Звезды вокруг шрамов

      — Как погуляли? — спросила Трисс, потянувшись на кровати. Ламберт посмотрел на нее краем глаза, обнимая за талию. Давно они вот так вот в кровати не валялись по пробуждению — каждый утром куда-то спешил, что-то надо было делать.       — Хорошо. Лютик затащил меня на все аттракционы. Ну, не самый ценный опыт, но что есть.       — Хм, — она посмотрела на потолок, а потом совсем не в тему сказала: — Вчера мне показалось, что ты был расстроен. Мне показалось, что ты… был недоволен тем, что у нас был Эскель.       Ламберт посмотрел на нее, повременив с ответом — ну, на самом деле, он просто не знал, как ответить так, чтобы не соврать. Ламберт… ну, он никогда не врал, он только недоговаривал. Честность — такое абстрактное понятие.       — Не знаю… Просто сам не понял, какие эмоции испытал. Мне кажется, я был слишком уставшим, а тут Эскель… Я никогда не знал, рад ли я ему вообще хоть иногда. Просто… К Геральту привык, с Эскелем вышло совсем по-другому. В общем… неважно.       — Все еще не хочешь это обсуждать?       Ламберт кивнул. Он и вправду не хотел — и вовсе неважно, что там Трисс имела ввиду. Она немного помолчала, а после прильнула к нему ближе. Погладила по груди. Поцеловала — сначала в шею, потом в щеку, потом — губы. Ламберт ответил на поцелуй, а после вынужден был отстраниться, когда поцелуй стал набирать обороты, а рука Трисс скользнула по его животу вниз. Трисс посмотрела на Ламберта, вскинув брови, и Ламберт аж замешкался. Он… ему все еще нравилась Трисс, ее лицо и ее тело, но он… Он же обещал Лютику. И еще ему самому бы не хотелось делать это, находясь в таких отношениях с Лютиком.       — Что-то не так? — удивленно спросила Трисс.       — Я… Ну… Я не хочу.       Трисс пораженно вскинула брови и отпрянула на него, выглядя почти обиженно. Насупилась, поджав губы, и Ламберт поспешил ее утешить:       — Трисс, не веди себя, как ребенок. Дело не в тебе, очевидно, я просто… не хочу.       — Как-то очень часто ты не хочешь!       — А ты часто?       — Почаще некоторых!       — Ну да, — фыркнул Ламберт, — нам надо было на стене пометки делать, чтобы узнать, кто чаще хотел.       — Почему ты не хочешь?       — Не знаю. Не то настроение.       — Это из-за Эскеля?       — Да что ты ко мне пристала со своим Эскелем?!       — Потому что я не вижу других причин!       Ламберт тряхнул головой и привстал на локтях, нахмурившись. Он искренне не понимал такое недовольство Трисс. Ведь он в самом деле не хотел! Он сам по себе не любил секс по утрам, да и настроение у него совсем не то!       — А зачем мне причины? — не понял Ламберт. — Если я тебя к стене прижму и прикажу трусы снимать, ты прямо-таки в этот момент и снимешь?!       Трисс недовольно хапнула воздуха — все еще обиженная, будто бы оскорбленная — и просто вскочила с кровати. Когда за ней захлопнулась дверь, Ламберт упал на кровать и тяжело выдохнул, смотря в потолок. Ну вот, первые скандалы… Вероятно, сказывалось напряжение из-за… из-за других отношений Ламберта. Наверное, все это чувствовалось, все это было понятно без слов. И все-таки люди удивительные создания — иногда ты просто чувствуешь и знаешь, что что-то не так, так что обычные вещи тебя ранят и обижают.       Он перевернулся на бок и прикрыл глаза. Ну, во всяком случае, он был честен. У Ламберта в самом деле не было настроения для таких вещей.       Завтракали они молча, и когда на кухню зашел все еще немного сонный Лютик, то, заметив напряжение в воздухе, удивленно посмотрел на них двоих. Неуверенно подошел к кофе машине, начал делать себе завтрак — и все это в напряженном молчании. Трисс делала вид, что сидела в телефоне, а Ламберт просто смотрел в свой кофе, хмурясь. И все-таки у него совершенно не то настроение ни для чего! Хоть бы на Лютике не сорваться, а то, учитывая его состояние…       Лютик сел за стол, все поглядывая на них двоих, и это, определенно, был самый неловкий завтрак, так что, доев, Ламберт поспешил уйти. Внутри он ощутил желание, чтобы Трисс сегодня куда-нибудь ушла. И еще он почувствовал, какое это желание неправильное. Трисс его жена. Почему он хочет, чтобы она ушла? Ведь единственный, кто должен был уйти — это он сам. А еще и день рождение у Лютика скоро… Надо гитару заказать. Ламберт улыбнулся. Лютик, гитара… Может сыграет для него что-нибудь? Споет?..       — Чему так улыбаешься?       Ламберт резко повернулся и посмотрел на Трисс. Пожал плечами.       — Не знаю, просто завис… Собираешься куда?       — По работе надо. Потом на обед собралась встретиться… С Эскелем.       Ламберт только кивнул, а потом сказал:       — У Лютика скоро день рождение.       Трисс удивленно на него посмотрела.       — Ох, правда? Надо придумать, что подарить.       — Я уже знаю, сегодня закажу. От нас двоих будет. Это гитара. Геральт говорит, он очень хочет себе гитару.       — Хм, что ж, вероятно, для него это будет хороший подарок. Лютик говорил, как хочет отпраздновать этот день?       Тут замялся уже Ламберт, нахмурился, губы поджал — а что отвечать-то? Ему казалось, что каждый ответ об их отношениях с Лютиком был бомбой замедленного действие и, что еще немного, и Трисс все поймет. Не то чтобы он собирался хранить это от нее в тайне вечно, но все-таки он хотел сказать ей сам. Просто… в более подходящий момент. Во всяком случае, он верил, что такой момент будет, а говорить сейчас ни в коем случае нельзя.       — Он не любит этот день. Не очень хочет его праздновать. Ну, я предложил ему просто прогуляться, поужинать там…       — Хм… Он согласился?       — Вроде. Ему, вероятно, главное, чтобы этот день никак не отличался от других.       Трисс тяжело выдохнула.       — Значит, никаких для него сюрпризов?       — Полагаю, что так. Он им просто не обрадуется.       — Что ж, могу понять… Тогда ладно. Обойдемся подарком.       Ламберт рассеянно кивнул. Трисс никак особо не среагировала на то, что его день рождение они снова проведут вдвоем, будто бы… Ну, возможно, она просто даже не предполагала, что Ламберт и Лютик… Что их могло что-то связывать. В конце концов, Ламберт никогда не давал ей поводов в себе сомневаться, а Лютика сложно было представлять как объект для ревности. Он казался просто сбитым с толку подростком, который и не думает о таких вещах!       Ламберт проводил Трисс взглядом и какое-то время просто вот так простоял, будто пытался понять свои чувства и мысли. Почему он такой злой сегодня, но, стоит подумать о Лютике, он тут же «так улыбается»? Надо извиниться перед Трисс. Она прекрасная добрая девушка, у Ламберта нет ни одной причины вести с ней себя так.       Проскрипел пол, Ламберт резко повернулся. Лютик замер у косяка, заинтересованно посмотрев на Ламберта, будто пытался что-то понять, а после более уверенно подошел к нему ближе.              — Трисс только что ушла…       Ламберт кивнул и сам притянул Лютика себе, обняв и поцеловав его волосы.       — С добрым утром.       — С таким уж добрым? — уточнил Лютик, вскинув голову и посмотрев Ламберту в глаза. — Вы за завтраком были… Ну, не очень довольными…       Ламберт тяжело выдохнул и кивнул.       — Да… Утром был небольшой инцидент.       — Какой?       — Ну… она хотела заняться сексом, а я ей отказал. Все бы ничего, но до этого часто кто-то кому-то отказывал. Это нормально. Нет настроения. Нет желания. Что угодно. Но в этот раз это ее оскорбило. Так странно. Я ожидал ее обиды на меня в каком угодно ключе, но не в этом!       — Знаешь… Я не знаю, как это объяснить, но когда чувствуешь, что привычный мир рушится — чувствуешь, догадываешься, но не знаешь — даже самые нормальные вещи от другого человека воспринимаются до истерики.       — Я как раз об этом и думал, — кивнул Ламберт, погладив Лютика по пояснице. — Вероятно, она тоже чувствует, что что-то не так, но не понимает, что. И обычные мои слова становятся трагедией, — он тяжело выдохнул. — Это нужно прекратить. И как можно быстрее. Но черт!       Он тряхнул головой и сам чуть отпрянул от Лютика, сделав несколько нервных шагов к окну.       — Любой вариант — плохой вариант! Скажи я ей правду — это ранит ее, обеспечит проблемы с доверием. Не скажу — она доведет себя сама! С любой стороны я сделаю ей больно! Разве она это заслужила?       