Трени оборотня

"Серёга" (Позже. Дом мамы Юн Ми, кухня. Мама и Сун Ок) — Просто в голове не укладывается! — негодует Сун Ок, — Потратить такие деньги! Как она могла так поступить?! Мама молчит. — Сун Ок, дочка, — мягко произносит мама, — Юн Ми совсем недавно отдала мне триста миллионов долларов. Ты забыла об этом? — Пфф… — выдыхает СунОк, слегка «сдуваясь». — Всё равно! — уже значительно тише, но всё так же неуступчиво произносит она, — Это сумасшествие, тратить столько за один раз! На эти деньги можно было два месяца прожить! Или, их нужно было... ну, не знаю... А она — пальто купила! Вот! — Юночке оно очень идёт, — говорит мама, поднося к губам кружку с цветочным отваром, — она в нём такая красивая… — Ма! — сердито смотрит на маму Сун Ок, — Я говорю о том, что она легкомысленно обращается с деньгами! Это появилось после того, как она пообщалась с чоболем. Уверена, что всё именно из-за него. Из-за его влияния! Но у него денег много, а мы не можем так жить! Ничего не откладывая, тратить всё за раз. Так жить опасно! Ты ведь сама меня учила, а теперь сидишь довольная и радуешься, я не понимаю — чему? Чему ты радуешься, мама? Сделав глоток, мама неспешно ставит кружку на блюдце. — Я радуюсь тому, что у меня красивая младшая дочь, — с улыбкой смотря на Сун Ок, говорит она, — радуюсь, что она у меня умная и уже зарабатывает деньги. Радуюсь, вспоминая слова мудан, что в нашей семье будет всё хорошо. Радуюсь, что сбылась моя давняя мечта. Сун Ок, ты не представляешь, как горько для матери видеть, что её дети одеты хуже других. Хватит экономить, Сун Ок! У нас с тобой было слишком много этой экономии! У нас теперь, тоже, много денег. — Ма? — озадаченно вопрошает Сун Ок, с удивлением смотря на мать. — Солнышко моё, — ласково глядя на старшую дочь говорит ей та, — не ругайся. Лучше порадуйся переменам к лучшему. Потраченные Юн Ми деньги не взяты в долг, нам не придётся в чём-то себе отказывать, чтобы их вернуть. У нас не будет от них проблем. Да, Юна потратила сразу много, нужно будет с ней поговорить об этом. Но, думаю, что это просто от того, что раньше у неё не было такой возможности, а когда она появилась, она не сдержалась. Мы с тобой — такие же, Сун Ок. Помнишь, как мы купили конфет на всю твою подработку, а потом у нас болели животы, потому что мы объелись? Помнишь? — Да, — вспоминая, уже с улыбкой говорит Сун Ок, — помню. Я думала тогда, что у меня заворот кишок. — Не ругайся, дочка, — повторяет мама, — лучше помогай своей сестре. Ты старше, ты — умнее. У Юн Ми сейчас возраст первой любви. Видишь, какая она у нас стала импульсивная? Как бы она не наломала дров с таким характером. Не ругай её. Обидится — ничего не расскажет. Будь терпелива, Сун Ок, если хочешь добра своей сестре. — Хорошо, мама, — почтительно наклоняет голову Сун Ок, — я буду стараться. — Ну вот, — с удовольствием говорит мама, — я всегда знала, что моя старшая дочь — умная. Знаешь что, дочка? А давай, мы тебе тоже новое пальто купим! А?! — У меня же есть новое пальто? — озадачено отвечает Сун Ок. — Оно не такое красивое! — А ты вообще сама в чём ходишь? Тебе — нужнее. — Туу… — машет рукою мама, — мне оно зачем? Греет, дырок нет, чего ещё желать в моём возрасте? А вот тебе — нужно. Мальчики-то смотрят! — Мааа, — произносит Сун Ок, слегка розовея. Время действия: тот же день, вечер Место действия: дом семьи Ким, малая столовая. Хё Бин пьёт с бабушкой цветочный отвар — Хальмони, — обращается к бабушке внучка с заговорщицким видом, — у меня есть рассказать что-то тебе интересное. — Интересно, — оживляется бабушка, — и что это? — Угадай, кого я сегодня встретила в отеле? — Сложно ответить, — качает головой бабушка, — у тебя так много знакомых. — Ты её тоже знаешь, — с улыбкой говорит Хё Бин. — Неужели это аджума Ли Ын Джу? — пытается сделать испуганный вид бабушка, — В последний раз, когда я её видела, она нацепила такую дурацкую шляпку, что стала похожа в ней на цирковую пони. — Ну… — неодобрительно смотрит на бабушку Хё Бин, — почему ты всегда вспоминаешь Ын Джу, хальмони? — Она меня раздражает, — отвечает бабушка, — сколько можно молодиться? Своими глупыми попытками она только постоянно напоминает, что мы уже не молоды. — Ой, да ладно тебе! Прости её. Сколько я помню госпожу Ли Ын Джу она всегда надевала на себя что-то легкомысленное. — Никакого вкуса, — недовольно бурчит бабушка. — Я сегодня была в «Golden Palace» и встретила в его ресторане, Пак Юн Ми. Она там обедала. Одна. Представляешь? — Да помню я, — ворчливо отзывается бабушка. — Ой, прости! Просто я так удивилась, увидев её. Совершенно не ожидала встретить её в таком месте. Она ведь была из небогатой семьи и вдруг обедает в ресторане! — С чего бы это вдруг она решила это сделать? — Я её расспросила. Она сказала, что дела у неё очень хороши. Она уже заработала почти пятьсот миллионов долларов. Она даже поступила в школу "Кирин" и учится теперь там. Меня так это удивило! — Я знаю, — кивает бабушка, — её показывали по телевизору. Я видела. Но почему это удивило ТЕБЯ? Разве ты не в курсе её дел с нашими юристами? Да она когда-то тебе сказала, что будет айдолом. Как видишь, она уже почти этого добилась. Так чему ты удивилась, внучка? — Кого показывали по телевизору? Юн Ми? — изумляется Хё Бин, наклоняясь вперёд и распахивая глаза, — Её? Ой, прости, бабушка! Просто для меня это всё так неожиданно было... До сих пор поверить не могу, что это та же самая Юн Ми, что ездила на Чёнджу переводчиком со мной... — Да, — подтверждает бабушка, — Показывали, как полиция награждала её за поимку маньяка, которого она поймала возле свой школы. — Правда, что ли?? — Правда. Хё Бин плюхается назад на свое место и, взяв со стола свою кружку, делает из неё большой глоток. — Ну, и ничего себе! — говорит она, помолчав. — Очень подвижная девочка, — сообщает бабушка своё впечатление о Юн Ми. — Да уж, — озадачено отзывается Хё Бин. — Просто я больше смотрю телевизор, — примиряющим тоном отвечает ей бабушка. (там же, несколько позже. Только что ушла Хё Бин. Му Ран задумчиво смотрит в сторону выхода из кухоньки) — Странно, — вслух, неспешно поизносит она, думая о Юн Ми, — почему она вдруг встретилась с Хё Бин? В таком большом городе, не договорившись о времени… Бабушка недовольно качает головой и хмурится. — Не нравится мне это, — говорит она. Время действия: понедельник Место действия: школа "Кирин". По дорожке от школьных ворот в сторону учебных корпусов, в новом пальто и в новой шляпе, неспешно движется Юн Ми, собирая на себе все взгляды тех, кто может её видеть. Идёт она с видом, что не замечает обращённого на себя внимания. — Юн Ми! Юн Ми! — догоняя, бежит за ней следом от ворот, Чу Ын, — Подожди! Юн Ми останавливается и, обернувшись, ждёт её. — Фуу! — подбежав, выдыхает запыхавшаяся Чу Ын, — Юн Ми, это ты? Что это у тебя за пальто? Что это за цвет? Я такого раньше не видела. — Это «марсала» 1870 года, — со значением в голосе отвечает Юн Ми и повторяет слово в слово сказанное продавцом, — тёмный винный оттенок. Пальто из новой коллекции итальянской компании «BRUNOTTI» известной своими эксклюзивными моделями… — О-о, — издаёт звук восхищения Чу Ын, с жадностью разглядывая обновку, — откуда оно у тебя? Подарок? Рядом с Юн Ми и Чу Ын явно прислушиваясь, тормозят несколько девушек, вдруг став медленно-медленно переставлять ноги. — Купила, — с независимым видом отвечает Юн Ми. — Купила? — удивляется Чу Ын, — Сама? Правда? Тогда — круто! Если не секрет, сколько стоит? — Почти два миллиона вон, — помолчав для солидности и скромно опустив глаза, отвечает Юн Ми. — Вау! — восхищается Чу Ын и спрашивает, — Дашь поносить? Судя по выражению лица Юн Ми, девчачья концепция обмена шмотками для неё звучит абсолютным откровением. — Ну, хоть померить? — правильно поняв выражение лица Юн Ми, снижает уровень притязаний Чу Ын, — Мы же — соседки! Время действия: понедельник, время ближе к полудню Место действия: агентство «FAN Entertainment», кабинет господина Сан