Серый и Волчок

      Звонок телефона разрывает тишину квартиры, выдергивает из сладкого сна. Олег стонет глухо, тянется рукой к трубке, чтобы сбросить вызов. Он очень устал, очень-очень, недавно лег и… Пошли все к черту, его нет!              Когда через несколько мгновений он понимает, что́ за телефон звонит, сон снимает словно рукой. Олег подрывается на постели, хватает торопливо мобильник, нажимает на «ответ» так яростно, что чуть не вдавливает внутрь аппарата кнопку. Руки холодеют, сердце заходится в неровном стуке.              — Сереж… Что случилось?!.              Этот номер, и Сережа это знает, для экстренных, самых важных звонков. На грани жизни и… И то, что он звонит сейчас сюда… В голове проносятся все возможные страшные картинки, что только может представить себе Олег, но то, что он слышит, ударяет словно обухом, оглушает, в ушах появляется нехороший звон: «Олег, я убил человека. Приезжай». А потом до Олега доносится тихий всхлип, и в груди словно кто-то проворачивает тупой нож.              Олег встает с постели, прижимая телефон к уху плечом, торопливо натягивает джинсы, тянется за свитером. Одной половиной сознания он слушает друга, а другая уже просчитывает варианты быстрого перемещения из Питера, где сейчас и находится приехавший в отпуск Волков — и что ему не сиделось в Москве? Не один хрен было, где временное жилье снимать?! Идиот! — в столицу. «Невский экспресс», самолет?              Он анализирует сказанное, стараясь подавить эмоции, лишь разумом, с военной четкостью. Каковы будут последствия? С кем можно связаться, чтобы? Лучше бы узнать все поточнее, но не по телефону. Даже если учесть, что этот номер Олег засекретил по самому максимуму, лучше не доверять электронике. Кому как не им с Сергеем это знать.              — Ты дома? — спрашивает он всхлипывающего Сережу, уже зашнуровывая берцы и проверяя взял ли паспорт и деньги. Что же ты натворил? Что ты сделал, Сережа? Как это случилось?.. Конечно, это была случайность. Какая-то жуткая, нелепая случайность, иначе быть и не может. Ты же не мог…              — Да, — из трубки слышится почти беззвучный выдох. Олег уже закрывает дверь, бегом, через две ступеньки, преодолевает лестницу, выскакивает на улицу, поднимает руку, чтобы поймать бомбилу:              — Будь дома. Ни с кем не разговаривай, ничего не предпринимай. Никому не открывай, я еду… — последние наставления уже в такси. «Гони, шеф, в Пулково. Двойной тариф». И тут же вновь в трубку, но уже другому собеседнику: «Девушка, мне нужен билет в Москву. Любым ближайшим рейсом».              В самолете, где нельзя действовать, Олег начинает думать, и мысли эти ему не нравятся. Думать их — не нравится. Он старался не и до того, но теперь от них никуда не отвертеться. Сергей — убийца. Как это вышло, кого он — неважно, вторично, но он убийца, и это худший Олегов кошмар. Потому что убийцей из них двоих всегда был он, Волков.              Он был способен не просто лишить человека жизни, но и не испытывать при этом никаких особых эмоций. Убил и убил, это просто работа, а деньги, они не пахнут. И потому он в последнее время и избегал Сережу, не приезжал к нему в перерывах между заданиями, редко звонил, потому что Сережа… Он не такой, он светлый, чистый, верящий в добро. И Олегу рядом с ним не место, грязь и чернота не должны пачкать свет. А тут вот как, теперь и Сережа…              Нет, Олег не осуждает его! Что бы он там ни сделал: случайно ли убил, довел до самоубийства или… Это не имеет значения, Олег примет его любым и безоговорочно. Только одно: его светлый, чистый мальчик теперь тоже… А он не должен был, никакая грязь, мерзость, гадость, которой достаточно было в их жизни в детстве, не должна была его коснуться опять. И вот на тебе!              