Танцующий лепесток хайтана

Ваньнин понятия не имел, как реагировать на чужие слезы, а потому осторожно обнял Мо Жаня за плечи и легонько погладил юношу по растрепанным волосам, в который раз поражаясь, насколько эти беспорядочные пряди могут быть мягкими. Его длинные пальцы неуклюже скользили по затылку и шее Вэйюя, а все возражения так и остались невысказанными. По его собственному телу распространялось волнами тепло, от которого сердце млело, пропуская удары. Говорить не хотелось, потому что любой звук мог разрушить момент, напоминающий зыбкий мираж. Крупные капли дождя продолжали тихо шелестеть по подоконнику, а дыхание Мо Жаня щекотало шею, опаляя жаром. — Мо Жань… — Чу Ваньнин сам не понял, зачем позвал юношу по имени. Его тут же захлестнуло волнение. Все-таки ему стоило бы молчать, потому что юноша мгновенно напрягся. — Ваньнин? — он приподнял голову, вопросительно глядя на Чу. — Что-то не так?.. — Ничего, — Чу Ваньнин покачал головой, готовый провалиться сквозь землю от неловкости. Он ни за что бы не признался, что ему просто нравится произносить имя юноши. Это было… слишком. Просто слишком. А теперь Вэйюй еще и смотрел на него в упор, как если бы чего-то ждал. — Ваньнин, я хотел спросить, — после небольшой паузы поинтересовался он. — Как насчет… свидания? — Что?.. — глаза балетмейстера Чу на мгновение превратились в щелки. Он снова напрягся. — Раз уж мы встречаемся, то я хочу пригласить тебя на настоящее свидание, — Мо Жань продолжал изводить Ваньнина полным надежды и нежности взглядом, его все еще красное от недавних слез лицо вызывало главным образом жалость. В этот момент он выглядел таким беззащитным, словно одно неосторожно оброненное слово способно расколоть вдребезги его сердце. Чу Ваньнин, который в жизни не был на свиданиях, не умел говорить о любви, а из слов поддержки знал лишь «хорошо», был окончательно выбит из колеи. Одна лишь мысль о том, чтобы прилюдно даже просто держаться с кем-то за руки, уже заставляла его напрячься. Он хотел бы ответить что-то резкое — но вместо этого обнаружил, что голос его больше не слушается, а сам он продолжает беспомощно смотреть на Мо Жаня, мысленно ненавидя себя за слабость. «О чем, черт возьми, я думаю?! Что, если нас кто-то увидит вместе?..» — проносились в голове мысли одна страшнее другой. Однако он прекрасно осознавал, что Жуфэн и так уже было известно о Вэйюе, а половина их труппы запечатлела их совместный танец на видео и обсуждала в общем чате, спят ли они. — Ваньнин?.. — Мо Жань нахмурился, видимо, осознав, что что-то идет не так, — Прости, если я поторопился. Просто я подумал, что было бы здорово за тобой ухаживать… — в его взгляде поселилась паника. — Я мужчина, — бросил сухо Чу Ваньнин. — Я в курсе, — Мо Жань расплылся в обаятельной улыбке. — Если ты стесняешься наших отношений, я могу найти уединенное место, и нас никто не увидит… — Мой дом недостаточно уединен для тебя? — края губ Ваньнина предательски дрогнули. Он пытался заставить себя держать серьезное лицо, но, кажется, глупый юмор Мо Жаня был заразен. — …... — кажется, Вэйюй был ошарашен его ответом, потому что юноша только продолжал смотреть на него с открытым ртом, хлопая глазами. — Я не против свидания с тобой, но не понимаю смысла, — вздохнув, признался наконец Ваньнин. — Я никогда не… в общем, ни с кем не встречался. — Ваньнин, — Мо Жань неожиданно обхватил его за талию, притягивая к себе так резко, что Чу пришлось вцепиться юноше в плечи чтобы сохранить равновесие. — Это и правда будет твое первое свидание?.. Правда?.. Он заглядывал в глаза мужчине так пристально, что Чу внезапно ощутил, как кровь приливает к лицу. Запоздало он осознал, как, должно быть, ужасно звучит его признание. Он всего лишь констатировал факт — и даже не подумал, как Вэйюй мог воспринять его «внезапное» откровение. «И, правда, кто в таком возрасте идет на первое свидание?.. Чу Ваньнин, да ты гений!» — «поздравил» он себя. — То есть, я, конечно, понимаю, что ты вряд ли… ну… — поспешно исправился Мо Жань, отводя глаза, потому что выражение лица балетмейстера не предвещало ничего хорошего. — Но я думал, что уж на свидания-то ты… ходил? — Мне это было неинтересно, — Ваньнин попытался отстраниться, но Вэйюй продолжал прижимать его к себе так крепко, что Чу пришлось бы двинуть ему хорошенько в челюсть чтобы заставить отступиться. — Понимаю, — Мо Жань, кажется, воспринял это как вызов. — В таком случае, я должен все организовать так, чтобы тебе совершенно точно понравилось... — он буквально просиял. — Мо Жань, — Ваньнин скрипнул зубами. — С чего ты взял, что должен что-то устраивать? С каждой секундой у мужчины нарастало чувство, что