PWP: про тебя и твоих волейболистов

— ushijima.

Вовсе и не страшно. Смотреть на него — когда все мышцы напряжены, дыхание на пределе, а тело покрыто маленькими капельками, выступившего пота. Кто-то даже считал его монстром или машиной, так как он никогда не уставал и все равно продолжал играть. Вакатоши всегда был кем-то особенным. Стальные руки, меткие удары, стремительные прыжки — наблюдая за ним на площадке, хотелось смаковать каждое движение. Он был слишком сильным, но почему-то, ты предполагала, что, обнимая тебя, парень не будет столь же неудержимым. Фантазируя, ты представляла, как широкие ладони ложатся на твою талию — приятное давление сковывает живот, — а после медленно и аккуратно, воображаемый Вакатоши, целует твои изящные изгибы. Для противников он был воплощением силы, для друзей горой мускулов, а для тебя — объектом вожделения. Ведь как можно устоять перед парнем, на которого все остальные смотрят как на Бога? Никак. Поэтому, созерцая его игру, в школе на занятиях, ты, прикусывая губу, заливалась краской от навязчивых мыслей. Так уж получалось. Нельзя не отметить, что в своих пороках ты была не единственной — много кого из одноклассниц интересовал этот хмурый, задумчивый, интригующий спортсмен. Но мало кого Вакатоши удостаивал своим вниманием. Тогда ты чувствовала себя исключительной, ведь несмотря на неразговорчивость и сдержанность, он всегда здоровался с тобой первым и, даже немного смущаясь, приглашал тебя на матчи. В такие моменты твоё сердце плавилось, стекая прямиком в трусики, делая их некомфортно влажными. С каждым днём становилось все невыносимее — голова пухла от волнующих мыслей, а Ушиджима, временами, то и дело, что подливал масло в огонь. Нет, он не догадывался о твоих чувствах, ведь, подобно ему на площадке, ты умела четко расставить приоритеты и стабильно поддерживать самоконтроль, — не говорить лишнего, держать дистанцию и никогда не заговаривать с ним первой. Правда, эта способность на него не распространялась. Вакатоши явно не умел показывать или демонстрировать симпатию, а потому просто ходил за тобой по пятам, на уроках задавал нелепые вопросы — привлекал внимание — и, иногда, ты ловила его внимательный взгляд на себе. Было видно, что ему явно не по себе рядом с тобой, но и от твоего внимания, парень не мог отказаться, а потому двигался навстречу сокрушительным провалам, когда ты дразнила его, определенно направленные на тебя, чувства. И это льстило, хоть и приносило за собой колоссальную отдачу — ночами приходилось успокаивать свои мысли самостоятельно, лишь бы только уснуть. Его взгляд в твою сторону возбуждал, было сложно концентрироваться на уроках и невыносимо сидеть на одном месте. Сжимая колени плотнее, ты успокаивала взволнованный разум, который кричал и молил: «Возьми меня, хватит уже разглядывать!» Но несмотря на всю свою решимость на поле, в жизни Вакатоши был ни столь силён в наступлении и все его притязания тут же обрывались по его же инициативе. Не хватало смелости? Или же он боится быть отвергнутым? А может просто не знает как себя повести дальше? Сложно. Очень сложно. Вакатоши загадка или ещё хуже — ребус. Хотя, наверное, ему же хуже, ведь жить будучи ребусом, пытаться что-то предпринять, а после давать заднюю, не определившись в самом себе — пожалуй, это намного тяжелее. Из-за этой борьбы — на волейбольной площадке все казалось намного очевиднее, — в глазах Ушиджимы иногда чернела печаль. Она затмевала их красивый оттенок и они больше не блестели. В такие моменты он, казалось, уходил в себя и начинал проклинать за нерешимость. И почему ему никто не