За океаном

      Ники скручивают руки за спиной, отбирают тонкий меч и ведут к женщине, с которой она сражалась. Сапнап, поумерив свой пыл, перестаёт посылать проклятия в сторону солдат Гларкоса, но то и дело кидает яростные взгляды на молодых парней, осматривающих его длинный сверкающий меч. Томми чуть подрагивает, когда на его запястьях завязывается тугой узел — нет, он буквально дрожит, будто вот-вот расплачется.       — Что с этим? — та самая женщина цокает каблуками (каблуки в пещере?) по камню, наклоняется к сгорбившемуся Томми. — С тобой всё в порядке, мальчик?       Ники моргает пару раз. Эта женщина так ласково назвала Томми — мальчиком. Даже странно как-то.       Уж больно самодовольный парень, который её и поймал, быстро связывает её, хлопает по узкой спине, будто она скот. Ники оборачивается, шлёт ему недовольный взгляд, а тот лишь ухмыляется.       — Пади забоялся нас, — этот же парень оборачивается к воинственной женщине. Сапнап зыркает сначала на солдата, затем на Томми, потом на женщину и, в конце-концов, отводит взгляд.       Томми же реагирует мгновенно. Он перестаёт трястись, словно промёрзший щенок, резко переводит взгляд на скалящегося солдата. Ники хмурится, когда Томми выпрямляется, расправляет узковатые плечи и буквально одновременно сжигает и замораживает парня своим диким взглядом. Зрачки сужаются, ярко-голубая радужка вместе с ними, челюсти заметно сжимаются. Ники видит, как напрягаются плечи, шея Иннита. Его черепаший шлем держит какой-то солдат, но незеритовая броня остаётся при Томми — он вполне может воспользоваться этим.       — Повтори ещё раз, блядина хитровыебанная, — Томми двумя шагами сокращает расстояние, смотрит прямо в серебристые глаза солдата. Между их лицами сущие сантиметры, и ощущение, что Томми сейчас вгрызётся в чужое лицо и раздерёт его. — Ну давай, сука, скажи это ещё блядский раз. Я жду.       Солдат чуть хмурится, отходит подальше. Ники ещё раз моргает, чтобы убедиться, что это точно Томми, которого она видела мгновение назад. Дрожащий Томми за пару секунд превратился в свою разъярённую версию и теперь готов размазать лицо этого парня по стене. Однако, одного желания мало.       Томми тянут назад, а тот резко начинает вырываться, как Сапнап чуть ранее. Так птицы бьются об окна, ориентируясь на спасительный свет, пытаются вырваться на волю, на свободу, да только свободу Иннита давным-давно отобрали.       — Дайте я вмажу этому пиздолизу сранному! — орёт Томми во всю глотку, пока мужики оттаскивают его к туннелям, пытаясь как-то заткнуть. Его голос хрипит, вот-вот осядет.       Женщина презрительно морщится, а тот парень, кажется, сглатывает. Ники с какой-то грустью выдыхает.       Странно, что Томми не начал заводиться первым. Ники кидает взгляд на Сапнапа — тот кривит лицо, совсем как та женщина. Он будто вот-вот плюнет в сторону Томми, хотя пару минут назад рвался и метался точно так же.       В конце-концов, ему заряжают по незащищённой голове. Лицо Томми на мгновение застывает в удивлённом выражении, — глаза широко раскрыты, зубы не сверкают из-за оскала, мышцы лица больше не напряжены — но, спустя мгновение, Томми выглядит так, словно он спит. Тело обмякает, а Ники крупно вздрагивает — на её шее взбухает вена. Женщина, стоящая рядом со слишком уж прямой спиной, кидает на неё быстрый взгляд и хмыкает.       — Ну, Джейми, ты будешь тащить, раз уж ты и разозлил этого паренька, — смеётся женщина. — Правда, броню надо снять, но это потом.       Так называемый «Джейми» с фырканьем отпускает верёвку Ники, и в это мгновение в её глазах загорается какой-то бешеный огонь.       Первое правило СМП — никогда не давай шанс врагам сбежать.       