***
1409 Эмблсайд, Англия Прошло почти семь недель с тех пор, как Роман Лейк покинул свои владения, и вот, наконец, хозяин вернулся в свой замок. Когда он сказал Элайзе, что его не будет несколько недель, она не ожидала, что так долго. Первые несколько дней она просто отдыхала, набираясь сил, но далее ей становилось всё более некомфортно. Ведьма чувствовала себя загнанной в клетку птичкой, на которую изредка должен был приходить посмотреть хозяин, и это было бы единственным развлечением. Но и его у неё не было, он не приходил, и Элайза всё больше раздражалась. Покидать замок она тоже не могла, ведь хозяин снял ошейник, а значит, автоматически она вновь стала ничейной. Она заметила, что Джесс по-прежнему ходит в ошейнике, потому служанка могла уходить в деревню или в город за продуктами. Чтобы скоротать время, Элайза убиралась первые две недели в библиотеке. Разложила книги в правильном порядке, убрала пыль. Но всё это было лишь для того, чтобы скоротать время. Ведьме не терпелось исполнить все прихоти вампира и обрести желанную свободу. А он лишь оттягивал этот момент. Она расшивала старые платья, найденные в шкафу своей спальни, делая их более открытыми, добавляя магического блеска и свечения. Но и это занятие оказалось слишком простым и требовало очень мало времени. Очень скоро и платья закончились, и интерес к работе у неё пропал, и последующие четыре недели Элайза то и делала, что цапалась со служанкой. Чего они только не делали, чтобы насолить друг другу: протухшие обеды, испорченные вещи, поджоги, крысы… Это на какое-то время позабавило пленницу, но замок приходилось убирать лишь Джесс. Что никак не волновало Элайзу, зато прибавляло хлопот служанке. Сидя в столовой, Элайза ковыряла вилкой кусок зайчатины и ждала, когда спустится Роман. Аппетита почти не было, потому что Джесс вечно подсовывала что-то несъедобное. Скорее всего, сейчас она этого не сделала, потому что вернулся хозяин, но воспоминания о вкусе тухлого мяса всё ещё стояли комом в горле. Роман спустился через пару минут, но за стол садиться не стал: он остановился возле ведьмы и, скрестив руки на груди, смерил её долгим взглядом. Элайза встретилась с его глазами и усмехнулась, намекая, что таким её не напугать. Тряхнув распущенными волосами, он немного смягчился — морщинка между бровей разгладилась, и губы уже не были так сильно стиснуты. — Я надеюсь, сил у тебя достаточно, — проговорил вампир. — Смотря для чего, — прямо ответила Элайза, на секунду нахмурилась и продолжила, не давая Роману озвучить последующие слова: — Убить вампиров. Сколько? Вскинув удивлённо бровь, вампир задался вопросом, как она поняла, но затем вспомнил, с кем именно имеет дело. Усмехнувшись, он склонился к столу, упираясь в него руками, и внимательно рассмотрел ведьму. Элайза закусила губу, словно раздумывая над чем-то, но смотрела прямо в его глаза, не отрывая взгляда. — Всех, кто будет на балу. Брови ведьмы поползли вверх. Она нервно дёрнула плечом и отвела взгляд, нахмурившись. Ей не нравилась мысль такого массового убийства, и было уже неважно, что именно эти твари пленяли её не один раз. Требовалось слишком много сил. Особый ритуал, который Элайза не проводила слишком давно. — Мне нужно будет провести ритуал, — начала Элайза, но замолчала, вновь утопая в своих мыслях. — Что угодно. Лицо её внезапно просветлело, словно она удивилась своим же мыслям. Элайза пробежала глазами по столу, щурясь и прикидывая что-то в уме. А затем, нарушая тихую атмосферу замка, ведьма захохотала, откидываясь на спинку стула. Она смерила взглядом вампира и прыснула ещё сильнее, в этот раз