***
Алья просыпается у себя в кровати, закономерно вздрагивая от орущего на всю комнату Курта Кобейна. Выключает будильник и смотрит на время. На часах — 16:52. Этот сон, довольно-таки детальный и реалистичный, снится ей под самый вечер, после череды кошмаров, длившихся с самого рассвета. Сон за сном Кот Нуар вновь с настойчивостью и упорством дикого зверя пожирал её напарницу и лучшую подругу, впиваясь в плоть, чавкая, пережёвывая и глотая. Иногда он как в реальности выл и плакал, иногда с лихорадочным наслаждением вырывал кусок за куском. Иногда предлагал попробовать кусочек Алье, протягивая его на ладони, или, всё-таки увидев её за тем дымоходом, бросал Ледибаг и вонзал свои зубы уже в Рену. Останавливался, плача, и умирал в мучениях. Убивал себя ещё до самого разговора, словно предчувствуя, чем всё закончится, или с рьяным безумием доходил до самого конца, не оставляя от своей дорогой Леди ни косточки. Алья, к счастью или нет, помнила всё произошедшее утром так чётко, словно у неё в голове было видеозаписывающее устройство, поэтому на уловки мозга не велась и реальность с вымыслом не смешивала. С другой стороны, она так хотела всего лишь забыться крепким сном без сновидений и хоть на пару часов почувствовать себя нормально! Усталость от трудной и тяжёлой битвы, пережитые эмоции вкупе с недосыпо-пересыпом породили жуткую головную боль, от которой хотелось самовыпилиться или поехать в страну с существующей смертной казнью и умолять короля о декапитации. Ища таблетки по всей комнате, Алья думала о самом последнем сне. Это случилось с ней взаправду. Почти взаправду. Полтора года с лишком назад. Она действительно тогда шла к Нино и действительно, остановившись поправить шнурок, услышала, как кто-то громко ест. Охватил её тогда куда больший ужас при виде чьего-то тела, а, увидев, что бедную женщину ещё кто-то ест, она и вовсе чуть не отпрыгнула назад, практически завизжав. Гуль, а Алья была уверена, что это гуль, как и во сне тут же обернулся, но всё, что Алья успела увидеть, — это белобрысую голову и чёрную футболку. Вспоминая этот случай раньше, Алья не придавала этим деталям большого значения. После этого сна же и того, что произошло утром, многие вещи стали более очевидными. Как, например, то, что гуль, которого она видела тогда, внешностью неуловимо напоминал ей Адриана. Раньше она бы подумала — и она так и подумала — что Адриан никак не мог быть монстром, но теперь, после того, как им оказался Нуар, уже ни в чем не была уверена. Опять же, это мог быть Адриан, потому что она была в нескольких шагах от дома Нино, а Агреста уже тогда выгнали из особняка, и он поселился с лучшим другом. Адриан мог быть гулем, он никогда не ел вместе с ними, оправдываясь модельным прошлым, зато очень много пил кофе. Ну и самое главное — Ледибаг встречалась с Нуаром, сколько Алья себя помнит, а Маринетт с недавних пор начала встречаться с Адрианом, и если она и правда была Ледибаг (в чем Алье больше всего хотелось сейчас сомневаться, но она не могла), то подобное было справедливо и для Адриан = Нуар. Алья разжевала кислый кругляшок, чувствуя как в нос отдаёт пылью, и запила водой. Подействовал эффект плацебо, и по голове прокатилась волна облегчения. Выдохнув, Алья опёрлась о спинку кровати и написала Нино, спрашивая, как он себя чувствует. «🤕🥴😴», — пришло сообщение, и Алья усмехнулась про себя, посылая в ответ воздушный поцелуй. Затем немного подумала и спросила: «Возможно ли такое, что Адриан — гуль?» Около пяти минут или больше ответа не было. Алья положила телефон экраном вниз, думая, что, возможно, Нино опять уснул. И вообще, с чего она взяла, что тот ей ответит? Адриан с Нино дружили ещё задолго до того, как она их встретила, и преданность Ляифа другу даже не обсуждалась. Неужели она думает, что он так возьмёт и расскажет ей всё? Смартфон завибрировал. Алья взяла его в руки, с третьей попытки разблокировала, нервно открыла мессенджер. Получила нечёткое: «Если бы он был таким, разве я бы тебе не сказал?» Ну не знаю, милый, подумала Алья с некоторой досадой, закрыв диалог. Застыла перед дилеммой: написать Баг или Маринетт? Ледибаг вроде как, «по легенде», сейчас должна была сидеть около больничной койки, Маринетт — спокойно отдыхать дома, в пекарне был выходной. На самом деле, обе могли быть мертвы или мучиться от боли дома или в больнице. Сезер скривила лицо от вновь прокручиваемого в голове ужаса. Ещё немного подумав, написала Маринетт с предложением встретиться у неё дома. К её удивлению, телефон практически сразу же запищал, оповещая о новом сообщении. Алья с неохотой открыла его, из груди вырвался вздох облегчения: это действительно была Маринетт, живая Маринетт, с восторгом отозвавшаяся на её предложение. Алья окончательно бросила смартфон на подушку и пошла собираться.***
На улице было так жарко, что Сезер даже сняла ветровку по дороге, повязав её на пояс, и порадовалась, что её длинные волосы существуют только в превращении. Лёгкое каре, переходящее снизу в светлые пряди, развевалось на ветру, обеспечивая прохладу. Небольшие серьги в виде капель: одна капля в другой, — слегка раскачивались, напоминая о своём существовании. Алья горько подумала, что эти серьги ей подарила Маринетт. Сама же она не носила ничего, кроме гвоздиков. Дорогу до пекарни Сезер знала наизусть, поэтому даже удивилась, когда через пару минут увидела знакомую вывеску. Зашла внутрь, поздоровалась с родителями Маринетт, которые отдыхали, смотря телевизор. Поднялась наверх, постучав в люк. Наверху суетливо зашевелились, щёлкнула, открывшись, щеколда. Алья вылезла наверх, и Маринетт весело бросилась ей навстречу, осторожно приобнимая. Распущенные тёмные волосы спускались на просторный вязаный кардиган персикового цвета. — Не слишком ли жарко для такой погоды? — ухмыляясь, спросила Алья, стараясь ничем не выдать своих эмоций. — Ну, — закусила губу Маринетт, — меня что-то все выходные морозит, да и окна все… Не давая ей договорить, Алья резко взялась рукой за ворот и дёрнула влево. Пуговицы с характерным звуком расстегнулись, обнажая левое плечо, до самой груди перевязанное бинтами. Бинго! — Алья! — недовольно воскликнула Маринетт. — А если бы я была без лифчика… Нахмурившись, она поправила край телесного бра без лямок. — Так значит, ты всё-таки Ледибаг… — злорадствуя, произнесла Сезер. — Я могу всё объяснить! — сначала панически замахала руками та, а затем вдруг замерла, о чём-то задумавшись. Ликование Альи при виде её реакции ничуть не утихло. — На самом деле, не могу… — Что, уже не получится оправдаться тем, что упала с лестницы? — поддразнила её Сезер. — ...