дурь-травы! Еще будурхов рой привлекут! Мало ли что «пацану» привидится? Тай и так не вполне понимает на каком он свете. Ему нужно просто не так остро чувствовать, притупить восприятие, обвыкнуться, а для этого у Хамизи необходимые травки имеются и не только они… И поспать конечно — тоже необходимо! Вот, пусть выпьет! Он туда патоки добавил — чтобы сладко…       Хвала Лоа, Тай без возражений выпивает предложенное, и теперь сидит в своём углу сотрясаемый икотой и ознобом, несчастными глазами глядя на своего супруга. Ушли к предкам… Неужели нет ни вождя, ни наставника? А кого ещё из любимых соплеменников уже нет на свете? А Вол’джин? Тоже?! А кто ж его выучит? Они ж только с Аку начали изучать лабиринты разума… Вот на прошлой неделе… А эта неделя получается была тридцать лет назад, и он уже выучился и всё знает? Но как — если он НЕ знает?! Не помнит… Измотанный разум окончательно запутывается в рассуждениях и Тай снова начинает плакать навзрыд. Как ему теперь жить? Что делать? Как вспомнить то, чего не было — но было?!       Хамизи грустно вздыхает, глядя на рыдающего второго капитана. Ничего, скоро подействует зелье и Тай успокоится. Пусть поспит. С Рез’окуном они потом поговорят, подумают. А пока, пойдёт он. Не будет смущать. Лишние зрители при истериках — во вред только. Пусть зовут, ежели чего…       К облегчению Рез’окуна, измученный плачем и размышлениями Тай больше не сопротивляется и даёт притянуть себя в объятия, отворачивая лицо, оберегая супруга от своих бивней и громко шмыгая носом. Обрадованный отсутствием сопротивления, капитан прислоняет «мальчишку» к груди и начинает шептать в затылок бессильно склонённой головы разные глупости. Он помнит, как Тай’джин отвлекал Ки’тани когда тот расстраивался. Может и сейчас сработает? Нужно отвлечь…       Тихий шёпот повествует затихшему троллю о том, что они скоро выйдут в море и какие там красивые закаты и восходы. Тай ведь их любит? Зандалар давно заметил, каким мягким и умиротворённым становилось лицо корсара, любующегося очередным закатом. Это зрелище Тай’джину никогда не надоедало… И корабля Рез’окуна Тай еще не видел. Он большой и красивый, один из лучших в Империи. Капитан ему всё-всё покажет! Под парусом ходить — ужасно здорово! А еще, они занимаются разведкой, охраной прибрежных вод, досматривают подозрительные суда и охотятся на контрабандистов! У них интересная жизнь, Таю понравится! А как прибудут в Зулдазар, пойдут смотреть корабль Тая! Рез’окун ещё на нём не был. И на припортовый базар пойдут. Чего там только нет! Столько диковин и чудес! Эйо ему всё, что Тай захочет, купит! А потом поищут того, кто с памятью подсказать сможет. Не может быть — что бы сделать ничего нельзя было! Ему помогут! Рез’окун в это верит и Тай должен. Всё будет у них хорошо… А гляди-ка, какая у Тая племенная татуировка! Красота!       От сердца немного отлегает, когда «мальчишка» сперва косится, а потом начинает заинтересованно рассматривать своё тату-браслет на всё плечо. И совсем хорошо становится, когда капитан чувствует на своей талии руки робко обнимающего его тёмного охотника. Тай ещё устало всхлипывает и икает, но надрывные, истеричные рыдания прекращаются. «Кажется, буря миновала…» — с облегчением думает Рез’окун, поглаживая по спине и с горечью ощущая отчётливо проступающие под холщовой безрукавкой рёбра. Бедный Тай! Истощённое тело и разум, истерзанная бокором душа. А его память? Как будет лучше — вспоминать все ужасы прошлого или нет? Мудрость и печаль