Ники сразу же отбегает на приличное расстояние, надеясь на удачу. Около дальних туннелей должно быть меньше людей, может, отобьётся. Да и если её убьют, то у неё ещё две жизни в запасе. Она и плена избежит (хотя потеряет свои вещи), плюс сможет сообщить людям из СМП, что им немного нужна помощь.       Её настигают быстро. Грубым толчком заставляют упасть на твёрдые камни, затем поднимают, встряхивают её, как какую-то псину, ведут обратно. Похоже, тот же самодовольный парень её и нагнал. Вау.       Женщина довольно улыбается, приказывает солдатам идти в дальние туннели, а сама ведёт сгорбленную Никачу, элегантно держа верёвку, ведущую к рукам самой Ники.       Девушка хмурится — дальние ходы, как привыкли их называть в каньоне, были более «ровными», а не крутыми, как те тоннели с морской водой.       Когда их выводят, Ники приходится резко зажмуриться, потому что она чертовски давно не видела нормального дневного света. Где-то рядом шипит Сапнап.       Она хочет закрыть глаза ладонями, но они связаны, поэтому ей остаётся держать глаза закрытыми, потому что, боги, слишком светло. Слишком ярко, свет заполняет всё пространство, из-за чего Ники хочется убежать обратно в каньон, в темноту.       Сквозь её волосы проходит свежий ветерок. Он будто бы массирует её голову сквозь грязные розовые волосы, расчёсывает их. Ники больше не жмурится — блаженно прикрывает глаза, нежась под тёплым ветерком.       С массажем ветра приходит и мигрень. Она пробирается под корку мозгов, словно паразит, и начинает сильно, сильно пульсировать.       «Зелье», — сразу думает Ники, но зелья нет, потому что рядом нет Алиссы, а гларковцы не будут давать столь ценные вещи из-за какой-то головной боли.       Ники сглатывает, стискивает зубы. Придётся потерпеть. В конце-концов, она и раньше её терпела, что ей мешает сделать это сейчас?       Ну, хотя бы то, что ей не хочется ходить с больной головой и чувствовать, что вот-вот умрёшь.       — Здравия, Бекр!       — Здравия желаем, госпожа Лара Вайсс!       Басистый хор молодых мужчин заставляет голову Ники пульсировать ещё сильнее. Она жмурится, кривит лицо, тщательно всматривается в лица впереди.       Ники не выделяется высоким ростом, поэтому увидеть лица она не может, но в просветах между задержавшими их солдатами она видит светло-голубые мундиры. Мундир такого цвета был у Фанди во времена Л’Манбурга.       Опять Л’Манбург. Всё сводится к нему, хотя она за много километров от него. Даже в этом чёртовом каньоне ей пришлось раз за разом перечитывать глупые бумажки.       Ничего не изменилось.       Ники сейчас, скорее всего, посадят в тюрьму с Сапнапом и начнут допрашивать, а Томми отправят на рынок, чтобы продать его какому-то богачу. Ещё не ясно, кому будет хуже.       Солдаты выстроились в шеренгу, чуть приподняв головы, заводят одну руку за спину, а другую поднимают так, будто отдают честь. Но они не прикладывают её к виску — ладонь практически у самого лба, ребро руки расположено вертикально, а локоть просто чуть отведён. Они приветствуют женщину, ведущую Ники.       Они назвали её… Лара Вайсс?       Вайсс?       Сердце Ники пропускает удар.       Похоже, в этом роде Вайссов есть ещё один военный. Женщина.       Наверное, она сама решила забрать документы, украденные у её мужа (или брата?).       Ники поворачивает голову — на лице этой Лары красуется ухмылка. Она вкладывает верёвку Ники в руку какого-то солдата, выходит из строя своих подчинённых и слегка кивает какому-то Бекру.       Томми, видимо, растрясли — он оживает при упоминании этой фамилии, с суженными зрачками пялится на солдат, его нижняя челюсть заметно напрягается.       — Мда уж, вы что-то припозднились, — Лара будто рычит. — «Каньон» классифицировали как военное преступление, и, мне кажется, этот вопрос должны были решать вы, я не права?       