Быть человеком

Зима выдалась мягкая. Лёгкий морозец сменялся влажной оттепелью, и неяркое солнце отражалось в мелких лужах. Крейтон возился с шпалерами и перголами, перекладывал дорожки, мастерил скамейки — летом до всего этого не доходили руки. Накануне было сыро, а ночью подморозило. Блестел ледок на лужах, голые ветки обросли пушистым инеем. Вышла в сад госпожа Тиа, села на скамеечку напротив куста шиповника. Вслед за ней шел Сельрик, нес станок для рисования. Крейтон работал, а сам все поглядывал на госпожу. Она давно не рисовала в саду — дождливой осенью на скамейке не посидишь, да и рисовать-то там нечего. Тиа рисовала, а сама то и дело прерывалась, то прятала руки в рукава, то дышала на пальцы. Понятное дело, в рукавичках рисовать неудобно. Крейтон подумал и принес ей из дома жаровню с углями, поставил на скамейку рядом. Заодно взглянул на рисунок — голубое небо и ветка шиповника в белом инее, с ярко-красными ягодами. — Спасибо, Крейт, — она благодарно улыбнулась, но взгляд был тревожным, отстранённым. — Вас что-то беспокоит, хозяйка, — осторожно сказал Крейтон. Она чуть поколебалась, потом ответила: — Я за Альвира волнуюсь. Он уезжает, а мне на душе неспокойно почему-то. Что Альвир собирается уезжать — это Крейтон знал. Все в доме знали. Но что из-за этого так волноваться? — Это же ненадолго, хозяйка, — сказал он успокаивающе. — И недалеко, всего-то два дня пути. И дороги сейчас спокойные. — Да все так, — согласилась Тиа, — а только мне что-то не по себе. Крейтон промолчал. А вечером, когда Альвир вернулся из конторы, встретил его у ворот. — Господин, вы уезжаете скоро… — Послезавтра, а тебе-то что? Крейтон чуть помедлил, потом решился. — Позвольте мне сопровождать вас, господин! — Зачем?! — удивился Альвир. Крейтон молчал. — Я вообще-то Сельрика собирался с собой взять, — пояснил Альвир. — Ты-то мне зачем? Надо было что-то ответить. — Я дерусь лучше, — ляпнул Крейтон. Альвир усмехнулся. — Я и сам за себя постоять могу. — Я не сомневаюсь, господин, — честно ответил Крейтон. — Но госпожа Тиа беспокоится… — Тиа? — Альвир нахмурился. — Ну раз ей так спокойнее будет… Поездка неожиданно обернулась для Крейтона настоящим счастьем. Крепкие, ухоженные лошади весело стучали копытами по мощеной дороге, морозный воздух был свежим и чистым, каким не бывает в городе. Крейтон держался чуть позади господина Альвира, как положено слуге, жадно смотрел по сторонам, и голова кружилась от простора, от движения, от бескрайнего голубого неба. Ночёвка на постоялом дворе показалась приключением после ровной и спокойной жизни, когда каждый новый день похож на предыдущий. Они с господином Альвиром ужинали за одним столом и спали в одной комнате, и это было нормально и никого не смущало — в дороге не место условностям. А потом — чужой, незнакомый город. Альвир целыми днями занимался своими делами, возвращался в гостиницу поздно вечером. Крейтон наугад бродил по улицам, с интересом разглядывал все подряд, на рынке накупил какой-то ерунды — подарки Флере, Ройко и Хильку… Он и не знал, не чувствовал, как не хватало ему всего этого — движения, разнообразия, незнакомых мест, дальней дороги… Вот ведь как — искренне думал о том, чтобы госпожа Тиа не волновалась, а получилось, что себе праздник устроил! Через четыре дня они тронулись в обратный путь. С лёгким удивлением Крейтон почувствовал, что успел соскучиться по дому, что радуется скорому возвращению. Надо же как — и поездка была радостью, и возвращение тоже! Под вечер они доехали до уже знакомого постоялого двора. Как и в первый раз, постояльцев тут было немного. Ужинали они вдвоем в пустом зале, только в углу сидел над бокалом вина какой-то человек. Что-то в этом человеке тревожило Крейтона. И почему-то он казался смутно знакомым. Крейтон абсолютно точно знал, что они никогда не виделись. Память на лица у него была хорошая. — Ну пойдем, нечего засиживаться, — сказал господин Альвир. — Завтра пораньше выедем. Они поднялись на второй этаж. В комнате было довольно холодно, спать легли не раздеваясь. Крейтон лежал тихо, выжидая. Когда Альвир заснул, очень тихо поднялся и вышел, не скрипнув дверью. Человек все так же сидел один в пустом зале, только пересел к камину. Крейтон подошёл, сел рядом. Сказал негромко: — Здравствуй, Ландор! — Мы разве знакомы? — удивился тот. — Лично нет, — согласился Крейтон. — Но я о тебе наслышан, Ландор Меченый. Собеседник усмехнулся. Поправил прядь волос, прикрывающую тонкий, еле заметный шрам на виске, шрам, по форме напоминающий букву Л. — Ну, здравствуй, Крейтон Счастливчик! — А меня-то ты как узнал? — удивился Крейтон. — У меня вроде особых примет нет. — Я тебя на суде видел, — пояснил Ландор, — вот и запомнил. — Ты, значит, здесь промышляешь? — спросил Крейтон. — И здесь, и в других местах, — Ландор пожал плечами. — Сам понимаешь, в одном месте надолго нельзя задерживаться, примелькаюсь. — И что, выгодно получается? — Крейтон спрашивал словно бы дружелюбно. — Проезжих-то не так много, и не все при деньгах. — Так ведь я не наугад жду, — ухмыльнулся Ландор. — Высматриваю-то я в городе, там виднее. А здесь зато сподручнее. Ладно, ты о себе лучше расскажи! Люди говорили, что ты туда попал, откуда сбежать невозможно. Врали, значит? — Не врали, — спокойно ответил Крейтон. — Я и не бежал. — Помилование случилось, что ли? — изумился Ландор. — Ну, точно Счастливчик! — Счастливчик, это верно, — кивнул Крейтон. — И ты теперь решил в одиночку? — продолжал расспросы Ландор. — Ну и правильно, одному надёжнее, никто не предаст и не налажает. Что, этого твоего пополам делить будем? Он при деньгах, я знаю. — Не будем мы ничего делить, — спокойно, даже как-то равнодушно сказал Крейтон. Ландор вскинул брови: — Все себе рассчитываешь забрать? Так это раньше надо было думать. У тебя для этого весь день был, вдвоем на пустой дороге. А тут моя территория, тут делиться придется. — Ты не понял, — возразил Крейтон. — Мы с ним просто переночуем здесь и поедем завтра дальше, а ты оставайся, высматривай себе другую добычу. А его не трогай. — Теперь понял, — медленно проговорил Ландор. — Что же, неглупо придумано. Ты всегда был умен, Крейтон Счастливчик. Рассчитываешь втереться в доверие и ухватить сразу все? Разумно. Да только тут я тебе не помешаю. У него же это не последние деньги. Что у него с собой, то я заберу, а ты не при делах будешь, ты спал… Могу даже по голове тебя огреть, для достоверности. — Ты опять не понял, — Крейтон встал, подкинул полено в потухающий камин, снова вернулся на прежнее место. — Не собираюсь я ничего ухватывать. Не было никакого помилования, это не про таких, как я. Этот человек меня выкупил. Я ему служу, жалование получаю. И, знаешь, мне хватает. — О как, — насмешливо фыркнул Ландор, — постарел ты, видно, зубы потерял, что тихую да спокойную жизнь выбрал. — Выбрал, — спокойно повторил Крейтон. — Я, знаешь, разную жизнь попробовал. И теперь мне эта нравится. И тебе советую. Пока у тебя на руках крови нет… Ты ведь наверняка накопил достаточно. Поживи теперь спокойно. А то ведь тоже туда попадешь, откуда не сбегают. — Ну-ну, — в голосе Ландора звучало презрение, — ты мне еще про радость честного труда расскажи! — Я бы рассказал, — Крейтон, казалось, не замечал, как изменился тон его собеседника, — да ведь ты слушать не станешь. И я на твоем месте не стал бы. Так что я на это время тратить не буду. Скажу другое: я перед этим человеком в долгу. Он меня выкупил, вылечил, поверил мне. Мне есть за что благодарным быть. Так что давай мы с тобой сейчас поговорим и разойдемся, и утром мы с ним спокойно уедем. Я даже не расскажу ему про тебя. Просто не трогай его, и все. — Все, говоришь? — задумчиво переспросил Ландор. — Нет, не все. Я его несколько дней пас, обидно такой кусок упускать — это раз. Два — если уж ты теперь такой весь правильный и благодарный, так ведь ты меня заложишь. А три… ты не поверишь, мне просто обидно, что Крейтон Счастливчик, про бесстрашие которого я в юности чуть ли не легенды слышал — так сломался. Обидно, понимаешь? Он еще не договорил, а рука его метнулась вперед стремительно, как атакующая змея, и в тусклом свете углей камина блеснуло лезвие ножа. Встречное движение оказалось столь же молниеносным. Крейтон перехватил Ландора за запястье, сдавил, другой рукой сам нанес удар, метя под дых… Они дрались молча и яростно. Ландор был сильнее, Крейтон опытнее. Поначалу поединок шел на равных, но скоро Крейтон почувствовал, что слабеет. Воздуха не хватало. Вот Ландор дотянулся до валяющегося на полу