Звезды вокруг шрамов

      У Трисс не было сомнений до этого злосчастного диалога. Она будто… Не до конца все это воспринимала. А теперь, сидя вечером на кухне, глядя, как Ламберт с Лютиком собирались уходить, она только и могла думать о словах Ламберта и о собственных чувствах. В её голове было так много сомнений, что, глядя на то, как Лютик вился возле Ламберта, как смотрел на него и все старался прильнуть к нему ближе, не замечала в этом ровным счётом ничего. Так же, как и не замечала, как на Лютика смотрел Ламберт, что в его взгляде, помимо покровительства, было что-то большее, что-то, что она давно не видела в его взгляде, когда он смотрел на неё. Она этого просто не замечала, но даже если и бы и заметила, то не придала бы этому особо значения.       Она думала о словах Ламберта, о том, что род их отношений имел настолько тепло-семейный окрас, что, казалось, целовать друг друга в губы было почти неприлично. Это в самом деле было так. И, несмотря на то, что у Трисс не было никаких сомнений ни в сексуальности Ламберта, ни в своей собственной, она была уверена, что они просто такие. Их и так все устраивает.       Она думала об Эскеле и какое впечатление он произвел на неё.       Трисс опустила взгляд в стол, будто бы даже думать об этом было ужасно-страшно, хотя она, по факту, на данный момент не изменяла Ламберту даже в мыслях. Все эти мимолетные чувства и взгляды в сторону Эскеля она будто бы сама не до конца осознала. Когда она, глядя на него, глядя, как он улыбнулся ей, ощутила вполне себе однозначный импульс меж бёдер, она решила, что это оттого, что они редко занимались любовью с Ламбертом, и вот, Эскель уйдёт, ужин кончится и она потребует с Ламберта все его супружеские долги. Но, когда Эскель ушёл, а Трисс загрузила посудомойку, все желание ушло и она даже и думать забыла, что она там хотела от Ламберта.       — Всё хорошо?       Трисс повернулась и посмотрела на Ламберта. Лютика не было, и Ламберт смотрел на неё взволнованно, как отец. Она всегда по-особенному любила его эти взгляды и то, как он почти по-отечески клал руку на её плечо, будто бы успокаивая.       Она растерянно кивнула.       — Конечно. Почему должно быть не хорошо?       — Ты просто… Будто приболела. Так отстраненно выглядишь.       — По правде говоря, в голове будто туман, — почти не соврала она. — Даже думать сложно.       Ламберт нахмурился и погладил её по волосам. Трисс подняла на него тот взгляд, которым смотрела на него с первой встречи — взгляд послушной и доверяющий дочери.       — Странно. Ничего не болит?       — Ничего. Наверное, я просто устала.       Ламберт покачал головой и поцеловал её в лоб.       — Может, стоит снова попить курс витаминов? Ты с ними всегда веселее.       — Это надо анализ сдавать, — протянула она почти страдальчески.       — Мне с тобой под ручку сходить?       — Ага. Заодно расскажешь про свой запор.       Ламберт недовольно сморщился, а Трисс рассмеялась.       — С моим запором все прекрасно.       Трисс снова рассмеялась, и Ламберт посмотрел на неё почти с обвинением. Покачав головой, он сказал:       — Ладно, подождем, если не изменится, то, значит, анализы.       Трисс пожал плечами и поцеловала его щеку.       — Хорошо вам провести время.       — Спасибо. И ты не скучай.       Они обменялись улыбками и Ламберт вышел, так и не поняв, что сегодня с Трисс. Он обеспокоился: может, она стала о чем-то догадываться? Может, что-то поняла? Но ведь она была с ним абсолютно так же мила, как и раньше. Задумчивый, он сел в машину, и Лютик посмотрел па него.       — Что-то случилось?       — Трисс сегодня… Какая-то не такая.       — Я заметил, — кивнул Лютик. — Может, приболела?       — Сказала, что нет. Не знаю, вдруг она… Стала догадываться?..       Лютик посмотрел на него и хмыкнул.       — Не знаю, мне так не кажется. Она будто просто была рассеянна.       — Она так и сказала.       — Может не выспалась?              