Танцующий лепесток хайтана

...Как выяснилось, в придорожном отеле из-за погодных условий остановиться решили не одни Ваньнин с Вэйюем — это стало ясно практически сразу, едва они вошли в неуютный холл, где отсутствовал администратор, но при этом у стойки терпеливо чего-то ждали человек пять. Среди них была женщина с истошно кричащим маленьким ребёнком, подросток, и молодая пара. Мо Жань рассеянно уставился на пустую стойку, где не было даже звонка вызова персонала. Затем обвёл взглядом обветшалые обои и покрытые тонким слоем пыли торшеры, шаткие кресла — очевидно, ровесники его дяди Сюэ. В конце концов, его взгляд остановился на Чу Ваньнине, который, пожав плечами, сел на скрипучем диване и вытянул ноги, собираясь ждать, сколько потребуется. В любом случае, перед ними была целая очередь. Он подошёл к Чу и, опустившись на корточки перед ним, так, чтобы их глаза находились на одном уровне, предложил: — Мы всё ещё можем найти другое место. — Не нужно, — Чу прищурился, поворачивая голову в сторону входа. Как раз в этот момент в холл с улицы вошли ещё двое мужчин. С виду они были ничем не примечательны, кроме, пожалуй, достаточно лёгкой — не по сезону — одежды. Балетмейстер Чу, едва заметив их, снова повернулся к Вэйюю лицом, и в ответ на вопросительный взгляд парня медленно покачал головой, поджимая губы. Примерно в это же время к стойке подошёл наконец администратор — долговязый парень в очках — и принялся регистрировать людей из очереди. Делал он это достаточно проворно, так что вскоре в холле остались лишь двое новоприбывших — и Ваньнин с Вэйюем. Когда Мо Жань уже собрался подняться на ноги и подойти, Чу внезапно перехватил его запястье, останавливая. В свою очередь, двое мужчин, пришедших позже всех, тоже никуда не торопились. Вэйюй столкнулся с одним из них взглядом — и тот приподнял брови, как если бы был удивлён такой заминке. — Не спеши, — одними губами произнёс Ваньнин, делая вид, словно увлечённо листает ленту телефона и что-то показывает Мо Жаню. Голос его был не более чем потоком воздуха, и, если бы Мо Жань не находился от него менее, чем в полуметре, наверняка бы ничего не услышал. — Я почти уверен, что эти ребята ехали за нами с самого побережья. Ты видел, во что они одеты?... Не смотри в их сторону, прошу. Мо Жань придвинулся к Чу ближе, а затем, чуть помешкав, положил ладони мужчине на колени, и, когда тот не стал возражать, оперся на них подбородком. — Когда ты успел их заметить? Он говорил так же тихо, на ходу соображая, что Чу Ваньнин, должно быть, добивался, чтобы эта парочка странных типов сняла номер. Когда они покинут холл, они с Чу смогут вернуться в машину и продолжить дорогу. Вероятно, подыщут другое место — но придётся ехать в метель. — Как только выехали. Я привык обращать внимание на номера машин с тех пор, как вернулся из Жуфэн. Знаешь, сколько людей пропадают ежегодно?.. Всегда есть вероятность, что в авто находится кто-то, кому требуется помощь. Мо Жань молча кивнул. Он понимал, почему Чу Ваньнин так внимателен к деталям: тот провёл в Жуфэн полгода, а затем дал показания против них в суде. Кроме того, подвергся шантажу — и причастен оказался человек, которому он безусловно доверял. В самом деле, было странно, что балетмейстер всё ещё мог так безоговорочно доверять Мо Жаню после всего пережитого. Невероятно. Иногда даже начинало казаться, что чувство самосохранения мужчины работало с огромными погрешностями: иначе как ещё объяснить, что он практически ничего не ел несколько суток, доведя себя до комы, разгуливал по морозу в футболке, и безо всяких опасений относился к самому Мо Жаню после всего, что случилось?.. Но при этом обращал внимание на, мать их так, номера машин, и каких-то случайных людей в несезонной одежде… Беспокоился, что они замёрзнут?.. ...