Бурные воды и тихие гавани капитана Рез'окуна.

      Найт прикрывает глаза и сосредоточенно хмурясь, старается подыскать слова для повествования, погружаясь в воспоминания. С чего бы начать… Он знает что больше всего интересует троллей, но хочет рассказать всё. Всю предисторию своего появления на «Слепой удаче». Он так устал носить эту вину — тяжелым, зловонным плащом облепившую его плечи, и волочащуюся за ним, куда бы он не шёл. Вину — сжимающую стальными обручами грудь и не дающую свободно вздохнуть. Он хотел бы поговорить об этом с отцом, чтобы как-то облегчить душу, но тот не хотел его слышать, а может — это Найт не смог дозваться… Не стал хорошим сыном, не стал опорой тоскующему отцу. Может он и в этом виноват? Что ж, отец не пожелал его выслушать — зато желают капитаны… Капитан Рез’окун так и сказал, а значит — да будет так. Больше года он носит эти проклятые вериги из вины и скорби — и он так больше не может! Год… Кажется, это было так недавно и так давно…       Как Рез’окун и предполагал, Найд домашний, «приличный» ребенок. Родился и жил в маленькой, уютной деревеньке охотников-лесовиков, коих много раскинуто по лесным просторам его родного континента. Пригляд за родной чащей и помощь её обитателям; охота и обучение подрастающего поколения; веселые, всей общиной отмечаемые праздники — обычная жизнь калдорай, избравших путь служения природе, равновесию и по возможности, невмешательства в дела «большого» мира… Жизнь размеренная, как смена времен года, тихая и благостная. И всё бы ничего, да только дар маленькому дораю достался редкий и под тенистыми кронами лесных исполинов — совершенно бесполезный. Найтралдир почти не чувствовал леса, зато, как после долгих расспросов и экспериментов выяснили соплеменники — тонко чувствовал воду с её обитателями, да не абы какую — а соленую! Пресную, Найтралдир тоже «понимал», но гораздо хуже…       Старейшинам и друидам оставалось лишь развести руками, дар конечно интересный, можно сказать — изумительный для жителя лесов, но кому он в этом самом лесу нужен?! Какой из него охотник?! Верховым саблезубам мальчик тоже пришелся не по нутру, они просто его игнорировали, а уж о том чтобы сесть верхом — пока и речи не было. Найт их немного опасался и грозные звери это чувствовали, демонстрируя снисходительное равнодушие.       «Ну нет у нас для тебя дельфинов, уж прости…» — с лёгким раздражением заметил друид-охотник, экзаменующий юных соплеменников и шикая на хихикающих учеников. Испытания в лесу несчастный пацан конечно же все провалил. Он очень старался, но в лесу мальчишка был «слепым» и «глухим» — ровно хуманс какой. Немного приноровился конечно, но ровней сверстникам так и не стал. Родители, с болью в сердце сошлись на том, что когда их «странный» сын подрастет, его можно будет пристроить поближе к морю — рыбаком или на флот. Возможно там, рядом с родной стихией он найдет себя и будет более счастлив… Пока же — Найт просто жил в деревне и либо запоем читал, либо выполнял нехитрую, порученную ему старшими работу. Друзей у маленького «водяного» практически не было — дети есть дети, любой расы, и странноватого паренька местные задиры частенько дразнили «мурлоком» и «нажьим выродком». Взрослые конечно за такое ругали — разве ж ребенок виноват, что мироздание наделило его именно таким, бесполезным в лесу даром?! Значит так нужно и для него, как и для каждого живого существа, место в этом мире определенно найдется. Просто — чуть позже. За насмешки ругали, но спасти от них не могли. Доброй драки Найтралдир не боялся, однако в лесу ему за обидчиками было не угнаться, а в поселении — потасовки жёстко пресекались, поэтому приходилось терпеть. Так и жил Найт «белой вороной», общаясь со снисходительно-понимающими взрослыми и любящими родителями. Жил, пока сам, своими руками не поставил на такой, может и не особо радостной, но спокойной жизни крест…       Приближался праздник летнего равноденствия, когда ночь становилась равной дню. Большой и веселый праздник, которого все ждали целый год и к которому готовились — на деревьях развешивали разноцветные фонарики, а вся деревня украшалась цветами и лентами. Обычно сдержанные — в эту хмельную ночь калдорай веселились как дети. Маленькие поселения часто объединялись, чтобы было ещё веселее и молодежь могла перезнакомится. На сообща выбранную поляну, выносились столы, на которые хозяйки выставляли свои самые удачные кушанья и хмельное до утра лилось рекой. Песни, игры, танцы и конечно же, первые поцелуи в таинственных, серебрящихся от лунного света рощах. Накануне очередного праздника все и произошло…       Найт просто хотел порадовать мать. Хотел чтобы она была самой красивой и наконец могла гордиться своим сыном, поэтому и пошёл в горы, к которым одним своим краем примыкал древний лес. Пошёл, потому что в это время цвел «Летний снег» — изящные, с филигранными, будто снежинки, белыми лепестками цветы. С их красотой мог поспорить лишь их аромат — тонкий, с терпковатой и какой-то морозной, ледяной свежестью. На длинных, серебристых волосах матери венок смотрелся бы просто волшебно! Конечно, Лайэ никогда не отпустила бы сына на поиски, цветы были редки и предпочитали расти на каменистых и опасных горных склонах. Чаще, на летний снег охотились парни и мужчины, желающие произвести впечатление на избранниц, ведь даже небольшой букет хрупких цветов считался признаком недюжинной ловкости и сноровки добытчика. Найти, достать и принести — задача не для каждого, но Найт так хотел порадовать родителей! Хотел, чтобы у них наконец тоже был повод для гордости за сына. Ему конечно попадет, мама — конечно поохает и поругает, но с гордостью оденет венок на праздник. И все будут восхищаться и поражаться, какой у неё храбрый и ловкий сын!       Всё шло отлично и в специальном футляре было закреплено уже шесть собранных хрупких цветов. О Элуна, если бы он тогда остановился! Но оглядев свою добычу, Найт решил что нужно ещё два. Восемь — замечательное число! Число равновесия и бесконечности, да и венок богаче будет. Проскакав горным козленком по осыпающимся склонам, маленький охотник таки нашел искомое. На самом краю небольшой, каменистой площадки трепетали на ветру три изящных цветка. Он срежет только два — решил Найт. Негоже брать с излишком. Решил восемь — значит восемь. Красивое число! Спуск был нелегким, но склон держался, хоть каменное крошево с рыхлой, песчаной землей и сыпалось под распластавшимся на животе мальчишкой. А вот и цветы! Красивые и большие. Аккуратно срезав два стебля, Найт замирает, глядя на третий — растущий немного поодаль, на самом краю крохотной площадки. Венок для матери он собрал, все верно, но… В соседнем поселении живет маленькая охотница — Сарилл. Они виделись на прошлогоднем празднике, и даже немного поболтали и посмеялись. Он принёс ей сладостей с общего стола и она не отказалась! Девочка была красива и мила с ним, невзирая на его репутацию «странноватого», с интересом слушала про волнующий шепот моря, который он иногда слышал по ночам и конечно запала, неискушенному в общении со сверстниками, Найтралдиру в душу. Он вспоминал их встречу весь год! И скоро они снова встретятся! И какой изумлённой радостью должно быть загоряться её глаза, когда он преподнесет ей цветок летнего снега! Такого ей ещё никто и никогда не дарил! Тогда она его точно выделит и запомнит! Решившись, Найт мечтательно улыбаясь тянется к стебельку. Ещё немного! Внезапно локоть проваливается в породу и пласт слежавшейся земли с лежащим на нем мальчишкой начинает скользить вниз по крутому склону, разваливаясь на глазах и увлекая за собой новые слои. Обдирая пальцы, Найт изо всех сил старается вцепиться в подвижную землю, но она катится вниз вместе с ним… Маленький эльф уже успевает перепугаться и попрощаться с жизнью, как его руки натыкаются что-то твердое, узловатое и неподвижное. Когда-то, давным-давно здесь росло дерево и хотя лавины с камнепадами стерли с поверхности саму память о нём, под землей остались мертвые, высохшие корни. Оползень обнажил часть из них, на такой отросток и наткнулся Найт, в своих безуспешных попытках удержаться. Сколько он провисел, боясь шевельнуться и вцепившись онемевшими пальцами в корневище, мальчишка не знал. Долго. Оползень понемногу остановился, но стоило попытаться найти опору для ног или хотя бы вонзить носки сапожек в почву, чтобы дать отдых уставшим рукам, как вниз снова начинала сыпаться земля с камнями. Осторожно глянув вниз, на далекие камни подножия горы, Найт заскулил и больше вниз не смотрел. Страшно. Практически вися над пропастью, Найтралдир понемногу смирялся с неизбежным. Сколько ещё выдержат его руки? Уставшие пальцы начало ломить от боли, а плечи — дрожать. Интересно, он почувствует когда пальцы разожмуться? Только бы сразу, насмерть… И родителей жалко, они так расстроятся…       Найт уже почти смирился с судьбой, когда маленький поток песка и камешков отвлек его от грустных размышлений. Получив камешком в лоб, он вскинул взгляд вверх и от радости чуть не выпустил корень.       -Мама!       -Все хорошо. Держись милый. Я рядом… — спокойно произносит охотница Лайэ, лихорадочно «ощупывая» почву в округе. Ей не спуститься, склон слишком ненадежен и она может вызвать обвал, но… Выше по горе и дальше от склонов, поодиночке растут деревья, а значит в земле есть живые корни! Вот! Кажется нашла… Далековато — но уж что есть, зато корни здоровые и мощные. Ей есть с чем работать!       -Я сейчас милый… Хорошо что тебя Рисса почуяла. Ты главное держись! Я корень нашла, сейчас к тебе пророщу… Просто держись… — тихонько журчит эльфийка, стоя на коленях и запуская пальцы в землю. Дар у неё слабый, но ради спасения сына силы утраиваются и женщина с радостью чувствует как удлиняется, прорастает в её сторону выбранный корень. Ох Найт и чего ж тебя сюда понесло… Сосредоточенность Лайэ прерывает тихий вскрик.       -Мама! Я руки не чувствую! — испуганно скулит сынишка. — Не удержусь…       -Удержишься! Должен. Далеко корень? Вцепись зубами и потихоньку разомни каждую руку… Я скоро! Корень хороший, растёт быстро, веду к тебе…       На какое-то время на склоне повисает тишина, в которой каждый отчаянно делает что может. Найт — и как сам не догадался, вцепившись зубами в волокнистую деревяшку потихоньку разминает одну за другой затекшие руки. Мама рядом и делает что может, значит должен и он! Лайэ хмурит серебристые брови, закусывает губу — ну же, скорее! Растительности вокруг мало, силу черпать неоткуда и женщина щедро делится своей, впиваясь пальцами в податливую землю, вливая энергию в змеящийся к ним под землей отросток. Только бы успеть! Держись родной!       -Ой… Мама! Корень треснул! — выбивает из транса Лайэ испуганный возглас снизу. Нет! Малыш и так еле держится! Это опасно, но…       -Ещё немного! Держись. Я иду!       Отбросив колебания, эльфийка достаёт кинжалы и ложится грудью на склон. Вот так, немного в стороне… Чтобы не засыпать… Земля сразу приходит в движение, стучат по склону осыпающиеся камни, но и кинжалы — не пальцы! Вонзаясь глубоко, они цепляются за камни и замедляют скольжение. Ей бы до сына добраться, а там видно будет…       -Мама, осторожно! Прости… — доносится снизу, но гораздо ближе.       -Ничего, главное держись… — ласково отзывается Лайэ, замирая и «нащупывая» свой корень. Ох, далековато он пока… Расти, расти родной! Быстрее!       -Ну — вот и я! — старается беззаботно улыбнуться мать, поравнявшись наконец со своим чумазым, уставшим, но радостно улыбающимся сыном. — Храбрец ты мой! Не шевелись. Сейчас…       Лайэ старается как-то опереться на ноги, чтобы высвободить хоть одну руку, но лишь вызывает новый маленький оползень. Камешков слишком много, а иссушённой ветрами, больше похожей на пыль, земли слишком мало и её ничего не держит. Что ж, как есть… Сквозь перестук устремившихся вниз камней, чуткое ухо выделяет тихий треск. Она буквально чувствует, как разрываются уставшие, сухие волокна корня, за который цепляется её сын и сильнее вонзает клинок в податливый, ненадежный бок горы.       -Найт, нужно ослабить вес на твоём корне. Сейчас разомни пальцы и перехватись одной рукой за кинжал, ясно? Нам надо немного продержаться. Риссу я за отцом отправила, а сюда я веду живой корень, он нас выдержит. Потерпи ещё… Ладно?       -Да, мам. Прости. Я цветы собрал… Тебе… — бледно улыбается Найт, стараясь расправить сведенные пальцы правой руки. Совсем не слушаются. Он так устал… Ручонка соскальзывает, но Лайэ начеку и перехватывает запястье сына, направляя его ладонь на рукоять, повисая на одном кинжале и моля всех известных ей богов, чтобы он выдержал.       -Спокойно… Я держу. Можешь… — женщина замолкает, с испугом глядя на начавшую снова осыпаться землю и «прислушиваясь» к своему корню. Он растет, но пробиваясь к ним нарушает и так нестабильную почву на склоне. Время на спасение стремительно утекает вместе с оседающим склоном…       -Ма…       -Кинжал! Держись! — сквозь зубы цедит Лайэ, напрягая руку и вновь вонзая исцарапанные пальцы в землю. Расти! Расти давай! Ну же!..       -Держись! — выдыхает эльфийка, чувствуя как её кинжал теряет опору и начинает потихоньку скользить вместе с ней вниз. Своими перемещениями они нарушили зыбкое равновесие склона и порода снова пришла в движение. Корень! Быстрее! Зажмурившись, она находит спешащий к ним отросток и снова щедро делится с ним своей силой. Только бы успеть… Лайэ чувствует что это уже не просто локальный оползень, весь склон оседает! Эльфийка ощущает молчаливый ужас растений, тонкие корешки которых обнажаются и рвутся в начинающейся лавине. Они тоже погибнут… Ей так жаль. Она не хотела… Земля под ней медленно приходит в движение и она начинает скользить вместе с ней. Найт легче неё и его склон пока держит. Ещё немного… По вискам струится пот, оставляя на грязном, покрытом пылью лице светлые дорожки. От потери сил кружится голова, но останавливаться нельзя. Нельзя! Ну же — расти, расти скорее!       -Мама!       -Всё хорошо Найт! Я дотянула. Видишь его?       -Да. Возле руки. Тоненький… Мягкий…       -Это ничего. Сможешь обмотать вокруг запястья? Я устала, чтобы сама… Если не уверен, не рискуй — я сделаю… Смогу!       Сверху доносится тихая возня, от которой у молча молящей богиню Лайэ замирает сердце. Сыпется песок и летят мелкие камушки. Найт старается изо всех сил и наконец…       -Готово. Только он слабый — не выдержит… Я боюсь… — жалобно доносится сверху. — Мам? Я устал…       -Умница! Это ничего… Я сейчас!       Лайэ снова начинает скользить, но заставляет себя не обращать на это внимание. Зажмуриться и сжать зубы. Сосредоточиться. Она должна успеть! Еще зачерпнуть силу — теперь не в длину, а вширь. Крепни, утолщайся, твердей! Полностью уйдя в себя, слившись со спасительным корнем Лайэ чувствует как матереет и твердеет древесина. Чувствует тепло от запястья сына. Вот так… Аккуратно… Крепко, но не слишком. Не сломать кость, а удержать руку… Вот та-а-ак… Как же кружится голова… А более тонкими корешками обвить, обрасти вокруг второго запястья. На всякий случай. Найт должен спастись! Рисса с седоком уже в пути, она чувствует…       Полностью уйдя в себя и сосредоточившись на ощущениях, Лайэ пропускает сам момент обвала. Уже летя вниз, она успевает выхватить взглядом высоко вверху маленькую фигурку, беспомощно бьющуюся в корнях и скрывшуюся в клубах пыли.       -Ма-ма-а-а!..       Найт вздрагивает и прикрывает глаза, стараясь вновь овладеть севшим голосом и не замечая, как щеки вновь становятся мокрыми. Страшно… Стыдно… Больно… Воспользовавшись паузой, Рез’окун негромко переводит услышанное Тай’джину, «прихорашивая» и «расправляя» неуклюжее и скомканное плохим знанием языка повествование. Сидящие вокруг тролли почтительно молчат и внимательно слушают. Рассказ очень личный — для такого нужна храбрость. Пусть это и отчаянная храбрость приговоренного, однако малыш на неё сподобился и это вызывает уважение.       Найтралдир отделался шоком, растянутыми связками и исцарапанными запястьями. Гибкий, сильный корень выдержал обвал и подоспевший Кайлардис вытянул грязного, тихо подвывающего от горя сына со ставшего почти отвесным склона. Тело Лайэ откопали через два дня, и Найт таки подарил матери цветы. Летний снег лег на её могилу. Отец его не ругал. Кайлардис и словом не попрекнул сына в смерти матери, но Найту было бы легче, если бы он на него накричал или даже избил… Что угодно было бы лучше, чем наблюдать как с каждым днём отдаляется, закрывается в своем безутешном горе, тоскующий по любимой мужчина. Это было невыносимо. Первое время, около полугода — Найт пытался пробиться к нему, поговорить. Старался всё как-то наладить в их потускневшей жизни, но постоянно сталкиваясь с тоскливым равнодушием — наконец устал и отступил. Терзаемый своей неизбывной виной, Найт тоже замкнулся, отрешившись и с головой уйдя в любимое чтение. Так и жили… Мирно. Молча. Охотник всё чаще уходил надолго в лес, всё реже бывал в ставшем для него безрадостным доме и старался пореже встречаться с сыном. С сыном, так похожим на мать, и ненароком ставшим причиной её смерти и его горя. Кайлардис старался загнать эту мысль поглубже, запрещая, отказываясь признаваться даже самому себе, но да, глубоко в душе — он винил Найта! От судьбы не уйдёшь, но как знать… Если бы глупый мальчишка не полез в эти проклятые горы…       Найтралдир опять замолкает, переводя дух — ужасно мешает неважное знание языка, но он очень старается и дело понемногу движется. Он должен рассказать! Он хочет! Где ломанными фразами, а где и пантомимой, маленькому авантюристу удаётся донести до слушателей большую часть своей истории. Пока Найд собирается с мыслями для следующего отрезка повествования, Рез’окун вновь тихонько переводит услышанное. Ру’тендо с Ки’тани тоже слушают с интересом — в изложении капитана, невнятно изложенная история маленького дорая начинает играть новыми, более глубокими и живыми красками. Манера их общения была бы забавной, если бы не тема. Ки’тани искренне жаль мальчишку, и даже Ру’тендо позволяет себе сочувственный вздох — история их Заврика путанная, невеселая, а кое-где и откровенно страшная. Рез’окун тоже с сочувствием глядит на маленького, тощего, большеглазого и ещё по-детски лопоухого пацаненка. Это ж до чего он