Танцующий лепесток хайтана

....Позже, вернувшись домой, Мо Жань ещё раз на всякий случай всё перепроверил, но телефон Чу Ваньнина словно растворился в воздухе: его попросту нигде не было. Сам балетмейстер Чу, на первый взгляд, вовсе не был расстроен пропажей — однако выпил не менее трёх чашек травяного чая, и весь вечер почти не обращал на Вэйюя внимания, погрузившись в вычитку нового сценария. Мо Жань знал, что делает он это намеренно, чтобы отвлечься от произошедшего, а потому не мешался. Впрочем, ему пришлось трижды напомнить мужчине, что тот сам говорил, будто собирался лечь пораньше, прежде чем Ваньнин перебазировался с ноутбуком на коленях в кровать — да так и продолжил сидеть. Мо Жань уснул, глядя на синие отсветы на бесстрастном лице — а, когда проснулся от звонка будильника, обнаружил, что Чу уснул сидя, и его ноут давно ушёл в ждущий режим. Он решил дать балетмейстеру ещё немного отдохнуть, так что приготовил завтрак — и лишь затем его разбудил. Удивительно, но тот ни на что не жаловался, и выглядел всё таким же погружённым в размышления, хотя наверняка спина и шея его затекли так, что даже подъем с кровати дался не без усилий. Однако, когда Вэйюй предложил сделать ему массаж, Ваньнин смерил его таким взглядом, словно речь шла о постельных экспериментах, а не о банальной человеческой заботе. Завтракали они в тишине. По пути на репетицию Чу Ваньнин отвечал на попытки Мо Жаня завязать диалог односложно и вяло — а, когда тот спросил, что именно случилось, пожал плечами: — Сам как думаешь?.. Вэйюй растерянно вздохнул. Он знал, что дело в пропаже телефона — но, в конце концов, это ведь всего лишь вещь. Прямо в обед они могут выйти и купить новый… с чего так накручивать себя? Они подъехали к уже хорошо знакомому залу, где проходили репетиции, не требующие большой сцены — и почти сразу разделились: Чу Ваньнин отправился общаться с новым помощником-хореографом, а сам он присоединился к Наньгун Сы и Е Ванси. Чуть позже они ждали и Ши Минцзина — эта постановка должна была стать первой после длительного перерыва и сложнейшего периода реабилитации парня. — Это было… смело, — без вступлений начал Наньгун Сы. — И как вы, ребята, на это решились?.. Е Ванси деликатно покашляла в кулак, призывая товарища замолчать, и он примирительно закивал головой. Мо Жань, который в свою очередь вообще не понял, о чём речь, приподнял брови: — Решились — на что?.. Он смотрел на Наньгун Сы, а тот добродушно улыбался, приподнимая большие пальцы рук вверх, и одобрительно кивал. Так продлилось примерно пару секунд... — Мо Жань… — Чу Ваньнин подошёл к нему слишком тихо, а потому Вэйюй не сразу понял, что стоит за его спиной. Знакомый голос вызвал у него широкую улыбку — и в следующее мгновение он бодро развернулся вокруг своей оси: — Балетмейстер Чу… Однако выражение лица Чу Ваньнина было ледяным, и он даже не подумал улыбаться в ответ — лишь сильнее сжал губы, словно колебался, стоит ли говорить что-то, что вертелось на языке. — Вы очень красивая пара, — вклинился Наньгун Сы. Е Ванси снова незаметно одернула его, однако это его не остановило. — То видео из Европы… просто балдеж!.. Чу Ваньнин продолжал неотрывно сверлить взглядом Мо Жаня, который всё больше терялся в догадках, лихорадочно перебирая в голове все видео, которые могли бы привлечь столько внимания… но в голову, как назло, ничего не приходило. — Видео?.. — повторил он растерянно. — Кто-то выложил наше совместное видео с гастролей в мой аккаунт, — мрачно резюмировал Чу Ваньнин. — Вероятно, тот самый человек, который вчера украл мой телефон. — Это то видео, где… — Мо Вэйюй насторожился. — Посмотри сам, — Чу Ваньнин покачал головой. — Его слили ночью. Сегодня утром у меня состоялся важный разговор — и я принял решение на время взять отпуск. Съезжу куда-нибудь, отдохну. Мо Жань застыл. Он не верил собственным ушам. Происходящее казалось какой-то дурной шуткой. “Чу Ваньнин… который сразу после гастролей так рвался работать… берёт отпуск? С чего бы?” С другой стороны, возможно, это было правильным решением — им обоим стоило бы как следует набраться сил. Вэйюй давно об этом говорил — вероятно, Чу