Серый и Волчок

      — Сергей. Пора просыпаться. Время. Девять ноль-ноль по Москве. Погода за окном: пасмурно. Плюс пятнадцать. Ветер западный. Десять метров в секунду. Последние новости загружены. Новых писем — два. Важных — нет… — холодный мертвый голос виртуальной помощницы проникает в сознание, выдергивает из сна. И хорошо, потому что сон был кошмаром. Впрочем, как и всегда, весь этот год, наверное, надо привыкнуть уже.              Сергей садится на диване, тянется к бутылке с водой, делает глоток прямо из горлышка, игнорируя стакан, проталкивая похмельную горечь. Потом трет затекшую ужасно шею: спать без подушки на жестком диване — дурная идея. Все же стоит, наверное, переоборудовать бывшую переговорную в спальню, раз он практически не ездит ночевать домой, а остается в офисе, не в силах видеть квартиру, что должна была стать домом для счастливых двоих, а стала склепом для него и его боли.              Квартиру, в которой на полке в гостиной Олегова книга, потрепанный боевик в мягкой обложке, закладка на середине — фантик от дешевой карамельки, Олег обожал их в детстве и не упускал случая купить и взрослым. Квартиру, где Олегова кружка с мультяшным волчонком, Сергей подарил ему ее лет пять назад, а Олег оставил ее у Сергея — «не хочу, чтобы разбилась, к тому же так у меня будет повод возвращаться к тебе почаще» — на полке на кухне еще в Москве. Квартиру, где в шкафу между десятка одинаковых белых рубашек, оптом заказанных в интернет-магазине, когда Сергей стал «большим бизнесменом», и гиковских любимых заношенных футболок на вешалке в чехле, тщательно сберегаемая, словно это дорогое творение знаменитого дизайнера, водолазка Олега, та самая, что он забыл у Сергея много лет уже назад. Квартиру, где…              — Ваши встречи на сегодня: днем встреч нет. Вечером открытие казино «Золотой дракон». Ваше вип-приглашение добавлено в ваше расписание. Заказать вам такси для поездки?.. — Марго продолжает утренний доклад — Сергей трет висок, слушая помощницу. Запускает пальцы в спутанные, неровно обрезанные им собственноручно с психу однажды вечером волосы — Олег говорил, что Сережины волосы напоминают солнечные лучи, любил их касаться, ласкать, а теперь Олега нет, и к чему тогда? — тянет за пряди. Больно. Больно значит «живой». Жаль...              — Да, закажи. И… — не надо этого делать, надо встать, пойти в душ, умыться, потом выпить кофе, проверить почту, дать задания сотрудникам, провести совещание с финансистами, а не колупать опять все еще не затянувшуюся нисколько рану, но он не может удержаться. Как и всегда, как и каждый божий день этот год. Он впивается короткими обкусанными и потому острыми ногтями в ладони, кусает губу. — И включи…              Марго даже не надо говорить, что именно, она хоть и искусственная, но понимающая, Сергея, своего создателя, понимающая с полуслова, даже с полувздоха, ее же гений сотворил, она выводит на экран ролик: пятнадцать секунд, лето, парк, вода плещется, рука на плече, рыжая прядь в углу кадра. Олег открывает рот беззвучно, что-то говорит: Сергей удалил звук, не в силах слышать о счастье, которого никогда уже не будет. Стоп-кадр — Олег улыбается мягко, счастливо, глядя прямо на Сергея. Сергей смотрит на экран, поскуливая глухо, потом со всей силы бьет кулаком по краю дивана, встает резко, пошатываясь идет в душевую, оборудованную в соседней с кабинетом комнатушке. Новый день начался. Очередной гадкий день. Бессмысленный день.              