скажет? Наблюдая на очередном уроке, как Вакатоши нервно сжимает ручку, силясь превозмочь борьбу в своей голове, ты решила сделать первый шаг самостоятельно. — Вакатоши-сан, — окликнула его ты, подойдя к парте, когда занятия закончились, — ты сегодня идёшь на тренировку? Парень сначала потупил, будто повторяя твои слова мысленно, делая из них соответствующие выводы, которые позволят дать ему корректный ответ. — Я всегда после занятий хожу на тренировки. — Коротко заключил спортсмен и по его интонации можно было бы предположить, что он посчитал твой вопрос неуместным, ответ на который очевиден. Что ж, ясно почему он молчал. Ты выдохнула, снижая температуру раздражения. Он не понял намёка — как и ожидалось. Очевидно, стоит попробовать начать разговор с более откровенного вопроса. — Может сегодня стоит сделать исключение? Он снова погрузился в мысли, но твой подтекст был уже преподнесён ему на блюдечке. — Тренер будет ругаться, — он поднялся и начал собирать вещи. Какой же Вакатоши высокий. Задирая голову вверх, ты изо всех сил стала показывать ему своё недовольство. — Или ты хочешь… — Хочу! — Перебила его ты и твои щёки вспыхнули красным заревом, так как твой возглас получился слишком пронзительным. Вакатоши смутился. Прежде ты не позволяла своим эмоциям выплескиваться с такой силой — слишком бурная волна накрыла Ушиваку и он слегка потерялся в реалии настоящего, но по нему было видно, что не смотря на нахлынувшую дезориентацию, парень все же старался подавить неловкость. Он развернулся к тебе лицом. Его взгляд был по-своему завораживающим, хотелось поцеловать эти нежные чуть приоткрытые губы и повиснуть на этих крепких плечах, прижимаясь к не менее крепкому торсу. Поджимая колени, ты трепетала под упорным взглядом парня, что ожидал какого-то, ведомого только хозяину, действия. Ты же сейчас могла лишь, сжимая бёдра, предвкушать его ответ. Класс давно опустел. Летнее солнце ровными потоками, сквозь широкие окна, ложилось на силуэты двоих учеников, задержавшихся после урока. Даже учитель, собрав тетрадки и журнал, уже покинул помещение — вы были одни и, казалось, ничто в этом мире не могло потревожить вас. — Чего ты хочешь? — Нарушив тишину спросил Вакатоши, оно и понятно, ведь твой слишком резкий ответ говорил о своей двусмысленности. Вакатоши был не глуп, хотя со стороны временами так казалось, на самом деле парень просто анализировал в голове все происходящее и подводил к единому знаменателю, сокращая все ненужные подводы и лишние диалоги. Вот и сейчас он поставил перед тобой своего рода ультиматум, инстинктивно сокращая все лишнее. Не сказать, что его вопрос испугал тебя, скорее наоборот — вызвал неподдельный интерес. Потянув юбку вниз, прикрывая дрожащие от нависшей интриги ноги, ты ответила: — Тебя. Признание сотнями иголок вонзилось в сердце. Оно, сопровождаемое глухими ударами, стало качать кровь быстрее и ты вновь залилась краской. Давление со стороны Ушиджимы приобрело новую форму и она уже разлагала твоё нутро, казалось, будто ты теперь полностью обнажена перед ним. Закрыла глаза. Страшно. Понятно теперь почему он никогда не решался сделать первый шаг сам. Как же это страшно — бояться быть отвергнутым. Его молчание только нагнетало. Стыдно. Какая же ты самодовольная, раз решила, что если Вакатоши тебе улыбается, значит ты ему нравишься, а потому можешь делать все, что захочешь, будто он будет рад любой подачке. «Глупая. Глупая. Самоуверенная и такая глупая!» — Жмурилась ты, обвиняя себя и сжимая закрытые глаза все сильнее. Это произошло слишком внезапно. То ли его подтолкнуло твоё смятение, то ли ему надоело