За океаном

      Дрим отчётливо помнит, как жил Клэй до него.       Его память феноменальна. Он с первого раза запоминает чужие имена и лица, легко может назвать дату и примерное время любого события, которое он пережил.       Дрим помнит то, что было в Гларкосе. И каждый раз, возвращаясь к этим воспоминаниям, он всё больше и больше ужасается.       Дрим помнит то, что было во время фестиваля. И каждый раз, возвращаясь к этим воспоминаниям, он всё больше и больше восхищается теми, кто освободил его.       Гарпия. Именно гарпия перерезала удавку его мамы, именно благодаря ему она освободила Дрима.       Если бы не он, они бы сдохли либо в давке, либо под завалом работы.       Когда они причалили, то Дрим не успел поблагодарить гарпию. Златовласый мужчина с тёмными, как ночь, крыльями взлетел в небо вместе со своей вороньей стаей и скрылся в пыльных облаках, ни сказав ни слова.       Дрим даже пытался искать его. Не нашёл. Его дом находится в лесной глуши, понадобится много времени, чтобы его обнаружить.       Мама бы волновалась.       Спустя день после фестиваля они долго плели венки в цветочных полях новой земли, и мама рассказала ему о свободе.       Дрим никогда не считал себя обделённым, униженным, нет. Он никогда не задумывался о том, как живут остальные. Как живёт низковатый мужчина, владеющий фабрикой, на которой Дрим работал? Как живёт та милая леди с веснушками на щеках, случайно столкнувшаяся с ним на улице? Как живут те гарпии, любящие чирикать над чужими головами, отдыхая от работы на заводе?       Дрим, нет, Клэй всегда думал, что так живут все рабочие, гибриды.       Оказалось, что нет. За десять лет жизни на обособленном от остального мира материке он это хорошо понял.       Гибридов не бьют за малейшие провинности хлыстами. Гибридов не держат на поводке. Гибридами не торгуют, словно они бездушные вещи.       За одиннадцать лет в Дриме взросло такое отвращение к заморской стране, что при одном её упоминании тошно становится.       Мама особенно над этим постаралась.       Дрим скучает по ней. Честно скучает. Она уплыла в дальнее плавание два года назад, и с тех пор от неё ни письма, ни весточки. Вот и главный минус отрезанной жизни на таком материке.       Она вообще приплывёт обратно? Она говорила, что скоро вернётся, но когда «скоро»? Что включает это «скоро»? Два года? Три? Десятилетия?       Дрим начинает забывать её. Она дала ему это имя в честь какого-то когда-то почитаемого божества, а он забывает, как оно звучит из её уст. Как звучит её голос. Как она выглядит, её глаза. Он забывает-       Он живёт в деревянном домике в мелкой деревушке с обычной примитивной печкой, на которой можно спать, с крепким дубовым столом и задним двором для разведения скота, чем Дрим, конечно же, не занимается.       Для пропитания отлично годится лесная живность, что некоторые гибриды… не одобряют. Дрим помнит, как глянул на него какой-то кентавр, когда он притащил оленью тушу к себе в дом, чтобы разделать её.       Но Дрим может это перетерпеть. Охота — не только необходимое дело для добычи еды.       Охота — это азарт.       Сердце бьётся-бьётся в груди, в то время как пальцы натягивают тетиву, направляют стрелу в тушу диких зверей. Ярко-зелёные глаза загораются, когда стрела успешно вонзается в тело зайца или утки. Адреналин просачивается в кровь, когда перед Дримом возникает огромный медведь или кабан. На лицо сама натягивается улыбка, когда он направляет остриё железного меча на огромных хищников.       А вечером Дрим жарит мясо или варит суп на улице под покровом звёздной ночи, косясь на потухающие огни в окнах других домов.       Однажды таким вечером его друг Сапнап, прихватив с собой практически спящего Джорджа, заваливается к Дриму домой и через секунду внаглую ест чужой стейк, мыча от удовольствия. Они усаживаются за большим деревянным дубовым столом с керосиновой лампой, вокруг которой витают мелкие мотыльки.       — Дрим, твоё мясо вкуснейшее! — хвалит его Сапнап, уплетая мясо за обе щёки. Джордж аккуратно ест стейк с помощью серебряной вилки и молча показывает «класс» второй рукой.       И Дрим улыбается, веснушки под его глазами становятся видны ещё лучше, холодные уши чуть краснеют. Джордж на мгновение замирает, прищурив карие, почти чёрные глаза.       Дрим замирает — теперь краснеют и его щёки. У Джорджа… очень пристальный взгляд.       — Дрим, — внезапно начинает Джордж, косясь на лампу на большом дубовом столе, — помнишь, ты говорил про гарпию с чёрными крыльями?       