он сам не понял, насколько влип, согласившись непонятно на что — потому что Вэйюй, как обычно, не отличался связностью в своих выражениях, когда предлагал ему не то встречаться, не то жить вместе. И, если перспектива «жить вместе» выглядела не так угрожающе поскольку они уже некоторое время и так вынужденно жили под одной крышей, и Ваньнин действительно скучал по тем нескольким неделям — то сама идея «встречаться» вызывала панический ужас. Хотя бы потому что он не имел ни малейшего представления, что ему предполагается делать. Должен ли он будет тоже устраивать Вэйюю свидания? Дарить цветы?.. Представив, как покупает букет и преподносит его юноше, Ваньнин едва не начал плеваться кровью. Нет, он определенно был в шаге от того, чтобы спасаться бегством. Все осложнялось тем, что он находился у себя дома, и бежать здесь было особо некуда. — Ваньнин, — позвал его Мо Жань тихо. — Не хмурься так сильно. Просто скажи, что тебя так беспокоит. Чу Ваньнин усилием воли заставил себя сделать лицо попроще и молча покачал головой. — Ваньнин, — не унимался Мо Жань. — Я здесь. Если ты хочешь о чем-то спросить, или тебя тревожит что-то, я всегда готов выслушать и помочь. Ты ведь знаешь об этом? — Знаю, — кивнул балетмейстер Чу. Он определенно не мог заставить себя сказать Мо Жаню в лицо, что его беспокоит в принципе само наличие их отношений. Он не понимал, чего юноша от него ждет — вернее, всего минут десять назад ему казалось, что понимает, но на поверку оказалось, что он просто убедил в этом себя. Притом совсем необоснованно. — Вот и хорошо, что знаешь, — улыбнулся Вэйюй и прижался губами к щеке Ваньнина, заставляя мужчину вздрогнуть от неожиданности. — Пожалуй, я тогда пойду. Отдохни как следует — а вечером я заеду за тобой… часов в девять? — Так поздно?.. — вырвалось у Ваньнина раньше чем он успел подумать. Почему-то он даже не предположил, что Вэйюй захочет куда-то уйти — и он уж точно не ожидал от себя, что почувствует укол разочарования. С другой стороны, юноша готовил ему еду, пек печенье, убирал… Ваньнин едва не застонал, вдруг осознав, что Мо Жань, должно быть, не спал еще с прошлого дня. — Я могу заехать и раньше, но то место, куда я планирую тебя привести, особенно красиво ночью, — как-то уж очень загадочно ответил Вэйюй, хитро щурясь. — Хорошо, — сдался Ваньнин, понимая, что у него нет ни единого аргумента чтобы отговорить Мо Жаня от этой идиотской затеи. Да и он сам чувствовал, что ему следует побыть наедине со своими мыслями — потому что само присутствие Мо Жаня выбивало почву из-под ног, лишая последних искр разума. После прошлой ночи он все еще чувствовал себя так, словно каждый его нерв оголен — и малейшее слово, действие или взгляд могли пошатнуть его и без того хрупкое душевное равновесие. Он все еще не верил, что все, что случилось между ним и Вэйюем, было реальным. Казалось, стоит Мо Жаню уйти — и он усомнится в том, что признания Вэйюя ему не приснились… И, все же, он заставил себя проводить юношу до двери. И его руки почти не дрожали когда он закрывал за ним дверь. Он даже нашел в себе силы улыбнуться в ответ, когда Мо Жань обернулся и помахал ему. Лишь когда дверь закрылась, Чу вдруг понял, что внезапно как будто стало нечем дышать. Как если бы весь кислород разом выжгло в его доме. Сердце беспомощно продолжало колотиться где-то в горле — а он сам чувствовал себя настолько разбитым, что, казалось, в нем не осталось ни капли сил чтобы даже просто дойти до постели и рухнуть в нее спать. Впрочем, он даже не был уверен, что сумеет заснуть… Между тем, до свидания с Вэйюем оставалось целых шесть часов. «Ну и что я, спрашивается, должен теперь делать?» — спросил он у себя. *** ...Мо Жань не припоминал, когда в последний раз так нервничал. Он едва сдерживался чтобы не позвонить Чу Ваньнину и не отменить все, потому что его нервы, казалось, превратились в натянутые до предела струны: того и гляди — лопнут, а сам он сорвется в безумие. Он до сих пор не понимал, каким чудом Ваньнин согласился с ним встречаться после всего, что между ними произошло. После того, как Мо Жань… потерял над собой контроль. Одно лишь воспоминание о произошедшем вызывало у него желание исчезнуть с лица земли. Но он ведь знал, что рано или поздно это может произойти. Знал, что в последние дни ему становилось все хуже — всему виной его нестабильное эмоциональное состояние. Черт, он настолько боялся потерять Чу, быть отвергнутым им снова — а по иронии, это и стало той самой последней каплей, заставившей реку выйти из берегов. Он едва не потерял единственного человека, который имел для него значение, только потому что слишком боялся его потерять… Что