не могу, потому что не мне сегодня объясняться. Потому что Ледибаг не получала этой травмы в сегодняшней битве, — её лицо вдруг пронзила внезапная мысль. — Ты!! — раздражённо воскликнула Маринетт, тыча пальцем ей в грудь. — Что, я?!.. — Ты осталась, чтобы подглядывать за нами! Хотя я чётко и внятно сказала вам расходиться по домам! — Эй, не смей обвинять!.. — Ты осталась, хотя я просила, я умоляла вас уйти! — её лицо покраснело от гнева. — Нуар умолял вас уйти!! Да… да даже Хлоя меня послушала и полетела домой! — Хлоя?.. — А... т-ты! Ты осталась! Зачем?! — Потому что я не хотела перекладывать всю ответственность на тебя одну! — закричала Алья. — Я не хотела бросать тебя одну в беде, только потому что ты вдруг возомнила себя Девой Марией!! И я не хотела, чтобы Нуар умирал, потому что он и мой близкий друг! — она сглотнула, переходя на шепот. — По крайней мере, был им, пока не решил, что будет хорошей идеей полакомиться тобой! — она тыкнула ногтём в область ниже бинтов. Маринетт зашипела от гнева. — Это была моя идея, а не его, и ты это прекрасно знаешь, раз была там! — Я. Переживаю! За! Тебя!! — раздельно произнесла Алья, продолжая указывать на неё пальцем. — Ты понимаешь, что могла погибнуть?! Ты понимаешь, что он мог не остановиться?! — она навернула круг, размахивая руками, и снова остановилась перед Маринетт. — Да бог мой, я теперь каждый раз, смотря тебе в лицо, буду вспоминать, как ты кусок за кусочком пропадала в глотке этой милой на вид твари! — Не смей называть его так! — прорычала Маринетт, толкая её в бок здоровой рукой. — Ты не знаешь, через что ему приходится проходить каждый день! Ты не знаешь, как много раз он спас мне жизнь до этого момента! А что насчёт моего лица, так тебе и представлять бы этого не пришлось, если бы ты сделала, как я говорю, и пошла бы домой отсыпаться!! — Да?! А вы бы продолжили таким образом развлекаться без меня?! — Да! В конце концов это наше личное с Нуаром дело, в которое я не просила, нет, я даже запретила ввязываться кому-либо из вас! — А если в следующий раз он тебя целиком съест, мне тоже в стороне оставаться?! — Желательно, да! Алья помотала головой, отворачиваясь, и прошептала сквозь зубы: — Посмотрим, что ты скажешь и как будешь себя вести, если такая ситуация вновь повторится! — и вздрогнула при следующей фразе подруги. — Если такая ситуация повторится… а он вновь будет на грани смерти, и ему понадобится пища… больше, чем обычно!.. я с радостью отдамся ему без остатка!! — вскричала она со слезами на глазах. Алья медленно обернулась, глядя на неё широко раскрытыми глазами, в которых плескался ужас. — Если это позволит ему полностью исцелиться и жить дальше! — она обняла себя руками. — Т-то я… я позволю ему дойти до конца! Полностью сожрать меня и обглодать кости!! И я даже счастлива буду так умереть!.. Ее голос сорвался, переходя в кашель. Она дала себе время для того, чтобы вернуть его в нормальное состояние. По лицу текли слёзы. — Только вот… — продолжила она с нежной улыбкой, поглаживая себя по восстанавливающемуся плечу. — Нуар... это Адриан... А он… Он хороший, светлый, доб-б-брый, сострада-а-ательный. Ты же его з-знаешь... Он скорее умрёт в страшных муках, чем позволит себе это сделать. Чем позволит мне… Она закрыла лицо руками. Прошло несколько минут. — Маринетт, это... ненормально, — с трудом подобрала слова Алья, обнимая себя руками. — Это пиздец как ненормально… Ей вдруг стало стыдно, что она довела подругу до истерики после того, что та пережила. Вся злость куда-то испарилась. — Кто тебе наложил бинты? — спросила Сезер, давая ей стакан с водой, стоявший неподалеку. — Нуа-ар, — ответила та, заикаясь, и сделала несколько глотков. Алья поправила ей всё ещё не пойми как свисающую кофту, аккуратно застёгивая на все пуговицы. Подвела к дивану, садясь рядом. Маринетт залпом допила воду. Шмыгнула пару раз носом, вытирая слёзы рукавом. Алья положила голову на скрещенные руки, тихо спрашивая: — Что сказала Тикки, долго оно ещё будет заживать? — Плечо? Уже прак-Ик-тически зажило, — нервно икнула она, выводя узоры на домашних штанах. — Там осталась открытая рваная рана как от удара большим мечом: мы с Нуаром недавно смотрели, частично меняли повязки, — затем вздохнула как всегда с ободряющей улыбкой. — Мне не привыкать. «Мне не привыкать.» Как много в этой фразе было от Ледибаг, и как непривычно было это слышать от Маринетт, которая, казалось, никогда не была обделена радостями обычной жизни. Но, как оказалось, была. Алья тяжело вздохнула. Снова нарушила неловкое молчание (которое уже начинало надоедать, честное слово). — Всё-таки Адриан, значит, да? «Если бы он был таким, разве я бы тебе не сказал?» — Я не должна была тебе этого говорить, — горько произнесла Маринетт, разглядывая стакан изнутри, а затем поставила его на столик рядом. Алья махнула рукой. — Я всё равно уже догадалась… — ответила она, вздыхая. — Я не могу понять… почему ты его так яростно защищаешь. После того, что ты пережила. После того, как он поддался на твои уговоры и причинил боль... — Он ведь плакал, Алья… — тихо ответила та, из её глаз чуть ли опять не потекли слезы. — Он рыдал, он выл! Ты же слышала все это! А я… я заставляла его продолжать. И кто кому по-твоему причинил боль? — Крокодильи слезы, — повторила Алья свою давнюю мысль. — И ты заблуждаешься. — Думай, как тебе угодно, — неохотно бросила та. Алья выпрямилась и со стоном закатила глаза. — Да я тебя понять пытаюсь! Понять, почему ты оправдываешь этого монстра… — Он не монстр! — Все гули — монстры!.. Что он такого сделал, что ты так за него грудью на амбразуру бросаешься?! Вновь повисло молчание. Маринетт опустилась на спинку дивана, повернув голову в другую сторону и теребя края кардигана. — Когда-то я говорила и думала совершенно так же, как ты… — грустно сказала она. — И что же заставило тебя передумать? — Это долгая история, — ответила Маринетт, опустив голову вниз и шмыгнув носом. — Я могу рассказать, если ты согласишься выслушать меня и не будешь кричать без повода! Алья подняла руки вверх в примирительном жесте. — Вперед, девочка.***