К вечеру он становится еще гаже: настроение и до того бывшее отвратительным, портится еще больше. Сергей даже не может понять почему: все же как всегда, обычная рутина, обычный день. Но когда он прибывает в казино — так бы он не поехал, Марго уговорила, его правая, хоть и виртуальная, рука, которой виднее, что будет лучше для бизнеса и самого Сергея, — ему хочется либо кого-нибудь убить, либо по-скотски напиться. Убивать не дает здравый смысл. И немного — совесть. А вот напиться…              Он накачивается шампанским. После ночи, когда он узнал о смерти Олега, на виски и водку он не может даже смотреть, вино не признавал и до того, остается лишь шампанское, которое тут течет рекой, и он топит себя и свои черные тоскливые мысли в нем. Вроде бы получается до тех пор, пока… «Ты бы не напивался так, Сережа» — голос Олега в его голове звучит так ярко, словно он сейчас рядом, за спиной. Сергей вздрагивает, закрывает глаза. Олег. Рядом. Любимый. Его дыхание на шее, его руки на плечах. Его губы...              Нет! Никакого Олега нет, он умер. Ушел. Оставил. Хоть Сергей и продолжает с ним разговаривать, советоваться — нет, он не безумный, просто так легче, чтобы окончательно не сломаться, — он понимает, что Олега все же нет, что он лишь плод воображения, помешанности на Олеге. И потому…              — Не указывай мне, что делать! — рычит Сергей, глядя на собственное отражение в зеркальных панелях, щедро налепленных на стены казино, налепленных, наверное, чтобы было еще больше света, блеска, чтобы еще больше сводить с ума попавших сюда, подчинять, губить. Сергей тяжело дышит, делает еще глоток шампанского, мерзкое, теплое оно падает в пустой желудок, вызывает позывы к тошноте. Стоит, наверное, уже уехать, слишком он пьян. Но что он будет делать в пустом офисе один опять? Пить. Сходить с ума. Лучше уж тут, с людьми. Наверное, лучше…              «Сережа, остановись!» — Олег говорит строго, на повышенных тонах. И это выбешивает еще больше. Его нет. Так какого он позволяет себе?!              — Иди к черту! Я не только буду пить, я еще и… — Сергей оглядывается. Об этом раньше и думать было мерзко, но вот сейчас он хочет пойти наперекор Олегу. И себе! — И еще и… — Вот тот парень, удивительно похожий на Олега фигурой, волосами и даже немного манерой поводить плечами — он, видимо, почувствовав взгляд Сергея, оборачивается и улыбается приветливо, — подойдет для… — Ночевать буду не один! — Сергей шипит, обращаясь к мертвому Олегу. Мертвому, пора уже смириться с этим и прекратить хранить никому не нужную верность. Мертвый несуществующий Олег кривит губы, вздергивает подбородок, совсем как живой, а потом оскаливается, делает к Сереже шаг. Еще один. «Ты мне принадлежишь!» — шепчет глухо, шипит, словно змей. — «Мне, Разумовский. Ты мой!»              У Сергея трясутся руки. Он сжимает бокал, тот трещит, потом со всей дури швыряет его об пол — хрусталь разлетается в миллионы осколков — и бьет. Бьет Олега по лицу, отвешивает ему пощечину тыльной стороной ладони. Не чтобы причинить боль, а чтобы…              — Я не твой, я не принадлежу тебе! — всего трясет, слезы подступают. Слезы от разрывающей грудь боли. Потому что Олег прав — Сергей до сих пор ему принадлежит. И будет. И никак, ничем этого не исправить. И никем Олега не заменить. Олег молча подносит пальцы ко рту, потом смотрит на них — кровь...              Руке больно. Кровь. Сергей глядит с удивлением на разбитые костяшки, потом на зеркало напротив: трещина ровно посредине — он разбил. А Олега нет. И не было. Это лишь плод нетрезвого мозга, это лишь то, чего Сергей хотел, что бы Олег ему сказал. Что Сергей его. Навсегда.              — Прости, Олеж… Я был неправ, — говорит Сергей в воздух и идет вниз, к бару. Надо выпить еще шампанского, последний на сегодня бокал, чтобы протолкнуть эту горечь от осознания того, что Олег прав, что Сергей навсегда, навечно его, вниз. И ехать домой, вернее, в офис. Одному. Умирать в очередном пустом дне.              Не удается сделать задуманного. Бокал, еще один — и вот он уже почему-то ссорится с владельцем казино, и его уже хотят вышвырнуть прочь, но не успевают. И вот он уже не понимает, что внезапно поменялось в обстановке, опасности происходящего не осознает, насколько отбиты те, кто вломился сюда, в этот закрытый мирок, не видит, но ему отчаянно, так, как никогда в жизни еще, хочется нарваться. Вот правда. Чтобы почувствовать себя сегодня все же живым, раз иначе никак не вышло. Он делает шаг вперед, что-то говорит — несет глупо, не думая! — а потом летит с лестницы. И радуется: ощутил. Наконец-то. Страх. Хотя бы страх…       

