Треск разорванной ткани, бесстыдная мгла. В обнаженной нирване схлестнулись тела. Шорох кожистых крыл — нас баюкают ангелы ночи. Диким хмелем обвейся и стыло смотри, Как звезда эдельвейса раскрылась внутри, Как вибрирует в плеске соития мой позвоночник. Сергей Калугин и Оргия Праведников «Танец Казановы»
— Ну я ей и говорю, что готов замолвить за него словечко. А потом отымел её прямо на его трупе, — Навариус оскалился в улыбке, покручивая в руках бокал, наполненный кровью. — Так ведь Господин лично хотел видеть его в наших рядах. — В этом то и вся соль, это был мой самый приятный блеф. Остальные сан’лейн зашлись в зловещем хохоте. Дверь в зал открылась, вошел Найелар. — Вижу, всё прошло, как надо, — он кивнул на несколько человеческих трупов в углу. — Да, ваш дуэт неплохо справился. Продолжайте работу, — согласился Навариус. — Одного мы оставили, чтобы использовать подольше. Найелар проследил за взглядом принца. Над столом был подвешен человек, чье тело было пронизано остроконечными тонкими трубками, ведущими к чаше в середине стола. По трубкам стекала кровь. — Эстеты хреновы, — Най оскалился в презрительной усмешке. — Ну не всем же быть такими грубиянами, как ты, — усмехнулся Навариус. — Ты вспомни, каким ты был первое время. — У меня нет времени на ностальгию. Мне нужно продолжать работу, — эльф подошел к стойке с оружием, взял один из мечей, провел пальцем по лезвию, убеждаясь, что тот заточен. «Сегодня я возвращаюсь в Зул’Драк, дальнейшие приказы будешь получать уже от Господина», —сообщил Навариус.***
Чародейка стояла на вершине одной из прибрежных скал, вглядываясь в павильоны возле ристалища Серебряного Турнира и прижимая к груди игрушечную белку. Она старалась не думать, с кого сняли мантию, которую ей дали взамен обрывков её старой одежды. Плащ из шкурок прыголапа развевался от ветра, но эльфийка не пыталась закутаться в него. «Разве этот холод сравнится с холодом, который заполнил мою душу?» — Тиссея! Плечи чародейки дернулись, когда она услышала своё имя, произнесенное таким знакомым, но таким чужим голосом. — Я к тебе обращаюсь. Есть будешь? Тиссея обернулась и вздрогнула. Найелар протягивал ей разорванную тушку пингвина. — Нет, спасибо, — покачала головой. — Ты так хорошо работаешь и почти ничего не ешь. Ладно, тогда я порадую тебя кое-чем другим, — кивнул Найелар, бросая тушку нетопырю. Мракопадший подошел, разворачивая чародейку к себе. — Что это? — взял механическую белку, повертел в руках. — Какой-то артефакт? — Это ты мне когда-то подарил. Не помнишь? Эльф рассматривал игрушку. Белка смотрела на него вставками-глазками из малахита. — В ней ни магии, ни пользы, — эльф выбросил безделушку в океан. — Я подарю тебе что-нибудь получше. Тиссея с болью наблюдала, как в ледяной воде скрывается последний подарок её прежнего Найелара. Эльф взял её за подбородок, разворачивая голову к себе. — Думаю у меня есть немного свободного времени для тебя. Он скинул свой плащ и уложил чародейку на него. Провел по ноге Тиссеи, задирая мантию, потом впился клыками в бедро, посасывая выступившую кровь. Тиссея не вскрикивала, она привыкла. И даже потом, когда он, устроившись сверху, начал входить, цепляя своими наплечниками её мантию, она не кричала. Только смотрела в скалящееся в зловещей улыбке лицо. Найелар и при жизни отличался своей выносливостью, а сейчас так и вовсе превратился в машину, готовую делать это бесконечно, пока самому не наскучит. Тиссея, перетерпев первую боль, немного расслабилась, внутри стало влажнее и мертвый орган, вдалбливающийся в неё, уже не доставлял сильного дискомфорта. Чародейка прикрыла глаза, представляя на месте трупа её любимого и живого Найелара. Потом эльф внезапно замер и Тиссея открыла глаза, чтобы посмотреть, в чем дело. Лицо мракопадшего было серьезным, а глаза прикрыты. — Ты что, разговариваешь с Личом, даже не вытащив из меня член?! — ужаснулась Тиссея. В ответ Найелар только сжал её шею в тисках своей руки. Он молчал некоторое время, потом всё же отпустил. — Король доволен нами. Но впредь не советую влезать в разговоры, — клыки мракопадшего прокусили нежную кожу груди.***