Тишина. Ветер начинает свистеть, резко врезается в раненую щёку Ники. Алая кровь продолжала потихоньку скатываться по её лицу, смешиваясь с потом.       — А-эм, но, госпожа, Вы первая пришли сюда и ворвались раньше назначенного срока, и-       — Ворвались? — женщина цокает языком. — Подбирайте слова получше, мистер Бекр. Эх, в наше время совсем не положишься на армию…       Ники не видит реакции этого мужчины, но, судя по коварной ухмылке Томми, он реально напуган.       — … господин Адлар приказал отвести их в Подпольный этаж, — Бекр игнорирует язвительность Лары. Ники видит, как вытягивается чужое лицо, как она забавно поджимает губы и чуть хмурится.       — Подпол? — она усмехается. — Странно, что не в Тартар сразу. Что ж…       Слышится громкий такой хруст, когда Лара разминает шею. Ники дёргается, её голова начинает болеть ещё сильнее.       «Дерьмо», — мысли тоже мешают, но Ники не может их остановить.       — Приказываю отвести гибридов в Подпол, допросить и распределить — кого-то на продажу, кто покрасивее, кого-то на Карримскую арену… естественно, большинство. С этим пусть уже Григорий и министерства разбираются, — Лара говорит чётко и ясно, но… как-то не по-солдатски. Обычно они говорят коротко и по делу, а она что-то добавляет своё.       Ники чуть хмурится. Что за Карримская арена? Она впервые о ней слышит, Алисса вообще про неё не говорила. Ники косится на Томми — тот чуть хмурится, закусывает губу, будто что-то обдумывает.       — Этих троих, — Лара кивает сначала на Томми, потом на Ники. Сапнап, стоящий между ними, усмехается, — на допрос в первую очередь. Бекр, отправляй гонца вперёд, нам надо подготовиться.       И их ведут. И, по правде говоря, Ники не запоминает дорогу. Их просто тащат по дорогам, напрочь заполненным людьми, ведут, словно какой-то скот. Гарпии то и дело чирикают, пытаются вырваться, размахивают своими криво обрезанными крыльями, фавны блеют, тоже пытаются ударить кого-то. Другие гибриды — кошки, кролики, лисы, есть даже чёртовы лилипуты — тоже пытаются вырваться, шипят на солдат и полицейских, которые, оказывается, их и поймали. Ники сначала не поняла, почему форма тех, кто схватил их, отличается от формы тех, кто пришёл позже. Форма, как оказалось, полицейских упрощена, но всё ещё тёмно-синяя — плотный пиджак и белая рубашка под ним действительно напоминают мундир, и Ники, кажется, перепутала их из-за спешки. Пиджак туго подтянут ремнём, застёгнут на блестящие пуговки. Забавно, что у Лары светло-синий, буквально голубой пиджак — Алисса говорила, что у солдат это знак низшего звания. Неужели женщина, как-то связанная с членом Совета Командующих, такого низкого ранга? Или у них другая система?       Тень накрывает тело Ники, слышится скрип ржавых ворот, воздух резко становится сырым. Гибриды яростно тянут верёвки назад, не хотят повиноваться — они кричат, издают свои животные звуки, размахивают хвостами, крыльями, клацают зубами. Томми смотрит на своих разъярённых собратьев, прищурившись — он явно не понимает причину их паники. Ему самому немного боязно, но… так паниковать? Птичьи инстинкты обостряются, крылья бьются об нагрудник, желая того, чтобы их расправили.       Ники резко тянут вбок, к тёмно-серой кирпичной стене, освещаемой лишь светом факелов. Парень, ведший её, резко распахивает огромную дубовую дверь, чуть не задевая толпящихся гибридов. Ники заталкивают туда, следом за ней — Сапнапа и Томми.       Она ничего не видит перед собой. Её просто тащат, сажают на стул, а она нормально это воспринимает, потому что мигрень просто мешает ей реагировать, забирая всё внимание себе. Ники уставилась на свои незеритовые сапоги, наклонив голову — розовые пряди яркими вспышками мелькают на периферии зрения.       — Что ж, — голос Лары. Ники поднимает голову, прищуренными глазами смотрит на восседающую за каким-то столом Лару. Парочку солдат стоят рядом с ней, — приступим.       Она берёт ручку, тонкий листок бумаги и начинает что-то писать.       — Ваши имена? — Лара приподнимает голову, хитро всматривается в чужие лица.       — Что тебе это даст? — фыркает Сапнап, оскалившись.       — Надо же как-то к вам обращаться, — смешок. — Так как зовут?       Сапнап молчит, задрав подбородок. Ники чуть поворачивает голову, осматривает его щетинистое лицо, едва освещаемое светильником на стене позади Лары.       Она наконец-то отвлекается от мигрени и может нормально рассмотреть помещение. Спасибо Сапнапу.       Каменные стены, все мокрые, измазанные в чём-то. На стенах висит по одному светильнику, чей свет едва доходит до самой Ники. Пол тоже каменный, блестящий, судя по всему, мокрый. У самой стены стоят двое солдат, вооружённых винтовками. Деревянный стол, за которым сидит Лара, вообще не вписывается в зловещий интерьер этой комнаты — он аккуратный, но с глубокими трещинами и потёртостями. Бумага тоже не выглядит свежей, а светильник, стоящий на углу стола, кажется, ржавеет. Он достаточно широкий, учитывая то, что Ники, Сапнап и Томми сидят практически вплотную ко столу, и все умещаются. Удивительно.       Ники смотрит на Сапнапа ещё секунд пять, прежде чем повернуться к Ларе.       — Ники.       Она хрипит.       — Ники Никачу.       Сапнап резко разворачивается, Томми тоже.       — Ники, ты чё творишь?! — кряхтит Сапнап. В тёмно-синих глазах мечутся молнии.       Томми, поджав губы, резко выдыхает:       — Томми Иннит. Большой мужик.       — Томми, а ты какого хуя?!       Лара смеётся.       — Большой мужик? Ну хорошо… — Лара опять наклоняется, быстро пишет что-то на бумаге под зорким взглядом Ники. Она отмечает красивый почерк — тонкий, изящный, с редкими завитушками. — Что ж, огненная дорогуша, твоё имя?       Огненная дорогуша?       Ники хмурится.       — … Сапнап, — Сапнап игнорирует это странное прозвище.       Лара пишет что-то ещё минуты две, а потом откидывается на спинку стула и бродит взглядом по комнате.       — Честно говоря, вообще не ожидала увидеть так много людей, помогающих гибридам, — вздыхает Вайсс, откидывает длинную косу за плечо. — Вас было… от пяти до восьми, верно?       Ни лёгкого кивка. Ни слов. Ничего. Лара усмехается.       — От шести до восьми, я знаю, — она закатывает глаза, — кто-то из вас даже пытался утащить русалку, судя по словам некоторых моих подчинённых.       Русалку?       Ники щурится — что за русалка? Разве у них в каньоне была русалка? Она вообще не знала об этом.       И кто вообще мог её подобрать, если все сражались с солдатами?       На ум приходят Панз с Пёрплдом, но Ники тут же их отгоняет. Они просто не могли этого сделать — не с их моралью и принципами. Она коротко усмехается, и взгляд серых глаз Лары тут же перемещаются к ней.       — Что смешного? — Лара встаёт из-за стола, огибает стол и вплотную подходит к Ники. Та смело встречает жуткий взгляд этой женщины, потому что это вообще не страшно. Ники взяли в плен, когда Томми пошёл мстить за любимую корову Сапнапу, грозились убить её, а она, пробив стекло, кое-как выбралась и убежала, оставляя всё Дриму, Томми и Техноблейду, и это было гораздо, гораздо хуже.       А какой-то взгляд выдержать? Пф, у Дрима взгляд ещё хуже, а ведь его невозможно отследить из-за маски.       — Дорогая Ники, может, расскажешь что-нибудь? — Лара выпрямляется, задирает подбородок. — Ты ведь первая сказала своё имя, я надеюсь, наше сотрудничество будет продолжаться?       Смешно.       — И что ты хочешь знать? — хрипит Ники. Сапнап дёргается. Томми следом.       — Ну, во-первых, ваше происхождение, — Лара отходит назад, щёлкает пальцами. Один из солдат тянется к ручке на столе и берёт её, готовясь записывать. — Ваши имена необычные. Разве что у того мальчика, Томми, нормальное.       — Я большой мужик, сука.       Названный смело выпрямляется, доспехи на его груди сияют, мерцают в темноте. Их почему-то не торопились снимать, как и сапоги Ники.       Лара дёргается. На шее взбухает вена.       — В любом случае, вы не из Гларкоса, — она игнорирует оскорбление. — Так откуда же?       — И что тебе это даст? — Сапнап наклоняет голову, скалится, словно волк. Ники и Лара одновременно поворачивают головы к Сапнапу — тот тоже выпятил грудь, поднял голову, заёрзал на стуле, пытаясь поудобнее сесть.       — Не заговаривай мне зубы, — Лара фыркает, плавно обходит стул Ники и подходит к Сапнапу со спины. — Ты прекрасно понимаешь, что мне это даст, и зачем мне это нужно. Я думаю, мы можем договориться, как нормальные люди, да?       Она кладёт тонкие ладони на плечи Сапнапа, чуть встряхивает их. Она чуть ли не кладёт голову на его крепкое плечо, а он отводит шею, будто готовясь плюнуть в усеянное шрамами лицо Лары.       — Я могу много чего предложить, — вкрадчиво шепчет Лара, из-за чего по спине Сапнапа проходится табун мурашек. — Деньги, например. Хорошую работу и жильё в Гларкосе. В конце-концов, могу зарекомендовать вас другим государствам в качестве охотника или ведьмака, наёмника. Я уверена, вы достаточно хорошо знаете черты гибридов и умеете обращаться с оружием.       Сапнап рычит, гневно фыркает, пытается отодвинуться ещё дальше, но эта женщина лишь сильнее сжимает его плечи, как-то дьявольски скалится, смотрит своими серыми глазами прямо в чужие синие.       — Нахуй пошла, — где-то сбоку цедит Томми, наклонившись вперёд, практически стукаясь о край стола. — Мы не настолько трусливые выблядки, чтобы клюнуть на эту хуйню.       Лара старательно держит лицо, но Ники чувствует, как она хочет врезать Томми. Хочет, чтобы её костяшки столкнулись с его челюсти, чтобы она хрустнула, чтобы брызнула кровь, чтобы Томми закрыл свой чёртов рот.       У Ники было такое. Даже сейчас иногда всплывает.       — Мальчик, — Лара цокает каблуками, подходит к стулу с Томми и слегка наклоняется, — ты где таким словам выучился?       Томми сглатывает, потому что Лара буквально сжимает спинку стула до хруста, совсем как Техноблейд. Она смотрит своими серыми глазами в его светло-голубые, будто вот-вот накинется, словно кошка, вспорит его шею и выкинет труп куда-то в море. Томми честно не понимает, откуда у него такие мысли, но они витают в его голове и полностью заполняют её.       — Не твоё дело, — огрызается подросток, и Ники почему-то сжимает кулаки. — Чё хочу, то и говорю, тебя ебать не должно. Или чё, тебя не ебали давно?       Солдаты широко раскрывают глаза, сжимают свои винтовки и в шоке смотрят на бесстрашного Иннита, над которым нависает чёртова Лара Вайсс, самая страшная женщина этой страны. И сейчас ощущение, что она вот-вот вдарит пленнику кулаком.       Так и происходит.       Костяшки с неописуемой скоростью врезаются в щёку Томми, заставляя кровь прыснуть из его рта. Кажется, даже зуб вылетает вместе с кровью.       Стул падает, Томми за ним. Он ударяется головой о кирпичный пол, чуть шипит, пока грудь Сапнапа яростно вздымается, а он смотрит то на разъярённую Лару, то на Томми с краснеющим следом на лице.       Ники не видит лица Вайсс, но от неё исходит такая злая аура, что она даже пугается.       — Следи за языком, мальчик, — рука Лары тянется к поясу. Она что-то берёт и подбрасывает в воздухе, — не то молоточком получишь.       — Ой, испугался, — удивительно, что даже в таком положении Томми умудряется смеяться, хотя его колотит сильная дрожь. Даже Ники это видит. — Не волнуйся, сучка, не впервой. Я не боюсь этой хуйни.       