наконец решил к нему прислушаться?.. — Хорошо. Я забронирую билеты и отель… — он неуверенно заулыбался, но Чу не разделил его энтузиазма. — Я забронирую всё сам. Ты остаёшься. Каждое слово обрушивалось словно неподъемный жернов. После года, проведенного в постоянной близости, когда ни один из них не расставался с другим более, чем на сутки, внезапная новость… внушала ужас. Мо Жань сжал ладонь Чу в своей так крепко, как только мог, не совсем понимая, что именно делает — и, главное, зачем. — Вэйюй… — Ваньнин попытался остановить его, как делал всегда при посторонних, но парень хмуро уставился на него, а затем усмехнулся, кивая подбородком в сторону коллег: — Им давно уже всё известно. От кого нам прятаться?.. О каком вообще видео речь? — Там, на самом деле, нет ничего особенного: это пятнадцатисекундный ролик в доуин, съемка видов ночного города с балкона, но в балконном стекле… есть отражение, — решил уточнить Наньгун Сы, уверенный, что помогает. Вот только после его слов лицо Ваньнина, кажется, и вовсе потеряло всякие краски. Он не пытался выдернуть руку из хватки Мо Жаня, не отводил взгляда, но в его глазах читалась странная прохладная решимость. — Пойдём. Он явно не хотел говорить при свидетелях — и, разумеется, был прав. Мо Вэйюй вздохнул. Он теперь понял, о чем толковали в труппе: кто-то слил то самое видео, которое Чу Ваньнин записал на телефон — по сути, там не было ничего особенного, но в отражении окна, присмотревшись, кто-то вполне мог различить два мужских силуэта, которые стояли друг к другу достаточно близко. В конце один мужчина обнимал другого за талию, привлекая к себе ближе. Там не было ни поцелуев, ни еще каких-либо откровенных сцен, от которых Чу стоило бы так сильно сходить с ума или злиться. Стыдиться было нечего. Так почему же Чу Ваньнин так остро отреагировал?.. Они оба отдалились от труппы на приличное расстояние, и всё ещё продолжали идти в сторону пожарной лестницы по практически пустому коридору. Всё это время Вэйюй продолжал сжимать ладонь Чу в своей — и ему казалось, словно он никак не может согреть эти пальцы. Ваньнин почему-то был слишком холодным — и это явно было нездорово... В итоге они оказались на одном из скудно освещённых лестничных пролётов, куда наверняка месяцами не заглядывал даже ночной охранник. Только тогда Чу Ваньнин остановился. Он дышал чаще обычного и выглядел предельно напряженным. Глядя прямо на Вэйюя, он равнодушно спросил: — Это ведь не твоих рук дело? — Что?.. — Мо Жань изумлённо распахнул глаза. — Видео. Украденный телефон из гримёрки… ты ведь к этому не причастен? Теперь уже происходящее начинало выходить за всякие рамки понимания. Как балетмейстеру вообще могло прийти в голову что-то подобное?.. Видимо, на лице Мо Жаня отразилась обида, а потому Чу Ваньнин тут же пошёл на попятную: — Прости. Я не должен был… спрашивать. Я тебе доверяю, но… всё ещё не понимаю, кто мог это сделать. И… зачем? — Возможно, это журналисты, — Мо Жань вздохнул. — На том видео ведь особо ничего не поймешь. Лиц не видно… и, даже если бы там было что-то примечательное, рано или поздно все и так узнают о наших отношениях. Неужели ты думаешь, будто их удастся скрывать вечно? Ответом послужило гробовое молчание — и стало понятно, что примерно так Чу Ваньнин в самом деле и думал. “Бл*дство…” Мо Жань рассеянно почесал шею. Он чувствовал себя предельно паршиво: с одной стороны, из-за того, что плохо было Чу Ваньнину, с другой — потому что внезапно пришло осознание, что тот продолжает считать их отношения некой грязной тайной, которую необходимо скрывать любой ценой. Сам Мо Вэйюй, разумеется, так не думал — ему с почти что детской наивностью хотелось, чтобы весь мир знал о том, что они вместе. Чтобы Чу Ваньнин не прожигал его негодующими взглядами, когда он берёт его за руку, или хочет обнять. Он не желал прятаться от окружающих, словно они с Чу какие-нибудь преступники. Мечтал ходить на настоящие свидания, не притворяясь, что они всего лишь близкие друзья, или коллеги... Какая разница, что подумают об их отношениях случайные люди, если они будут друг у друга? Если в любой ситуации Мо Жань сможет обнять Чу, зарывшись