— Нуар с самого начала показался мне слегка странным… — Что, он был мрачным, одиноким, необщительным и любил побродить по кладбищу? — Нет, ну А-алья! Если судить по твоему описанию, то он был самым нормальным. Просто, ну, были у него странности. Сначала я была уверена — мне достался самый лучший напарник на свете. Галантный, вежливый, обходительный... В её мыслях возникает образ Кота в те месяцы, когда они только познакомились. — Миледи? — он протягивает ей руку, чтобы забраться на уступ, но Маринетт кажется, будто это приглашение в звёздную ночь, в особый мир, где будут только они вдвоём. Кот, её Котёнок, такой счастливый и влюблённый, обаятельный и романтичный, полный заботы и понимания. Казалось, вокруг них не существовало ни проблем, ни жестоких гулей, ни жестоких людей, ни акум. Только они с Котом, два весёлых и беззаботных подростка, полных жизни и надежд на будущее. Он был таким заботливым, всегда интересовался, как у меня дела, всегда мог выслушать и дать полезный совет, даже бывало несколько раз успокаивал, когда у меня случались истерики на нервной почве… вот только сам о своих проблемах никогда не рассказывал, будто бы у него их никогда и не было. Сколько бы я не спрашивала, ответ всегда был почти один и тот же: — Да мне и нечего рассказывать, одни только пустяки на бытовой почве, — говорил он и улыбался так, словно действительно был самым счастливым человеком на свете. Я ему не верила. А на дальнейшие расспросы он отвечал слишком расплывчато, а затем и вовсе переставал, уходя куда-то глубоко в себя. Я перестала спрашивать. Но не волноваться. Можно было подумать, что он необщительный или вообще редко говорит о себе, однако это было далеко не так: он без умолку болтал на патрулях и битвах, шутил, каламбурил — в общем был тем Котом Нуаром, которого мы все с вами знаем. Да и о себе он любил поговорить: иногда его даже приходилось затыкать, потому что он мог ляпнуть лишнее — что-то, что выдаст его личность. А я тогда очень сильно держалась за эту пресловутую тайну личностей. Поэтому я просто забила на это. Забила, решив, что если это будет что-то действительно важное, он мне расскажет. — Тем временем, стали проклёвываться другие его странности. — Какие? — Время от времени он ходил грустным и вялым, иногда даже огрызался — Кот?.. Что-то случилось? — он сидел на краю. Такой одинокий, такой потухший и несчастный, что Ледибаг хотелось заключить его в объятия и никогда не отпускать. Он просто покачал головой. Когда она хотела до него дотронуться, вдруг дернул плечом и прошептал: — Отвали, Ледибаг. Она и осознать этого не успела, как он тут же переменился в настроении, тяжело вздыхая: — Прости, Миледи. Я не хотел тебе грубить, вырвалось. Просто… не трогай меня, хорошо? А затем встал, убегая от неё подальше. Иногда это продолжалось день, два, три, иногда целыми неделями. Самое длинное — месяц. И с каждым таким днём он всё больше слабел и замыкался в себе. А я металась «на берегу» и места себе не находила. В реальном времени Алья видит, как взгляд Маринетт, полный любви и воспоминаний, потухает. Она прижимает коленки к груди, обнимает их руками, кладя подбородок на розовые бриджи. Вздыхает. — Это сейчас я понимаю, что такие периоды у него бывали, когда он слишком долго голодал. Перебивался кофе, глушил воду литрами, находил почти разложившиеся трупы... И рядом с ним не было никого, кто мог бы его поддержать. — А трогать почему запрещал? — Я не знаю, особо и не спрашивала, — говорит она, чуть поглаживая бинты, а затем улыбается, грустно так, — наверное, он боялся не сдержаться или показать свою другую сущность… передо мной. Это я сейчас понимаю, а тогда просто научилась справляться с ним в такие дни. Понимать, когда его можно утешить и приласкать, а когда лучше не стоит, когда он открыт для разговора, а когда лучше обходиться дежурными фразами. К тому же… даже несмотря на такое состояние, он всё ещё оставался для меня хорошим напарником и другом, ни раз спасая мне жизнь. Как ему приходилось тогда, я даже представлять не хочу. А я… боялась. Боялась за него, боялась, что один раз я выйду на патруль одна и больше никогда его не увижу. Боялась, что он ослабнет настолько, что умрёт прямо передо мной, а я ничего не смогу сделать. Боялась, что он умирает вот прямо сейчас, у меня на глазах, даже когда он был весёлым и общительным чудаком, потому что… а вдруг у него была какая-то продолжительная болезнь, которую он скрывал и которая пожирала его изнутри? Вдруг ему не было суждено дожить даже до своего восемнадцатилетия? Я не могла знать наверняка, а он никогда ничего не говорил, и мне было страшно, страшно, страшно! — И что же, всё так и продолжалось, пока ты не узнала?.. — Нет, в конце концов он заметил моё состояние, и мне пришлось ему всё рассказать. Рассказать о своих переживаниях, страхах. Он меня выслушал. Убедил, что с ним всё нормально и даже лучше, чем нормально. Но из-за чего это происходит — нет. Я смирилась. Она выдохнула и опустилась на спинку дивана, стараясь не очень двигать плечом — видимо, оно ещё болело. Алья погладила её по другому, здоровому, погружаясь в свои мысли. Ей казалось, что Маринетт чего-то не договаривает, что она умалчивает или старательно не хочет приближаться к самой сути дела, отвлекаясь на мелочи. С другой стороны, казалось, это было чем-то важным для неё, чем-то, без чего она не сможет продолжать. Я старалась не обращать внимания на такие мелочи. Точнее, они ничего не значили для меня, не позволяли подозревать его в чём-то плохом. Всё-таки у каждого из нас свои заморочки и странности. А Нуар… кроме этих мелочей он оставался добрым, понимающим, весёлым. Он любил этот мир, казалось, наслаждался жизнью, не упускал ни единого её момента. И мы много времени проводили вместе, разговаривали совершенно на любые темы или могли часами смотреть на ночные огни и молчать, думая о своём. А ещё он смотрел на меня такими влюблёнными глазами, так разговаривал со мной... Я была влюблена. — Влюблена? Девочка моя, ты что-то не договариваешь, — замечает Алья саркастичным тоном. — Ты же была просто без ума от Адриана, все уши мне