Лара на мгновение замирает. Мелкий молоток с чёрной рукояткой, обвитый золотыми узорами, блестит в тусклом свете ламп, совершенно не шевелится в руке Вайсс. Она просто пялится на Томми, что-то обдумывая, а Иннит смотрит на неё в ответ, не понимая, почему резко вся злость ушла.       — … не впервой, говоришь, — еле говорит Лара, а затем, помотав головой, щёлкает пальцами. — Развяжите его и снимите броню, быстро.       О дерьмо.       Она догадалась.       Ники с замиранием сердца смотрит на то, с какой скоростью меняется выражение лица Томми. Ухмылка слезает с его лица, голубые глаза широко раскрываются, а потом он яростно мотает головой, пытается отодвинуться от приближающихся солдат. Он пинается длинными ногами, когда солдаты хватают его, кусается, что-то орёт, чтобы его не трогали, пачкает роскошную форму своей багровой кровью, вытекающей изо рта.       Сапнап ошеломлённо смотрит, как верёвки на запястьях Томми обрезают, как он резко пытается вырваться, точно бешеная птица, и у него почти получается, но один из солдат — шатен с неухоженной щетиной — направляет в его лоб дуло винтовки.       — Лицо, мне кажется, у него знакомое, — смеётся солдат. — Где-то я его видел…       — ПОШЁЛ НАХУЙ! — сплёвывает Томми, всё ещё бьётся, пока другой солдат пытается снять его нагрудник. — ВЕРНИ МОЮ БРОНЮ, МРАЗЬ!       А потом из-под сияющего нагрудника появляются мелкие-мелкие красные крылышки. Перья ломкие, неаккуратные. Лара ахает, солдат, держащий винтовку, тоже. Томми резко ударяет другого парня в челюсть, отползает, встаёт на четвереньки и кидается к заветной двери. Лишь на мгновение он оборачивается к связанным Ники и Сапнапу, и этого мгновение достаточно, чтобы его скрутили.       Крылья бьются, перья выпадают, оседают на холодный пол, словно кровь. Лара стоит и просто наблюдает за тем, как орёт Томми, как он выкрикивает какие-то птичьи словечки, звуки, как он пытается нанести удар всеми конечностями, в том числе и крыльями.       — Да успокойся ты уже, сука! — шатен грозится выстрелить Инниту в спину, и Сапнап подаётся назад, будто пытается помочь Томми, но этого солдата усмиряет лишь поднятая рука Лары.       — Да он уже свою футболку разорвал! — рычит русый, а потом, окончательно зафиксировав чужие руки, куда-то вглядывается. — Твою ж… Госпожа Вайсс, подойдите сюда.       Ники вытягивает шею, чтобы увидеть, как Томми отчаянно пытается закрыть что-то крыльями, но мужчина с винтовкой расправляет одно из и сильно, сильно вытягивает. Иннит орёт проклятия, но его никто не слушает.       Лара цокает каблуками, сильно наклоняется вперёд, а потом резко отходит назад, прислонив руку ко рту.       — Галиянская пташка? — Лара удивлена. Сапнап чуть хмурится. — Похоже, сбежала. Неудивительно, с его-то охраной…       Лара задумывается.       — Свяжите его и перенесите в другую комнату для допроса, — спустя время приказывает Вайсс. — Потом отдадим обратно Галияну.       — ХА-ХА, УДАЧИ! — смеётся Томми, расправив красные крылья. — ОН НЕМ-       — ТОММИ, ЗАВАЛИСЬ! — прерывает Сапнап, резко подавшись в его сторону. Томми резко закрывает рот и поджимает губы, легонько кивнув.       Лара смеётся.       — Позовите ещё охрану и уведите этого тоже, — Вайсс кивает на Сапнапа, — а с этой я поговорю сама.       — Есть, госпожа!       Ники поворачивается и видит, как поднимают Томми. На его спине, едва освещаемой тусклыми лампами, чётко выделяются черноватые раны, составляющие простую букву «Г», помещённую в ровный круг. Ники сглатывает.       — Томми… — вырывается из неё, пока щуплого подростка уводят из комнаты.       