Танцующий лепесток хайтана

...В полвосьмого утра Чу Ваньнин уже покинул гостиницу. В такую рань солнце ещё не успело прогреть воздух, и зябкая сырость, казалось, пробирала до самых костей, соседствуя с ослепительно-ярким светлым небом. Ближайшая кофейня открывалась, судя по данным гугл карт, в восьмом часу и уже должна была работать, но до неё ещё нужно было дойти. Чу не торопился. Он привык особо ничем не завтракать кроме кофе, и, хотя год жизни с Мо Жанем несколько отразился на его гастрономических издержках, в том, чтобы не поесть с утра, он не видел ничего крамольного — а вот без кофе дальнейшие перспективы дня представлялись весьма смутно. Кое-как добравшись до кафе, бросив дорожную сумку под столик, он быстро просканировал qr-код меню и сделал заказ онлайн: общаться с официантами не хотелось после инцидента в гостинице. Через несколько минут ему принесли двойной американо с молоком и несколько стиков сахара. Впрочем, даже после того, как Ваньнин всыпал их в тёмную жидкость и тщательно перемешал, сладости все ещё не хватало. Чу вздохнул, удерживая в руках чашку, тепло которой медленно просачивалось в замёрзшие до красноты руки. Уныло упёрся взглядом в холодное море и практически пустой пляж, где сейчас прогуливались разве что чайки — ветер стоял такой, что, казалось, ледяной поток воздуха проникает даже под герметичную плащевку куртки. От одного воспоминания о том, каково сейчас на улице, за пределами кафе, хотелось сесть на ближайший рейс и поскорее уехать отсюда. С чего вообще ему пришло в голову отправиться зимой на море?.. Чу Ваньнин неожиданно улыбнулся. Много лет назад они с Таньланом, Хуайцзуем и совсем ещё юными учениками отправились на очередные соревнования, которые проходили на этом побережье. Чу Ваньнин тогда сам ещё учился, и должен был выступать с вариацией на тему Питера Пэна. Он сторонился других ребят — но в этом не было ничего удивительного, все давно уже привыкли к его странностям, так что почти не обращали на него внимания. В автобусе место рядом, как всегда, пустовало — чудесная прослойка воздуха между ним и окружающим миром. Вот только после очередной остановки, во время которой Чу так и не сдвинулся, поскольку ему не хотелось одиноко слоняться по заправке, кто-то швырнул рюкзак прямо на полку над его головой. Ваньнин испуганно распахнул глаза, и обнаружил, что на него с вопросительной улыбкой смотрит тот самый мальчишка, которого он сам не зная зачем взялся натаскивать в хореографии. Мо Жань… уже тогда он почти сравнялся с Чу Ваньнином ростом. Они занимались уже несколько лет подряд, но Чу никогда не позволял своему случайному ученику пересекать границы рабочих отношений, и даже в самом страшном сне не мог представить, что Мо Жань однажды отправится вместе с ним на соревнования — и, того хуже, навяжется ему… Ваньнин тогда показательно изобразил равнодушие, сделав вид, словно погрузился в чтение. Однако он не стал прогонять мальчишку, и время от времени за ним наблюдал, размышляя, когда тому наскучит ехать с таким молчаливым соседом. Мо Жаню не наскучило… Это не случилось ни через пять минут, ни даже через час. До конца поездки тот просидел рядом. Чу Ваньнин усмехнулся, вспоминая, что маленький Мо так и таскался за ним на протяжении всех соревнований, и никакие угрозы Таньлана не могли его заставить отлипнуть от старшего друга. Мо Жань сопровождал Ваньнина на его выступлении — и тихо, словно мышь, сидел за кулисами, пока его самоназванный учитель танцевал. Навязался