Лютик молчал, смотря на Ламберта и не находя слов поддержки. Потому что их просто не было. Ведь их ситуация — она просто ужасна. Без всяких «но» и «если». Да, Ламберт был прав — как не подойди к этому, все окончится катастрофой. Лютик сжался, чувствуя себя третьим лишним, стороной, которая якобы была ни при чем, стороной, которой это и не коснется в случае чего. Он неуверенно подошел к Ламберту ближе и обнял его со спины, прижавшись к нему, чувствуя себя виноватым.       — Да, это… в любом случае ужасно для нее. И для тебя, на самом деле, тоже. Я вижу, как ты изводишь себя виной и злостью на себя, на ситуацию. И… и если ты почувствуешь, что так будет правильно, то мы можем… закончить это. Я пойму, обещаю.       Ламберт повернулся к нему и хмуро посмотрел на него.              — Этот вариант вообще самый жестокий. Будет больно и плохо всем. Такие вещи не проходят бесследно. В конце концов, это будет значить, что не построю счастья ни с ней, ни с тобой, — он погладил его по волосам. Лютик прильнул к его руке. — Полюбив тебя, я понял, что разлюбил ее. Это… с одной стороны честно, с другой — нечестно. Честно сказать ей правду. Нечестно было начинать наш роман… вот так.       Лютик ободряюще ему улыбнулся и поцеловал его в ладонь, прежде чем прильнуть к нему ближе, положить голову на его плечо, будто успокоился внезапно тем, что его не бросят, его ни в коем случае не бросят. Ему не сделают больше больно. Он больше не будет плакать и страдать. Ламберт, наверное, не понимал, но это очень много значило для Лютика. Да, наверное, это было эгоистично, это было подло, но просто Лютик… больше не хотел, чтобы ему было больно. С Ламбертом он впервые почувствовал себя в безопасности и, на самом деле, мысли о том, что его надо отпустить, просто пугали его. Ему казалось, что Ламберт единственный, кто мог его защитить.       — И что ты тогда собираешься делать?..       Ламберт передернул плечами.       — Скажу ей правду. Очень скоро.       — Вероятно, для тебя это намного сложнее, чем кажется…       — А кому бы не тяжело было? Трисс мне не последний человек, — тяжело выдохнул Ламберт. — Мне трудно найти для этого силы.       — А вдруг… — неуверенно начал Лютик. — Вдруг просто так вышло, что у нее, например… тоже есть роман?       Ламберт нахмурился.       — С кем?       — Не знаю. Например, с Эскелем.       Ламберт тряхнул головой.       — Глупости, я уверен, что она чиста даже в мыслях.       — В свою очередь, она так же думает о тебе…       — Лютик, о чем ты? Трисс не такая.       — Я понял. Извини. Просто такая глупость в голову пришла… Как бы тогда все хорошо вышло, да?       — Ага, даже слишком хорошо. Настолько, что так не бывает. Ладно… ладно, сейчас у меня есть к тебе более насущные вопросы.       — Да?       — Куда идем на твое день рождения?       — Оу… Я об этом уже и не думал, — растерянно сказал Лютик, прижавшись щекой к его плечу. Ламберт погладил его по спине, поцеловал его волосы, немного укачал в своих руках. Лютик был под защитой, когда был с ним — Лютик это просто знал и чувствовал. — Давай съездим куда на ужин, потом на море, а потом…       — Потом?..       Лютик неуверенно посмотрел на него, все еще оставаясь крепко к нему прижатым.       — Ты мог бы снять где-нибудь номер. Выпили бы вина, поели… еще что-нибудь…       Он стыдливо опустил взгляд. Ему отчего-то казалось, что намекать на такое Ламберту — грязно, неправильно, что с ним так нельзя, но Лютику так сильно хотелось этого, ему так хотелось Ламберта. Его крепкое, горячее тело, и его руки, исследующие тело Лютика — обнаженное, горячее, подвластное в его руках, послушное.       — Я… кхм, я не знаю, Лютик… Просто… такое…       — Но ведь мы оба этого хотим, — нерешительно сказал Лютик, опустив взгляд. — Ты хочешь меня. Очень хочешь. Мы даже сдерживаться не можем! Вчера, мы… Ну, все же понятно. Между нами искрит! Я понимаю твой страх будь я девственником, но… нет. Это просто… еще один вид поцелуя. Поцелуй наших тел.       Ламберт улыбнулся, посмотрев ему в глаза и аккуратно убрал волосы с его лица. Погладил по горячей щеке и, от этой простой ласки, Лютик чуть осмелел и поднял на него взгляд, моля даже им.       — Посмотрим, Лютик, посмотрим. Как все… пойдет.       — Ну ладно, — усмехнулся Лютик. — Не знаю, правда, на что ты сам смотреть собрался, но ладно…       Ламберт улыбнулся и склонился к нему, целуя, взяв его лицо в свои ладони. В такие моменты ему казалось, что в ладонях он держал весь свой мир.       