Ламберт тяжело выдохнул и сказал, заводя машину:       — Может.       И они выехали. Всю дорогу они держались за руки, и Лютик все разглядывал и улыбался, что-то говорил без устали и, на светофорах, лез с поцелуями, и Ламберт на все отвечал. Лютик был преступно довольным. И преступно красивым. Ламберт заметил, что, по сравнению с их первой встречей, Лютик стал намного ярче и счастливее, он улыбался намного искреннее и просто был живее. Был похож на человека, у которого, возможно, не такая уже и плохая жизнь. Он ведь даже раньше улыбался через силу, а теперь вот — сидит и смеётся, снова подарив Ламберту поцелуй в щеку.       В парке они много гуляли, и Ламберту пришлось пару раз составить ему компанию на менее безобидных аттракционных, нежели колесо обозрения. Ну, его не вырвало и он не опозорился, так что, можно было считать, что все прошло очаровательно. Они съели на двоих сахарную вату, и Ламберт смотрел как зачарованный на то, как Лютик, сидя на скамье и махая ногами, отрывал куски сахарной ваты. А потом они неловко отмывались от сахара в небольшом фонтанчике, и Ламберт глупо улыбался. Сколько лет прошло, когда он последний раз бывал в парках аттракционов? Он давно сюда не заходил, просто не было повода и случая. И, сейчас, смотря на Лютика, он был рад, что у него появился такой случай. Улыбающийся и сияющий случай.       А после совсем стемнело, парк блестел цветными огонька и они уселись в кабинки. Дверь закрылась, и Лютик тут же сел к нему рядом, прижавшийся к его боку и обняв за талию. Ламберт обнял его и погладил по плечу. Поцеловал его волосы, лоб, щеки, и, так им увлёкся, что и позабыл о виде который открывался им все больше и больше. Оторвался от его лицо только когда Лютик легонько ткнул его в бок и Ламберт, подняв голову, посмотрел на блестящий город. Было ярко и очень живописно, на секунду Ламберт так и замер, любуясь. Было что-то в этом ночном пейзаже, какое-то странное спокойствие, что-то завораживающие.       Лютик мягко коснулся его лица, и Ламберт опустил взгляд.       — Красиво, правда? — спросил Лютик, улыбаясь.       — Да. Особенно, когда я вижу перед собой две настолько прекрасные вещи. Твоё лицо и этот пейзаж.       Лютик широко улыбнулся и Ламберт поцеловал его. Лютик прильнул к нему ближе и, на момент поцелуя, они и вовсе позабыли и о пейзаже, и о городе, обо всем забыли, только целуясь и прижимаясь к друг другу ближе. Отстранившись, Лютик посмотрел на него с восхищением и тихо прошептал:       — Ты мне так сильно нравишься, так сильно, что…       — Что?..       — Что мне даже кажется, что я люблю тебя, — прошептал он совсем тихо и смущённо опустил взгляд.       Ламберт улыбнулся ему. Можно было считать это ответом на его собственное признание днем ранее, после ужина. Ламберт взял его руку в свою, сжимая, и Лютик поднял взгляд на него, неуверенно улыбаясь.       — Хотел бы я, чтобы ты смог сказать то же самое чуть позже.       — Скажу, — пообещал ему Лютик. — Можешь даже не сомневаться — обязательно скажу.       Ламберт кивнул и, склонившись, поцеловал его костяшки, расцеловывая каждую, а после вынужден был отстраниться — их кабинка все ближе спускалась к земле. Лютик посмотрел на него горящим взглядом из-под ресниц, и облизал губы. Ламберт прекрасно понимал, что означал этот взгляд — обещания подарить более жаркий поцелуй, и поэтому Ламберту не терпелось быстрее оказаться в машине. Удивительно, рядом с Лютиком он так страстно, почти как мальчишка, желал даже самых простых поцелуев.       Он посмотрел на лицо Лютика, на его губы его красные щеки и решил для себя, что нет, это не просто поцелуи. У них это что-то намного большее.       