Посвящение Дрима в пророки не было обычным. Оно было… пугающим.
Дрим проснулся в пустыне. Солнце пекло его ещё голубую шевелюру, а маска тогда ещё не защищала его лицо от чужих взглядов. Необъятная жёлтая пустыня простиралась под лазурным небом без единого облачка. Дрим глянул вверх, где голубая синева плавно сменялась чёрным пятном. Разве так работают сны?
Но Дрим шёл. Шёл по песку, а он обжигал его босые ноги, скользил между его пальцами, но Дриму не было больно.
Он шёл, пока не решил обернуться. Не было ни мурашек, ни шуршания. Ничего. Он просто решил обернуться.
Позади стояло маленькое подобие его бога. Роскошные золотистые волосы ниспадали на её (Дрим не знал, почему он думал, что это она) плечи, голова была накрыта зелёным капюшоном, совсем как у его бога, а руки, совсем человеческие, были сжаты в кулаки. Её можно было бы принять за обыкновенную девочку, если бы не три пары белоснежных крыльев, отражающих от себя солнечный свет.
Лицо её скрывала маска с забавным смайликом «:3». И, когда Дрим моргнул, она стояла прямо напротив него.
Её крошечные, человеческие пальцы дотронулись до его ярко-зелёных глаз, и он на мгновение увидел
всё. Он увидел землю и море, он увидел Гларкос, он увидел Филзу, он увидел случайного темнокожего человека, он увидел войну, он-
Они обогнули его скулы и дотронулись до ушей, и в них зазвенело, и он услышал свист ветра, рыб, русалок и сирен, каждый звук этого мира в ту самую секунду, когда она коснулась его ушей. Он-
Пальцы резко спустились к его щекам, к его рту, большие пальцы чуть надавили на его уголки, и он послушно открыл рот.
Пальцы пробрались в его рот, но Дрим даже не думал кусать их или попытаться вытащить. Они дотронулись до чего-то, и-
И они резко выдрали его язык.
Дрим пошатнулся и упал, но крови перед собой не видел. Он чувствовал, что ему больно, чувствовал железо в своём рту, но там ничего не было. Шестикрылая девочка повернула его лицо к себе и вложила какое-то жало в его рот.
Жало?
Что-то произошло, и он почувствовал, что вновь может говорить. Он хотел что-то сказать, что-то выкрикнуть, но моргнул, и в девичей руке уже был сжат огромный железный меч.
И она вспорола ему грудь, но он не мог кричать. Он чувствовал жар на своей груди, то, как льётся из неё кровь, но песок не окрашивался в красный, а по груди ничего не текло.
Девочка вынула его сердце, ещё живое, ещё бьющееся, кроваво-красное, мясистое, и вложила вместо него чёрный, покрытый трещинами камень.
Мгновение, и Дрим снова мог дышать. Моргание, и девочки-богини уже не было.
И Дрим, почему-то обессиленный, лёг на горячий песок. Руки раскинулись на жёлтой земле, и он закрыл глаза.
— Восстань, пророк, — зазвенел в ушах голос его бога, раздвоенный, почти непонятный, — и виждь, и внемли. Исполнись волею моей. И, обходя моря и земли…
И Дрим поднял свои руки, открыл глаза, но они были не его. Они бледные, тонкие, синие вены проступают под чуть ли не прозрачной кожей, но это не его руки, это руки Д-
Дрим резко просыпается, его рука сжимает нитку кулона. Мерцающая адская звезда мирно переливается магическим светом под его одеждой, грея его бледную кожу.
Дрим заснул на стоге сена в огромном поле под открытым небом. Луна отражает солнечный свет на чужую маску, которая мешает Дриму отдышаться.
Посвящение в пророка в последнее время слишком часто снится ему. И всё время руки не его, они всё время чужие.
Впервые они были белыми, покрытыми шрамами. Его сухожилия проступали под кожей, его ногти были обгрызены, и сами руки тряслись.
Потом они были смуглыми, ногти были аккуратно подстрижены, и шрамов было меньше. На безымянных пальцах блестели золотые кольца.
А теперь они аристократично белые с проступающими сосудами.
Почему ему это снится? Дрим со стоном поднимает торс, садится на стог. Он отряхивает рога и волосы от сена, тяжело дышит и, наконец, осматривает то место, где он был.
Везде горят огни. Дома не спят, люди шумят, говорят что-то, Дрим видит блеск незеритовых топоров и мечей, видит, что гибриды и люди готовы сражаться с наступающей армией Гларкоса. Готовы сражаться за свой дом.
Дрим вдохновил их, стал лидером. Он назвал это место, можно сказать, основал страну.
Но СМП — название страны — лишь аббревиатура.
«СМП — Символ Моей Просьбы», — сказали бы Сапнап и Джордж, потому что Дрим просил их остаться на его стороне при любом раскладе, а земли стали символом этой просьбы.
«СМП — Символ Моего Прошения», — сказал бы сейчас Джордж, потому что больше себя Дрим обожает лишь ДримаXD.
Дрим об этом старается не думать.
Дрим скатывается по сену, наплевав на труд тех, кто эти стога собирал, и осматривается.
Вся Арктика эвакуирована, если так можно сказать. Дрим постарался разослать как можно больше писем в самые разные деревни. В самую глубину СМП, конечно, они вряд ли дошли, но и армия Гларкоса вряд ли пройдётся там.
Дрим без понятия, какой у них может быть план. Он сделал ставку на то, что гларковцы без понятия, где находится портал.
Конечно, все думают, что они хотят захватить побольше территорий. Конечно, все думают, что главной их целью являются зелья, незерит и Незер, ценные гибриды.
Но их первостепенная цель — портал.
Дрим молится XD, чтобы они прошли мимо Арктики и ничего не обнаружили. Этот портал важен, его нельзя открывать ни в коем случае.
Дрим даже не знает его точных координат. Он лишь знает, что крепость с ним захоронена под толстой мёрзлой почвой и слоем пушистого снега.
Но через Арктику идёт Гларкос.
Или они не пойдут?
Дрим не знает, как лучше сделать. Стоит ли вести обученных гибридов в Арктику, чтобы противостоять империи там? Или следует дождаться, когда они переберутся через Арктику и вымотаются? Как поступить? Что сделать?
У Дрима нет чёткого плана. Есть много различных вариантов, но Дриму нужны и другие мнения.
Вновь нужно созывать собрание.
Дрим сжимает кулаки, вспоминая, каким непродуктивным было последнее собрание. Филза, Фулиш, Томми, Скеппи — они все вели себя, как идиоты.
Надо позвать самых сильных и умных. Тех, кто знает основы тактики и стратегии, закалённых в сражениях гибридов и людей.