перегибаясь через столешницу. Роман нахмурился, не зная, что могло вызвать такую бурную реакцию. Он устало потёр переносицу, дожидаясь, когда Элайза, наконец, успокоится. — Разденься, — проговорила она, всё ещё тихо посмеиваясь и содрогаясь. — Я должна посмотреть. Роман поджал губы — ему явно не нравилось это. Сняв аккуратно рубашку, он отбросил волосы с груди и уставился на Элайзу. Она вновь осмотрела его полностью и покачала головой. — Вампиры ведь не испытывают возбуждения? — задала она вопрос, заранее зная на него ответ. — Мне нужен сосуд для призыва Повелителя. — Используй служанку, — бросил Роман, надевая обратно рубашку и всё ещё не понимая, к чему она клонит. Ведьма цокнула языком, намекая, что вампир глуповат, и покачала головой. Смешинки всё ещё плясали в её взгляде. — У служанки нет члена, — спокойно ответила она, закатывая глаза. Немного задумавшись, она начала накручивать свой локон на палец, не обращая внимания на вампира. Роман спокойно наблюдал за ней, поддавшись воспоминанию, где он всё ещё мог возлечь с женщиной. Он помнил, как горячее тело приятно дрожало и извивалось под ним. Помнил, как сладко кружилась голова, когда член проникал в горячее и влажное лоно. Обретя бессмертие, вампир и забыл об этом. — Ладно, — отмахнулась ведьма, резко поднимаясь из-за стола. Роман вздрогнул, отгоняя пьянящие воспоминания, которые будоражили лишь разум — тело его оставалось абсолютно холодным. Сердце не билось ни чаще, ни медленнее, кровь не закипала в венах, дыхание не сбивалось, а голова не шла кругом от ощущения того самого возбуждения. Всё, что будоражило его тело, — кровь. Её запах, вкус. Земные страхи, эмоции оставались для него лишь пустым воспоминанием. — Надеюсь, ты будешь не против получить всё это обратно. Вампир изогнул бровь, ведь он не озвучивал ничего вслух. Но затем вновь мысленно напомнил себе, с кем имеет дело. Он задумался, хотел бы получить обратно эмоции и ощущения, ведь это приносило не только позитивные моменты, но и боль. Роман всё ещё помнил о боли. Но сейчас он предпочел не думать об этом, не давая ведьме находить его слабости. — Нет, — отозвался вампир, пожимая плечами. — Провести вечность, лишь питаясь кровью, или провести одну ночь в этой вечности, наслаждаясь человеческими земными мелочами? Я бы выбрал второе. Казалось, Элайзу вполне устроил этот ответ, потому что она направилась к выходу из столовой, придерживая подол. Роман обратил внимание, что она вновь была босая. — Я приду к тебе в кабинет. В полночь.***
Тяжело было сосредоточиться на письмах, когда часы неумолимо тикали рядом, напоминая о скором наступлении ночи. Романа одолевало раздражение, но он старался сохранить холодную голову. Элайза соврала — она явилась вечером к нему в кабинет и начала расставлять повсюду свечи, развешивать какие-то травы, что перебивали полностью чутьё вампира. Пока ведьма рисовала кровью крыс различные знаки, вампир, сжав зубы, перечитывал важные письма и подготавливал приглашения на бал. Всё, что его успокаивало, — надежда, что ведьма справится с поставленной перед ней задачей. И ради этого он готов был выдержать её странное бормотание до самого рассвета. Даже в течении нескольких ночей. — Разденься, — тихо проговорила Элайза, кладя руку на его плечо. Её ладонь была перепачкана кровью, и рубашка вмиг обрела пятно. Роман нервно дёрнул плечом и поднялся, снимая испорченную вещь. Повернувшись к ведьме лицом, он молча наблюдал, как аккуратно она выводит символы на его груди. Что-то странное просыпалось внутри него по мере движения её рук ниже. Словно тёмная завеса заволакивала его изнутри, окутывала