Хёна. Президент проводит совещание. — Я просмотрел в воскресенье переданный мне сценарий… на фильм о «FreeStyle», — произносит Сан Хён и неторопливо кладёт правую ладонь, прижимая, на сброшюрованную стопку листов, лежащую на столе рядом с ним. Присутствующие в кабинете, уже давно изучившие все интонации начальника, настораживаются. — Просмотрел, и хочу спросить… — неспешно повторяет Сан Хён и внезапно рявкает, — Что за хрень тут написана?! Подчинённые втягивают головы и усиленно смотрят в стол, желая, чтобы божий гнев их миновал. — Ки Хо! — восклицает президент, — Чья это работа? — Это работа нашего сценариста, Хён Джи, — быстро отвечает на заданный вопрос Ки Хо. — Вы что, с ума там все посходили? Он же пишет сценарии к клипам! Кто дал ему писать сценарий к фильму? Чья была это дурацкая идея?! — Э-э… видите те ли, господин президент… Сценарий не стали отдавать на сторону, из-за деликатности его темы… Решили написать его сами, чтобы избежать утечек информации и правильно подать события… — Вижу я, как вы их подали! Откуда в нём вдруг столько мистики? Это что — фильм ужасов? О чём только думал этот Хён Джи, когда писал такое? Как вы думаете, что будут говорить люди, когда вместо фильма памяти им покажут мистическую киноленту?! «Они что, там, в «FAN Entertainment», с ума сошли?» — вот, что они станут говорить! Сидящие вдоль длинного стола присутствующие, поддерживая начальника, осуждающе качают головами и скорбно поджимают губы, показывая, что такое совершенно недопустимо. — Господин Сан Хён, — проникновенно произносит Ки Хо, явно желая быть услышанным, — проблема со сценарием к фильму, та же, что была со сценарием к концерту. Нет наполнения. Совершенно непонятно что показывать. Я дал Хён Джи команду — импровизировать. Вот, первый вариант… — Пфф… — выдыхает Сан Хён, — импровизаторы… Ну, и в чём же суть этой импровизации? Что она должна показать? — Понимаете, сонсен-ним, — начинает объяснять задумку сценариста Ки Хо, — мы подробно рассмотрели, насколько это было возможно, жизнь каждого участника «FreeStyle». Картина получилась удручающая. Каждый из них был обычным корейским парнем, который родился, ходил в детский садик, школу, потом стал танцевать, петь и вот к нему внезапно пришёл успех. Но, не успел он этому успеху даже толком порадоваться, как он умер перед самым своим дебютом, в автомобильной аварии. Вот вся их жизнь. Ничего больше в ней не произошло. Они были хорошими сыновьями и хорошими гражданами своей страны, но таких, как они, кругом полно. Не было у них какой-то новой идеи, революционной концепции, с которой они, борясь, шли вперёд и победили. Они были как все. — Зачем ты мне это рассказываешь? — очень недовольным голосом спрашивает Сан Хён, — Ты что, думаешь, я этого не знаю? Всё это было известно ещё при организации концерта памяти. — Просто я хотел напомнить вам, господин президент… — Не нужно мне ничего напоминать. Говори по существу, Ки Хо! — Да, сонен-ним. Если кратко, то «FreeStyle» были заурядными личностями, которые ничего не добились в жизни кроме исполнения одной песни. Но, если снять фильм так как есть, то такое никто смотреть никто не будет, а родственники погибших будут оскорблены. Чтобы избежать такой ситуации, в фильме нужно показать, что на самом деле парни были необычными и обладали фантастическими талантами. Чем больше мистики и тайны вокруг них, тем лучше… Сжав губы Сан Хён недовольно качает головой. — И это всё, что смог родить ваш мозг? — спрашивает он, — А что будет, когда выяснится, что всё вот это — всего лишь буйная фантазия сценариста Хён Джи? Сан Хён похлопывает ладонью по сценарию. — А это обязательно выясниться, — обещает он. — О мёртвых плохо не говорят, сонсен-ним, — отвечает Ки Хо, следя за его рукой, — уверен, ничего страшного не случится. Мы всегда сможем объяснить обнаруженное несоответствие, творческой интерпретацией событий. Это же не фильм-хроника. — Ки Хо, — меняя тему разговора, обращается к подчинённому Сан Хён, — я приказал тебе следить за композицией в Европе. Где отчёт? — Я положил его утром на стол вашему секретарю, сонсен-ним, — сообщает с наклоном головы Ки Хо. — Не видел, — ворчливо произносит Сан Хён и приказывает, — коротко скажи — что там? Количество просмотров увеличилось? — Да, сонсен-ним, почти одиннадцать миллионов. — Хмм, — задумчиво хмыкает президент, — за неделю... Для исполнителя, не поддерживаемого рекламной компанией, неплохо… СанХён задумывается, обводит присутствующих взглядом. Те, опускают глаза долу. — Господин президент… — пытается было опровергнуть это высказывание Ки Хо, но Сан Хён останавливает его жестом руки. — Погоди, — говорит он, — ты ещё не всё знаешь. Отсутствие сценария это плохо, но вместе с другим, это становится ещё хуже. Утром мне позвонили из министерства культуры, из их департамента по связям с общественностью. Кому-то в министерстве пришла в голову идея посмертно наградить «FreeStyle» за вклад в культуру Кореи. Орденами. — Пресвятые ананасы… — в крайнем изумлении громко шепчет Ки Хо и пытается перекреститься. — Я тоже об этом примерно так и подумал, когда услышал, — кивает ему Сан Хён, — и оттуда меня спросили, почему «FAN Entertainment» затягивает с началом съёмок? У них уже всё готово, а мы никак не начинаем. — А что у них готово? — Ты разве не слышал, что я сказал? Всё! — Пфф! — возмущённо выдыхает Ки Хо, — А помочь они нам ничем не хотят? Хотя бы — деньгами? А? — Подвигнуть наше министерство дать денег, когда уже утверждены все статьи расходов на год, это я не знаю, кем нужно быть, — задумчиво говорит Сан Хён, — наверное, президентом. — Давайте тогда возьмём с них чем-то другим, — предлагает Ки Хо, — например, пусть обеспечат наибольший режим благоприятствования нашим мемберам в телерадиовещательных корпорациях! Хотя бы в KBS? — Ты покупаешь, ничего перед этим не продав, — отвечает ему Сан Хён, — Министерству нужно сказать, когда выйдет фильм, а потом можно будет у него что-то просить. А мы даже сценария не имеем! Все присутствующие — задумываются. — Господин президент? — вопрошает кто-то с места, поднимая руку, — Позвольте мне сказать? — Говори, — кивнув, разрешает Сан Хён. — Но ведь у нас есть девушка, которая работала с «FreeStyle»! Она написала музыку, песню, и вообще, всё организовала. Может, сюжет сценария построить вокруг неё? Это может быть интересно. — Тогда это будет не фильм памяти, а реклама Пак Юн Ми, — отвечает Сан Хён, — У меня есть ожидание, что она станет популярным мембером нашего агентства. Хейтеры не замедлят воспользоваться этим. Тут же начнутся разговоры о «чёрном пиаре» или, «пиаре на костях». Станут говорить, что «FAN Entertainment» делает деньги на всём, даже трагедию превращают в рекламу приносящих доход мемберов. Мне даже думать не хочется об этом, когда я представляю эту волну негатива, которая ударит по всем. — Да уж… — печально произносит Ки Хо, тоже, видимо, представляя, как это может быть. — Уж лучше было провести концерт, — говорит Сан Хён, качая головой, — в фильм и денег нужно больше вложить… и снимать не о чем… Общее настроение в кабинете директора становится тоскливым. — Ладно! — попечалившись секунд пять, хлопает ладонью по столу директор, — Будим действовать! Ки Хо! Пусть Хён Джи переработает сценарий к фильму! Ты произнёс хорошую мысль про то, что парней нужно показать в фильме — талантливыми. Мистику из сюжета — убрать! Сюжет построить о вере в собственные силы, упорстве и трудолюбии. Показать, что для простых корейских парней, которых полно вокруг, нет ничего невозможного! Стоит им только приложить силы и даже Hot 100 падёт перед ними! — Гениально, господин президент! — раздаётся восхищённый голос Ки Хо, — Это получится на отлично! — Пока Хён Джи не переделает сценарий, неизвестно, на сколько там получится, — ворчливо, но с довольной интонацией отвечает Сан Хён, — пусть быстрее переписывает! Второй раз, после переделок, сценарии клипов у него выходят лучше первого варианта. Надеюсь, что это сработает и со