Танцующий лепесток хайтана

Что-то определенно пошло не так. Странное, гнетущее ощущение продолжало отдаваться внутри, и Мо Жань, несмотря на все ускоряющийся темп музыки то и дело бросал тревожные взгляды в сторону, где, как ему казалось, сидел Чу Ваньнин — вот только сценическое освещение слепило так сильно, что ему едва удавалось различать даже коллег, находящихся в нескольких метрах от сцены, не говоря уже о более дальних рядах, погруженных в темноту. В то же время с каждой секундой внутри расползалось ощущение непередаваемого ужаса, от которого дыхание сперло, а перед глазами заскользили багровые пятна. Двигаться становилось все труднее, и, если бы он не отточил каждое движение до автоматизма на прошлых репетициях, сейчас наверняка бы сбился. Что именно его так взволновало? Мо Жань неожиданно почувствовал, что не может продолжать, и резко остановился, игнорируя ошеломленные взгляды и продолжающую бить по вискам из колонок музыку. Его спина насквозь промокла от ледяного пота, колени неумолимо подкашивались от охватившего страха. Ваньнина не было в зале. Его вообще нигде не было в поле видимости. — Где Чу Ваньнин? — выкрикнул Мо Жань сквозь музыку, не задумываясь ни на секунду о том, что только что позволил себе назвать балетмейстера Чу по имени в присутствии посторонних. Тот пришел бы в бешенство если бы услышал — но… очевидно, он находился еще и вне пределов слышимости. — Он… пару минут назад был у кулис? — неуверенно ответила Е Ванси, хмурясь. Мо Жань не стал слушать дальше и, развернувшись, направился прямо за кулисы — однако спертое замкнутое пространство, как он и предполагал, пустовало. Впрочем, неким странным образом его внимание привлек выход за сцену, и в следующую секунду он уже был там. Ваньнина нигде не было видно — и один лишь этот факт почему-то привел Мо Жаня в еще большую панику. Зачем-то он скользнул взглядом по шатким деревянным лесам и лестнице, однако даже допустить мысль о том, что Чу взобрался куда-то так высоко, было сложно. Его Ваньнин боялся подойти близко к незашторенному окну на высоком этаже — о чем могла идти речь?.. Мо Жань потянулся за телефоном, собираясь уже набрать Чу — но затем почему-то помедлил. Его внимание привлекло странное колебание теней где-то сверху: он едва мог рассмотреть что-либо, однако сами движения заставили кровь стыть в жилах. Сверху, на лесах, кто-то был. Мо Жань замер, осознавая, что, если Ваньнин там — наверняка он оказался так высоко не по собственной воле. Не долго думая, он начал карабкаться прямо по неустойчивым деревянным распоркам, действуя быстро, полагаясь на годы физической подготовки и акробатики — прекрасно понимая, что лестница его сейчас лишь замедлит, а времени у него может не быть. Две трети высоты лесов он преодолел за считанные секунды, не обращая внимания на занозы, впивающиеся в ладони и крошащееся под пальцами в щепки дерево. Кажется, его пальцы опухли, а его самого потряхивало — но он не ощущал боли и едва обращал внимание на собственное состояние. Что может чувствовать Ваньнин, оказавшись на такой высоте, на шаткой деревянной конструкции, которая, того и гляди, обрушится?.. Оставшаяся треть подъема казалась совсем незначительной. Еще пару мгновений — и Мо Жань доберется до платформы. Еще немного… Глухой звук падения растворился в продолжающей литься из колонок музыке, однако несмотря на это Мо Жань был оглушен им. Нет... Его ладонь уже оказалась на поверхности платформы. К горлу подкатила тошнота, а сам он едва не лишился опоры. НЕТ!!!... Сами леса опасно накренились в сторону, как если бы в какой-то момент больше не выдерживали нагрузку. А затем Мо Жань сквозь на мгновение застелившую глаза кровавую пелену смог смутно рассмотреть нездорово-бледное лицо Ваньнина, который, похоже, тоже ничего не видел перед собой — и был в миллиметре от того, чтобы соскользнуть с платформы в пустое пространство. — Ваньнин!.. — Мо Жань едва не задохнулся на крике, толкая