Чавканье Сапнапа резко прекращается, и он совершенно неочевидно пинает Джорджа под столом, приговаривая «тише ты».       А Дрим резко застывает и вгрызается в Джорджа взглядом. И это ещё у Джорджа взгляд пронзительный? О нет, эти неестественно ярко-зелёные глаза гораздо, гораздо хуже. Когда Дрим на чём-то сосредотачивается, то выглядит очень стрёмно.       Лёгкий пинок Сапнапа перерастает в интенсивную драку, и они уже очевидно дерутся под столом, умудряясь задевать ещё и Дрима.       — Да отвали ты! — Дрим, — Джордж наконец-то кладёт ладонь на лицо Сапнапа и толкает его, опрокидывая на пол. Сапнап кричит, — короче, Скеппи знает чувака с розовыми волосами. Старше нас и в лесу живёт. Его приёмный отец — как раз чернокрылая гарпия.       — Завались! — Сапнап воинственно встаёт и толкает уже Джорджа. Тот тоже падает. Сапнап резко поворачивает голову в сторону притихшего Дрима. — Прости, Дрим. Я хотел сделать тебе сюрприз, но эта паскуда-       Джордж щиплет Сапнапа за ногу, и тот вскрикивает.       Сапнап и Джордж, когда они только познакомились с Дримом, постоянно выслушивали от него дифирамбы, воспевающие таинственную гарпию с чёрными, словно ночь, крыльями. Мужчина с золотисто-серебристыми волосами в зелёных одеждах спас Дрима от пожизненного рабства и разгромил тот город, который его поработил.       Мама пела ему песни, и Дрим подпевал ей в такт. Вскоре Дрим сам выучился петь.       Джордж и Сапнап немного подустали от этого, но Дрим ведь их друг! Им следует обсуждать с Дримом его интересы.       А у Дрима интереса было три: оружие, охота и гарпия с чёрными крыльями.       Они показали Дриму чары и Незер, показали лучшие места для охоты, а теперь ещё и дали наводку на таинственную гарпию.       На следующий день Дрим уверенно идёт в дом Скеппи с пугающей аурой вокруг себя. И он видит того самого «чувака с розовыми волосами».       Достаточно крупный мужчина стоит около кирпичного дома, облокотившись на кое-как построенный забор. Розоватые руки гладят голову большой пятнистой коровы с маленьким пятнышком на лбу, чем-то похожим на сердечко. Длинные розовые волосы льются по широким плечам, огибают складки грязной белой рубашки, доходят почти что до поясницы. Какая-то большая сумка висит на его плече.       Копытные ноги, покрытые тонким слоем тёмно-розовой шерсти, изредка бьют по мягкой после дождя земле. Тонкий свиной хвост мотается из стороны в сторону.       «Чёрт, — сразу щёлкает в голове Дрима, как только он его увидел. — Чертила».       Чёрт, выбежавший из старых сказок древних народов. Чёрт из Преисподний, Незера.       Джордж и Сапнап идут рядом, повыше закатывая штаны, чтобы не испачкать их. Земля после дождя выглядит отвратительно: это просто месиво из травы, коровьего дерьма и обычной земли. Джордж хмурится, когда случайно наступает в коровью лепёшку.       — Вон тот чел, — кивает Сапнап в сторону длинноволосого паренька, продолжающего гладить корову. — Он молчаливый, обычно говорит только со Скеппи… и кто станет выбирать Скеппи своим единственным собеседником?       Дрим тоже не знает. И троица, пробираясь через расквашенную в хлам землю, идут к ничего не подозревающему мужчине.       Дрим, чуть не поскользнувшись на комке грязи, резко хватается за чужое плечо. Парень даже не дёргается (а Дрим тяжёлый), лишь большим ухом хлопает. А потом оборачивается.       Белоснежные, почти что светящиеся клыки оказываются перед самыми ярко-зелёными глазами, и у Дрима что-то дёргается в животе. Красные глаза флегматично осматривают напуганную фигуру фавна, на мгновение щурятся, когда натыкаются взглядом на чужую разноцветную шевелюру. Дрим вскрикивает и падает.       Прямо в грязь.       Сапнап и Джордж чётко отслеживают траекторию его падения и сразу же болезненно морщатся, когда великолепные радужные волосы с преобладающим голубым оттенком окунаются в грязь. Прямые рога отлично вонзаются в землю.       Ужас. Но, честно, и Сапнап, и Джордж тоже упали бы на месте Дрима.       Мужчина вскидывает бровь.       — Бра-а-а-ах, вот это ты нуб, — совершенно спокойно бурчит он, поворачиваясь всем телом. Кисточка взмывает вверх — признак заинтересованности.       Дрим растерянно хлопает глазами, задрав руку над головой. Наверное, он даже не понял, что упал в грязь.       — Э-э… привет? — Дрим машет ладонью.       Мужчина вскидывает вторую бровь.       — Ты на чёрта похож, — совершенно дружелюбно говорит Дрим.       