На ум приходит Техноблейд, Сапнап. Возможно Сэм. Определённо Панз и Пёрплд, Ханна.
Но где Техноблейд, там и Филза. И где Сэм, там и Томми. Дрим знает, что они больно уж сблизились в последнее время.
Нельзя забывать про Таббо. У СМП с отделившимся Л’Манбургом и так натянутые отношения, так что надо бы задобрить этого ребёнка, кинуть ему косточку, чтобы не злился.
Но где Таббо, там и правительство Л’Манбурга. Квакити, Фанди, Ники, скорее всего даже Ранбу заявится.
И что делать? Звать их всех?
Наверное, придётся.
Дрим вздыхает и идёт в сторону главной площади Л’Манбурга. Нужно поговорить с Таббо, найти Филзу, чтобы тот вновь разослал своих ворон с просьбой собраться в Доме Общины.
Хотя, вряд ли Филза на этот раз окажется таким любезным. Он выглядел не очень дружелюбным во время их последней встречи.
Его так разозлило то, что Томми отправили в Гларкос?
Он его сын, да, но…
Боги, Дрим даже не хочет вникать в хитросплетения этой семейки, ему хватило замешательства в юности, когда тот не понимал, кто Техноблейд для Филзы — сын или друг.
Нужно найти Панза и Пёрплда. Нужно найти Ханну. Нужно отыскать Сапнапа, а где Сапнап, там и Карл с Квакити. А где Квакити, там и Таббо, там и Фанди, там и Ники.
Нужно разыскать Алиссу. Нужно обязательно разыскать Алиссу, потому что она знает Гларкос лучше всех.
Боги, нужно ещё найти гибридов из Каньона.
Как много всего…
Дрим здоровается с молодыми ребятами в незеритовой броне, когда те машут ему руками. Дрим проходит мимо высоких обсидиановых стен и ищет взглядом здание правительства Л’Манбурга.
Дрим достаёт компас Томми с цепочкой и начинает ориентироваться по стрелке.
Он так и не отдал его Томми.
Дрим ещё давно нашёл его посреди пустынного Логстедшира, вместе с гларковскими консервами и брошенной посудой. Компас «Твой Таббо», подаренный Гостбуром, хранится в одной из многочисленных сумок.
Как и компас «Твой Томми». Он одолжил (украл) его у Таббо, потому что Томми — тип непредсказуемый. Надо иметь вещь, которая укажет на него в случае чего.
Стрелка указывает на юго-восток, и Дрим идёт туда, пряча переливающийся механизм в кармане. Не стоит показывать такую ценную вещицу Таббо.
Здание правительства стало… более величественным. Раньше это был просто деревянный домик, а сейчас его улучшили: стены каменные, окрашены в белый, само здание стало побольше, а на его верхушке развевается старый разноцветный флаг Л’Манбурга. Таббо точно постарался над внешним видом Л’Манбурга, даже всевозможные улочки отремонтировал. Что за хороший президент.
Что за хорошая
марионетка.
Л’Манбург едва ли городом можно назвать, не то что республикой. Это мелкий наглый городишка, порождённый Уилбуром, но он всё ещё часть СМП, и Дрим ни за что не признает обратного.
Это его земли. Земли его бога. Это СМП. Символ его просьбы и прошения.
Дрим поднимается по лестнице, и тогда из-за двери выходит низкая фигура Таббо.
Огромные рога закрывают его голову, подстриженная чёлка больше не свисает на глаза, оголяет ожоги от фейерверков. Голубо-зеленые (или просто зелёные?) глаза Таббо злые, раздражённые, уставшие, под ними обвисли мешки. Президентская форма уже вся помялась.
Наверное, Таббо не выходил из кабинета несколько дней.
— Квакити, я не буду менять Конституцию ради спокойного сна-
Речь Таббо обрывается, как только он видит Дрима. Мгновение, и за Таббо появляется Квакити. Его форма более свободная, чем у Таббо: воротник рубашки не застёгнут, галстука нет, от коричневых штанов тянутся… багровые подтяжки. Жёлтые крылья мгновенно расправляются, чуть ли не накрывают Таббо, но Квакити в лице не меняется, лишь чуть скалится, как пёс.
Ох, у него теперь золотой зуб? Как забавно, показывает всё своё богатство.
Крылья в полной мере выдают его эмоции. Язык крыльев Дрим теперь понимает благодаря Томми. Не то чтобы это сложно.
— Дрим, — говорит Квакити, будто приветствует его. Он выпрямляет спину, выпячивает грудь, крылья не убирает.
— И вам привет, — Дрим насмешливо машет им рукой. — Я как раз к вам.
— По какому поводу? — резко спрашивает Таббо, растирая глаза пальцами. Он явно не хочет разговаривать с Дримом, не сейчас. А Дриму надо сейчас.
— Сегодня в восемь утра встречаемся в Доме Общины, — Дрим уверен, что уже глубокая ночь: часа три точно. — Приходите все, если увидите Панза, Пёрплда, Ханну, Сэма, Сапнапа, Филзу или Техноблейда, зовите их тоже. Обсудим план атаки на армию Гларкоса.
И Дрим на пятках разворачивается. Просто уходит, поставив их двоих перед фактом, что они обязаны прийти.
— Вообще-то мы уже провели военный совет.
Чего?
Дрим разворачивается слишком резко. Радужные волосы вихрятся, плащ развевается за спиной, и Дрим делает пару твёрдых шагов, вновь поднимаясь по лестнице.
Какой к чёрту военный совет?
Таббо смотрит исподлобья. Обычно такой взгляд обозначал вызов у фавнов, но вряд ли президент свободной республики Л’Манбург хочет бодаться с правителем СМП прямо напротив здания правительства. Скорее всего он просто раздражён.
— Военный… совет? — повторяет Дрим, будто пробуя слова на вкус. Он бросает взгляд на распушившего крылья Квакити.
— Военный совет Л’Манбурга, — говорит Таббо. — Мы собрали правительство, провели опрос, пока ты был в Арктике, организовали армию, назначили командиров.
Таббо говорит это так просто, будто в этом нет ничего вопиющего.
Дрим просто смотрит на Таббо. Смотрит на мальчишку, ставшего президентом, смотрит на то, как легко он отвечает ему таким же злобным взглядом.
И Дрим понимает, что ему нечего противопоставить Таббо.
Потому что у него есть лишь одно средство — война. Но уже идёт война с Гларкосом, нельзя допускать разлад в их и так едва собранной армии, нельзя сеять это семя вражды.
Дриму хочется, потому что это
его земля, но
нельзя.