Чу обратно на деревянные леса. Тот потерял равновесие и ничком упал на помост. Юноша в одну секунду оказался рядом с ним. Доски под их общим с Ваньнином весом надрывно скрипели, наводя на мысли о том, что им обоим следовало срочно спускаться вниз. Мо Жань не стал церемониться и попросту перехватил Ваньнина за талию, в следующую секунду закидывая мужчину себе на плечо — благо, тот был удивительно легким. Чу хрипло охнул — должно быть, от резкого удара животом — однако не попытался оказать сопротивление, а его руки и ноги продолжали безвольно болтаться в воздухе, свидетельствуя о том, что балетмейстер потерял сознание. Тихо выругавшись, Мо Жань крепко обхватил Чу одной рукой — а затем быстро, стараясь не думать о том, что в любую секунду вся конструкция может рухнуть, погребая их под слоем иссохшего в труху дерева — двинулся вниз. Спускаясь небольшими прыжками, удерживая равновесие при помощи одной лишь свободной руки, он несколько раз переносил свой вес из стороны в сторону для того, чтобы потрескивающие от нагрузки леса не переломились прямо под ногами — однако, когда до пола оставалось около полутора метров, платформа снова начала неумолимо крениться, и ему пришлось спрыгнуть. Он обхватил Чу обеими руками, прижимая к себе — и попытался сгруппироваться, прекрасно зная, что прыжок с такой высоты с дополнительным весом может закончиться для них обоих в преддверии премьеры плачевно. Однако сделал он это вовремя, потому что в следующую секунду та самая распорка, на которой он удерживался, протяжно застонала и обвалилась вниз, увлекая за собой все остальные опоры. Мо Жань же, едва оказавшись на земле, перекатился таким образом, чтобы закрыть собой от обломков все еще не пришедшего в себя Ваньнина. Несколько щепок задело спину юноши — однако удары почти не ощущались из-за всплеска адреналина. Он тут же обхватил лицо Чу руками, осторожно поглаживая, пытаясь понять, почему тот не приходит в себя. Они все еще находились за сценой, скрытые от посторонних взглядов — где-то там, по ту сторону кулис, можно было разобрать громкие вскрики и призывы вызвать скорую и полицию, но юноша едва осознавал происходящее. Его внимание было сейчас полностью сфокусировано на человеке в его руках. Ваньнин лежал неподвижно, его глаза были плотно закрыты, а дыхание казалось едва различимым и каким-то слишком замедленным. Выражение лица мужчины оставалось странно пустым и блеклым. «Ваньнин… что с тобой?..» Мо Жань нахмурился — а затем в следующую секунду осознал, что Чу наконец открыл глаза и абсолютно невидящим взглядом смотрит куда-то сквозь него, как если бы все еще пребывал в шоке. — Ваньнин?.. — Вэйюй тут же почувствовал, как пальцы Чу впились ему куда-то в ребра — прикосновение было резким и задело ссадины от обрушившихся на него всего несколько минут назад обломков, однако юноша даже не поморщился, давая Ваньнину возможность ухватиться за себя. — Мо… Мо Жань? — Чу тут же зашелся кашлем, отворачиваясь и разжимая хватку. Вэйюй только теперь заметил пыль, поднявшуюся клубами и наполнившую воздух медленно циркулирующими в практически неподвижном воздухе частицами. — Не вдыхай! — он зажал ладонью нос и рот мужчине, а затем, подхватив его снова на плечо, поволок прочь. Ваньнин на этот раз попытался вывернуться, однако его руки скользили в воздухе, а сам он все еще был дезориентирован — а потому едва мог сопротивляться в полную силу. Впрочем, это не помешало ему вцепиться зубами в ладонь Мо Жаня. Юноша тихо зашипел от боли. Он не ожидал, что Чу его укусит, да еще и в полную силу. — Ваньнин!.. — он ускорился, морщась с каждым шагом потому что адреналиновый подъем медленно истощался, уступая место далеко не самым приятным ощущениям. Скорее всего, он действительно переоценил свое собственное состояние, и обломки лесов задели его спину достаточно сильно. — …... — Чу расцепил зубы, как если бы собирался что-то сказать, однако тут же задохнулся под давлением