Танцующий лепесток хайтана

Снег мягкими хлопьями падал поверх тонированных стёкол, постепенно погружая всё вокруг в зыбкий холодный полумрак. Чу Ваньнин сжал крепче ледяную рукоять пистолета под давлением пальцев Мо Жаня, и резко выдохнул когда парень подался ближе, упирая дуло себе в грудь. Лица мужчин находились друг напротив друга, так близко, что в замкнутом пространстве каждый мог чувствовать слабое тепло, исходящее от другого. — ...позволь мне любить тебя, — повторил Мо Жань глухо, и жар его слов, казалось, проникал в самое сердце, распространяясь обжигающей волной, — пожалуйста. — Я не могу тебе этого запретить, — Чу Ваньнин снова попытался убрать руку чтобы опустить пистолет, но Мо Жань лишь сильнее сжал его ладонь в своей, и на секунду мужчина запаниковал, что может случайно нажать на спусковой крючок. По спине прошёл озноб. — Ваньнин… — Чего ты от меня хочешь? — балетмейстер Чу понял, что лучше не сопротивляться. Он по наивности сам снял оружие с предохранителя — как же это было глупо!.. Теперь малейшая оплошность — и Мо Вэйюй получит пулевое. Не делая резких движений он сознательно расслабил пальцы, позволяя Мо Жаню удерживать свою руку вместе с пистолетом. — Ты запретил бы мне любить себя, если бы мог? Мо Вэйюй говорил тихо, и в то же время отчётливо. Каждое слово тонуло в жуткой тишине засыпанного снегом авто. Чу Ваньнин не знал, что на это можно ответить. “Твоя любовь ко мне приносит тебе лишь страдания — и, если бы я мог избавить тебя от них, я не колеблясь сделал бы это… даже если это будет значить, что ты останешься один,” — думал он. Но Мо Вэйюй явно не это хотел от него услышать. В глазах юноши медленно расползалась тьма, и в какой-то момент он подался к Чу ещё ближе, упираясь грудью в пистолет. — Если хочешь всё это прекратить, стреляй. Чу Ваньнин замер, понимая, что с каждой секундой дышать становится всё тяжелее, и горло обжигают подступающие слёзы. Он не мог отвести взгляда от Вэйюя — в полумраке его лицо казалось высеченным из синих электрических искр снежной бури. Мо Жань… слишком красивый, но в то же время на него было больно смотреть. Если в кого и следовало всадить пулю, так это в самого Чу. Это из-за него Мо Жань стал таким. — Ваньнин, я люблю тебя, — неожиданно парень склонился и провёл губами по металлическому затвору, а затем язык прошёлся по сжатым пальцам. — Ты можешь прекратить это, — обжигающий шёпот касался теперь ладони Ваньнина и едва выглядывающего из-под сбившегося рукава запястья, — или позволить мне быть с тобой. Чего ты хочешь?.. Чу Ваньнин медленно покачал головой. Его шея и затылок онемели от шока, так что движение вышло дёрганным. Он снова попытался отстраниться, но Мо Жань внезапно перехватил губами весь ствол пистолета, глядя прямо ему в глаза. — Прекрати!.. — Чу зажмурился, потому что картина была настолько бесстыдной, что у него волосы встали дыбом. — Мо... Жань, чего ты добиваешься?!.. В следующее мгновение губы Вэйюя прошлись по костяшкам пальцев, и парень впился зубами в его ладонь, в то же время продолжая рукой придерживать пистолет так, чтобы Чу его не выпустил. — Ответь мне. — Что ты хочешь, чтобы я сказал?! Мо Жань наконец как будто отступил, и Чу приоткрыл глаза, надеясь, что у парня закончилось это чёртово временное помешательство. Однако, стоило ему вглядеться в полумрак, как он понял, какую ошибку допустил. Мо Жань никуда не отстранился. Он продолжал вглядываться в лицо Ваньнина, направляя пистолет себе в грудь. Терпеливо чего-то ждал, и раскрасневшиеся от поцелуев губы выделялись на фоне странно-бледного лица. — Мо Жань… — Ваньнин снова попытался убрать оружие, но Вэйюй перехватил его ладонь. Всё так же молча. Упираясь в глаза Чу настойчивым взглядом. И Чу Ваньнин вдруг понял. Никакие слова любви не сделают Вэйюя счастливее. Он продолжит винить себя, даже если Чу Ваньнин вывернет перед ним наизнанку всю душу, и отдаст ему всё, что когда-либо имел, до капли. Однако было то единственное, что он всё ещё мог сделать для Вэйюя. На секунду мужчина прикрыл глаза, пытаясь найти в себе решимость — а затем тихо проговорил: — Сними куртку. — Мо Вэйюй замер. На его лице отразилось недоумение, но Чу Ваньнин неожиданно подтолкнул дулом пистолета его в