сценарием фильма. Срок ему — два дня. В четверг, прямо с утра, сценарий должен лежать у меня на столе. Это первое. Второе — в сценарии должно быть как можно меньше Пак Юн Ми. Ни она, ни я, сейчас не готовы к вниманию к ней. Если айдол из неё не выйдет, то такая популярность композитору не нужна. А если выйдет, то этот фильм может создать ей ненужные проблемы, если её будет в нём много. Чтобы она не жаловалась на жизнь, Ки Хо, займи её записью французской песни, которая набирает популярность. Это уже можно предъявлять инвесторам как результат. Ещё, познакомь её с музыкальным директором. Пусть он попробует дать ей какую-нибудь работу в озвучивании фильма. Посмотрю, что из этого получится. Всё. Вопросы есть? — Нет, господин сонсен-ним, — дружно отвечают все. — Тогда идите, работайте! Время действия: где-то в это же время Место действия: школа Кирин, коридор. Юн Ми — Юн Ми-ян, ты занята? Оборачиваюсь на голос. Ха Ныль! Со своим неразлучным фотоаппаратом. — Мне показалась, что ты что-то шепчешь… — «вянет» он, посмотрев в моё лицо. — Здравствуй, Ха Ныль-оппа! — здороваюсь я, подумав, что, возможно, господь услышал мои молитвы и послал мне «ангела перемен». Хотя, Ха Ныль, на ангела совсем не тянет… Он больше похож на собрата по несчастью. Так же как и я, желает славы и денег. — Слушаю тебя, Ха Ныль-оппа. — Ммм… Знаешь, Юн Ми-ян… Твоё новое пальто, — неуверенно-сбивчиво начинает он объяснять, почему принесла его нелёгкая, — … очень необычный цвет. Я никогда такого ещё оттенка не видел. Отлично тебе идёт… Слушай, давай сделаем полноценную фотосессию, а? Цвет — клёвый, пальто — из последней коллекции, ты в нём — супер! Думаю, на фотовыставке модельные агентства сразу заметят такое яркое фото. Что думаешь? Что я думаю? Я думаю… — а почему бы и нет? — Согласна! — кивнув, коротко отвечаю я, — Говори, где и когда? — Отлично! — расцветает улыбкой Ха Ныль, — У тебя отличный деловой подход, Юн Ми! Время действия: тот же понедельник Место действия: школа "Кирин", танцевальный класс Эээ, эээ, эээ… Сажусь на шпагат. Ну почти, сажусь… — И это всё? — интересуется наблюдающий за моими потугами Джу Бон, — Всё, на что ты способна? Я ещё способен ругаться матом! Долго и громко! И на разных языках! Но эта опция сейчас заблокирована! "Артур" Чего его не устраивает? Не понимаю. Нормально мы на шпагат садимся. Вроде... "Серёга" Время действия: вторник Место действия: школа Кирин. Юн Ми и Дон Хё. — Юн Ми! — останавливает проходящую мимо него девушку заведующий воспитательной частью. — Да, господин Дон Хё? — остановившись, оборачивается к нему та. — Хочу тебя спросить. Ты помнишь, о чём мы с тобою говорили? Ты пишешь извинения? — Да, господин Дон Хё. Пишу. — Сколько уже написала? — Эээ… не очень много, сонсен-ним. Знаете, всё как-то не было времени основательно заняться этим вопросом. То одно, то другое… — Сколько ты написала? — Ну… почти шесть штук, сонсен-ним… — Сколько?? Шесть?? Когда мы с тобою говорили, ведь было три?! — Я же говорю, господин Дон Хё, то одно, то другое… Учиться так трудно, сонсен-ним… Юн Ми плаксиво надувает губки и пытается изобразить взгляд кота в сапогах из невиданного здесь никем мультфильма «Шрек». — Пфффф… — длинно выдыхает господин Дон Хё глядя на эту неудачную попытку. — Ты записалась на занятия актёрского мастерства? — спрашивает он. — Да! — с готовностью отвечает Юн Ми, разом меняя выражения своего лица, — Сделала всё, как вы советовали, господин Дон Хё. Стала меньше спать и записалась на дополнительные занятия! Работаю над собой! — Юн Ми, — устало произносит мужчина, — не нужно пробовать на мне свои актёрские таланты. Нужно учиться и делать так, как говорят старшие. Почему ты не написала извинения? — Видите ли, господин Дон Хё, — заложив руки за спину и потихоньку крутясь телом влево-вправо, отвечает Юн Ми, подняв глаза к потолку, — во-первых, их безумно много, этих извинений, а во-вторых, я подумала, и решила никуда не переезжать. Мне нравится в «карцере». — В «карцере»?! Нравится?? — изумляется Дон Хё. — Да. Знаете, это ведь почти отдельный кабинет. Как у директора. Тихо, спокойно. Можно заняться своими делами, или — поспать. Никто не помешает. Юн Ми честным взглядом смотрит на озадаченного собеседника. — Никогда не думал, что услышу такое, — изумлённо крутит головой Дон Хё, — все ученики как проклятия боятся оказаться в «карцере», а ты не желаешь из него выезжать! Просто ушам своим не верю! — Да ничего страшного, — успокаивает его Юн Ми, — всегда что-то случается впервые, сонсен-ним. — Директор Сок Гю будет тобою недоволен, — предупреждает Дон Хё. — Передайте господину директору, что я отбываю наказание так, как положено, — говорит Юн Ми, — и собираюсь отбыть его в полном объёме. Думаю, господину директору будет приятно узнать, что я не увиливаю от ответственности, господин Дон Хё! "Артур" А ещё в "карцере" можно отрабатывать магию и заклинания с палочкой. Которую мы наконец-то сделали из обломков одной из парт. Конечно, не все заклинания и чары так там отработаешь. Например, ту же "Бомбарду", или "Инсендио" лучше даже не пытаться. А вот всякие "Репаро", "Джемини" и "Капациос Экстремис" хорошо идут. Карманы и сумки с расширенным пространством - это просто чудо! А уж всякие шкафы и сундуки, вмещающие в себя целые дома!.. Это.. Это... Блин, у меня даже слов не хватает свой восторг выразить. Ну, и всякие "Энгоргио" с "Редуцио", тоже достойны всяческих восхвалений. Бытовые чары - вообще на любой вкус и цвет! Чистка, глажка, стирка, покраска, починка, для сада и огорода, бриться-стричься, сделать причёску, сготовить еду, сохранить её в тепле, или подогреть.. или, наоборот, заморозить, а может, отправить в стазис... Нарезать, извлечь кости\косточки, нафаршировать, запечь строго до нужного состояния... Сшить, или связать одежду или вещь, зачаровать её чарами комфорта и защиты... Масса! Просто масса возможностей! Я понял: правильный маг - полностью самодостаточная единица! При наличии времени и желания он может обустроиться с комфортом и безопасностью в любом, практически, месте и плевать на всех с высокой колокольни. Нет, я понимаю, что и там есть свои нюансы и сложности, да и уже так могу сходу несколько назвать, начав разбираться во всей этой "магии"... Но, по большому счёту, всё же маг - самодостаточен. Ему не нужно надеяться на других людей, чтобы получить нужное\желаемое. Он может всё сделать себе сам, не уповая на кого-то. Еду, одежду, жильё... Маг с минимальными усилиями может обеспечить себя сам. И не абы чем попало, а вполне приличным уровнем исполнения. Так вот, "карцер", как я уже сказал, очень хорошо подходил для отработки магии. И лишаться такого прекрасного места из-за каких-то там заёбов администрации школы? Пусть нафиг идут! Где бы нам ещё колдовать, чтобы не светиться магией перед всей Кореей-то? Конечно, всякие боевые и, скажем так, масштабные, заклинания там не попрактикуешь, но нам это не особо и надо. Ну, в кого мне тут то же "Адское Пламя" выпускать? Можно, конечно, на китайцах потренироваться, но это несколько преждевременно. Да и северян пока не стоит сжигать заживо. "Бомбарды" в центре Сеула тоже как-то неуместно будут выглядеть. Слишком внимание привлекут к себе. И к нам. Гораздо практичнее в городе использовать что-то более... ммм... из арсенала тайных магических убийц, скажем так. Меньше внимания к нашей персоне будет. Точнее, вообще никакого не привлечём. Ну, почти, как водится в таких вещах. Без ложки дёгтя ни одна бочка мёда не обходится. Но можно мёд брать не возле дёгтя, а с краешку... Лупить теми же "Бомбардами" равносильно стрельбе из хорошей такой пушки, миллиметров в 75-100 посреди города. "Незаметно", прям ух! А вот какой-нибудь тихий пакостный каст - это да, вещь. Ну, споткнулся кто-то неудачно... Бывает... Помер. Тоже, случается. И ничего, что указывало бы на нас. В-общем, переезжать из "карцера" ни я, ни "Серёга" не собираемся. Ему там лучше музыка думается и пишется. (несколько позже, кабинет директора. Господин