ладони на свое лицо. В следующее мгновение они оба оказались в тускло освещенном коридоре концертного зала. Помещение это также редко проветривалось, но пыли здесь, к счастью, не было. Мо Жань опустил Чу на один из диванов, на которых часто дожидались начала представления посетители, и позволил тому резко отстраниться. Ваньнин тут же потер лицо ладонями, а затем несколько раз потрясенно моргнул, как будто не совсем осознавая, где находится. По коридору в этот момент раздались чьи-то сбивающиеся шаги, и Мо Жань напрягся, всматриваясь в размытый силуэт. — Балетмейстер Чу, Мо Вэйюй — вот вы где! — Е Ванси поспешила к ним. Выглядела она встревоженно: взгляд то и дело метался. — Что произошло? — спросил Мо Жань, старательно демонстрируя спокойствие. Балетмейстер каким-то образом в одну секунду собрался — так что тоже выглядел так, будто ничего не произошло. Если бы ни грязь и паутина на светлом кашемире его кофты, и красные пятна гнева, не сошедшие с его лица еще с того момента, когда Мо Жань нес его вниз головой, можно было бы подумать, что и вправду он в полном порядке. — Новый парень из массовки, Бай Жу, каким-то образом сорвался вниз и разбил голову. Он не приходит в себя… неотложка вот-вот должна приехать, — Е Ванси закрыла лицо руками. — Сначала Ши Минцзин, теперь это… — Бай Жу?.. — невыразительно повторил Ваньнин, и его глаза встретились со взглядом Мо Жаня. — Тот танцовщик, которого Хуайцзуй привел на прошлой неделе? — Да, это он, — Е Ванси явно была слишком потрясена, чтобы заметить, какими взглядами обменялись Чу и Мо. — Балетмейстер Чу немного устал, ты не могла бы принести ему стакан воды? — попросил Мо Жань внезапно, игнорируя резко вскинувшийся подбородок Ваньнина и явно написанное на лице мужчины раздражение. — Да… да, конечно… — Е Ванси быстро закивала и, развернувшись, едва ли не бегом ретировалась. Мо Жань и Чу Ваньнин остались наедине. Балетмейстер продолжал сверлить юношу тяжелым, нечитаемым взглядом, так что тому ничего не оставалось кроме как объясниться: — Они вызвали не только «скорую», но и полицию. Ваньнин, будет лучше, если… мы скажем, что это я был на тех лесах. — Мо Жань, ты не должен лгать ради меня, — Ваньнин покачал головой, а затем вздохнул. — К тому же, в момент, когда это случилось, ты все еще репетировал. — Я бросил репетицию когда понял, что тебя нет в зале, — оборвал его Мо Жань резко, чувствуя, что должен настаивать на своем во что бы то ни стало. — Мы с тобой прекрасно понимаем, что человек, упавший на сцену, явно действовал по указаниям Хуайцзуя… — он осекся. — Ваньнин, ты… ты ведь знаешь это, правда? Ты же не думаешь, что... Он тихо выругался, видя, что Чу продолжает молчать. — Если мы расскажем о своих подозрениях, у нас все еще нет никаких доказательств того, что Хуайцзуй в чем-либо замешан, — решил пойти по другому пути он. — Этот Бай Жу… он видел тебя там, наверху? — Нет, но… — Чу недовольно поджал губы, понимая, что Мо Жань прав, и нет никакого смысла рассказывать полиции о том, что он сделал. И, все же, если была хотя бы крошечная вероятность того, что он навредил ни в чем не повинному человеку… — Что он делал наверху? — спросил Мо Жань, словно читая мысли мужчины. — Занимался паркуром? Тренировал скрытые способности человека-паука?.. — Мо Жань, он упал с четырехметровой высоты, получив удар током. Это не повод для шуток... — Он находился там не для того, чтобы развлечься, Ваньнин, — оборвал Ваньнина юноша. — Я до сих пор не совсем понимаю, как на такую высоту забрался ты, но… — Я не думал об этом, — Чу снова потер разгоряченное лицо, а затем наконец осознал, в каком виде его одежда, и тут же начал судорожно отряхивать пыль и паутину. — Будет лучше, если я скажу, будто это я был за сценой, — резюмировал Мо Жань, а затем пришел на помощь Чу, выбирая из его растрепанных волос соринки. Чу Ваньнин на мгновение застыл, явно не понимая, как на подобное стоит реагировать, настороженно следя за