ножа… и вдруг все так же молча, без стона, упал, закатив глаза. Позади него стоял Альвир с поленом в руке. — Я же говорил тебе, что могу сам за себя постоять. — Да, господин, — с трудом, задыхаясь, выговорил Крейтон. — Спасибо. Альвир уронил полено, растёр лицо руками, словно спросонья. — Ох, Крейт, извини, я чушь несу, от волнения. Это тебе спасибо. Если бы не ты, он бы меня спящего прирезал. — Если бы вы не проснулись, он бы просто ограбил, — возразил Крейтон. — А меня уж точно прирезал бы, если бы не вы. Он закашлялся, потом договорил: — Задыхаюсь я, не могу драться. Альвир присел на корточки, пощупал Ландору пульс, приподнял веко. Скомандовал: — Давай-ка свяжем его, пока не очухался! Веревок не было, вязали своими же ремнями. Альвир ещё и кляп засунул. — Что вы сделаете с ним, господин? — спросил Крейтон. Альвир чуть удивился. — Я? Это уж не мне решать. Сейчас разбудим хозяина, пусть запрет его куда-нибудь да пошлет кого с запиской в ближайшую управу. А там — как суд решит. — Господин, это значит — каторга… — Ну что ж, если заслужил, то и получит, — безразлично бросил Альвир. — Ты погоди, я сейчас записку для управы напишу, а ты потом хозяина найдешь. — Господин, — Крейтон говорил очень тихо, — господин, каторга — это страшно… Альвир обернулся на него словно с удивлением. Подошёл ближе, глядя в лицо. — Что же, разве ты или я в этом виноваты? Ты ведь давал ему шанс, так ведь? Он виноват, а за виной должно быть наказание. Это правильно. — Все так, господин, — Крейтон опустил голову, — только… Я ведь тоже… — И что ты? Ты как раз через это прошел, понес наказание. Искупил. Вон твой Хильк и тот выдержал! А этот бугай и подавно не пропадет. Крейтон молчал. Что было сказать? Что во время того разговора он словно вернулся в свое прошлое, на миг почувствовал себя прежним, Крейтоном Счастливчиком, на миг ощутил солидарность, чуть ли не родство, с удачливым грабителем Ландором… Только на миг. И сам же от этого отказался. Сделал выбор. А выбор — он однозначный. Или разговоры с Олли, объятия Флеры, рисунки госпожи Тиа — или Ландор. Нельзя быть и с тем, и с другими. — Да, господин, — согласился Крейтон. — Вы правы. Потом они наконец поднялись наверх, в комнату. Недавнее возбуждение схлынуло, сменившись усталостью. И в то же время спать не хотелось совершенно. Кажется, господин Альвир чувствовал примерно то же самое. — Крейтон Счастливчик, значит? — вдруг спросил он. — А почему? — Потому что я удачливый, господин, — ответил Крейтон, пожав плечами. — Мне всегда везло. — Удачливый, — усмехнулся Альвир. — Ну уж со мной тебе не повезло. — Почему же, господин? — удивился Крейтон. — Еще как повезло! Альвир помолчал, потом сказал хмуро: — Ты, кажется, забыл, что я с тобой делал. Что собирался сделать. Это тебе с Олли повезло, а не со мной. Нам обоим повезло. Если бы не он… я бы, наверное, не остановился бы. — Олли хороший и умный, — задумчиво ответил Крейтон. — Но даже если бы не он… если бы вы не остановились… Господин, я ведь умирал. Вы помните, лекарь сказал, что не больше месяца? Это наверху, а в руднике я бы, наверное, и десяти дней не прожил. Если бы вы меня убили, как собирались… Я бы и тогда прожил больше, чем должен был. Прожил сытым, в тепле, без кашля и озноба. Я даже и тогда вам благодарен был. — Ты точно кое-что забыл, — Альвир еще больше помрачнел. — От лихорадки, наверное, не так мучительно умирать. Я… так нельзя было. Извини. — У вас была на то причина, — возразил Крейтон. — Я знаю, Олли мне рассказал… про барышню. — Ты в этом не был виноват, — буркнул Альвир. — В ее смерти не был, — согласился Крейтон. — Но все равно… я этого заслуживал. — Такого никто не заслуживает, — убежденно ответил Альвир. — Смерти — может быть, но не такого. В общем, извини. Я неправ был. Крейтон мучительно пытался подобрать слова. Получалось плохо. Он вдруг позавидовал Хильку — тот из книжек наверняка много разных выражений запомнил, смог бы сформулировать. — Я вам благодарен, господин, — сказал он наконец. — За все. За жизнь… человеческую жизнь. Альвир молчал, и лицо у него было какое-то… растерянное, что ли. — Ладно, — сказал он наконец, — давай уже ложиться, до утра немного осталось. На рассвете они отправились в путь. И ехали рядом, переговариваясь по дороге.