могло быть более глупым? Мо Жань хмуро уставился на собственное отражение в зеркале заднего вида. Он выглядел так же, как обычно: улыбчивое лицо, вьющиеся волосы, небрежно собранные в высокий хвост, сосредоточенный взгляд темных глаз… Он невольно вспомнил, как нежно Ваньнин касался его лица еще утром и перебирал прохладными пальцами его волосы. Почти невесомые прикосновения вызывали зависимость сродни маниакальной — иначе Мо Жань не мог объяснить тот факт, что его возбуждали одни лишь фантазии о простых, бл*ть, прикосновениях. «Что, если он передумает?.. Или снова сделает вид, словно ничего не было?» Мо Жань припарковался у ворот дома Чу и несколько секунд просто сидел в машине ничего не делая. На часах было уже пять минут десятого. Тихо выругавшись, он наконец набрал Ваньнина — и спустя несколько мучительных минут ожидания… тупо уставился на экран. Чу, мать его, сбросил звонок. «Бл*...» Мо Жань приложился лбом к стеклу, не сдерживаясь в выражениях. Он подозревал, что Чу Ваньнин вполне способен снова замкнуться или вести себя так, словно ничего не произошло — но даже не догадывался, что тот решит тупо отморозиться!.. Юноша тихо выдохнул, пытаясь успокоиться, а затем снова набрал номер Ваньнина — и принялся ждать. На этот раз звонок был сброшен буквально через пару гудков. «С*ка!!!» Однако, к его удивлению, буквально в следующую секунду ему пришло сообщение от балетмейстера Чу с какими-то весьма невнятными объяснениями. Тот писал: «Мо Жань, я немного задерживаюсь. Пожалуйста, подожди меня в машине еще десять минут.» Вэйюй потер глаза, ущипнул себя, а затем снова перечитал эти несколько фраз. Он определенно не понимал, что может заставить Чу задержаться даже на минуту — обыкновенно тот был даже излишне пунктуален, и пилил всех, кто позволял себе прийти на репетиции позже себя. «Какого хр*на?..» Еще более подозрительно было то, что Ваньнин даже не подумал впустить его в дом. Однако Мо Жаню не приходилось особенно выбирать, так что он приготовился ждать столько, сколько нужно. В конце концов, Ваньнин не попытался слиться — он всего лишь опаздывал. Даже если он заставит Вэйюя ждать до утра — тот не сдвинется с места. Следующие несколько минут тянулись особенно долго: юноша продолжал перечитывать сообщение Чу и время от времени беспокойно коситься на часы. Под ложечкой неприятно посасывало, и напряжение медленно подползало к точке кипения. Ровно в четверть десятого, верный своему слову, на горизонте показался балетмейстер Чу, и лишь тогда Мо Жань позволил себе медленно выдохнуть — потому что мужчина решительно направлялся в сторону его машины, выглядя при этом так, словно собрался кому-то надрать зад. На лице его было написана высшая степень раздражения, а взгляд метал молнии. «Такой красивый... даже когда злой…» Мо Жань буквально перестал моргать, следя за каждым движением Чу. Всякий раз, глядя на Ваньнина, он словно видел его впервые: даже то, как мужчина просто идет, было захватывающим зрелищем. Движения были четкими, отточенными, и в то же время наполненными изяществом — в них была и острота холодного оружия, и плавность стихии. — Ваньнин, — Мо Жань вышел ему навстречу. — Привет, Мо Жань, — балетмейстер Чу резко остановился, и только теперь юноша заметил, что у него было что-то в руках. — Это… это тебе. Мо Жань хотел перехватить сверток, но Ваньнин почему-то с поразительной ловкостью убрал его в сторону. Выражение его лица при этом стало еще более грозным. — Можно мне посмотреть?.. — Может, позже? — Чу Ваньнин натянуто улыбнулся, и у Мо Жаня перехватило дыхание от того, как на секунду неуловимо смягчилось обыкновенно лишенное всяких эмоций лицо, выдавая крайнюю степень смущения. — Как скажешь, — юноша помог Чу сесть на пассажирское сидение, решив, что не станет ни на чем настаивать. Ему было до одури любопытно, что было в том таинственном свертке такого, что Ваньнин едва не убежал обратно в дом, однако он мог заставить себя подождать. В конце концов, главное — мужчина все-таки сидел сейчас совсем рядом с ним, тщательно пристегнутый и выглядящий так, словно собрался как минимум встретиться лицом к лицу с главным боссом какой-нибудь особо кровавой RPG. Даже одет он был соответствующе: обыкновенные траурно-белоснежные одеяния сменил на не менее траурно-черные минималистичные свитер и джинсы, а волосы собрал в высокий хвост, предварительно скрепив... — глаза Мо Жаня расширились — той самой заколкой! Рубиновые лепестки нежно поблескивали в тусклом свете уличных фонарей и отбрасывали алые блики на черный шелк волос. «Все-таки он ее носит!..» Это поразительное открытие подействовало на Мо Жаня как гром средь ясного неба. Он уставился