перемещениями рук Вэйюя в воздухе — но в следующую секунду со вздохом сдался, подавшись вперед и прикрыв глаза. Прошло еще несколько часов прежде чем прибывшая на место полиция опросила всех присутствующих, так что у них обоих было время прийти в себя после происшествия. На самом деле, вся труппа в тот момент была слишком потрясена случившимся, чтобы обращать внимание на то, что Мо Жань и Чу Ваньнин сидели друг к другу намного ближе, чем положено балетмейстеру и танцовщику — и практически все время держались за руки. *** Ближе к полуночи, дождавшись, пока Ваньнин уснет, Мо Жань осторожно вытянул телефон Чу из его пальцев — тот даже спал, крепко удерживая мобильник, как если бы ожидал, что в любой момент ему могут позвонить из полиции и уличить во лжи. Приложив палец мужчины к сканеру отпечатков, парень без труда разблокировал устройство и, пролистав в несколько свайпов контакты в мессенджере, нашел тот самый. Сообщение, которое он намеревался отправить, было коротким, а потому вся эта махинация заняла у него не более минуты. «Нам нужно встретиться». Он мельком покосился на крепко спящего Чу, который сейчас выглядел удивительно расслабленным. Перед тем, как позволить ему лечь спать, Мо Жань настоял на том, чтобы заварить ему успокаивающий травяной чай, в который подмешал несколько капель оставшейся снотворной настойки. Он не собирался опаивать Ваньнина — всего лишь хотел, чтобы тот перестал корить себя за случившееся и спокойно отдохнул. Слишком уж напоминало юноше то, что сегодня произошло с Чу, его собственную историю — с тем лишь отличием, что Мо Жань никогда не винил себя за поджог. Он не помнил случившегося детально, и беспокоился лишь о том, что может навредить окружающим — однако ни разу в жизни, по правде, не сожалел. Но Чу Ваньнин был другим. Он был полон сострадания, и одна лишь мысль, что из-за него мог кто-то пострадать, наверняка лишила бы его сна не на одну ночь. Мо Жань осторожно, почти невесомо дотронулся до лба Чу, пытаясь разгладить внезапно появившуюся напряженную складку. Ему хотелось прикоснуться губами к лицу мужчины — он знал, что, стоит ему наклониться ближе, как его обоняние уловит свежий неуловимый аромат весенних соцветий, от которого в груди станет жарче, а сам он ощутит мучительное сладостное жжение, растекающееся по позвоночнику. Искушение лечь рядом с ним, обвиться вокруг него и таким образом провести целую ночь, было непреодолимым. Вот только у них и так впереди еще сотни тысяч ночей — если он сделает сегодня все правильно. Экран телефона на пару секунд засветился, отображая уведомление. «Через полчаса, старая оранжерея. Приходи один». Мо Жань нахмурился. Разумеется, он подозревал, что это может быть ловушкой — однако его собеседник наверняка ожидал, что придет Чу Ваньнин. Предполагать, что Мо Жань решится действовать в одиночку, никто не стал бы. Времени было в обрез, к тому же Ваньнин продолжал хмуриться во сне — того и гляди, мог проснуться. Вэйюй решил действовать по ситуации, и потому, прекрасно понимая все риски, быстро собрался и вызвал такси, зная, что Ваньнин всегда передвигается в одиночку именно таким образом. Он имел смутное представление об условленной встрече: ночью заброшенная оранжерея была самым безлюдным местом, какое только возможно найти — человек, выбравший ее, наверняка затеял недоброе. Вот только, если он думал, что на встречу приедет безоружный и полный сомнений Чу, его ждало разочарование. У этого достопочтенного, в отличие от балетмейстера, сомнений относительно того, кто стоит за событиями за сценой, не возникало. Выйдя из такси и стараясь привлекать минимум внимания, Мо Жань направился в сторону увитых ночным жасмином теплиц. Цветочный влажный аромат разливался в воздухе сладкими тошнотворными волнами, от которых почему-то нервы скручивались в тугой узел. Высокие стеклянные панели почти не пропускали свет, а между металлических стеллажей клубился настолько густой туман, что