Ламберт решил не водить Лютика на свидания до его дня рождения. Это… просто было для безопасности. Обстановка настолько накалилась, что Ламберту самому казалось, что любой взгляд на Лютика, любая их встреча без причины, казалось, могла сдать их положение, открыть их секрет. Наверное, то же ощущала и Трисс — видела предательство в каждом жесте Ламберта, но просто не могла понять, что же было не так. Ведь подозревать Лютика она просто не могла, ей бы и в голову это не пришло! В ее глазах Ламберт был чист, но то напряжение… Трисс просто думала, что проблема в ней. Наверное, она просто не высыпается.       А Ламберт считал дни до дня рождения Лютика. Он изголодался по нему. Конечно, они виделись дома, и иногда обнимались и дарили друг другу быстрые поцелуя, прижимались друг к другу так тесно, будто хотели жить под кожей у другого, но все-таки этого было мало. Ламберт хотел обнимать его часами, гладить и целовать его лицо, его волосы, сжимать его руки, неспешно идти рядом с ним и слышать его голос. Этих минутных откровений было слишком мало.       В итоге, к дню день рождения Лютика, Ламберту хотелось его сожрать. Ему начало казаться, что все его долгие, голодные взгляд были в сотню раз откровеннее, нежели их частые прогулки. Даже Лютик уже смущался его взглядов, краснел и взгляд отводил, всем своим видом говорил: «ну не сейчас же!». Да, в самом деле, не сейчас — они ужинают вроде, рядом сидит Трисс, а Ламберт Лютика взглядом раздевает.       Так что да, он хотел его сожрать.       И ночью когда в туалет встал, понадеялся, что Лютика где-нибудь ждет, чтобы поцеловать его, прижать к себе и только усилить этой быстрой лаской и без итого огромное к нему желание. Так и вышло. Идя назад, он замер возле его двери, сглотнул и аккуратно приоткрыл. Лютик поерзал на кровати и привстал на локтях.       — Спишь?       — Уже нет, — лукаво сказал Лютик и сам быстро вскочил с кровати.       Ламберт смело зашел в комнату, закрыл дверь и Лютик бросился к нему. Ламберт жадно его прижал к себе, обнял крепко и поцеловал — горячо, страстно, он целовал его каждый раз в эти их минутные встречи так, что к концу поцелуя Лютик и соображал едва, а Ламберт от него с трудом оторваться мог. Лютик прильнул к нему в ответ, отвечая, и крепко сжимая его плечи, будто боялся, что если отпустит, то вся магия их близости совсем исчезнет.       Это было странно, но за их вынужденную паузу, Ламберт только еще ярче ощутил, как сгорал по Лютику, и как охладел к Трисс… как к женщине. Отсутствие тела рядом Лютика не вызвало в нем желания к Трисс, казалось, что оно притуплялось с каждым днем лишь сильнее, и Ламберту хотелось только Лютика, только его рядом. С ним говорить, его обнимать, его целовать. Он думал, что будет наоборот. Думал, что к Лютику у него лишь страсть, и, если они не буду делить между собой моменты такой близости, он остынет к нему и будет хотеть Трисс. Но нет, этого так и не произошло. Он только сильнее хотел Лютика, хотел его всего, во всех смыслах.       Ламберт отстранился от него с характером звуком, ощутив, как по телу прошлась дрожь от желания, импульс между его бедер, но он отмахнулся от этого. Лютик лукаво ему улыбнулся и посмотрел ошалелыми от удовольствия глазами, а после снова к нему прильнул, прикрыв глаза и выдохнув.       — Ну, с днем рождения.       — Это был праздничный поцелуй? — тихо засмеялся Лютик в его грудь.       — Хм, наверное… Но скорее нет. Это был поцелуй мужчины, который очень соскучился по тебе.       — Нечего было придумывать эту тупую идею с паузой в наших свиданиях. У нас не было ни одного свидания за целую неделю! Рад, что этот день наконец настал.       — Она вовсе не тупая. Это… перестраховка.       — Какая еще перестраховка?       — Чтобы Трисс не подумала, что мы очень часто видимся. Слишком часто.       — Ну и? Трисс часто видится с Эскелем, и ты что-то не видишь в этом проблемы.       — Это другое! Они ведь друзья.       — Мы тоже друзья.       — Мы не друзья.       — Мы в том числе друзья.       — Да, но сейчас более важна та часть, где мы не друзья.       Лютик тихо хихикнул и качнул головой. Он был уверен, что у Ламберта просто началась паранойя, ведь атмосфера между ними была достаточно напряженной — это чувствовал даже Лютик. Чувствовал, что каждый будто не понимал, что происходит.       — Знаешь, мне кажется, ты просто надумываешь. Как совестливый человек, который никогда не обманывал, ты просто… боишься, напряжен, думаешь, что есть очень много мелочей, которые выдадут тебя, но это не так. Но… в конце концов, ты должен сказать правду.       Ламберт неуверенно кивнул.       — Да, должен. Знаешь, сначала я боялся того, что слишком все задержу это. Буду переносить это снова и снова, так и не найдя сил на правду, но теперь, — он тяжело выдохнул, — теперь я понимаю, что это невыносимо. Кроме того, я ужасно по тебе соскучился.       — Мы виделись каждый день.       — Да, и днем я был самым счастливым мужчиной. Я мог смотреть на тебя, слышать, любоваться. Видеть твои улыбки, твой смех… Но ночью…       — Ночью?..       — Ночью я чувствовал себя подростком, — тяжело выдохнул Ламберт. — Мне хотелось тебя всего. Хотелось обладать тобой. Такое… странное желание.       — Или нормальное желание мужчины, который хочет омегу, но не может себе позволить?       — Возможно и это тоже… — согласился Ламберт, гладя его волосы, прижимая к себе ближе. — Жду не дождусь нашей встречи вечером.       Лютик довольно улыбнулся.       — Презервативы не забудь.       Ламберт внезапно покраснел, нахмурился.       — Во-первых, я взрослый мужчина, они у меня всегда с собой, во-вторых, у тебя они с собой тоже должны быть, а в-третьих… Может ничего и не будет!       — Ну конечно, — Лютик улыбнулся. — Мне твое «ничего не будет» прямо сейчас в бедро упирается.       Ламберт вздрогнул, покраснел, отшатнулся и посмотрел вниз. Да, у него стоял. Вполне красноречиво и уверенно. Он сглотнул. Такого еще не было, чтобы у него… от простых объятий… вот так… как у подростка!       Лютик подмигнул ему и погладил его по лицу.       — Мы взрослые люди, Ламб, и оба понимаем, как сильно этого хотим. Я бы… я бы мог помочь тебе сейчас с этим, но чувствую, что ты не дашь мне этого.              Ламберт уверенно кивнул.       — Что ж… Ладно… Ладно, хорошо… Я пойду… Ну, понимаешь… Пойду.       Лютик лукаво улыбнулся и кивнул. Ламберт же стыдливо выскочил за дверь и снова направился в туалет, весь красный и смущенный. Ну честное слово, ему что, снова шестнадцать?!       Ламберт о чем-то говорил с Трисс за завтраком — слава Богу, это был самый обычный диалог, без всяких обвинений в чем бы то ни было, как на кухню влетел Лютик с трезвонящим в руках телефоном. Он посмотрел на них ошалелыми глазами, и Ламберт успел испугаться: что могло случиться?!       Лютик сказал:       — А мне… мне Геральт звонит… Поднимать, как думаете?..       Ламберт искренне удивился. Такой страх в Лютике вызывал… Геральт? В самом деле — Геральт? Нет, в смысле, Ламберт прекрасно видел, какому обращению Лютик подвергался со стороны Геральта, как ему плохо и страшно с ним, потому что Геральт всегда вел себя непредсказуемо-плохо. Он всегда ранил его, всегда причинял ему боль, но видеть запуганные глаза Лютика и не иметь возможности даже обнять его — совсем другое.       Так что он только успел сказать, уверенно и успокаивающе:       — Он хочет тебя поздравить с праздником, если тебе страшно с ним говорить, можешь не поднимать и написать сам. Или вообще не отвечать. Любой твой выбор будет правильным.       Лютик поджал губы, крепко сжимая телефон и, кивнув, все-таки решил поднять, снова скрывшись за углом. Был слышен только его тихий, дрожащий, неуверенный голос. Ламберт с Трисс взволнованно переглянулись. Ламберт пожал плечами.       — Геральт говорил мне об этом, — неуверенно начал Ламберт. — Что хочет поздравить его, подарок купил… И поговорить хочет.       — Как бы он своими разговорами хуже не сделал… — покачала головой Трисс. — До сих помню зареванное, белое лицо Лютика, когда Геральт его приволок. Я до сих пор не понимаю, неужели Геральт сам не понял, что что-то не так? Что Лютику плохо?       — Он подумал, что тот под наркотиками.       — Да даже если и так! — всплеснула руками Трисс. — Есть же варианты, что его накачали, что-то подсунули! Лютик не был похож на человека, который употреблял бы вещества сам. И даже если брать самый плохой вариант, что он сделал это сам и осознанно… Нахождение подростка под наркотиками просто опасно для его жизни. Сначала надо привести его полностью в себя, и только потом уже… делать вот это все, — она брезгливо сморщилась.       — Да, ты права. Но, боюсь, Геральт был слишком предвзят по отношению к нему.       Трисс покачала головой.       — Я знаю. Просто мне кажется, что все те истории, что он о нем рассказывал… Они были совсем не о том. Это Геральт видел то, что хотел, но, вероятно, там могло быть что-то ужаснее.       — Кажется, что так и было, но он мне ничего не рассказывал. Могу понять. Надеюсь, что расскажет хотя бы своему врачу.       — Бедный мальчик, — тяжело выдохнула Трисс. — Никакому омеге не пожелаю то, через что ему пришлось пройти. Он ведь… он ведь рассказывал мне, как тяжело ему было решиться на аборт, хотел подготовить к этому, а я — хотела помочь. А в итоге… вышло вот это. Мне кажется, случись бы это с моим собственным ребенком, у меня бы сердце на части разорвалось.       Ламберт посмотрел на нее, не скрывая своего сожаления за то, что пережил Лютик, но он не знал, как помочь. Все, что он мог делать — быть рядом и давать ему чувство защищенности рядом с собой, не давать его никому не в обиду и самому никогда не обижать. Возможно, поэтому вопрос такой близости был для него… двояким. Конечно он хотел этого, хотел Лютика, но то, каким хрупким он перед ним предстал, это заставлял Ламберта бояться подобного. Бояться, что нарушит этим какую-то целостность между ними. Опошлит то, что все еще могло остаться невинным хоть в некоторых рамках.       Лютик вернулся на кухню и, нервно поведя плечом, неуверенно сел за стол.       — Он… захотел встретиться…       — А ты?.. — спросила Трисс.       — Я сказал, что он может прийти сюда… Вот. Вы же никуда не уходите сейчас?! — внезапно встревоженно спросил Лютик.       Трисс успокаивающе положила руку на его плечо и сказала:       — Мы будем дома и рядом, все хорошо. И если во время вашего разговора почувствуешь себя плохо, ты можешь закончить его и уйти в любой момент. Думаю, Геральт хочет извиниться, но он… кажется, он просто не в состоянии понять того масштаба твоего ужаса перед ним.       Лютик поднял на Трисс взгляд и поджал губы. Ламберт видел в его глазах сожаление, но не за себя. Ламберт видел, что в этот момент Лютик винил себя за то, что был участником этого обмана, что он обманывал Трисс, и не имел право на то, как она с ним говорила — ласково, успокаивая.       — Спасибо, — тихо сказал Лютик. — Мне очень неловко от того, сколько я от вас требую в такие моменты.       — Глупости, — улыбнулась ему Трисс. — Мы здесь из искренних побуждений, не только потому, что это наша ответственность. В конце концов, уверяю тебя, в тебе нет и капли той навязчивости, какую ты мог себе выдумать, будучи человеком, который, вероятно, до этого не часто просил о помощи.       Лютик смущенно опустил взгляд и снова поблагодарил ее. Трисс улыбнулась ему, погладив по плечу. Ламберт молча за ними наблюдал и раздраженно прикрыл глаза. Боги, он же все испортил! Все испортил этим романом, потом молчанием, и теперь… Теперь ему необходимо было все сказать. Глядя на это ему хотелось вскочить и прямо вот так и заорать о том, что все это время он изменял. Но Ламберт лишь опустил взгляд и выдохнул. Потом… Чуть позже. Нечего было портить праздник Лютику. Так что он просто успокоился, и вскоре они поздравили Лютика. Лютик был в восторге от гитары! Вертел ее в руках, рассматривал и, кажется, даже позабыл о том, что должен был прийти Геральт. Он был в восторге! И поэтому в восторге был и сам Ламберт, смотря на Лютика, как зачарованный ребенок: на то, как он рассматривал гитару, как брал первые аккорды и как улыбался. Да, Лютик был счастлив, и от этого был счастлив и сам Ламберт.       Еще Трисс заказала крайне красивый торт, решив, что, даже если Лютик ничего не празднует, это не повод оставлять его без торта! На самом деле торт был хорошей идеей. В этом был какая-то своя идиллия: смотреть, как Лютик поднимал упаковку, как пораженно охнул. Нарезать его, готовить к нему кофе — в этом было что-то такое уютно-семейное, что-то, что согрело Ламберта и полностью успокоило.       