сидеть с Чу Ваньнином в столовой. На обратном пути с бодрой уверенностью прошагал в самый конец автобуса под тихие смешки старшей группы, и, мягко улыбаясь, снова молча занял место рядом с нелюдимым Чу. Это, в самом деле, было одно из самых светлых воспоминаний Чу Ваньнина о юных годах. Неудивительно, что он решил вернуться на побережье спустя столько лет не в сезон: ему хотелось снова почувствовать себя… немного счастливее. Но, вероятно, то ли сезон был не тот, то ли… всё дело было не в месте, а в присутствии Мо Жаня в его жизни. Чу равнодушно попытался размешать несуществующий сахар на дне быстро остывающей чашки. Он не собирался сожалеть о том, чего изменить не мог. Мо Вэйюю с ним не по пути — какими бы прекрасными не были моменты их прошлого. Чу Ваньнин тут же вспомнил, что должен, в общем-то, найти, где остановится на ночь, и, достав из кармана телефон, вспомнил, что так и оставил его в беззвучном режиме. Раздражённо ткнул по экрану в значок самолёта, и, поджав губы, уставился на уведомления о пропущенных звонках. “Один… два… шесть…” После седьмого оповещения телефон пришлось отложить и переключить внимание на уже практически остывший кофе. Сообщения о пропущенных тоже перестали приходить — и, судя по времени, в последний раз Мо Жань ему пытался дозвониться минут тридцать назад. Он тогда как раз выезжал из отеля. Задумавшись на секунду о прошлом, Чу уплыл в своих размышлениях — и теперь с трудом возвращался к реальности, едва замечая, как портится всё сильнее погода, и тёмные тучи быстро заволакивают горизонт от края до края. Он опомнился только когда по застеклённой крыше кафе забарабанили тяжёлые капли. Неожиданно колокольчик на дверях практически пустого кафе пронзительно зазвенел, и Чу замер, вцепившись в чашку. На мгновение ему показалось, будто он видит призрака, или его разум играет с ним в особо жестокую игру, потому что иначе он не мог объяснить, каким образом Мо Жань мог оказаться здесь. Парень стоял на пороге, неестественно бледный и мокрый. Одет он был как-то слишком легко: едва набросил тонкую ветровку поверх кашемирового свитера, тонкие тёмные джинсы очерчивали мускулистые бёдра, светлые кроссовки вымокли и, очевидно, испачкались в грязи. В руках он сжимал телефон, и вид при этом у него был совершенно растерянный — словно он не совсем понимал, что делает в этом кафе, и каким образом здесь оказался. Чу Ваньнин подавил в себе желание окликнуть парня по имени, обратив на себя внимание. Он продолжал наблюдать за тем, как Вэйюй на несколько секунд замялся у дверей — и с некоторым раздражением отметил, как поспешила к нему официантка, которая, очевидно, надеялась обслуживать юношу лично. “Разумеется. Мо Жань привлекает к себе внимание, куда бы ни пошёл… трудно не заметить такого, как он.” Чу Ваньнин подавил в себе укол глупой ревности. “И, всё же, что он здесь делает?..” Он продолжал рассматривать парня, задаваясь сотнями вопросов, и как-то упустил тот самый момент, когда Вэйюй неожиданно натолкнулся на него взглядом. Ощущение было сродни электрическому разряду, пронесшемуся в воздухе снопом искр. Чу Ваньнин чудом не выплеснул на себя остатки кофе, потому что взгляд Мо Жаня обжигал подобно кипящему маслу, попавшему на кожу. Эти глаза, казалось, могли действительно прожечь его насквозь — столько в них было огня. В следующее мгновение парень направился прямо к столику Ваньнина, полностью игнорируя попытки официантки увязаться за ним. — Привет, — он остановился напротив Чу, но не