***

      — Сергей. Вам звонит Игорь. Гром. Полицейский. Соединить?              Сергей на диване в офисе. Опять напивается. Сутки прошли с визита в казино, а он все еще никак не может отойти, не отойти ни от того, что случилось, ни от того, что он думал по этому поводу: что жить в родном городе стало страшно. И еще о том, что ему это нравится. Не погромы, конечно, а этот страх, что заставляет сердце биться чаще, заставляет сердце в принципе биться. Это ощущение того, что и за ним идет охота, ведь он же в числе возможных жертв Чумного доктора, не может не быть, ведь он же богат и… Хотя он не портил никому жизни, напротив, но что там в голове у маньяка. А, вообще-то, это все жутко…              Сергей впускает пальцы в растрепанные волосы, тянет себя за челку. Игорь. Что ему нужно так поздно, рабочий день давно уже кончился. Но наверное, у полицейских он круглосуточный. Послать бы его к черту, ни с кем говорить не хочется, тем более с Громом, уверенным, сильным, чем-то неуловимо напоминающим Олега. Но все же стоит, ведь он фактически спас Сергею жизнь. Хотя зачем, к чему ему эта жизнь, лучше было бы…              — Соедини, — говорит Сергей Марго. Поговорят. Поговорит. С живым человеком. Не все же говорить с Олегом, с мертвым Олегом, существующим лишь в его голове, да с Марго — созданием из нулей и единиц.              Когда Игорь, настоявший на живой встрече, приезжает, Сергей пьян еще больше. Просто незаметно даже для себя он напивается еще хлеще, глотая шампанское, как воду, игнорируя практически закуски. Не потому ли, что он в очередной раз поругался с Олегом, с мертвым Олегом, существующим лишь в голове Сергея, на тему, почему полицейский должен приезжать в офис так поздно. И почему Сергей не только не против, но даже немного рад этому визиту. «Ты не должен… Ты мой, Сережа!» «Ты мертв, Олег! И не приказывай мне, что мне делать. Если я захочу, я и… У меня будет новый друг! Раз старый меня бросил!»              — Проходи. Выпьешь? — Сергей игнорирует, затыкает голос Олега в своей голове, улыбается Игорю. Живому. Настоящему. Предлагает ему шампанского. Можно же просто выпить, поговорить о том, что волнует: о Чумном докторе. Ведь Сергея он тоже волнует, ведь это его город, любимый город, который какой-то придурок, похоже, решил спалить, решил настолько, что гарью пахнет даже тут, на острове. Даже волосы Сергея как-то поутру, после того как сожгли Исаеву вместе с ее банком, пахли гарью. И не только о Чумном докторе. А о…              Сергей протягивает Игорю бокал, пустой бокал, бокал, что он достал для Олега. Конечно, он прекрасно понимает, что Олега тут нет, что он мертв. Но до того, как они поссорились с Олегом, Сергей рассчитывал на тихий ужин с другом. С любимым. Ему же не нужен живой Олег, чтобы провести с ним спокойный вечер, ведь Олег перед глазами постоянно, ведь он знает, что бы Олег сделал или сказал. Так почему не позволить себе немного этого обмана, немного счастья. Если бы только Олег еще не выговаривал ему…              Пустой бокал Олега Игорю — маленькая, мелочная даже, детская месть Олегу за то, что оставил, бросил. За то, что пытался воспитывать…              — Нет, спасибо, — Игорь отказывается. Ожидаемо. Ну