Сашенька, мой милый Сашенька...

      Оставшийся вечер прошел более-менее спокойно. Николай старался держаться как можно дальше от шумных компаний и самого Жуковского. Слабый запах алкоголя стал очень сильным и больно бил в нос. Все были навеселе, смеялись, шутили, обычные пьяные люди. Кто-то провалился в сон на диване, кто-то упал прямо на пол.       С отвращением посмотрев на всех спящих, Коля выбежал на улицу из-за недостатка нормального воздуха. Легкие впервые за последний час-второй наполнились приятным запахом свежего воздуха. На улице уже были темно, лишь в некоторых окнах домов горел свет. Хотелось посмотреть время, но часы были в доме, а заходить обратно в комнату, где сильно воняет алкоголем, пропадало желание. Писатель подошел к окну со стороны улицы и старательно вглядывался в комнату, дабы разглядеть время на часах. «22:34», — говорили о себе часы. Усталый и измученный вздох прервал ночную тишину.        — Отвратительный вечер, правда? — послышался сзади мужской голос, который заставил Колю вскрикнуть и обернуться. За ним стоял улыбающийся Саша. — Чего ж вы так кричите, Николай? Я же вроде не страшный. — шутя добавляет он.        — Нет, вы не страшный, вы подкрались и напугали меня своим неожиданным появлением! — отвечает нервно и быстро.        — Ха-х, ну уж извините, таков мой характер, — отшучивается, коротко смеется, улыбается. Оба молчат, не знают как продолжать разговор. Но Сашино настроение медленно меняется из веселого к более спокойному. — Вы хотите еще тут оставаться? — задаёт старший неожиданный вопрос.       — Если говорить честно — нет. — немного помолчав, выдал младший.       — Тогда может быть уйдем с этой помойной вечеринки? — нет, это не в манере Александра Сергеевича! Он бы так не выражался! Но почему? Тело будто само готово делать все, что он скажет!       Рука в белой перчатке протянулась к Коле, приглашая его уйти. Улыбка снова не сходила с его лица. Она ему очень идет.       «Я что… Опять о нем думаю?!», — кричал Николай про себя. — «Боже, мы знакомы час-другой, а мои мысли только о нем! Нет! Это неправильно! Так не должно быть!»       Рука автоматически потянулась к нему. Он хотел быть рядом с ним. Они начали свой путь до дома.        — На улице уже поздно, а до вас идти далеко. Давайте вы переночуете у меня? — это скорее был не вопрос, а утверждение. Как он может настолько спокойно предложить новому знакомому переночевать у него?        — Ох, нет-нет! Я не хочу доставлять вам лишних хлопот! — нехотя отрицает. Слышит, что где-то внутри кричит: «Он сам настаивает, почему мы упускаем шанс?!», но старается игнорировать этот противно правдивый голос.        — Нет, вы совсем не доставляете хлопот, поверьте мне! Пойдемте ж, пойдемте! — настаивает уже сильнее. Тут Николай замолчал. А есть ли смысл вести такие баталии, ведь можно же просто смириться.        — Раз вы так сильно настаиваете. — тихо отвечает он Саше.        — Отлично! — воскликнул второй. Он иногда выглядел как ребенок, очень счастливый ребенок, который постоянно улыбается, смеется или сам шутит, который топает от радости и хлопает в ладоши. Это, наверное, самый счастливый взрослый ребенок.       Дорога прошла тихо, они редко когда начинали диалог. У каждого были свои мысли, первый думал о природе, а второй думал о первом. Но где-то в самой глубине первого были короткие неожиданные мысли о втором. Они появлялись просто так и вмиг исчезали.       Вот они уже у порога дома Пушкина. Он достает из кармана ключи, проворачивает замок и жестом показывает заходить своему гостю первым в дом. Тот быстро понял намек, но прошел как-то стеснительно и боязливо. Сняв верхнюю одежду, первое что он подметил: куча листов бумаги и чернильница с пером на столе. Это можно было назвать творческой войной.        — Вы уж извините за такой беспорядок. — словно читая мысли, выдает он, потирая шею.        — Нет-нет, это же ваш дом, вам и решать как он будет выглядеть. — Коле искренне не хочется, чтобы Саша чувствовал себя неловко или думал, что Николай считает его свиньей.        — Вы голодные? — слышится голос из кухни. Когда он успел туда пойти… Но уже быстро возвращается с чашкой черного чая.        — Нет, — коротко и тихо. Как всегда.        — Хорошо. Вы спите на кровати. — взглядом указывает на кровать рядом с диваном.        — А вы где спать будете?        — А я не собираюсь сегодня спать. Мне нужно дописывать свои незаконченные творения, так что за меня можете не переживать. — снова. Снова эта улыбка. Она еще больше придает ему облик ребенка.       Коля хотел было возразить, но, передумав, просто кивнул головой и лег спать. Занавески закрыты, лунный свет слабо пробивается через них. Единственный источник света — свеча на столе около Александра.       Веки стали тяжелые, разум начал туманиться.        — Спокойной ночи.        — Спокойной ночи, мой дорогой друг. — последнее, что он услышал, прежде чем провалиться в сон.       Просыпается посреди ночи, весь в холодном поту. Снова. Снова ему снятся эти кошмары, где он просыпается в гробу! Каждую ночь. Каждую ночь его хоронят и он просыпается в гробу. Это самое страшное, что могло бы случиться в его жизни. Сердце бешено колотится, глаза бегают по комнате, весь дрожит, как после дождя. Страшно. До смерти страшно. Старается сфокусировать на чем-нибудь взгляд, чтобы успокоиться — без толку.       