Имя

      Такие приёмы — вычурные, лоснящиеся пиджаками и платьями, неестественно улыбчивые — отличный способ узнать, как изменились все главари и те, кто рангом чуть ниже. Они смеются друг другу в такт или наоборот, громко ссорятся, что среди некоторых людей уже стало обычным делом. Вечер, считай, не удался, если Мотоджиро Каджи не поспорил с каждым наёмником и не уволок кого-то для проведения эксперимента. От обилия жёлтого болели глаза. Сверкающая люстра отражала желтизну на всё вокруг, отчего даже белые скатерти выглядели бежевыми.       Ацуши заботливо поправил Дазаю галстук, а затем прикрыл рот рукой, зевая. Сонный и усталый, он всё равно выглядел лучше всех в зале, словно излучая превосходство (возможно, тем, что не опускался до грязи каждого здесь находившегося).       — Мы тут ненадолго, — пообещал Дазай клюющему носом Накаджиме и улыбнулся. Слишком дружелюбно, влюблённо даже! Сейчас он мог это себе позволить, ведь на некоторое время покинет Ацуши. Нужно хоть так скрасить прощание. — С тобой всё будет нормально? — тихо поинтересовался Дазай, едва шевеля губами. Не хотелось бы, чтобы кто-то заметил, как он о Накаджиме волнуется.       — Да уж продержусь. Таблетку от головной боли я выпил, — повернул к нему голову Ацуши и улыбнулся коротко. Они всё стояли рядом с одним из столов, не спеша расходиться, а следовало бы. Ацуши сумел немного поспать днём, хоть и не мог сказать, стало ли от этого лучше. Зато выяснилось, что двуспальная кровать в новой квартире очень удобная.       Дазай осматривал его, искал будто, за что зацепиться, чтобы остаться рядом, но, ничего такого не найдя, кивнул и взял со стола бокал шампанского.       — Тогда попробуй побеседовать с кем-нибудь пока. Я буду в поле зрения. Постараюсь, — кивнув, Осаму отошёл плавно, не зная, что Ацуши еле подавил в себе возмущение и просьбу не пить алкоголь.       Накаджима вместо алкоголя взял тарталетку рассеянно и осмотрелся вновь. Дазай шел к малознакомой розововолосой девушке возраста оборотня; где-то (далеко-далеко словно) играли на рояле, но мелодия Ацуши не нравилась.       Людей было вовсе не так много, как он ожидал. Вечер оказался не для всех работников, далеко не для всех, и многих Ацуши видел впервые. В таком месте не получилось бы чувствовать себя «в своей тарелке», особенно… учитывая положение телохранителя. Кинув взгляд на Осаму вновь, Ацуши себя успокаивал. Он, должно быть, выглядит действительно странно, пока ни к кому не подходит и не общается, но идей, с кем поговорить, у Ацуши не было. Не с Накахарой ведь?       Шампанское заманчиво переливалось в бокалах. Если бы не тупая усталость, может, Ацуши бы и выпил. А, нет, не выпил бы — ему за Осаму приглядывать, и хоть один из них должен остаться трезвым.       «Босса ведь не будет на сегодняшней… вечеринке?»       «Он не планировал приходить».       Дазай говорил с Коё о скуке вечера и искал глазами предателя. Предателя, который что-то не договаривал на вчерашней сделке. В любом случае, пока Осаму лишь веселился (?) и собирал доказательства. Изредка он мог скосить взгляд на Ацуши.       Стараясь не глядеть на воспитанника, Накаджима думал о смысле их присутствия здесь. Да, всё красивое, и еда вкусная, но раз это неофициальное мероприятие, с чего бы быть здесь «обязательно»? Ацуши моргнул, хмуря брови. Так, не спать. Верно, после сделок вчера Дазай говорил что-то об одном из исполнителей, который всегда был скользким типом. Ещё тогда внутри Ацуши заворочалось беспокойство. Мысли вновь потекли лениво, а яркий свет заставлял щуриться. Ацуши бы точно сказал, что стоит здесь уже час, но, на деле, прошло лишь десять минут.       