лицом тому в плечо — и тот обнимет его в ответ?.. — На том видео мог быть кто угодно, — решил он зайти с другой стороны, пытаясь успокоить Ваньнина, как умел. — Но его выложили с моего аккаунта, — балетмейстер покачал головой. — Очевидно, что всё это снимал я. И, по правде, мне не стоило этого делать... — Это не так, — Мо Вэйюй затряс головой из стороны в сторону, но Чу его остановил. — Мне действительно давно следовало взять небольшой отпуск. Я устал, и мой помощник вполне может подготовить постановку. Мо Жань, будет лучше, если ты останешься и продолжишь работать над ролью, а я на время уеду… — Ты… меня бросаешь? — вдруг оборвал его Мо Жань. Внезапно ему стало по-настоящему страшно. Он впился пальцами в прохладную ладонь, как если бы пытался из последних сил удержать этот физический контакт — словно создавал между ними невидимую связь, которая не позволит Чу отвернуться от него. “Неужели тебе так важно, что об этом думают или говорят чужие люди?.. Тебе недостаточно моей любви, Чу Ваньнин, чтобы вообще не думать ни о чём — после стольких лет недоговорённости… стольких событий, ты всё ещё считаешь, что кто-то посторонний вправе решать, можем ли мы быть вместе?..” Мо Вэйюй застыл, словно изваяние. Ему хотелось провалиться сквозь землю. Исчезнуть. Почему Чу Ваньнин так с ним поступает?.. Чу Ваньнин опустил голову. Тусклые лампы почти не освещали лестничный пролёт, а потому Мо Жань не мог видеть его выражения лица, отчего понимать его истинные эмоции было невозможно. Молчание тянулось около минуты — однако, по ощущениям Вэйюя, куда дольше. — Нет, — Чу Ваньнин тяжело вздохнул, как если бы только что решал в голове сложнейшую загадку. — Я вернусь, и мы будем работать параллельно — над разными проектами. Так никто не посмеет говорить, будто… — он замолчал. — Говорить что?.. — Вэйюй подался вперёд. Он давно уже кипел от злости — лицо его раскраснелось, ноздри подергивались, взгляд полыхал злыми искрами. Однако он не знал, на кого злится сильнее: на Чу Ваньнина, или на себя. Весь этот год он считал, будто после гастролей их ждёт светлое будущее, в котором они не будут ни от кого скрываться, и посвятят себя друг другу. Ему никогда даже в голову не приходило спросить балетмейстера Чу, как тот представляет их совместную жизнь: будут ли они жить вместе в его доме, или в квартире Мо Жаня, будут ли совместно праздновать Новый год и дни рождения? В конце концов, заведут ли собаку — или кота? Что будет, если им придётся работать в разных проектах, и гастроли не совпадут?.. Черт, он даже не знал, намерен ли Чу Ваньнин и дальше выступать — для него оказалось шоком, что в следующей постановке они не в дуэте. — ...будто ты получил роль только потому что спал со мной, — продолжил Чу Ваньнин, а затем закрыл глаза, и отшатнулся в сторону, вырывая ладонь из пальцев Вэйюя. Юноша настолько был не в себе, что прослушал, что Ваньнин пытался ему сказать до этого, так что его внимание выхватило лишь конец фразы. Он продолжал ошалело глядеть на Чу, не понимая, верит ли тот сам в то, что только что сказал. Неужели… кому-то в голову могла прийти такая глупость? Бред!.. Да, безусловно, он ушёл из балета на шесть лет, и, вернувшись, получил место премьера и главную роль. Вот только… это ведь он на самом деле поставил однажды перед Чу Ваньнином ультиматум: или они вместе, или он уходит из постановки. Чу Ваньнин был готов согласиться на это. Ему было важно, чтобы Мо Вэйюй играл главную роль. И, хоть воспоминания о той гадкой сцене до сих пор вызывали в Мо Жане волну отвращения к самому себе, он был уверен, что Чу всё прекрасно помнит. Тогда почему же?.. — Я тебя не бросаю, — повторил уже более уверенно Чу Ваньнин. Однако на лице его было написано нечто совершенно иное. Растерянность — и непробиваемая решимость. Мо Вэйюй кивнул, зная, что спорить сейчас бесполезно. — Я могу всё бросить, и мы отдохнём вместе. Уедем туда, где нас никто не знает, — предложил он, но заранее знал, что Ваньнин не захочет даже слушать. — Вздор, — балетмейстер Чу отмахнулся. — Ты сейчас в прекрасной форме, и тебя ждёт новая роль, в которой, уж я-то знаю, ты проявишь себя. Я же всё равно