Неожиданно Вэйюй ощутил лёгкое, почти невесомое прикосновение к своим волосам, и невольно вздрогнул, поднимая глаза на в ту же секунду растерянно замершего Чу. Вид у мужчины в этот момент был виноватый и слегка испуганный. — Прости, — произнёс он одними губами, а затем медленно отвёл руку в сторону. Мо Жань покраснел. Ему стоило бы притвориться, будто не замечает этого прикосновения — очевидно же, что Чу Ваньнин сделал это ненарочно: отвлёкся на какую-то мысль, и сам не заметил, как начал поглаживать затылок парня. Впрочем, от одного воспоминания об этом мимолётном касании внутри началась оттепель, и сердце отчаянно затрепетало. “Остановись, Вэйюй! Ты не должен даже думать об этом...” Во рту появился странный горьковатый привкус. “Выставишь себя дураком... Он не чувствует к тебе того же, неужели не понимаешь?..” Парень медленно выдохнул — а затем на вдохе уловил мягкий аромат цветущей яблони, от которого под кожей словно рассыпались жаркие искры. Он тихо сглотнул, понимая, что стало только хуже. Если ему не удастся взять себя в руки, неизвестно, чем всё закончится. Между тем, двое незнакомцев, не дождавшись, когда Мо Жань и Ваньнин подойдут к стойке регистрации первыми, заполнили все бланки и, подхватив вещи, ещё немного послонялись в холле и по очереди разошлись по номерам. Чу Ваньнин неторопливо подошёл к администратору, делая Мо Жаню знак ждать его на улице. Оставлять балетмейстера одного не хотелось, однако выбора особо не было, а потому парень отправился на выход и стал у самых дверей. Чу присоединился к нему спустя пару минут. Вскинув брови поинтересовался: — Почему не завёл машину? Глупая ситуация. Вэйюй был наготове в любую секунду вернуться в холл, случись что непредвиденное. — Ждал тебя. Ты… — Я снял номер на сутки, на случай, если эти парни спустятся вниз и начнут расспрашивать, где мы. Администратор считает, что мы сейчас отправились на ближайшую заправку купить провиант, и вскоре вернёмся. И — да, я выяснил имена наших преследователей… Мо Жань молча покачал головой. — Что? Что такое?.. Чу Ваньнин хмуро уставился на парня, пристёгиваясь. К счастью, несмотря на густой снег машину ещё не успело замести настолько, чтобы выехать с парковки стало невозможно. — Ничего, — Вэйюй задумчиво бросил взгляд в зеркало, а затем поправил его так, чтобы видеть в нём отражение мужчины — Балетмейстер Чу, ты способен разговорить администратора, продумать план действий до мелочей… я не понимаю, как мне удалось поначалу обмануть тебя. Неужели ты не узнал меня спустя шесть лет?.. Они медленно выехали на дорогу, и, по мере того, как машина набирала скорость, Чу всё ещё молчал. — Ладно, забудь, — вздохнул Вэйюй, — это уже не имеет значения… — Я не хотел, чтобы это был ты, — перебил его внезапно Чу Ваньнин, и, поймав растерянный взгляд Мо Жаня в зеркале, тут же прохладно добавил, — и, к тому же, ты прав, разве говорить об этом важнее, чем следить за дорогой? — Кстати, куда мы едем? Ищем другой отель? — вынужденно сменил тему Мо Жань после несколькосекундной заминки. Они свернули на второстепенную трассу, которая уводила несколько в сторону от первоначального маршрута. Мысли Мо Жаня тоже помимо его желания сворачивали не туда по мере того, как в голове продолжал крутиться странный ответ Чу. “Не хотел, чтобы это был я?.. Черт тебя побери, Ваньнин, что ты имеешь в виду?..” — Я сейчас найду ближайший населённый пункт и включу навигатор, — между тем, ответил Чу Ваньнин на совсем другой вопрос, а затем принялся молча разглядывать карту в телефоне. Тишину в салоне теперь нарушал лишь шум работающих дворников. Так прошло минут пятнадцать. В какой-то момент Мо Жаню даже показалось, что он услышал со стороны пассажирского сидения тихий вздох, подозрительно напоминающий по звучанию “бл*ть”. Снегопад стал совсем тяжёлым, белые хлопья налипали на лобовое стекло. Они ехали по пустынной дороге, уже давно миновали ещё более пустынную заправку, о