В машине они оба скользнули на заднее сиденье и Ламберт, посмотрев на Лютика потемневшими, но горящими глазами, притянул его к себе ближе и страстно поцеловал. Лютик пораженно выдохнул в его рот и, зарывшись пальцами в его волосы, притянул его ближе к себе, прильнул сам, вжался почти и ответил — жарко, жадно, отчаянно. Ламберт прижимал его к себе и суматошно гладил его по бокам, пока не залез дрожащими руками под свитшот. Кожа Лютика была горячей, нежной, и Лютик выгнулся в ответ на это касание, ответил громким выдохом, и Ламберт жадно гладил его там, где мог дотянуться.       Подался вперед, навалился на Лютика всем телом, прижал к сиденью, чувствуя, что Лютик в ответ притирался к нему, гладил его волосы, шею и плечи, дышал тяжело и рвано, и по его запаху Ламберт угадывал его желание. И свое он тоже угадывал вполне ясно — желание, проходившее импульсом меж бедер, внизу живота, и оно было таким нетерпимым. Он желал Лютика почти иррационально, и желал еще сильнее от понимания, что не мог, не имел права. Просто… боялся.       Он отстранился от его губ, и Лютик издал недовольный выдох, потянулся к нему ближе, желая выловить его губы, но Ламберт отстранился еще сильнее. Лютик, тяжело дыша, приоткрыл глаза, и посмотрел на Ламберта — весь красный, растрепанный, желающий его.       — Что-то не так? — тихо спросил он.       Ламберт, сглотнув, качнул головой.       — Все слишком так. Поэтому нам лучше прекратить.       Лютик посмотрел на него и понимающе улыбнулся.       — Все решиться не можешь?       — Как минимум мы в машине на стоянке парка! Как максимум… Да. Не хочу… не хочу спешить с этим.       — Какой ты у меня глупый, — ласково улыбнулся ему Лютик.       Ламберт качнул головой и чуть отстранился. Лютик привстал на локтях, а после подобрался ближе к Ламберту, обнимая его, положив свою голову на его грудь. Ламберт погладил его и поцеловал его волосы.       — Кто еще глупый, — тяжело выдохнул Ламберт. — Когда твой врач услышит про то, с кем ты начал отношения… Боюсь, он тебя не обрадует хорошими новостями.       Лютик хмыкнул.       — Мне все равно. И я знаю, что он не сможет дать мне верную, объективную оценку. Я обязательно его послушаю, приму к сведению его советы, но, пойми… Нельзя посмотреть на нас и сразу сказать — это плохо потому, что у них разница в возрасте.       — Но дело не только в этом! Ведь проблема том, в каком ты сейчас состоянии. Ты же можешь… Можешь мной просто замещать свои травмы.       — А что в этом плохого? — изумился Лютик. — Ламберт, многие травмы… невозможно вылечить. Да, их можно принять, осознать, проработать, но они никуда не денутся. Поэтому многие занимаются БДСМ — каждый занимают ту роль, которая поможет компенсировать их личную травму без реального вреда. Так мазохисту легче стать нижним, чем вовлечь себя в больные отношения. И так я… С тобой, потому что ты не ранишь меня и заставляешь чувствовать себя так, будто никаких проблем у меня нет. В конце концов… Ты же никак мне не вредишь! Ты не давишь, не шантажируешь… Я, ну… Я имею некий опыт в больных отношениях… Например, с Вальдо я всегда понимал, что что-то не так, но из-за своих травм не имел сил выйти из этих отношений. А с тобой… С тобой все хорошо. Я чувствую только заботу и любовь.       Ламберт посмотрел ему в глаза и качнул головой. Поцеловал его в лоб и сказал:       — Хорошо… хорошо. Если пока ты в самом деле чувствуешь себя хорошо, то, надеюсь, так оно есть.       Лютик ободряюще ему улыбнулся и клюнул в щеку.              — Я уверен, все сложится хорошо.       Ламберт лишь рассеянно кивнул. Самому ему казалось, что ничего не будет хорошо. Что он травмирует Лютика лишний раз, что сделает больно Трисс… Нанесет ей огромную травму с доверием. Что, если после него она никогда больше не сможет верить мужчинам?       Что, если он только все портит?       — Ламберт? — тихо позвал его Лютик, коснувшись его щеки. Ламберт вздрогнул и рассеянно посмотрел на него. — Что такое? У тебя такое лицо, будто у тебя зуб болит.       — Я… да так. Просто думаю о том… О том, как это тяжело. И как легко мне ранить вас обоих тем, что я просто не справился со своими чувствами.       Лютик фыркнул — почти обиженно — и спросил:       — Так значит, твои чувства ко мне — это такие чувства, с которыми можно справиться?..       