и ладно... Мысли путаются, комната уже немного плывет. А потом весь дурман словно рукой снимает, потому что Игорь…              Потому что Игорь начинает говорить о Чумном докторе. Но совершенно не то, что Сергей ждет от него услышать: не просто какие-то рассуждения, не просьбы о помощи, а… обвинения. Намеки. Подозрения. Руки холодеют, сердце пропускает удар. О чем он? На что он?.. Хольт? Сергей берет у Игоря копию договора — и откуда она у него, интересно, это же конфиденциальная информация? — взгляд прыгает по строчкам. Что это значит? Откуда это?!              — А это твои рисунки, — теперь Игорь протягивает ему его собственную тетрадь. Сергею не нужно ее открывать, он и так помнит, что там. Помнит, но не… Нет. Он не верит. Нет!              Все путается в голове, перемешивается. Бред какой-то! Ощущение надвигающейся грозы, взрыва не дает рассуждать здраво. Совершенно. А Игорь давит, давит еще сильнее, уже в открытую спрашивает, зачем Сергей убивал. Но это не он. Это же не он! Он не мог, это бред!              Сергей беспомощно оглядывается. Олег... Где же ты, когда ты нужен? Почему ты не защищаешь? От этих обвинений, от этих жутких, грязных, мерзких слов! Где же ты? В прошлый раз, когда Сергей был действительно виноват, ты же пришел, ты же спас. А сейчас… Почему ты не приходишь, Олег?! Ах да, ты же мертв…              — Это не я… — Сергей готов кричать, его всего трясет. Он не знает, что ответить Игорю, просто не знает, на эти обвинения. Помоги, Олег!..              — Кто? Имя! — Гром давит. Сергей чувствует, что сейчас просто отключится. Пытается сфокусироваться хоть на чем-то, комната плывет, качается. Громов становится два, а за его спиной…              — Олег?.. — сейчас плод его воображения как никогда реален: Олег позади полицейского, глядит строго. И кажется, на секунду кажется, что это правда, что он действительно жив, что в бумагах была ошибка, что он приехал, успел вовремя, когда Сергея… Вскочить с дивана, кинуться к нему, обнять, спрятаться в его руках. Олег спасет, Олег защитит. Олег…              Гром не дает встать, Гром преграждает путь наклоняясь. Гром усмехается — Сергей хочет стереть его мерзкую улыбку кулаком — и качает головой:              — Забавно. Я тоже думал, что это твой друг… — он кривит губы еще больше, и Сергей чувствует, что еще секунда и... Он так не думал! Олег не такой, он не способен на такие вещи! И тем более Сергей бы никогда… — Гром кидает ему на колени папку с делом, раскрывает ее на середине, тычет пальцем. Фото Олега. Красная печать. Пять букв. Пять пуль в самое сердце. Гром добивает контрольным в голову, проникая в сознание: — Пока не узнал, что он в Сирии год назад погиб…              Сергей не может больше это слышать. Слушать. Этот голос… Имя Олега из уст Грома не хочет слышать, обвинения в том, что Сергей хотел списать все преступления на Волкова. Это не так. Он бы никогда, даже если бы это действительно был Олег, не сдал его. Никогда!              Сергей беспомощно шарит рукой по дивану. Заткнуть Грома. Чтобы не говорил об Олеге, не смел говорить об Олеге. Олег, пожалуйста. Спаси! Олег живой, реальный, за спиной Грома. Но он не делает ничего, не шевелится даже, лишь смотрит. Сергей умоляет его глазами. Олег! Это не Олег, Олег мертв. Надо справляться самому.              Бутылка попадает под руку. Сергей запрещает себе думать об этом, ведь Олега нет, если он совершит непоправимое, некому будет его отмазать на этот раз, но рука сама поднимается и…              Заткнуть Грома, который вообще не имеет права произносить имя друга. Заткнуть Грома, который подумал, что Сергей может свалить все на Олега! Сергей никогда бы...              Удар!              Олег… Я не знаю, что мне делать. Олег. Пожалуйста, помоги мне! Олег...