смотреть на твои гримасы, а может Ушиджима просто захотел — результат был очевиден: его губы нежно накрыли твои. Сильная рука, легким, почти парящим движением, обхватила талию и ты прижалась к крепкому телу спортсмена. Невесомо, практически даже не управляя ими, твои руки легли на плечи Вакатоши. Ты растворялась в его руках. Губы плавно переплетались, поцелуй был ненавязчивым, словно желал как можно дольше сохранять свою невинность и первость. Да, он сам принял это решение. Вакатоши захотел сделать все сам. Ты лишь помогла ему определиться, гордо заявляя о себе. Руки постепенно, слегка массажируя, — будто Ушиджима старался ориентироваться на ощупь, — спускались все ниже — прямиком к твоим бёдрам. Нет, он не лапал — это было бы на него не похоже. Ему просто необходимо тебя приподнять, дабы усадить на парту. Холодное дерево коснулось кожи. От неожиданности ты слегка вздохнула, но напряжение внутри, сделало этот вздох более похожим на стон. Вакатоши воспринял данное, как зеленый свет в свою сторону, а потому, парень с силой опрокинул тебя назад, наваливаясь корпусом сверху. Тяжёлый. Но тяжелее было его желание, упирающееся в тебя. Твёрдое, непреклонное и сильное, даже сквозь ткань одежды ты чувствовала, как оно вот-вот вырвется наружу и пронзит тебя. Поддавшись бёдрами вперёд, твоё желание принять Вакатоши в себя, дало ему возможность сделать нужные выводы. Блузка была расстегнута одним ловким рывком, кажется даже одна пуговица отлетела в сторону. Но разве это сейчас важно. Важно то, что сейчас Ушиджима наконец-то начал действовать. Обнаженная грудь, сковывалась потоками страсти, все ещё силясь подниматься из-за попыток держать в себе воздух, которого так стало не хватать. Лифчик тоже опустился ниже, обнажая возбужденные соски, которые немедленно получили несколько поцелуев. Ты простонала. Ощущения, что дарил Вакатоши своими ласками, захватывали сильнее, чем можно было представить. Должно принять — все оказалось не так, как ты представляла ночами, проворно играя с собой пальцами. Пока он целовал твою грудь, лаская языком сначала один сосок, потом сразу же другой, его член, все ещё упирался в тебя, надавливая на свербящий от возбуждения клитор. Когда Вакатоши отклонялся в сторону и его корпус сдвигался, выпирающий орган совершал несколько приятных движений, от чего ты вновь задыхалась в наслаждении. Вакатоши не стремился переходить к самому главному — он выжидал и дразнил твоё желание, пока ты сама его об этом не попросишь. Но мысль, что кабинет открыт и вас в любой момент обнаружат, подстегивала тебя — хоть и было бесконечно приятно и хотелось, чтобы это все продолжалось, — напомнить Вакатоши о существующем нюансе. — Может нам стоит уйти в более уединенное место? — Сквозь сбитое дыхание спросила ты. Сначала Ушиджима вернулся к твоим губам и после кроткого поцелуя, заглядывая тебе прямо в глаза, — будто проверяя действительно ли ты хочешь прерваться, — ответил: — Мне все равно. — Его голос был ровным и спокойным, будто ничего особенного не происходило, хотя его член, натягивая школьные брюки, сообщал об обратном. Зазвенела расстегивающаяся застежка, глухой звук, рухнувшей на пол тяжелой ткани и откровенное зрелище — Вакатоши, в свете своего желания, казался прекрасным. До этого ты лишь имела возможно видеть его в образе спортсмена, одноклассника, друга, а теперь и того, кто поимеет тебя. Не мешкая ни секунды Ушиджима разорвал тебя. Его проникновение было резким, острым и болезненным. Ловя ртом воздух ты едва не задохнулась от стона. В коридоре послышались шаги. Тише. Но ни в коем случае не останавливайся! Отвлеченный