Мо Жань, пробыв в этом помещении всего пару минут, в какой-то момент понял, что едва различает перед собой собственные руки. К его большему изумлению, он тут же осознал, что предметы перед глазами начинают неуловимо двоиться и подрагивать, словно бы оживая. «Что за х*рня?..» Он вытянул перед собой руку — и в ужасе уставился на пятнадцать пальцев и три ладони. От увиденного к горлу подкатила тошнота. В следующее мгновение он уже цеплялся в один из старых стеллажей, понимая, что неким образом отравлен, и его сознание затуманено. Рефлекторно юноша задержал дыхание — но было слишком поздно, потому что его собственное тело, казалось, с каждой секундой наливается свинцом... *** Он очнулся от того, что вода попала в дыхательные пути, а его голова словно онемела. Казалось, он одновременно утратил способность ощущать жар, холод — или даже боль. Мо Жань надрывно зашелся кашлем, пытаясь податься корпусом вперед, чтобы не захлебнуться, но крепкие веревки удерживали его привязанным к стулу. В следующее мгновение желудок совершил странный кульбит, и парень едва сдержал рвотный позыв. Сердце колотилось в груди словно обезумевшее — даже самые сложные физические нагрузки не вызывали в нем раньше такой болезненной тахикардии. Впрочем, зрение постепенно возвращалось к юноше — и, если в первую секунду он видел перед собой лишь медленно движущиеся размытые темные и светлые контуры, то теперь смог различить человеческое лицо, находящееся буквально в нескольких сантиметрах от его собственного. Хуайцзуй… Мо Жань сцепил челюсти, понимая, что угодил прямиком в ловушку этого человека. Мужчина перед ним, очевидно, понял, что к юноше вернулось сознание — и тот его узнал — потому что тут же его губы расползлись в странной, кривоватой усмешке, которую нельзя было назвать ни доброй, ни злой. — Вы наконец пришли в себя, Мо Вэйюй. Говорил он тихо. Это была его обыкновенная манера речи: примерно таким же голосом он давал рекомендации труппе, точно так же он изо дня в день общался с Чу Ваньнином. Если бы Мо Жань в этот момент не был привязан к стулу и перед этим усыплен газом, он наверняка бы не поверил, что человек перед ним каким-то образом может быть связан с Жуфэн и способен на подобные вещи. Однако он не мог отрицать то, что Хуайцзуй всегда держался с ним дружелюбно, и даже теперь, в подобных обстоятельствах, все еще производил впечатление вежливого и тактичного человека. Мо Жань не стал ни подтверждать, ни опровергать слова Хуайцзуя, потому что тот изначально скорее утверждал чем спрашивал. Вместо ответа он встретился с мужчиной глазами. Живот все еще скручивало — видимо, давали о себе знать последствия отравления газом. — Я предполагал, что это будете вы, — Хуайцзуй вздохнул, а затем, приблизившись к лицу Мо Жаня еще немного, добавил еще тише. — Вы никогда не считались с его мнением, ведь так? Этот раз не стал исключением… — …... — Мо Жань молча продолжал смотреть мужчине в глаза, внутренне почему-то чувствуя некий диссонанс. «С чьим мнением я не считался?..» — билась в его голове единственная мысль. Если речь шла о Наньгун Яне, то Мо Жань его едва знал. И, все же, то, что Хуайцзуй внезапно сказал нечто подобное, почему-то заставило его волосы встать дыбом. «Не может же он говорить о… Чу Ваньнине?» Видимо, на лице юноши была написана его смутная догадка, потому что Хуайцзуй вдруг заливисто рассмеялся. — Ах, Мо Вэйюй! Вы все еще считаете, что я работаю на Жуфэн? Вы действительно верите, что кто-то из вашей грязной своры способен заботиться о человеке вроде балетмейстера Чу?.. Мо Жань застыл, понимая, что человек перед ним действительно говорит то, что думает. — Что же вы молчите, Мо Вэйюй? Обыкновенно вам не приходится подбирать слова, — Хуайцзуй благодушно усмехнулся, но от его улыбки веяло нездоровым полубезумным весельем. — Все те годы, что вы втаптывали в грязь имя Чу Ваньнина, вы никогда не испытывали нехватку красноречия. Что же теперь молчите?..