на Ваньнина во все глаза с абсолютно глупым выражением лица, расплываясь в улыбке. — Так… мы едем? — Чу нахмурился, видимо, не понимая, чем вызвана такая бурная реакция. — Да… да, как скажешь, — невпопад закивал головой Вэйюй, но улыбаться не перестал. Следующие полчаса прошли относительно спокойно, если исключить тот факт, что балетмейстер Чу время от времени неловко поглядывал на Мо Жаня — и выглядел при этом так, словно вот-вот попросит повернуть обратно. Когда же Мо Жань наконец припарковался в абсолютно незнакомом квартале, лицо его приобрело откровенно бледный оттенок. — Мы... приехали? — переспросил он, чувствуя себя невероятно глупо потому что, совершенно очевидно, Мо Жань бы не стал останавливаться без весомой причины. — Ну, в общем, да, — юноша ухмыльнулся. — Я хотел сегодня показать тебе место, где я часто проводил время до того, как уехал на гастроли. Мне всегда хотелось привести тебя сюда, Ваньнин, но… мне казалось, ты ни за что бы не согласился. — Но я здесь, — Чу приподнял брови, очевидно, считая, что этого факта достаточно для того, чтобы возразить Вэйюю. — И, к тому же, не припомню, чтобы ты меня приглашал хоть куда-то в то время, что я был твоим учителем… — На самом деле, я приглашал тебя много раз, — Мо Жань прищурился. — Я звал тебя пообедать вместе, наверное, раз сто, но ты просто… — Я говорил, что не голоден, — закончил за него Ваньнин, пожимая плечами. — Ты прав. Но как бы это выглядело, если бы я согласился? Тебе сколько тогда было… десять? Одиннадцать? Мо Жань рассмеялся. — Какая разница, как бы это выглядело? Ты старше меня всего на пару лет, Ваньнин, но ведешь себя так, словно в отцы годишься. — Вздор, — балетмейстер Чу опасно прищурился. — В подростковом возрасте разница ощущается совсем иначе. В сравнении со мной ты был мальчишкой. — Но сейчас-то я уже не похож на ребенка, ...учитель?.. — юноша явно забавлялся. Определенно он прекрасно знал, что был не только выше ростом, но и сложен крепче. Даже размер их рук отличался — не говоря уже о том, что у Мо Жаня были более широкие плечи, а мускулатура буквально выпирала из-под одежды. Ваньнин же хоть и был в отличной форме, но само его астеническое сложение никогда не позволяло ему похвастаться слишком рельефным телом. И один лишь этот факт иногда отчаянно смущал. Нет, назвать Мо Жаня ребенком теперь мало у кого повернулся бы язык. К тому же, Чу тут же некстати вспомнил о том, насколько внушительно Вэйюй был сложен ниже пояса — зрелище заставляло его нервничать даже спустя столько времени. Он до сих пор жалел, что тогда ему не хватило духу заставить себя не смотреть. — Ваньнин?.. — окликнул его Мо Жань. — Пойдем? Чу Ваньнин, едва живой от стыда, поспешно прогнал не самые удачные воспоминания и кивнул. Однако, едва он вышел из машины, горячая ладонь Вэйюя мгновенно накрыла его глаза. Вторая же рука юноши обвилась вокруг талии мужчины, заставляя остановиться. Чу застыл на месте, пытаясь понять, зачем Мо Жань пытается сбить его с толку. — Постой… Ваньнин, ты можешь не смотреть, пока мы не будем на месте? — он склонился к самому уху балетмейстера, и тот едва не подпрыгнул от неожиданности, потому что шепот буквально щекотал чувствительную ушную раковину, пробуждая целую вереницу мурашек. — Я могу просто закрыть глаза если ты будешь вести меня под руку. Тебе не обязательно… стоять так близко, — выдохнул Чу, напрягаясь. — Я не собираюсь подсматривать. — О, я придумал кое-что получше, — пробормотал Мо Жань, продолжая обнимать его за талию. Однако теперь место его ладони на глазах заняла плотная темная повязка, сквозь которую едва возможно было что-либо разглядеть. В следующую секунду он подхватил Ваньнина, заставляя мужчину раздраженно взмахнуть руками в попытках сохранить равновесие — и, отбросив сомнения, быстрым шагом направился вперед. То, что Чу совсем не сопротивлялся и, казалось, был готов ко всему, определенно вселяло уверенность — а сам факт того, что мужчина не просто согласился довериться ему, но и не высказывал никаких возражений, и лишь тихо выдохнул, когда Мо Жань буквально обвил его руками, не могло не воодушевлять. Однако Мо Жань тут же вспомнил, как однажды уже радовался тому, как Чу Ваньнин ему беспрекословно доверяет, когда опоил мужчину снотворной настойкой — а на следующее утро балетмейстер в ужасе сбежал от него. Нет, радоваться все-таки было как-то рановато. Мо Вэйюй действительно собирался сделать это свидание особенным, однако уверенность в том, что еще с утра казалось ему отличной идеей, таяла с каждой секундой. Возможно, он все-таки зашел слишком далеко — и Ваньнин просто не поймет его. Спустя пару минут он наконец осторожно