о нём прожужжала. А сейчас говоришь, что встречалась с Нуаром? Маринетт смущается, отворачиваясь от подруги. — Я была, да. Но Адриан был недостижимым идеалом для меня. Я заикалась, падала, смущалась перед ним. Не могла и слова сказать, что уж тут говорить о признании в любви. А Нуар был рядом, только руку протяни. Он всегда был со мной, что бы не случилось, поддерживал, защищал. С ним я могла быть сама собой. Поэтому я дала ему шанс. В её памяти они сидят на крыше. Их руки сложены в замок. Улыбки застыли на губах. Ледибаг пододвигается к нему поближе, залезая на скрещенные ноги. Тихонечко трётся носом о его. Зелёные глаза мерцают в лунном свете. Она придвигается ещё ближе, накрывая его губы своими, зарывается руками в его волосы. Он отвечает на поцелуй, по-детски не зная, куда деть руки, кладет их ей на плечи, затем обхватывает её голову ладонями. Их губы соприкасаются, снова и снова, жадно пытаясь ухватить больше друг от друга: больше тепла, больше прикосновений, больше удовольствия, больше… Маринетт в настоящем дотрагивается до губ, скрывая ностальгические воспоминания. Алья лишь усмехается, а та продолжает. На самом деле, из нашего тандема я та, кто всё испортил, кто положил конец этим недолгим, беззаботным и счастливым отношениям. Когда мы начали встречаться, странности не кончились. Больше общаясь с ним, я замечала всё больше новых деталей и всё больше начинала подозревать, что что-то не так. Например, то, как он общался с людьми. Как утешал жертв акум, пострадавших, с искренним участием помогал обычным гражданам, играл с детьми, улыбался и позировал на камеру. И как с каким-то презрением и снисходительностью смотрел на преступников, убийц и насильников. Так, будто для него они были низшими существами, никем, просто скотом. А иногда, задумавшись и стоя где-нибудь на крыше, он смотрел на всех людей таким взглядом, от которого мне всегда становилось не по себе. Но по-настоящему картина у меня в голове начала складываться тогда, когда я стала носить ему человеческую еду.***
Я никогда не видела, как он ест, да мы никуда особо и не выбирались, поэтому, может, для меня это не бросилось в глаза поначалу. Тем не менее однажды он меня в очередной раз спас, и мне захотелось его отблагодарить. А что ещё может предложить парню живущая в пекарне девушка в качестве подарка? — Ого, — восторженно произнес Кот, разглядывая маленькую прямоугольную коробочку со всех сторон. — Это мне?! — искренне воскликнул он, прижимая ладонь к сердцу. — Подарок? Ледибаг, сидевшая перед ним на согнутых коленях, счастливо закивала головой. — Открывай! — с улыбкой воскликнула она, пока Нуар начал очень осторожно вскрывать красивую обёртку, высунув кончик языка наружу. — Я очень долго выбирала, искала, спрашивала у покупателей и у мамы. Мы с тобой нечасто вместе выбираемся поесть, и я не знала, что тебе может понравиться, поэтому выбрала самое лучшее на мой вкус. Внутри оказывается пакетик с фирменным лейблом заведения, а там… — Ну и вот. Как тебе? Кот не без разочарования вытаскивает разноцветную коробку шоколадных конфет. Его улыбка утихает вместе с энтузиазмом, когда он открывает крышку, смотря на красиво украшенные кругляшки белого и молочного шоколада. Маринетт не может понять, что она сделала не так. — Что такое, тебе такие не нравятся? Я могу купить другие, — она с грустью тянет руку к подарку. — Нет! — в свою очередь издает странный писк Нуар, прижимая коробку к груди и обнимая её обеими руками. Ледибаг всё ещё выглядит грустной, и он продолжает. — Мне всё очень нравится, просто понимаешь, я так-о… я так много не ем. — Оу, — вздыхает Ледибаг, дотрагиваясь указательным пальчиком до нижней губы. — Понимаешь, я в реальной жизни подрабатываю моделью… — он почесал затылок. — И там соблюдают о-о-очень жёсткую диету. Так что, как бы я не хотел съесть всю-ю-ю эту коробку, — он нежно её потряс, — мне придется очень сильно постараться... Но подарок я не отдам! Он чудесный, спасибо тебе, моя мур-р-леди, — говорит он и легко целует её в губы. — Ну, я рада, что тебе понравилось, — с ухмылкой отвечает та. — В следующий раз принесу что-нибудь другое. Я ещё тогда восприняла его реакцию неоднозначно, но была готова поверить. Как будущий дизайнер, я знала, как иногда в модельном бизнесе не жалуют людей, которые даже чуть отдалённо не соответствуют их стандартам. Поэтому в следующий раз я приготовила ему особенный подарок. — Что это? — удивлённо восклицает Нуар, разглядывая очередной коробок. — Вроде никаких особых поводов для подарков нет, Миле-еди. Их действительно не было, но мне очень хотелось его обрадовать, поэтому я выдумала один. — Сегодня уже три месяца, как мы встречаемся! — она радостно хлопнула в ладоши. — И я знаю, что это вроде бы как не годовщина, но разве для подарка нужно что-то большее? Он заправил прядь волос за ухо. Растроганно произнёс: — Ну ты бы хоть сказала, что мы будем праздновать, я бы тебе тоже подарок приготовил. — Прости, я не удержалась. Он нетерпеливо развернул подарочную бумагу, поднял крышку. С удивлением вынул из ёмкости маленький тортик. — Это свекольный кекс с шоколадом! Прямо из пекарни. Он очень вкусный, но, что самое главное, в нём мало сахара, жира и вообще калорий. Думаю, тебе такое можно… — она смущённо поправила прядь волос. — Ледибаг, я… — он грустно заулыбался. — Я даже не знаю, что сказать. — Попробуй, это просто неописуемо, — она вытащила маленькую ложечку, лежащую около бортика, передавая Коту. Тот зачерпнул ей маленький кусочек, обнажая густой шоколадный соус. Засунул в рот. На лице появилась гримаса отвращения. — Что? Настолько плохо? — с обеспокоенной заинтересованностью спросила она, подползая к нему поближе. Он с трудом глотнул. Его глаза заблестели. — Нет, просто, — голос дрогнул, — мне жаль тебе это говорить, потому что я уверен, что он, на самом деле, должно быть очень вкусный, но… честно говоря... просто я не... очень люблю шоколад! Да и свеклу тоже. Я вообще не любитель сладкого. — Ой, — выдохнула та. — Прости, пожалуйста, — его накладные уши опустились, — я уверен, что ты очень старалась, чтобы его сделать… — Что же ты сразу не сказал! — воскликнула она, схватившись за голову. — Я бы подарила тебе что-нибудь другое. — Да? — Конечно, — кивнула Ледибаг. — Я же не только печь