сел. — Можно?.. — Здравствуй, Мо Жань, — Чу Ваньнин натянуто улыбнулся, старательно скрывая любые признаки волнения. — Конечно. Садись. Он напомнил себе, что ему не за что оправдываться перед Вэйюем: тот знал о его отпуске, и между ними не было никаких договорённостей о чём-либо. Он не обязан был его предупреждать о том, куда едет, или ставить в известность о смене номера. С какой стати теперь он ощущал себя виноватым? Это было как-то глупо. Но Мо Жань… один взгляд на его осунувшееся бледное лицо вызывал отчаянное чувство вины. Словно это из-за Чу Ваньнина парень вымок до нитки и выглядел так странно. “Всё совсем не так, — напомнил себе Чу. — Мо Жань мог быть здесь проездом, и забежать за кофе. Всё это лишь случайность...” Но, по правде, это объяснение даже ему самому казалось неправдоподобным, потому что Вэйюй сейчас должен был готовиться к своей следующей большой роли — так какого чёрта он делал в каком-то задрыпанном кафе на забытом всеми богами побережье?.. Мо Жань сел напротив Чу, положив локти на стол. Там, где по деревянной поверхности прошлась ветровка, остались влажные следы. “Он и впрямь насквозь мокрый…” Чу Ваньнин нахмурился, вглядываясь в бледное лицо и залёгшие под глазами тёмные тени. С Мо Вэйюем что-то было не так — но что именно… он не был уверен. Знал только, что парень не в порядке. — Я не думал, что встречу тебя здесь, — решил заговорить первым Чу Ваньнин потому что Мо Жань продолжал молча сверлить его тёмным взглядом, словно чего-то от него ждал. — Что… с репетициями? Желваки на скулах Вэйюя перекатились. Казалось, во взгляде мелькнуло на долю секунды раздражение, но это была не более чем мимолётная тень, в следующее мгновение бесследно растворившаяся в холодном пурпуре. — Я решил взять небольшой перерыв. Захотел увидеться с тобой. — Вот как… — Чу Ваньнин отставил чашку в сторону, на безопасное расстояние, потому что руки дрожали, и это было особенно заметно по плещущемуся внутри тёмному напитку. Сцепив пальцы в замок он спрятал их под стол. — Как ты меня нашёл? — задал он вполне резонный вопрос. — Я и не терял тебя, — Мо Жань пожал плечами. — Ты ведь достаточно публичный человек, разве нет?.. — Нет, — Чу холодно уставился на Вэйюя, — не публичный. — …… — Мо Жань молча глядел на Чу Ваньнина, очевидно, растерявшись. — То видео на твоём ютуб канале, — решил сменить тему Чу, — откуда оно? Он не стал спрашивать парня, не он ли его вылил, потому что не хотел делать поспешных выводов. Собирался дать Вэйюю возможность объясниться. — Видео?.. — Мо Жань теперь казался совершенно не в себе. Ему словно стало дурно. Чу Ваньнин вдруг подумал, что у него, возможно, жар — выглядел он совершенно точно нездорово. Он ведь мог перемёрзнуть под дождём… могла ли простуда развиться столь быстро? Может быть, Мо Жань бредит?.. Прежде чем понял, что делает, Ваньнин подался вперёд, потянувшись через стол, чтобы прикоснуться ко лбу Мо Жаня ладонью — но тот внезапно перехватил его руку. Прикосновение было обжигающе ледяным. — Ты замёрз… — Чу сжал ладонь Вэйюя в своей, пытаясь хоть как-то согреть её, но это было невозможно. — Тебе нужно выпить горячего. Я закажу чай с имбирём. — Чу Ваньнин… — Мо Жань нахмурился, вглядываясь в лицо мужчины. Он словно был удивлён проявлению заботы. “Да что с ним такое?..” Чу быстро стянул с себя сравнительно тёплую куртку и набросил её Мо Жаню на плечи, и, встретив вопросительный взгляд, проборомотал, повторяясь: — Ты замёрз. Он и сам был одет не слишком тепло, но