грудь. — Быстро. Парень как будто отошёл от мгновенного шока. Несколько нерешительно он потянул бегунок змейки вниз, а затем высвободился из рукавов и отбросил пуховик на заднее сидение. Теперь на нём были лишь свободная толстовка и облегающие тёмные джинсы. — Расстёгивай ремень, — продолжил Чу Ваньнин, не выпуская Вэйюя с прицела. Его голос казался ему самому странно хриплым и громким в почти оглушающей тишине, нарушаемой лишь шорохом одежды. Мо Жань на этот раз не колебался, и бросил лишь один вопросительный взгляд на Чу — сам балетмейстер к этому времени чувствовал себя настолько неловко, что, казалось, ещё немного — и его уши начнут светиться в темноте. Когда с поясом было покончено, пальцы парня замерли над верхней пуговицей. Он осторожно поддел её, вопросительно глядя на Чу. — П… продолжай, — Ваньнин быстро сглотнул, не находя в себе сил озвучить, что именно Вэйюй должен сделать дальше. Парень неторопливо расстегнул верхнюю пуговицу, а затем снова поднял взгляд на Ваньнина, его щеки теперь выглядели вовсе не такими бледными, полные красные губы влажно поблёскивали в отсветах снега и приборной панели. Чу теперь уже сам подался вперёд, неловко накрывая рот юноши своим. Очертил языком разгорячённую мякоть, а затем проник глубже, проходясь по кромке острых зубов. Он продолжал вжимать дуло пистолета Мо Жаню в живот, при этом вторая его ладонь легла на затылок Вэйюя, привлекая его ближе, вовлекая в долгий поцелуй от которого в груди будто кто разлил кипящий металл. Одним движением он толкнул водительское кресло назад, а затем переместился на колени Вэйюя. Места в машине было мало, а потому ноги неловко упирались по обе стороны от бёдер парня в сидение. — Что… что ты делаешь? — выдохнул Мо Жань, на мгновение прерывая поцелуй. Распалённый и задыхающийся, он смотрел на Чу слегка настороженно, но в то же время сквозь всё ещё застёгнутые джинсы Ваньнин мог ощущать его напряжённое естество. — Отвечаю на твой вопрос. Ты хотел знать, чего я хочу?.. Зрачки Мо Жаня мгновенно расширились. Он быстро сглотнул, кадык плавно перекатился. Там, где дыхание Ваньнина касалось его шеи, проступила гусиная кожа. Чу Ваньнин завороженно наблюдал, как лицо парня полыхает, покрываясь алым румянцем. Осознавать, что Вэйюю достаточно одного лишь поцелуя чтобы прийти в такое состояние, было странно и… возбуждающе. — Теперь расстегни мои джинсы, — мягко приказал Чу Ваньнин. У него кружилась голова — не то от ограниченного количества воздуха в машине, не то от всего происходящего. Мо Жань был слишком горячим, и этот жар проникал в кровь и гнал её ниже, в область бёдер и паха. Он знал, что парень наверняка заметит его состояние, однако старался ничем не выдать волнения, когда ладонь Вэйюя скользнула вверх по его ноге и остановилась у молнии — а затем послышался характерный звук, и Мо Жань просунул пальцы между поясом джинсов и кожей мужчины, мучительно медленно оттягивая грубую хлопковую ткань вниз. Примерно в эту же секунду взгляд Вэйюя опустился между ног Чу, и парень шумно вобрал в лёгкие воздух, буквально захлёбываясь собственным дыханием. Он полулежал на откинутом сидении, а потому легко мог видеть Ваньнина полностью: начиная от длинных пушистых ресниц, едва скрывающих смущённый взгляд, до белоснежного изгиба порозовевшей шеи, тонкой талии, виднеющейся из-под мешковатого худи, и узких стройных бёдер, над которыми возвышался чуть покачиваясь изящный слегка изогнутый член. Почему-то он всегда напоминал Мо Вэйюю нежный бутон на длинном стебле. Между тем, Чу Ваньнин так и не опустил оружие, упираясь прохладным металлом ствола в живот парня. — Что дальше?.. — голос Мо Жаня слегка дрожал от предвкушения, и эта дрожь передалась Чу. Мужчина поднял на Вэйюя взгляд, понимая, что должен заставить себя сказать это. И, всё же, казалось, в его лёгких в одну секунду одна лишь эта мысль выжгла весь кислород. Как он должен был говорить, если ему было нечем дышать от этого невыносимого жара?.. — Я… хочу, чтобы ты… ты… — свободной рукой он провёл по губам Вэйюя, и, когда тот с готовностью притокрыл рот, лаская языком тонкие пальцы, резко отвёл ладонь в сторону, впиваясь взглядом в раскрасневшееся от смущения лицо. — Хочешь, чтобы я приласкал тебя?.. — Мо