— Мы отдельная страна, в конце концов, — Таббо передёргивает плечами, поворачивает голову к сияющему белым фонарю. Он проливает свет на его шрамы, сморщившуюся кожу, голубо-зелёные глаза блестят, — и имеем право вести войну сами. Не только ты обучал людей сражаться.
Дрим лишь вздыхает.
— Вам нужно согласовать свои действия с СМП, — подмечает Дрим. — Поведуй нам о плане на собрании, и тогда мы сможем скооперироваться. Вы никак не сможете вести войну в одиночку.
Квакити вскидывает свою целую бровь. Он поджимает губы, засовывает руки в карманы и в целом выглядит… неуверенным.
— Ну… мы согласовали, — говорит Квакити, чуть дёрнув крыльями. — Ты не знал?
Что?
—
Согласовали?… — переспрашивает Дрим, наклонив голову.
Он глава СМП. Он не мог не присутствовать на чёртовом военном совете, потому что он глава, он назвал эти земли, он-
Черепную коробку Дрима пробивает очень неприятная догадка, и он пытается игнорировать её, но она расползается в мозгу, словно лиана, пробивает его серое вещество, но он игнорирует, игнорирует, потому что это неприятно.
И Дрим резко останавливается.
— Тебя не было где-то неделю, — легко говорит Таббо. — И мы… сами собрали совет. Филза и Техноблейд тоже там были, мы составили план. Я думаю, тебе стоит спросить Эрета, он, как-никак,
король.
Точно.
Дрим… Дрим не имеет титула правителя. Он отдал власть Эрету, хотя всё равно влияет на его решения.
Он не больше, чем обычный гибрид для остальных. Солдат.
Скорее даже не так. Они знают, что у Дрима есть некоторая власть, но они решают игнорировать это, потому что у него нет титула.
Но он же собрал всех, дал земле имя, возглавил остальных, почему его решили просто
проигнорировать?
— … ясно, — говорит Дрим, поправляя свой плащ. — Хорошо, что вы управились без меня. Я был занят поиском одной важной… вещицы.
Адская звезда под бронёй жжёт его кожу. Злость, зарождающаяся под ней, жжёт грудь изнутри.
Таббо и Квакити слегка кивают и уже, кажется, хотят уйти, но у Дрима внутри всё горит, кровь наполняется адреналином, и из его красноречивого рта выбивается следующее:
— Вам стоило сообщить мне, — едкость. Детская едкость, обида, вырывающаяся из груди, потому что Дрим ещё не вырос, — всё-таки это важное событие. Нехорошо вот так игнорировать того, кто вообще рассказал остальным о такой угрозе.
Таббо замирает. Крылья Квакити резко складываются.
И Дрим замирает. Он не уследил за языком. Он едва сдерживается, чтобы не приложить руку к нарисованному на маске рту, потому что он
не хотел.
Надо выкручиваться. Нельзя сеять разлад между ними, когда у них и так некрепкое перемирие. Нужно держать язык за зубами, а потом уже разбираться, потому что Гларкос покоряет просторы их материка.
Дрим саморучно рушит собственный план.
У Таббо взгляд становится враждебнее, когда он оборачивается.
— Не моя вина, что тебе никто не сообщил, — Таббо переходит на повышенные тона, сжимает кулаки м идёт ближе к Дриму. Он морщит нос, смотрит на Дрима снизу вверх из-за своего низкого роста. Дрим загораживает луну, поэтому Таббо не может видеть его маску в полной мере. А вот эмоции Таббо по его лицу Дрим определит легко.
Нужно сгладить углы.
— Не спорю, — жмёт плечами Дрим, — просто хотелось бы получить хоть от кого-то такую информацию.
— Ну так, блять, и предъявляй претензии Сапнапу или Техноблейду или с кем ты там общаешься, — Таббо чуть ли не рычит, щурит бледные глаза.
Дрим хмурится под маской. Что-то Таббо погорячился. Ребёнок, что с него взять. Квакити кладёт ладонь на его плечо, чуть встряхивает его.
— Таббо, пошли, — говорит Квакити, дёргая президента на себя. Он кидает злобный взгляд на Дрима, как бы намекая, чтобы он отстал. — Нам ещё нужно армию проверить.
А Таббо уходить не хочет. У него в глазах метают молнии, от такого сморщенного лица скоро у него морщины появятся. Он заводит руки за спину, как настоящий президент, выпрямляет спину.
Таббо ждёт. Хочет продолжить словесную перепалку.
Дитё. Просто дитё.
— Я ничего тебе не предъявлял, — спокойной отвечает Дрим. Таббо дёргается. — Просто к слову пришлось.
— У тебя всё к слову приходится, — чуть ли не рычит Таббо, отряхивая чёлку от чего-то. Дрим замирает. — Обещание убрать обсидиановые стены, если Томми будет изгнан, тоже к слову пришлось, да? И где оно теперь?
Ух ты.
Какие претензии.
Квакити чует надвигающийся торнадо, но он не настолько боится Дрима, чтобы увести Таббо и попросить прекратить этот диалог.
Потому что Таббо сказал правильную вещь. Почему обсидиановые стены не снесены? Дрим обещал это сделать, и что теперь? Где?
Вообще-то они хотели поговорить об этом с Дримом очень давно. Но тот то пропадал, то у Таббо времени не было, то ещё чего.
Было много забот. Их количество со временем не убавилось.
Дрим наклоняет голову, и она щёлкает.
— Причём здесь это? — тихо, раздражённо спрашивает Дрим.
— Я давно хотел с тобой об этом поговорить, но тебя не было, — уверенно говорит Таббо, задрав голову, — так что спрашиваю сейчас.
Таббо подходит к Дриму ближе, почти вплотную. С разницей в их росте это выглядит почти смешно. Дрим просто смотрит на президента, сощурившись.
Он спокоен. Он спокоен. Нечего тратить нервы на каких-то зазнавшихся детей, заигравшихся в королей.
— Где снесённые стены? — Таббо показательно ведёт рукой, указывая на сливающийся с ночным небом обсидиан, видный со всех точек Л’Манбурга. — Где?
Дрим сжимает кулаки. Нужно сохранять спокойствие, даже если Таббо этого не делает. Нельзя опускаться до его уровня.
— Таббо, ты
действительно думаешь, что сейчас у меня есть на это время? — Дрим специально выделяет «действительно», идёт к белому бортику около лестницы, ведущей к зданию правительства, и опирается на него локтями и спиной. Теперь луна освещает правую часть его маски. — Всё будет, когда мы разберёмся с Гларкосом. Тогда и решим все споры.
— А раньше? До Гларкоса? До всего этого дерьма? — Таббо наседает на его мозги, и Дрим начинает потихоньку закипать.