умею. Он тогда расцвел в улыбке. Я больше не приносила ему чего-либо сладкого или шоколадного, пока… — Давай остановимся здесь, — сказала она, указывая на их любимую крышу, с которой открывался прекрасный вид на остров Сите. — Здесь? Ладно, а зачем? — спросил Нуар, ставя небольшой тканевый рюкзак на расстилаемый тут же коврик. — Ну, я тут подумала… — сказала Ледибаг, скрестив пальцы обеих рук, а затем потянулась к рюкзаку. — Мы почти целый день были на патруле, и ты наверняка голодный, так что… Она достала термос и пару контейнеров. Нуар сглотнул. — Вот. Тут ничего сладкого на этот раз, не беспокойся, только лишь круассаны с сыром. И они не слишком калорийные, поэтому сколько бы ты их не съел, особо не поправишься. — Круто, а в термосе что? — Очень лёгкий чай с облепихой. А то ночь уже, а завтра нам… ну кому куда. Она разлила чай по маленьким пластмассовым стаканчикам. Открыла оба контейнера. Кот Нуар сглотнул ещё раз. Посмотрел на неё чуть ли не с мольбой. — Может, я лучше дома их съем? — он почесал затылок, ослепительно улыбнувшись. — Просто не хочу крошить хлебом на костюм. — О, хорошо, что ты напомнил, — промямлила она с набитым ртом, вытаскивая две большие салфетки. — Вот с этим ты точно ничего не запачкаешь. — Кот выглядел не убеждённым. Ледибаг вздохнула, положила руку на его когтистую перчатку. — И я не буду расстраиваться, если тебе не понравится, честное слово! Просто давай поедим вместе, попьём чаю, понаслаждаемся видом. Это ведь так романтично! Он не смог ей отказать. Ледибаг наблюдала, как он берёт одну из булочек в руки и аккуратно кладет её в рот, облизывая пальцы. Тщательно пережёвывает и глотает, жмурясь от удовольствия. — Ммм, как вку-у-усно, — звучит его восторженный голос, и Ледибаг хихикает, прикрывая рот ладонью. — Я же говорила, что-то тебе должно понравиться, Глупый Кот. В тот вечер он съедает почти всё её угощение, забирая несколько штук домой, и почти опустошает её термос. Но Маринетт в красной маске чувствует сырный вкус победы и огромное облегчение от того, что смогла угодить любимому человеку. Эфемерные белые бабочки в её животе танцуют вальс ровно до тех пор, пока Ледибаг с Котом не собираются расходиться по домам. Уже было закинув леску йо-йо на фонарный столб, она слышит странные звуки неподалеку и решает проверить, что случилось. Подходя к мусорным бакам, она чувствует, как бабочки одна за другой разом дохнут, вызывая у неё головокружение. Кот Нуар, её милый Котёнок стоит склонившись над мусорным баком, выблёвывая весь их совместный ужин. Затем останавливается, вытирая пот с лица. Достаёт бутылку с водой, залпом осушает её, а затем комкает, бросая в контейнер для пластика. Засовывает два пальца в рот... Ледибаг чувствует, как быстро намокает её лицо от слез, и, почти не разбирая дороги, бежит со всех ног домой. Там, в уюте родной комнаты она не может понять, что сделала не так. Наши отношения не изменились после этого инцидента. В основном потому, что это была не его вина. В произошедшем я винила только себя. Это из-за меня ему стало плохо. Это я заставила его натянуть на лицо улыбку, только чтобы не обидеть и не расстроить меня. Это я заставила его есть то, что ему не хочется. И в произошедшем дальше тоже виновата была только я.***
Всё началось с того, что, пролетая над узкими улочками дальних кварталов, Ледибаг заметила гуля. Точнее, они оба его заметили, но Нуар предпочёл бросить короткий хмурый взгляд, сразу же отворачиваясь. В последнее время гули были для героев предметом повышенного интереса. Особенно для Ледибаг, которая уже как две недели слышала со всех сторон слухи о том, что различные преступники, в том числе и те, которых они поймали лично с Котом, были обнаружены полицией живыми, но с очень странными увечьями. Среди них не было инвалидов изначально, но в тюрьму они поступали без одной или нескольких рук или ног, иногда у них отсутствовали плечи, иногда даже не было некоторой части живота. Причем время от времени отсутствовавшие части или кости от них находили в мусорных баках. Поговаривали, что в этом районе орудует необычный гуль, может, даже два. В Особом отделе шутили о том, что это был гуль-старик, слишком слабый для того, чтобы убить человека полностью, кто-то говорил, что это ещё ребенок. Третьи вообще подозревали, что это был какой-то чудик, решивший убивать, пардон, калечить только тех, кто живёт не по закону. Словно неоднозначные герои из нуарных фильмов сороковых с обострённым чувством справедливости. Эта теория так понравилась всем вокруг, что незадачливого гуля стали звать гуль-Нуар, да так, что это прижилось и просочилось в газеты. (А в Ледиблоге поднялся целый кипиш по поводу того, что именем их любимого героя назвали преступника). Естественно Ледибаг не могла это всё просто так оставить и стала искать почти-что-тёзку напарника. Самому Нуару ничего не оставалось, кроме как, вздыхая, присоединиться к ней. Ледибаг остановилась на крыше напротив, свернув и повесив на пояс йо-йо. Застыла. — Моя Леди? — тихо окликнул её Кот издали. Подул ветер, шурша старыми листьями на дороге и крышах. Она не ответила. Закатив глаза, Нуар выдохнул, спрыгивая рядом с ней. Напротив, один из гулей кусок за кусочком наслаждался остатками какого-то толстого лысого мужика. Ледибаг вдруг вздрогнула, схватила йо-йо, собралась прыгнуть… Нуар положил ей руку на плечо, останавливая. — Не надо. Ему ты уже не поможешь, а голову потерять рискуешь, — охрипшим голосом произнес он. Ледибаг упрямо вырвалась из его хватки, сделала два шага. Выдохнула. Опустила голову. — Мерзость, — прошептала она с отвращением и, разбежавшись, зацепилась за фонарь, улетая. Зелёные глаза взглянули вслед с грустью. — Моя Леди, — воскликнул Кот так счастливо, будто сотку евро на дороге подобрал, — смотри! Ледибаг сделала кольцо в воздухе, приземляясь на крышу. Разминая спину, подошла к нему, положив руку на плечо. — Что такое, Котёнок? — спросила она и прежде, чем он успел ответить, увидела перед собой небольшое уютно украшенное здание. Обеспокоённо взглянула на напарника. — Кофейня! Я слышал, там подают вкуснейший кофе в районе, — продолжил её мысли Кот. — Давай сходим? — Но... — её голос дрогнул, — я никогда не пила кофе. — Тогда твой первый раз с ним будет просто замечательным! — ответил