поставил Ваньнина на ноги, а затем ослабил узел повязки. — Мы на месте, — он отступил от Чу на несколько шагов, позволяя балетмейстеру самостоятельно снять с глаз ткань и осмотреться. Мужчина медленно отодвинул повязку в сторону, щурясь, как если бы опасался того, что может увидеть. В следующую секунду его лицо сделалось непроницаемым, а темные словно ночь глаза сверкнули неверием. — Это..? — Когда я только начинал заниматься трюками, мне необходимо было где-то тренироваться, и это место было идеальным, — поспешно объяснил Мо Жань. — Здесь все еще шло строительство, так что вечерами в свободное время я пробирался сюда чтобы практиковаться — а сегодня я просто арендовал всю крышу для того, чтобы все устроить и привести тебя… Не переживай, Ваньнин — здесь никого нет кроме нас с тобой. И мы можем здесь находиться сколько пожелаем... — На каком мы этаже? — внезапно севшим голосом тихо поинтересовался Чу. Его пальцы вцепились в повязку, как если бы он хотел снова натянуть ее на глаза чтобы больше ничего не видеть. — Это неважно, — Мо Жань шагнул к нему. — Посмотри, какой красивый вид открывается на город. Разве… разве тебе не нравится? — Я боюсь высоты, — процедил Ваньнин сухо, — ты… должен был помнить. Его лицо все еще было неестественно пепельным, а взгляд упирался в Мо Жаня, как если бы он опасался, что, если посмотрит куда-то в сторону — окончательно сорвется в панику. А паниковать было отчего, потому что Вэйюю хватило ума привести его на крышу небоскреба, представляющую собой огромный стеклянный шар с абсолютно прозрачным полом, сквозь который легко просматривались десятки кварталов, проезжая часть — и проносящиеся где-то внизу светящиеся точки автомобильных фар. Город напоминал внезапно оживший дальний план триптиха Босха — светящийся муравейник, разрывающий сгущающуюся тьму потоками света, которые прошивали ночь подобно тысячам золотых нитей. — Ваньнин, — Мо Жань сделал шаг в сторону Чу, протягивая руку. — Зачем ты привел меня сюда? — балетмейстер усилием воли заставил себя не смотреть под ноги, и спустя пару секунд сомнений шагнул к Вэйюю, но тут же пошатнулся — как если бы оступился на ровном месте. Он старался не думать о том, что от разверзнувшейся пропасти его отделяет лишь тонкое прозрачное стекло под ногами. На реке зимой лёд и то бывал толще. Казалось, каждый шаг приближает его к неотвратимой гибели. В горле пересохло. Мо Жань внезапно отчетливо понял, насколько неосмотрительно выбрал место их свидания — но что-либо менять было уже поздно. — Ваньнин, — повторил он тихо, — иди ко мне и ничего не бойся, ладно?.. Балетмейстер Чу смерил Вэйюя мрачным взглядом. Он понимал, что юноша сейчас буквально уговаривает его словно ребенка, но ничего не мог поделать с разъедающим последние крохи уверенности страхом, который, казалось, лишь усиливался с каждой секундой. В следующее мгновение Мо Жань, видя, что Чу снова застыл на месте и не может больше ступить и шагу, сам подошел к нему и обхватил мужчину за плечи, прижимая оцепеневшее тело к себе. Ваньнин тут же ухватился за Мо Жаня и зажмурился, как если бы был готов к падению в любую секунду. Однако… шло время, и ничего ужасного не происходило. — Всё хорошо, видишь? — прошептал Мо Жань ему куда-то в шею. — Расслабься. Здесь действительно очень красиво, и я пригласил тебя сюда совсем не для того, чтобы пугать. Вместо того чтобы смотреть под ноги, взгляни сейчас наверх, хорошо? Чу Ваньнин позволил себе бросить осторожный взгляд в сторону неба — и замер в потрясении. Перед ним открылся невероятный вид полной луны, как раз выплывающей из-за густых облаков подобно сверкающему призрачному шару. Запорошенный дождевыми каплями огромный стеклянный купол переливался в неровном свете мириадами крошечных призм, удерживаясь в воздухе при помощи прочных хромированных балок. Лунный свет струился сквозь прозрачное стекло и скользил мягкими потоками в прохладном ночном воздухе. — Тебе нравится? — мягко спросил Мо Жань. Ваньнин продолжал молча вглядываться в пронзительно бездонное ночное небо. На мгновение он почувствовал себя невероятно свободным, как если бы вдруг вырвался из телесной оболочки и вот-вот мог быть поглощен безбрежной тьмой космоса — и лишь руки Вэйюя удерживали его от того чтобы оторваться от поверхности земли и воспарить. Он внезапно понял, что именно пытался изобразить Микеланджело на сводах Сикстинской капеллы — небо, простирающееся над ним, принимало его. — Это… прекрасно, — выдохнул он спустя несколько мучительно долгих секунд. — Мо Жань, это место… Он говорил обрывками потому что слова путались в голове. Звук собственного голоса казался ему неуместным и грубым — и даже шепот