Быть человеком

После обеда Флёра принарядилась, заколола волосы новым гребнем, наложила в корзинку пирогов и собралась уходить. Она так уходила примерно раз в месяц, Крейтон давно обратил внимание. Раньше он молчал, не спрашивал ни о чем. Он раб, она перед ним отчитываться не должна… И разве у него есть право предъявлять претензии? А теперь Крейтон решился. — Куда ты собралась, Флёра? — спросил он. — Можно мне с тобой? — А ты никак ревнуешь? — засмеялась она. — Не волнуйся, не стоит. Я сына навестить собираюсь. — Сына? — удивился он. — А что же тут странного? Я ведь не молоденькая, — она вздохнула. — Я замужем была, семь лет как овдовела. И сын растет. — Где же он? — продолжал недоумевать Крейтон. — Как же он живёт без тебя? — Так и он уже не маленький, — пояснила Флёра. — Ему почти пятнадцать. На ткача учится. — Почему на ткача? — зачем-то спросил Крейтон. — А почему нет? Хорошая работа, уважаемая. И мастер нам не чужой, они с моим мужем друзьями были. — Так, значит, мне можно с тобой? Крейтон сам не понимал, зачем настаивает. Может, для того, чтобы хоть посмотреть на нормальную человеческую жизнь… — А пойдем, чего бы не пойти? Идти пришлось долго, ткацкая мастерская располагалась совсем в другой части города. Впрочем, Крейтон был этому только рад. Ему было приятно вот так идти под руку с Флерой, смотреть по сторонам, разговаривать ни о чем. А если говорить совсем честно, то хотелось немного оттянуть встречу с сыном Флеры. Какой она выйдет, поладят ли они? Хозяин мастерской встретил их приветливо. Флёра расспрашивала его об успехах сына, тот хвалил мальчика, а сам, не скрываясь, разглядывал Крейтона. Ну понятное дело, если Флёра семь лет вдовела, а теперь пришла с мужчиной… Будет теперь пересудов! Потом к ним вышел сын Флеры. Неожиданно для Крейтона он оказался невысоким и щуплым — видно, в покойного отца. Хотя лицом как раз на мать похож. — Сыночек! Ройко! — Флёра обняла его, крепко прижала к себе. На лице паренька отражалась сложная смесь чувств. Он явно был рад увидеться с матерью, и сам хотел бы обнять ее — и в то же время отчаянно стеснялся. Наконец последнее чувство взяло верх. — Ну мама, пусти! Я же не маленький! Ройко высвободился из объятий Флеры, отступил на полшага — и с недоумением уставился на Крейтона. — Познакомься, сынок, это Крейт! Взгляд парнишки из недоумевающего стал враждебным. — Ну что же ты молчишь, поздоровайся! Парень невнятно проворчал что-то. Пирожкам Ройко обрадовался, один тут же умял, остальные унес в дом. Вернулся тоже принарядившийся, и они пошли гулять. Скрывать свои чувства паренёк не умел совершенно. Крейтон остро ощущал себя лишним, ненужным. Старался отстать на несколько шагов, чтобы не мозолить Ройко глаза, чтобы дать ему спокойно поговорить с матерью… Но даже спина парнишки, казалось, выражала враждебность. На обратном пути Флёра переживала: — Да что это с ним такое сталось? Всегда был добрый да приветливый! И что он на тебя взъелся, непонятно… — Как раз понятно, — возразил Крейтон. — Если бы моя мать после смерти отца меня с кем-нибудь познакомила, я бы, пожалуй, так же злился бы. А я ведь постарше его был… — Ты думаешь? — удивилась она. — Отца-то он крепко любил, это верно. Но ведь семь лет прошло! — Зря я с тобой увязался, — виновато вздохнул Крейтон. — Да какая разница, сейчас или потом? — покачала головой Флёра. — Скрываться же мы с тобой не станем! Ну, ничего, он привыкнет… Привыкнет ли? Крейтон в этом не был уверен. Вот если бы они жили рядом, если бы каждый день виделись — тогда, может, и привык бы. Флере больно будет разрываться между ним и сыном. Ждать, пока привыкнет? Крейтон успел понять, что само собой все делается только к худшему. К лучшему — надо стараться самому. Через пару дней он вышел в город — один, без Флеры. Дорогу он запомнил. Постучал в калитку, попросил выглянувшего мальчишку: — Позови