Паладин Урнигсон Крафор по прозвищу Кузня Света, поправляя пышную бороду, выехал с ристалища и направил своего боевого барана вдоль берега. — Ну что, друг, готов размозжить очередную голову культиста во имя Света? — дворф с любовью погладил свой боевой молот. Его баран чувствовал себя в Нордсколе как дома. Снега северного материка были такими же привычными, как снега и горы родного Дун Морога. — Ага, вот они, кто бы сомневался, — заметив впереди темные фигуры, паладин сжал бока барана, пуская того галопом и выхватил молот, который тут же ответил тёплым свечением. Баран брал разбег, перепрыгивая сугробы. Заметив противников, он наклонил голову, выставляя вперед внушительные закрученные рога. — Некроманты и демонологи по одному! Остальным можно просто кучей! — хохотал дворф в боевом азарте, приближаясь к культистам. «Это ещё что?» — только и успел подумать дворф, когда перед ним неожиданно исказилось пространство, открывая мерцающий овал портала. Паладин натянул повод, что есть силы, сворачивая шею барана в сторону, но тот всё же влетел в портал по инерции. — Святая борода! — Дворф отряхивался от снега, пытаясь понять, как же это его так угораздило. Баран встал на ноги и, прихрамывая, беспокойно бегал по обледенелой скале, скользя копытами. Паладин осматривался, прикидывая, как выбираться отсюда. — Неужели придется вплавь? — Не ищи выход. У тебя его нет. Урнигсон посмотрел вверх. На вершине, заслоняя солнце, стояла высокая фигура в доспехах. — Становится интереснее, — усмехнувшись в бороду, дворф перехватил молот поудобнее и начал приближаться к незнакомцу.***
Пока нетопырь терзал еще теплого барана, Тиссея наблюдала за поединком Найелара и дворфа. Маленькую битву Тьмы и Света. Паладин сражался так отчаянно и смело, будто сам Свет направлял его руку. Но Найелар, хоть и морщился от касаний светлой магии, не уступал в своём боевом мастерстве. Чародейка уже понимала, каким будет исход, но подумала, что сейчас она может вмешаться и её выбор определит, на какую сторону склониться теперь чаша весов. «Впрочем, если на то воля Света, то он не даст этому паладину умереть». Почти сразу после этого, голова паладина, уже отдельно от тела, покатилась в сторону. Чародейка поёжилась, глядя, как Найелар поглощает, едва не захлебываясь, брызжущую кровь из обезглавленного дворфа, и поспешила отвернуться и не смотреть. — Это тебе. Мой новый подарок, — эльф вложил в руку Тиссеи окровавленный амулет, снятый с дворфа. — Спасибо, — Тиссея послушно зажала трофей в руке. Она знала, что лучше не спорить с мракопадшим. — Только «спасибо» и всё? — Найелар нахмурился. — А поцеловать? Тиссея посмотрела на то, что осталось от её любимого эльфа. Весь запачканный кровью, от которой еще шел пар, мракопадший изображал подобие улыбки. Наклонившись, примкнул к губам эльфийки и настойчиво проник между них языком, делясь вкусом тёплой солоноватой крови. Чародейка не сопротивлялась. — А теперь телепортируй это Аделарду на стол, — Найелар поднял голову паладина за бороду и сунул в руки Тиссеи. — Верховному крестоносцу?! — не веря собственным ушам, уточнила Тисс, попутно вытирая кровь с губ. — Именно. Уверен, скоро они направят целый отряд, чтобы узнать, какая же участь постигла этого паладина. Тогда ты и телепортируешь их в Цитадель. Там их ждет достойный приём, — Найелар усмехнулся. Эльфийка кивнула, взяла голову в руки. Она будет продолжать работать на Короля-Лича столько, сколько нужно, ради своей любви.