Это время, если бы не работа в мафии, они с Дазаем могли бы потратить на что-то хорошее… если бы, Ацуши, конечно, вновь не задумался над правильностью происходящего и последствиях. Его самого начинало это слегка подбешивать, но неопределённость всё не исчезала никак, чёрт бы её побрал. Сглотнув, Ацуши ещё раз взглянул туда, где раньше был Осаму, но уже его не обнаружил.       — Чего стоишь неприкаянный? — незнакомый голос не застал Ацуши врасплох, но всё равно был нервирующим. Надо бы по-быстрому саботировать разговор и уйти. — Я тебя не видел ни разу. Неплохо было бы знать сослуживцев, верно? — оборотень, чувствуя, как возвращается головная боль, улыбнулся подошедшему парню неловко, отметил медные волосы и пирсинг на ухе. И странный пластырь на носу. В одном парень был прав — видеть его раньше не приходилось.       — Да, я Накаджима Ацуши, приятно познакомиться, — интересно, не разошлись ли про него слухи о нападении на одного из подчинённых Осаму? Кажется, нет. Или парень перед ним явно не слышал той истории.       — Мичидзо Тачихара, член отряда «Черные ящерицы», — наёмник с усмешкой пожал Ацуши руку. — Кажется, слышал. Телохранитель Дазая?.. — интонация эта была вопросительной только слегка. И, казалось, Тачихара был разочарован его внешним видом, хоть и сам не походил на типичного элитного наёмника.       — Да, так и есть.       — А что, сейчас не на работе?       — Думаю, некоторое время он и без меня может справиться, — всё же, Ацуши устало хихикнул, не замечая даже, как компания пополнилась ещё одним человеком.       Второй его собеседницей оказалась высокая темноволосая девушка. Никогда Ацуши не приходилось общаться с большим количеством людей, и то, что к его столу продолжали подходить, нервировало. С рыжим наёмником решил поговорить и очень громкий подрывник, за ним потянулись ещё и ещё люди…       Кровь застучала в ушах, и Ацуши сглотнул. Он попытался отступить, сделал шаг назад и упёрся в стол, едва о него не запнувшись. Кто-то придержал его за локоть, и сердце сжалось. Накаджима медленно перевел взгляд.       Девушка. Ее имени Ацуши не знал, но даже не это его волновало — лишь бы она отпустила его руку. В обычном общении, ещё и с такой кучей людей… Нет, он мог бы продержаться минуты три, но не дольше.       — Вы… Вам что-то нужно? — тихо поинтересовался Ацуши. То ли незнакомка с хищным, хитрым взглядом (она очень походила на гейшу) поняла, что Ацуши некомфортно, то ли сама не хотела оставаться в толкучке рядом со столом. За локоть она чинно вывела его ближе к музыкантам.       — Кажется, вы не привыкли к такому, — заметила она, впрочем, не очень интересуясь. Ацуши понял, что ему напоминал этот взгляд. Дазай в начале их знакомства смотрел точно так же цепко и недоверчиво.       Дазай, которого, кстати, всё ещё не было в поле зрения.       — Да, не привык, — затараторил Накаджима, покрываясь мурашками. Его уж точно изучили уже со всех сторон. — Могу я… имя ваше узнать?       — Симидзу Харука*, правая рука госпожи Коё Озаки. А вы?..       — Накаджима Ацуши, телохранитель Дазая Осаму, — тут Ацуши случайно поднял взгляд, и, наконец, заметил тонкую фигуру в костюме на балкончике, откуда открывался вид на зал. Осаму спокойно говорил всё с той же розововолосой девушкой. С ним всё было в порядке, и Ацуши смог немного успокоиться.       — Должно быть, только будучи телохранителем одного из главных, можно попасть на такой приём всего после… пары недель работы, — задумчиво сказала госпожа Симидзу и поправила длинные чёрные волосы.       И не поспоришь, хоть прозвучало достаточно обидно. Всё же, Ацуши слишком накрутил себя — словно бы обычное общение с большим количеством людей могло что-то ему сделать.       — Видимо, вы работали долго, чтобы занять высокую должность? — вопрос вырвался сам собой, и из-за интереса, и из желания сгладить странное первое впечатление. Недоброжелатели среди подчинённых одной из исполнительниц ему не были нужны точно.       