Пятница и выходные
Вроде и не сказать, что Гарри намеренно искал на свою голову неприятности — ему-то всегда искренне казалось, что они всегда сами находили его, где бы он ни был, но признать и то, что их тянуло друг к другу магнитом все эти годы он не мог. Не раз оглядываясь назад на свой пройденный путь он понимал, что судьба не раз предлагала ему шанс отступить, но это приравнивалось бы к тому, чтобы изменить себе и своим убеждениям, а это сильно противоречило натуре Гарри. Кажется говорят, что лучше сожалеть о сделанном, чем о несделанном, но теперь он частенько задумывался над этим, порой начиная сомневаться в собственных ранее принятых решениях… А Гарри всегда умел прислушиваться к себе, невзирая на мнение окружающих, даже если против него был настроен весь мир, и всегда полагался на свою интуицию. Хоть со временем и научился слышать близких ему людей, учитывая их мнение, но всё же всегда упорно делал то, что считал нужным. И вот снова он обречённо решил для себя, что несмотря ни на что поступит так, как ему велит сердце, хоть это и приводит, порой, к довольно печальным результатам. Пусть он и испытывал удручающую эмоциональную немоту в последнее время, но душа неожиданно выдавала что-то смутно похожее на гнев и адреналин, и даже ощутив их тихие отголоски, Гарри почти ясным взором оглядел класс Трансфигурации. Нашёл взглядом Гермиону, сидящую через проход, которая, сдвинув брови, усиленно строчила конспект. Её волосы, как и обычно, растрепались от усердия, рукава рубашки были закатаны, и Гарри невольно оглядел её тонкие запястья и изящные пальцы, сжимающие перо. Подумать только, такая хрупкая, милая девушка, а рядом с ним превращалась в настоящую боевую львицу… Лишь беспорядочно упавшие пряди на её лице и закушенная губа говорили о том, что не так уж она и увлечена лекцией профессора Макгонагалл, явно пребывая где-то в своих не очень весёлых мыслях. А опущенные уголки губ и невидящий взгляд в тетрадь окончательно убедили Гарри в том, что она расстроена и, возможно, даже сильно встревожена произошедшим. Ему неожиданно захотелось протянуть руку через проход и положить ладонь поверх её пальцев, остановив этот скрипящий от усилия надсадный звук пера. Но даже прежде чем он успел закончить свою мысль, Гермиона нервно дёрнулась, замерла и медленно подняла на него глаза, почувствовав, что Гарри на неё смотрит. Когда карие глаза встретились с зелёными, то у обоих всё мгновенно вылетело из головы и они просто принялись изучающе глядеть друг на друга, словно впервые встретившись. Брови Гермионы взлетели вверх в полнейшем замешательстве, а Гарри же просто замер, застигнутый врасплох. Он словно провалился в её мягкий взгляд, который, сколько он помнил, всегда был обращён в его сторону, даже если его подруга испытывала сильную ярость, в том числе и направленную на него. Но сейчас Гарри словно падал и падал всё глубже в бездну, и нестерпимо захотелось со всей силы прижать ладони к глазам и скрыться от столь пристального взгляда, который всегда смотрел в самую его суть, зная слишком много, слишком много лишнего и нестерпимо болезненного, такого старательно скрытого от окружающих. Сердце испуганно дёрнулось куда-то в сторону, дыхание сбилось с ритма, а ладони похолодели, словно его застали за чем-то непотребным или даже непростительным. Почему он так на неё смотрит? Может она чем-то выдала себя? Гермиона не так уж сильно переживала об этих идиотских валентинках с оскорблениями, но они неслабо подпортили ей настроение, которое, хоть и не было праздничным, но всё же произошедшее слегка удручало. Тёмный взгляд Гарри вогнал её в лёгкую панику, но она не могла отвести глаз, словно завороженная глядя на его застывшее, похожую на маску, лицо. Ей с трудом удалось сдержать совершенно неуместный порыв броситься к нему, нежно прижать ладони к щекам, ощутив кожей рук колючую щетину, которую он либо предпочитал носить ещё с прошлого года, либо просто не испытывал желания тратить время на такую бесполезную вещь как бритьё. А потом… потом как следует покрыть неудержимыми и горячими поцелуями, запустив пальцы в чёрные мягкие волосы, лишь бы больше никогда не видеть столь безрадостное выражение, которое уже словно насовсем приросло к его лицу и безжалостно выбивало почву у неё из-под ног. Она совершенно забыла, что находится на уроке, слишком поглощённая своими непривычными желаниями, которые