или невинность и радость? Что лучше?! В жизни корсара было много горя, но ведь было и хорошее. Была и есть его Имани с родными, любимыми сыновьями. Его Ки’тани. Многочисленные победы в сражениях и обретение собственного судна — своей детской мечты. Его любимые Тропы с Перекрёстками. И наконец он, Рез’окун, и их собственные, увлекательные и забавные «танцы» — закончившиеся так трагично и замечательно одновременно. Их чувства. Их счастье. Это ведь стоит вспомнить?! Но на другой чаше — кошмар его детства и то что с ним творили в плену… Каким он будет, если всё вспомнит? Не «потухнут» ли навсегда дерзкие, смешливые демонята в его глазах? Тай так мечтал обо всём забыть… Чувствуя что и сам сейчас запутается и заплачет, Рез’окун решает обдумать это позже. С Хамизи. А сейчас у него нет права расстраиваться. Он нужен Таю! Нужен сильным и уверенным. Сейчас «паренёк» с ним, верит ему, не отталкивает, в относительном порядке и этого пока довольно…       Отвар начинает действовать и капитан с радостью замечает как перестаёт судорожно вздрагивать Тай, как понемногу расслабляется его тело. Сильнее прижавшись и потеревшись затылком о живот капитана, Тай виновато поднимает глаза на супруга. Он не хотел такое устраивать и говорить… Эйо его избранник, их союз благословлён Лоа, он с ним добр и терпелив. Защищает. А Тай… Неблагодарный… И дерётся… И портит… Но он постарается всё исправить! Он сможет во всём помогать и дарить радость Рэз’окуну! Эйо его не прогонит? — смущенно интересуется «маленький дикарь», быстро вскидывая и вновь опуская раскосые, цвета янтаря глаза.       -Глупый… Нет конечно! — усмехается зандалар, сильнее прижимая к себе «мальчишку». — Никуда ты теперь от меня не денешься! Ты — мой! Как и я — твой. Вместе. Навсегда. Понимаешь?       «Пацан» неуверенно улыбается, затихает и лишь шмыгает заложенным от плача носом. Однако вскоре сопение переходит в принюхивание и Тай понемногу заинтересовывается капитановой корзинкой. От неё пахнет морем… Интересно что там? Заметив, как охотник чутко поводит носом, Рез’окун дотягивается и пододвигает корзинку к краю «гнезда». Устрицы. Тай хочет устрицы? Может он поест и поспит?       Обессиленный истерикой, Тай чувствует себя каким-то опустошённым и лёгким. Чувства и мысли напротив становятся тяжёлыми и «округлыми», плавно покачиваясь, они опускаются на дно его взбаламученной души, уже не причиняя боли и не раня. Потом. Всё потом… Хочется замереть в тёплых, надёжных руках супруга и ни о чём не думать. Однако запах… Да, есть ему оказывается тоже очень хочется! От расстройства в нем проснулся зверский аппетит. Только сам он их есть не будет! Пополам! Его Эйо любит устрицы?       Капитан улыбается и достает из корзинки маленький нож…       На некоторое время в каюте воцаряется тишина, прерываемая лишь звуком высасывания тел моллюсков и позвякиванием пустых раковин, бросаемых обратно в корзинку. Закусив финиками, Тай благодарно жмурится и тыкается лбом в плечо супруга. Как бы там ни было, но ему с супругом повезло! Никто так о нём не заботился с тех пор как он потерял родителей. Никто, даже Аку’джин. Старый теневой охотник наставлял и приглядывал за ним, по-своему старался опекать и любил, но всё же не так… Как же хочется спать…       -Прости… — севшим от плача голосом винится Тай, потираясь щекой о плечо. Сейчас, под воздействием успокаивающего снадобья, он уже не вполне понимает почему закатил такую истерику. Стыд-то какой! Вот тебе и воин, да тёмный охотник в