Ламберт растерянно на него посмотрел и качнул головой.       — Я… я не знаю. Просто с тобой все происходит так стремительно, и мое желание к тебе так велико, что это кажется почти неправильным…       Лютик лишь тяжело выдохнул и снова положил голову на его плечо.       — Сделаю вид, что я его этого не слышал.       Ламберт лишь виновато улыбнулся — сам себе — и поцеловал его лоб. А после откинулся на сиденье, прикрыл глаза и, обнимая Лютика, позволил себе расслабиться.       Вскоре они поехали домой. Лютик едва не задремал по дороге, и Ламберт улыбался, глядя на его сонное лицо, думая о том, сколько в его груди нежности к этому человеку. Как в нем умещались и эта дикая, жадная страсть, и такая щемящая нежность. Наверное, это и чувствуют мужчины, когда влюбляются…       В окнах гостиной горел свет, и Ламберт этому отчего-то удивился. Обычно, когда Трисс оставалась одна, она сидела в их спальной или в своем кабинете. Гостиная была их комнатой, где они вместе смотрели фильмы. Он хмыкнул и, поцеловав Лютика в щеку, вышел из машины, а после открыл дверь Лютику. Тот довольно поежился от прохладного ветра и они пошли в дом.       Открыв дверь, Ламберт тут же осознал, почему там горел свет — на вешалке была куртка Эскеля, в комнате стоял его смех. Лютик удивленно посмотрел на него, а Ламберт непонимающе нахмурился. Его это… Нет, не задело. Его вовсе не задело само присутствие Эскеля, его будто бы задело то, что все встречи Трисс и Эскеля почти всегда были без его ведома. Нет, Ламберт не считал, что в этом была проблема, он никогда не просил перед ним отчитываться, он ведь доверял ей, но ему… ему просто показалось, будто бы все эти встречи должны были быть скрыты от него. Будто бы Трисс не говорила о них не потому, что считала их не такими важными, а потому, что не хотела говорить.       — Эскель, да? — спросил Лютик, глядя, как Ламберт раздевался.       — Да.       — Хм… Ты так хмуришься. Ревнуешь?       — Нет. Злюсь на то, что делаю я сам.       — О чем ты?       — Скрываю всякие вещи, — он выдохнул, улыбнувшись.       Лютик удивленно на него посмотрел.       — Ты думаешь, что у нее… роман?       — Нет, — покачал головой Ламберт. — Не знаю, как это описать. Ладно, ужинать будешь?       — Нет, я пойду мыться и спать. Спокойных снов, — Лютик потянулся к нему и, встав на носочки, поцеловал Ламберта в щеку.       Ламберт кивнул ему, пожелал сладких снов и пошел в гостиную. Постучал по косяку, и Трисс вздрогнула, едва на месте не подскочив и, заметив Ламберта, лишь глупо улыбнулась. Эскель махнул ему рукой.       — А я к тебе как раз ехал. А тебя не было.       Ламберт нахмурился. Вранье.       — Почему мне не написал заранее?       — Не знаю, просто мимо проезжал, и вспомнил, что все наши последние встречи были… странными.       — Я просто… немного устаю.       — Ламберт стал почти отцом для Лютика, — нежно улыбнулась Трисс. — Кажется, отцовство забирает много сил.       — Что правда, то правда, — согласился Ламберт.       — Ничего себе… У вас такие крепкие отношения?       Ламберт прежде чем ответить посмотрел на идущий фильм, на открытое вино и пиццу. Он ничего не сказал по этому поводу — не имел права. В конце концов, он был отчего-то уверен, что они даже не целовались. Вероятно, Эскель… может, он пытался ухаживать за Трисс и — возможно — Трисс принимала эти ухаживания. Но в таком случае… ничего ли не жало Эскелю ухаживать за его женой? Ламберт тряхнул головой.       — Достаточно.       — И что после его уезда думаете делать?       Ламберт пожал плечами.       — Не знаю, не думал об этом… В смысле, мы, конечно, продолжим общение, но пока это слишком далекие перспективы. Ладно, я немного утомился, так что я спать.       