неожиданно дали о себе знать в столь неподходящее время. Покрыть поцелуями, хм? Что ж, это просто начисто стирает грань любой дружбы и неслабо причисляет их в непонятный статус «где-то между друзьями и чёрт знает кем». Шоковая терапия, ха! А вдруг поможет?.. Гермиона с усилием сдерживает истерический смешок, с некоторым облегчением думая о том, что Гарри, к счастью, не владеет легилименцией, чтобы понять о чём она думает. Она втайне радуется этому, осознавая, что сейчас одной лишь подло мелькнувшей на краю сознания мыслью шагнула к опасной черте, которую оба никогда не переходили, да вряд ли когда-либо перейдут… Она лишь послала ему чуть печальную улыбку, снова уставившись в свой конспект. Но непонятно откуда взявшаяся лёгкая дрожь и странные волны жара продолжали проплывать по всему телу, мешая сосредоточиться на лекции. Гермиона весь урок ощущает на себе его взгляд, неслабо начиная нервничать от столь неожиданно пристального внимания к своей персоне, так что почти даже не удивляется, когда Гарри нагоняет её на выходе из класса, схватив за запястье. Она вздрагивает, ощутив горячие пальцы на своей коже, и её рука непроизвольно покрывается мурашками, глаза расширяются от изумления. Вероятно, это довольно закономерная реакция после таких крайне неуместных мыслей, которые активно посещали её на уроке Трансфигурации, но легче от этого ничуть не становится. Если Гарри и заметил что-то, то виду не подал, лишь слегка потянул её к себе и произнёс: — Разговор есть… Гермиона сглатывает комок в горле, опасаясь, как бы он не начал допрашивать её насчёт тех мерзких валентинок или, не дай Мерлин, захотел продолжить незаконченный на той неделе разговор. Кажется, Гарри понимает, о чём она думает, и в его глазах что-то мелькает, отчего, похоже, он с трудом сдерживается, чтобы действительно не напомнить об этом, но в конце концов спрашивает о другом: — Поможешь с учёбой? Она застывает, всё ещё остро чувствуя его ладонь, крепко сжимающую её запястье. Это всё казалось донельзя странным — Гарри вообще крайне редко позволял себе дотрагиваться до неё, а инициатором объятий всегда была лишь Гермиона все эти годы. И чтобы вот так протянуть руку и решительно притянуть к себе, словно это что-то само собой разумеющееся… В душе заметалось что-то дикое и неприрученное — ей и хотелось выдернуть руку и узнать, что это такое на него вдруг нашло, и одновременно так и застыть насовсем, наслаждаясь тем, как тепло его руки проникает сквозь тонкую кожу, мягкими волнами распространяясь по всему телу. Такое простое прикосновение, а вызвало невероятно бурную реакцию, которую от себя она даже не ожидала. Но не то, чтобы ей и раньше не приходили мысли о нём, в конце концов, Гарри довольно привлекателен, а она совсем не была слепой. Эти его вечно взъерошенные волосы всегда придавали ему задорно-дерзкий вид, а зелёные глаза, всегда ранее так ярко светившиеся, заставляли, порой, постыдно спотыкаться на совершенно ровной дороге. Гермиона непроизвольно перевела взгляд на его губы — чертовски изящный изгиб, надо сказать… — Гермиона-а? — медленно позвал он её, вопросительным взглядом смотря на подругу, которая словно зависла, глядя на него. Похоже, он переусердствовал, так неожиданно схватив и налетев с просьбой с бухты-барахты… Гарри осторожно отпустил запястье подруги и Гермиона тут же словно очнулась ото сна. — Я… да? — слегка ошалело отозвалась она, чувствуя, как подло застучало сердце где-то в горле, не давая нормально говорить, а мурашки всё ещё бегали по коже, не позволяя толком сосредоточиться на разговоре. Хотя какой, к дементорам, разговор, она же пока ни одного толкового слова из себя не выдавила, застыв как истукан, лишь открывая и закрывая рот. Он же что-то спрашивал, верно? — Я безобразно отстал от учёбы, — повторил он, осознавая, что та начисто прослушала вопрос. — Мне требуется некоторая… помощь с этим… и я буду очень рад, если ты мне её окажешь. — Конечно, Гарри, о чём речь, — лепечет Гермиона, более-менее приходя в себя и нервно смахивая с лица упрямые пряди волос. Она с силой нервно стискивает ремешок сумки с учебниками, отчего даже пальцы белеют, и старается на него не смотреть от греха подальше. — Мы… Гермиона снова замолкает, застряв намертво в лабиринте своих мыслей, которые фейерверком рассыпались в голове. Гарри поднимает брови, украдкой косясь на выходящих учеников из класса, и ожидая продолжения