состояние Вэйюя его беспокоило куда сильнее: тот выглядел нехорошо. Нездорово. Посторонний человек бы этого не увидел, но Чу Ваньнин наблюдал за Мо Жанем изо дня в день в течение года, и он не мог не заметить напряжения в уголках губ, покрасневшие белки глаз, несколько расфокусированный взгляд. Официант принес им чайник и две пиалы на подносе. Чу Ваньнин, не дожидаясь, пока чай заварится, разлил напиток. — Вот. Выпей это. Он подтолкнул к Мо Жаню одну из пиал, и парень наконец улыбнулся, как если бы только сейчас пришёл в себя, выйдя из настигшего его на какое-то время шокового оцепенения. — Ты ведь не против, если мы проведём этот день вместе? — спросил он. — Конечно, нет, — Чу машинально кивнул головой. — Твой чай остывает. Пей. Вэйюй опустошил пиалу в несколько больших глотков, а затем снова остановился на лице Чу, и спросил: — Это ведь ты звонил мне сегодня утром? Чу Ваньнин пожал плечами. Глупо было отпираться, но ему всё ещё было не по себе от того, как Мо Жань затем пытался его перенабрать. — Ты скучал по мне? — теперь уже напрямую задал вопрос Мо Жань, и внезапная тишина между ними стала оглушительной. Балетмейстер неожиданно осознал, как сильно пересохло у него в горле — самое время выпить чаю. — Это… не так важно, можешь не отвечать, — вдруг добавил Вэйюй. Чу Ваньнин неосознанно вздрогнул — крошечная пиала едва не выскользнула из пальцев — однако, он быстро совладал с собой. “Не так важно?..” Они с Мо Жанем беседовали уже около четверти часа — если, конечно, происходящее можно было назвать беседой — и у Чу складывалось полное впечатление, словно его собственные ответы вообще опциональны, и парень больше говорит сам с собой, а началось это примерно с момента, когда балетмейстер впервые упомянул видео. — Так… как ты хотел бы провести этот день? — спросил Ваньнин, решив сменить тему и несколько рассеять гнетущее ощущение. — Мы можем прогуляться по побережью, — предложил Мо Жань, — как тогда… помнишь? Чу Ваньнин улыбнулся, а затем отпил еще глоток чая. Разумеется, он помнил ту поездку, в которой Мо Жань его преследовал словно надоедливый слишком резвый щенок. Сколько бы Чу ни пытался тогда удерживать дистанцию, какие бы раздраженные взгляды ни бросал на глупого паренька — тот, казалось, вообще не понимал намёков, и лишь ещё рьяней набивался Ваньнину в друзья. Ни холодная манера держаться, ни разница в возрасте, ни привычка молчать — ничто его не останавливало в столь искренних поползновениях. Воспоминание было таким ярким, что Чу Ваньнин, казалось, ощущал на губах привкус солёного ветра, а в ушах всё ещё звучал беспечный смех того Мо Жаня из прошлого… от ребячливой лёгкости которого теперь не осталось даже тени. Человек перед ним выглядел глубоко несчастным и физически нездоровым. — Сейчас дождь, и на улице холодно. Я боюсь, что ты простынешь. Может, лучше пойдём куда-нибудь в другое место? — вздохнул балетмейстер. — Куда скажешь, — Мо Жань расплылся в улыбке, но за ней чувствовалась… печаль. Сердце Чу тревожно сжалось. Он не знал, что ему сказать или сделать, чтобы Вэйюй перестал смотреть на него таким опустошённым взглядом, словно в какой-то момент лишился души. Не понимал, как ему достучаться до парня. — Здесь где-то недалеко есть океанариум, — предложил балетмейстер, — мы можем пойти туда. А затем сходим куда-нибудь пообедать — и, если погода так и не наладится, арендуем машину и прокатимся по окрестностям… Он на самом деле понятия не имел, где именно находится океанариум, и придумывал