Дон Хё и господин Сок Гю) — Она с ума сошла! — с возмущением глядя на Дон Хё из-за своего стола, восклицает директор, — в каком ещё, полном объёме? Да меня первая же комиссия со шнурками сожрёт, когда узнает, что ученицу, с такой медицинской картой, как у неё, я подвергаю психологическим перегрузкам! Дон Хё молча пожимает в ответ плечами, как бы говоря — «а что я могу»? — И ей всё равно, что она находится в «карцере», одна? — не понимая как такое может быть, вопрошает директор. — Она считает его своим персональным кабинетом, — отвечает Дон Хё, — вы же знаете, господин директор, что многие вещи выглядят по-разному, в зависимости от угла зрения на них. — Кошмар, — говорит директор, подавшись назад и «оседая» задом в кресле, — кошмар… И как её теперь оттуда выгнать? Если я завтра прикажу ей оттуда убираться, то скажут, что правила в школе не для всех, ведь она не отбыла наказание. А если я её оставлю, могут сказать, что я подвергал нездорового ребёнка недопустимым эмоциональным перегрузкам. И не дай бог, комиссия… Директор вопросительно смотрит на Дон Хё. Тот опять пожимает плечами в ответ. — Как же я попал в такую неприятную ситуацию? — сам себя спрашивает директор и задаёт, опять же себе, вопрос всех времён и народов, — И что теперь делать? Время действия: вечер вторника Место действия: школа "Кирин", кафе. Чу Ын предложила пойти, посидеть в кафе, вместе с её подругами, а все они себе что-то взяли, не сидеть же мне как бедному родственнику за пустым столом? Взял себе коктейль, а кофе — не хочу. Девчонки болтают, я прислушиваюсь, вникаю, подмечаю всякие мелочи в поведении. Эх… Как ни крути, а теперь я в этой половине человечества. Нужно соответствовать… «… Сегодня, президент Республики Корея госпожа Пак Кын Хе подписала приказ о назначении нового главнокомандующего Корпуса морской пехоты Военно-морских сил. Как и ожидалось, им стал бригадный генерал Им Чхе Му…» По большому плоско-панельному телевизору, установленного у дальней стены, показывают новости. Звук накручен где-то близко к максимуму и телек орёт на весь зал. — Ой, да выключите вы звук! — болезненно морщась, просит одна из девочек, сидящая за нашим столом, — Ушам больно! Девочка, сидящая рядом с ней, смотрит на меня, потом встаёт и идёт к барной стойке, решать с бариста вопрос о звуке. Через пару мгновений, звук с помощью дистанционного пульта вырубают вообще. Внезапно становится тихо. Девочка возвращается назад. Задумчиво смотрю, как она идёт. Интересно, а почему она на меня так посмотрела, перед тем как встать? Хотела сказать, чтобы пошёл я и передумала? Пфф… — У меня есть фанкам с недавней недели моды, — говорит девочка, которой было больно ушам, — сняли SNSD. Давайте, посмотрим? Все соглашаются посмотреть. Пока разворачивают и запускают ноутбук, обсуждают вопрос, что лучше смотреть фанкамы, а не постановочные съёмки. На фанкамах артисты выглядят естественно, как в жизни. Пока перемещаемся на угол стола и устраиваемся, чтобы всем видно было, мне вспоминается указ Петра первого, по которому боярам впредь велелось «говорить не по-писаному, чтобы дурь каждого видна была»! Фанкам, это… это да. Что-то сродни этого указа. Без писаных по пять раз дублей. Безжалостно так. Наконец, расположились, хозяйка ноутбука запускает запись. На не очень качественном видео видно, как от большой чёрной машины, какой-то странной, ковыляющей походкой, мимо строя поклонников идёт девушка. В странной чёрной юбке и странных туфлях. Не понимая, что это такое, может, какая-то инсценировка, я присматриваюсь к происходящему. Через три секунды до меня доходит, что всё на полном серьёзе и меня внезапно пробивает на «ХИ-ХИ». — Старуха Шапокляк! - восклицаю я, удержанный "Артуром" от откровенного ржача и озарённый ассоциацией о персонажах этого советского мультфильма. Время действия: среда Место действия: Сеул. Здание объединённых штабов вооружённых сил Республики Кореи. — И последнее, — произносит генерал Им Чхе Му, завершая своё первое совещание, в новой должности — о музыке… Подчинённые, сидящие вдоль длинного стола, не меня поз, одним своим эмоциональным фоном, выражают лёгкое недоумение. — Я хочу, чтобы «Щит моря» в этот раз прошёл на самом возможно высоком уровне, — веско произносит Им Чхе Му, обводя взглядом лица и пытаясь понять, какое воздействие оказывают его слова на присутствующих, — поэтому, я намерен вникнуть во все мелочи, даже в такие, как марш морской пехоты. Тем более, что марш, это совсем не мелочь для солдата. Это то, чем он должен гордиться перед другими воинскими частями и подразделениями, тем более, если они — иностранные. А у нас что? Посмотрите, что написали на прошлых учениях «Щит моря» иностранные журналисты! Генерал обращается к записям в бумагах, лежащих пред ним на столе. — «Под звуки цветочного марша выходят подразделения морской пехоты Республики Корея!» — читает он цитату из какого-то издания. — «Цветочный марш»… — с отвращением повторяет генерал и вопрошает, — как может боевое подразделение гордиться «цветочным маршем»? Мы что — дети цветов? Им Чхе Му ещё раз обводит взглядом лица присутствующих, которые стали печальными, после его слов. — Мне с самого начала не понравилась эта идея, с заменой марша, которая была три года назад, — говорит генерал, — он мне сразу показался слишком поверхностным… не военным. Народ за столом кивает — понятное дело, господин генерал! Предчувствие вас не обмануло! — Но и возвращаться к ранней версии марша не вижу необходимости, — говорит генерал, — весь мир движется вперёд, военная наука движется впереди него, поэтому, для войск, оснащаемых новейшим вооружением, нужна новая музыка, я так считаю. — Запишите, — приказывает новоиспечённый главнокомандующий морпехов, — провести конкурс среди композиторов на новый военный марш. Конкурс провести в самые сжатые сроки, к началу учений «Щит моря» он должен быть готов. — Так точно! — откликается адъютант, быстро делая записи в своём блокноте. Время действия: четверг Место действия: школа "Кирин", урок литературы Сижу, вполуха слушаю учителя, рисую в тетради Чебурашку. Вчера, посмотрев как шкандыбают на каблуках звёзды корейской поп-музыки, вспомнилась мне старуха Шапокляк, потом, по ассоциации, вспомнился Чебуратор, а уже совсем потом, когда уже лёг спать, припомнилось, что лопоухая игрушка пользовалась большой популярностью в Японии. С утра я продолжил думать об этом, соображая, можно ли с этого получить деньги? И если да, то как? Может, заказать сшить мягкую игрушку? И подарить её Сун Ок? Как талисман? Сун Ок раскручивает свой канал, всё больше людей будут видеть этого забавного покемона, и пусть не сразу, пусть неспешно, но «чебурашко-мания» постепенно захватит мир, принося мне гарантированные отчисления с каждой проданной мохнатой тушки… Блин! Чтобы заказать сшить игрушку, деньги нужны! Может на курсах домоводства захватить швейную машинку да попробовать «запилить опытный образец»? Так я шить не умею. Нужно тогда захватывать машинку вместе со швеёй. А швее — нужно платить. Да, не проблема. Заплачу девчёнкам с факультета "Художественных промыслов", они мне Чебурашку и сошьют. Решено! — Так, это что такое? — раздаётся рядом со мною голос преподавателя, — Юн Ми, почему ты рисуешь каких-то уродцев во время занятия? Почему это — уродцев? По мне так, неплохо получилось. Как мог, так и нарисовал… — Это — Чебурашка, — поворачиваясь к учительнице, обиженно отвечаю я, неожиданно уязвлённый тем, что, как художника, меня не оценили. — Кто? — озадаченно переспрашивает сонсен-ним, видно не рискнув повторить за мной произнесённое по-русски имя. — Это Чебурашка, госпожа Пэ Ду На, — объясняю я, — неизвестный науки зверь. Дружит с крокодилами, детьми и вредными аджумами… Вместе со слышавшим всё классом, учительница корейской литературы замирает, зависнув над моей партой, видимо, как и все, пытаясь осмыслить услышанное. Так тебе и надо! А нечего ко мне цепляться на каждом уроке! Не так сидишь, не так свистишь! Кому