Если бы у мужчины была третья бровь, он бы и её вскинул.       — Кто такой чёрт? — явно гибрид наклоняет голову набок, розовые волосы лезут на его лицо. Дрим замечает, что его нос очень большой, а глаза мельче, чем надо. В противовес ярко-зелёным глазам Дрима его сияют рубиново-красным.       — Ну… знаешь, — в диалог вклинивается Сапнап. — Как Бэд. Живёт со Скеппи.       Он хлопает большим ухом, секундой позже в его глазах мелькает осознание. Он переводит взгляд на валяющегося в грязи Дрима.       — А ты со своими рогами прям ангелок, — парирует парень и, развернувшись, идёт вдоль забора, помахивая смотрящей ему вслед корове.       Дрим всё ещё валяется в грязи, а парень скрывается за ближайшим переулком.       Первое знакомство не совсем задаётся.       Дрим караулит этого парня ещё две недели и замечает его уже на рынке, стоящего в мясном прилавке. За это время Дрим успел узнать, что парня зовут Техноблейд, ему где-то двадцать пять, и он чертовски страшный боец. Он настолько крут, что называет приёмного отца по имени, считает его больше другом, а его родных детей называет спиногрызами. С ним в город иногда выходит худой двадцатилетний мужчина в очках, любящий едко пообщаться с Понком и Ники, или маленькая бешеная гарпия с ярко-красными перьями. Дрим замирает, когда впервые в жизни видит эти крылья.       Он ещё несколько раз встречается с Техно, и они начинают достаточно хорошо общаться, чтобы разговориться и стать приятелями. То Дрим оленьим мясом поделится, то Техноблейд даст ифритовый порошок для варки зельев, то они вместе сходят на рынок и устроят ужин.       Они становятся достаточно хорошими приятелями, чтобы Дрим мог расспросить его насчёт таинственной гарпии.       — А-а-а, Филза, — знающе кивает Техноблейд, прожёвывая свиные хрящи. Дрим морщится. — Мы живём далековато отсюда. Он… забрал меня из Незера и приютил. А что?       Дрим неловко перебирает пальцами одной руки, другой сжимает серебряную вилку.       — М-м-м… я хотел встретиться с ним, — Дрим умалчивает о Гларкосе. — О нём так много говорят.       — О-о, и кто же? — Техно поднимает тяжёлый взгляд на собеседника. Дрим выдыхает. Ну конечно же, в этом весь Техноблейд — обо всём расспросит.       — Ну, много кто, — расплывчато отвечает Дрим, кладя кусок жареной свинины в рот. — У твоего отца крылья огромные, вот и говорят.       — Они у него настолько мелкие, что их можно скрыть под плащом, — флегматично заявляет Техно, усмехаясь, — но я приму твою версию, потому что ты вряд ли сделаешь что-то плохое для Филзы.       Дрим даже немного обижен. Он восхищён этим Филзой, как он может сделать что-то плохое?       — Если хочешь зайти в гости, то принеси немного оленя, — советует Техноблейд. Он берёт кусочек картошки и засовывает себе в рот, — Уилбуру понравится. Про Филзу с мелким сказать не могу — им вредно много мяса.       Дрим хмурится. Техноблейд буквально предлагает ему откормить его и его брата, а на гарпий забить.       — Если хочешь понравится Филу, то возьми семечки, — тут же добавляет Блейд, поворочав вилкой оставшееся мясо и тушёные овощи. Картошки не осталось. — Он их любит.       И что же делает Дрим на следующий день?       Встаёт рано утром и идёт на охоту. Часть туши обменивает на семена подсолнуха, другую тушит вместе с грибами и упаковывает в специальную сумку, накрыв с двух сторон тарелками.       Уже в полдень он идёт по лесу, подозрительно озираясь. Техно указал ему примерное направление к их дому, стоящему на окраине какой-то соседней деревушки.       Дрим выучил все тропинки, как свои пять пальцев. Он знает, куда первым делом побежит олень, если стрела пролетит справа от его шеи, он знает, куда разбегутся мыши, когда он поставит ногу рядом с ними, он знает, куда повернёт невежественный человек, если захочет выйти на север.       Дрим знает, куда идёт.       Он знает.       Солнце всё ближе клонится к горизонту, небо алеет, а Дрим идёт совершенно не туда. Он хмурится, пробует ветер, осматривается и понимает, что ни черта он не знает.       Дрим, шестнадцатилетний подросток, находящий на попечении самого себя, сам кующий себе броню, сам добывающий себе еду, где-то внутри скучающий по отчалившей матери и имени Клэй, заблудился. У Дрима небесная лазурь в волосах, сменяемая пышной зеленью, а рога, словно деревья, вырастают из неё, защищая голову от ударов; у Дрима на груди железные пластины, защищающие от атак мобов; у Дрима за плечом еда, у Дрима меч в ножнах на поясе, у Дрима в груди сердце бьётся, потому что он начинает нервничать, у Дрима в голове приглашение Техноблейда на ужин, а в животе тает предвкушение от долгожданной встречи с гарпией, что спасла его много лет назад.       