маршрут прогулки на ходу, исходя из почерпнутых из отельной брошюрки обрывочных сведений о местных достопримечательностях. Всё, чего ему хотелось по-настоящему — увести Мо Вэйюя в тепло, и не позволить парню вконец околеть под дождём, но он даже не знал, снял ли Мо Жань номер — а он сам сейчас так и не решил вопрос с ночлегом, так что позвать парня к себе не мог. — Океанариум?.. Мне нравится, — Мо Жань тряхнул головой, а затем провел ладонью по растрёпанным прядям, которые постепенно просыхали в тепле кофейни. — Пойдём? — Нет… постой. Давай посидим здесь ещё немного, — попросил Чу, надеясь, что хоть так Вэйюй немного отогреется. — В чайнике ещё остался чай. Тебе налить? — Да… спасибо, — юноша закивал. Удивительно, как быстро между ними стиралась неловкость неожиданной встречи. Чу Ваньнин занялся чаем, мысленно поражаясь этому, и размышляя, что, по сути, рад появлению Мо Жаня, потому что ещё утром ему казалось, будто всё кончено. Он откинулся назад, наблюдая за Вэйюем, проворачивая в голове варианты развития событий: если парень действительно приехал к нему всего на день, и завтра вернётся к репетициям, нет ничего ужасного в том, чтобы провести это время вместе. Если они не будут привлекать к себе внимания, всё это вполне безобидно — и… Чу Ваньнин нахмурился. Он понимал, что хочет обмануться, и верить, будто Мо Жань оставит его и уедет завтра обратно, вернётся к роли. Но какова вероятность, что так и произойдёт? “Взять небольшой перерыв” можно и на месяц… и даже на два. Чу Ваньнин сам говорил, что “взял перерыв”, при этом даже не был уверен, что когда-либо возвратится в труппу. — Как дела у нового балетмейстера? — поинтересовался он. — Всё в порядке? — Да… отлично, — Мо Жань улыбнулся, и замолчал. Всё это было так непохоже на него: обычно парень взахлёб рассказывал всевозможные перипетии, делился забавными случаями на репетициях. Когда они с Чу Ваньнином раньше созванивались, мог часами рассказывать о постановке, но теперь… ограничился двумя словами. Словно ему нечего было сказать в принципе. — А как… Ши Минцзин? Во взгляде Мо Жаня промелькнуло раздражение, он нервно сглотнул прежде чем ответить: — Ши Мэй...танцует. Очень быстро приходит в форму. — Понятно… — Чу Ваньнин не знал, как вытянуть из Мо Вэйюя ещё хоть слово, тот полностью закрылся от всех вопросов и, очевидно, ощущал себя неудобно. — Ты когда-нибудь видел ската? Мо Жань изумлённо распахнул глаза, и, казалось, едва не подавился чаем. Теперь он смотрел на Ваньнина с подозрением, словно раздумывал, не сошёл ли балетмейстер с ума. — Ах, да, ты ведь корм для рыбок, разумеется, ты избегаешь рыб, — Чу прищурился. — Что?.. — Ничего, — Ваньнин расплылся в улыбке, заметив, как, наконец, дрогнули губы Мо Жаня, а на ставших за пару месяцев худыми щеках проступили крошечные ямочки. — Говорю, в океанариуме интересно будет. Допивай чай, и пойдём… *** ...В океанариуме и вправду было интересно: Чу Ваньнин и Мо Жань оказались единственными посетителями, и, к тому же, в полумраке их едва ли мог кто-то узнать. Они неспешно прогуливались по длинным галереям, разглядывая пёстрые стайки тропических рыбок, юрко снующие вокруг коралловых рифов. Мо Жань сжимал пальцы Чу, не отпуская руки мужчины ни на секунду. Он уже успел согреться, и больше не казался таким хмурым: то и дело останавливался под предлогом что-нибудь рассмотреть, и с каким-то совершенно детским восторгом вглядывался в проплывающих сквозь толщу воды огромных скатов, обнимая Ваньнина за талию и