Нуар в своей любимой шутливой манере. Ледибаг закатила глаза. — Пошли-и-и… — протянул он, хватая её за руку и таща за собой. — Я угощаю! Ледибаг лишь прищурила глаза, глядя на него с явным непониманием, которое никуда не исчезло, когда они вошли в само заведение, а бариста — молодая девушка в фирменном фартуке, — чуть не упав в обморок от их присутствия, с широкой улыбкой предложила им сделать заказ. Понимания происходящего не прибавилось и тогда, когда Нуар с не менее широкой улыбкой попросил себе двойной американо — в стакане размером, судя по тому, как он показал его руками, с маленькую вазу для цветов. Ледибаг же он заказал маленький латте, объяснив, что начинать своё знакомство с кофе лучше всего именно с него. На вопрос, откуда у него такие познания, ответил, что полгода работал в небольшой кофейне. Стоит отдать Коту должное, латте ей всё-таки понравилось. Да и свой кофе он как ни странно выпил прямо при ней, не сопротивляясь и как говорится «и глазом не моргнув». Весело переговариваясь, они вышли из кофейни, выкидывая стаканчики в мусорный бак, когда из переулка в нескольких шагах от них послышался плач и агрессивный тихий шёпот. Ледибаг уже было рванула в ту сторону, однако путь ей преградил всё тот же Кот, на порядок посерьёзневший. — Эй! Что за дела? — возмущённо произнесла она. — Тихо, — он приложил палец к губам. — Судя по звукам, там сейчас гули. — И что? — практически прошипела она. — Из-за этого я должна стоять в стороне? — Если не хочешь нарваться на неприятности, то да, — сердито ответил он, скрестив руки на груди. — Да что с тобой?! Там кто-то страдает, а ты не хочешь даже попытаться его спасти? — она попыталась обойти его, но Кот схватил её за руку. — Пожалуйста, моя Леди, послушай, это серьёзно, — обеспокоенно прошептал он. — Не хочешь, не иди! Она выдернула руку у него из ладоши, побежав вперед. Чертыхнувшись, Кот последовал за ней. — Эй, уроды! А ну-ка отпустили её быстро! — послышался её крик, а затем среди тишины раздался громкий смех. — Смотрите, кто решил спуститься к нам с небес, — проговорил кто-то хриплым мальчишеским голосом. Нуар подбежал к ним в тот самый момент, когда тот показывал пальцем на крыши домов. У этого парня были такого же цвета волосы, как у Кота, такое же телосложение… и вообще одеждой и внешностью тот сильно напоминал Адриана Агреста. Бывший ненормальный фанат? — Маленькая божья коровка, — тем временем продолжил клон, приторным голосом выговаривая каждое слово. — А вот и её верный подручный-раб, Чёрный Кот. Для чего спустились к обычным смертным, господа? Ледибаг оскалилась, раскручивая йо-йо. Кот сложил руки на груди, вставая около её левого плеча. Сзади вновь послышался плач. — Отпустите её! — произнесла Баг с ещё большим напором в голосе. — Кого? — с наигранно искренним удивлением спросил клон. — Девушку, которую вы собирались подать к себе на ужин, мерзкие гули!! — почти что прорычала она. Кот смиренно надеялся, что его лицо не выражает того смущённого состояния и беспокойства за Ледибаг, которое возникло у него после этих слов. — Гули? Кто, мы?! Жан, ты слышал это? — усмехнувшись, произнес клон. Из тени вдруг вышел невысокий паренек примерно их возраста, а может чуть младше, в фиолетовом свитере и с каштановыми кудрями. Его лицо показалось Баг знакомым. Он как будто смущённо опустил голову вниз. — Хмм, а, на самом деле, почему бы и нет, — пробормотал блондин как-то угрожающе. Ледибаг же смотрела на Жана. Это лицо… В голове всплыла яркая картинка. Это же парень с её потока. Они один раз вместе к зачёту готовились… — Да, почему бы и нет?.. — произнес Жан зловеще и поднял глаза. Нет… это невозможно... Она общалась с гулем?.. Как такое может быть?.. Она повернула голову. И тут на неё глядели пёстрой рябью красно-чёрного. Ледибаг сделала шаг назад. Гуль — приблизился, втянул носом воздух. По лицу расползлась широкая улыбка. — Мы гули, точно так, — он сглотнул слюну, — а вот ты, Ледибаг, определённо точно пахнешь... человеком. Она отступила назад, наблюдая как на его руке вырастает некое подобие закрученного вокруг лезвия. Смелые мысли вдруг все куда-то испарились, уступая место шоку и страху. Как она собиралась сражаться с гулями, сильнее неё в несколько раз? С помощью чего?? — Глупая, глупая Баг. Рот сам собой открылся, она приготовилась закричать, зажмурила глаза… и ничего не произошло. — Эй, только я так могу её называть! — послышалось впереди. Она открыла глаза, утыкаясь носом в спину Нуара. А как он собирается с ними сражаться?? О том же думал Нуар, глядя в глаза обалдевшему от халявной жизни, наверное, клону. Нет, не клону, а клоуну, чтоб тот своим языком подавился. Если он ляпнет ещё что-нибудь такое же приторно-несуразное в сторону его Леди, Кот его в клочья разорвет. И пофиг, что Леди увидит. Эх... Нет, не пофиг. Надо держать себя в руках. Он ещё себя не очень хорошо контролирует. Нуар уверенно приблизился к гулю. Сощурил глаза. Тот явно от такой наглости опешил, подавшись назад. А может понял… — Вы, ребятки, явно нас с кем-то спутали, — в шутливой форме произнес Кот, однако все его тело, поза и тон показывали, что он не шутит. — С не-героями Парижа, например. И что у нас прямая связь с голубями есть, забыли, хмм? Может мне им позвонить? Жан вдруг подался вперёд, тыча в него пальцем. — А с чего это мы должны поверить тебе? Чт-то ты, такой, как ты, позвонит голубям, а?! — Ну судя по твоему голосу, ты уже мне поверил. — Господа, господа, не надо никаких голубей! — вдруг разнервничался клоун, замахав руками. — Мы уже уходим. И вашу сладкую Леди, господин Кот, никто трогать и не собирался, — он улыбнулся, убирая кагунэ. А может, всё-таки просто клон. — Я же просто пошутил. Нуар кивнул головой. — С вами приятно работать. А теперь мы уходим, и если я увижу, что за нами или за Ледибаг будет хвост… — он посмотрел на свои пальцы. Клон уже собирался ответить, когда сзади вдруг опять послышался всхлип. Кот резко передумал, его тон из небрежного превратился в жесткий, требовательный. — Но сначала освободите девушку. Клон опешил во второй раз. Скрестил руки на груди. — По-моему, это уже перебор в требованиях. Ледибаг не есть, хвост не ставить. Девушку теперь ещё освободить. Я прав, Жан? — Прав, Вейхем, — кивнул тот, скрестив руки. — Может, вас ещё