дошёл, чтобы он оставив все родное и знакомое, броситься очертя голову в неизвестность. Найд, на взгляд зандалара — слишком маленький для таких приключений…       Как он попал на море и на это судно? Интересующая капитана часть начинается, когда Найт выменял на дары леса у странствующего торговца роман о морских приключениях, и с жадностью в него погрузился. Тогда-то, маленький «водяной» и увлёкся всерьёз идеей побега к «родной» стихии. Он больше не мог так жить! Начитавшись романтических бредней и уверив себя, что отцу будет гораздо легче жить без созерцания виновника их трагедии, Найтралдир начал готовить план. Несколько месяцев он как проклятый искал и собирал редкие травы, чтобы обменять их на портал к морскому порту. Наконец, по его подсчётам всё было готово и Найт, под предлогом покупки хозяйственных мелочей, напросился с соседями на ярмарку в ближайшем городке. Если уж где и искать незнакомого мага-телепортиста — то только там! На «своих», в этом деле можно и не надеяться, мало того, что откажут, так ещё и отцу на руки сдадут. Кайлардис, скупо попрощавшись, уже третий день пропадал на охоте и мальчишке никто не мешал воплощать задуманное в жизнь…       Выслушав заранее подготовленную историю о сиротке, спешащим с лекарствами к больному брату, живущему у моря, высокий, пожилой человеческий маг, назвавшийся Джаредом, согласился помочь маленькому калдораю. Найт знал, что в свои пятнадцать выглядит намного младше, а уж для неискушенного человека, гораздо медленее взрослеющий эльф выглядел и вовсе лет на восемь — десять. Имитировать же грусть, тоску и одиночество, вовсе не пришлось — все было настоящим… Джаред так проникся сочувствием, что даже плату поначалу брать не хотел с обездоленного пацаненка, но Найтралдир настоял. Он и так обманул почтенного мага, придумав несуществующего брата и наделив себя полным сиротством, так ещё и получить желаемое задаром?! Нет — это слишком бесчестно! На такое Найт готов пойти не был и наконец, «честная сделка» состоялась. Зажав в потном от волнения кулачке покупку и отбежав подальше в лес, не дав себе подумать и усомниться — Найт зажмурился, выдохнул и четко произнес высмотренное на карте, и давно облюбованное название припортового города. Треснула разламываясь, крепко сжимаемая в пальцах простенькая глиняная табличка с руной телепортации…        В зажмуренные глаза ударило утреннее, жаркое, не скрываемое кронами деревьев солнце, а в нос — нестерпимая, после лесной свежести, вонь. Запахи рыбы, кожи и масла, потных тел и всяческого навоза с успехом перебивали ароматы пряностей, экзотических духов, плодов и кушаний. В уши ввинчивался пронзительный женский голос, решительно отказывающийся брать рыбу с мутными глазами за пять медяков. Три — и не монетой больше! Хриплый, басистый мужской голос уверял что рыба свежайшая, выловлена на заре и стоит каждой монетки. Пусть уважаемая не волнуется, такой крупной и свежей рыбы она не найдет на всем базаре!       Базар? Найт открывает глаза и выясняет, что лежит на толстом слое соломы, специально набросанном для таких как он «новичков» возле общественного маячка для телепорта. Голова слегка кружится, но его хотя бы не тошнит, как несчастного в паре метров от него. Пожилой, лысоватый, но ещё весьма крепкий на вид человеческий мужчина страстно обнимет бадейку, время от времени склоняясь над ней и издавая отвратительные звуки. Фу, морщится Найтралдир, неуверенно поднимаясь на ноги и оглядываясь. Его первый телепорт и такое разочаровывающее зрелище… Где он? Похоже на площадь небольшого городка, превращенную в базар, но есть ли тут море? Куда он попал? Крепко вцепившись в лямки своего кожаного баульчика, мальчишка отходит подальше от блюющего бедняги и прижимается спиной к стене здания, судя по вывеске — трактира. Коленки ещё слабые и Найт дает себе время оклематься, опасливо оглядываясь по сторонам. Получилось. Он перенесся! Но вот — туда ли? Остановить кого нибудь и спросить, Найт стесняется. Вокруг полно народу, но ни одного эльфа! Большинство — люди, получается это человеческий город…       -Ты чего тут делаешь, малец? Заблудился?       Воздрогнув, Найт поворачивается к высокому, подзаплывшему жирком, но все ещё подтянутому и мускулистому человеческому мужчине. На нем льняная, с пятнами пота подмышками туника и бывший когда-то светлым, а теперь заляпанный разноцветными пятнами фартук. Трактирщик — понимает маленький дорай, начиная потихоньку пятиться. Озабоченно хмурящийся мужчина не выглядит дружелюбным и кажется ему не нравится, что Найт подпирает стену его трактира, поэтому мальчишка предпочитает убраться восвояси.       -Н-ничего… Простите. Нет. — выдавливает из себя испуганный Найт и развернувшись, торопится влиться в пестрый, шумный поток покупателей и праздношатающихся, надеясь, что толпе будет менее заметен.       -Постой, малыш! Погоди! Куда ты…       Немногим позже, хлебнув настоящей, а не книжной мудрости, Найт пожалел что заробел, не разговорился с трактирщиком. Кажется мужчина был искренне озабочен им и его состоянием — может и подсказал бы чего дельного, не дал бы совершить роковую ошибку… Но он испугался неопрятного, громкого человека и вышло — как вышло. Протолкавшись через всю площадь, Найт забился в переулок, стараясь немного успокоиться и собраться с мыслями. Трактирщик оказался не самым страшным, а блюющий мужик не самым отвратительным в незнакомом городе. Чего он только не насмотрелся пока пересекал площадь — вооруженные, в полной экипировке, воины; ярко, богато одетые торговцы; одетые попроще горожане и ремесленники в накидках со знаками гильдий; полуголые, меднокожие от загара, пропахшие рыбой и морем рыбаки… И на базаре полно рыбы, значит море — все-таки рядом! Все были заняты своими делами и в большинстве своем никому не было дела до одинокого ушастого мальчишки, однако, кое кто всё же заинтересовался и от этого «внимания» у маленького калдорая мороз продирал по коже. Нищие, калеки и какие-то странные, молчаливые личности в темной, добротной, но ничем не примечательной одежде, с острыми, будто стилеты, внимательными взглядами. Их цепкие глаза следили за ним, казалось проникая под кожу. Ощупывая. Оценивая. Это молчаливое внимание — ужасно пугало. Что им всем от него надо?! Богачом он точно не выглядит… Особенно, маленького лесовика изумляли и пугали нищие — тощие, грязные, в засаленных, дурно пахнущих лохмотьях. Многие были больны или искалечены, при этом увечье не скрывалось, а хвастливо выставлялось напоказ: шрамы, раны, струпья и неправильно сросшиеся переломы, зияющие язвы — всё это шокировало маленького эльфа. Это было ужасно! Чудовищно! Как можно так жить и жизнь ли это… И всем вокруг что — плевать? Люди — так жестоки?! У них в поселении всё совсем по-другому… Ни одна община, ни один калдорай не допустил бы такого жалкого существования больного, обездоленного соплеменника!       И всё-таки, что этим «серым» надо? Найтралдир буквально загривком чувствовал провожающие его пристальные взгляды. Решив не мозолить понапрасну глаза местным и не искать неприятностей, мальчишка быстро покинул площадь, свернув на небольшую, плавно уходящую вниз улочку. Куда она ведёт, Найту спрашивать было не надо — он знал. Эта ласковая, ритмичная «песня» иногда звучала колыбельной в его родном лесу. Звучала тихо, издалека, бередя в душе сладкое, щемящее чувство тоски и разлуки… Теперь же — она ликовала, оглушая своей первозданной мощью и неизбывностью. Море! Море, которое снилось ему ночами под шелест листвы густых крон эльфийского леса, шелест, так похожий на несмолкающий шёпот прибоя. Забыв обо всём, Найт бросился бежать, не чувствуя тяжести колотящего по спине баула, стремясь поскорее увидеть…       Вылетев на идущую вдоль причалов, выстланную досками, мостовую, Найтралдир замер, впитывая виданное им только на картинках и в воображении зрелище: бескрайняя, уходящая к горизонту водная синева, причалы, крики морских птиц и конечно же — корабли… Большие и поменьше, пузатые и хищно вытянутые, скромные баркасы и рыбачьи лодки… Вот он — его новый, изумительный мир!       Немногим позже, уняв взволнованное сердцебиение и успокоившись, Найт направился к причалам. Вблизи, картинка подрастеряла часть своего очарования и уже не казалась такой чарующе-волшебной. Привыкший ходить в лесу босиком, Найт порадовался что обул в дорогу сапожки. Доски мостовой были заплеваны, грязны и расшатаны сотнями ходящих по ним днём и ночью ног. Воздух вокруг — густой от испарений, казался липким от вони. Смердело всё… Мостовая и земля вокруг и под ней, политая и пропитавшаяся демоны знает чем, заваленная объедками и какими-то непонятными ошмётками, к которым Найд не желал даже приглядываться. Смердела и прибрежная вода — тяжёлая и маслянистая, с плавающими в ней гниющими водорослями, нечистотами, мусором и боги знают чем ещё. Окажись в ней парочка трупов — Найтралдир бы не удивился. Тонкий нюх, привыкшего к лесной свежести и «чистым» запахам, маленького лесовика страдал неимоверно, а в душу начинало закрадываться разочарование пополам с испугом. Странный, чужой, громкий, враждебный и вонючий мир, и он в нем — совсем один! О таком в книгах не писали… И денег на обратную дорогу у него нет! И никто не знает где он…       -Отвали малец! Чего стал?! — громкий, раздражённый голос и толчок, едва не сбивающий с ног. Испуганно шарахнувшийся мальчишка, делает совсем уж танцевальный пируэт, стремясь не наступить в мерзкую лужицу разжёванного табака и мокроты, вызывая весёлый гогот окружающих.       -Ишь — чистюля!       -Ты чего тут, ушастый?       -Лопни мои глаза! Это ж эльфёныш!       -Торгуешь чем, малёк?       -Хошь заработать? Ишь — глазастый… Иди-ка сюда!       -Цыц, дурень! Щас старшой его нагрянет, без своих рук да гляделок останешься! С ельфами брат, шутки плохи… Укоротят на голову и скажут, что так и было! А то — корнями задавят. Не замай…       Затравленно крутясь среди обступивших его, громких и любопытствующих моряков, Найд совсем теряется. Что всем им от него надо?! Он неправ конечно, что застыл мешая, посреди дороги, ну так — он отойдет! Он не будет мешать. Он понял! Мамочки, куда ж ему… Люди высокие, стоят плотно и расходиться явно не собираются. Чей-то палец касается уха… Смех. «Что ж делать?» — заполошно думает мальчишка, не замечая что начинает дрожать.       -А, вот ты где! Я тебе куда идти сказал? — внезапно доносится сзади и на плечо перепуганного эльфенка опускается тяжелая рука. Оглянувшись, мальчишка встречается взглядом с серебристыми глазами молодого, зеленоволосого калдорая.       -Пойдём-ка! Благодарствую господа, что приглядели за племянником. Набегался, пока искал… — намечает вежливый кивок парень и медленно отступая, ненавязчиво тянет за собой обрадованного Найта. Благодарение богине, парень-то — свой! Соплеменник!       -Ты один? Как тут оказался, малыш? — удивлённо приподнимает брови неожиданный спаситель, отводя притихшего пацаненка к одному из причалов и стараясь затеряться среди нагромождения каких-то ящиков и бочек. Лишние глаза им ни к чему…       -Я — Белка, кстати. Кличут меня так. Оно конечно не имя, но его люди хоть не перевирают, что уже большое облегченье для моих ушей и гордости! — подмигивая, весело смеётся зеленоволосый, усаживая растерянно улыбающегося Найта на высокую бочку. — А ты кто таков?       -Найтралдир. Найт… из рода Серебряной росы. — смущённо представляется маленький беглец, во все глаза разглядывая своего спасителя: высокий и мускулистый, загорелая сиреневая кожа и длинные, цвета темно-зеленой листвы волосы. Над верхней губой небольшая щеточка усов — парень совсем молодой и растительность на лице скудновата. Добротная, хоть и неброская одежда. Низкие, с мягким голенищем, сапоги. Ему тоже нужна кличка, интересуется мальчишка, или Найт — подойдет?       -Как хочешь. Но Найт эти остолопы выговорить смогут, — снова усмехается парень, — так что ты тут делаешь, один? Или не один, но потерялся? Тут опасно, такому малышу в одиночку… Может, проводить куда?       От облегчения при виде другого калдорая и искреннего участия, Найт немного теряется. Рассказать или нет? А если Белка решит что ему дома будет лучше и станет настаивать на отправке в родную деревню?! Найтралдир не хочет обратно! Он испугался конечно, оказавшись среди незнакомых людей, но теперь-то — он не один! Рядом с соплеменником Найт приободряется и выдаёт немного изменённый вариант свой истории. Сирота. Недавно потерял мать. Остался один, и поскольку «чует» соленую воду, направился к морю, в надежде устроиться на какое-нибудь судно. В родном лесу ему делать нечего, там он «глухой»…       Выслушав краткую, скомканную историю Найтралдира, Белка задумывается. Он уже чувствует свою ответственность за мальчишку-соплеменника. Пацану всего пятнадцать, он одинок и наивен — маленькому лесовику не выжить самому в человеческом городе, а в порту — тем более. Съедят. Крупные неприятности, а то и смерть ему гарантированы. Однако у Найта, по его словам — редкий «морской» дар, а Белка уже получил место плотника в команде на «Слепой удаче». Так может… Не объест же их пацаненок, а он за ним присмотрит, ремеслу своему научит. Все ж — вдвоем веселее!       -Знаешь, а пойдем-ка к капитану, малыш…       -Так я там и оказаться… Думал — повезло… — грустно вздыхает Найд, вспоминая своё недолгое счастье. Стечение обстоятельств было настолько удачным, что он решил что сама Элуна озаботилась его судьбой и указала путь. Попасть в команду на настоящий, большой корабль-трехмачтовик, да ещё и будучи под крылом старшего соплеменника — это ли не поразительная удача?! И название корабля — «Слепая удача», разве это не знамение?! Насколько они были «слепы» и промахнулись в своих чаяниях, новые члены экипажа узнали лишь немногим позже…       Так на судне было всего два калдорая? Рез’окун вскидывает глаза, встречаясь с таким же изумлённо-понимающим взглядом Тай’джина. И один из них, маленький — сейчас у них. А второй… Зелёные волосы?! Молодой парень?! Матта… Ошибиться невозможно… Так значит?!       -Оу… Неудобно вышло… — смущенно вздыхает Тай, но тут же весело прыскает. Выжившего везунчика, получается — он сам убил и съел, а второму, обреченному на смерть — подарил жизнь! Неудобно — но забавно получилось! И теперь у них есть Заврик, и Тай его есть не хочет, он теперь свой — и ему нравится! Тай будет за ним приглядывать и вместе — им весело будет!       -Правда — забавно? Смешно же?! — весело ухмыляется, но тут же опасливо приспускает уши «мальчишка», вспоминая разговор в пещере и внимательно вглядываясь лицо своего вождя-капитана, стараясь прочесть его эмоции. Ну-у-у, кажется ему явно не смешно… Он ведь говорил что у них так не заведено, и пусть в шутку, но назвал Тая — «чудовищем»… — Или… нет? Чудовищно?.. Как правильно?       -Ну, мне точно не смешно, милый… — вздыхает капитан, приобнимая притихшего в ожидании вердикта Тая за плечи. Ох, знал бы дорайчик что они сейчас обсуждают… — Хотя, думаю… Бвана Самди бы со мной не согласился, и с радостью оценил бы этот э-э-э… поворот судьбы.       -У нас про такое говорят — что «боги смеются». — хмыкает вожак. — Это когда ты уверен, что оно — будет вот так и никак иначе, а оно вдруг р-р-раз — и наоборот! А ты, как дурак стоишь и только глазами хлопаешь… А только, парень-то — сам виноват, нечего было… Мой кэп — не при чём.       -Да разве ж я спорю… Ты, Тай, в тех обстоятельствах — действовал правильно и никакой вины на тебе нет… Благодаря тебе мы живы! К тому же, ты ему помог! — изо-всех сил старается объяснить свою позицию и не обидеть любимого «маленького воина», Рез’окун. Предки, он и сам сейчас запутается, что правильно и должно, а что нет. Ру’тендо, вон — тоже находит произошедшее забавным, как наверное, вся их банда. В этом их взгляды с союзниками расходятся, однако не ему жаловаться — Тай защищал и старался ради него как мог!       -Конечно, Тай… Главное — ты дух сберег, а мясо — дело наживное. Ты сам так всегда говорил… — слабо улыбается Рез’окун, и желая ободрить, чуть сильнее прижимает к себе за плечи Тай’джина.       -Ага! Так Аку’джин говорил! Ну и я наверное, потом тоже… Это ж правда! Дух — важнее! — с облегчением кивает Тай, радуясь что его вождь-супруг не сердится на попрание неведомых устоев своего зандаларского племени.       -Капитаны… Простите… Я спросить… Вы видели Белку?! Где? Что с ним?.. — с робкой надеждой распахивает глаза и нервно комкает в руках покрывало, Найт. Речь троллей непонятна, но вот понимающий обмен взглядами и последовавшее за этим живое обсуждение… Возможно они что-то знают? Может, его нашли раньше и он — тоже тут?!       -Ай-ва-а-а… — тихо вырывается у Ки’тани, также сложившего два и два. Ну да, молодой и зеленые волосы — все верно!       -Ки’та… — предостерегающе цедит Ру’тендо. Он тоже понял, кого они прикопали в песочке капитанского прибежища… Однако, опытный вожак и виду не подал — не их с Ки’тани это ума дело. Пускай капитаны сами решают, что и как сказать своему «заврику». Мальца жаль конечно — обрадовать нечем, но его кэп со всех сторон прав — нечего было за нож хвататься! При случае, бей врага первым — тогда и до старости доживешь. Уж лучше вздохнуть по невинно-убиенному, чем в праведном негодовании топтаться у собственного остывающего тела. Это правило — его никогда не подводило!       «Видали ли они этого парня? Видали. И не только видали, но и… кое-кто спасал, а кое-кто и едал…» — вздыхает про себя, чувствуя иррациональную вину за случившееся и невольный каламбур, Рез’окун. Но этого дорайчику знать необязательно. Не поймет.       