Жань, не дожидаясь ответа, потянул мужчину на себя, и в следующий миг задел губами покрасневшую головку. Чу Ваньнин едва не потерял равновесие, и лишь в последний момент успел опереться пальцами Мо Жаню в плечи. С губ сорвался резкий вздох, и без того напряжённые бёдра мелко задрожали. Между тем, Мо Вэйюй касался языком его естества, изучая каждую неровность и выпуклость, двигаясь медленно, словно хотел запомнить в точности размер, форму, текстуру. В какой-то момент он раскрыл рот, позволяя влажной головке войти. Его ладони при этом сжимали бёдра мужчины. Сдавливая пальцы, он подталкивал Ваньнина вперёд, побуждая того двигаться глубже. Чу прикусил губу, едва сдерживая стон. Перед глазами расплывались синие и серебристые искры, однако ничто не могло затмить абсолютный экстаз, написанный в жадном взгляде Мо Жаня. Ощущений было слишком много: мягкое обволакивающее пламя, казалось, превращало его нервные окончания в бесконечный поток полыхающих стрел. В какой-то момент он забылся, и, запрокинув голову, насадился глубже. Снова и снова. — Мо Жань… — он поднёс ладонь ко рту, пытаясь заглушить собственный голос, его тело дрожало будто натянутая до предела тетива. — Да, баобэй, — Вэйюй выпустил наконец его изо рта, тонкие нити слюны продолжали поблёскивать в полумраке, губы его припухли от напряжения. — Всё, чего ты хочешь… — он внезапно начал целовать бёдра Чу, быстрыми движениями притягивая его ближе пока мужчина не оказался прямо над его лицом. А затем Чу Ваньнин ощутил скользящее прикосновение языка к своему входу, и Мо Жань буквально впился в него. Движения были нежными, но в то же время в них появилась лихорадочная горячность, стремительность, с которой распалённый погоней хищник пытается нагнать вечно ускользающую добычу. Чу Ваньнин весь взмок, его тело покрылось горячей испариной. Колени разъехались в стороны по грубой обшивке сидения, но он едва замечал происходящее потому что, казалось, пламя теперь разливается где-то внутри, грозясь выплеснуться. Так не могло продолжаться. Если он позволит себе пересечь черту, всё происходящее будет напрасно. Он вдруг нашёл в себе силы отстраниться. Толкнул Мо Жаня ладонями в грудь, пытаясь найти опору, встретил растерянный взгляд юноши — и едва не передумал. И, всё же… мысль о том, чтобы сделать это с Мо Вэйюем, возбуждала так сильно, что он едва сохранял способность мыслить. — Всё, чего я хочу… — повторил Чу Ваньнин, и неловко провёл пальцами между ног Мо Жаня, пытаясь понять, как это должно происходить. Его всё ещё влажный палец упёрся в плотно сжатую мышцу, а затем туго проник внутрь. Вэйюй резко выдохнул, сжимая бёдра. Пресс напрягся словно корабельные канаты в полном натяжении. И в то же время естество его вопросительно дёрнулось, наливаясь сильнее. Всё ещё влажные губы разомкнулись на выдохе: — Чу Ваньнин… т-ты… хочешь меня... т-так?.. — …... — мужчина опустил глаза, понимая, что всё это наверняка будет слишком смущающе для них обоих. Он никогда не был сверху — и совершенно точно понятия не имел, что для этого может понадобиться. Мо Жань обыкновенно долго готовил его к проникновению, однако он сам… даже не был уверен, что Вэйюю это приятно. — Ах, Ваньнин… — Мо Вэйюй неожиданно повернулся спиной, упираясь коленями и одной рукой в откинутое назад сидение, — ...я хочу тебя. Я… я думал, тебе это может не нравиться… На нём всё ещё была сбитая толстовка, из-под которой проглядывала гибкая поясница и мускулистые смуглые бёдра. Он слегка развёл ноги в стороны, а затем свободной рукой провёл по собственной ягодице, а затем, обнаружив плотно сжатое отверстие, самостоятельно принялся растягивать себя пальцами. Чу завороженно смотрел, как медленно тело Вэйюя становится податливым, как в его движениях появляется звериная грация, за отголосками которой он так часто завороженно наблюдал в танце. Его рот наполнился слюной, а внизу живота стало невыносимо горячо. Слух опаляли жадные вздохи Мо Жаня. Балетмейстер практически забыл как дышать. Казалось, происходящее останется выжженным на его сетчатке до конца дней: то, как Мо Жань буквально извивался на собственных пальцах, повторяя: — Ваньнин… Ваньнин… Его голос был сбитым и хриплым, как если бы он просил о спасительном стакане