прижимая к себе. Чу позволил себе наслаждаться этими моментами близости, заведомо зная, что у них, вероятно, будет в распоряжении только этот день. Он скучал по ощущению тёплых пальцев на коже, по щекочущему затылок дыханию — даже по тому, как Мо Жань тихо посмеивался, словно невзначай проходясь губами по шее. Каждый такой поцелуй вызывал лёгкое головокружение — и отчаянный жар где-то под кожей. Чу Ваньнин почти не смотрел на рыбок — потому что всё, о чём он мог думать, сводилось к тому, как Мо Жань поглаживает кончиками пальцев основание его шеи, и как эти мягкие словно бархат губы задевают мочку уха, когда парень шёпотом рассказывает ему о том, что когда-то читал легенды о драконах старинных озёр. — Мо Жань… — он развернулся к парню, зная, что лицо его пылает, с трудом вывернувшись из цепких рук. — Что ты делаешь? — А что ты хочешь, чтобы я делал? — Вэйюй сверкнул зубами, вглядываясь в глаза Чу. — Просто скажи мне. — …… — Ваньнин, казалось, потерял дар речи. Он оторопело уставился на Мо Жаня, которого, казалось, ничто не могло сейчас смутить. — Скажи, — Вэйюй снова приблизился к Чу, щурясь. — И я всё сделаю. Как ты любишь... Ваньнин буквально задохнулся от такого напора. Он успел забыть, насколько бесстыдным может быть Вэйюй. От одного взгляда на него хотелось провалиться сквозь землю. “Он… действительно считает, что сейчас самое место и время для такого?..” Мо Жань, между тем, подался к Чу, опираясь руками прямо в ударопрочное стекло аквариума по обе стороны от его головы, распугивая всех рыб — и, по правде, Чу Ваньнин и сам был бы не против сейчас отрастить чешую и скрыться среди кораллов. Он замер, пытаясь собраться с мыслями. Они были здесь сейчас одни — ведь ничего ужасного не произойдет, если даже Мо Жань его поцелует?.. И, всё же, это было общественное место, в эту галерею в любой момент мог войти кто угодно. Чу Ваньнин подался Мо Жаню навстречу, уповая на полумрак. В голове продолжали проноситься с лихорадочной скоростью мысли о том, что он только что переступил черту, за которой, вероятно, лежит целая бездна. Вероятнее всего, он совершил огромную ошибку. Но его губы уже натолкнулись на рот Мо Жаня, и в следующий миг всё это перестало иметь хоть какое-либо значение, потому что он задыхался от сладости поцелуя, в котором утонул последний проблеск здравого смысла. Его затылок впечатался в стекло, дыхание сбилось, пульс в голове громыхал словно безумный барабан. Должно быть, сам Чу тоже потерял рассудок, потому что его бёдра подавались навстречу движениям Вэйюя, и он ненавидел каждый миллиметр одежды, разделявший их напряжённые тела в этот момент, одновременно вознося хвалы полумраку и непопулярности этого места. Мо Жань сжал его, притягивая ближе — и замер, щекоча дыханием лицо. В каждом его вдохе, каждом прикосновении была такая невыразимая нежность, что почему-то глаза Чу обожгло. Он не был уверен, что выдержит ещё хоть секунду. Хотел бы забыть, каково это — быть с Мо Жанем — но не мог, потому что тот в один момент мог схлопнуть его Вселенную до этих жадных ласк, от которых так легко было потерять контроль. — Ты скучал по мне, Ваньнин... Ты же вернёшься со мной?.. Чу застыл. Сквозь туман, застивший глаза, вгляделся в лицо Мо Жаня — и понял, что происходит, и к чему всё идёт. Ему это совсем не нравилось. Одно дело — провести вместе этот день, а затем снова расстаться. Совсем другое — говорить об отношениях. О возвращении. Что Мо Вэйюй хотел от него услышать? Что Чу готов забыть о