нужны эти корейские писатели? Я, конечно, мог бы молча ждать следующего вопроса, но я же благородный, женщинам помогаю… — Я его только что придумала, — поясняю я, видя, что женщине трудно в мозгах, и приходя ей на помощь. В классе раздаются облегчённые смешки. — Юн Ми, — строго спрашивает меня учительница и задаёт мне, похоже, как она думает, провокационный вопрос, — что мы тут все делаем? — Изучаем корейскую литературу? — делаю я осторожное предположение. Вроде бы, когда начался урок, этим планировали заниматься… — Ну, надо же! — язвительно произносит учительница, взмахнув рукой, — Ты знаешь! А почему ты тогда вместо этого — рисуешь? — Прошу прощения, госпожа учительница, но дело здесь в том, что мыслеобразы, они нематериальны. И поэтому, требуют немедленной фиксации на реальных объектах. Иначе, они исчезают из нашего мира, не оставляя следов. Вот, я его и зафиксировала… А чё я такого сказал? — думаю я, смотря на выражение лица учительницы, — Сказал, что просто зарисовал, чтобы не забыть. Просто другими словами. И всё. И не надо на меня так смотреть. — Юн Ми, — ледяным голосом произносит госпожа сонсен-ним, — минус десять балов за занятие на уроке посторонними делами! — Спасибо, госпожа учительница! — сидя кланяясь, благодарю я. Тут так принято. За всё нужно благодарить. Даже за «двойку». Жизнь такая… — Класс занимается изучением творчества знаменитого поэта прошлого, господина Юн Сон Ди… Чёрт, а я думал, она от меня отстанет. «Минуснула» ведь уже. Что ей ещё нужно? Не знаю я этих поэтов. И что они писали — тоже не знаю… — … замечательного поэта-лирика. Скажи, Юн Ми, как ты думаешь, о чём эти строки? Ивы зелёные, воды тиха гладь, С речки голос человека слыхать, Он не заметил, как засияло солнце… Что я думаю? Ничего я не думаю! Странные какие-то стихи, на мой взгляд… — Наверное, сонсен-ним, — говорю я, и напрягаю фантазию, пытаясь интерпретировать услышанный стихотворный бред, — в этих стихах поэт описал случай, произошедший с ним у реки. Он там отдыхал и, засмотревшись на бегущую воду, заснул. Заснул, а тут из-за туч вышло солнце и засияло. И он сильно обгорел, на солнце. Потому, что не заметил… Класс, не смеётся, а откровенно ржёт над моими словами. Учительница смотрит на меня с возмущением. Ну, а что — я? Откуда я знаю, что он имел в виду, этот давным-давно умерший поэт? Тем более, писавший здесь, на востоке, где в каждое предложениями вкладывают по два-три смысла, так, на всякий случай. Чтобы было, наверное, за что минусы ученикам ставить… — Как можно не знать знаменитое любовное стихотворение Юн Сон Ди, которое знает вся Корея? Учительница требовательно смотрит на меня, я на неё. Вот зачем мне знать это знаменитое стихотворение? Почему бы ей об этом не подумать? — Простите, сонсен-ним, — говорю я, недовольный тем, что от меня никак не отстанут, — но я действительно не понимаю, зачем мне это нужно знать? Годы жизни господина Юн Сон Ди, я знаю. В каком жанре он писал свои произведения, запомнила. Как называются его самые известные творения — выучила. Всего этого достаточно, чтобы заполнить тестовую таблицу с экзаменационными вопросами. Зачем мне ещё читать, что он написал? У меня нет на это времени! Я пожимаю плечами. — Варварство! — восклицает учительница, с ужасом смотря на меня, — Невероятное, узколобое и дикое варварство! Юн Ми, ты — варвар! Неужели тебе, как девушке, вот ни капельки не интересно, что говорил влюблённый мужчина своей избраннице? Тебе не интересно? "Артур" Ну, да, варварство, согласен. Только не понимаю я смысла всех этих уроков литературы. Ещё со школы. Книги интересные читать надо, а не обсасывать, чего там автор хотел сказать вот этим, и об чём думал когда писал вот это... А у корейцев интересных книг нет. Таких, чтобы захотелось их прочитать и запомнить. Вся их литература... Ну, кому в той же России интересны замшелые записи веков 10-12? Не сказки и былины, а именно проза о каких-то там страданиях неких, пусть будет, подвижников и "святых"? Нет, историкам-то они интересны, тут понятно. Но вот заманить этим массового читателя... Да ещё капая ему на мозги хернёй: "А о чём думал автор когда писал как героя заедали блохи?"... Да, ну, нахрен! Вот и в Корее вся литература - времён того же периода, что и жития святых. Давностью лет в 300 и больше. Да ещё и проблемы там у героев, как у марсиан. Так же близки современным корейцам, как проблемы зелёных человечков с Марса. "Серёга" — Знаете, сонсен-ним, — говорю я, — если честно, то это похоже на подглядывание, или чтение чужих писем. Он писал ей, а не нам. Почему мы все читаем и обсуждаем то, что нам не предназначено? Вопросительно смотрю на затрудняющуюся с ответом учительницу. Класс задумывается над этическим вопросом, который, похоже, никогда не приходил ему в голову. — Считаю, что совершенно не стоит читать чужую любовную переписку, — продолжаю я, решив высказаться по данному вопрос до конца, «раз пошла такая пьянка», — каждый человек должен выражать свои чувства своими словами. В зависимости от силы этих чувств и выражающие его слова будут соответствующие. Чем сильнее чувства — тем слова красивее. А если кто-то пытается чужие слова выдавать за свои, пересказывая давно написанные стихи, то значит, что чувства у него такие хилые и невзрачные, что даже слов не смогли никаких родить. Или, этот человек — дурак. В обоих этих случаях, следует с подозрением относиться к индивидуумам, использующих чужие слова… Учительница ошарашенно смотрит на меня. — Уверена, что если я захочу что-то сказать, то всегда смогу найти для этого слова, — говорю я, видя, что пауза затягивается, — поэтому, я не читаю любовную лирику, сонсен-ним… — Ты не права, — помолчав, говорит мне учительница, — прекрасные слова, если их не повторять, потеряются. Так же как и картины художников, если на них не смотреть, и музыка, если её не слушать. — Согласна, — киваю я, — в этом вопросе нет однозначности, и на него может быть множество разных мнений. Но, всё же, я думаю, что есть вещи личные, не предназначенные для всех. Я говорила об этом, сонсен-ним. — Я поняла, — тоже кивает мне учительница, — я слышала, ты пишешь «хокку»? А что насчёт «сиджо»? Учительница смотрит на меня, а я смотрю на неё. Вот не было у меня в прошлой жизни ни случая, ни желания, подзубрить корейскую поэзию! Если честно, то столкнулся я с ней только сейчас, на уроках литературы. До этого, я только слышал о её существовании. — Ты пишешь стихи только на японском? — неприятно удивляется моему молчанию госпожа Пэ Ду На и правильно его интерпретировав, — А как же твой родной язык? Тебе нравится больше японский? Та-аак, а вот разговоров нам таких не надо! Нефиг мне апатриотичность шить на пустом месте! — Почему? — тоже якобы удивляюсь я вопросу, постаравшись сделать это погромче, — Пишу! Просто они не попадают в принятые в литературе стили и каноны. Поэтому, я их держу у себя. — В голове, — после короткой паузы добавляю я на тот случай, если вдруг кому-то захочется взглянуть на записи и черновики. — Очень интересно, — говорит учительница и предлагает, — может быть, тогда ты что-то прочтёшь, из своего? Хочется оценить, насколько не попадает в жанр, то, о чём ты говоришь. Я на пару секунд задумываюсь, могу ли я что-то прочесть или следует начать рассказывать, что всё забыл да и стесняюсь. Хотя, поверить в то, что я боюсь публики, вряд ли кто тут поверит. А вот прочесть… Что-нибудь такое, чтобы от меня отстали? Хм, помнится, после полученного от Сан Хёна задания сделать перевод песни на корейский, я немного поэкспериментировал, пытаясь переводить стихи с разными стихотворными размерами. Хотел понять, можно ли сразу, на глаз, определить — получится перевести, или, нет? Каких-то вменяемых результатов исследование моё не дало. Оказалось, что стихов я знаю не так уж много, уверенно отнести каждое известное мне произведение к определённому стихотворному размеру — не всегда могу. Но Маяковского я тогда сделал попытку перевести… Вот и пригодилось… — Это