Тогда он замечает заснувшего прямо в своем кресле Сашу. На полу валяется бумага с рукописью, рядом с ней еще одна. Видимо, настолько старался, что аж уснул.       Николай Васильевич старается как можно тише встать с кровати, но та предательски скрипит. Спящий начинает ворочаться в кресле, думает, все — сейчас проснется, но тот снова засыпает. Пронесло. Тихо, на цыпочках, крадется прямо к нему. Он не знает, почему он это делает.       Вот он стоит уже около него. Прядь кудрявых волос упала на прекрасное личико. Ах, Николай готов был отдать все, лишь бы быть с ним вечно. Аккуратно он заводит вылезшую прядку за ушко. Как же хотелось разбудить и все все рассказать. Рассказать все, что творится у него на душе, рассказать, что он чувствует. Рассказать, что невольно понимает о влюбленности к своему — уже — другу.       Он не сможет. Он никогда не сможет признать любовь к мужчине. Он не сможет.       Его личико так близко, что он невольно слышит его сопение. Ненужные мысли снова заполняют разум, вытесняя логическое мышление. Но одна из мыслей заставила его шарахнуться.       «Я же так близко. Я же могу его поцеловать! А он даже и не вспомнит об этом!».       Боже, о чем он думает?! Нет, нет и еще раз нет! Он никогда так не сделает! Ни-ког-да!.. Ведь правда же?..       Он не может разобраться в самом себе, его мысли бегают в разных направлениях, но принимают единогласно — он должен попробовать. Ведь, когда еще такой момент попадется?..       Он, стараясь делать меньше касаний, аккуратно наклоняется к Саше и еле заметно целует. Почти не касается губами, а сердце все равно готово выпрыгнуть в любой момент!       Губы что-то непонятно промычали, заставив Колю оторваться. Ох нет! Нет-нет-нет, нет-нет-нет! Он все-таки разбудил его! Что же теперь будет?! А вдруг он вообще не спал?!       Быстрым, но все же тихим шагом он лег на кровать, отвернулся к стенке и зажмурил глаза.       «Хоть бы пронесло, хоть бы пронесло, хоть бы пронесло…», — только и трещало в голове. Все тело нервно тряслось, сердце бешено стучало, а глаза боялись открыться. Настала роковая тишина. Сейчас все и узнается — пронесло или нет.        — Николай, вы спите? — послышался тихий, слегка сонный голос Саши. Николай молчал, боясь шевелиться. Из-за того, что был отвернут, он боялся еще сильнее, ведь не видел происходящего у него за спиной, надеялся только на слух.       Александр постарался как можно тише встать со своего кресла, и у него это вполне получилось, ведь кресло было совсем новое. Старший почти неслышно подошел к кровати (проклятый старый пол!) и заглянул в лицо спящего, так он думал, ведь глаза не открывал. В тот момент он как можно правдоподобнее расслабил лицо и чуть приоткрыл рот, издавая тихое сопение, даже сам начал думать, что вот-вот уснет.        — Спите спокойно. — голос звучал еще тише, а чтобы услышать надо было слух напрягать. Хоть расстояние между ними было приличное, Коля вольно-невольно ощущал его дыхание. Пальцы аккуратно убрали упавшую темную прядку с лица обратно за ушко, и Саша снова ушел за свое рабочее место (так он понял это по шагам).       «Боже, неужели это все наяву? Я что, правда не сплю? И это все правда произошло со мной? Боже, спасибо!» — множество разных чувств переполняли его. Он был готов прыгать от радости, а потом и расплакаться — настолько разные были эмоции. При таком расположении духа уснуть было невозможно, но прошедший день уж слишком утомил, и в конце концов он уснул.       Саша, убедившись, что его гость спит, вернулся обратно в уже полюбившееся им кресло. Нет, он не собирался писать очередную поэму или стихи, нет. Он пытался разобраться с тем, что произошло.       «Нет, он не мог, он же спит; или мог? Нет, не мог я же проверил, он спит, он не может притворяться. Или же он все-таки притворяется?..», — мысли овладели им и заставили прямо вскочить с кресла и снова подойти к спящему. Он сильнее наклонился к его лицу и начал присматриваться.       Он не знал, что это ему даст.       Он теперь не знал, что реально, а что нет.       Из таких страшных мыслей его вывело движение со стороны спящего. Тот, что-то пробурчав, перевернулся на другой бок.       «Нет, он спит. Надеюсь», — заключив, он ушел на кухню. Там заварил себе черный чай с двумя ложками сахара и снова вернулся к себе в комнату. Снова сел за привычное ему кресло, снова стал все-таки что-то пытаться написывать, параллельно попивая чай. Это все было для того, чтобы забыть тот сон. Сон, в котором его друг целует его. Или это был не сон? Он так и не понял, но старался не копаться в этом. Оно уже прошло, так что возвращаться к нему не имеет смысла — так он думал. Не хотел копаться, да и бог с ним. Пусть его мысли лучше заполнит поэзия. Он старался писать, придумывать рифму, он старался сделать вид, что ничего не произошло. Что все так же, как и раньше. Что у него получится написать что-то стоящее за эту ночь. Но сон снова захватил его, заставив провалиться в мир сновидений.

…Написать за эту ночь так ничего и не получилось…