— Чёрт, Таббо, ты вот сейчас серьёзно? — Дрим резко отталкивается от бортика. — Зачем думать о том, чего мы не сделали? Зачем гадать, что было бы, если бы я снёс ваши стены ещё до Гларкоса? Сейчас это неважно.
Дрим подходит к Таббо медленно, словно пытается не спугнуть, аккуратно. Будто к добыче крадётся. Квакити позади Таббо дёргает жёлтыми крыльями. Видно, инстинкты в голове играют — им не нравится, что высокий фавн так медленно подкрадывается к ним.
Дриму всё равно.
Дрим хватает Таббо за плечи и встряхивает его. Он раскрывает глаза, круги под глазами становятся чётче. Удивительно, что он его не отталкивает.
— Нам нужно остановить Гларкос прямо сейчас, — вкрадчиво шепчет Дрим, приближая своё лицо к чужому. — Оставить все конфликты, объединиться и расправиться с угрозой, доказать, что мы тоже достойны нормально жить. Нам нельзя допускать разлада между гибридами и людьми и тем более между нами. Понимаешь?
Таббо молчит и хмурится.
— Понимаешь?
Таббо отстраняется, и Дрим позволяет ему это сделать. Он отпускает чужие плечи, но ощущение плотной ткани пиджака остаётся на кончиках пальцев.
— Понимаю, — вздыхает Таббо. И на мгновение его глаза становятся на несколько тонов темнее. — Только вот если ты не хотел допустить
разлада между нами, не нужно отрубать чужие конечности налево и направо.
И Таббо уходит. Спускается по ступенькам, а Квакити, ошеломлённый, идёт за ним. Он на мгновение кидает взгляд на Дрима, сощурившись, а затем отворачивается.
А Дрим стоит.
Откуда он, блять, знает?
Дрим клянётся, что Таббо имел в виду Томми.
Томми нарушил обещание. Томми рассказал Таббо о крыльях. Теперь Таббо доверяет Дриму меньше, и это подорвёт его авторитет, а сейчас ему наоборот следует его укреплять.
Томми своей наглой выходкой разрушил его планы.
Дрим сжимает кулаки и достаёт зачарованный компас.
Ему пиздец.
***
Ну, Томми неплохо проводил время. Он спал.
В доме Сэма. Да.
Они… сблизились в последнее время. И это странно.
Они просто начали часто видеться, и Томми постоянно сидел на его спине и… катался. Потому что это было забавно.
Всё равно делать нечего, так почему бы не провести время приятно?
Они пару раз ходили вместе в лес нарубить дров для топки камина Сэма. Томми, конечно, потребовал плату (в виде еды — Сэм делал очень вкусную запечённую курицу с картошкой, и Томми сжирал её, даже если его желудок плохо справлялся с мясом), но провели время они неплохо.
Он даже пару раз виделся с Понком. Он обычно сидел в своём врачебном кабинете, сортировал зелья, всякие лечебные травы и так далее. В общем, занимался врачебными вещами.
Томми не любил Понка со времён Лимонного дерева. У них… очень напряжённые отношения. Поэтому Томми не пытался подружиться с ним, нет.
Даже ради Сэма.
Тем более Томми ещё помнит про ситуацию с Яйцом. Сэм негативно относится к Яйцу, так какого чёрта он всё ещё встречается с Понком? В чём прикол?
Но, несмотря на всю эту дилемму с Понком, Томми стал частым гостем их дома. Заходил с ноги, требовал еды, ел, иногда помогал по дому и приносил с собой что-нибудь с огорода, чтобы Сэм что-то приготовил.
Сэм пытался научить его готовить. Вроде как у Томми получалось, хотя в первый раз он чуть не спалил весь дом.
И теперь Томми спит на их диване в гостиной, потому что ему так хочется.
С Сэмом… все остальные проблемы забываются. Они отвлекаются на всякую ерунду, делают какую-то никому не нужную работу, но она их расслабляет. Томми настолько выматывается их делами, что под конец дня просто падает на диван и тут же засыпает. Никакие мысли его не тревожат. Ни Гларкос, ни Дрим, ни Фил, ни Таббо, ни Яйцо.
Ничего.
Поэтому Томми остаётся.
Ничто его не беспокоит. Ничто его не тревожит. Ни это подобие панических атак, которое буквально пробивало его каждый раз, когда он видел крылья или ножницы, ни воспоминания о рабстве, ни зуд под кожей от осознания того, что где-то там, в Пандоре, сидит Энтони.
Последний раз, когда Томми там был, он попытался разозлить его. Он сказал, что он сын Ангела Смерти.
Энтони прибьёт его, как только увидит. И ему будет плевать, что было там на корабле.
Томми — гибрид, краснопёрая гарпия, сын Ангела Смерти. Это всё, что имеет значение для Энтони.
Томми приоткрывает глаза, уже привыкшие к темноте. В этот раз в доме Сэма заснуть не получается. Мысли мучают и мучают его, не позволяют ему спать, а ему
так хочется.
Томми устало выдыхает, проводит рукой по лицу и встаёт. Он одет в огромную голубую футболку, в которую даже помещаются его крылья, и пижамные штаны Понка. С лимонами. С чем же ещё?
И это всё сшито людьми с СМП. Талант, не иначе.
Гостиная совмещена с кухней, так что ему не составляет хлопот пройти туда. Пол у них ледяной, но Томми идёт босиком. Ему плевать, простынет он там или что. У него просто нет носков, в чём проблема?
Томми шевелит крыльями, разминает их. Они хрустят, и Томми чуть морщится — это странно и немного неприятно.
Томми шарит руками по столешнице в поисках графина с водой. Находит. Он самолично таскал воду из реки с помощью железных вёдер, а затем кипятил её в котле, чтобы обеззаразить.
Стакан нащупывается рядом. Томми быстро наливает воду и выпивает её залпом, громко ставя стакан обратно. Раздаётся звонкий стук.
Вкус свежекипячённой воды уже приелся, хотя иногда Томми находил его неприятным. Вода была как-то мягкой, едва тёплой, какой-то странной. Ну, вода есть вода, другого питья Томми не знает.
Томми причмокивает пару раз и, развернувшись, идёт обратно к дивану. Он осматривается.
Темно. Лишь какой-то фонарь с улицы проливает свет внутрь дома. Но глаза Томми уже привыкли к темноте, он легко может лавировать по дому даже ночью. Перед диваном стоит дубовый стол, на нём — кружка кофе. Томми не пил кофе, значит, не его.