экспериментальные стихи, — сразу предупреждаю я и спрашиваю, — слушать будете? — Буду, — кивает учительница, — читай. — Называется стихотворение — «А вы могли бы?», — говорю я и приступаю, собственно, к «телу» стиха. Я сразу смазал карту будня, плеснувши краску из стакана. Я показал на блюде студня косые скулы океана. На чешуе жестяной рыбы прочел я зовы новых губ. А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб?! Не знаю, сколько именно процентов энергетики произведения Владимир Владимировича мне удалось донести до слушателей, своим не очень удачным переводом, но, похоже, дух певца революции смог просочиться в мирную Корею из другого измерения. Пусть, может, всего лишь четвертью своего полного «заряда», но, «жахнул». В тишине замершего класса вопросительно смотрю на учительницу, ожидая её реакции. — Агдан! — помолчав, одним словом высказывает своё впечатление госпожа Пэ Ду На, и, повернувшись ко мне спиною, направляется к учительскому столу. (после окончания урока) Вслед за убежавшими вперёд одноклассниками, вяло перемещаюсь по школьному коридору, размышляя о бренности бытия мира вообще и моего, в частности. Что-то стало надоедать мне сидеть постоянно взаперти. Кто это вообще придумал, что нельзя выходить за школьные стены? Так и свихнутся недолго… Или, клаустрофобия какая ещё разовьётся… В хронической форме… Внезапно я слышу звуки музыки. Скрипка. Тормознув, прислушиваюсь. Хорошо играет, — послушав, делаю я для себя заключение, — и кто это так ловко «пилит»? Пойти, глянуть, что ли? Решив посмотреть, сворачиваю в боковой коридор, иду на звук. Дохожу до источника, заглядываю в класс. Внутри, три девушки. Одна играет на скрипке, две других сидя за первой партой, её слушают. Встав в проёме дверей, я тоже слушаю вместе с ними. Симпатичная, — формирую я своё мнение о скрипачке, — лицо, грудь… И даже ноги… вроде длинные и… стройные… По местным реалиям это — нонсенс… Музыка смолкает, скрипачка опускает скрипку. Слушательницы аплодируют и тут все замечают меня. — Чего тебе? — очень недружественно обращается ко мне одна из подружек скрипачки. — Ничего, — пожав правым плечом, говорю я, продолжая разглядывать девушку со скрипкой. — Раз ничего, то иди отсюда! — советуют мне. Ну и пойду, — думаю я, — тссс… старшие… Наглые, как кони… Поворачиваюсь, ухожу. Поговорили… (Урок математики. Идя по проходу вдоль парт, идёт учитель, кладя на парты перед учениками выполненные ими ранее тесты) Сижу, смотрю, как учитель раздаёт всем листки с результатами контрольной работы, которую мы писали на прошлом занятии. Положив проверенную работу перед учеником на парту, учитель громко объявляет количество полученных балов и фамилию человека, их получившего. Результаты колеблются от пятидесяти до семидесяти баллов. Интересно, на чё я там понаписал? Доходит очередь и до меня. Учитель кладёт предо мною моё задание и неожиданно прижимает его рукою к парте, не называя оценку. — Юн Ми-ян, — обращается он ко мне, — ты занималась математикой дополнительно? — Нет, сонсен-ним, — отвечаю я, отрицательно мотая головой, — не занималась. — Точно? — Точно, сонсен-ним. — Хм… Пак Юн Ми — сто баллов!.. Максимум… Учитель идёт дальше, а весь класс оборачивается ко мне. Ох и нифига себе! — думаю я, беря в руки свою работу, — Что это со мною вдруг? В математике соображать начал… Вот что значит — захотел и приложил усилия! Клёвый результат. Что ж мне только дома так с ней не везло? Наверное, из-за различия в программах. Наша — сложнее… (несколько позже. Юн Ми разговаривает по телефону) (Юн Ми) — Добрый день, господин президент! (Сан Хён) — Здравствуй, Юн Ми. У тебя сейчас перемена? Я просил секретаря узнать, когда у тебя будет перерыв в учёбе, чтобы позвонить. (Юн Ми) — Да, господин Сан Хён, у меня сейчас перемена. (Сан Хён) — Отлично. Юн Ми, что у тебя с учёбой? (Юн Ми) — Всё хорошо, только что получила сто баллов за тест по математике. (Сан Хён) — Сто баллов?! Ах-ххх-х… Просто замечательно. Ты молодец! (Юн Ми) — Спасибо, господин Сан Хён. (Сан Хён) — А по другим предметам, которые ты будешь сдавать в сунын? (Юн Ми) — Тоже никаких проблем. Почти по всем по ним у меня самые высокие баллы. (Сан Хён) — Аджжж! Молодец! Хорошо, что ты так хорошо учишься. Значит, в "Кирин" не будут возражать из-за твоего отсутствия. Всё, Юн Ми, готовься. На следующей неделе начинаются съёмки фильма. У тебя в нём есть роль. (Юн Ми) — Спасибо, господин Сан Хён! А то я тут плесенью начала покрываться. (Сан Хён) — Где? В "Кирин"? Странно… Я слышал, что ученикам там спать не дают, а ты говоришь, что тебе — скучно? (ЮнМи) — Тут достаточно всё однообразно. И выходить нельзя. (Сан Хён) — Ну вот и сменишь обстановку. (Юн Ми) — Спасибо, господин Сан Хён. (Сан Хён) — Юн Ми, та мелодия, что ты прислала… Есть проблема. (Юн Ми) — Какая? Что с ней не так? (Сан Хён) — С ней всё хорошо. Очень хорошо. Просто с теми двумя темами, которые ты написала раньше, в фильме стало слишком много музыки. А директор фильма, вместе со своим звукооператором, ничего не хотят удалять. Как тебе такая ситуация? (Юн Ми) — Ну, не знаю… Много не мало, господин президент. Всегда где-то можно урезать или растянуть. (Сан Хён) — Я тоже так считаю. Хочу, чтобы ты помогла им, двоим, справиться с этим вопросом. Ты же — автор. Будешь работать вместе с ними. (Юн Ми (озадаченно)) — Хорошо, я попробую. (Сан Хён) — И ещё нужно будет сделать студийную запись «Порке те васс». Композиция неплохо растёт в европейском сегменте. Хочу, чтобы она представляла нас в Европе. (Юн Ми) — На французском языке? (Сан Хён) — Да. У тебя получилось перевести её на корейский, как я просил? (Юн Ми) — Я перевела, но выглядит, не очень. Может, лучше исполнить её на испанском? Это будет точно хит! (Сан Хён) — Юн Ми, эта тема не для телефонного разговора. Приедешь в «FAN Entertainment» мы с тобою это обсудим. А пока — учись, чтобы тебя отпускали без возражений. Что у тебя с танцами? (Юн Ми (со вздохом)) — не очень… (Сан Хён(с огорчением в голосе)) — Тссс… Старайся! Уметь танцевать — одно из главных достоинств айдола! (Юн Ми (уныло)) — Понятно… (Сан Хён) — Всё, Юн Ми, иди, учись. Да, ещё! Раз ты начинаешь работать в графике агентства, я решил назначить тебе менеджера. Пока ещё не решил, кто. Но, как выберу, он тебе позвонит и сообщит тебе твоё расписание. Поняла? (Юн Ми) — Да, господин Сан Хён. Спасибо, господин Сан Хён. (Сан Хён) — Всё, до свидания. (Юн Ми) — До свидания, господин Сан Хён. («FAN Entertainment» Ки Хо и Сан Хён) — И что, у нас нет никого, кто бы мог это делать? — с подозрением смотря на своего заместителя, спрашивает Сан Хён. По выражению лица Сан Хёна несложно догадаться, что он подозревает, что его — «накалывают». — У нас недостаток менеджеров, — смотря честными глазами на начальство, отвечает Ки Хо, — нет даже положенного по закону человека на замену, если кто-то из них вдруг заболеет. — Странно… — задумывается Сан Хён, — почему же у меня такое ощущение, что в агентстве постоянно толпа непонятно чем занятых людей? — Не знаю, господин президент, откуда у вас такое ощущение, — явно наглея, отвечает на пассаж Сан Хёна, Ки Хо, — Бездельников я здесь не видел. Но, каждый персональный менеджер отвечает за своего исполнителя. Не представляю, как назначенный вами человек будет ещё дополнительно работать и с Юн Ми. Боюсь, в какой-то момент он встанет перед выбором — кем ему заниматься, Юн Ми, или исполнителями, которые зарабатывают деньги для его зарплаты. Думаю, выбор его очевиден, сонсен-ним. — Юн Ми ещё не айдол, чтобы назначать ей персонального менеджера, — недовольно произносит директор, — Она ещё учится. Что он будет делать, пока она учится? Сидеть на лавочке у школы и ждать, когда я ему перечислю зарплату? — Возьмите практиканта с испытательным сроком, — предполагает Ки Хо, — платить ему нужно меньше, а всем действительно, давно нужен помощник. Пусть пока помогает остальным, а когда потребуется работать с Юн Ми, пусть работает только с нею. Закончит с ней, опять помогает