и до дома подвезти? Или массаж пяток сделать? — злобно усмехнулся тот. Кот почувствовал раздражение, поднимающееся в груди. В глазах немного закололо. Он зажмурился, позволяя адреналину немного затуманить мозг. Снова открыл глаза, очерчивая друзей менее дружелюбным взглядом. — Я уже устал играть с вами в игры, — прошипел он сквозь зубы. — Или вы отдаёте нам с Баг вашу заложницу, либо я отдаю вас голубям, — теперь уже он медленно приближался к ним, а они пятились назад, как раки. — О, или может мне позвонить Оскару? — произнёс он с наигранным любопытством, дотрагиваясь пальцем до губ. — Ты знаешь Оскара? — хрипло произнёс блондин. — О-о, у меня завалялся его телефончик. Позвоню ему и скажу, что вы нарушаете соглашение. — Но… — Ходите с какуганом и когтями при людях. Я думаю, ему будет просто ну о-о-очень приятно это услышать. Или как насчёт, — он перешёл на угрожающий шёпот, — я просто сверну твою наглую, подражающую бывшей модели бошку и засуну тебе её в задницу за то, что вы пытаете бедных ни в чем неповинных людей и держите их в заложниках, а потом ещё угрожаете моей девушке… — Да никого мы не держим в заложниках! — в конце концов воскликнул тот, возвращая себе прежний облик. Затем произнёс, выпуская воздух через зубы. — И никого не держали. Вот, можете сами посмотреть. Ледибаг видела, как они пропустили его вперед. Как Нуар провёл по лицу рукой, в следующую секунду жестом подзывая её к себе. Она с осторожностью прошла мимо блондина и Жана, оглядываясь и придерживая рукой йо-йо. В тупике, около мусорных баков лежала молодая миловидная девушка-гуль. Около неё стояла большая бутылка с остатками чего-то красного. Она подняла черные глаза на героев и вдруг неожиданно капризно завыла: — Хочу ищо-о-о кровушки-и-и.***
Кот Нуар тогда очень быстро извиняется перед гулями и вытаскивает Ледибаг из переулка, буквально силком таща за руку, как непослушного ребёнка. Она не сопротивляется, только время от время заглядывает в глаза, все ещё наполненные какой-то обидой и гневом. Через минуту она узнает о себе парочку новых вещей, а ещё через одну Кот уже просит прощения и говорит, что сильно за неё испугался. Ледибаг кивает и перебивает его на полуслове, говоря, что это она виновата и ей следовало его послушать. Кот улыбается, и на душе становится намного легче. Они больше не вспоминают о случившемся и весёлыми разговорами завершают патруль. С того случая проходит две недели, когда они снова возвращаются к той кофейне, снова заходят за кофе. Народу собирается столько, что не протолкнуться, но им дают сделать заказ раньше всех (они пытаются как-то этому воспрепятствовать, но, кажется, даже люди вокруг не против). Кот снова заказывает напарнице латте, теперь уже средний и что-то шепчет бариста. Та хитро улыбается и кивает. Ледибаг одновременно и интересно… и ладно, что там скрывать, ей не интересно, ей жутко хочется узнать, что тот ей сказал, но Нуар лишь загадочно молчит. Не в силах терпеть духоту, они выходят на улицу, решая посидеть на крыше. Тем более, что с высоты в этом районе хорошо виден запад, а через час уже закат. Но едва они успевают сделать хоть два шага, их окликает знакомый прокуренный голос. Из тени, словно какой-то дешёвый злодей. выходит Вейхем. Жан мнётся у него за спиной. — Эй, Нуар, Букашка, я к вам обращаюсь, — повторяет гуль, жмурясь от яркого солнца. Кот Нуар вздыхает, оборачиваясь. — Бонжурне, — произносит он нарочито официально, скрещивая руки на груди. — Что надо? — Да ничего, — говорит Вейхем, разглядывая свои ногти. — Просто хотел уточнить, — улыбаясь, выплёвывает слова, — как это так получилось, что ты с Оскаром знаком, а он с Котом Нуаром — нет? Он подходит чуть ближе. Кот делает шаг назад, тянется свободной рукой к оружию. — Ну, — отвечает он, пытаясь шутить, — я же не виноват, что у него такая короткая память. — А ещё, — произносит Вейхем с улыбкой уже похожей больше на оскал, — с каких это пор такие существа, как мы, сами звонят голубям? — Извини? — говорит Нуар, хмурясь. — У меня, видимо, грязь в накладные уши попала, но мне послышалось, или ты сказал мы? О-о-о, или ты, наверное, имел в виду вас с Жаном? Клон, наверное, с минуту непонимающе смотрит на него, прежде чем взять себя в руки. — Нет, чё??.. Я имел в виду тебя и меня, ты, начинка для человеческих хот-догов. Жан тут, скорее, условная единица. Без обид, Жан. — Какие тут обиды, Вейхем, — произносит тот, пожимая плечами. Кот сжимает губы в ровную линию. Гуль глядит на него с ухмылкой, затем переводит взгляд и находит свой туз в рукаве в виде Ледибаг. Та стоит чуть в стороне от напарника: бровки сложены домиком, ротик раскрыт от удивления, под пушистыми ресничками читается непонимание — ну что за прелесть! — Погоди-ка… — произносит он с толикой удивления. — Так она не знает?? Кот ещё больше хмурит брови. Вейхем громко истерически смеётся, сгибаясь пополам. — Вы посмотрите-ка на них! Ярая защитница людишек от «злобных и жестоких гу-у-улей» не знает, что работает с одним из них! Как уморительно! — Кот? — произносит Ледибаг, с неверием глядя на него. — О чём это он? — Не знаю, миледи, — хрипло произносит тот, всё-таки достав оружие и поставив кофе на землю, — но мне кажется, он просто-таки напрашивается на то, чтобы ему врезали. Вейхем же с улыбкой продолжает, разводя руки в стороны. — А как насчёт я расскажу прекрасной миледи о том, как недавно видел тебя поедающего одного из преступников, которого вы вместе с ней поймали? Как там говорили по новостям? Бедный парень лишился целой руки! Ледибаг вздрагивает, глотает слюну. Попятившись назад, испуганно смотрит на напарника. — Кот, это пр-правда? Тот ничего не отвечает. Даже не оборачивается на неё. «Почему он ничего не говорит в свою защиту?» — панически думает Баг. — «Почему просто стоит?» — Правильно следователи тебя гуль-Нуар обозвали. Попали в самую точку, — усмехнувшись, говорит тот, хрустит пальцами. — Молчишь? А как тебе такой вопрос: откуда обычному человеку знать про соглашение? Ведь его заключали гу-у-ули. Нуар сделал два шага назад, опуская жезл вниз. Снова промолчал. Вейхем только развел руками. — Вот вам и доказательство, миледи, — при этих словах она вздрогнула, грея ладони об уже холодный кофе. Кот оскалился. Выдохнул, убирая жезл за спину. Слабо улыбнулся