не мог бы его смягчить. — Я знаю, — выдохнул Мо Жань ему в волосы. — А теперь… Ваньнин, ты хотел бы попробовать забраться на самый верх вместе со мной? — Я не смогу, — Чу ошеломленно дернулся в руках юноши. — Нет… нет! Просто нет! — Сможешь, — улыбнулся Мо Жань, щекоча дыханием его шею, и от теплой волны воздуха тело Ваньнина буквально пронзил электрический разряд. — Я сам делал это бессчетное количество раз... Видишь ту балку, напоминающую изогнутую дугу? Прямо под ней находится мягкий гимнастический мат — и, если ты оступишься, ничего ужасного не произойдет. Ты просто упадешь вниз, на мягкую поверхность... — Зачем ты положил под балкой гимнастический мат? — прищурился Чу, перебивая Мо Жаня. Он мгновенно заподозрил неладное. Сердце тут же тревожно сжалось потому что он запоздало понял, насколько высоко находится сердце купола от поверхности пола. Даже если падение будет мягким, процесс займет достаточно времени чтобы сойти с ума от ужаса… раз пять кряду. — Потому что я хотел попробовать проделать некоторые трюки вместе с тобой, Ваньнин, — признался Мо Жань тихо. — Прямо в воздухе. В падении. Что скажешь?.. — …... — Чу уставился на юношу с таким видом, словно тот нанес ему удар под дых. Он не знал, стоит ли ему сейчас истерически рассмеяться, или осыпать Мо Жаня проклятиями. И то, и другое едва ли могло передать его внутреннее состояние. Ради всех святых, он и так едва мог находиться в этом месте — в основном, только благодаря тому что цеплялся за плечи Мо Жаня как за спасительную соломинку и старательно уводил взгляд от прозрачного стекла под ногами. Мо Жань, правда, предлагал ему прыгнуть вниз с самой высокой балки этого купола?.. Без страховки?.. Он… серьезно считал, что Чу способен на подобное? — Ваньнин… — Мо Жань тихонько вздохнул, поглаживая напряженную спину мужчины. — Ты можешь просто понаблюдать, как это делаю я. Я понимаю, что все это выглядит пугающе, но… просто поверь — если ты все-таки решишься, ощущение в прыжке будет потрясающим. Я могу тебе это обещать. Но я не стану настаивать. Его пальцы мягко прошлись по волосам Чу, а затем аккуратно принялись массировать буквально заледеневшую от напряжения шею. Балетмейстер Чу сделал глубокий вдох и перевел взгляд на лицо Мо Жаня. Парень склонялся к нему все это время, но из-за испуга Ваньнин едва замечал, насколько близко они находятся друг от друга. Все это время он позволял своему телу буквально льнуть к Мо Жаню, и это казалось… правильным. Его собственные руки лежали на груди юноши, и он чувствовал, как бьется его сердце. Удар за ударом. Часто. Гулко. Казалось, его собственное сердце пытается следовать этим ударам подобно тому, как сам он привык следовать лейтмотиву, исполняя танец. От внезапно нахлынувшего чувства стыда он резко отпрянул в сторону на несколько шагов, позабыв о том, чем был только что так напуган. — Хорошо… — сорвалось у него с языка раньше, чем он успел понять, что говорит, и едва удержался чтобы в ужасе не зажать рот ладонью потому что понял, как сильно себя выдал одним этим словом. Ведь он мог для начала просто посмотреть, как исполняет прыжки Мо Жань — но сама мысль о том, что ему придется смотреть на то, что юноша рискует таким образом, заставляла его содрогаться от ужаса. Он действительно готов был прыгнуть вниз вместе с Вэйюем… просто потому что не хотел смотреть, как тот рискует один. — Ваньнин?.. — Мо Жань пристально вгляделся во внезапно лишившееся любых эмоций лицо Чу. — Если ты хочешь отказаться, все в порядке. Я действительно… зашел слишком далеко? Это ведь наше свидание, и тебе должно нравиться то, что мы делаем... — Вздор, — Ваньнин вскинул в воздух острый подбородок, а его пронзительные темные глаза полоснули юношу словно острое лезвие. — Я прыгну с тобой. В этом нет ничего… особенного. Он резко развернулся к Мо Жаню спиной и показательно направился… он сам не знал, куда, потому что, сделав всего несколько шагов и случайно скользнув взглядом по простирающемуся под ногами далекому пейзажу ночного города, снова почувствовал, как мучительно перехватывает дыхание. Однако ему следовало взять себя в руки прямо сейчас — потому что сам факт, что Мо Жань приготовил подобное свидание и захотел поделиться с ним чем-то настолько личным, был важен. Ваньнин понимал, что Мо Жань наверняка задумал все это не просто так — это место было особенным. Юноша позвал его сюда потому что любил этот купол — и те ощущения, которые он испытывал, он хотел разделить с Чу. Вот только Чу Ваньнин… возможно, никогда не сможет понять Мо Жаня. Как бы ни старался. И какие бы усилия над собой ни делал. Как бы отчаянно ни пытался скрыть свой страх. Словно почувствовав, что