и требовала подчинения. Роман и предположить не мог, что это нечто начнёт вытеснять сознание. Голова пошла кругом, но мысли оставались здравыми. — Здравствуй, — проговорил он не своим голосом, и странное желание растеклось по его телу. Роман завороженно наблюдал, как Элайза улыбнулась ему и начала снимать платье. По мере того, как расходилась шнуровка на её груди, возбуждался его член. Опустив руку ниже, вампир провёл по животу, опускаясь к паху и стягивая остатки одежды. Странный жар прошёлся по телу, когда Элайза сбросила платье, представ перед ним обнажённой. Он не понимал, как всё к этому пришло. Отойдя от стола, вампир обменялся местами с Элайзой, вжимая её своими бёдрами в край отполированной столешницы. Ведьма выглядела слишком хорошо: её глаза блестели, а волосы переливались в свете свечей, грудь вздымалась от учащённого дыхания. Упершись членом в её живот, Роман почувствовал, как стекает смазка, но она была непривычно холодной, отчего ведьма вздрогнула. По её коже прошлись мурашки, а в глазах блеснул страх. Очевидно, что-то шло не по плану. Роман знал, что именно. Демон, что бился на задворках его сознания, не мог взять контроль над телом вампира, и Элайза не поняла этого сразу. Роман не позволял ему завладеть собой полностью. Не так силен был её Повелитель, да и проворачивать такое ей приходилось впервые. Ухватив ведьму за шею, вампир проник в её лоно довольно грубо, на всю длину, гонимый силой и жаром демона. Но больше всего он сходил с ума от тепла тела под ним. Элайза вскрикнула, откидываясь назад и обвивая поясницу партнёра ногами. Роман толкнулся сильнее, наблюдая, как изогнулась ведьма, растягиваясь на его столе. На пол полетели все письма и подготовленные приглашения. Но вампир уже потерялся полностью в нахлынувших чувствах, которых не испытывал долгие годы. Движения стали более рваными, Элайза простанывала обрывки каких-то фраз, но ему было абсолютно плевать. Роман не собирался отдавать контроль демону. Он желал получить всё сам. Вампир зарычал, утыкаясь носом в её грудь, и продолжил вбиваться ещё сильнее. Элайза закричала, не в силах сдерживать себя, и кончила, отчётливо почувствовав, как задрожал Роман над ней, изливаясь следом.***
Придя окончательно в себя ближе к утру, Роман направился на поиски Элайзы. Долго искать не пришлось: она сидела в столовой на одном из подоконников и читала какую-то бредовую книжку. Всё, чего хотел вампир, — объяснения тому, что произошло. Он прекрасно понимал, что всё было не так, как должно, а значит, могло быть напрасным. Лейк чувствовал себя странно, потому что в нём сменялись калейдоскопом давно забытые эмоции — он позабыл, как их нужно контролировать. — Элайза, — обратился к ней впервые по имени Роман, и она сразу же обернулась, удивлённо изогнув бровь. Отложив книгу, она мягко спрыгнула со своего места на пол, поравнявшись с вампиром. Теперь же он смотрел на неё совершенно иначе: переливы платья так идеально подчёркивали каждый изгиб фигуры. Роман не мог даже для себя признать, что была она самой обычной, но, пожалуй, единственной женщиной в его замке. Джесс он не брал в расчёт в виду того, что никогда не видел её голой, никогда не спал с ней. Да и надевала она абсолютно другие вещи. Элайза же явно заманивала к себе: и не важно, специально или случайно, но у неё это отлично получалось. Роман бесился от этого. О, теперь он вспомнил, что такое злоба. — Да, я получила силу, — отозвалась ведьма, склонив голову набок, глядя в его глаза. — Я думал, эмоции останутся при мне лишь на время… ритуала, — поджав губы, проговорил Роман. — Я тоже так думала, — отрезала