которой говорил администратор, свернули — и ни разу им никто не встретился по встречке. Бледные отсветы фар с трудом рассеивали сгустившуюся тьму, упираясь в стену снега. — Сколько до ближайшего населённого пункта? — поинтересовался Мо Вэйюй. — Четыре часа пути, — Чу Ваньнин вздохнул. — А с такой скоростью и того больше. Эта трасса объездная, она мало используется. Здесь вокруг ничего нет, сплошной пустырь. Мы можем вернуться, но... — Мы можем заночевать в машине, — предложил Вэйюй, перебивая. — Свернём через полчаса к небольшому леску и остановимся. Я взял на такой случай плед и спальный мешок. Сложим задние сидения, прогреем салон, и… — Так можно задохнуться во сне. — Ваньнин… — Мо Жань покачал головой, — никто не собирается оставлять мотор включенным на ночь. Мы просто прогреем салон, как следует утеплимся, и заночуем. Я так делал не раз… Чу Ваньнин уставился на парня во все глаза. Казалось, ещё немного, и просверлит в нём дыру своим тяжёлым взглядом. — В машине мало места, — добавил он последний аргумент, но уже как-то менее уверенно. — Ерунда. Ты такой стройный, что вообще поместишься в багажник… — возразил Мо Жань, и, заметив, как недобро полыхнул взгляд Чу, вдруг опомнился. “Твою ж…!” Он вспомнил, как Чу Ваньнин рассказывал, что в детстве похитители затолкали его именно в багажник. Кто его тянул за язык?.. — Прости. — …… — Чу Ваньнин мрачно уставился перед собой, как если бы не мог подобрать слов. Затем, прочистив горло, пробормотал, — ...ладно. Мо Жань кивнул, испытывая невероятное облегчение. На секунду у него даже появилось чувство сродни алкогольному опьянению — не совсем уместное посреди зимней дороги, однако всё ещё приятное. Он вдруг подумал, что сможет, вероятно, обнять Ваньнина этой ночью во сне — да, это будет вынужденная мера, ведь им обоим нужно сохранить тепло до утра, однако… он бы бессовестно солгал, сказав, что эта “необходимость” не заставляет его испытывать некое извращённое предвкушение. — В конце концов, это по моей вине мы оба оказались на улице в метель, — тихо проговорил Чу Ваньнин, очевидно, уплывший мысленно в совершенно ином направлении. Видимо, мужчину грызли сомнения, стоила ли ещё неизвестно к чему ведущая попытка оторваться от преследователей того, чтобы рисковать им обоим обморожением и удушьем. — Я, правда, уже ночевал в машине зимой, — Мо Жань на секунду отвлёкся от дороги, ободряюще улыбаясь Чу, — тем более, места хватит для нас двоих. Ещё полчаса — и остановимся, не переживай так. Он не знал, что ещё сказать чтобы убрать выражение скепсиса с лица балетмейстера, а потому снова решил молчать. Очевидно, Ваньнин был из тех людей, которые берут на себя ответственность за малейшие неувязки, и переубедить его будет сложно. “Берёт на себя ответственность… бл*ть…” В голове Мо Жаня подобно вспышке внезапно промелькнула чудовищная мысль: что, если всё это время балетмейстер Чу считал, что именно он в ответе за всё? В конце концов, именно так Чу Ваньнин поступал на работе: нёс на себе ответственность за труппу и успех их постановок, что иногда означало отсутствие выходных, сбитый режим сна и ненормированный рабочий график. Вэйюй наблюдал всё это в течение года, и ему так и не удалось убедить Чу, что жить можно как-то иначе, оставляя работу в буквальном смысле на работе, когда приходишь домой. Когда мужчина заявил об уходе в отпуск на неопределённое время, всё это настолько не вязалось с Ваньнином, что в голове Мо Жаня буквально сразу сработал сигнал тревоги. Он тут же понял, что что-то не так. Чу Ваньнин отличался гипертрофированным чувством ответственности, которое распространялось не только на него самого, но и на всё его окружение. Вероятно, он мог считать, что в ответе за Мо Вэйюя. Он думал, что несёт ответственность за человека, которому ещё в детстве диагностировали диссоциальное расстройство личности. Бл*ть. Это… многое