остальным. — Хм… — задумывается над предложением Сан Хён, барабаня пальцами по столу, — хм… — Всё одно, люди нужны, — продолжает убеждать Ки Хо, — давно уже кого-то нужно было взять. — Ладно, — принимает решение Сан Хён, — ты меня уговорил. Найди кого-нибудь. Пусть помогает всем, как ты хочешь и занимается Юн Ми, когда это нужно. Лучше, пусть это будет женщина. И это нужно сделать быстро. — Хорошо, господин президент. Я сейчас же этим займусь. — Давай, Ки Хо. Давай. Время действия: вечер Место действия: школа "Кирин", кафе. Юн Ми с чашкой цветочного отвара сидит за столиком, перед своим открытым ноутом. Сижу, облепиховый отвар пью. В баре кончился чай, пришлось взять, что было. Такое ощущение, что я тут в школе один, кто у барист чай спрашивает. Остальные пьют своё, национальное. Похоже, все те, кто, делясь своим впечатлением о Кореи, писали в блогах и статьях, что её население — махровые националисты, особо не преувеличивали. Еда — своя, вещи — свои, лекарства — свои, машины — свои, и даже чай — свой. Из местных сорняков… Ничего чужого им не нужно. После звонка Сан Хёна второй день ничего не происходит. Хожу на уроки, учусь. Я думал, что в агентстве организационные процессы протекают быстрее, но ладно… Сказали — ждать, буду ждать. Пока суть да дело, я, помня о коварных ведущих на ТВ-шоу, решил выполнить поставленную когда-то самому себе задачу — дочитать историю этой страны. А то я дошёл до «нового времени» и там остановился. Делать заданные задания — не охота, да и смысла особого не вижу. У меня вроде бы и так, неплохо с учёбой, можно разок и пропустить. Да и ещё, честно говоря, как-то я, малость, притомился. Устал. Нужно сделать перерыв. Вот, изучаю, подвернувшуюся в интернете статью о финансовом кризисе. Вообще-то я собирался читать учебник, но про деньги — это интересно. И потом, это ведь тоже история. Только в узком, сак сказать, взгляде на неё. «… Одним из самых тяжелых за последние полвека кризисов считается азиатский. Для большинства он оказался полной неожиданностью. С 1990-го по 1996 год включительно страны Азии в большинстве своем развивались высокими темпами. Модель заключалась в том, что частным компаниям давался, по сути, карт-бланш. Особенно ярко это проявилось в Южной Корее. Еще в 60-х годах прошлого века пришедший к власти генерал Пак Чон Хи…» Про это я уже читал… «… При этом, нужно отдать должное правительству Чон Хи, все началось с активной поддержки аграрного сектора. Крестьян освободили от выплат долгов по кредитам. Государство заявило, что банки выдавали их под грабительские проценты…» Ух ты! А генерал Пак был реально крут! Загнуть в бараний рог банки! Это я не знаю, каким нужно быть! Титановые яйца должны быть у такого человека, это точно. «… Была принята программа стабилизации цен на сельскохозяйственную продукцию, которая фактически гарантировала аграриям сбыт…» Клёво. А у нас в газетах пишут, что на каждом рынке своя мафия. Крестьянину на него, со своей картошкой не пробиться. Только за три копейки её торгашам и продавать… Хм, нравится мне такая решительность. Поддерживаю. «… Затем власти определились с приоритетными отраслями промышленности. Главный критерий выбора заключался в конкурентоспособности производимых товаров на мировом или хотя бы на азиатском рынке. Ставка была сделана на развитие электроники, кораблестроения и автомобильной промышленности. Государство всячески поощряло открытие новых предприятий в этих отраслях. Движущей силой экономики Южной Кореи в тот период стали так называемые чеболи — крупные частные концерны…» Та-та-та… Та-та-та… Читал уже. «Результат превзошел ожидания. С середины 60-х по середину 90-х рост промышленного производства в Южной Корее составлял 25 процентов в год. Лучшими были 70-е годы. Тогда этот показатель увеличился до 45 (!) процентов…» А что, такие проценты роста — и вправду бывают? Не знал. Круто у корейцев получилось… «… Модель была сохранена последующими правительствами как полностью оправдавшая себя. Однако, за 30 с лишним лет ее существования проявились и негативные стороны. Тесная связь государственного аппарата с крупным частным бизнесом породила благоприятные условия для развития коррупции. В конце 90-х практически все корейские корпорации признались в том, что давали взятки…» Ну-у… А кто взятки не берёт? Тут «берега» видеть нужно в таком деле, да помнить, что к гробу карманы не пришьёшь. И про страну не забывать. А то когда жрут, как не в себя, потеряв разум от жадности, кому от этого хорошо? «… Бурные темпы роста экономики Южной Кореи подтолкнули западные банки к активному кредитованию страны. А корейские банки оказались морально не готовы к такому денежному потоку. Вместо того чтобы инвестировать полученные кредиты в производство, они погнались за сиюминутной прибылью. При этом, кредитовали местные компании на основе дружеских отношений, семейных связей, политических симпатий. Экономическое обоснование выдаваемых кредитов банкиров не интересовало. Внешний долг государства рос как на дрожжах, но внешне ничего не вызывало тревоги. Поэтому кризис, ударивший по азиатскому рынку в 1997 году, был как гром среди ясного неба…» Ну вот, что я и говорил? Зажрались, «берега» потеряли. Вот и результат! «… В 1998 году три страны — Южная Корея, Индонезия и Таиланд — обратились за помощью к Международному валютному фонду. МВФ выдвинул каждой из них основные условия: политика жесткой экономии, отправка национальных валют в «свободное плавание», сокращение рабочих мест в государственном секторе…» Похоже, в МВФ на всё про всё один рецепт, после которого — страну в гроб кладут. Что у нас, что тут… Что за организация такая, межмировая? "Артур" Нормальная организация. Правильно они советуют, первых делом надо количество нахлебников в экономике сокращать. А то так никаких денег не хватит, всех халявщиков кормить. Это ж пиздец какой-то, когда "гос.аппарат" разрастается до отдельных человеков на каждый пук! Если у вас бумажка на жёлтой бумаге - вам к этому человеку, а если чуть пожелтевшая - то к этому... И всем им ведь зарплату из налогов платить надо! А денег от этого в обороте не прибавилось. Сколько было налогов - столько и собирают. А раз налогов уже не хватает - их увеличивают. Беря деньги откуда? Правильно, из реальной экономики! Ну, и как тут кризисам не случаться? "Серёга" «… Азиатский кризис почувствовали на себе как европейцы, так и американцы. В результате, он перерос в глобальный, особенно тяжело отразившийся на России, власти которой объявили дефолт. Рубль тогда упал по отношению к доллару в четыре с половиной раза. Причем произошло это в считанные дни. Цены в магазинах на все виды товаров менялись не реже одного раза в сутки…» И тут в России дефолт был… У нас-то я его не застал, но родители рассказывали невероятные вещи про те времена… «МВФ разработал стратегию борьбы с азиатским кризисом. Она состояла из трех основных компонентов. Финансирование. На стабилизацию экономики и реформы Южная Корея, Индонезия и Таиланд получили примерно 35 миллиардов долларов от МВФ…» Ну, это понятно… «… Макроэкономическая политика. Для того чтобы остановить обвал курсов национальных валют и предотвратить гиперинфляцию, была ужесточена денежно-кредитная политика. Например, банки регулярно снижали ставки по кредитам, включая потребительские…» Какие-то святые банкиры тут живут… Ставки снижали! Даже не верится в такое… «… Структурные реформы. В частности, государства взяли на себя обязательства по перераспределению рабочей силы в целях смягчения социальных последствий кризиса. В этот сложный для мира период всех поразили жители Южной Кореи: они понесли в банки свои драгоценности. В первую очередь сдавали золотые изделия: обручальные кольца, цепочки, ожерелья, серьги, различные фигурки, которые в этой стране принято дарить друг другу… Спортсмены несли медали, завоеванные на различных международных соревнованиях. Все это сдавалось по цене лома, чтобы помочь стране преодолеть глубокий финансовый