В доме вообще всё дубовое. Входная дверь дубовая — она расположена напротив дивана со столом, — лестница, ведущая на второй этаж, которая расположена справа от дивана и двери, — тоже. Наверное, Сэм и Понк очень любят дубы. И окна. Нахрена столько окон?
Раздаётся стук. Глухой такой, где-то сбоку. Томми лениво скользит взглядом по окнам, останавливается на том, что около входной двери.
Там ему улыбается чёртова белая маска и светятся радужные волосы с выросшими из них рогами.
Томми с громким визгом отскакивает на своё спальное место, вцепившись в наволочку, затем каким-то образом перелетает через него и прижимается спиной к спине дивана.
Он дышит так быстро, что, кажется, у него может случится гипервентиляция лёгких.
«Твою мать, твою мать, твою мать, твою мать», — судорожно думает Томми.
Сверху слышатся мягкие шаги. Это Сэм с его львиными лапами и Понк в мягких носках. Классика.
— Томми? — у Сэма голос хриплый. Томми слышит, как скрипят ступеньки под его весом. — Том?
Томми всё ещё дышит, закрыв рот рукой. Он вроде как успокаивается. Наверное. Возможно.
Нихуя он не успокаивается.
Он слышит, как к нему подходит Понк. Именно Понк, потому что боковым зрением Томми видит, что у него две ноги.
Понк сейчас без своей разноцветной маски, и Томми может видеть его лицо. Но его глаза не фокусируются на нём.
У него смуглая кожа и седые кудрявые волосы. Глаза то ли красные, то ли карие, Томми не понимает. Чужие руки отдирают его собственные ото рта, глаза пробегаются по побледневшему лицу, шее, рукам.
— Ничего страшного, — говорит Понк холодным врачебным тоном. — Обычный испуг, никаких травм. Что, дитя, кошмар приснился?
— На-Нахуй пошёл, сучара, — Томми всё ещё отдышаться не может. — Кто тут ещё дитя? Я тебе щас въебу, докторишка ху-
— Так, тихо, — Сэм приседает рядом, и почему-то Томми становится теплее. — Том, что случилось? Мы услышали крик и-
Томми не знает, что произошло. Он просто увидел маску в окне, он увидел Дрима в окне.
Какого чёрта здесь делает Дрим?
Томми судорожно поднимается, его крылья бьются под футболкой, а дрожащие руки хватаются за спинку дивана. Он смотрит в то самое окно.
Никого. Просто белый свет фонаря.
«Показалось? — думает Томми, и по его виску скатывается бисеринка пота. — Опять галлюцинации? Как в изгнании?»
Томми старательно сглатывает желчь, когда вновь думает об изгнании и Логстедшире.
— Сучьё, — рычит Томми, сжимая пальцами наволочку дивана, — свалил что ли?
Или галлюцинации?
— Ты о ком? — недовольно спрашивает Понк.
— Да тут, блять, Дрим был… — уже тише говорит Томми, опуская взгляд на одеяло, с которым он спал, — или не был…
— Так был или не был? — Понк скрещивает руки на груди, вздёргивая бровь. Сэм хмурится. — Что ему тут делать?
— Я, блять, откуда знаю? — оборачивается Томми, оскалив зубы. — Но он был там! Был, чёрт возьми!
— Опять же — зачем он тут? — парирует Понк. — Вряд ли он знает, что ты тут гостишь, да и зачем ему ты понадобился? Тем более в четыре ночи?
Понк переводит взгляд на злополучное окно. Сэм тоже.
— И теперь его нет, — Понк усмехается. — Если бы ему кто-то был нужен, он бы постоял тут. Спи, тебе всё приснилось.
Отличный аргумент, доктор Понк. Аплодисменты.
Сэм вздыхает, провожая свою пару взглядом. Он поворачивается обратно к Томми.
Томми… не в порядке. Он горбится, пальцы то сжимают, то разжимают спинку дивана, голубые глаза судорожно бегают по полу, словно что-то ищут, а крылья беспокойно дрожат даже под футболкой.
— Блять, но он же был там, — выдыхает Томми. Он хватается одной рукой за лицо. — Я не сумасшедший… Я-Я не сошёл с ума, нет, он был там, был…
Сэм кладёт большую ладонь на мальчишескую спину, чуть ниже лопаток и крыльев. Томми вскрикивает, отходит. Сэм испуганно дёргает рукой, прижимая его к себе.
В глазах Сэма плещется вселенская жалость и желание помочь. Томми от этого тошнит.
— Сэм, ты-то мне веришь? — Томми спрашивает так отчаянно, что кажется, что он на грани смерти.
На этот раз Сэм кладёт руку на плечо, чуть встряхивает.
— Думаю, что это вполне возможно, — это не «да». Это не «конечно, Томми». Томми резко выдыхает. — Может, тебе пойти поспать с нами?
— С Понком? Фе, — Томми морщится.
— Ну, если хочешь,
я могу поспать с тобой, — предлагает Сэм, уже усевшись своей львиной задницей на пол. — Как у тебя дома.
Томми хмурится. Он не маленький ребёнок, чтобы его опекали. Он не маленький ребёнок, чтобы с ним спали.
Он большой мужик. Тем более вряд ли Сэму комфортно спать на ледяном полу.
Да и вряд ли теперь Дрим проберётся в их дом и, хах, похитит Томми?
— Не надо, спасибо, — отмахивается Томми и, обогнув диван, садится на него. — Всё в порядке.
— Точно?
— Точно.
Сэм молчит некоторое время, а потом со вздохом встаёт.
— Твоё право, — говорит Сэм, направляясь к лестнице. Он хватается за дубовые перила и, улыбнувшись, оборачивается к Томми. — Спокойной ночи.
Томми тоже улыбается.
— Спокойной ночи.
Сэм идёт на второй этаж, его шаги затихают после скрипа двери.
Томми вздыхает и взбивает подушку, чтобы потом лечь на неё, поудобнее кутается в одеяло. Нагретое его телом, оно отлично согревает его похолодевшую кожу в ответ.
Неужели у Томми вновь галлюцинации? Сначала Таббо мерещился, а теперь Дрим? Или это так Яйцо подействовало?
Нет, лучше не думать об этом.
— Надо поспать, — бурчит про себя Томми.
Нет, он не заснёт.
Потому что, когда он моргает, он видит фигуру, загораживающую свет из окна.
Фигуру Дрима.
Томми резко вскакивает, готовится кричать, но Дрим резко затыкает его рот своей ладонью, прижав подростка к спинке дивана. Одна рука Томми молниеносно хватает руку Дрима, другая впивается в подушку, готовясь кинуть её, но Дрим успевает тихо сказать:
— Надо поговорить. Не кричи.