объясняло. И злило — потому что именно по этой причине Чу Ваньнин, видимо, так спокойно отнёсся к тому, что натворил Мо Жань, когда другой человек бы уже вовлёк в происходящее полицию. “Так по-учительски — брать ответственность за своего ученика на себя,” — горькой отравой просочилась в его разум иная мысль. А за нею последовала иная. Ещё более страшная. Чу Ваньнин… считал ли он, что в случившемся с ним в Жуфэн также виноват он? Что до ситуации с Хуайцзуем, то мог ли он думать, что именно по его вине тогда пострадал Мо Жань?.. — Мо Жань, сбавь скорость, — попросил Чу Ваньнин, рассеивая на секунду наполнивший разум Мо Вэйюя хаос. Однако жуткие догадки продолжали накатывать на Мо Жаня подобно волнам в самом сердце шторма, в котором никому не суждено выжить. Парень был почти уверен, что балетмейстер Чу винит себя в том, что произошло с ним в детстве — равно как и в том, что Мо Жань неадекватен. В чём ещё он видит свою вину?.. — Мы едем слишком быстро, Мо Жань… Вэйюй сжал руль крепче. Его пальцы казались сделанными из ваты. Чужими. Голос Чу Ваньнина доносился словно из-за толстой стены, и смысл слов едва доходил. Мог ли Чу Ваньнин отправиться на поиски Жун Цзю, потому что считал себя косвенно виновным и в том, что эта ситуация произошла с Мо Жанем? “Это то меньшее, что я всё ещё могу для тебя сделать..” — разве не так он сказал тогда?.. — Вэйюй, ВПРАВО!.. Парень в последний момент выкрутил руль в сторону, и они чудом избежали столкновения с едущим по встречной полосе авто. На секунду перед глазами всё стало ослепительно-белым от света фар, которые вынырнули из-за стены метущего снега. Вэйюй тяжело дышал. Сердце колотилось так, словно в любой момент готово отказать. Машина истошно вильнула по скользкому заснеженному асфальту — и продолжила нестись сквозь непроглядную метель. — СБАВЬ СКОРОСТЬ!.. Мо Жань медленно надавил на тормоз, позволяя авто ещё некоторое время катиться вперёд, пока он парковался на заснеженной обочине. Они оба — он и Чу Ваньнин — только что могли умереть в лобовом столкновении. Понимание, насколько быстро всё могло закончиться для них обоих, замкнуло все мыслительный процессы, заставляя его развернуться к Чу и уставиться на всё ещё бледного мужчину, вжавшегося в спинку сидения. Балетмейстер выглядел странно спокойным — разве что кровь отлила от лица, и зрачки, казалось, расширились словно блюдца. — Чу Ваньнин… прости… Мужчина молча кивнул головой. — Это всё метель. Та машина появилась словно из ниоткуда… нам нельзя продолжать ехать в таких условиях… — продолжал бессвязно оправдываться Мо Жань, чувствуя, что его начинает запоздало трясти от ужаса. — Ваньнин… Ваньнин, ты в порядке? Чу Ваньнин снова медленно кивнул. Он избегал теперь смотреть на Мо Жаня прямо, взгляд его был опущен куда-то в его же собственные колени. Неужели он был до сих пор в шоке? — Ваньнин… Вэйюй неосознанно потянулся к Чу рукой, и, прежде чем осознал, что именно делает, провёл пальцами по щеке мужчины — та оказалась холодной на ощупь, как если бы мгновенно отлившая от лица кровь унесла с собой последние крохи тепла. Это прикосновение, кажется, наконец вернуло внимание Чу к Мо Вэйюю. — Я в порядке, — тихо проговорил он, и голос его звучал приглушённо в тишине авто. — Ты прав, нам стоит заночевать в машине. К утру снегопад прекратится, и видимость будет лучше. Он поджал губы, как если бы хотел добавить что-то ещё, но не решался. — Хорошо, — кивнул Мо Жань, — мы проедем немного дальше, а затем укроем машину в лесополосе. Так нас никто не заметит, и мы будем в относительной безопасности… Он продолжал безостановочно говорить, пытаясь рассеять жуткую тишину. Молчание снова возвращало к мысли о том, что они оба с Чу были только что на волоске от смерти. Ему было страшно от осознания, что в какой-то момент они могли перестать существовать, и всё закончилось бы вот так. Он