Ройко, скажи, к нему пришли! Ройко выскочил удивленный и встревоженный. Увидел Крейтона, скривился. — Чего тебе от меня надо? — Поговорить. — Не о чем нам с тобой разговаривать! — Вот именно об этом и поговорим. Пройдем куда-нибудь, не тут же, на проходе! — Не пойду я с тобой никуда! Крейтон не стал спорить. Огляделся и сел прямо на мостовую, прислонившись спиной к забору. Ройко потоптался, присел рядом на корточки. — За что ты на меня злишься? — сходу спросил Крейтон. — На тебя?! Да я… Да мне на тебя вообще плевать! — вскинулся мальчишка. — Это правда, — согласился Крейтон. — На меня тебе плевать, а злишься ты на мать. А на нее — за что? За то, что она немножко счастья пожелала? — Счастлива она с отцом была, — коротко бросил Ройко. — Твой отец был достойный человек, — спокойно и задумчиво проговорил Крейтон. — Ты думаешь, он хотел бы, чтобы твоя мать всю жизнь только плакала и горевала? Мальчишка сердито засопел. Крейтон подождал ответа. Не дождался и продолжил: — Ты знаешь, что господин Альвир, у которого твоя мать работает, сестру схоронил? — Знаю, мама рассказывала, — Ройко явно был удивлен сменой темы разговора. — А что он женился в прошлом году, знаешь? — Угу. — Ну вот, женился. Ходит теперь радостный, улыбается… По-твоему, неправильно? — Правильно, конечно! Что же ему, всю жизнь горевать? Парнишка осекся. Сидел, растерянно хлопал глазами. Крейтон молчал. Даже интересно было, как он теперь выкрутится, что придумает… — Но это же совсем другое! Жена сестру не заменит, и он ее не забудет… — Так и твоя мать мужа не забудет, и я его не заменю. Она ему первую любовь отдала, молодость с ним прожила, тебя вот родила. Такое не забудешь! А я так, другое дело. Ройко задумался. Поправил упавшую на лицо прядь волос. Рукав сполз, открывая россыпь мелких синяков. — Что это? — потянулся Крейтон. Ройко поспешно одернул рукав. — Ничего! Не твое дело. — Мастер, что ли, злой? — Крейтон как будто не заметил резкого тона. — Нет! Так… есть один ученик. То щиплется, то пинает, и все исподтишка. — А если по морде? — деловито спросил Крейтон. — Ага, и получится, что это я драку затеял! — Верно, — кивнул Крейтон. Подумал немного. — А ну покажи, как он щиплется! Мальчик неуверенно протянул руку. Крейтон перехватил кисть, заломил палец — и тотчас отпустил. — Понял? — Нет! Покажи ещё раз! Крейтон показал, на этот раз медленно. Потом Ройко попробовал повторить. И ещё раз попробовал. С пятого раза получилось неплохо. — А что ты ещё умеешь? — спросил Ройко. — Я много чего умею, — он усмехнулся. — А научишь? — Это уж как получится. Я-то покажу, а что ты сумеешь, я не знаю. Ройко вдруг посерьёзнел. Спросил, требовательно глядя в лицо: — А зачем тебе это? Ну, учить меня? Крейтон ответил не сразу. Что тут сказать? Рассказать про долг перед двоюродным братом, которому он ни в чем не помог, ничему не научил? Про то, что своих детей у него нет и теперь уж наверняка не будет? Про то, как это, оказывается, радостно — учить, делиться знаниями и передавать навык? — Потому что Флере будет плохо, если мы с тобой не поладим, — ответил он. — А я хочу, чтобы ей было хорошо. Понимаешь, раз уж так вышло, что и ты и я, мы оба любим Флеру — значит, и друг другу мы не чужие. — Понятно, — кивнул мальчишка. Потом он спохватился: — Ой, поздно уже! Я ведь и не предупредил, куда пошел… — Ничего, если бы тебя искали, мы бы заметили, — успокоил его Крейтон. — Хотя поздно, да, и мне тоже пора. Прошел месяц. Флёра опять собиралась к сыну. — Возьмёшь меня с собой? — уточнил Крейтон. Флёра чуть заколебалась. — Может, не стоит… — Давай попробуем, — настаивал Крейтон, — если что не так будет, то в другой раз точно не пойду! Ройко, как и в прошлый раз, со смущенным видом высвободился из материнских объятий. И обернулся к Крейтону: — Привет! Слушай, мне у тебя одну вещь спросить надо! Поговорим потом, ладно?