Дрим — Дрим, каким был и вчера, и позавчера. Но завтра он уже изменится.       Дриму полных шестнадцать лет, когда он натыкается на полуразрушенный храм, обвитый травой и покрытый мхом.       Зелёные глаза щурятся, и Дрим, вздохнув, заходит, ставя сумку около входа.       Храм небольшой. Каменные стены уписаны надписями на неизвестном языке, смазаны краской и непонятными символами. С крыши, сохраняющей холод внутри, вниз смотрят многочисленные портреты. Они даже подписаны.       Огромное окно, каким-то образом отлично сохранившееся, пропускает через себя нежно-салатовый свет.       Дрим не знает, что это, но оно очень напоминает те бело-фиолетовые храмы, стоящие в особо крупных деревнях. Дрим не знает, зачем туда ходят. Дрим не понимает, что значит «хвала Прайму». Дрим не понимает, почему в некоторых книгах описаны какие-то боги, наделенные какими-то силами. Дрим ничего не знает о мужчине с золотой кожей и даме в широкой шляпе на картинках в книгах.       Но Дрим знает, что его назвали в честь бога. Мама вычитала об этом в одной из таких книг, и это имя понравилось ей.       Дрим знает, что иногда вместе обычного «удачи» говорят «грёзной удачи». Может, она таким образом привязала к нему удачу?       Спасибо ей.       Дрим смотрит на огромное окно и переводит взгляд на заросший алтарь. Подходит к нему. Кладёт руку туда, где отпечатана другая.       Дриму шестнадцать лет, два месяца, три дня, пять часов, две минуты и две секунды, когда он кладёт руку на холодный камень.       Дриму шестнадцать лет, два месяца, три дня, пять часов, две минуты и четыре секунды, когда он проводит пальцем по пыльной поверхности.       Дриму шестнадцать лет, два месяца, три дня, пять часов, две минуты и шесть секунд, когда он натыкается на надпись, написанную на его языке и вырезанную в граните.       Дриму шестнадцать лет, два месяца, три дня, пять часов, две минуты и семь секунд, когда он произносит две буквы — X и D.       Боги, особенно забытые, чтят свои пустые святыни. И иногда им настолько скучно, что они даже навещают их.       Иногда им настолько скучно, что они навещают обычного человека, дабы поиграться, хотя они играли с тысячей таких же.       Дриму резко двадцать два, а потом вновь шестнадцать лет, когда бог является перед ним, потому что он заскучал.       И бог слепит его пышной зелёной накидкой, вобравшей в себя весь зелёный цвет мира, и бог слепит его золотом, и бог слепит его белоснежной маской, на которой ровно вырезано «XD».       — Звал? — боги говорят странно. — Ради тебя, мальчишка, пришлось принять такое унизительное обличие. Никакой изюминки.       Дрим падает на спину и глубоко дышит, вцепившись в камень рядом. Радужные волосы блестят из-за света, исходящего от левитирующей фигуры.       — Ты-ы-ы, э-э, в смысле, в-вы?.. — Дрим не может связать слова в единое предложение, потому что перед ним только что возникло что-то.       Непонятное существо молчит, наклонив голову. Глаза Дрима постепенно привыкают к повышенной яркости, исходящей от одежды незнакомца.       Но Дрим и пошевелиться не может. Не способен.       — Сначала сами вызывают, потом удивляются, — фигура наигранно дуется, когтистые руки скрещиваются на груди. — Да-а, совсем позабыли меня. И войн интересных нет. Скучно как-то.       У Дрима в голове каша из вопросов, мыслей и крика, и он никак не может собраться. Его сила воли позволяет ему лишь поднять руку и зацепиться ею за камень.       Дрим встаёт, прижавшись спиной к камню. Сердце бешено стучит в грудной клетке.       — К-Кто вы? — дрожь не проходит. Бисеринка пота скатывается по виску.       — Бог мира сего и защитник его, — уж больно высокомерно выдаёт фигура. Её предполагаемая голова наклоняется набок. — Абсолютный бог без аспекта, и имя мне — ДримXD.       ДримXD?       Как Дрим сразу не додумался?       Он уже открывает рот, чтобы что-то сказать, но его перебивают.       — Да, тебя назвали в честь меня, — знающе кивает ДримXD, его голос по-странному двоится. — Жизнь у тебя, кстати, откровенно скучная. Заделал какой-то мужик, оставив травму твоей матери, из-за чего она без слёз на тебя не взглянет, отправил работать в какой-то короб, а потом тебя героически спас Ангел Смерти. Смерти, думаю, тоже скучно стало, вот и взяла чужое тело. Эх, слаба стала госпожа Смерть, растеряла все свои силы в Лимбо…       У Дрима в ушах что-то звенит, и он совершенно не способен адекватно воспринимать речь, которую бог льёт ему в уши. Он говорит с ним, как с давней подружкой.       — Т-Ты бог? — наконец выдаёт Дрим, не веря своим ушам.       Фигура дёргается, зелёная мантия вздрагивает, будто это часть его тела.       — У тебя скорость обработки информации равна двум нанометрам в секунду? — бог резко приближается к нему, и Дрим отшатывается. Он не чувствует чужого дыхания на своём лице. — Похоже на то. Да-а, три тысячи лет назад приход богов на землю не был таким шокирующим для людей.       Что? Три тысячи лет назад?       — Три… тысячи? — Дрим не может представить таких цифр.       — Да, три тысячи лет назад цивилизация преуспела даже лучше вас, — усмехается ДримXD, — а потом её стёрли в порошок, оставив человек десять от силы. Удивительно, что язык умудрился сохраниться. Если бы я тогда не помог твоим предкам, так бы и не стало ни тебя, ни остальных.       — К-Как… помогли? — сердцебиение начинает успокаиваться.       Бог смотрит на него, и его бросает в жар. В палящее пекло Незера, где становится настолько горячо, что аж холодно.       — Три жизни? Возрождение на месте, где последний раз спал? — бог, кажется, обижен. — Именно от этого события началась «ваша эра». Мальчишка, да ты совсем историю не знаешь.       Дрим знает, как ковать оружие и делать винтовки. Ему достаточно.       Но потом оказывается, что этой информации ему точно не хватает.       ДримXD активно разговаривает, рассказывает что-то Дриму, а тот выжигает себе в памяти всё это.       Дрим приходит в декабре, садится на колени, молит бога, чтобы тот явился, и тот является.       — Была такая нация, игроками назывались. У них была одна жизнь, но они были физически сильными и мозговитыми. Они осмелились покорить Незер и решились покорить ᒷリ↸, но владычица была… не очень рада. Она решила уничтожить их, а я не мешал. Потом даровал им три жизни, они признали меня верховным богом, хотя я им и так был, и теперь мои святыни раскиданы по всему миру, — бог рассказывает вальяжно, летая то в сторону уже замёрзшего окна, то возвращаясь обратно к Дриму. И Дрим смотрит на него широко раскрытыми глазами, внимая мудрости его.       — Я могу превратить весь リ╎ℸ ̣∷𝙹⊣ᒷリ и кислород в чёртов оксид, и тогда вся жизнь задохнётся, — бог важно ходит около Дрима уже весной, пока тот что-то яростно чиркает в тетради. — Вот, смотри-ка.       Дрим поднимает голову и видит чудо. Бог лишь легонько дёргает пальцами, и в его ладони образуется сгусток чего-то тёмного бурого.       — Это… взялось из воздуха? — Дрим оглядывается.       — Ага, главное понимать, как он устроен, — ДримXD разжимает пальцы, и сгусток исчезает. — Эта тёмно-бурая штука ядовита. Её называли ⎓𝙹% ℸ ̣ᔑ╎ꖎ для запоминания.       Дрим вообще не понял, что сказал Бог.       — Простите? — Дрим наклоняет голову.       — Ах, я и забыл, что эндерврит уже редко используется, — Бог вскидывает руки. — На его основе образованы все языки этого мира, мальчишка. Даже ваши излюбленные книги о чарах написаны на нём. Немногое, что осталось от прошлой нации.       Дрим приходит каждый день каждой недели каждого сезона. Техноблейд периодически предлагает Дриму сходить к нему в гости, но тот отказывается, потому что интерес к Ангелу Смерти уже затух. Сапнап и Джордж предлагают поиграть в охоту, как в старые времена, но Дрим отказывается и идёт в глубины леса, сливаясь с пышными кронами деревьев.       Дриму семнадцать, и он узнаёт, что всё состоит из мельчайших частиц, по-особому связанных меж собой. Благодаря этому он лучше понимает алхимию и элементарную химию.       Дриму восемнадцать, и он узнаёт многое о древней нации, о древних крепостях под его ногами и о неизведанном Третьем измерении. ДримXD строжайше запрещает ему подходить к ним, требует, чтобы тот поклялся. И Дрим клянётся, отбивая лоб о каменную плитку. ДримXD откровенно скучает.       Дриму девятнадцать, когда ДримXD торжественно вручает ему зачарованную маску из белоснежного дерева с чёрными полосками, образующими смайлик.       ДримХD называет его своим пророком, главным священником и, заливая в чужие уши сладкую лесть, говорит ему о порталах.       — Охраняй его. Он остался единственным, но он нужен для связи с богами ᒷリ↸, поэтому он остаётся, — хмуро говорит XD. — Он где-то в Арктике. Найди его.       