Эскель кратко ему кивнул и Ламберт ушел. Помылся, все еще хмурясь, до сих пор не понимая, что же его во всей этой ситуации так напрягало, и, проходя мимо комнаты Лютика, чуть подумав, постучал и вошел. Лютик вскинул голову и посмотрел на него, чуть присев на кровати. Он был немного красным и первым делом спросил:       — Что-то случилось?       Ламберт покачал головой, закрывая дверь.       — Нет, просто… Хотел увидеть тебя перед сном, — честно признался Ламберт и прошел вперед, садясь на край кровати, смотря на лицо Лютика, его плечи и… он принюхался. Лютик покраснел еще сильнее. Ламберт усмехнулся. — Смотрю, я помешал?       — По правде говоря — да, — признался Лютик, усмехнувшись. — Приходится доделывать то, что ты не доделал.       — О, пошли упреки?       — Самую малость, — хмыкнул Лютик. — Ты меня какой раз оставляешь… в таком состоянии.       — Хм, так вот почему в этот раз ты так быстро решил пойти «мыться»?       — Я и вправду мылся.       Ламберт усмехнулся и внимательно его осмотрел. Только от понимания того, почему Лютик был красным и где только что были его пальцы его всего пробрало. Казалось, сдерживать эти желания было с каждым разом лишь сложнее и, ему думалось, в один момент он просто зажмет Лютика в уголке и трахнет хотя бы пальцами. Ему хотелось коснуться, довести до экстаза, хотелось, чтобы Лютик коснулся его… Ламберт чуть нахмурился и сглотнул. Потом такие мысли подумает. Потом…       — Что ж, тогда я, пожалуй, не буду мешать.       — Ну… В этом нет проблемы. Если я завелся, это надолго, так что… Мы можем поцеловаться, — подмигнул ему Лютик. — Или ты зашел из-за чего-то?       — Вроде нет, — рассеянно пожал плечами Ламберт. — Сам не знаю, ели честно… я просто… Просто захотел увидеть тебя. Поцеловать тебя.       Лютик улыбнулся ему и сказал:       — Так целуй.       Ламберт поджал губы и неуверенно подался к нему. Но, когда он сделал очередной вдох, вдыхая запах Лютика — запах возбуждения, желания, смазки… Голову совсем снесло. Он впился в его губы страстным поцелуем, притянул к себе, обнимая и целуя. Лютик отвечал так же жарко и с таким же напором, прижимаясь к нему. Ламберт чувствовал, насколько он был хрупким и тонким, пока обнимал его, а на Лютике была только одна растянутая футболка. Чувствовал через нее жар его кожи, чувствовал… его.       Ламберт едва дрожать от возбуждения не стал, а потом… Потом Лютик взял его за запястье и опустил его руку чуть ниже. Ламберт громко выдохнул, в голове было туманно и ему хотелось… так сильно хотелось Лютика. Это желание было почти иррациональным, всепожирающим, и он погладил Лютика меж ног сквозь ткань белья. Лютик вздрогнул и издал тихий стон — почти моля. Ламберта молить, конечно, вовсе не нужно было… Он сам не заметил, как проскользнул пальцами под белье и плавно вставил два пальца. Лютик был мокрым, очень мокрым, жарким и тесным, и он тут же задвигал ритмично пальцами, лаская его. Лютик задрожал в его руках, часто задышал в его рот, впился пальцами и замер. А потом кончил, тихо выстонав его имя и изогнувшийся в его руках.       Они оба замерли, и Ламберт тяжело дышал в его шею, чувствуя ритмичную пульсацию вокруг своих пальцев. Лютик только что кончил. Он впервые кончил с ним, с Ламбертом — так сумбурно, быстро, они даже не смогли насладиться друг другом! Но, отчего-то, это их полностью удовлетворило. Так сильно желая, им необходимо было найти самый малый выход этому желанию.       Ламберт аккуратно вынул пальцы и облизнулся, посмотрев Лютику в глаза. Взгляд у Лютика был мутный, щеки красными, дыхание едва пришло в норму. А потом он довольно улыбнулся.       — Что ж… Это было очень хорошо. Лучший наш поцелуй.       Ламберт усмехнулся, посмотрев на свои пальцы. Развел их, и меж них протянулась тонкая ниточка смазки. Лютик смущенно отвел взгляд, Ламберт усмехнулся. И облизал свои пальцы от смазки. Лютик едва успел подавить писк от смущения.       — Вкусный, — подмигнул ему Ламберт, и снова притянул его к себе.       Лютик смотрел на него ошалелыми глазами.       — Ну что? — улыбнулся Ламберт.       — Ты просто… так это сделал… и тебе не было противно… и…       Ламберт тряхнул головой.       — Почему мне должно быть противно? — изумился он. Он просто был в шоке! В его руках такой желанный для него омега, омега, в котором прекрасно все, и Лютик удивился, что Ламберту не противно!       — Ну, ты ведь… Это ведь моя…       — Твоя смазка, — плавно кивнул Ламберт. — И что? Поверь, когда я доберусь до таких местечек не пальцами, а ртом, ты меня за уши не оттянешь.       Лютик просто смотрел на него, как безумный, и Ламберт даже растерялся такой реакции. Наоборот, все всегда были рады его любви к таким ласкам, а Лютик… Лютик выглядел так, будто Ламберт предложил ему на лицо нассать!       — Что не так, Лютик? — нахмурился Ламберт.       — Ну… просто… Я не думал, что тебе… что тебе приятно будет такое делать, и ты сам захочешь.       Ламберт вскинул бровь.       — Как можно не хотеть тебя вылизать всего, когда ты так пахнешь возбуждением? — теперь искренне удивился Ламберт. Он в самом деле этого не понимал! Чувствуя такой запах — запах желания, возбуждения — разве можно не хотеть?       — Но… Вальдо никогда не делал этого со мной, — тихо сказал Лютик. — Он… ну… Говорил, что это… Это…       Он смолк, и Ламберт просто в упор на него смотрел. Он и примерно не мог понять, какие могут причины не желать такого! Нет, ну, в смысле Ламберт понимал, что оральный секс, вероятно, не всем по вкусу, но когда ты хочешь этого омегу, хочешь его всего — Ламберту это казалось вполне естественным желанием.       — Так что он говорил? — нахмурился Ламберт.       — Что... Ну, там вкус противный…       Ламберт замер. Моргнул. Неуверенно кивнул.       — Ну, давай честно, вкус ни у меня, ни у тебя не карамели, блинчики ты этим не польешь… — он едва улыбнулся, когда Лютик тихо засмеялся. — Но… я не знаю, это и не должно быть вкусным в обычном понимании. Это… я не знаю. Это просто приятно! Мне нравится. Не знаю… Может, у него до этого был неприятный опыт с омегой, который чем-то болел в этот период?       — Не знаю… — тихо сказал Лютик. — Но он никогда этого не делал, и я… я сам стеснялся там… себя…       — Глупости, — нахмурился Ламберт. — У тебя прекрасный вкус и запах.       — Хватит! — смущённо пискнул Лютик и спрятал свое лицо в его шее. Ламберт хрипло рассмеялся.       — Хм, ладно, докажу тебе это на практике. Говорю же — за уши не оттянешь.       Лютик что-то неясно промычал и сильнее к нему прижался. Ламберт погладил его по спине, качнув головой, встречаются со всякими идиотами, а потом всякую дурость в голове носят! Тьфу на этого Вальдо. Ламберт сам лично покажет, насколько Лютик красивый, сексуальный и желанный.       Они провели так какое-то еще время, в объятьях друг друга, а после Ламберт сказал:       — Пожалуй, мне надо идти.       — Хорошо… Только еще один поцелуй.       И, потянувшись к нему, сам поцеловал — ласково и нежно. Ламберт погладил по спине, пояснице, отвечая, наслаждаясь этой лаской и, когда они отстранились друг от друга, Ламберт улыбнулся ему и подмигнул.       — Сладких снов.       — Сладких… — протянул Лютик и тихо хихикнул, когда Ламберт, взяв его за бока, аккуратно уложил его в кровать и укрыл одеялом. Лютик улыбнулся ему. — Выключи свет заодно.       Ламберт кивнул и встал с кровати, выключив свет, ощущая внутри приятный теплую истому. Он лег в кровать, погасив ночник. Трисс все еще не было, может, она мылась, или все еще была с Эскелем. О ней Ламберт уже не думал — не мог. Только Лютике, его лице и голосе. Вскоре, через дрему, он ощутил слабый шорох, скрип кровати и то, как со спины к нему прижалась Трисс. Тепло и запах ее тела. Она прижалась щекой к его плечу и выдохнула.       Вскоре Ламберт заснул, слушая ее дыхание и осознав, что впервые он не чувствовал мук совести от ее объятий.       Будто бы сегодня он уже что-то осознал. Уже что-то понял и принял, и это сознание сделало его легче, а вину — меньше.       Так что он заснул совершенно крепким, спокойным сном.