придачу… И Ру видел… И соплеменники Эйо… Позорище. От этого хочется расстроится, но почему-то не получается. Разум решительно отказывается тосковать, зато весьма не против вздремнуть. Ладно, Тай о своём позоре потом подумает. А пока — послушает барабаны. Барабаны…       Пригревшись у тёплого бока, вымотанный истерикой тролль незаметно для себя задрёмывает, а капитан с облегчением переводит дух. Что ж, первый шторм они кажется пережили. Дальше должно быть полегче… Тай понемногу свыкнется, отвлечётся на новые вещи и знакомства. Капитан постарается, чтобы ему было некогда тосковать. Время, им нужно лишь время…       Размышления Рез’окуна прерывает тихий стук в дверь. Устроив уже вовсю сопящего супруга под стеночкой, капитан торопится открыть. Это явно что-то важное, раз их решили побеспокоить в такое время и в такой ситуации. На пороге обнаруживаются скорее озадаченные, чем встревоженные Зикимо с Ру’тендо. Новое чудо! На судне, среди танцоров обнаружен новый тролль, похожий на соплеменника Ру’тендо, но вожак его не знает. Он не из их команды и уж точно не из зандаларской. Однако его похоже знает Бон’гани, который тут же начал крутится рядом, подливать, болтать и предлагать кусочки повкуснее. На тролле чёрно-белая, весьма жуткая деревянная маска и понять кто же это, нет никакой возможности. Зикимо хотел подойти и допросить, но Бон сделал «страшные» глаза и замотал головой. Чифу пришлось отступить. Тролль странный, странно одет и ощущения он вызывает странные… А ещё, он как-то незаметно перемещается — вот только его заприметили и заинтересовались, а он уже глядь — на другом конце палубы! Зикимо решил не нарываться, не злить незнакомца (тролль-то — явно непрост!) и испросить совета у капитана. У Ру’тендо тоже есть догадки — возможно это дух или призрак того, кто помогал на ТОЙ стороне? Бон’гани ведь тоже был ТАМ и раз он спокоен и даже обходителен с незнакомцем… А может это… Нет, слишком невероятно! Может капитан что-то знает о госте? Какие будут распоряжения? Что им делать? И да — пропал Умэ’ки. На судне его нет. Они искали.       Знает ли он гостя? — озадачивается Рез’окун. Вполне возможно. А уж если на него так среагировал Бон’гани… Он ведь тоже видел… У них здесь только пара общих знакомых, неизвестных остальной команде и которые могут невидимками пробраться на судно. Это либо Джа’джин, либо… Благодарение Предкам, что им занялся Бон! Никаких досмотров! Лоа упаси! Капитан думает, что их почтил визитом сам Весёлый Бвана. Во-первых он сам его приглашал, а во-вторых видимо ритуал Ки’тани закончился и жизнерадостный Лоа решил ещё повеселится и погульбенить в компании, так сказать. Конечно лучше сделать вид что никто ничего не заметил и ничего особенного не происходит, решает капитан. Раз Самди не обнаружил себя по прибытии, значит хочет оставаться неузнанным, и их задача — ему это обеспечить. Правда как объяснить это подвыпившему экипажу… Плясать с Хозяином кладбищ и делать вид что всё в порядке и он обычный тролль — не каждому по плечу. Да, проблема… А ещё и Умэ. Неужели он…       -Не волнуйся мон, разберемся. Сами справимся… — касается на секунду плеча Рез‘окуна, Ру’тендо. Зикимо неодобрительно косится, дивясь такому панибратству, но молчит. Капитан вроде не против, а значит его дело — сторона. Вожак Копий явно что-то знает и понимает больше него, капитан это сейчас подтвердил и чиф надеется, что теперь тот поделится важной информацией…       -Ему ты сейчас нужнее. — кивает на безмятежно посапывающего Тай’джина, Ру. — Хорошо что кэп успокоился, но вдруг проснётся и загрустит. Пойдем мы, пожалуй… Ничего капитан, я всё понял и за всем прослежу… ОН — будет доволен!       