мысли мужчины приняли неприятный оборот, Мо Жань тут же осторожно предложил: — Если хочешь, мы вовсе можем не прыгать. Посидим прямо здесь — и будем делать что угодно. Что захочешь. Я… на всякий случай принес подушки, пледы и вино. Я открою тот сверток, что ты приготовил для меня… — Я хочу прыгнуть с тобой, — упрямо оборвал его Ваньнин, хмуря брови. — Если ты хочешь этого, я готов попробовать. Мо Жань недоверчиво уставился на Чу, а затем неожиданно улыбнулся и буквально сгреб мужчину в объятия, целуя подрагивающие от напряжения губы. Ваньнин замер. Он так и не закрыл глаза, а потому мог нечетко видеть лицо Вэйюя в рассеивающемся лунном свете: резкие черты, широкие скулы, ниспадающие в беспорядке на лоб пряди волос. Мо Жань был настолько красив, что даже смотреть на него было больно. Чувствовать же его поцелуи, полные невысказанных обещаний и тлеющего огня, готового разлиться в любую секунду жарким потоком, казалось и вовсе невыносимо. — Ваньнин… — Мо Жань продолжал мягко ласкать его губы, а руки его скользили по спине мужчины, очерчивая каждый изгиб, каждый выпирающий позвонок. — Черт тебя побери, Ваньнин… почему ты такой?.. — Какой? — тихо выдохнул Чу прямо в губы Вэйюя, и его наконец расслабившийся разомкнутый рот дал возможность Мо Жаню углубить поцелуй, буквально впиваясь в мужчину. Как если бы тот был единственным смыслом его жизни, его спасением и одновременно проклятием. Он запустил ладонь в темную россыпь волос балетмейстера, мягко заставляя запрокинуть голову, и с диким стоном продолжил начатое. Чу Ваньнин действительно был его смыслом жизни — притом уже давно. Однако… то, как мужчина без возражений согласился на прыжок… как при этом смотрел на Вэйюя, словно не мог ему ни в чем отказать… это буквально заставляло Мо Жаня преклоняться перед ним. — Я люблю тебя, Ваньнин, — еще раз произнес он, чувствуя, как ничтожна эта банальная фраза в сравнении с тем, что он испытывает. — Больше, чем люблю. Я… я не знаю, как сказать это тебе иначе — так, чтобы ты понял. — Мо Жань!.. — Чу уставился на него широко распахнутыми глазами. Он все еще задыхался после долгого поцелуя. Его губы раскраснелись, а лицо горело от смущения. Мягкий румянец заливал обыкновенно белоснежную словно нефрит кожу. В следующее мгновение Вэйюй подхватил Ваньнина. — Держись за меня крепче и не смотри вниз, — предупредил он. — Мы отправляемся наверх. Сейчас. — Прямо… вот так?.. — Чу, все еще не совсем пришедший в себя после поцелуя, едва мог говорить. Сердце тревожно заколотилось, и он буквально обвил Вэйюя, вцепившись руками в его шею, а ногами обхватив его талию. В другой ситуации он бы пришел в ужас от того, в каком положении находится — но в тот момент ему было не до приличий. Он действительно безумно боялся упасть — и понимал, что Вэйюй собирается нести его на себе, балансируя на скользких балках, удерживающих купол. Даже думать об этом было страшно — однако все это происходило с ним прямо сейчас, в реальности, и он понимал, что только так для него возможно оказаться на самой вершине купола, поскольку сам он никогда туда не сможет забраться, находясь в здравом уме. Он закрыл глаза, позволяя Мо Жаню нести себя, ощущая, как с каждым шагом приближается неотвратимое. Чувствуя себя безумцем — и в то же время понимая, что никогда себе не простит, если в последний момент откажется от прыжка. Это была ситуация, в которой он отлично знал, что Мо Жань тут же остановится, стоит ему только попросить об этом — но он сознательно не хотел этого делать. Ему действительно хотелось понять, что чувствует Вэйюй, когда летит с высоты вниз. Ему необходимо было разделить с ним этот опыт. И… он верил Мо Жаню. Верил больше, чем самому себе. — Ваньнин?.. — окликнул его вдруг Мо Жань, вырывая из прострации. Он остановился. — Мы… на месте? — Чу Ваньнин неосознанно сжал шею Вэйюя крепче, едва не душа юношу. — Да, — Мо Жань, казалось, вовсе не заметил этого отчаянного жеста, и лишь осторожно позволил мужчине стать на ноги. — Если ты передумал, я пойму. Просто скажи мне об этом прямо сейчас. — Я не передумал, — Ваньнин все еще держал глаза закрытыми, но даже потоки воздуха на вершине купола ощущались совсем иначе чем внизу. Холодный, напоенный дождевой сыростью сквозняк вызывал озноб, а лунный свет стал настолько ярким, что даже сквозь плотно закрытые веки Чу, казалось, мог чувствовать его на своем лице. Мо Жань крепко обхватил Ваньнина за талию, прижимая к себе. Тихо щелкнула застежка скрепляющей стропы, которая теперь связывала их вместе. — Можешь открывать глаза, — сказал он вполголоса, и Ваньнин, собираясь с духом, тихо выдохнул. А затем… его взгляд впился в лицо Мо Жаня, и