Ледибаг, стоящей сзади него, и поднял стакан кофе с бетона, бросая клону вслед: — Может, тебе пойти найти какую-нибудь работу? А, Вейхем? — Нет, я лучше посижу дома и понаблюдаю, как рушится твоя жизнь! — крикнул тот, когда герои уже забрались на крышу. Около пятнадцати минут они бежали в тишине, не сговариваясь, — к месту, где можно было бы спокойно поговорить. Однако даже там нужные слова просто не нашлись. Они лишь одиноко стояли на крыше заброшенного склада и смотрели друг на друга так, словно были чужими людьми, незнакомцами, случайно встретившимися при таких обстоятельствах, где говорить обязательно, а что говорить — непонятно. Нуар отпил уже порядком остывший кофе. Горько зажмурился, вздыхая. Ледибаг поёжилась, глядя на него, откровенно говоря, — со страхом. Солнце, непонятно когда успев скрыться за белой пелериной облаков, не могло согреть её своими лучами. — Т-ты, — произнесла она, заикаясь. Казалось, ещё чуть-чуть и Ледибаг, отважная героиня в красном, спасающая каждый день граждан города, просто зарыдает. — Ты даже не попытался оправдаться… — Зачем? — произнес он тоскливо. — Как, зачем? Потому что… потому что это неправда! Это же… неправда, так ведь?.. — в её голосе прозвучало сомнение. Вопрос повис в воздухе. Минуту было слышно только колебание ветра. — Если оправдываешься, значит, виноват, — покачал головой Нуар, опуская глаза вниз. — А если молчишь, то соглашаешься со сказанным! — сердито воскликнула Ледибаг. — Почему ты так легко позволяешь на себя клеветать?! Он снова ничего не ответил. — Если только это не клевета… — Ледибаг… — прошептал Кот, проведя по лицу рукой. — И ты сознательно врал мне и притворялся человеком, чтобы втереться в доверие, — она зашагала взад-вперед по крыше. — Тогда мне понятны все твои странности, недомолвки. И не ответил ты ему только потому, что не знал, что сказать! — Леди… — Ну что?! — неожиданно взорвалась она: капли слёз полетели в воздух, подхватываемые ветром. — Что, Леди? Нуар, ответь мне, только честно, ты — гуль? Ты гуль-Нуар?! — Но... — Ответь! Он задумчиво поводил носом ботинка по пыльной земле. Затем еле слышно прошептал: — Глупый вопрос. Ты сама знаешь… — и запнулся. Повисло молчание. — Так я и думала, — ответила Ледибаг равнодушно и прищурилась. — Счастливо оставаться!! — Но… — Пошёл прочь! — вскричала она, кинув в него йо-йо. Кот с изящностью увернулся. — Видеть тебя больше не хочу!! — Я не сказал да! — раздражённо крикнул он, доставая жезл. — Но и «нет» я от тебя тоже не услышала!! Проводив его взглядом, она открыла крышку от кофе, намереваясь его выплеснуть, и с грустью заметила нарисованное сердечко с кошачьей лапкой. Закат она встретила одна.***
В наших ссорах я всегда писала ему первой. Просто потому, что не представляла день, который начался бы без его пожелания доброго утра, не представляла вечер, который не заканчивался бы нашим с ним разговором. Без этого я чувствовала себя неполноценной. Вот и тогда, от волнения заснув лишь под утро и проспав до второй половины дня, я почувствовала себя виноватой и написала ему, попросив прощения за то, что даже не выслушала его, бросая беспочвенные обвинения. Что должна больше доверять ему, чем каким-то посторонним людям. Он так и не ответил на мои сообщения. А вечером меня ждал кошмар. Маринетт не помнит, что произошло в тот вечер до того, как на неё напали, как бы не старалась. Всё, что она может вспомнить, как вышла на патруль поздней ночью без Кота, надеясь, что встретит его на обычном месте, но он так и не появился. Всё остальное — как в тумане, пока в памяти не всплывают красные оттенки. Красная кирпичная стена. Её красный костюм. Красное лицо мужчины с тяжелым перегаром изо рта. Красная серёжка, ставшая черной. Красные всполохи на черном. Она помнила во всех деталях тот вечер. Помнила, как, в очередной раз поведясь на странные звуки, влетела в переулок, скручивая йо-йо. Как странно горел фонарь жёлтым, гаснув каждые две секунды. Как из тени, пошатываясь, вышел пьяный мужчина, из-за игры света и тени казавшийся как минимум вдвое больше неё. Как его красное лицо дышало перегаром и обливалось потом, а страшная улыбка не пропадала с его поверхности. ...даже когда он полез к ней, а она ударила его в живот, заставив сложиться от боли. Даже тогда. Он был сильнее, а она — не в лучшей форме и без напарника. Каким-то образом он почти прижал её к стене. Проговорил заплетающимся языком: — Они скзали, т-м меня будет ждать сюрприз. Т м-й сюрприз. Они скзли, костюм пропдет, сними сережки. С одеждой сп-п-павимся, — он загоготал. Она ударила его в тот же момент, как он дотронулся до серьги. К несчастью, они обе полетели вниз. Ударяясь о холодный бетон головой, Маринетт почувствовала, как спадает трансформация. Все покрылось белыми пятнами. В двух шагах приземлился гвоздик, теряя цвет. Маринетт присела, опираясь о холодный кирпич, протянула руку. Сверху снова возникла страшная улыбка, исказившаяся болью. В проёме — кусочек чёрной фигуры. — А вот и нпрничек, — произнес бугай. За пазухой заблестел металл. К горлу Маринетт поступила тошнота. Выстрел раздался прежде, чем она успела что-либо сделать или хотя бы пискнуть. Маринетт зажмурилась. Ни крика, ни звука падающего тела. Лишь тяжёлое дыхание. Еще один выстрел. Еще. И еще. Маринетт открыла глаза. Зрение подводило, расплываясь пятнами. Невредимое чёрное медленными шагами приближалось к белому пятну. — Да кто ты, черт возьми, такой?! — прокричал голос её неудавшегося насильника. Маринетт чётко разглядела, как он достал нож, с размаху воткнув его в плечо её напарника. Хотелось закричать. Лезвие изогнулось в спираль, как сливочное масло. Нож выпал из рук и, звякнув, стукнулся о бетон. Кот схватил мужчину за горло, подняв над собой. Тот открыл рот. В тишине прозвенел шепот: — Советую кричать потише, я сегодня очень голоден. Маринетт готова была поклясться, что всё это сон, когда на пояснице у Кота запузырилась смоль, превращаясь в четыре длинных чёрных когтя. Бугай, кажущийся теперь совсем незначительным на фоне фигуры в черном, вдруг забарахтал ногами и захрипел, прежде чем повиснуть у него на руке. Кот с аккуратностью бросил его на землю. Последнее, что увидела Маринетт перед тем как потерять сознание, — обеспокоенные нечеловеческие глаза своего напарника.