Олег бьет по подлокотнику кулаком, извиняется торопливо перед соседом, что кривит губы. Закрывает глаза. В сознании — Сережа. Улыбается светло, смеется чему-то. Солнышко, Олегово солнышко, на котором теперь тоже есть пятна.              Такси едет чертовски медленно, Олег сжимает кулаки так, что вздуваются и ноют вены, но вот уже и подъезд. В одно движение Олег взлетает по лестнице на третий этаж, дверь заперта, он достает ключ, поворачивает, входит осторожно. Тишина оглушает. Олег замирает, облизывает губы нервно. Где Сережа? Ушел? Забрали? Ни звука, ни движения. Олег быстро проходит в комнату, останавливается на пороге, выдыхает, прислоняясь к косяку плечом: Сережа тут, сидит на полу у дивана, волосы занавешивают лицо. Он не шевелится, даже когда Олег проходит дальше. По спине опять идет нехороший холодок. Не рискуя зажигать верхний свет, мало ли кто может следить за квартирой, Олег щелкает выключателем настольной лампы — Сережа не шевелится. Олег подходит ближе, потом кидается к нему: на руках, на лице бордово-коричневые пятна. Кровь?!              В руках у Сережи восковой темно-красный мелок, Сережа крошит его мелко. Вокруг — Олег замечает это почему-то только сейчас — куча листов с какой-то мазней: не то огонь, не то цветы. Он выдыхает облегченно, присаживается рядом с Сережей на корточки, тянет к нему руку, убирает прядь волос с лица. Сережа не двигается, не поднимает взгляда, Олег зовет его, поглаживая по щеке:              — Сережа… Сережа, это я. Я приехал… Эй…              Он смотрит прямо, но видит ли сейчас что-то? Кого-то. Олега. Олег стискивает зубы, хочется либо ударить сейчас друга, либо поцеловать, чтобы вывести его из этого жуткого ступора, но не приходится делать ни того, ни другого: Сережа словно ото сна отходит, вздрагивает, ловит направленный на него взгляд, улыбается робко:              — Олег…              Олег хватает его за плечи, прижимает к себе. Он не верующий, но… Господи! Он гладит друга по плечам, по волосам. Солнышко, его солнышко. Как же так, Сережа?..              Сережа отстраняется первым, пытается подняться, держась за диван. Движения даются ему с трудом, Олег подхватывает его под локоть, но друг отводит руку. Олег еще сильнее стискивает челюсти, не время сейчас для.              — Кофе будешь? По правде сказать, я не уверен, что у меня есть… — Сережа сейчас выглядит как никогда разумно, холодно, спокойно, но Олег слишком много раз видел людей в похожем состоянии, чтобы не верить этому спокойствию. Он отрицательно качает головой, садится на диван, постукивая по сиденью рядом с собой:              — Потом. Расскажи мне все.              Сережа устраивается рядом, зажимает ладони коленями, опускает низко голову, словно в панцирь прячется, говорит глухо:              — Я убил человека, — шумно выдыхает, вздрагивает. Олег прихватывает его за плечи, вновь притягивает к себе. Сережа хватается за его свитер, утыкается носом в шею, торопливо продолжает: — Это вышло случайно, Олег. Случайно, я не хотел. Я не думал, я…              Олег поддается чувствам, хотя не время сейчас, не время совсем, надо сначала что-то решать, а уж потом, но он целует Сережу в макушку, замирает, согревает дыханием. Показывает, что он не осуждает, не бросит, хотя это и так понятно — он же здесь, он же приехал. Сердце Сережи бьется громко, часто, он рвано дышит. Олег облизывает губы. Черт! Надо…              — Рассказывай! — он встряхивает друга, повышая голос. — Все по порядку.              Сережа, видимо, пугается этого тона, начинает говорить. Уже не пряча взгляда, без всхлипов и эмоций:              — Я убил его. Случайно. Его зовут… Звали Витольд Игнатьевич Маневич. Он… бизнесмен, меценат. Метит в депутаты. Поддерживает молодые таланты. Помнишь, я говорил тебе, что год назад выиграл один московский конкурс?              