их глаза встретились. Ощущение было таким, словно он уже летит куда-то в пропасть, и это падение невозможно остановить, потому что темный, полный безудержной страсти взгляд, казалось, был сконцентрирован лишь на нем. — Я люблю тебя, Ваньнин, — еще раз повторил Мо Жань. Он произнес это одними лишь губами, беззвучно. А в следующую секунду они нырнули в пустоту, проворачиваясь в воздухе в безумной фигуре. Чу, казалось, забыл как дышать — потому что ледяной воздух обжигал легкие, свистел в ушах, а перед глазами все плыло. Живот скрутило в узел, а перед глазами заплясали огненные точки. А затем… время словно замедлилось... и он в изумлении уставился на бескрайнее ночное небо, простирающееся над ним бессчетными галактиками, мерцающее отблесками лунного света, клубящееся рваными облаками, в которых, казалось, тонула сама Вселенная, закручиваясь в бесконечную спираль. Он продолжал лететь вниз на немыслимой скорости — но при этом чувствовал себя так, словно парит в первозданной пустоте — в идеальном пространстве, где не существует ничего кроме самого неба. Руки Мо Жаня продолжали крепко обхватывать его за талию, а горячее дыхание опаляло шею. Еще один резкий выдох — и Чу прочувствовал неожиданно мягкий удар, от которого на мгновение снова запаниковал. «Так… быстро?» «Уже всё?..» Он дернулся, запоздало осознавая, что Мо Жань все это время находился за его спиной — и принял всю силу удара на себя. — Мо Жань?.. — позвал он, беспомощно шаря руками, пытаясь избавиться от связывающей их стропы чтобы развернуться и собственными глазами увидеть, что с юношей все хорошо. Пальцы Вэйюя, однако, не дали ему этого сделать — он тут же вцепился в руки Ваньнина, блокируя любые попытки высвободиться. — Я здесь, — прошептал он тихо. — Всё хорошо. Просто… давай полежим вот так еще немного? — Мо Жань… все в порядке?! — Ваньнин снова попытался вывернуться, в его голосе теперь звучал нескрываемый ужас. — Мо Жань!.. Он чувствовал, что сойдет с ума, если не увидит, что с юношей все хорошо. Неконтролируемый страх — намного сильнее, чем даже в момент прыжка — заставил его разум на мгновение помутиться. — Ваньнин… — Вэйюй тихо охнул когда острый локоть мужчины резко опустился ему на живот. — Черт, да все хорошо со мной… было, пока ты не решил меня искалечить!.. Ваньнин тут же расслабился, а Вэйюй наконец расстегнул стропу. В следующую секунду оба мужчины оказались в объятиях друг друга. Ваньнин развернулся к Мо Жаню, пристально вглядываясь тому в лицо в поисках хоть малейших признаков, что тот пострадал — но юноша только беспечно рассмеялся. — Эй, ты, что, так переживал обо мне?.. — Идиот!!! — Чу Ваньнин злобно поджал губы, поспешно отворачивая все еще пылающее лицо. Но Вэйюй тут же обхватил его за шею, притягивая к себе обратно — еще ближе. — Тебе понравилось, — скорее констатировал чем спросил он, а в темно-фиолетовых глазах сверкнуло удовлетворение. Ваньнин не ответил. Немного помолчав, он только утвердительно кивнул головой. Он не видел смысла обманывать Вэйюя в подобных вещах. Да, он до безумия боялся высоты — и едва ли согласился бы повторить подобный прыжок снова — но то, что он пережил, стоило каждой секунды предшествующего страха. Казалось, на несколько мгновений он погрузился в иное измерение. Вместе с Вэйюем. Ни на секунду он не чувствовал себя одиноким. Мо Жань показал ему, каково это — отправиться в полет. Быть бесстрашным. Теперь, приземлившись, они оба оказались друг перед другом как на ладони — обессилевшие, лишенные всякого притворства, с обнаженными чувствами, от которых кружило голову посильнее чем во время падения. — Так… что в свертке? — тихо напомнил Мо Жань. Ваньнин отчаянно покраснел — а затем, неловко пожав плечами, прошептал: — Можешь посмотреть, когда посчитаешь нужным. Там… действительно ничего особенного. Не сравнится с тем, что ты приготовил для меня. — Ваньнин?.. — Мо Жань растерянно уставился на мужчину, который, казалось, вот-вот воспламенится от стыда. — Что за ерунда?.. Я просто давно мечтал показать тебе это место. Разделить с тобой… эй! — он вдруг понял, что Чу переживает, что ему не понравится приготовленный сюрприз. — Мо Жань… — Ваньнин рассеянно уставился перед собой, как если бы боялся даже взглянуть на юношу. — Прекрати. Я не понимаю, зачем ты все это делаешь. Ты… ты невероятный, красивый, талантливый… Ты мог бы быть с кем угодно. — А..? — Мо Жань вдруг изумленно уставился на балетмейстера Чу, потому что то, что он слышал, напоминало весьма неловкую попытку признания в чувствах. Он недоверчиво уставился на мужчину, на мгновение забыв, как дышать. — Что «а?»! — Ваньнин зло сверкнул глазами. — Как будто сам не знаешь!..