Интересоваться, зачем девушка вообще подошла к нему, Ацуши не стал. Слишком параноидально бы звучало. «Да и у всех тут одна цель — изучить», — почти горько подумал оборотень. Девушка делала это даже не скрытно, она буравила глазами и почти заставляла трепетать.       — Здесь скучно, — сообщила Симидзу, но лицо её не поменялось ни капли, а голос остался ровным. Скучно? Неужели она была на таких мероприятих настолько часто, что вычурный декор приелся?       — А я насмотреться не могу, — если бы он не был таким сонным, то свет бы не резал глаза, и вообще всё было замечательно.       — Наверное, единственный плюс в работе с Дазаем — быть привелигированным гостем почти везде в мафии, — на этот раз в лице она чуть изменилась, смеясь, и Ацуши хотел было возразить горячо, но… В целом, если говорить о Дазае, ясно, почему его считают не самой приятной личностью. И всё равно, насколько же лицемерно! Помещая подростка в мир убийств и насилия, странно ожидать, что он будет каким-то другим. Ацуши почти рад, что в шестнадцать у него не было друзей, которые могли бы рассказать о его отвратительных перепадах настроения.       В итоге, Накаджима решил сказать только одно.       — Мне нравится с ним работать, — и после этого на него посмотрели с явным таким подозрением. И интересом. Если бы Накаджима приподнял свою голову, то заметил бы, что Осаму с балкона исчез, но, решив хоть с кем-то провести вечер, Ацуши не имел ничего против продолжения общения с Симидзу Харукой. Даже если она лишь собирала о нём информацию.       Разговор ушёл от щекотливых тем вроде работы и сосредоточился на происходящем здесь и сейчас. Крайне поверхостно, но расслабляюще. Ацуши с сомнением съел пару морских гребешков, всё же попробовал немного вина, не сумев противостоять напору девушки, и немного отвлёкся от нервирующей реальности.       Что-что, а узнать, как с самых малых лет воспитывают будущих гейш, в этот вечер он точно не ожидал. Конечно, было бы очень странно не знать, что такая девушка — человек искусства и многих умений, но, почему-то, Накаджима не уходил дальше подобных мыслей, если видел женщин в традиционной одежде с высокими причёсками. Воспитание подобного рода красавиц, достойных восхищения, оказалось жестоким. Конечно, Ацуши решил указать на то, что во всём виноваты старомодные методы, но Симидзу легко осадила его. «Идеала не достичь полумерами», — и сколько бы несогласия в Ацуши ни было, конфликт он решил не провоцировать.       Не достичь полумерами… Сколько шишек себе набил Осаму, пока учился обезвреживать бомбы и видеть опасность?

***

      В целом, Дазай был доволен полученной информацией. Количеству лести мафии, приёму и каждому действию Мори, что лилась изо рта Эйса, давно пора было перестать удивляться, но Осаму против воли всегда мысленно присвистывал. Настолько ужасная ложь, что почти правда.       Если Эйс ослушается наставлений босса или советов Дазая, заключив сделку на стороне, то мафия попадёт под сильное влияние иностранной организации одарённых, потеряет множество людей и станет уязвима.       В любой другой ситуации Осаму уже стал бы искать способ скомпрометировать этого главаря, но доложить о подозрении в предательстве — практически, равно убийству. А обещание, данное Накаджиме, грызло душу. Любое промедление — заключённая сделка, почти гарантированный провал и долг перед другой организацией. Эйс либо не ведал, что творит, либо искал выгоду лишь для себя, что очень на него похоже. Репутация и авторитет мафии начнут падать, после чего они ещё и экономические беды испытают.       А всё лишь из-за одного главаря, которого нельзя казнить, как предателя.       Эйс сказал ему только о сделке, как бы невзначай, хвастаясь. Он явно думал, что это будет выгодный улов, а не гильотина, повисшая над его головой. Дазай всматривался в чужое лицо без интереса и покачивал бокал с какой-то жидкостью из стороны в сторону.       — Звучит захватывающе… — протянул Осаму, откидываясь на спинку дивана. Закрытая комната, в которой Эйс, если что, мог бы убить его, а затем свалить на кого угодно (на что фантазии хватит), настроения не улучшала. Чужие подчинённые, два телохранителя-раба, стояли за спиной исполнителя, жались к стене, а их ошейники поблёскивали на свету. Жалкая демонстрация власти.       — Но тебя совсем не впечатляет? Чтобы удивить ученика босса, требуется нечто большее? — это была шутка, ирония над положением Осаму и явное сомнение в том, что Дазай может такое «большее» предложить. Парень тоже похихикал, поставив бокал на стол и поднимая взгляд.       — Меня бы впечатлило, если бы мафия смогла поглотить эту организацию… как их там? Непроизносимое название. Насколько бы выросло и финансирование, и цена на любые услуги нашей организации! Точно, это куда лучше, чем разовая сделка.       Если и не согласие, то жажда наживы отразилась на лице мужчины, и Осаму удовлетворённо выпил свое вино. Кислое. О, и в чем же на лице человека выражается жажда наживы? Взгляд вперёд и, в то же время, в никуда, чуть раскрытые глаза и размышления, явно пробегающие в голове в эту самую секунду.       Эйс облизнул губы.       — Это… звучит как безумие и прихоть. Разве есть возможность как-то такого достичь?       Осаму изобразил искреннее удивление.       — Если вам нужны мои планы, то прошу предложить что-то достойное взамен! Или же использовать специальное разрешение, что не даст мне отказать в помощи. Всё-таки, такая информация стоит денег, и очень больших, — и как бы Дазай не плевался ядом от лицемерия и злобы кругом, иногда, забывшись, он получал удовольствие просто оттого, что мог побыть ещё более редкостным гадом, чем человек напротив. Стараясь сгладить впечатление (вряд ли у него получалось), он улыбнулся. — Если придумаешь наработки плана и доложишь боссу, думаю, он оценит твой вклад.       И Дазай оставил Эйса наедине с мыслями. Его долг выполнен. Можно было возвращаться и, наконец, дать Ацуши выспаться, чтобы завтра… как ни хотел Осаму это отрицать, но даже ему не было ясно, как жизнь повернётся завтра. Все планы, которые он и Ацуши могли бы воплотить, держатся на их доверии друг к другу — хотя бы временно. А доверие среди людей — всегда самая зыбкая вещь на свете. Верить Накаджиме очень хотелось.       И, в то же время, Осаму не мог верить до конца. Скорее всего, оборотень испытывал то же самое. А может, и нет.       С пустынного коридора можно было выйти на балкон, где Дазай уже недавно стоял, и, не заметив нигде какой-либо угрозы, Осаму прошел туда. После полумрака комнаты, где они говорили с Эйсом, зал слепил глаза. Парень проморгался и руками опёрся на белые резные перила.       Ацуши.       Осаму сжал губы в полоску, даже не успев этого понять. В голове возник вопрос, да так и стал повторяться много раз, а какое-то неприятное и ноющее ощущение поселилось внутри, зубы недовольно оскалило. Конечно, все вопросы, которые взволновали Дазая сейчас, не имели смысла, и он бы никогда их не задал, просто засунул в себя поглубже. Ацуши, и правда, не особенно умел танцевать, тут он не соврал. Даже с расстояния, на котором Дазай находился, он мог бы понять, что партнёрша во многом помогает оборотню, и без неё движения стали бы неловкими, грубо смотрелись.       Правая рука Коё Озаки, ученица, — пролетело в голове и забылось. Забылось точно так же, как разумные поводы, по которым эти двое могли начать танец. На полминуты Дазая для всего мира не было. Ничего не слышал, ничего не видел! Только танцующего с другим человеком Ацуши, потому что Осаму прекрасно знал — неважно, госпожа Симидзу это, или кто-то другой. Дазая трясло бы так же, будь это сама Коё, будь это любой человек, который мог бы заинтересоваться Ацуши в том плане, в каком…       Дазай постарался выдохнуть, отпустить перила балкона и чуть отойти в тень. Он слишком странно себя вёл.       