Олег кивает: он помнит. Значит, Маневич... Что же такого случилось у Сережи с этим человеком? Он не спрашивает, не хочет перебивать, лишь приподнимает бровь, прося продолжать, Сережа сглатывает:              — Вот он. Тогда… Он предлагал тогда свою помощь, поддержку всем победителям. Что мы тут таланты, а стране такие нужны люди. Я обратился к нему со своей идеей, у меня есть один проект, я пока… Неважно, в общем. Но то, что он попросил взамен... — Сережа замолкает, отводит взгляд, Олег чувствует, как сами собой начинают сжиматься кулаки, но он молчит: эмоции потом, сейчас только факты. — Я отказался от этой идеи, нашел там другой способ и… Не об этом сейчас речь. Проект пошел. Но всю дорогу, весь этот год Маневич, он делал все, чтобы я… Ставил мне палки в колеса в общем. Достал он меня крепко. Сейчас уже почти все готово, можно начинать, я уверен, что все взлетит, не может не, и мне звонят и говорят, что если я все это запущу, то у меня будут проблемы… Серьезные проблемы. И не только с университетом, а вообще.              Сережа замолкает, Олег понимает, что все это время не дышал. Проблемы... Какие проблемы может устроить бизнесмен и будущий депутат простому, хоть и гениальному студенту, легко можно представить, странно только, что его так задел отказ. Или Сережа что-то Олегу недоговорил… Ладно, сейчас это неважно.              — Что дальше? — надо знать все, все факты. Время утекает сквозь пальцы, и это им совсем не на руку.              — Дальше… Я рассвирепел, Олег. Это дело… Знаешь, без преувеличения скажу: этот проект — это самое крутое, что только делалось за последние годы у нас! Да и в мире. Совсем новый способ шифрования и… Это дело моей жизни, я уверен. А тут какой-то скот… Я назначил ему встречу, — Сережа срывается на шепот, отводит взгляд вновь, судорожно выдыхает. Олег закусывает губу. Нет, только не говори, что ты… Похоже, вопрос написан у него на лбу или еще где, потому что друг взрывается, подскакивает на диване. — Нет! Я не… Да как ты мог об этом вообще подумать?! Я хотел поговорить с ним!              Олег чувствует, как у него краснеют щеки. Черт! А он-то думал, что его уже никак нельзя пристыдить. Он ловит руку Сережи, сжимает в своей, извиняясь, вновь просит взглядом говорить.              — На самом деле, я не думал даже вообще, как это будет. Наверное, хотел посмотреть на него просто, уговорить или… Да ни о чем я не думал, Олег! Просто это был предел. Я назначил ему встречу. На съемной квартире, что сдают почасово. Не знаю почему, я не думал, что я… Я не хотел! — он истерично вскрикивает, и Олег понимает, что времени у него осталось немного. Он гладит пальцы Сережи, успокаивая, касается венки на запястье — пульс бьется бешено, Олег привычно считает: под сто. Черт!              — Факты, Сережа, факты! Просто факты, — меньше эмоций, их и так через край. Сережа косится на их руки, но своей не забирает, продолжает:              — Квартира на Автозаводской, сдавал нерусский, взял деньги вперед, три тысячи. Я позвонил Маневичу. В офис. Из автомата. Трубку сняла секретарша, но я не представлялся ей, сказал просто: один из молодых талантов. Думаю, я не один такой у него, — он кривит губы, но и только. Олег считает пульс: восемьдесят. Это хорошо. — Она переключила на него. Тут уж я сказал, кто я. Он не удивился. Я понял, что не ошибся: последние проволочки — его рук дело. Я сказал, что хочу поговорить, предложил встретиться, сказал где. Он не отказался. Договорились о встрече. Он приехал один, на такси, я уже ждал его…              Сережа поднимает глаза на Олега. Олег видит там страх, дикий страх, сжимает сильнее Сережино запястье. «Все будет хорошо, я обещаю. Я клянусь!» — он говорит это одними глазами, Сережа выдыхает с шумом:              — Он думал, что я... Приехал с вином, с фруктами. Скотина! Я… Честно, я не знал, на что я рассчитывал, как я хотел действовать, думал, сориентируюсь по ситуации. Но он вошел, и я сразу понял, что… Я пытался говорить спокойно, как-то убедить его, что так нельзя, что я… Но он опять начал намекать, чтобы я… Что тогда я буду на самом верху, что он поспособствует, а потом… Он полез ко мне, и я…              Олег еще крепче сжимает запястье Сережи. Останутся синяки, но это ничего, это можно пережить, главное — удержать Сережу сейчас...              — Я толкнул его. С силой. Не рассчитал. Он пролетел по комнате, а там такой столик… Стеклянный, а края — в металле. И он прямо виском…              Олег чувствует, как внутри него словно что-то разбивается, напряжение отступает. Случайно, это было случайно, его Сережа не убийца, это просто случайность. Все хорошо...              — Как ты ушел оттуда? Сразу? Кто тебя видел? Кто-то может тебя опознать? — факты, одни голые факты. — И... его уже нашли?              Сережа кусает губу, кивает:              — Сразу, когда понял, что он… Крови было немного, наверное, удар прошел по касательной. Я подошел к нему — он дышал еще. Но скоро… перестал. Я пощупал — сердце не билось. Тогда я... Я вытер там все, чего касался, вышел на улицу. Ключи от квартиры выбросил по дороге из вагона метро на перегоне. Меня никто не видел, кажется. Из знакомых. А чужие… Хозяин квартиры?.. — он смотрит на Олега, облизывает губы. — Его уже нашли. Вот... — он протягивает Олегу телефон, там новости о гибели Маневича: тело обнаружили еще вчера утром. У Олега холодеют руки...              — Почему ты не позвонил мне сразу? — он приехал в Москву, как только Сережа позвал его: через полсуток. А Маневич был убит… Позавчера? Друг был тут, в квартире, совсем один столько времени, сходил с ума. И не позвонил. — Сережа, почему?.. — не то чтобы это важно сейчас, но… Сережины голубые глаза словно озера наполняются водой — слезами, он трясет волосами, дергает плечами:              — Я не хотел... Не хотел, чтобы ты подумал обо мне плохо, Олег... — всхлипывает. — Прости...              Олег зажмуривается, считает до десяти. Глупый. Какой же ты глупый, а еще Разум! Дороже тебя же ничего… Никого! Олег примет, не осудит, даже если ты взорвешь всю Москву к хренам! Вдох, выдох. Не время для эмоций, информация получена, надо действовать. Олег достает из кармана небольшой блистер с таблетками, выдавливает одну. Немного мешкает, потом разламывает ее пополам, протягивает половину Сереже:              — Под язык.              — Что это? — Сережа недоверчиво косится на лекарство, берет таблетку все же, сует в рот. Доверяет.              — Успокоительное. Это тебе сейчас не повредит. Ляг, пожалуйста, — это сильнейшее лекарство, военная разработка. Олег прихватил немного со службы, мало ли когда пригодится. Пригодилось… — Поспишь немного.              — Но Олег… — Сережа пытается что-то протестовать, Олег уже сует ему под голову подушку, накрывает пледом, укутывает. — Как хорошо, что ты приехал… — слышит он уже сонный голос Сережи, закусывает губу. Главное, чтобы не было поздно…              Сережа засыпает — отключается! — моментально. Олег целует его, не может удержаться. В щеку, конечно. От Сережи пахнет красками и страхом… Потом достает телефон, набирает по памяти номер, выходя из комнаты. Нет, он не боится разбудить друга, теперь Сережа будет в отключке прилично, просто Олег не хочет отвлекаться, не хочет потратить драгоценное время на то, чтобы просто сидеть и смотреть, как Сережа спит: как ребенок, подложив руку под щеку и посапывая тихо.              — Здорово! Это Волков, ты помнишь меня?.. — дозванивается Олег до первого собеседника. Он не уверен, что этот человек может помочь, но надо же с чего-то начинать…              Олег не очень хорошо умеет подготавливать преступления и тем более заметать следы. Он привык врываться, захватывать, зачищать, быстро, не таясь, делать грязную работу. Подготавливали плацдарм и убирали грязь за ним всегда другие. Но он уверен, что у него все получится сейчас, не может не, он должен спасти Сережу.              — Да, это Волков. Надо поговорить…              Олег уходит вечером, возвращается вечером следующего дня. Усталый, голодный, осунувшийся, но спокойный. Удалось, получилось: Сережа вне опасности, вне подозрений. Олег входит в квартиру, прислушивается: из комнаты тихий звук щелкающих клавиш. Олег проходит дальше — Сережа вскидывается с дивана, чуть не роняет на пол ноутбук, кидается навстречу:              — Олег! Ты… — крепкий кулак несильно, но все же ощутимо бьет по груди. — Ты хоть бы сказал! Я просыпаюсь — тебя нет. Записки не оставил. Я… Я вообще подумал, что ты… приснился мне… Что ты не приезжал… — Сережа всхлипывает, Олег ловит его руку, гладит кулак, заставляет его разжаться, кисть — расслабиться, обнимает Сережу другой рукой, гладит по волосам:              — Тише. Я тут, все в порядке. Почему ты не позвонил?..              Сережа замирает, затихает, трется головой об Олегово плечо:              — Не знаю… Не захотел мешать?..              Олег качает головой: ты просто побоялся, что Олег не ответит, что не спасет?.. Глупый мальчик, глупый-глупый, Олег всегда придет спасать тебя, он никогда тебя не бросит. Никогда! Сережа ловит его взгляд, смотрит выжидающе, Олег не собирается мучить его, торопливо рассказывает, чего добился:              — Я все разрулил. Они, конечно, слышали кое-что про какого-то студента, но… Забыли про него. Ты — вне подозрений. Никто к тебе не придет даже. Главное — сам не суйся, куда не надо. И молчи.              Сережа кивает, облизывает губы. Олег замечает, как расслабляются его плечи, гладит по спине, чуть сжимая ткань мятой футболки. Все хорошо, теперь все будет хорошо…              — Спасибо… — доносится больше выдохом, чем звуком. Олег поводит плечом — не стоит благодарности. Но это еще не конец, то, что он разрешил все со следователями, не значит, что он...              — Как-то так, — он сглатывает, покусывает губу. — Но ты должен поехать со мной, я уже взял билеты. Так что иди в душ, перекусим, я купил там кое-что и…              Сережа смотрит непонимающе на Олега своими «озерами», чуть склонив голову к плечу. Красные полосы на его лице, еще не стершийся мелок, делают его похожим на тигренка, и Олегу становится смешно от мыслей об этом, он фыркает…              — Что?.. — Сережа хмурится, потом встряхивает волосами. — Зачем? Ты же сказал, что все хорошо! Зачем мне ехать с тобой? У меня сессия на носу последняя, проект мой и… вообще. Ты… Олег, что происходит? Все не так, да?..              Олег чувствует, как щеки начинает заливать краска. Он откашливается, отходит от Сережи, достает из кармана сигареты, зажигалку, закуривает. Открывает окно, выпускает дым туда, на свободу. Как сказать Сереже, что дело не в том, что у него могут быть проблемы с законом, а Олег просто не хочет его оставлять в таком вот состоянии одного? Что хочет поухаживать за ним, таким полупрозрачным, хрупким, видимо, из-за того, что он постоянно проводит дни и ночи за компьютером, что просто хочет побыть с ним, прежде чем опять уедет на службу неизвестно на сколько. А если он скажет об этом прямо, Сережа просто расфырчится и… Олегу придется уехать одному.              — Все в порядке, я уже сказал. Но для страховки тебе лучше временно покинуть Москву. Ненадолго, к сессии как раз вернешься, — он старается сделать голос строгим и холодным, хотя внутри все клокочет, бурлит. Сережа смотрит на него пристально, но потом без каких-либо возражений кивает. Олегу кажется, что все его разумный друг понял, и благодарен ему за то, что он ничего по этому поводу не сказал. Нет сил смотреть на эти красные пятна на Сережином лице и руках, что даже и не думают стираться, Олег щелчком отправляет окурок в открытое окно, подходит к Сереже, тянет его за футболку. — Идем в душ.              — Вместе? — Сережа вскидывает бровь, Олег чувствует, как краснеет еще больше, откашливается, вздергивает подбородок:              — Я постерегу тебя. Для твоей же безопасности, — это на самом деле так: лекарство еще действует, Олег видит это по заторможенным действиям Сережи, по его расфокусированному немного взгляду, по тому, как он торопливо облизывает явно сохнущие губы. И не хотелось бы, чтобы он завалился в душевой. Но почему же так стыдно?..              Олег присаживается на унитаз, закрыв крышку, подпирает голову рукой, трет щеку, щетина царапает пальцы. Санузел совмещенный, очень маленький, Сережа начинает раздеваться, и Олег вздрагивает, когда его касается то бедро, то рука. В него летит футболка, он ловит ее машинально, вскидывает взгляд: Сережа в одном белье возвышается над ним. Точеное, стройное, спортивное тело, идеальная кожа, гордо посаженная голова. Насмешливый взгляд.              — Отвернись, Волков!              Олег покорно отворачивается, разглядывает покоцанную плитку на стене, слышит, как шуршит последний элемент Сережиной одежды, гремит шторка душа, потом начинает шуметь вода. Олег сжимает до боли кулаки и заставляет себя вспомнить десять способов проникновения в объект. Зря, становится еще хуже.              — Подай полотенце, — доносится до сознания Сережин голос. Олег встает, тянет пушистое огромное полотенце с вешалки. Сережа, словно Венера Боттичелли: с волос стекает вода, щеки и губы алеют уже от жара, не от краски, стыдливо прикрывает пах, выходит из кабинки. Олег старается не смотреть на него, не смотреть!.. Сережа усмехается, когда Олег торопливо отворачивается и выходит из ванной, бросив глухо: «пойду варить кофе». Олег очень надеется, что друг не заметил, как у него на этих словах сорвался голос.              Они быстро обедают, Олег купил что-то в булочной у дома Сережи, какие-то пирожки, и он ест их, не чувствуя толком вкуса, пьют кофе. Олег моет посуду, пока Сережа собирает сумку. Немного вещей: обязательный ноутбук, какие-то тетради с записями. Олег ждет его, листая какой-то компьютерный журнал, в котором понимает едва ли каждое пятое слово.              — Я готов, — бросает Сережа, Олег поднимается с дивана, бросает взгляд на часы: как раз.              — Идем, — запирают квартиру, в такси молча едут на вокзал. Олег старается не думать о том, как он будет следующий месяц, целый, мать его, месяц жить вместе с Сережей. Вот таким вот Сережей, что одним только взглядом заставляет забыть обо всем. И как при этом не открыть своих чувств, совсем Сереже ненужных. Ничего, он справится, он профессионал, уговаривает он себя, хотя совершенно в этом не уверен.              — «Гранд-экспресс»? — у Сережи глаза лезут на лоб, когда он видит поезд, к которому ведет его Олег. — Ты обалдел? Зачем?!              Олег поводит плечом, усмехается. Не просто «Гранд-экспресс», а СВ-вагон. Отдельное купе, только вдвоем. Оно вышло Олегу в кругленькую сумму, но это все мелочи по сравнению с тем, что он заплатил за то, чтобы о Сереже забыли в связи с Маневичем. Но деньги — это фантики. За Сережу Олег отдаст не только заработанное — себя.              — Для твоей безопасности. И... почему бы и нет?.. — Олег показывает билеты, паспорта. Проводница смотрит на них недоверчиво, но пропускает в вагон, показывает купе, говорит про завтрак, уходит встречать других пассажиров.              