И Дрим впитывает в себя его волю, надевает маску поверх усеянного веснушками лица и с гордостью носит его, как поклонники златого бога носят кулоны золотой акулы, а последователи Прайма — пурпурные кресты.       Но он последователь Верховного. Создателя. Истинного значения слова «Бог». ДримXD — олицетворение мира сего, он его небо и земля, он океан и облака, он каждый атом этой планеты и каждое явление, бушующее на разных концах мира.       ДримXD не нужны последователи, потому что у него есть он. Дрим — единственный последователь, и это греет ему душу.       Дриму двадцать, и он приходит в канун Рождества, чтобы помолиться своему богу. Под незеритовыми сапогами тает снег, зелёный плащ развевается на ветру, а нежно-голубой цвет постепенно сменяется зелёным, в то время как корни уже желтеют.       В его голове почему-то внезапно мелькает мама, и…       — Ты молишь меня, чтобы твоя мама поскорее вернулась? — XD говорит это надменно, задрав голову. Зелёный капюшон чуть сползает.       Дрим резко поднимает свою, широко распахнутыми глазами смотря на своего бога. Его колени погрязли в снегу, а сам он сцепил руки в замок, молясь.       — Почему? — бог подплывает ближе, его маска оказывается прямо перед маской Дрима.       Почему?       Дрим не может ощутить прикосновения её пальцев, Дрим не может ощутить её тёплое дыхание, Дрим не может потрогать её закрученные рога, Дрим не может взглянуть в её зелёные глаза, Дрим не может вспомнить её-       -лица…       — Я скучаю по ней, — совсем по-детски признаётся Дрим. — Я… почти не помню её. Шесть лет прошло.       Но Дрим не обижается. Он верно ждёт её. И до сих пор иногда ходит на дальний пляж, смотря в морскую даль, дожидаясь её корабля.       — Разве она не бросила тебя?       Что?       Дрим дёргается, табун мурашек проходится по спине, а жар обливает его, заставляет замереть.       — Она бросила тебя, — говорит XD, будто это совершенно очевидно. — Она оставила тебя и уплыла, потому что ей горько было тебя видеть. Особенно твои глаза.       — Что… что не так с моими глазами? — Дрим невольно касается края маски.       — Ярко-зелёные, — констатирует факт бог. — Как у твоего отца, верно?       Дрим не понимает.       — Вдобавок ты вообще на неё не похож, — продолжает бог, будто специально надавливая на больные места. — Только разноцветными волосами. Мужчина оставил ей травму на всю жизнь, плюс она совершенно не хотела детей. Её ребёнок похож на её насильника. Не так уж приятно.       Дрим не понимает.       — Она выбрала тебе имя только потому, что не хотела принимать имя от твоего отца, — ДримXD останавливается прямо у его уха, шепча эти ужасные вещи.       Дрим не понимает.       Он не понимает, не понимает, не понимает, не понима-       — Нет! — почти что кричит Дрим, резко отстранившись от божественной фигуры. Сердце бьётся-бьётся в его груди. — Нет-нет-нет, мама любит меня… она-       — Почему ты это отрицаешь? — XD кажется чересчур заинтересованным.       — Это неправда… Потому что это неправда! — восклицает Дрим, резко вставая. Снег осыпается с его колен, снежинки, запутавшиеся в зелёных волосах, стремительно таят.       XD заливается хохотом, забавляясь такой панической реакцией Дрима, не свойственной его холодному разуму.       Очевидно, что Дрим об этом думал. Очевидно, что он не мог сомкнуть глаз, размышляя, где же плывёт его мама.       Очевидно, он об этом долго думал. И скорее пытается убедить себя, а не бога, в том, что это неправда.       Но XD — бог. XD видит. XD чувствует и знает.       А Дрим истерит, потому что он двадцатилетняя истеричка.       — Как вы… как ты можешь такое говорить?! — яростно спрашивает Дрим, сжимая кулаки. Снег вокруг него тает не столько от тепла незерита, сколько от силы его гнева. — Это не так! Она моя мама! Она защищала и оберегала меня в Гларкосе, взяла с собой на корабль, показала, что такое свобода, вытащила из этой дыры! Она не может! Не может!       Он не признаёт этого. Так отчаянно не признаёт, что даже восстал против своего обожаемого бога.       XD перестаёт хохотать.       — Вы- Вы- Вы просто неправы,       — Дрим уже чуть ли плачет. Он… настолько ранимый? Настолько чувствительный? Или это стало отправной точкой?       XD молчит.       — Тогда тебе не стоит слушать лгущего бога, — говорит XD, почти оглушая Дрима своей речью.       И он исчезает. Исчезает яркая зелень, и снег идёт в том месте, где секунду назад парил бог.       Дриму приходится пару раз моргнуть, чтобы привыкнуть к внезапной темноте. Нет ярко-зелёный накидки, нет сияющего золота на чужой шее (шее ведь?), нет аккуратно вырезанной маски перед лицом.       