фразы. Но терпение быстро истощается и он не выдерживает: — Так?.. — А… давай встретимся после сдвоенной Нумерологии в библиотеке, — бормочет она, пятясь назад и судорожно кивая. Гарри озадаченно глядел на неё, не до конца понимая, что это такое с подругой стряслось. Гермиона же, с некоторой опаской напоследок поглядев на него, словно у Гарри неожиданно отросли клыки как у Арагога, буквально срывается с места и несётся прочь. Он что, что-то натворил? Может ей неудобно было отказать в просьбе? Или так сильно нервничает из-за угроз слизеринцев? Отойдя в нишу, Гарри со вздохом достаёт карту Мародёров и внимательно провожает взглядом точку по имени Гермиона Грейнджер, даже не замечая, как к нему присоединяется Рон вышедший из класса, после чего молча принимается таращиться на друга. — Эй? Мы идём в Хогсмид? Сегодня нам учебный день сократили в честь вчерашнего праздника, не забыл? Гарри вздрагивает, отрывается от созерцания карты и невнятно качает головой. — Может вечером. Надо позаниматься. — Звучишь как Гермиона, — кисло отозывается Рон, глядя, как Гарри снова склонился над картой. — Чем это ты там занят? — Да так, проверяю кое-что… Да теперь он глаз с Гермионы не спустит. И не то, чтобы Гарри даже был против, как бы ни странно было ощущать это невнятное и даже вязкое чувство в груди, которое побуждало следить за тем, как Гермиона успешно добирается до класса Нумерологии. — Так как думаешь, кто это Гермионе столько валентинок-то настрочил? — принялся допытываться Рон, опираясь рядом на стену. — Считаешь у неё не может быть поклонников? — приподнимает брови Гарри и глядит на друга, который сжимает губы и скрещивает руки на груди. Рассказывать про слизеринцев Гарри отчего-то не желал, считая, что раз Гермиона сама ничего не сообщила, то и Рону знать незачем, хотя не то, чтобы он одобрял подобное поведение подруги, но решил, что в этот раз он разберётся со всем сам, не втягивая в проблемы других. Но с каких пор Рон стал причисляться к «другим»? — Да я не к тому, — махнул рукой Рон, начиная нервничать. — Конечно, может, она же… ну, сам знаешь, — тут Гарри неопределённо хмыкнул, сворачивая карту. — Просто интересуюсь. Как друг. — А может ты к ней всё ещё неравнодушен? — Гарри внимательно вглядывается в веснушчатое лицо Рона, который тушуется от вопроса и бросает на Гарри смущённый взгляд. В голубых глазах что-то заметалось, но он отрицательно покачал головой, с некоторой горечью глядя в сторону. У Гарри, который почувствовал как от своего же вопроса сжалось сердце, медленно выдохнул. Но насколько Рон искренен сейчас? Он хотел знать. — Хочешь поделиться? — Чем? — неловко пожал он плечами и с досадой скрипя зубами. Его глаза уставились в потолок. — Не надо было нам начинать отношения, вот что я могу сказать. Идиотская была затея. Он замолчал, похоже, не собираясь продолжать, и Гарри с трудом проигнорировал вспыхнувшее и нестерпимое желание узнать, что же у них такого случилось. Для уже такого привычного мощного равнодушия последние полгода эти ощущения, которые он испытал за последние пару дней, казались донельзя ослепляющим и сбивающими с толку. Сейчас Гарри почувствовал себя новорождённым слепым щенком, который не знает куда идти, что делать, да и как вообще жить эту чёртову жизнь. Заметив пристальный и слегка оцепеневший взгляд друга, Рон криво улыбнулся: — Не, дружище, это слишком личное. Он всё равно узнает.***
С невероятным трудом перенёс Гарри эти полтора часа, которые были заняты сдвоенной нумерологией у Гермионы. И когда до окончания её урока оставалось минут десять, он бешено рванул к библиотеке, захватив сумку с учебниками, в которую засунул ещё и мантию-невидимку вместе с картой. Он и сам до конца не мог понять почему так спешил, вероятно, беспокойство за благополучие подруги намертво въелось в кожу, заставляя его тело шевелиться, а мозг активно работать. Достав карту, он уставился на неё в поисках Гермионы и заметил, что та направляется в библиотеку. Гарри нашёл взглядом слизеринцев, но те находились либо у себя в гостиной, либо бродили по замку, и он в очередной раз задался вопросом, что же эти подлые змеи такого задумали. Гарри всё же не мог постоянно таращиться на карту и следить за каждым слизеринцем, поэтому и решил не отходить далеко от Гермионы, чтобы всегда быть начеку в случае чего. — Привет, — раздалось тихое рядом и Гарри спешно затолкал карту в