И затем Дрим медленно отпускает Томми. Он резко выдыхает, будто Дрим душил его секунду назад.
Дрим просто стоит и смотрит на него. Плащ покрывает всю его фигуру, не позволяя разглядеть ничего из его брони, снаряжения или оружия.
Дрим молча кивает головой в сторону двери, разворачивается и тихими шагами идёт в сторону выхода.
Почему он всегда такой тихий?
Томми фыркает, накидывает одеяло на плечи и, встав, следует за Дримом на улицу.
Погода холодная. Скоро наступит весна, а солнце никак не соизволит греть их получше. Ветер обдувает их, забирается под футболку Томми, трогает его крылья, а затем улетает.
Томми массирует глаза и широко зевает, осматривается. Вокруг ни души.
— Знаешь, если хотел поговорить, то мог бы, блять, не врываться в чужой дом в четыре ночи, — язвит Томми, поправляя одеяло на плечах. Ноги мёрзнут из-за холодного дубового крыльца. Им бы поговорить поскорее и разойтись.
Дрим стоит к нему спиной, молчит. Он глядит куда-то в небо, заполонённое пепельными облаками, думает о чём-то своём. А терпение Томми не резиновое. Он не хочет стоять тут всю ночь под холодным ветром. Опять болеть не хочется. Он и так едва вылечил горло недавно, а тут опять.
— Ну, блять? Чего припёрся-то? Я тут не буду всю ночь стоять, — не выдерживает Томми. Он сгибает-разгибает пальцы, качается на ногах, сжимает плотное одеяло.
И Дрим оборачивается. И, боги, у Томми сильнейшее чувство дежавю.
Он зол. Дрим чертовски зол, и Томми не знает, почему. Он был таким злым в последний раз, когда-
Когда обнаружил его тайник в Логстедшире.
— Ты совсем страх потерял, Томми? — совершенно спокойно спрашивает Дрим, но Томми чует — этот вопрос сквозит
злобой.
У Томми дыхание перехватывает. Он резко выдыхает, опирается на дверь позади себя, прижимает красные крылья к себе.
Именно из-за того, что Дрим был зол, он лишился крыльев. Лишился свободы. Лишился
всего. Изумрудов, компаса, друзей…
Дрим забрал его свободу, а теперь он опять зол и готов забрать что-то ещё.
Но почему? Что Томми сделал?! Ничего такого не происходило! Всё было нормально!
Дрим… Дрим же не станет окончательно лишать Томми крыльев, да? Он же извинился тогда за это. Извинился ведь.
Отрастающие перья на скулах Томми начинают дрожать, навостряться. Ему это не нравится, вообще не нравится.
— Томми, спрошу ещё раз, — Дрим делает один шаг в сторону Томми, и тот вздрагивает, — ты совсем страх потерял?
Сердце бьётся так часто, сосуды сокращаются так быстро, что у него начинает болеть шея.
— Ты о чём вообще? — выдавливает из себя Томми, вкладывая в этот вопрос всё недовольство, на которое он сейчас способен. — Что я сделал-то?
Дрим делает ещё два шага к нему.
— Я только сейчас встретил Таббо, — начинает Дрим, почти что шепча, но Томми отчётливо слышит его голос, — и он сказал мне одну интересную вещь.
Туббо? Он говорил с Туббо? И что с того?
Что Туббо мог такого сказать ему? Вряд ли Туббо его оклеветал, да?
— «Не нужно отрубать чужие конечности налево и направо», — говорит Дрим, — так он сказал.
У Томми почти что останавливается сердце.
Потому что он, блять, понимает, к чему клонит Дрим.
Ещё тогда, когда они собирались ворваться во дворец Григория, они заключили с Дримом сделку. Дрим не трогает его и позволяет жить своей жизнью, а Томми в обмен не распространяется о том, как именно он потерял крылья.
Но перед этим…
— Не подскажешь, о чём это он говорил, м? — Дрим стоит перед самым крыльцом, буравит Томми взглядом, и даже маска не мешает ему это делать.
Томми нужно сказать что-то. Привести аргумент в свою защиту.
— Я рассказал ему об этом
перед тем, как мы договорились, Дрим, — парирует Томми, нахмурившись. Спина выпрямляется, крылья расправляются под футболкой, пальцы цепляют одеяло и поудобнее устраивают его на плечах, — так что это не считается. Так получилось.
Дрим наклоняет голову набок, и его шея хрустит.
— «Так получилось», говоришь, — бормочет Дрим. — Так получилось, да?
Он опять подходит ближе. Томми честно пытается не дрожать, но его ноги немеют, перья дрожат от напряжения, а голова начинает трястись.
— А если я отрежу тебе палец, что, тоже будем оправдывать «так получилось»? — шепчет Дрим ему на ухо, и Томми вздрагивает. — А что, если твоя землянка обвалится из-за дождя? «Так получилось»?
Томми, блять, сейчас блеванет. Неприятный горький комок желчи подкатывает к горлу.
— А если я тебя отправлю обратно в Логстедшир, м? — предлагает Дрим ещё один вариант. — Кину прямо в полчище врагов, а? Уверен, тебе найдут другого, более богатого хозяина?
Клеймо на спине отдаёт неприятной пульсацией. Крылья начинают дрожать, нет,
трястись.
— Ты знаешь, что обычно делают с такими гибридами, как ты? — вкрадчиво шепчет Дрим, положив на плечо Томми свою руку и сжав его.
Томми судорожно выдыхает.
— Их превращают в послушных кукол. Разными путями, — тихо говорит Дрим. — Кто-то насилует, кто-то подавляет чужую волю. Кто-то любит убивать таких и делать из них экспонаты. Знаешь, как коллекционеры насаживают бабочек на иголки.
Томми резко прижимает ладонь ко рту, чтобы не сблевать желчь.
Прекрати прекрати прекрати прекрати прекрати прекрати прекрати ПРЕКРАТИ ПРЕКРАТИ ПРЕКРАТИ ПРЕКРАТИ ПОЖАЛУЙСТА ДРИМ ПОЖАЛУЙСТА Я СДЕЛАЮ ВСЁ ЧТО ТЕБЕ НАДО ПРОСТИ УМОЛЯЮ
НЕ В ГЛАРКОС НЕ В ГЛАРКОС НЕ ГЛАРКОС
МОЛЮ ТЕБЯ
Ёбанный ублюдок, я тебя прикончу
ПРОСТИ
УБЬЮ
ПРОСТИ
УБЬЮ
ПРОСТИ
пощади пощади пощади пощади пощади пощадипощадипощадипощади
— Так что не смей оправдывать себя тем, что ты сказал это до сделки, — шипит Дрим, словно змея. — Ты должен понимать, что сейчас не время для разногласий. Если остальные узнают об этом, то между гибридами начнётся разлад, неразбериха. Мы не сможем противостоять Гларкосу, понимаешь? Просто не сможем.