Элайза. — У вас, вампиров, особые дела с Дьяволом, я не могу знать, что пошло не так. Силу я получила, демон сделал то, что должен был, пусть и не полностью овладев твоим телом. Роман поднял ладонь, призывая Элайзу замолчать. Она недовольно повертела носом и сложила руки на груди. — Неважно, — отрезал вампир и вновь осмотрел её тело. — Я полвека не спал с женщиной… — Ну уж нет, — прервала его ведьма, недовольно цокнув языком. — Я не для этого здесь. — Я хотел сказать, что худшей ночи в моей жизни ещё не было, — усмехнулся он и быстрым шагом покинул столовую. Элайза дёрнулась, недовольно фыркнув. Конечно, он ведь врал. Врал же! Но доказывать ему обратное она всё же не спешила. В конце концов, впереди сложный бал с убийствами, и стоило бы подготовиться к нему, не только переспав с вампиром. Но, конечно же, Роман солгал ей, чтобы позлить и больно уколоть самолюбие ведьмы. Она ведь явно хотела слышать комплименты. А сам вампир хотел лишь ещё чувствовать под собой жар чьего-то тела. В своих раздумьях он даже не заметил, как вошёл в спальню. Там как раз убиралась Джесс, собирая грязное постельное белье. Роман отметил, как раскраснелись её щёки и торчали русые кудряшки из-под шапочки. Она учтиво поклонилась, но вампиру было уже плевать на правила приличия: он сбросил свою рубашку, наблюдая, как служанка заливается краской. Возбуждение прокатилось по его телу сладкой волной. И даже когда он повалил её на пол, отчего Джесс стёрла в кровь колени и локти о дорогой ковер, Роман не мог насладиться сполна. Он с силой толкался в горячее девичье лоно, по-звериному рыча. Даже поза была слишком животной: Джесс на коленях и грудью на полу. Когда внутри стало слишком мокро, он заставил служанку ублажать его ртом. Но, кажется, она была только рада исполнить любую прихоть хозяина. А сам Роман, закатив глаза в экстазе, представлял лишь горячую ведьму перед собой. Ту самую, наглую, что демонстрировала лодыжки, что так откровенно стонала, что была такой живой. Вампир понимал, что начинает сходить с ума лишь от мысли, что эти тёмные глаза будут смотреть на него снизу вверх. Кончив, он оттолкнул от себя Джесс и приказал убраться из его комнаты. Роман не открывал глаз, стараясь сохранить все ощущения и образы в себе. Ему казалось, что все эти эмоции могут исчезнуть в любой момент.***
Подготовиться ведьме так толком и не удалось. Ночь перед балом выдалась по истине дождливой и холодной, ледяные брызги бились о стекло, мешая спать. А ещё холод проникал под кожу, неприятно покалывая. Камин давно потух, потому что Джесс не удосужилась принести больше дров, а Элайза не хотела тратить силы на это. Ей нельзя было растрачивать их впустую. А ведь ещё ведьма чувствовала своего хозяина, словно присутствовала третьей в его спальне, пока он нещадно драл служанку. Элайза пыталась уснуть, но всё время мысленно слышала, как зовет её Роман, как хочет её. Ведьма знала, что это последствия ритуала, но легче от этого не становилось. Когда наступил рассвет, ведьма уже стояла в холле замка, собранная в дальнюю дорогу. Бал не планировался в этом замке, как оказалось. В те недели, что Роман провёл вне дома, он договаривался со своим старым другом. Замок, располагавшийся в лесу, близ моря, был подготовлен заранее к большому торжеству. И к массовому убийству. Прибыли они туда вовремя, подъехав на небольшой карете, что, очевидно, редко использовалась хозяином. Когда они ехали по витиеватой проселочной дороге, Элайза была погружена в свои мысли. Она праздно наблюдала за сменяющимся пейзажем за окном. День выдался серым, облака заволакивали небо и отбрасывали тень