И Дрим всё равно приходит.       Он отмечает Рождество вместе с Сапнапом и Джорджем, устроив настоящее пиршество на улице деревни. Они запустили фейерверки, съели много салатов, запечённого мяса и сыра во всех возможных видах. Они громко желают всему миру счастливого Рождества, пьют кем-то сваренный самогон и танцуют народные пляски, а на душе так спокойно и тепло.       Но у Дрима в душе пустота. Его бог покинул его, и, сколько бы Дрим не молился, он не приходит.       Дрим сожалеет. Он правда сожалеет. Он признаёт правоту бога своего, признаёт, только, пожалуйста, пусть он придёт.       Стоп.       Признаёт?       Дрим резко замирает на деревянном стуле, так и не поднеся к маске стопку прозрачного самогона. Сапнап пляшет с Карлом Джейкобсом — человеком из соседней деревни — под баян уже пьяного деда-гарпии. К ним резко подлетает Квакити, сбивая обоих с ног, и все смеются. Даже пьяный дед-фавн.       Джордж сидит рядом с Дримом и попивает домашнее вино. Он замечает заминку Дрима и с вопросом смотрит на него.       — Дрим? Ты в порядке? — обеспокоено спрашивает Джордж.       Дрим молчит и думает.       Он действительно признаёт, что мама оставила его на неизведанном материке? Он действительно признаёт, что мама променяла его на море? Она действительно-       Она бросила его, если хорошо подумать. Ему было четырнадцать, он едва научился самостоятельно готовить, когда мама уплыла, но ей было наплевать. Она даже не взяла его с собой, говоря, что в море ребёнку очень опасно.       А на заросшем материке не опасно?       Она оставила его и уплыла покорять океан. Она променяла его на свою собственную свободу, потому что…       Потому что он похож на отца?       Дрима заполняет бурлящая ярость: она проходит сквозь его сосуды, насыщается кровь и мышцы, ударяет в голову. Становится тепло не столько от самогона, сколько от неё.       — Дрим? Дрим, ты в порядке? Дрим!       Паффи бросила его.       И тогда Джордж стучит по его маске.       — Дрим, ты не отвечаешь уже минуту, — Джордж панически оглядывает его маску. Дрим поворачивается к нему.       — Прости, — говорит он, но в голосе нет искренности. Дрим встаёт со стула и выходит из-за стола, ставя рюмку на место, — просто задумался.       И Дрим уходит, и ярость, бурлящая внутри него, не пугает.       Дриму следует извиниться перед своим богом за свою дерзость. Ему нужно что-то преподнести. Какой-либо дар.       Но что можно отдать ему, богу этого мира?       У него есть всё. И все свои чувства Дрим давно отдал ему.       (Не то чтобы они были нужны XD).       И что можно дать богу, если ему всё уже принадлежит? Дрим не знает.       Поэтому прибегает к отчаянным мерам.       Когда проходит один день в новом, две тысячи двадцатом году, Дрим просит Скеппи принести ему несколько маффинов в обмен на оленье мясо. Скеппи соглашается, ни о чём не подозревая.       Когда проходит второй день в новом году, Дрим уже тащит оглушённого человека на плечах, направляясь в сторону храма.       Дрим готов пожертвовать всем ради его бога. Он показал ему истину. Он обучил его алхимии. Он рассказал ему о временах, когда людей и гибридов в помине не было.       Дрим — его вассал. Дрим — его пророк.       Дрим скидывает тело Скеппи у алтаря, падает на колени и начинает неистово молиться. Он шепчет мольбы XD, просит, чтобы тот принял его дар в виде жизни человеческой, но бог не приходит.       Дрим слышит хруст снега позади и оборачивается.       — Ты что творишь, — Джордж даже не спрашивает, скорее утверждает. Незерит сияет на его груди, волосы колышутся от сильного январского ветра.       И Дрим замирает.       — Что ты здесь делаешь? — вопросом на вопрос отвечает Дрим. Джордж смеряет его таким взглядом, что тот аж съёживается.       — Я пошёл в лес вместе с Сапнапом искать Скеппи, — заявляет Джордж, кидая взгляд на безвольное тело Скеппи. Его голубая толстовка уже покрылась слоем снега. — Нашёл. Мы думали спросить у тебя, потому что последний раз ты видел его, но тебя не было дома.       Дрим начинает дрожать. Наверное, от холода. Но вызван ли этот холод зимой?       — И теперь я вижу тебя в каком-заброшенном храме, стоящим на коленях у тела Скеппи, — Джордж хмурится, — поэтому я спрашиваю, какого чёрта ты творишь?       Дрим хочет соврать. Хочет соврать, что он только сейчас нашёл Скеппи. Хочет соврать, что тоже беспокоился о нём.       