Томми дрожит, когда рука Дрима сползает на его локоть и притягивает его к себе. Дрим вынимает вторую руку из-за плаща и кладёт её на спину, чуть сжав одеяло
Дрим обнимает его. Он обнимает его, положив голову на плечо. Разноцветные волосы слепят его, касания обжигают не то холодом, не то жаром, а Томми неконтролируемо трясётся.
Вот так было в изгнании. Эмоциональные качели. Сначала его избивают, а затем обнимают, уткнувшись носом в плечо.
Последний раз Дрим обнимал его в изгнании. Томми развёл костёр, нашёл яблоки и обменял их на овощи, а Дрим принёс мясо. Они сварили всё это в казане и отведали супа.
— Я давно так не отдыхал, — говорит Дрим, сдвинув маску обратно на лицо. Его миска стоит рядом. — Может, переехать к тебе, м?
Здоровые и сильные крылья Томми расправляются от услышанного, глаза широко раскрылись. Жить с Дримом на постоянке?
Это странное предложение. Неужели Дрим не против жить с ним?
— Ты что, готов СМП ради отдыха оставить? — усмехается Томми, запихивая ещё одну ложку супа за щёку.
Дрим молчит.
— Может и готов, — неопределённо отвечает Дрим. — С тобой неплохо.
А потом закидывает руку на плечо Томми и пододвигает его ближе к себе. Томми роняет деревянную миску, обливается супом. Он что-то вскрикивает, говорит, но Дрим просто прижимает его поближе к себе и наклоняет голову.
Дрим тёплый. От незеритовой брони исходит бесконечное тепло, и, боги, Томми так по этому соскучился. Сейчас зима и, несмотря на всю её мягкость, на полуострове всё ещё холодно.
Томми неосознанно прижимается ближе. Его правое ярко-красное крыло расправляется и накрывает спину Дрима, будто пытаясь защитить.
Дрим усмехается.
Но это была ложь, ложь, ложь. Дрим никогда не считал его другом. Марионеткой, игрушкой, но не другом.
Но что он делает сейчас? Он искренен или пытается запудрить мозги? Как тогда, когда он сказал, что сожалеет о том, что отрубил ему крылья? Правда ли это?
Эта неопределённость сводит Томми с ума.
Да, Дрим прав насчёт Гларкоса. Да, Дрим прав, что нельзя допускать разлада.
Но он искренен? Он верит тому, что говорит?
Томми сглатывает и прикрывает глаза. Он так, блять, заебался.
— Ты что делаешь.
И он тут же резко их распахивает. Дрим напрягается. Он выпрямляется, выпускает Томми из своих объятий и оборачивается.
Томми выглядывает из-за фигуры Дрима.
Это… это Фил. Фил и Техноблейд собственной персоной.
Фил хмурится. Техноблейд просто выглядит озадаченным.
— Как давно вы тут стоите? — резко спрашивает Дрим.
Фил дёргает своими чёрными вороньими крыльями и начинает хмуриться ещё сильнее.
— Секунд десять, — прикидывает Техноблейд, поправляя меч в ножнах. Он кидает взгляд на Томми позади.
Томми… не выглядит так, будто он в порядке. Он просто стоит там в этом огромном одеяле и трясётся, как осиновый лист. Серьёзно, Техно невооружённым глазом видит, насколько он бледный.
Техно чуть хмурится, переводит взгляд на Филзу.
Крылья Фила расправляются. Ни одна ворона из его стаи не смеет каркать: они все уселись на крыши домов, ветки деревьев, подоконники. И молчат. Просто молчат.
Им никогда не нравился Дрим. Даже в хижине Техноблейда вороны оплетали Томми и всё время глядели на Дрима, словно тот свершил смертный грех.
Не то чтобы они не правы
ДАВАЙТЕ ПОДЖАРИМ ДРИМА НА КОСТРЕ
тогда у нас не будет достойного противника
А мальчик?? Как же мальчик-птенчик??
Хочу его закомфортить
Он та ещё тварь, зачем это делать?
Зелёный фавн та ещё тварь!
Они оба
Чат в своём репертуаре. Техно хлопает длинным ухом и просто пытается не обращать внимание на разгорающийся спор голосов. Вместо этого он смотрит на Фила.
— Что ты сделал с Томми? — Фил спрашивает таким яростным голосом, что Техно аж удивляется.
По возвращении после разгрома той арены Фил все уши прожужжал о том, что им надо забрать Томми и наладить с ним контакт. И Техно совершенно
без понятия, почему Фил так всполошился. До этого он как-то нейтрально выражался относительно Томми, а после Гларкоса ему будто крышу снесло.
Поэтому Фил даже при всей неприязни к Л’Манбургу и правительству согласился ненадолго вернуться в тот дом, где его держали, пока Техноблейда пытались казнить. Чтобы быть поближе к Томми.
Конечно, Техно это не понравилось. Конечно, Фил его уговаривал.
И уговорил. Они даже встретились с Гостбуром и поболтали с ним о том, о сём.
Но вся эта одержимость Фила своим последним сыном немного настораживает Техно. После того, как Уилбур с Томми ушли из отцовского дома далеко и надолго, их отношения заметно охладели. Фил сам говорил, что после смерти Уилбура он относится к Томми так, как гарпия относится к едва знакомой гарпией.
Гарпии защищают всех своих. Это у них в крови заложено. Они помогают всем и вся, но крылатые стоят превыше всех и превыше всего.
Может, Филу снесло крышу из-за разыгравшихся инстинктов? Весна скоро всё-таки.
Потому что не может быть такого, что Фил сначала относился к Томми, как к едва знакомой гарпии (что Техно не совсем понимал, потому что это, ну, сын Фила), а затем он начал чрезмерно опекать его. Вороны даже какое-то время следили за Томми, чтобы с тем ничего не случилось.
Техно подозревает, что сам этот путь, по которому пошёл Фил, выбран не случайно.
— Мы просто беседуем, — пожимает плечами Дрим и оборачивается к Томми, — верно, Томми?
Том дёргано кивает. Фил прищуривает сине-голубые глаза, осматривает сына, а потом делает второй шаг.
— Томми, ты весь дрожишь, — теперь голос Фила нежен, как тёплый июльский ветер. Техно вздыхает, — и ты бледный. Что случилось на самом деле?
— Филза, всё в порядке, — Дрим отвечает за Томми. — Мы просто поговорили. Это так… личное.