том, что их обоих съедят живьем, если станет известно об их романе?.. Или… очередное признание в любви — потому что поступков Вэйюю мало? Если всё обстоит так, Ваньнин просто не выдержит и ударит его. Он любит Мо Жаня. Готов ради него практически на всё. Неужели парню всё равно кажется, будто этого недостаточно? Чего он, в конце концов, хотел? Думал, что решение уйти с должности в бессрочный отпуск далось Ваньнину легко? Балетмейстер ведь даже толком не знал, как жить вне труппы! Посвятил жизнь грёбаному балету и постановкам! Он… был готов пожертвовать всем, чтобы Мо Жань продолжил выступать. Вэйюй… был настолько слеп, что этого просто не понял?.. Ваньнин неожиданно разозлился на себя так сильно, что едва мог дышать от ярости. “Что я творю?!.. Зачем позволяю всё это?!..” Он толкнул Вэйюя в грудь, давая понять, что хочет высвободиться. Без толку. Мо Жань усмехнулся, глядя на него сверху вниз. В лиловых глазах промелькнуло что-то жуткое, хищный проблеск — а в следующий миг Чу влетел лопатками и затылком в стекло, от удара на секунду перед глазами всё поплыло. Ладонь Мо Жаня сомкнулась на его подбородке, задирая его вверх. — Ты вернешься со мной? Теперь в его тоне не было и тени нежности. Чу Ваньнин дёрнул головой, выскальзывая из хватки — понимая, что внутри разрастается иррациональный ужас от происходящего. Это был его Мо Жань… тот самый, который с такой нежностью заботился о нём. Который готов был рисковать собой ради него, и который... проделал весь этот путь, чтобы просто встретиться с ним, хотя, вероятно, даже не был полностью уверен, найдёт ли его здесь. Ваньнин похолодел. Он понял, что именно не вязалось в появлении Мо Вэйюя в кафе: время. Парень объявился буквально через полчаса после того, как в последний раз попытался дозвониться до Чу — а звонил он балетмейстеру, когда тот покидал гостиницу. Вероятно, он знал, где Чу Ваньнин остановился — потому и пытался связаться с ним, осознав, что мужчина съезжает, и найти его затем будет сложно. Вполне может быть, что он следовал за Ваньнином от гостиницы до самой кофейни… и всё ещё оставался вопрос, как именно и откуда он узнал, где Чу остановился. У Ваньнина ведь даже номер не был забронирован, а платил он администратору наличкой… “Администратор…” Ваньнин задохнулся, потому что в следующую секунду ладонь Вэйюя обвилась вокруг его шеи. Парень не сдавливал — но и не позволял Чу отстраниться, его хватка была крепкой. Их взгляды встретились — и балетмейстер понял, что то, что Мо Жань прочел в его глазах, не привело ни к чему хорошему. Свободной рукой парень вжал в лицо Чу белоснежный носовой платок — и Ваньнин задержал дыхание, одновременно пытаясь высвободиться. Он знал, что в какой-то момент попал Вэйюю в челюсть, потому что тот едва не оступился, и, грязно заругавшись, сжал гортань с утроенной силой. Балетмейстер задыхался теперь уже вовсе не от астмы или паники. Всё это длилось от силы секунд двадцать — но, когда ладонь снова пустила его горло, Ваньнину ничего не оставалось, кроме как глубоко вдохнуть. Он так и не смог высвободиться, и, чем бы ни был пропитан платок — это “что-то” действовало быстро. В глазах стремительно темнело — а тело, казалось, вовсе превратилось в тряпичную куклу. Последней осознанной мыслью Чу было то, что Мо Жань, похоже, с самого начала планировал усыпить его. Он действительно зачем-то пошёл на полное безумие… но зачем? Суть такого странного поступка не укладывалась в голове. В конце концов, что с Мо Жанем было не так?..