сумку, едва её не выронив. Он вскочил с подоконника, на котором устроился и встретился взглядом с подругой, слабо улыбающуюся ему. — Идём? Он шёл за Гермионой, которая направилась в самый дальний угол библиотеки, в довольно-таки скрытый от лишних глаз уютный уголок. Если бы Гермиона не показала его, то Гарри бы вряд ли сумел обнаружить это место без какой-либо подсказки. В закутке со всех сторон их окружали полки, и располагался столик с двумя креслами, на одно из которых Гермиона устало бросила свою тяжеленую сумку и тут же плюхнулась в него. Гарри уселся напротив, достав учебник по Зельеварению. Мельком взглянув на книгу в его руках, Гермиона усмехнулась. — Что, без книжки Принца уже не так хорошо даются зелья? — Ха-ха, — с сарказмом отзывается он, опираясь на стол и подпирая щеку кулаком. — А ты не забудешь об этом до конца жизни, а? — Тебе помощь нужна или язвить будешь? — хмыкнула Гермиона, доставая свои конспекты. Помолчав некоторое время, она всё же признаётся, — На самом деле, Снейп нам всегда инструкции на доске писал, и те часто не совпадали с учебниками. А когда пришёл Слизнорт… — Так ты признаёшь, что книжка была всё-таки не бесполезна? — интересуется Гарри, постукивая пальцем по столу. Он внимательно наблюдает на тем, как она достаёт из своей сумки конспекты, перья и учебники, как сдувает с лица пружинистые прядки волос, которые постоянно выбиваются из собранной в заколку причёски, как двигаются её тонкие пальцы с аккуратными ноготками… — Ну, — вспыхивает она, замерев с тетрадью в руках и Гарри очухивается. — Не считая тех кошмарных заклинаний, которые вредили людям… — Добавь это к моему списку сожалений, — бурчит Гарри, мгновенно мрачнея и пряча глаза за учебником, который берёт в руки в попытках скрыться. Но почему все разговоры непроизвольно ведут к этому? — Прости, — тихо говорит Гермиона и бодро продолжает, пытаясь поймать его взгляд: — Рассказывай, что там у тебя не ладится с Зельями. — И не только с Зельями, — кисло отзывается Гарри, встречаясь с ней глазами, в которых мелькает тревога. На что он намекает? — Хм, не уверен, что вообще смогу сдать ТРИТОНы. — Всё у нас получится, — ободряюще улыбнулась Гермиона, тут же расслабившись и на мгновенье положив поверх его ладони свою, но тут же отдёргивая. — Я составлю план учёбы и мы подтянем тебя по всем нужным предметам, не переживай. — Не знаю, что я делал бы без тебя, — хрипло произносит Гарри, чувствуя, как тепло разливается по всему телу, а кончики пальцев отчего-то начинает приятно покалывать. В этой фразе неожиданно оказалось больше, чем он рассчитывал, но в то же время это было правдой. «Всё у нас получится», — звенело на повторе в ушах, раздаваясь эхом в голове. «У нас». Как всегда. — Влипал бы в неприятности, конечно, — заверяет она его, слегка розовея от его приятных слов и самодовольно задирая свой хорошенький носик. — Может исключили бы давно! Может и исключат ещё даже. Гарри криво улыбается в ответ, активно думая о том, что сделает со слизеринцами. Не то, чтобы его как-то волновало какое-то исключение, в конце концов, Аврорат ему уже и так предлагал поступить к ним на службу ещё летом сразу после Битвы за Хогвартс, и вряд ли те будут сильно против, если он резко к ним переметнётся. Но Гарри отчего-то решил закончить учёбу, как Рон и Гермиона, осознавая, что больше у них не будет возможности побыть вот так всем вместе. Да вот может зря он вернулся всё-таки? Может, бегая сейчас за оставшимися Пожирателями у него не было бы времени переживать произошедшее заново, сожалеть о принятых решениях и скорбеть по умершим? — Гарри? — зовёт Гермиона, с тоской осознавая, что взгляд друга снова становится остекленевшим из-за пришедших и так давно никак не отпускающих мыслей в его голове с уже сильно взъерошенными волосами, которые он неосознанно растрепал, нервно запуская в них пальцы. — Э… да. Давай приступим. Они прозанимались несколько часов Зельями, Трансфигурацией и Заклинаниями, пока не заметили, что едва не пропустили время обеда. Рон хмуро встречает их, когда те, наконец, появляются, и с интересом пытается узнать где же те пропадали столько времени. Гарри неожиданно для себя врёт, что прогуливался вдоль озера, забыв о времени, а Гермиона, хмуро покосившись на него, спустя несколько секунд паузы сообщает, что сильно увлеклась книгой в библиотеке. Оба бросают друг на друга косой взгляд и переводят тему.