на всё вокруг, словно приглушая краски мира. Скучно и неинтересно. Элайза даже удивилась, почему Роман просто не обратился и они не полетели туда. Было бы куда быстрее и удобнее, чем трястись в карете по ухабам. Из-под колес то и дело отлетали камни и палки, и противный скрип рессор сопровождал их всю дорогу. Но времени на вопросы не было, тем более, бессонная ночь давала о себе знать. Ведьма то и дело зевала в пути, чем, очевидно, раздражала вампира. Он и сам был виноват в том, что Элайза не выспалась, но даже не знал об этом. Выехав из-за очередного поворота, карета резко пошла вверх, нещадно содрогаясь всей кабиной. Элайза выглянула из окна, отодвинув занавеску, и её взору открылся вид на большой замок. Размерами он превосходил, пожалуй, замок Романа. Но, возможно, так только казалось издали. Серые каменные стены обвивал плющ, верхние окна-бойницы под самой крышей зияли темнотой, словно странные чёрные глаза. Элайза хмыкнула и окинула сооружение взглядом. Они подъезжали уже к мосту через ров, что опоясывал замок, и колёса со скрежетом покатились о деревянный настил, цепи, удерживающие мост, звякнули и натянулись. Замок высился и загораживал собою небо, вблизи он казался ещё больше. По фундаменту тянулся мох и следы сырости, а массивные парадные двери потемнели от времени. Их встретили в большом, пустом холле и повели по коридору, освещаемому множеством факелов. Изнутри стены замка были такими же серыми, но присутствовали явственные элементы роскоши: картины и гобелены на стенах, золоченые держатели для факелов, тёмные бордовые ковры, что глушили шум шагов. Что было изображено на картинах и портретах, Элайза не успела рассмотреть — она шла рядом с Романом и лишь бегло окидывала окружающую обстановку. Когда они вошли в бальный зал, Элайза застыла на мгновение. Кажется, она видела такую роскошь впервые. Миллионы свечей горели повсюду, воск стекал по ним, образовывая причудливые узоры. Под потолком висела огромная люстра, увешанная свечами и множеством сверкающих подвесок. Сам зал был выполнен в тёмно-красных тонах, тяжёлые шторы на больших окнах расшиты золотом. Тут и там переливались калейдоскопом хрусталь и драгоценные камни, свет от свечей отражался в них и отбрасывал солнечных зайчиков. Украшения сверкали как на стенах и подсвечниках, так и на запястьях и шеях танцующих. Множество вампиров кружились в танце, отчего ведьма не сразу заметила небольшие столы. Она в ужасе поняла, что на них лежат связанные люди, которые будут сегодня умирать медленно и мучительно, ведь их кровь будет пить не один вампир, убивая мгновенно. Восхищение от роскоши зала быстро сменилось отвращением. Обведя ещё раз зал взглядом, Элайза почувствовала тошноту — все они были мерзкими, обсуждали своих жертв и жён с таким хладнокровием, словно говорят о мясе. Хотя, в каком-то смысле, для них они и были просто мясом. Бержерон недоумевала, зачем вампиры беспорядочно превращали женщин, ведь не могли их удовлетворить… Да и они не требовали этого. Странная мысль для странной обстановки. Но вопрос застрял комом в горле, Элайза лишь усилием воли старалась не скривиться от отвращения. Она потупила взгляд, но с места не сдвинулась. Ведьма знала, ради чего она здесь, и мерзость происходящего вокруг лишь помогала настроиться на нужный лад. Но мутить её не перестало, и Роман, будто почувствовав волнение, приобнял её и положил руку на живот. — Ты вся горишь, — прошептал он. — Меня это отвлекает. От прохлады руки тошнота постепенно начала отступать, и Элайза задумалась лишь об одном: как убить несколько сотен вампиров за раз? К этому она не готовилась.