А потом пришел Геральт. Ламберт открыл ему дверь, и они даже не поздоровались, только переглянулись, кратко кивнув друг другу. Геральт прошел вперед, с коробкой подмышкой, и Ламберт закрыл дверь, про себя удивляясь тому, как многое изменилось с приходом в его жизнь Лютика. Не все в лучшую сторону, но, если бы у Ламберта спросили, готов ли он отправиться в прошлое и все поменять, он бы сказал «нет». Он просто чувствовал, что с приходом в его жизнь Лютика он так же заимел что-то намного более важное… Сам Ламберт пока не до конца понимал, что именно, но он просто это знал. И верил, что это не просто наивное чувство.       Лютик вскинул голову, когда в кухню вошел Геральт. Он нервно облизал губы и посмотрел на недоеденный торт. Он был очень вкусным, но теперь у Лютика испортился аппетит. Трисс сама спешно вышла из кухни, оставляя их наедине. Лютик… не спешил сжаться, спрятаться или убежать, в конце концов, он за эти года привык держать себя перед Геральтом несмотря на страх. Так что и сейчас он держался, утешая себя тем, что, пока рядом Ламберт и Трисс, он не навредит ему.       — Привет, — глухо сказал Геральт, держа подмышкой коробку.       Лютик лишь сдержанно кивнул и чуть отставил тарелку и свою чашку с кофе.       — С праздником. Вот, держи. Помню, что ты их хотел. Надеюсь, что еще не купил, а если купил, то можно продать…       Лютик недоверчиво на него посмотрел, а после притянул коробку к себе, аккуратно подняв крышку, заглядывая внутрь. Вскинул пораженно брови, глядя на кроссовки — и вправду, те самые, он их давно хотел. Поднял взгляд на Геральта и сказал:       — Да, те самые. Спасибо. Не думал, что ты запомнишь…       Геральт передернул плечами.       — Я… Кхм, я знаю, что в твоих глазах я монстр и вполне заслуженно, но, на самом деле… я нормальный.       — Я знаю. Вы же друзья с Ламбертом. Вы бы не стали общаться, если бы ты в самом деле был плохим. К тому же… Наверное, в твоих глазах монстром был я. Вот ты меня и воспитывал, как умел.       Геральт покачал головой и аккуратно присел на стул.       — Проблема в том, что я вовсе не должен был тебя воспитывать. Меня не за это просили. Да и вообще… Кхм, можно было среагировать как угодно, а не как я. После… После того вечера, когда тебя повезли в больницу, я впервые задумался: вдруг и тогда все было не так, как я себе выдумал? Я ведь… Я ведь смотрел на ситуацию с того угла, с которого мне самому было бы выгодно. Я боялся признаться, что, возможно, тебе нужна была помощь. В конце концов… Единственный, кто вел себя, как неконтролируемый подросток, был я. Я очень сожалею о том… О том, что тогда так и не смог взять на себя ответственность и признаться, что ты не виноват, это я… Я оказывал тебе знаки внимания, я испытывал к тебе симпатию, а ты… Ну, ты среагировал так, как бы среагировал другой юный омега в силу возраста с не очень развитым интеллектом. Я потом ходил и ждал, когда ты все расскажешь Йеннифер, а ты не говорил. Только ходил с опущенной головой и смотрел на меня… тем взглядом. Заслуженным. Я ощущал себя предателем, но, вероятно, я слишком боялся потерять Йеннифер, так и не поняв, что потерял уже что-то, когда стал на тебя заглядывается… Мне очень жаль. Жаль, что из-за меня у тебя испортились отношения со всеми. Со мной, и с Йеннифер. Ты потерял поддержу, уверенность… Все потерял из-за меня. Только недавно я осознал, как сильно травмировал и ранил тебя своими поступками. Тебе была нужна помощь, а я только орал.       Лютик сидел, опустив голову. Слова Геральта ничего не меняли, ведь Лютик и так знал, что… что не был виноват. Он винил себя в других вещах: что так и не смог дать отпор. Не только Геральту, но и другим мужчинам в его жизни. Просто боялся или обнадеживал себя, или… или что-то еще.       Геральт сказал:       — И я знаю, что… что ранил тебя куда сильнее, чем мне кажется. По тому, как Ламберт оберегал тебя, я понял, что он осознал то, чего так и не смог понять я.       Лютик едва вздрогнул.       Ламберт оберегал его.              Оберегал. Его.       Защищал. От Геральта. Защищал. Его, Лютика, защищали. Это так согрело Лютика, так его тронуло, что он чуть не расплакался. Ведь никто никогда не защищал его — даже в детстве. Он всегда во всем был виноват. Даже когда только учился ложку в руке держать — виноват в том, что что-то испачкал, что что-то уронил, громко плачет, не так смеется.              