Он гнал от себя возникающие против воли мысли. Ацуши ведь не мог… Она ведь не могла… Вряд ли бы всего за один вечер они друг в друга влюбились, верно? Да и Ацуши не исчезнет, даже если его и заинтересовал кто-то другой. Это лишь неправильно понятая ситуация.       Им пора идти, главное, чтоб не дошло до продолжения — убедил себя Дазай. Тут же он резко осознал, что отвлёкся слишком сильно, и в месте, полном наемников, не обращал внимания ни на кого, кроме двух человек, пусть и недолго. Идиот.       Наиболее быстрым привлечением внимания будет падение с балкона — слишком резкий вариант, который принесёт проблемы в будущем, но Ацуши тогда уж точно не сможет его проигнорировать, и с приёма они уедут. Притвориться, что упал с балкона? Это бы сработало, если бы вокруг не было так много людей, которые явно заметят, что падения не было.       В конце концов, Дазай решил сделать вид, что отравился. Тогда он просто с недовольным лицом убедит Ацуши уехать, и всё будет… нормально.       Кроме его отношения к Накаджиме, видимо.       Слишком много времени потребовалось на принятие такого простого решения. Дазай спустился в общий зал и нашёл Накаджиму глазами — как раз танец кончился, и можно было подойти к Ацуши. Взгляд против воли переходил на его спутницу, и Дазай всё больше злился, но замечал это как-то отстранённо.       В разговор он ворвался бесцеремонно, тараторя, какие же подали мерзкие мидии, и изобразил на лице страдание. Это не было удивительно ни для подчинённой Коё, ни для присутствующих рядом людей. Собственно, таким фамильярным они его и считали. Удобно как. А вот Ацуши обеспокоился.       — Поехали, после такой еды тут уж точно невозможно находиться, — криво усмехнулся Дазай. Если бы Ацуши захотел остаться, у Осаму, верно, земля бы из-под ног ушла, и такого чужого решения он очень боялся.       — Хорошо, пойдём. Приятно было познакомиться, до свидания, — Ацуши пожал плечами и кивнул неловко слегка, а затем быстро за Дазаем последовал. Хоть бы работники не стали недолюбливать Ацуши сильнее после сегодняшнего вечера! Едва они вышли в коридор, оборотень остановил Осаму за локоть и глянул серьёзно. — Точно сразу домой? Тебя не тошнит? — на самом деле, может, Ацуши излишне волновался, но это последнее, что его интересовало сейчас. Дазай очень странно себя вел и тянул его за собой, не оборачиваясь.       Вместо выхода, куда они и должны были идти, Осаму свернул в какой-то темный коридор, и Ацуши, следственно, тоже.       — Осаму, — настороженность и напряжение передались голосу Ацуши, и, услышав его слова, Дазай остановился, оглянулся. Он посмотрел по сторонам так, будто подозревал, что кто-то может увидеть. Он узнал что-то, и нужно было тихое место, чтобы поговорить о чём-то важном? Накаджима только хотел спросить, но Дазай ещё дальше в темноту шагнул, к самой стене.       Да что с ним такое?       Ацуши от удивления вздохнул, почувствовав, как его вперёд потянули, наклонился по инерции и руками в стену упёрся, а Дазай этим и воспользовался. Ткнулся губами в губы так, что почти стало больно.       Дазай этим прикосновением едва не ошпарился. Не буквально, конечно; он думал, что только-только решится, и тогда на него обрушится шквал навязчивых мыслей о собственной ущербности, но что-то будто защитило. Какой-то барьер не позволил этому ощущению вырваться, и Осаму целовал Ацуши, пару секунд точно ни о чём не думая.       Чужие губы двинулись в ответ, заставив сердце скакнуть в горло — по крайней мере, по ощущениям. Осаму тянулся всем своим существом к Ацуши и сходил с ума, получая ответное движение. А отвечал Ацуши мягко и неторопливо.       Аметриновые глаза приоткрылись. Видимо, насчёт отравления Дазай обманул. И предположение, с чего суицидник хотел уехать, вызывало нечто странное в теле.       