Он и сам не вполне понимает, хоть и смирился. Принял — как есть. Если уж слюбилось, то и стерпится. Любовь к его невозможному «заразе», напоминает капитану бешеный Хоровод Шанго, с легкостью сносящий на своем пути все хлипкие постройки его «не принято», «не подобает», и даже расшатывающий каменные блоки и проделывающий бреши в таких незыблемых, с малолетства возводимых вещах как «табу» и «устав». Буря чувств не щадит ничего, однако это саморазрушение притягивает капитана, наполняя каким-то щемящим, почти болезненным удовольствием — ведь не разрушив старое, не построить новое, не так ли? А новое, с его тёмным охотником это — свобода, море до горизонта, волшебные закаты и рассветы, таинственные ритуалы… Одним словом — счастье! Свобода… Теперь, после примирения с собой, со своим внутренним бунтарем, Рез’окун понимает как много она для него значит и как долго он её желал. Желал, не признаваясь в этом себе самому, изо-всех сил строя плотину из правил, приличий и прочего «не подобает». Но его ехидный двойник прав — сколько не топи неугодное в темных омутах подсознания, а рано или поздно оно всплывет, и… — вот тут его мудрый Голос ошибся! Не всегда чувства — «утопленники» перерождаются в нечто мерзкое и видоизменившееся, иногда они превращаются во что-то сильное и прекрасное, как невзрачная хризалида в изящную, яркую бабочку. Корсар на своём примере показал ему как можно жить по-другому — и ему понравилось! Пусть он не со всем согласен и кое-что не приемлет, но шлюзы запретов прорваны и он свободен! Точнее, учится быть свободным. Изумительное ощущение! И всё это, благодаря его сумасбродному и загадочному темному охотнику. Хотя по правде, без некоторой доли варварских ритуалов и сопровождающего их безумия, лично он — Рез’окун, мог бы наверное и обойтись…       «Эй, кэп! Очнись! Потом помечтаешь и порассусоливаешь! Малому-то — ответь! Все вон молчат, тебя с почтением дожидаются!» — насмешливо фыркает «ехидна», вырывая Рез’окуна из вновь норовисто свернувших «не туда», мыслей.       «И то правда… снова меня занесло, «ударенного». Заврик ведь задал вопрос…» — спохватывается капитан. А что ему ответить? Кажется они были неосторожны и мальчишка что-то почуял, понял что они что-то знают — поэтому совсем лгать нельзя, да и незачем. Остаётся — полуправда…       -Видели, малыш… Нас с капитаном Тай’джином в бурю с борта смыло и прибило в пещерку меж скал, а его туда же, чуть раньше течением занесло. Похоронили мы его… А тебя мы нашли, когда за нами шлюпку послали и мы уже к себе, на корабль возвращались… Э-э-эй… — тянет Рез’окун, с жалостью глядя на сморщившегося в новом приступе слез дорайчика.       Тоска и страшная опустошенность накрывают Найта с головой. Не то чтобы он сильно надеялся снова увидеть старшего приятеля живым, но когда тролли оживились — вспыхнула надежда! Вспыхнула и угасла… Вот и Белка получается умер. Утонул. Может он и впрямь проклят? Корабль и все на нем сгинули, лишь он — остался…       -Мне жаль, малыш… Но всё не так плохо — слушай дальше. Я вот сам, лично — его призрак видел, а Тай вообще общался, и аж на Грани с ним побывал! Дух его ещё потеряться умудрился, не мог своё посмертие найти, потому как забыл во время смерти свое имя и кем он был при жизни. Капитан Тай’джин говорит что так иногда бывает. Но он помог твоему другу — нашёл ему… как это? Путь? Дорогу? Так что, не переживай — всё у твоего Белки устроилось и к своим, куда вы там уходите, он попал. Капитан рассказывал, что он был счастлив… Говорит что приятный парень был… Есть. Просто не тут… Ну а останки его, мы там в пещерке прикопали, конечно. Как иначе?       «Ну вот, вроде складно всё вышло… И главное, всё — правда!» — с облегчением заканчивает повествование капитан, и начинает тихонько переводить свою речь ерзающему от нетерпения Таю.       Дорайчик сидит тихонько, глядит молча совершенно округлившимися глазёнками — осмысливает, и вдруг шмыгая, начинает осторожно выпутываться из рук Ки’тани. «Чего это он?» — удивляется Ки, но поддерживает, помогает встать на ноги. Мало ли, нужда припекла или… Оказывается — «или». Встав перед капитанами, юный калдорай низко кланяется и прижимает руку к сердцу, благодаря за помощь своему соплеменнику и другу. У них тоже есть легенды о потерянных душах, и если с Белкой в посмертии случилось такое несчастье… Это очень страшно и только опытные жрецы, зная имя усопшего, могут помочь выйти на Тропу предков! Он невыразимо благодарен капитану Тай’джину! И за свою жизнь и за посмертие соплеменника… Слов нет, как благодарен!       -Вот и славно, малыш… Не переживай, слова ты нашёл и я передам твою благодарность капитану Тай’джину. Ему будет приятно… — ободряюще улыбается Рез’окун. — Он и тебе поможет, только всё расскажи. Он понимать должен…       -Конечно! Всё что знать, говорить! Только… Если капитан помогать Белке, то как его имя? Белка — не имя… Я знать хотеть, чтобы помнить и дар приносить… Имя надо! — хрипит Найт, без возражений уступая руками Ки’тани, закутывающим его в покрывало и вновь тянущим к парню на колени. Общая измотанность и простуда берут своё — силы утекают как вода сквозь пальцы, паренька знобит и начинает снова пропадать, недавно сорванный голос. А если он не успеет всё рассказать? — ужасается мальчишка. О себе-то он рассказал, но вот самого главного… А впереди — ночь!       Это замечает и Рез’окун. Дорайчик ослаб, держится из последних сил и только животный страх перед незваными гостями не даёт ему окончательно сомлеть и заснуть. Мертвецов он боится куда больше троллей… Что ж, тогда наверное стоит сократить допрос, решает капитан — мальчишка старался как мог, вывернул перед ними всю душу, так что пусть расскажет про своих утопленников, а остальные занимательные вещи они послушают завтра.       На вопрос об имени их невезучего «знакомца» Тай пренебрежительно фыркает и гордо смотрит на мальчишку — ему для этого, имя не нужно! Он и так может — без имени! Парень пытался представиться, да только Тай и слушать не захотел. Ни к чему ему имя чужеземца, да ещё и мертвого. Знающие имена друг-друга — крепко связаны, а Таю — такого не надо! Будет ещё таскаться этот фиолетовый с того свету, с просьбами… Кто ж его знает… А так, Тай «дверь» захлопнул и всё — счастливо преставиться!       -Давай-ка кратко, малыш. Пока не захрип совсем. Имени капитан Тай’джин не знает — не нужно оно ему было, поэтому и не спрашивал… Давай-ка о «гостях» твоих… Кто за тобой приходил, сколько их и почему они на тебя злы?       -Я двоих видел… Две девушки калдорай… Я хотеть им помочь, но не успел — меня за борт кинуть. Старпом. Злой. Я забирать, красть ключ и желать открыть… — слов отчаянно не хватает и Найт складывает пальцы решёткой. Так понятно? — Чтобы шанс… Чтобы не умирать с кораблем. Не тонуть.       -Они были заперты? За решёткой? Преступницы? Рабыни? — включается в разгадывание шарады Рез’окун. — Ты хотел их освободить, потому что корабль летел на скалы? Да?       Найд кивает, после чего сразу мотает головой — они не преступницы… Они… Они… Он не знает как сказать. Не знает зачем и куда их везли. Про существование тайного отсека он узнал случайно, наткнувшись на выбиравшегося из него с ведром нечистот боцмана. Потом был неприятный и пугающий разговор с капитаном, и у него появились новые обязанности. Худой и ловкий, мальчишка в отличие от рослого боцмана легко проникал в скрытый за грузами узенький проход в потайное отделение, где содержались пленницы и другой запрещенный груз. Кормить, поить и прибирать за девушками стало его обязанностью, но пообщаться почти не удавалось — так, пара фраз шепотом. Снаружи его ожидал боцман и любое промедление грозило тумаками, а то и чем похуже.       -Они… Их поймали! Держать! И маленькая такая… Гном. Но она не приходить — только они! Я не знаю зачем их держать! Их звать Варасса и Тарэлинн — они хорошие были! А потом утонули — и плохие! Я не виноват что живу, я хотеть помочь! Не успеть… — снова начинает тихонько всхлипывать Найд. Почему они на него злятся?! Он не хотел ничего дурного, но что он мог? Он пытался, но он всего лишь ребёнок… Даже Белка не рискнул пойти в открытую против команды и капитана. Парень и виду не подал, что знает секрет «Слепой удачи»…       -Белка обещал думать и когда прийти в порт, помогать… Но мы не успеть… — прерывисто вздыхает Найт и снова шмыгает носом. Это всё что он знает. Это правда!       -Я не знать, куда мы их везти… Я не вру! Мне не говорить. И Белке не говорить. Мы знать, что мы будем ходить из порта в порт, много. И торговать. А чем и куда мы ходить, э-э-э… простым — не говорить. Чтобы пираты не знать. А то может рассказать кто…       «Что ж… предусмотрительно…» — не может не согласиться Рез’окун. Капитан знает, что торговые войны не менее жестоки, и лишь немногим — менее кровопролитны. Хотя тоже, раз на раз не приходится — и убийц нанимают, и отравителей, а то и пиратам нашёптывают да приплачивают. Капитан Тай’джин мог бы подтвердить! Маленькие, но очень профессиональные армии наёмников-охранников тоже никто не отменял… Жаль конечно, что мальчишка ничего не знает, но глупо было бы надеяться, что запуганный, забитый пацаненок полезет разузнавать на свой страх и риск секреты капитана-контрабандиста и верхушки экипажа. Что ж — как есть…       Выслушав перевод, Тай фыркает и снисходительно смотрит на притихшего, глядящего на него с надеждой, дорайчика. Похоже на этот раз Заврик был честным, поэтому — Тай поможет. Сделает всё как надо. Тай — обещал! И слово своё сдержит.       -Знаешь, кэп… — вздыхает Ру’тендо, — я вот думаю — малого страшная вина гложет. Может он сам их и приманивает? Сам себя казнит, так сказать… Как такому горю поможешь?       -Соломой! Раздобудь мне соломы, Ки’тани! Ты говорил, знаешь, где есть… — веско роняет Тай, строго глядя на хлопающего серебристыми глазами и почтительно внимающего непонятным приказам, мальчишку. Аку’джин всегда так делал: смотрел строго, говорил мало — внушительно получалось, и поэтому — с ним не спорили. — Остальное, я сам…       Принесённый пучок соломы, темный охотник разделяет на два. Больший складывает пополам и с помощью мотка белой бечевы из своего «рабочего» сундучка, перетягивает, формируя голову, тело и ноги фигурки. Меньший пучок завязывается на концах и продевается сквозь тельце куклы — руки.       -Это — «подобие»?.. — тихо интересуется Рез’окун, разглядывая получившуюся фигурку — она немного похожа на ту, что передавал ему Бвонсамди. Наблюдать за работой Тая очень интересно. Зандалар привык к храмам, где производство амулетов и прочего поставлено на поток, и можно купить всё, что душе угодно. С таким же простым, «диким» вуду капитан настолько близко ещё не сталкивался…       -Ага. Но пока не совсем, просто заготовка… — кивает Тай, довольно разглядывая своё творение. Отлично, всё — как наставник показывал. Он их наверное много уже делал, просто не помнит…       -Тай… А это… идти тебе никуда не надо будет?       -Идти? Ну-у-у, до борта идти надо… К воде. А что? — в удивлении поднимает брови тёмный охотник.       -Нет. Ничего… Просто интересно… — радостно улыбается Рез’окун. Отлично! Всего лишь до борта — какое облегчение!       -Да — до борта. Для этого, мне не надо идти на Перекрёстки… — снисходительно усмехается Тай, наконец поняв причину волнений своего вождя. Иногда, его Эйо в своей испуганной заботе — такой забавный! — Мы все туда пойдём, если хочешь. До борта. Там интересно будет…       -А сейчас — скажи ему… Мне надо прядь волос, пара капель крови и ноготь пусть скусит. Не зуб же ему выбивать…       Выслушав и уяснив что от него требуется, Найт энергично кивает — он на всё был готов, а тут — такая малость… На приближающегося к нему с кинжалом и мурлычащего без слов тихий напев Тай’джина, мальчишка смотрит бестрепетно — доверяет.       Срезанная прядь длинных синих волос вплетается в голову куколки. Раздвинув соломенную грудь, тёмный охотник помещает туда кусочек ногтя и аккуратно надрезав палец «пациента», капает туда же несколько капель крови. Так, вроде бы всё верно, расправляя куколку, довольно кивает Тай — волосы, кость, кровь. Осталось самая малость…       Не переставая напевать, Тай вручает мальчишке фигурку и поднимается на ноги. Им пора… Заинтригованные, тролли тянутся за ними. Ки глядит во все глаза, стараясь ничего не упустить — учится. У него, конечно же, куча вопросов, но сейчас — нельзя. Нельзя прерывать ритуал. Он потом спросит… Ру’тендо, ухмыляясь, тоже глядит с любопытством. Он уже видел подобное, но все равно занимательно. С его капитаном — не соскучишься! Рез’окуну тоже интересно, однако его больше волнует другое и он старается встать к Таю поближе. Так, на всякий случай. Случаи ведь, разные бывают…        Туман, как это нередко бывает на воде, оказывается уже довольно далеко от корабля, метров на сто «откочевав» к невидимому в темноте берегу. Море на удивление тихо и спокойно, а небо — ясно. Между плотной, белой стеной и бортом корабля, замерла, почти недвижимо, полоса черной воды с блестками отраженных в ней звезд. Вокруг — необычайная тишина: ни всплеска, ни крика ночных охотников… только поскрипывают тихо уставшие доски судна, да слышны приглушённые палубным настилом смех и голоса отдыхающей команды.       Красота… Как давно он не видел звезды! — задирая голову, радуется Найт, крепко сжимая соломенную фигурку и направляясь вслед за капитаном Тай’джином к возвышающемуся впереди фальшборту. Скоро! Скоро всё закончится и он больше не будет бояться ночи! Скоро он снова сможет наслаждаться светом звёзд и прекрасными лунами…       Сердце Найтралдира пропускает удар и ухает куда-то в живот, когда тролль подхватывает его под мышки и легко поднимая, ставит на мокрый и скользкий планширь. Зачем это?! Неужели капитан передумал и… — обмирает Найт. Или так и задумывалось? Они хотят очистить свой корабль от занесённой скверны, что ж удивительного… Но ведь капитан Тай’джин обещал! Найт хочет спросить или возможно начать умолять, но горло в испуге сжимается и из него не вылетает ни звука. Чувствуя ужасную усталость, мальчишка смиряется — будь что будет… Может он и заслужил… Однако руки второго капитана держат крепко, и тяжело сглотнув, дорайчик робко косится на Ки’тани. Он добрый, может поможет? Замолвит за него… Но говорит не Ки’тани, а Тай’джин. Глядя в глаза Найта, второй капитан отдает какое-то распоряжение и замолкает, дожидаясь перевода.       -Слушай, Найд… Капитан Тай’джин говорит, что ты должен смочить слюной лицо куклы, и со словами: «я — это ты, мы — одно, я с вами — я ваш», бросить её в воду. Слюны не жалей и слова сейчас повтори. Надо правильно сказать на нашем языке — это важно. Ясно? — послушно переводит Рез’окун, чувствуя сильное дежавю. С ним похожее уже было! И чудно, что сказать нужно так мало, он помниться — чуть ли не свиток зачитывал… Хотя, если подумать, куколка ведь находится в руках своего «двойника», может поэтому… После — он обязательно спросит. Пусть он и слепец в том чудном мире что окружает его Тай’джина, но хоть немного разбираться он должен. Обязан! Теперь ведь это их — общее, это и его касается!       Ясно ли ему?! Ясно! — кивает Найт. От облегчения в ушах шумит и будто ваты набили, а ноги начинают подгибаться. Так с борта полетит не он — а кукла! Рот от волнения пересох, но Найт очень старается, и тоненькая струйка слюны смачивает лицо фигурки. «…я с вами — я ваш» — повторяя, шепчет мальчишка, стараясь точно воспроизвести услышанные интонации. Для заклинания — это очень важно! Он понимает!       -Верно. Готов? Кидай и смотри что будет. Поймёшь, если получится… — снова передает слова тёмного охотника, первый капитан. Все в ожидании перегибаются через планширь, глядя на темную воду. Возле борта она почти неподвижна и напоминает застывший обсидиан.       Вдохнув и выдохнув, Найтралдир сосредотачивается и четко произнеся непонятную тарабарщину, бросает куколку в воду. Она падает, не взволновав водного зеркала — просто ложится на блестящую в свете звезд поверхность и слегка покачивается… Все замирают в ожидании. Сработает?..       «Хоть бы получилось…» — волнуется Рез’окун, глядя на понемногу относимое от борта корабля невидимым течением «подобие». А если мертвецы Найда и правда есть? Тай старался конечно, но он всего лишь ученик… Взгляды всех прикованы к маленькой, безмятежно плывущей фигурке и вдруг — она пропадает. Беззвучно, куколка резко погружается в глубину темных вод не оставляя даже кругов на воде. Будто и не было её никогда… Лишь тихий шепот воды у борта корабля и гладкая, сверкающая отраженными огоньками звезд, поверхность моря. Вот и всё… Жертва принята — ритуал окончен.       Сильные руки стаскивают оцепеневшего Найта с ненадёжного планширя и ставят на палубу. Ох, Элуна… А ведь так же могли и его… Молча, р-р-раз — и под воду! Ужас! Сам того не замечая, эльфёнок стуча зубами, испуганно жмётся к второму капитану. Вот! Они пришли — он не обманывал! Но всё получилось — он нутром чувствует! Жуткие духи забрали его двойника и Найт надеется, что это их наконец успокоит. Как и его. Снова спокойно спать по ночам, не вздрагивая и не прислушиваясь — какое счастье и роскошь!       Рез’окун глядит, как Тай’джин молча сгребает пацанёнка на палубу. Вот и всё. Ритуал удался и мстительных духов удалось провести вокруг пальца. Обманку утянули на дно, так что — да, он уверен. Получается, темный охотник ошибался? Утопленницы действительно были! Будучи телесными или фантомными — но были! Однако Тай ничуть не смущён и кажется довольным, а вот Заврик весь дрожит крупной дрожью и кажется сейчас упадёт в обморок.       -Всё получилось! Я чувствовать! Спасибо капитан Тай’джин. Спасибо… — тихонько повторяет, с почтением глядя на возвышающегося над собой темного охотника, мальчишка. Кто бы подумал, что в проблемах с его мертвыми соплеменницами ему поможет тролль!       -Да, получилось… — величественно кивает Тай, глядя сверху вниз на запрокинутое личико маленького эльфа. — Будь впредь осторожным и никогда не называй незнакомцам своего имени. Понял?       -Йа, мон! — выслушав перевод, склоняет голову дорайчик и уже не видит, как изумленно округляются глаза первого капитана и широко ухмыляется второй. Взрыкивает, давя в себе смех Ру’тендо — ишь постреленок, нахватался уже!       -Забери-ка его, Ки’тани, к нам в каюту — пацан устал и продрог весь. И Джайе позови. Пусть отвару ему какого даст… Для согреву, от кашля и чтобы успокоился — довольно ему ром хлебать… И пусть жаровню поставят, от тумана мокрое все… И ужин — мы его пропустили… — распоряжается Рез’окун, весело переглядываясь с Ру’тендо и улыбаясь оживившемуся при упоминании ужина, Таю. — Мы скоро будем…       Поняв, что дальнейшее — не для его ушей, Ки подхватывает пискнувшего дорайчика на руки и направляется к капитанской каюте. Придётся отложить свои вопросы на потом, но до чего же здорово маленький Тай всё сделал! Ки тоже так научиться хочет! И он ничего не почувствовал, а ведь должен! Или нет, потому что это не тролли? Интересно, а Тай — почувствовал? А как оно вообще должно ощущаться? Ух, загадка на загадке…       -Капитан Тай’джин… Твой возраст может быть любым, но твое мастерство — превосходно! Слов нет, как я тобой горжусь! — дождавшись, пока Ки с ношей скроется в каюте, восторженно улыбается Рез’окун, кладя руки на широкие плечи своего «мальчишки». — И как счастлив, что ты выбрал меня… Для меня это — честь…       Тай замирает в растерянности, не зная что и сказать. Чего это с его вождём-капитаном? Что на него нашло? Он, конечно, тоже очень рад что все получилось как задумано и что у него есть его Эйо, но… так торжественно… Это сейчас какой-то ритуал, а он и не понимает? Что ему делать и говорить?! Может — тоже обнять и произнести речь какую? А какую? В немом вопросе, Тай бросает взгляд на своего вожака и удивлённо хмурится: Ру’тендо стоит, деликатно полуотвернувшись и сосредоточенно покусывает губу. Длинные уши вожака, украшенные разномастными колечками подрагивают и вид грозный рубака имеет донельзя шкодливый. Видно что хочет расхохотаться, но стараясь проявить уважение, сдерживает себя изо всех сил.       Вид «играющего» лицом вожака настолько забавный, что Тай и себе прыскает. Да — это было весело! Смешной Заврик! Ну вот, главное — не поперед своего капитана, с облегчением выдыхает Ру и тоже заливисто, по-мальчишески, хохочет.       -Та-а-ак… Кажется, сейчас я, именно что — «глупый зандалар»… Я рад что всё устроилось, но что тут смешного? — озадаченно глядит Рез’окун на веселящихся соплеменников. — Что я упустил? Вы заключили пари или ещё что? В чем шутка?       -Уй-й-й! Всё — шутка! Всё это, — обводит рукой палубу Тай, — чтобы Заврик успокоился. А он и купился!       -Так это всё… Балаган?! — изумлённо моргает капитан, глядя на старающихся прийти в себя и весело переглядывающихся Тая и Ру. — Вот так-так…       -Оу, Эйо… Ты ж не поверил, да? — вглядывается в ошалелые глаза зандалара Тай и внезапно снова начинает хохотать, буквально повисая на растерянно улыбающемся супруге.       -Вы уж простите капитан, за это недостойное ржание, но — да… — усмехается Ру’тендо. — Кэп отлично придумал! Надеюсь, мальцу жить будет полегче… На море не найдёшь никого, кто не хлебнул бы дерьма, но мниться мне, что наш малёк в нем заплыв устроил…       -Прости, Эйо… Я думал — ты догадаешься… — озорно усмехается Тай, ласково притираясь виском к голове капитана.       -Ах ты — зараза… Ну откуда ж я мог догадаться… Я ведь говорил, что ничего в этом не смыслю… Подобие, кровь, этот твой напев-заклинание… — всё было так внушительно!       Смущённую отповедь капитана прерывает новый приступ хохота тёмного охотника, буквально сползающего на палубу от смеха. Рядом, согнулся в припадке, лупя себя по коленям от неудержимого веселья, вожак. Ну, и что он опять не так сказал? — со смиренным вздохом интересуется Рез’окун. Кажется он теперь лучше понимает, как чувствует себя Тай — это вот когда он говорил, что все будто играют во что, а его не берут и ничего не обьясняют. Вот оно — то самое чувство! Ты кругом дурачок — а все потешаются! Над ним, над капитаном — н-да. Но веселье не злое и почему-то, совсем не обидно — любимому и другу, хочется позволить многое.       -Простите великодушно, капитан… Я ж тоже поначалу купился, видал ведь уже подобное… — смаргивает слёзы от смеха Ру, распрямляясь и прижимая руку к груди, — простите… И я поверил, пока кэп «заклинать» не начал… Это ж не заклинание!       -Ну да… То бишь — нет. Это колыбельная наша! Нашего племени… — фыркает Тай, в свой черед обхватывая капитана за плечи и умильно заглядывая в глаза. — Ты тока не злись… Кого ж мне отваживать, если некого? Я ж говорил… Нет никаких утопленниц! И ты сам предложил тогда дарая разыграть, вот я и сделал! И водоросли, и это… Зато, Заврик теперь бояться не будет! Ты ж — так хотел? Так — правильно?       -Ох ты ж, чудовище… Но да, так я и хотел…       -А вот кстати… Пацану ничего не будет? Куклу-то — что-то утащило! А если они связаны… Что тогда?       -Не связаны! Нет такого заклинания. А если бы Заврик и умудрился как «привязаться», то к Господину Перекрёстков я не обращался, а без этого — ничего не будет!       -Простите, капитаны… Позвольте удалиться… — наклоняет голову набок, прислушиваясь к чему-то Ру’тендо.— Пойду к парням, расскажу как всё прошло и чем закончилось, пока они не наваяли предположений да не передрались, чьё вернее… Скучно им…       -Ох, не доведи… — морщится Рез’окун, благодарным кивком отпуская вожака с миром. Только драки среди головорезов Тай’джина в завершение этого сумбурного дня, им не хватает! Конечно, пусть идёт — обрадует команду что можно спать спокойно. Тёмный охотник на посту и работу свою — выполняет!       Что ж, вот они и остались вдвоём… Мерцающее покрывало звездного небосвода, таинственный туман и условное, насколько это возможно на набитом троллями судне, уединение… Маленький Тай не любит долго молчать, может — прочесть ему стихотворение? Или не надо? Пышные метафоры зандаларской поэзии и взрослого Тай’джина не особо привлекали и впечатляли, а маленький — и вовсе может не понять и растеряться… — с сожалением отказывается от идеи капитан. Жаль, уж больно момент подходящий… Однако чувство прекрасного его «чудовищу» все-таки присуще, поэтому…       -Красиво… — опирается ладонями на планширь Рез’окун, всем своим видом приглашая Тая присоединиться и вместе полюбоваться водным зеркалом в обрамлении плотного тумана. Часть проблем развеялась и можно позволить себе насладиться столь редкими в это время года отсутствием дождя, спокойствием и безмятежностью морской глади.       -Ага… На Пограничье похоже… — улыбается Тай, подходя и обнимая сзади супруга за плечи. — Туман… И спокойно, как там…       -М-м-м… — неопределенно тянет Рез’окун, не решаясь сказать правду, не желая обманывать и боясь напоминать. Лично для него, пребывание на таинственном разделе меж мирами живых и мёртвых было весьма тревожным и хлопотным. И уж спокойно ему, в отличие от умирающего Тая, точно не было.       -Тай… Я может дурость скажу, но вот понять не могу — куда кукла-то делась? Рыба могла ухватить или зверь какой кровь почуял, но чтоб вот так жутко, без всплеска…       -Духи, мой вождь… Я им кровью Заврика попировать позволил, они и подыграли… Мы давно договорились, чтобы так…       -Ясно… Наши? Водяные?       -Ага… Наши…       Тролли снова замирают, наслаждаясь видом, теплом друг друга и думая каждый о чем-то своём. Туман… Лучший друг беглеца, и злейший — погони. Тоже тай’джиново выражение, усмехается про себя Рез’окун, наблюдая за неспешным, плавным перекатом белых волн и извивами туманных «щупалец». Сколько же он всего набрался от второго капитана! Скоро и «йа, мон» говорить начнет! Дорайчик вон — уже сподобился…       Внезапно, повинуясь наитию, Рез’окун протягивает руку и осторожно (ему — позволено) подцепляет пальцем бивень темного охотника, разворачивая лицом к себе и заглядывая в глаза. При свете дня, глаза Тай’джина яркие — огненные, золотисто-рыжие, но сейчас, в темноте — приобретают цвет темной, расплавленной меди. Раскосые. Загадочные. Красивые… Тай с интересом глядит в ответ, ожидая дальнейших действий, но его вождь лишь молчит да любуется. Что ж — если таково его желание, и себе замирает «мальчишка», однако уютное молчание надоедает быстро. Неловко как-то, вот так стоять и пялиться друг на друга, и Тай решившись, придвигается ещё ближе…       -А хочешь, я тебе секрет расскажу? — щекочет щёку тёплое дыхание, и млеющий от этой нехитрой близости капитан зачаровано кивает. Секрет? Конечно, он хочет узнать секрет Тая! И ещё — поцеловать, пожалуй. И обнять… И ещё…       -Только, ты никому… Ладно? Я «подобие» делать не умею…       Жаркий шёпот согревает ухо и обволакивает сознание подобно морскому туману. Век бы так стоять… Что? О чем он? Какое «подобие»? Ах, это…       -Ну да… Точнее, его — умею. Ты сам видел. А привязывать — нет… Аку говорил, что заклинанию научит — когда ума в голове прибавится… Чтобы по малолетству, в обиде какой, своим беды не учинил. Поэтому — вот… Плохой я пока тёмный охотник.       -Хороший… И даже — отличный! Мы живы-здоровы, Заврик успокоился, духи довольны — большего мне, как вождю, и желать не возможно… Ты чудо, Тай. Моё сумасшедшее чудо… — кладёт свои ладони поверх обхвативших его рук, Рез’окун. Тай недоверчиво фыркает, но молчит, исподволь проникаясь мгновением душевной близости. Ему доброе слово сказали, значит и он должен… Ему тоже есть что сказать!       -А знаешь… Я счастливый очень, что у меня ты есть… Мой. У меня, кроме родителей и Чисы — никого «своего» не было… Вот чтобы совсем — своего! Я Аку’джина люблю, но он — всех, всего племени. И то — умер уже… Многие — умерли. А ты… Сейчас у меня снова кто-то свой есть и я от этого — счастливый…       Рез’окун замирает в кольце синих рук, не зная что и сказать на такое наивное, бесхитростное признание. Кто-то «свой»… Чудесно звучит. У него ведь тоже, кроме отца, никого «своего» не было… Зато теперь… Капитан чувствует теплое дыхание на затылке и от этого мысли разбегаются, мечась словно уховертки под приподнятым камнем. Слышится тихое сопение. Тай его нюхает? Интересно… От медленных, размеренных вдохов по шее начинают разбегаться «мурашки». Приятно… Рез’окун вздрагивает от неожиданности, а уши слабо прядут — когда острые зубы легонько прикусывают кожу на загривке. С губ слетает рваный вздох, а после — ещё один, когда по месту укуса осторожно скользит кончик языка. Что это?! Что Тай делает?!       -Нравится?.. Так — хорошо? Эйо — нравится? — щекочут шею тихие слова.       И вот что на это ответить?! — обмирает капитан. «Безумно» — самое подходящее слово, но… он ведь обещал себе что не будет ТАК поощрять Тая «взрослеть»! Только не так. Ему безумно приятно, но… А Тай вообще знает, что это за «игра» и к чему она ведет, или просто повторяет где-то увиденное? Он никогда так раньше не делал, так почему — сейчас? А главное, стоит ли позволять подобное?       -Так — тебе нравится? — вырывают из раздумий сильные руки, разворачивая Рез’окуна лицом к Тай’джину. Широко раскрытые глаза капитана встречаются с прищуренным, внимательным взглядом. «Эйо — нравится?» — снова любопытствует Тай, смущённо и чуть встревоженно улыбаясь. Ему кажется, что должно понравиться, он не раз видел что взрослые так делают, но — что думает Эйо? Ему так — хорошо?       На уверенный кивок, Тай расплывается в счастливой улыбке: если его морскому вождю нравится, Тай будет так делать! Если Рэз’кун хочет, Тай ещё покусает, правда увлёкшись, он и вгрызться может… — с невинной улыбкой, как бы ни на что не намекает «зараза».       -Вот как? Тогда может — пойдем покушать, пока меня не погрыз? — ухмыляясь, ухватывается за спасительную идею Рез’окун. «Воздыхания», как говорит Ки’тани, это конечно чудесно, но кажется, пустой желудок занимает его «маленького капитана» не меньше, а возможно и куда больше «романтики». Уф, пронесло…       -Да, пошли домой — кушать! И конфэту! — воодушевляется Тай, бросаясь к каюте и волоча за руку смеющегося зандалара.       У капитанов — тепло и тихо. На столе горит переносная лампа, наполняя каюту мягким, золотистым светом. Возле постели примостился металлический ящик жаровни, с тихо шипящими и постреливающими углями, а на сундуке расстелена для просушки туника Заврика. Сам мальчишка, свернувшись клубочком, сопит в своём закутке. Ки’тани ответственно выполнил все пожелания капитана, но самого его в каюте нет — наверное умчался на камбуз, — довольно улыбается Рез’окун, переступая вслед за Тай’джином порог их «дома».       Заслышав шум, задремавший было Найт распахивает глаза и спешно начинает выбираться из-под одеяла. Он обязательно должен рассказать! Пока Ки’тани хлопотал в каюте и укладывал его в постель, Найт кое-что вспомнил. Взгляд упал на подвешенный к потолку черепок неведомого зверька и… Возможно — это важно! И какая удача, что ему удалось отстоять штаны! Ки’тани настаивал на сушке и их, но Найт робея, всё же проявил твердость. Туника — пускай, но штаны высохнут на нём! Недостойного зрелища, капитаны больше не увидят!       -Капатаны! Капатаны! Я говорить! — с порога удивляет замерших троллей кривеньким зандали мальчишка, подхватываясь на ноги и спеша навстречу.       -Да, малыш? Только правильно говорить — ка-пи-та-ны… — улыбается Рез’окун, присаживаясь перед взбудораженным дорайчиком на корточки. Тай весело фыркает, плюхаясь в их «гнездо» и с радостным удивлением разглядывая своего подопечного — ого, по-ихнему заговорил! Ишь — попугай…       -Ка-пи-та-ны… — поправляется Найд, смущённо улыбаясь. Ну вот — учил, учил и все равно напутал…       -Простите… — переходя на всеобщий, винится мальчишка, — Ки’тани учить — я лучше запомнить… Я стараться! Я вспомнить — Белка говорить, что слышать, что боцман говорить, что мы встать у… э-э-э… «песни голова»…       Капитаны молчат и лишь озадаченно переглядываются — это ещё что за диво? Видя полное непонимание своих лингвистических экзерсисов, Найт хмурится и отчаянно сжимает кулачки: ну как сказать — если он слов таких не знает?! Правильный вариант, произнесённый на дарнасском, вызывает ещё большее непонимание. Этот язык — не знают уже капитаны. Остаётся одно — пантомима: напевая мелодию, Найт показывает пальцем на расшевеливший его память черепок и делает ладонью «лодочку по волнам». Может — так?       -Погоди-ка… Поющий череп?! Вы шли к Поющему черепу, верно? — хлопает в ладоши Рез’окун, радуясь разгадке. Пацан всё четко показал — разночтений и быть не может. А название такое он знает…       -Да! Белка похоже говорить. Наверно… — кивает Найт, стараясь припомнить услышанный вариант на всеобщем. Вроде бы и впрямь похоже. — Это важно? Помогать?       -Наверное… Да, Найд. Это очень важно. Ты молодец! — хвалит зардевшегося от удовольствия мальчишку Рез’окун, споро раскатывая на столе карту. Ну-ка, ну-ка…       -Заврик! — синей молнией мелькает длинная рука и ухватив за плечо, утягивает взвизгнувшего от неожиданности дорайчика в «гнездо».       -Тай, осторожно! Он не такой как мы… Не такой крепкий и у него ничего не отрастает… — отрывается от карты капитан, укоризненно глядя на своего «мальчишку». — Аккуратнее, ладно?       -Ладно… Я его учить буду! Чтобы он по-нормальному говорил и все его понимали! Заврик умный — научится.       -Конечно, научится! Главное — учить… — кивает Рез’окун. Ну вот и отлично, теперь Таю не до скуки будет, радуется капитан, возвращаясь к карте. «Поющий череп»… Где-то он видел это название… Палец скользит по изрезанной, скалистой линии побережья… Ага! Это не так далеко и им по пути, но что там? Вроде бы скалы и развалины храмового комплекса, обрушившегося давным-давно, когда часть Зандалара поглотила пучина.       -А почему — «поющий череп»? Это как? Это где? Далеко? — моментально просыпается в Тай’джине «любопытное чудовище». — Он правда поет?! Как? Я посмотреть хочу!       -Матта, сколько вопросов… — смеётся капитан. — Что ж… Череп действительно есть. Огромный. Чей — не знаю, всякое рассказывают… Древний ящер, дракон, а может даже и лоа… Лежит высоко в скалах, с моря не видать, но если зайти в бухту… А «поющий» — потому что когда ветер дует (а дует он там всё время), то отражаясь от скал и гуляя в черепе, издает разные звуки — от шёпота до боевого рога. Так сказывают, сам — не слышал. В бухте на дне полно обломков скал и кораблем туда не зайти. Только на шлюпке или рыбачьей лодке. Ишь паразиты, где гнездо свили… Туда никто не ходит — опасно, да и нет там ничего. Точнее — не было…       -Ого, посмотреть бы! Эйо — можно посмотреть?       -Пока не знаю, мой капитан… Прикинуть надо. Поутру — совет соберем… Есть ли там кто и сколько их… Если вспугнём — не догоним, так стоит ли… Может до порта добраться, а после — передать страже, может их с суши выловить сподручней? Тут, хорошенько подумать надо…

***

      Рез’окуну снится Тай’джин. Снится, как лукаво щурятся янтарные глаза, как поблескивают в ласковой улыбке острые белые зубы, а синие губы шепчут «да». Это «да» — разрешение для него. Ему — можно. Можно всё, что он пожелает. Что они — пожелают. Капитану хорошо так, что сердце сейчас выскочит из груди. Слишком хорошо, и от этого — он просыпается. Рука тянется коснуться, но нащупывает лишь пустоту… Тай?!       Тай’джин оказывается тоже не спит и неподвижно, ровно выпрямившись сидит среди разворошенных покрывал. Длинные уши расслаблено опущены, но спина прямая и голова чуть откинута назад — странная поза…       Сон моментально забывается и Рез’окун в волнении приподнимается на локте. Что это с Таем?! Почему сидит среди ночи? Почему не спит? Приснилось чего?       -Милый… Что такое? Сон дурной? — и себе садится Рез’окун, чуть смещаясь вперед, чтобы не зацепив бивнями, заглянуть в лицо Тай’джина, готовясь успокаивать и утешать «маленького» капитана, если потребуется.       -Тай?       -Тай! — давится тихим вскриком зандалар, вглядываясь в напряженное, с текущей из уголка рта слюной и закатившимися до белков глазами, лицо Тай’джина. Первым порывом становится коснуться плеча, и Рез’окун поражается напряжению, сковавшему всё тело темного охотника — мышцы сведены и буквально вибрируют, будто второй капитан коснулся электрического угря. Что с ним, замирает Рез’окун, лихорадочно пытаясь осознать варианты и выбрать наилучший способ действий. Что это: сон, одержимость, Тай соскользнул, ему больно или он сражается — ЧТО?! Что ему делать?! Будить, вязать, отливать холодной водой, звать на помощь… А кого звать — Ки’тани? Ки’тани, поверившего как и он, в представление устроенное находчивым Таем?! У Ки не будет ответов, не будет — только если он снова не пойдёт на Грань, пытаясь дозваться до Джа’джина… Снова рисковать парнем и пользоваться его любовью к своему названному отцу? Или сразу молить о помощи Хранителя мёртвых? Откликнется ли — они и так задолжали…       Внезапно каюта наполняется хорошо знакомым капитану запахом бушующей грозы, а тело Тай’джина выгибается от вибрирующей энергии. Напряжение столь сильно, что у Рез’окуна пытаются встать дыбом плотно переплетённые волосы и начинают ныть зубы и бивни. Голова темного охотника запрокидывается ещё больше, и белки глаз озаряются изнутри беловатым свечением, рот приоткрывается…       -С-с-с-а-а… С-с-а-луша-а-а-й…