воды, умирая от жажды, а не… о том, чтобы Чу Ваньнин его трахнул. Член Чу стоял колом, и всё ещё был влажным после того, как Мо Жань буквально заглатывал его. И, всё же... — Ваньнин… прошу… Чу Ваньнин провёл ладонью по литым мускулам ягодиц, и ощутил, как дрожит под его мягкими прикосновениями Мо Жань. Парень буквально прогнулся в пояснице, насаживаясь на свои пальцы сильнее. — Пожалуйста… Чу Ваньнин закрыл глаза, вжимаясь бёдрами в Мо Жаня, склоняясь к нему ниже. Его член влажно скользил между ягодиц, он был небольшим — но даже такой размер казался огромным в сравнении с таким узким входом. Твёрдая головка упёрлась в сжатые мышцы, а затем Чу наклонился к Мо Жаню, лаская губами его шею, и в этот момент его бёдра качнулись вперёд. Вэйюй не то всхлипнул, не то застонал, теперь его голос звучал жалобно, но в то же время Ваньнин мог ощущать, как подрагивают его колени, как медленно растягивается парень изнутри, принимая его. — Ах, Ваньнин… ах… — его пальцы впились в обшивку сидения так сильно, что проступили жилы. Чу Ваньнин продолжал медленно растягивать его собой, проникая глубже. Он сходил с ума от того, как Мо Жань прогибался под ним, каким рваным стало его дыхание. Всё, чего ему хотелось — засадить ему глубже. Каждый вздох Вэйюя растворялся в его сознании подобно афродизиаку, вплавлялся в его рёбра, подстёгивая действовать. Он обхватил Вэйюя за бёдра, тонкими пальцами вжимаясь в сокращающиеся мышцы. Казалось, в висках раздавался звук их общего сердцебиения. Он чувствовал невыносимый жар, исступлённо целовал сбившиеся в беспорядке волосы Мо Жаня, впивался губами во влажную от испарины шею. В одно мгновение его тело превратилось в огненную вспышку, мгла перед глазами расцвела сотнями тысяч красок — и он далеко не сразу понял, что слышит собственный гортанный стон. — Мо Жань… — его ладони накрыли сжатые до исступления пальцы Вэйюя. — Мо Жань… Его бёдра продолжали рефлекторно толкаться, они оба будто плыли в туманном опиумном мареве, но их движения стали мягче, переполняясь невыразимой нежностью. — Ваньнин… я… я люблю тебя… — Мо Жань говорил сдавленно, его голос дрожал, часть слов терялась в грубой ткани автообшивки, — ...ты… ты хоть понимаешь… как я люблю… Чу Ваньнин осторожно покинул его тело, а затем обнял парня, привлекая его к себе ещё ближе. Он не знал, сколько времени они пробыли вот так, переплетаясь словно виноградные лозы, медленно приходя в сознание... Неожиданно он почувствовал влагу сквозь одежду. — Мо Жань?.. — реальность происходящего постепенно начала просачиваться сквозь накрывшую после испытанной кульминации истому. — Т-ты… плачешь? Тебе больно? Вместо ответа Вэйюй вжался лицом в живот мужчины, крепко обхватывая его. Его плечи едва заметно дрожали. — Мо Жань… Чу Ваньнин закрыл глаза, думая, что, вероятно, всё это было слишком. Вэйюй наверняка не был готов к такому ни физически, ни морально. Мужчина всё ещё помнил свой первый раз, и насколько интенсивными были те ощущения: он балансировал на грани боли и удовольствия, пока одно не заглушило в итоге другое. Мо Жань мог не знать, что его ждёт, и ему наверняка было неприятно… к тому же, у Чу не было опыта, он наверняка по незнанию мог причинить боль. Его сердце похолодело. Что, если Мо Жаню было неприятно?.. — Чу Ваньнин…. Я… я люблю тебя, — снова прошептал Мо Вэйюй ему в живот, и Чу застыл от ощущения горячего дыхания и губ на обнажённой коже — там, где только что была мокрая от слёз ткань. — Мо Жань, почему ты плачешь?.. — спросил он глухо, испытывая страх перед возможным ответом. Только что он буквально трахнул Мо Вэйюя. И тот промочил насквозь его одежду своими слезами. Парень обнимал его и осыпал поцелуями, но в то же время… он плакал. Беззвучно. И никак не мог остановиться. — Мо Жань… Мо Жань… — балетмейстер не знал, какие утешения должен говорить, и как подступиться к Вэйюю теперь, после всего, что между ними было. Что, если Чу Ваньнин стал ему отвратителен?.. — Я люблю тебя, — повторил Мо Жань снова на выдохе, прижимаясь к мужчине так близко, как только было возможно, как если бы пытался стать с ним единым целым. А затем, куда тише, прозвучал хрупкий шёпот, от которого Чу окончательно повело, — ...и Чу Ваньнин… Чу Ваньнин меня любит.