Но Ламберт его защищал.       Геральт продолжил:       — Я бы… Кхм, я знаю, что ты начал ходить к психотерапевту, и знаю, что это дорогое удовольствие… Может, я буду оплачивать хотя бы его? Как жест, что я хотел бы сделать для тебя что-то делом, а не словом.       Лютик вскинул голову, пораженный такой щедростью. Потому что… врач в самом деле стоял денег, и Лютик у приходилось отдавать большую часть своих сбережений. Да, родители всегда давали ему достаточное количество денег, но, с сеансами два раза в неделю, он видел, что деньги у него исчезали быстрее привычного. Просить у Ламберта и Трисс он просто не мог — совесть не позволяла. Но такой жест от Геральта… совсем другое.       Лютик нервно сказал:       — Это… Это в самом деле было бы очень мило с твоей стороны и… наверное, честно, ведь часть моих проблем… действительно из-за тебя. Но с другой стороны это и нечестно. Потому что… Потому что большая часть всего, с чем нам сейчас приходится разбираться — не из-за тебя.       — И все равно. Думаю, будет честно, если какое-то время платить буду я. Просто как… как жест моего раскаяния. Я же понимаю, что не смогу показать тебе, что я… нормальный другими действиями или, тем более, словами. Поэтому… вот.       Лютик неуверенно кивнул.       — Тогда… Если ты сам хочешь, это было бы… было бы очень хорошо. Врач стоит немало, а проблем много, так что… Спасибо.       — Отлично. Куда и когда деньги переслать? И в каких суммах?       Лютик неуверенно начал это объяснять, все еще думаю, что это было не до конца честно. Ведь Геральт — просто очередной мужчина, который так сильно его ранил. Не единственный и не главная причина. Он просто был, и на фоне некоторых других даже не так сильно его ранил. Пару пощечин не такая уже и трагедия на фоне изнасилования.       — Хорошо, понял, — Геральт записал нужные контакты и кивнул. — И… еще кое-что. Как у тебя… все прошло?       — Все хорошо, — рассеянно кивнул Лютик. — Я здоров, мне это никак не навредило. Все в полном порядке.       — Рад. Хоть что-то хорошее. А с Ламбертом у вас как?       Лютик странно дернулся, насторожившись: в каком именно смысле спрашивал Геральт? Что он имел в виду? Он догадывался о роде их отношений?       — В смысле? — уточнил Лютик.       — Я знаю, что вы проводите много времени вместе, и… Я еще знаю, что почти все мужчины в твоей жизни… были не лучшими вариантами. Я знаю, что это так же может быть связано с травмами, что человек, имея травму, может тянуться к людям, которые эту травму усугубят. И я знаю, что Ламберт хороший парень, но хотел бы… уточнить.       — Он и вправду хороший, — вяло, но искренне улыбнулся Лютик. — Он заменил мне отца.       Геральт улыбнулся.       — Я рад. Что ж, тогда я пойду…       — Стой, — неуверенно остановил его Лютик. — Почему ты… почему ты начал раскаиваться?..       — Я же тебе объяснил, — удивленно сказал Геральт. — Я… я впервые увидел, что все понимал не так, как следовало. Что тебе было больно и плохо, а я… Я только наорал на тебя.       — И… неужели все?       — Ну да. Я же не мудак совсем какой-то конченный. Да, в тот первый раз я в самом деле все осознавал и понимал, но боялся взять на себя ответственность. В конце концов, я… я посмел думать, что не так уж все это страшно, так до конца и не осознав, что в твоём мире это могло быть трагедией. И вот уже после, в тот день, у Трисс и Ламберта, только тогда я понял, как часто мог делать тебе больно, и даже не понимая этого.       Лютик сидел, сбитый с толку и пораженный. Может… может, если бы во все те разы, когда Геральт злился и ругался, может… если бы Лютик сказал ему, как все было, что с ним случилось, может, он бы тоже пришел в себя? Может, это могло бы все изменить? Может, и сам бы Геральт стал тем, кто помог бы ему и защитил?       Может, проблема была в том, что он молчал, когда нужно было говорить?       — Я… хорошо. Спасибо. Я не злюсь на тебя, — он улыбнулся ему, приободряя скорее себя, чем его.       Геральт улыбнулся ему в ответ и вышел из комнаты. А Лютик остался сидеть, думая о том, что, вероятно, проблема была в том, что он просто ничего не объяснил во все те моменты…