— Ты его чуть до истерики не довёл, — Филза шипит, как настоящая ворона. Техноблейд удивляется такой смене голоса.
Дрим устало вздыхает и приближается к Филзе. Он хочет что-то сказать, Техно уверен, но Томми прерывает его.
— А вы тут какого хуя забыли вообще? — удивлённо спрашивает Томми.
Они молчат какое-то время.
— Мы хотели вернуться в Антарктическую Империю и забрать остатки своих вещей и животных, — говорит Техноблейд. — Свору собак, к примеру. Стива.
— Кто такой Стив? — спрашивает Томми, наклоняя голову.
— Да так, полярный медведь, — Техно отмахивается.
Томми и Дрим просто смотрят на него, но ничего не говорят. Не время.
— Так, ну ладно, вы тут сами разбирайтесь, а я в дом спать, всем пока, — Томми уже открывает дверь, чтобы зайти внутрь, а там…
А там Сэм. Сэм опять встал ночью, так как не смог уснуть, решил попить воды, а Томми оказался не на диване, а на улице. С Дримом, Филзой и Техноблейдом.
Томми резко отходит назад, вцепившись рукой в одеяло и вздыхает. Боги, он только хотел удрать, а тут ещё и Сэм пришёл.
Он просто хочет
поспать. Разве он так много просит?
— Что вы все тут делаете? — Сэм обводит их всех взглядом, останавливается на Дриме. — Особенно ты.
Дрим просто молчит.
— Какого чёрта ты заявился под моими окнами в четыре часа утра? — вздыхает Сэм, складывая руки на груди. Его львиная туша садится, занимая практически всё крыльцо, из-за чего Томми приходится втиснуться прямо в деревянный бортик. Это неудобно. Он обводит взглядом всех присутствующих, останавливается на Филе.
Фил всё ещё смотрит на него жалостливыми глазами, и Томми отвечает каким-то неясным взглядом.
Он честно не знает, как на это реагировать. Они так отдалились за несколько лет, а тут такой наплыв заботы… непривычно. И пугающе. И достающее его разум.
Бесящее.
— … Томми буквально видел тебя в окне, а потом ты ушёл! — повышает голос Сэм, вытягивая шею. Томми вжимает голову в плечи.
Боги, лучше бы он этого не говорил.
— Ты стоял под окнами в четыре ночи, чтобы выманить
Томми?! — Фил чуть ли не шипит, смотря прямо на Дрима.
— Это похоже на сталкинг, — якобы флегматично подмечает Техно, хотя на его лице всё написано — он вообще не одобряет это.
Томми выдыхает. Если он сейчас не вмешается, они начнут выковыривать из Дрима все подробности, а там уже и до крыльев дойдёт.
Дрим прав. Не нужно ссориться сейчас. Не нужно.
— Э-э, ну вообще мы… договорились… встретиться с ним, да, — поначалу Томми звучит неуверенно, но по продолжению фразы его спина выпрямляется, а шея вытягивается. — Типо, нам нужно было… перетереть кое о чём, и я предложил встретиться у дома Сэма, когда ему удобно, и… он пришёл в четыре ночи?…
Томми переводит взгляд на Дрима. Он смотрит на него несколько секунд, прожигая взглядом, а затем кивает.
— Дела, что поделать, а разговор откладывать было нельзя, — он невинно жмёт плечами.
Конечно, возможность прокатить Томми на эмоциональных качелях упускать нельзя.
— Да, — соглашается Томми.
Сэм смотрит на него нахмуренно. Фил так же. Техно просто вскидывает бровь.
Они ему едва верят.
— И я испугался, потому что, ну, кто не испугается маски в четыре ночи? — Томми разбавляет своё оправдание невинной шуткой, чуть посмеиваясь. — А сейчас мы всё обсудили и разошлись. Всё в порядке.
Дрим едва кивает.
Боги, он выкрутился из этого дерьма.
Фил ещё долго смотрит на него перед тем, как кивнуть.
— Если ты так говоришь, то всё нормально, — Фил слегка улыбается, дёргая крыльями. Отрастающие перья на скулах Томми тоже дёргаются в ответ. Это какой-то инстинкт гарпий или что?
Они все молча стоят какое-то время, пока Дрим не решает сказать:
— Таббо мне сказал, что у вас было собрание по поводу Гларкоса.
— Ага, — Техноблейд берёт это на себя. — Мы выступим через день.
Дрим лишь кивает.
— Всё, что мне от вас требовалось, — говорит Дрим, тряхнув радужными волосами. — До скорого.
И он, на пятках развернувшись, уходит.
Фил провожает его нечитаемым взглядом и переводит взгляд на Сэма с Томми, застывших на крыльце.
— Томми, — мягко спрашивает Фил, — а почему ты у Сэма ночуешь?
Он спрашивает это таким стрёмно-отцовским тоном, что Томми аж передёргивает. Сэма, кажется, тоже.
— Ну, э-э-э… так получилось, — Томми жмёт плечами. — Я просто работал сегодня с ним долго, и он разрешил переночевать.
Сэм лишь легко кивает. Томми решает тактично промолчать о том, что он ночевал тут уже раз пять, не меньше.
Фил улыбается. Его вороны начинают потихоньку взлетать, хлопать крыльями, громко каркать. Будто всё напряжение после ухода Дрима ушло.
— Понятно, — вздыхает Фил, — может-
— Фил, вырубай свой режим наседки, — Техноблейд не выдерживает, трёт глаза. Томми замечает, что на воротнике его рубашки покоятся очки в золотистой оправе. — Мы вообще ничего не успеем, если мы тут задержимся.
Фил выглядит таким обидчиво-растерянным, когда оборачивается к Техно, что Томми аж жалко его становится. Вороны вокруг что-то каркают, смеются, хлопают крыльями, будто насмехаясь над Филзой.
— Но-
— Фил, пошли, вы сможете поговорить позже, — Техноблейд берёт своего отца под руку и уводит его по деревянной дорожке, ведущей куда-то вниз.
Томми готов вернуть Техноблейд всю броню, которую он занял, прямо сейчас.
Фил бросает последний взгляд на Томми и тихо прощается перед тем, как скрыть своё лицо в тени шляпы.
Сэм просто тихо стоит рядом, когда этот табун уходит.
Томми находит ситуацию чертовски неловкой.
— Не спрашивай, — только и выдаёт он, заходя обратно в дом. — Я и сам не знаю, что это было.
Им нужно хорошо выспаться. Скоро нужно будет сражаться с Гларкосом.
Терзаемый мыслями о Гларкосе Томми валяется на диване ещё час, пока не решает выпить немного зелья слабости, чтобы заснуть. К тому времени уже начинает светать.