кризис. Государству не хватало валюты, пришлось брать кредиты у Международного валютного фонда, а он выставил ряд жестких условий. Корейцы не стали протестовать и сделали все, чтобы помочь стране. Рассказывают, что у дверей банков выстраивались очереди из тех, кто принес золото. Некоторые, торопясь на работу, просто бросали через головы впереди стоящих свои украшения и уходили, не получив денег…» ВОТ ЭТО ДА! Вот это сознательность у людей! Вот это настоящий патриотизм! Отдавать последнее, что бы всем стало лучше! Я задумываюсь, смотря вдаль сквозь стену кафе несфокусированным взглядом. Интересно, а я бы пошёл, вот так вот, как корейцы — отдавать свои последние деньги? Ммм… наверное, нет. Всё равно, украдут. Всё сдаденное. Будут, потом, как обычно, рассказывать, разводя руками и с круглыми от изумления глазами — «да, было. Но всё куда-то делось! И никто не знает — куда!». Впрочем, у нас ведь тоже, в войну, люди и на танки и на самолёты деньги несли. Но, с тех пор, государство не один раз людей обмануло, поэтому, дураков нынче нет. Если что, то я бы, для начала, потребовал, чтобы всех этих «игрунов», своими «играми» доведших страну до ручки, для начала бы — расстреляли. Тогда бы я убедился в твёрдых намереньях руководства и может быть, чего-нибудь, да сделал. А так… Что-то давать тому, кому не веришь… Я лучше пропью, как говорится… Ещё немного поразмышляв над прочитанным, возвращаюсь к тексту. «… Уже в 1999 году рост экономики в Южной Корее составил 10 процентов. В 2000 году — 9 процентов. Либерализация экономики позволила Южной Корее закрепиться в первой двадцатке наиболее развитых стран. Безработица не превышает 3,4 процента трудоспособного населения. По номинальному ВВП страна занимает 15-е место в мире. Валовой национальный продукт на душу населения — более 31 тысячи долларов (для сравнения: в 1963 году он составлял 100 долларов…» Мдя-а… Нам бы так.. Задумчиво читаю статью дальше. Вдруг, кто-то садится за мой столик. Отрываюсь от экрана, смотрю. А-а, Ха Ныль! — Примет, Юн Ми! — говорит он. — Привет, — говорю я, пододвигая ноут. — Что делаешь? — жизнерадостно спрашивает он, хотя, мне кажется, что и так видно, без вопроса, что я читаю. — Удивляюсь, — говорю я и поясняю, чему, — оказывается, корейцы, такая крутая нация. — Конечно, — без тени сомнения в голосе подтверждает мои слова Ха Ныль, — а ты что, разве об этом не знала? — Знала, конечно, — начинаю выкручиваться я, поняв, что увлёкшись чтением, несколько выпал из реальности и сказанул «не то», — просто я знала, а сейчас вдруг осознала. Я сейчас читаю про финансовый кризис. Когда люди отдавали государству золото. — А-а, — понимающе кивает Ха Ныль, — ты про это? Тогда понятно. Да, тогда были не лучшие времена… — Моя бабушка и дедушка отдали тогда свои обручальные кольца! — с гордостью говорит он. — Да, тебе можно этим гордиться, — говорю я. — А твои? — спрашивает он, озадачивая меня вопросом, — Они ведь тоже так сделали? — Знаешь, не знаю, — отвечаю я, и обещаю, — я спрошу. — Как не знаешь? — удивляется Ха Ныль. — Как-то не спрашивала, — говорю я и пытаюсь сменить тему, — Что ты хотел? — Эеээ, — переключается Ха Ныль, — Я хотел сказать… Твои фотографии. С фотосессии, где ты в своём красивом пальто… Я разослал их во все адреса, где берут к просмотру фото. — Хорошо, — киваю я, — будем ждать. — Будем ждать, — повторяет Ха Ныль. — Ммм… — мычит он, собираясь ещё что-то сказать. — Юн Ми, — неуверенно произносит он моё имя, — а как ты относишься к дружбе… между людьми? — Нормально, — говорю я. — Как думаешь, мы бы могли с тобою дружить? — Наверное, это было бы сложно, — подумав, отвечаю я. — Почему? — испуганно спрашивает Ха Ныль. — Мне кажется, что у нас с тобою нет общих увлечений. — А фотографии?! Мы же вместе делаем фотосессии! — Ну, фотография, это увлечение для тебя, а мне, стоять неподвижно, совсем неинтересно. Я это делаю, только что бы заработать денег. — Да? — как-то сникает Ха Ныль, — А, ну ладно… Тогда я пойду… До свидания Юн Ми! — До свидания, Ха Ныль! — тоже прощаюсь я. Смотрю, как он уходит. Какой-то он странный сегодня. О какой-то дружбе заговорил… Общения, что ли не хватает? Непонятно… Время действия: следующий день, примерно десять часов дня. Место действия: «FAN Entertainment» кабинет президента компании. — Она? — спрашивает Сан Хён, переводя вопросительный взгляд с молодой девушки скромно стоящей перед его столом, на Ки Хо. — Да, — кивая, подтверждает тот, — стажёрка, сонсен-ним. Сан Хён вновь переводит взгляд на девушку и опять, молча, разглядывает её несколько секунд, словно не занимался этим раньше. Девушка стоит, смотря вниз и опустив сцепленные в пальцах перед собою руки. — Ён Э, — веско произносит директор. — Да, господин президент! — с готовностью вскидывает голову девушка. — Я просмотрел твои документы, — говорит Сан Хён, на мгновение, опустив взгляд на бумаги, лежащие перед ним на столе, — выглядят они неплохо… — Спасибо, господин сонсен-ним, — кланяясь, благодарит Ён Э. — … но они мало что значат, — жёстко заканчивает начатую фразу Сан Хён, сделав в ней перерыв для поклона Ён Э. На лице девушки появляется выражение испуга. Похоже, она решила, что ей сейчас укажут на дверь. — Это всё — теоретические знания, — кладёт правую ладонь на бумаги Сан Хён, поясняя, о чём это он говорит, — без практики — это ничто. Только практика сможет показать, способна ли ты стать персональным менеджером известного артиста, или, нет… — Я буду очень стараться господин президент Сан Хён! — обещает девушка и истово кланяется. — Хочу на это посмотреть, — уже с более одобрительным видом кивает на это обещание СанХён и продолжает, — Я беру тебя с испытательным сроком на три месяца, Ён Э… — Спасибо, господин директор! Вы не пожалеете, что взяли меня! — восклицает Ён Э, снова маханув резкий поклон чуть ли не до пола головой. Сан Хён, на это проявление восторга, неспешно кивает, с видом человека, видевшее такое не одну сотню раз. — Чтобы остаться в «FAN Entertainment» тебе придётся очень постараться, — говорит Сан Хён. — Я буду очень стараться! — с горящими глазами, в который раз обещает Ён Э. Президент кивает и поступает к постановке задачи новому сотруднику. — Смотри, — говорит он, — ты только что закончила университет. Ты молода и у тебя нет опыта. Сама понимаешь, о том, чтобы доверить тебе работу с известным айдолом, сейчас даже речи не идёт. Тебе нужна практика. Будешь получать её под руководством господина Ки Хо. Он будет указывать тебе, кому из персональных менеджеров ты будешь помогать… — Спасибо, господин сонсен-ним! — благодарит Ён Э, уловив паузу. — Кроме этого, — кивнув, продолжает президент, — у тебя, как у настоящего менеджера, будет тот, за кого ты будешь персонально отвечать. Сейчас она тоже, как и ты — практикантка, готовится стать звездою «FAN Entertainment» в школе "Кирин". Зовут её, Пак Юн Ми. Сан Хён делает паузу. Принятая на работу не мешает мыслительному процессу руководства, ждёт, с самым почтительным выражением на лице. — Пак Юн Ми, — обдумав всё, что собирался сказать, продолжает президент, — будет принимать участие в съёмках фильма памяти о группе «FreeStyle». Ён Э. Тебе нужно будет следить за выполнением её рабочего графика. В процессе выполнения этой работы, ты должна будешь научиться взаимодействию с артистом, получить представление об организации работ при съёмках и концертной деятельности. Твоим начальником будет господин Ки Хо… (Несколько позже. Ён Э, уже получив все указания и выйдя из агентства, восторженно общается по сотовому телефону) — Мама, я так волновалась! Думала, мне откажут! Президент Сан Хён такой строгий! Я думала, у меня сердце выскочит из груди, так сильно оно билось!.. Нет, пока временно, на три месяца. Но мне уже дали персональное задание!.. Да! Я отвечаю за девочку-трени!.. Конечно, справлюсь! Она ещё только школьница! Проблем не будет, мама!.. Мамочка, я так счастлива! Я работаю в компании «FAN Entertainment»! А-а-а!! Я получила работу! А-а-а!!