Рез’окун кивает, соглашаясь. Он и вправду не хотел бы оставлять Тая одного. Мало ли… Приснится чего, проснётся и снова запаникует или расстроится. Если что, они знают где его искать…       Закрыв дверь за визитерами и повернувшись к постели, капитан вздрагивает и едва не вскрикивает от неожиданности. В углу, над сладко спящим Тай’джином, скрестив ноги парит Господин мёртвых с бутылью рома в руке. Не соображая что делает, Рез’окун инстинктивно умоляюще протягивает руку к Лоа. Нет, не надо…       -Какие же вы, живчики — пугливые! Не бои-и-ись, не за ним я… Как и не за тобой… — насмешливо фыркает Самди, с интересом разглядывая спящего тролля. — Я к тебе! Меня твои ребята заприметили, вопросы возникли — какое уж тут веселье? Всё — танцы кончились! Так что — я к тебе! Приглашал ведь? Так вот он — я! За кроху не беспокойся, не проснётся. Крепко его срубило, бедолагу. А мы — посиди-и-им! Выпивка есть, сигары — тоже. Благода-а-а-арствую, отменные сигары ты Ки’тани дал. Пора-а-а-довал…       Уже немного пообвыкшийся в общении с грозным и непредсказуемым гостем, капитан радушно улыбается и делает приглашающий жест к столу. Конечно! Он с радостью! Только ширму задвинет, так Таю спокойнее будет. И пусть спит.       Милостиво кивнув, Самди перепархивает на стул и с интересом осматривает капитанское жилище.       -Миленько тут у вас, сразу Тай’джинову берлогу видать. — скалится Лоа, рассматривая маски, идолов и разрисованные бесполезной перед ним «защитой» стены. Полуистлевшая рука тянется к потолку и палец легонько касается связки костяных подвесок, прикрепленных волосяной веревочкой к травяному пучку-веничку. Косточки покачиваются и тихо перестукивают. — Ми-и-ило…       -Ох, да что ж это я! Совсем старый стал, забывчивый… Да-а-а… — лукаво ухмыляется божество. — Я ж пода-а-рок принёс! Я конечно и так всё слышу, но иногда просителей сильно много и громко выходит — пока разберёшь кто-где. Ску-у-ука… А так, я точно буду знать что — свои! Так парням и передай. Это — Ки’тани. Ну и Тай’джин может когда… по старой памяти…       С этими словами, Самди выкладывает на стол деревянную, старинную и весьма страхолюдного вида маску, раскрашенную в чёрные и белые цвета на манер черепа. Капитан с почтением берёт её в руки и уважительно кланяется, принимая дар. Конечно, он передаст Ки’тани. Это — великая честь! А как…       -В порядке твой пасынок! Живой! Уже. — фыркает прозорливый Лоа, радостно потирая руки. — Ну, поначалу преставился конечно немного… Мой он теперь! Под моей защитой! И супружника его не ищи, с ним он. Следил паскудник, за Ки’тани. Волновался значит, дабы я с ним чего непотребного не сотворил, добрая душа.       -Ну да — раз мне не доверил, так пускай сам творит! Аж до рассвета. Я приказал! — грохает кулаком по столу и хохочет Самди, буквально пыша синим, призрачным пламенем из глазниц. Любовь между парнями такая забавная — одни приготовления чего стоят! А их поцелуи с бивнями — умора! Как они прилаживаются… И ему не хлопотно, никаких душ подыскивать и никуда выпускать не надо. Смотри да радуйся. Отличное развлечение!       -Дурень он у тебя, право слово. Чуть процесс нам не запорол, засранец. Там же всё по секундам рассчитано! И музыка и танец. Чуть замялся и всё — хороните аколита. Я вот, пока наловчился… Немного живых перевёл… М-да… Иногда, сердце от тычка не оживает… Но это редко. Я умелый! — ухмыляется Пастырь мёртвых, вертя в руке и любуясь узорами золотого кубка, который быстро наполнив, поднёс ему Рез’окун. — Напинать бы ему, ну да я сегодня в настроении! Славный сегодня день капитан! Столько приобретений… Аж душенька поёт! Моя — по крайней мере…       Зандалар с улыбкой кивает, устраиваясь со своим кубком напротив. И впрямь, в их условиях и с их возможностями, под приглядом Лоа кладбищ — довольно удачно всё завершилось. По крайней мере все живы и относительно здоровы. Только вот Тай…       -Да. Кро-о-оха… — кивает Самди, косясь на ширму и постукивая пальцами по столу в такт доносящейся музыке. — Я тут поспрошал у евойной «хозяйки»… Так-то, вообще, он здоров — не сильно его потрепали, берегли тело… А сознание… ЭТО, с забытьём — он сам себе устроил. Его воля. Сам устроил, сам и снимет — когда очень захочет. Ясно? Не таскай его по лекарям да шаманам, не мучай. Без толку это будет. А сделай лучше так, что бы он сам себя вспомнить захотел. Понял?       Затаивший дыхание, внимающий каждому слову, капитан снова кивает. Понял! Отличная новость! Значит не искалечено сознание Тай’джина, не разрушено. Значит всё-таки врал ему Иму! Не смог бы он вернуть Таю память, потому как и не отнимал у него ничего. Видать тёмный охотник сам себя защитил, осознав опасность необратимого безумия и закрылся, сбежал в счастливое время. А то что закрыто — открыть можно, главное — ключик подобрать… Уж капитан постарается! Низкий поклон Ханителю душ и Милостивой госпоже, что озаботились его супругом!       Рез’окун рассыпается в благодарностях, глядя на довольно кивающего, «жмурящегося» и прихлёбывающего ром Лоа. Самди разве что не мурлычет, пригасив синий огонь в глазных впадинах до тлеющих угольков и отрешённо ухмыляется, вглядываясь нечто недостижимое для капитана.       -Ох кэ-э-эп, ты бы видел, что они творят! — фыркает Бвана мёртвых, покачивая головой. — Твой Умэ всегда такой старательный да исполнительный?       -Так волновался бедняга, что я его ненаглядного у него отниму и до смерти заезжу! Ну, раз мне не доверил — пусть сам! Я им сказал, что хочу вопли Ки’тани аж отсюда слышать! — с заговорщицким видом подмигивает Самди, с удовольствием затягиваясь из ниоткуда взявшейся сигарой. — Ишь, стараются! Голосистый у меня тёмный охотник. Если так во всем, будет с моего приобретения толк! Так Ки’тани и передай… И про уши — тоже пусть не забывает!       Рез’окун кивает, прикрывая рукой лезущую на лицо ухмылку. Конечно передаст. Эх парни, аж завидно — право слово… Ну да ничего, будет и на их палубе праздник!       Внезапно Самди прерывает себя и наклоняет голову, будто прислушиваясь. Тлеющие искорки в глазницах почти угасают и вдруг пламя вспыхивает с новой силой, а Лоа раздражённо фыркает. Переведя пылающий взгляд на деликатно глазеющего в сторону капитана, Бвонсамди «вздыхает».       -Тэ-э-экс, приплыли. Труба зовёт, кэп… Вот и погуляли… Во дворец мне надо! Срочно. И в жопу, значится, веселье! Как ты там гришь — «капитанские привилегии»? Ага, они самые! Регалии «ымпрераторского лоа всея Зандалара и бла бла бла…» обязывают, а лопата похоже — сейчас у Таланджи…       «Лопата?!» — непонимающе пялится Рез’окун на божество, пытаясь вникнуть в суть такого простого и обыденного слова. «Чего лопата? Почему лопата?»       -Чего лопата? — «приподнимает» брови Бвана мёртвецов, ехидно глядя на опешившего капитана. — А того, что ей можно и из-под земли достать, да докопаться!