Сережа робко садится на полку, гладит бархатную алую обивку, поднимает взгляд на Олега, что ведет себя так, словно всю жизнь ездил в таких поездах, хотя он сам внутри дрожит как осиновый лист от важности момента.              — Классно! Спасибо, Олег… — говорит Сережа тихо, тянет к нему руку. Олег устраивается рядом, плечом к плечу. — Знаешь, я верю, что с проектом все выйдет. И тогда только на таких поездах мы и будем ездить, да?.. И летать на частных самолетах. И в Европу поедем. В Италию. Изучать Боттичелли, — он смотрит с надеждой, Олег кивает: конечно, так оно и будет. Сережа — гений, и у него все получится. А Олег ему поможет в этом, как может. Даже если придется ему самому кого-то убить.              — Обязательно...              Поезд трогается. Они сидят недолго молча, просто слушая перестук колес, потом укладываются спать. Олег засыпает быстро, словно проваливается, сказывается напряжение, бессонные сутки и вообще все. Но как бы крепко он ни спал, он просыпается сразу же, едва слышит тихий всхлип. В одно движение скатывается с верхней полки на нижнюю: Сережа, уткнувшись лицом в подушку, заливает слезами белоснежную накрахмаленную наволочку. Он старается плакать беззвучно, но Олег слышит все равно его судорожные выдохи. Похоже, таблетки перестали действовать, и Сережу все же накрыли осознание случившегося, страх и вина.              — Сережа… — Олег тянет его за плечи к себе. — Сереженька… Все хорошо, все кончилось. Все в порядке. И будет в порядке. Я рядом…              Ему надо выплакаться, выпустить все напряжение, отпустить все это, запертое до того внутри, Олег догадывается, что друг сейчас чувствует, но больше никак не может помочь, кроме как просто обнять. Сережа поднимается, сворачивается на полке клубком, обхватывает Олега за шею, утыкается носом ему в ключицу, футболка тут же намокает у ворота.              — Я убил, убил, Олег… — Сережа шепчет глухо, перемежая слова рыданиями. Олег поднимает его лицо за подбородок, ловит взгляд, качает отрицательно головой:              — Нет, ты не убивал, это была случайность. И не с тобой. Просто забудь как страшный сон. Ничего не было, все хорошо.              Сережа облизывает губы, шумно выдыхает. А потом набрасывается на Олега с поцелуем, жадным, каким-то звериным. Олег замирает, застывает, словно его поразил паралич. Сережа, что же ты делаешь?! Сережа! Он кусает Олега за нижнюю губу, рычит, требует ответа. Этого делать нельзя! Это отходняк, адреналин, нельзя пользоваться Сережиным состоянием. Ведь на тот поцелуй на вокзале, когда он провожал Олега, он не ответил, никак не отметил случившееся в письмах. И потом, в следующую их встречу ни словом, ни жестом не показал, что это важно ему. И сейчас… Это просто адреналин.              — Сережа, — Олег размыкает губы, чтобы воззвать к другу, остановить его, чтобы он потом сам не начал себя корить за это. Сережа пользуется моментом, целует еще жарче, исступленнее, тянет за ворот Олеговой футболки, запускает горячую руку под нее, царапает спину. Олег посылает все к черту, отвечает на поцелуй. Если Сереже так будет легче, так проще, то…              Они целуются в темном купе до саднящих губ, до рваного дыхания. Сережа успокаивается, перестает плакать, расслабляется понемногу, обмякает. Засыпает у Олега на руках. Олег устраивает его на полке, укрывает одеялом. Гладит по плечу. Смотрит, как за окном проносятся черные деревья, поля. Потом начинает светать. Олег разглядывает лицо Сережи, каждую черточку: с красивым изломом брови, немного капризные губы, прямой нос, спутанные огненные волосы, тонкие, но крепкие пальцы, сжимающие край одеяла, очертания стройного тела под тканью. Рассматривает, чтобы запомнить, запечатлеть в памяти, пока есть на это время. Еще нескоро они приедут, Олег специально выбрал поезд, что идет дольше всех…