Слишком близко. Чуть отстранившись, Осаму случайно посмотрел Ацуши прямо в глаза — очень темные. Но это лишь из-за плохого освещения, верно?       — Прости, — тихо сказал Осаму. А Накаджима положил руку ему на щёку, совершенно не понимая, что этим может, не напрягаясь, свести его с ума.       — Сейчас поедем домой и посмотрим что-нибудь вместе, идёт? А это обсудим позже, мы оба устали сегодня, — и ни капли осуждения или разочарования в его жестах и словах не было. Смотрел Ацуши спокойно и умиротворённо почти. Дазай вызвал у него эти чувства, или усталость?       Неясно. Но, кажется, обсудить Ацуши хочет не столько выходку Осаму с поцелуем, сколько произошедшее в зале. И причину выдуманного отравления, естественно. После приятного ощущения от объятий Ацуши, расцеплять руки очень не хотелось, лучше бы остаться так. Но явно не здесь. Так что они друг друга отпустили.       Дазай трус, и поступок его был трусливым — он знает. В такси Ацуши едва не засыпал, но героически сказал, что они обязательно что-то вместе посмотрят, едва приедут. Было бы неплохо отвлечься и забыться, вытащить из коробки кресло-мешок и включить ноутбук, ни о чем не думая, просто отдыхая.       Выбрать фильм или что-то другое было бы сложно, ведь Дазай испытывал неловкость, смотря что-то про любовь или преступные группировки, да и вообще был к фильмам привередлив. А ещё абсолютно не знал, что нравится Ацуши. И всё же, оказавшись дома и скинув классические туфли, Осаму просто достал из коробки кресло-мешок. Ацуши взял ноутбук — вместе они обустроили место для просмотра, обложив кресло большими подушками, разве что еды не было. Интересно, Ацуши делал все это потому, что хотел? Или он хотел успокоить Дазая?       — Что включить хочешь? — Ацуши улыбнулся, когда Осаму свалился на кресло, изобразив бессилие.       «Что-то хорошее», — пронеслось в голове, но, на деле, Дазай не знал даже, какие фильмы ему нравятся больше других. Ни одной идеи. Да и Ацуши понял его ревность! Куда тут о фильмах думать.       — Что-то веселое, — неопределенно ответил Дазай, но, на его счастье, вышло несколько неплохих комедий. Запустив фильм, Ацуши чертыхнулся и пошёл свет выключать, а Осаму сощурил глаза.       Легче. То есть, явно легче, чем тогда, когда он видел танец близкого человека с другой. Щёки краской залил стыд, но в темноте уже было это не разобрать. Вот и Ацуши вернулся аккуратно присел рядом, и…       — Можно я тут тоже устроюсь? — услышав тихие слова, Дазай подвинулся, но, как оказалось, Накаджима имел в виду не только это. Зашебуршав, он полулёг рядом и приобнял Дазая за плечо, очень скованно.       Нет, это точно выше его сил! Ничего не говоря (и надеясь, что Ацуши сообщит, хоть словом, хоть действием, если что-то не так), Дазай его руками и ногами обвил, как коала. Будет отлично в таком положении уснуть, даже если утром заболят спина и шея.       Полумрак освещал лишь экран ноутбука, и, должно быть, обнимающиеся суицидник и его «телохранитель» выглядели очень глупо. Осаму уже лежал не совсем на кресле, в основном опираясь на тело Ацуши. Приятно. Что-что, а лежать в обнимку просто так, без цели заснуть или перейти к каким-то действиям, Дазай ни разу не пробовал. Да и с Ацуши они ещё так не делали. Наоборот, засыпать не хотелось, ведь он тогда упадет в забытье и больше не будет ничего… ощущать.       Как хорошо. Щекой Дазай уткнулся в плечо Ацуши. Старший закрыл глаза и засыпал словно — фильм его не останавливал. И верно, Накаджима выглядел таким уставшим сегодня, даже после дневного сна… Немного колола совесть оттого, что Ацуши не поспит нормально на кровати.       Дазай и сам едва не засыпает. Сидит, в темноте прижимаясь, под негромкие голоса персонажей фильма думает о чужом уходе. Думает: «не надо, не надо, не надо».