говорил о термосе со сладким чаем, который предусмотрительно наполнил перед отъездом, и контейнерах с лапшой, которые завернул в фольгу чтобы они сохранили тепло, о тёплом пледе и дорожной подушке — и о том, как легко им обоим будет устроиться в машине сзади. Но мысленно… всё ещё видел этот белоснежный засвет от фар. И думал о том, что это могло быть последним, что он увидит. Не лицо Чу Ваньнина — а фары чужого авто по встречке… “По крайней мере, он был бы совсем рядом…” — мелькнула совершенно неуместная мысль, от которой по спине прошёл холодок. — Да, я был бы рядом, — согласился Ваньнин внезапно, и это было первым, что он сказал в течение этих десяти минут, пока они парковались посреди заметённых снегом деревьев. Мо Жань замер. Он, что, сказал это вслух?.. Почему Чу Ваньнин вообще заговорил об этом — и что он имел в виду?.. — Я тоже думал об этом, — добавил балетмейстер несколько сконфуженно. — Умереть вместе, совсем рядом друг от друга… было бы не так больно. Мать твою, что?!.. Казалось, у Вэйюя в горле застрял ком наждачной бумаги. На секунду он потерял способность говорить. Бросил ещё один недоверчивый взгляд в сторону Чу — и понял, что тот по-прежнему изучает свои колени, избегая смотреть куда-либо ещё. Мысли в голове путались, словно в какой-то невообразимой четырёхмерной головоломке. — Но мы оба живы, — тихо проговорил он, впиваясь взглядом в, казалось, ставшее ещё более бледным лицо Чу. — И мы совсем рядом. Чу Ваньнин молча буравил глазами теперь уже приборную панель. — Ваньнин… — Давай готовиться к ночёвке, — перебил его мужчина, и наконец вышел из временного оцепенения. Мо Жань закусил губу. Кажется, впервые он начинал понимать Чу Ваньнина, и то, что только что открылось ему, одновременно пугало — и обнадёживало. Могло ли быть так, что Чу заботился о нём ровно потому, что ощущал некую ответственность, но всё это не имело никакого отношения к его настоящим чувствам?.. “Я не хотел, чтобы это был ты…” “Я доверяю тебе…” “Умереть вместе было бы не так больно…” Оговорка за оговоркой он заставлял Мо Жаня чувствовать себя брошенным на едва застывшей корке льда посреди реки — и он знал, что вот-вот провалится вниз, начиная захлёбываться в чудовищной правде. “Я не умею тебя любить так, как тебе хотелось бы… но это всё, что я могу.” Мо Жань вцепился руками в голову, чувствуя, что его начинает трясти уже от собственных догадок, вплавленных в десятки разрозненных воспоминаний, в которых Чу Ваньнин вёл себя странно, или говорил что-то такое, что никак не вязалось с его поведением. Он знал это чувство слишком хорошо — казалось, реальность начала расслаиваться, и он перестал понимать, насколько реальным было то, каким он привык видеть балетмейстера Чу. — Чу Ваньнин, возьми пистолет и сними с предохранителя, — выдохнул он куда-то себе в ладонь, понимая, что должен предупредить мужчину о том, что тот в опасности. — Мо Жань?.. — Ваньнин поначалу, кажется, не понял, зачем ему понадобится оружие, а потому быстро открыл бардачок и извлёк травмат. Послышался щелчок предохранителя, а затем мужчина уставился на Вэйюя во все глаза — пытаясь понять, увидел ли тот что-то в окне, или почувствовал приближение опасности как-то иначе. — Вот так, молодец, — Мо Вэйюй вдруг понял, что улыбается. — Целься в меня как следует. Ты хотел, чтобы я доверял себе — однако… будет лучше, если я доверюсь тебе. Я хочу, чтобы ты не колеблясь выстрелил в случае, если я скажу или сделаю что-то, что тебя оскорбит или заденет. Ваньнин раздражённо сощурился, и готов был отложить оружие, но Мо Жань перехватил его запястье, удерживая его руку и направляя ствол прямо себе в грудь. — Чу Ваньнин, — он подался к мужчине ближе, и холодный металл упёрся куда-то в рёбра, обжигая холодом даже сквозь одежду, — я тоже не умею любить тебя так, как тебе хотелось бы. Но… я прошу, позволь мне любить тебя.