на звук, Вакатоши аккуратно продолжил. Ты чувствовала все его рельефы медленно входящие и выходящие. Парень явно давал тебе возможно привыкнуть. Поднимая ноги, ты давала ему понять, что готова и к большему, позволяя входить ему глубже. Как же было приятно ощущать эту наполненность и то, как нечто горячее разрывает тебя изнутри. Головка плавно скользила по стенкам твоего лона, стремительно набирая темп — с каждым толчком Вакатоши ускорялся. Стало понятно — скоро он кончит. Ощущения, первый раз и желанная девичья плоть делают своё дело. Даже одного легкого прикосновения к его возбуждению сейчас было достаточно, чтобы Ушиджима излил на тебя свою страсть, но по нему было видно — спортсмен сдерживался. Ему не хотелось разрывать эту связь. Хотелось погружаться глубже, скользя по приятной влаге, хотелось наслаждаться теплом, окутывающим его, хотелось двигаться. Двигаться. Двигаться в тебе. Заставляя подавлять стоны. Как же это опасно. Вдруг кто-то зайдёт. Зайдёт и увидит, как лучший спортсмен префектуры трахает свою одноклассницу на школьной парте. Образец спортивного духа превратился в образец похотливой наружности — хотя и там, и там «спортивный дух» преобладает. Царапаешь спину. Его движения слишком растянуты. Он старался проникнуться, докоснуться до каждой твоей точки, принудить простонать ещё раз, так же громко, как когда он вошёл. Интервалы проникновений сокращались. Ты уже не думала о коридоре или классе. В голове крутилось: «Кончить! Быстрее!» Вакатоши так же был погружён в свои мысли, похоже он думал о том же. Прижимаясь к тебе. Проникая все глубже. Его дыхание горячим потоком ложилось на грудь. Ты выдыхала. Сложно понять, что происходит. Есть только желание. Желание испытать оргазм, что нежным бутоном расцветал внизу живота. Чувствуя свой предел, ты начала слегка издавать приятные его слуху звуки. Ушиджима понял, что дело почти закончено и усиливая последние толчки, стараясь ухватить последние секунды в тебе, он наконец позволил себе излиться. Член вышел из тебя чуть ли не с влажным звуком и из него, пульсируя вытекали белые капли, но, несмотря на собственное изнеможение, Вакатоши не отступил. Его руки — и, что не менее важно, — ловкие пальцы проворно стали теребить клитор, от которого вот-вот разойдётся волна наслаждения. Стоны хотели превратится в крик, но его ладонь не позволила этому случиться. Ты тяжело дышала в руку Вакатоши. Тело пульсировало. Щекотливые чувства изнемождали все сильнее. Бутон оргазма почти расцвёл. Пальцы Ушиджимы такие твёрдые и приятные — они определённо знали, что делают. Наблюдая за тобой, Вакатоши закусил губу. Осталось чуть-чуть. Неумолимо, под ретивые движения, ты стала предаваться нахлынувшему наваждению. Тело стремительно становилось ватным, по мере того, как струйки пережитой агонии растекались в теле. Лицо Ушиваки непривычно сияло ехидной улыбкой. Да, он тебя трахнул — сделал то, о чем и сам не думал, ну или хотел, но никогда не поддавался порыву. Более того, он не просто трахнул, а заставил тебя кончить. Взаимно — по спортивному. — Тебе нужна салфетка? — Осведомился парень, приводя себя в порядок. Ты приняла его предложение. — Я сегодня хочу пораньше закончить. — Удивительно как он так быстро смог восстановиться. Машина. Даже не вспотел. — Ты подождёшь? — Хочешь пойти домой вместе? — Радостно спросила ты, ведь тебе показалось, что он приглашает тебя на свидание. Ну, это явно нужно было делать до секса, как ты и хотела. — Нет, — оборвав твою фантазию, коротко отрезал Вакатоши, — если закончить за час до окончания основной тренировки, то в душевых никого не будет.