планировал… отпуск. Мо Жань насторожился. Ему не понравилась пауза перед тем, как Чу Ваньнин в который раз заявил об отдыхе — как если бы он собирался сказать нечто совсем иное, но вовремя заставил себя остановиться. Но он не мог придраться к словам балетмейстера — тот и так был крайне встревожен прецедентом с фото, и, вероятно, общением со спонсорами и руководством. Вэйюй ощутил приступ иррациональной паники. Он думал о том, что ему самому следует расставить все точки: он выступает только из-за Чу Ваньнина, и, если того не будет, он уйдёт тоже. Знал ли об этом Чу Ваньнин?.. — Даже не думай, — мрачно процедил Чу. — Твой контракт подписан на год. Мо Жань открыл рот — а затем снова его закрыл. Он ощущал себя рыбой, выброшенной на пустынный берег. Ему не хватало ни слов, ни воздуха — он задыхался, когда пытался заставить себя вымолвить хоть что-то. Внутри него сейчас пульсировал безотчётный страх, в который капля за каплей проникала подобно яду злость. Чу Ваньнин находил время на то, чтобы навестить Хуайцзуя, и даже вернул Ши Минцзина обратно в постановку после года интенсивного восстановления и терапии. Он находил время на свои сценарии — и на общение со спонсорами. Но он собирался пожертвовать временем, которое принадлежало Мо Вэйюю… по какому праву? Неужели в его глазах Мо Жань и их отношения, их чувства… ничего не стоили? — Я тебя не бросаю, — повторил Чу Ваньнин, и снова вздохнул. — Пожалуйста, пойми это. Мне нужно провести некоторое время одному, но я вернусь. — Ага. Мо Жань кивнул для большей уверенности. Ему было больше нечего сказать. Он не собирался устраивать скандал или закатывать истерику, и он ещё не решил, что именно собирается делать в данной ситуации. Знал только, что с Чу Ваньнином невозможно спорить — тот всегда найдёт способ обратить слова Мо Жаня против него же. — Когда… ты уезжаешь в отпуск? — выбрал он вопрос, который казался максимально нейтральным для обсуждения. — Я ещё не знаю, куда отправлюсь, но… полагаю, определюсь на этой неделе. Мне потребуется пару дней на сборы. “Пару дней…, — Мо Вэйюй нахмурился, понимая, что поездка, скорее всего, продлится не меньше месяца, раз сборы такие долгие. — Месяц… это не неделя-две.” — А… надолго? — задал он следующий вопрос. Чу Ваньнин пожал плечами. Мо Жань понял, что конкретного ответа он не дождётся — и это пугало, на самом деле, ещё сильнее. Выглядело всё это так, словно Чу Ваньнин собирался сбежать от него — но делал это максимально мягко и цивилизованно. — Я… люблю тебя, Чу Ваньнин, ты ведь знаешь это, — тихо проговорил Мо Вэйюй, как если бы боялся спугнуть мужчину очередным признанием. Он жадно впился глазами в лицо балетмейстера — но в полумраке невозможно было ничего толком различить. К тому же, тот смотрел куда-то себе под ноги. — Я тоже люблю тебя, — ответил тот. Почему-то в этих словах Вэйюю мерещилось прощание — но он не был уверен, откуда в голову пришла такая страшная мысль. “Он ведь сам сказал, что вернётся, и отпуск временный, — попытался убедить он себя, сжимая кулаки так, что проступили жилы. — Возможно, я просто накручиваю себя. Может ли быть… что я надоел ему за этот год? Он ведь привык жить один…” Чу Ваньнин снова тихо вздохнул: — Я собираюсь вернуться домой. Пожалуйста, продолжай репетировать без меня. — Хорошо. — Мо Вэйюй попытался ободряюще улыбнуться Чу, но затем решил не издеваться над своим лицом после того, как обнаружил, что мышцы будто парализовало. Он проводил Чу Ваньнина, и позволил мужчине вызвать такси и уехать. Некоторое время смотрел вслед уезжающему кэбу, пока тот не скрылся за одним из углов — и продолжал стоять на обочине, не обращая внимания на проносящиеся в опасной близости автобусы и легковые машины. Погода быстро портилась, солнце заволокло дымкой, а затем не прошло и десяти минут, как первые капли дождя упали на асфальт — тёмные, похожие на прожжённые сигаретами дыры. Мо Вэйюй закрыл глаза, понимая, что в сложившейся ситуации действительно должен вернуться на репетицию — если он разорвёт контракт до отъезда Чу Ваньнина, тот устроит скандал и попытается его как-то удержать или отговорить. Однако Мо Жань уже всё для себя решил.