Но слова не лезут из горла.       — Я… — только и вылетает из-под маски.       И тогда бог вновь появляется, потому что он заскучал.       XD смотрит на Дрима, Джорджа и Скеппи и смеётся.       Джордж делает два резких шага назад и падает. Он дышит быстро-быстро, вдыхает морозный воздух и выдыхает тёплый пар.       — ЧТО ЭТО, ЧЁРТ ВОЗЬМИ-       — Ты принёс мне людей? — XD наклоняется к лежащему без сознания Скеппи. — Зачем?       А Дрим не может и слова вымолвить. Он просто безгранично рад. Его бог пришёл на его зов, его бог оценил его подношение, его бог-       — Ты решил сделать мне подношение? — XD чуть ли не хохочет. — Ностальгия. Когда-то мне подносили такие дары.       XD подносит когтистую руку к смуглой щеке Скеппи. Дрим и Джордж замирают.       — Но я не буду забирать его душу, — фыркает ДримXD, чуть сжимая пальцы. — Она уже ᒲᔑ∷ꖌᒷ↸. И мне она не нравится.       И из щеки вырастает алмаз. Аккуратный голубой алмаз пробивает его кожу, начинает блестеть. У Джорджа челюсть отвисает.       — Сделал его из глюкозы в его клетках, — усмехается бог и отряхивает когти, будто они испачкались. — Да, даже самый обычный уголь может стать неповторимым алмазом. Всё зависит от типа построения.       Дрим не дышит. Джордж затаивает дыхание.       XD за секунду оказывается около Джорджа, хватает его за подбородок, вертит в разные стороны, а тот даже пискнуть не успевает.       — А ты хороший, — чуть ли не мурлычет бог. — Пожалуй, с тобой останусь.       Дрим медленно поворачивает голову, его взгляд мечется от щеки Скеппи к нависшему над Джорджем богу.       Что значит «хороший»?       — Прости? — Джордж хмурится и отползает. — В смысле… хороший?       XD молчит пару секунд, а потом заливается своим двояким хохотом.       — Какой забавный! — Дрим готов поклясться, что был бы у бога рот, тот бы улыбнулся. — Буду за тобой наблюдать.       Но Дрим же его пророк. Дрим его последователь. Дрим-       — Мальчишка, — бог поворачивает голову к Дриму, — если захочешь позвать меня, приходи к нему.       И тот исчезает.       Спустя полчаса Скеппи отогревается около камина вместе с Бэдом, натирая алмазы на щеках, а Сапнап благодарит их за помощь, и они все вместе ужинают.       После этого Джордж и Дрим идут домой молча, слушая лишь свист январской метели.       — Что это значило? — спрашивает Джордж.       — М?       — «Хороший».       — Я не знаю. Думаю, ты ему понравился больше, чем я.       Он в кои-то веки честен.       Джордж хмурится.       — Я не думаю, что это хорошо. Ты… ты в порядке?       — В полном. Я не расстроен.       Он правда не расстроен. Нет всепоглощающей пустоты в его душе, которая была после его криков. Бог сказал, что нужно просто прийти к Джорджу, значит, он сделал Джорджа своей новой святыней.       Джорджу повезло.       — Ясно, — Джордж поджимает губы. — До завтра тогда?       Дрим под маской улыбается и отвечает тем же скромным «до завтра».       И Дрим вновь идёт через заснеженную арктическую пустыню, оставляя позади себя и людей, и Алиссу.       Он идёт к старому, замшелому алтарю.       Джордж встречает его там.       — Он сказал, что не против помочь, — сразу говорит Джордж. Его красная накидка с белыми кляксами, напоминающая мухомор, накрывает его плечи. — Я… Я договорился.       — И как же? — ровно спрашивает Дрим.       Джордж хмурится и поправляет очки.       — Я не хочу говорить об этом, — твёрдо заявляет он, сжимая кулаки. Дрим прищуривается. — В любом случае он передал тебе это.       Второй рукой он поднимает кулон на прочной чёрной нитке. На ней подвешена настоящая Адская звезда — ядро жизни Иссушителей.       Дрим удивляется.       — Сказал сжать её только в крайнем случае, — инструктирует его Джордж и аккуратно кладёт кулон в большую ладонь Дрима. Сжимает её. — Используешь его, и он поможет, но только один раз. Приказал не тратить попусту, как зелья удачи.       Дрим молча кивает и кладёт Адскую звезду в одну из своих многочисленных сумок. Джордж отпускает его ладонь.       — Я не буду учавствовать в этом дерьме, — сплёвывает Джордж. — И он не позволит, и я не хочу. Но, пожалуйста…       Джордж делает два шага вперёд и прижимает Дрима к себе с такой силой, что тот аж удивляется. Холодные пальцы сжимают незеритовые доспехи, нос утыкается в чужое плечо.       — Вернитесь с Сапнапом целыми, — Джордж сжимает его в своих объятиях. — Пожалуйста.       Дрим сжимает его в ответ.       — Конечно.       Как он может отказать тому, за кем стоит его бог?