В течение десяти минут солдаты то заходят, то уходят, выметают из кабинета красные перья, осторожно берут сверкающую незеритовую броню и куда-то уносят. Рычащего Сапнапа поднимают со стула, он пытается что-то да сделать, но его держат три человека, поэтому приходится поддаться.       Лара что-то зачёркивает на своём листке, отдаёт одному из зашедших солдат, а потом берёт новый и начинает что-то писать заново.       Остаётся лишь Ники. Один на один с этой странной женщиной.       Когда Вайсс заканчивает, она довольно цокает и поднимает весёлые глаза на Ники. Воу, несколько минут назад она была готова разорвать Томми на куски. Возможно, благодаря женской солидарности она не «угрожает» ударить её.       — Что ж, Ники, — начинает Лара, в очередной раз встав со стула, — пока что опустим допрос и перейдём сразу к делу. Я хочу предложить тебе выгодную сделку.       Ники выгибает одну бровь дугой, откидывается на спинку стула. Ну конечно — предложение. Никачу уже составляет примерный список того, что предложит эта женщина: деньги, хорошую должность, спокойную жизнь в Гларкосе, нормального мужа, связи.       Ники ничего из этого не интересует. На родных землях, где всё цветёт и дышит, ей лучше. И когда дождь бьётся об окно, а она напивается зельями, чтобы прекратить мигрень, ей хорошо.       Честно.       — Перейдём сразу к делу, — Лара обходит её. — Я собираю отряд… ведьмáчек. Женщин-ведьмаков, которые будут ловить опасных гибридов.       Чего?       Ники хмурится. Она буквально военный пленник, потенциальный источник информации, которую у неё можно (невозможно) выпытать, она знает очень многое о работе Каньона и СМП, а её просто приглашают стать… охотницей за головами?       Что за бред? У этой женщины всё нормально с головой?       — Но взамен ты мне выложишь всё об этой вашей руде, — Лара кидает выразительный взгляд на сверкающие сапоги. — О вашем лидере. О том, как вы сюда пробрались, не встретив охрану, ну и, конечно же, о своём происхождении. Не так уж и много за столь хорошую должность, верно?       Да. Совсем немного.       Дрожь прошибает тело Ники, мигрень усиливается.       — … что будет, если я откажусь? — пересиливая боль, спрашивает Никачу. Лара хмыкает.       — Ну, ручаться не буду, но информацию из тебя будут вышибать, — Лара скалится в подобии ухмылки. — Если расколешься, отправят тебя в тюрягу или как рабыню на стройку… может в бар какой-нибудь пристроят, кто знает. Сейчас Гларкосу важны все люди.       Ники сглатывает.       — Ну, а если не расскажешь, — Лара коварно усмехается, — то тебе вколят снотворное, положат на кроватку и заставят уснуть. А потом изобьют до смерти на главной площади. Таков наш народ, любит поглазеть на чужие страдания.       Ох, Ники это поняла. Только мигрень усиливается, а само представление, что может ожидать её на площади в качестве пыток, заставляет её ноги подрагивать и неметь.       — Ну и как вы узнаете, сколько у меня жизней? — усмехается девушка.       — Сколько будем убивать, столько и будет, — притворно удивлённым тоном говорит Лара. — Ники, если ты окончательно откажешься, то у нас есть ещё много-много пленников, которых можно допросить. А наш народ нетерпеливый — такие публичные казни часто устраивают.       Ники вздыхает. У неё были все три жизни, и если она умрёт, то возродиться. Она могла бы совершить суицид и появиться в своём домике в СМП, но пока что она не может этого сделать. Не здесь и не сейчас.       У Ники есть два выбора — мучительно умереть или рассказать.       Что рассказать — решает она.       — … я согласна на сделку.       — Так быстро? — Лара удивляется. Она садится обратно за стол, быстро хватает ручку и внимательно смотрит на порезанное лицо Никачу. — Ну-с, что ж, давай начнём твой рассказ.       У Ники не очень богатая фантазия, но она постарается.