Звезды вокруг шрамов

      Они сняли номер в небольшом отеле, достаточно уютный и недостаточно дорогой, чтобы Лютик смутился цене. Это было так странно: ведь он был из крайне обеспеченной семьи и так остро реагировал каждый раз, когда Ламберт тратил на него деньги! Ламберт закрыл дверь и посмотрел на Лютика, который, включив свет прошел вглубь комнаты. Лютик так и не рассказал подробностей — а Ламберт не имел права их просить, просто потому, что понимал, что для Лютика это может быть… тяжело, больно. Вспоминать об этом, даже думать, но для Ламберта… Ламберту было важно это знать, чтобы ни одним жестом не заставить Лютика вспоминать. Но и спросить подробности Ламберт боялся.       — Номер почти грустный, — усмехнулся Ламберт, ставя на стол бутылку вина.       — Ничего он не грустный. Он атмосферный! Прямо как из всяких клипов музыкальных!       — Ага. Из начала двухтысячных.       — Ничего ты не понимаешь, — фыркнул недовольно Лютика.       — Помню-помню. Песни Ланы, мотели, очки-сердечками… Теперь понятно, почему тебя устраивают наши отношения.       Лютик недовольно цокнул.       — И ничего ты не понимаешь.       Ламберт тяжело выдохнул и повернулся к Лютику, а после притянул его к себе, крепко обнимая.       — Да, ты прав. Я ничего не понимаю.       И поцеловал его. Во всяком случае, наверняка он знал только одно — целовать Лютика было настоящим волшебством. Можно было даже расслабиться и даже позволить себе не думать о… всяких вещах. В конце концов: мог же он попытаться не контролировать?.. Ламберт ведь все всегда пытался контролировать, даже то, что не мог. Их отношения с Лютиком он явно не мог контролировать в том смысле, в котором хотел. Любые отношения вообще вещь крайне стихийная и хрупкая, никогда не узнаешь, что ждет тебя за поворотом.       И, в любом случае, все давно было сделано. Он изменял Трисс, и должен был ей признаться. Их брак разрушен. И Ламберт обещал и хотел строить отношения с Лютиком. И он будет. Ламберт не знал, что из этого выйдет и выйдет ли что-то в принципе, но, кажется, он просто должен был расслабиться и довериться и своим чувствам, и Лютику.       Лютик погладил его по щекам и чуть отстранился, довольно улыбаясь. Потерся своим носом о его, прильнул чуть ближе, скрепив свои руки за его шее, и посмотрев в глаза. И тихо сказал:       — Люблю тебя, Ламб. Даже если ты мне не веришь.       Ламберт ответил не сразу — он просто совершенно спокойно смотрел на Лютика, будто он не сказал ничего такого. А потом взял его руку в свою и, поцеловав костяшки, сказал:       — И я тебя люблю, Лютик.       Лютик улыбнулся. И оба они ощутили душевное спокойствие и покой. Признались наконец и себе, и друг другу, что это взаимно, они любят друг друга, это совсем не глупая шутка, это не мимолетные чувства. Лютик улыбнулся Ламберту — ласково, нежно, и это что-то смягчило в Ламберте, развязало какой-то тугой комок внутри, сделало его легче.       Поцеловал его мимолетно и кивнул к кровати:       — Выпьем?       Лютик улыбнулся и кивнул, но вместо того, чтобы пойти к кровати, просто прильнул к нему и положил голову на его плечо, улыбаясь. Ламберт не стал его отрывать от себя, только обнял в ответ и погладил по волосам, прикрыв глаза. Лютик в его руках умещался на удивление хорошо. И правильно.       Когда Лютик отстранился от него, Ламберт будто ото сна очнулся, и посмотрел на его лицо так, будто видел впервые. Погладил по щеке и Лютик прильнул к ней, прикрыв глаза, продолжая улыбаться. Такой спокойный, такой ласковый, нежный, любимый…       Ламберт открыл вино и разлил его по бокалам, присев рядом с Лютиком. Лютик принял бокал и потянулся к сыру который они купили к вину — сырную тарелку, если точнее, удобно, конечно, но мало в ней было от того, что приносят в ресторанах или ты делаешь дома сам. Но выбора не было.       Лютик пил вино и был почти до безобразия довольным.       — Ты аж светишься.       — Это мое первое законное вино! — гордо сказал Лютик.       — Хм… Но не первое вино в принципе?..       — Ну… да. Говорю же, у меня была бурная молодость.       — А сейчас скучная старость?       — Не то чтобы старость и не то чтобы скучная, но почти, — он кивнул, делая глоток и посмотрев в окно. За ним была дорога, редкие здания — они сняли мотель у океана, так что здесь не было много задний, магазинов, было не шумно и тихо. Ламберту нравилось. Он пил вино и гладил Лютика по плечу. — Но я, честно говоря, не люблю алкоголь.       — Зачем тогда пил? — удивился Ламберт.       — Не знаю… — Лютик покачал головой. — Все пили и я пил. Наверное, хотел быть классным… А еще, когда пьешь — больно не бывает. Ну, не всегда, конечно. Ты, наверное, знаешь, что когда очень больно ничего не помогает.       — Знаю.       Лютик посмотрел на него, поджав губы, а потом тихо сказал:       — Ты не злишься, что я тебе ничего о себе так и не рассказал?..       — Нет. Это очень личные и морально-тяжелые вещи, я знаю, что о некоторых вещах не хочется даже думать.       — У тебя… у тебя тоже… тоже что-то такое было?       Ламберт ответил не сразу. Какое-то время он просто смотрел вперед тупым взгляд, будто не понял вопроса, но, на самом деле, он будто смотрел, как на кадры диафильма на все свое «что-то такое». Но… но он больше не страдал. Не прощал, но и не страдал.       — Не знаю. Наверное.       — Ламберт, юли с кем угодно, но не со мной. Я знаю, что вполне реально поделить такие вещи и… не такие.       Ламберт недовольно нахмурился.       — Почему это я должен первым такое рассказывать?       — Если… если ты расскажешь, то расскажу я.       Ламберт медленно моргнул, а потом тряхнул головой, будто отошел ото сна. В нем будто говорил и не он, а обиженный ребенок.       — Я шучу. Тебе не надо мне рассказывать такие вещи в обмен на что-то. Только если ты сам захочешь. Поверь, уж я-то знаю…       — Я вроде и хочу тебе рассказать, — честно признался Лютик. — Но мне так неловко! Я только и делаю, что жалуюсь на свою тяжелую судьбу, в то время как ты молчишь почти обо всем. Даже о том, что ты страдал я догадывался лишь по твоему настроению и взгляду…       — Во-первых, ты не жаловался. Не ныл. Во-вторых, у тебя в самом деле тяжелая жизнь. В-третьих… — Ламберт нахмурился. — Тут уже я не мог жаловаться на свое плохое настроение, зная, как больно было тебе и что ты переживал куда более страшные вещи.       — И? Ты думаешь, что это правильно? Думаешь, что тебе надо страдать одному и молчать, раз мне плохо?       — Но как я могу жаловаться человеку, которому и без того плохо?..       — Кто сказал «жаловаться»? Почему ты называешь это именно так? Ламберт, это называется «делиться». Ведь мне будет легче, если узнаю причину, почему тебе плохо, а… а просто сидеть и смотреть, и понимать, что с тобой что-то не так и знать, что ты не говоришь… Разве тебя бы это не ранило? Не ранило бы то, что я молчу о своей боли, скрываю ее?       — Я… ну… Я не знаю… Ну, просто… Ведь тебе в самом деле было плохо, а…       — И тебе в самом деле было плохо, — Лютик тяжело выдохнул и накрыл его руку своей. — Мне важно знать о твоем состоянии. Важно знать, как ты себя чувствуешь. Это все очень важно для меня, это совсем не мелочи, не нытье. Это часть тебя, и если тебе больно, я хочу знать где.       Лютик улыбнулся Ламберту и тот смущенно потупил взгляд, а после резко отвернулся. Лютик понимающе улыбнулся и прильнул к нему, положив голову на его плечо и погладив по руке. Да, он знал, это бывает очень сложно, но если он смог доверить Ламберту свои темные уголки, не боясь быть отвергнутым, то и Ламберт сможет.       — Если тебе бы хотелось рассказать мне про это — расскажи. Так будет честно. Если такие вещи расскажешь и ты мне, и я тебе. Многие думают, что пережитые ужасы не стоят внимания, но ведь это — важная часть нас и нашего опыта. Неважно, справились мы с последствиями или нет — это всегда очень важно, — Лютик сильнее к нему прижался.       — Я… наверное, потом. Просто не хочу омрачать наш вечер этим всем…       Лютик погладил его по руке.              — Хорошо, я понимаю… Значит, чуть позже.       Он сделал небольшой глоток вина и улыбнулся, когда Ламберт, наконец, его обнял. До этого он сидел напряженный и будто бы позабывший, что он сейчас с Лютиком, что он рядом, его Лютик, милый и любимый Лютик. Какое-то время они молчали, попивая вино, хотя Ламберт просто смотрел в свой бокал. Его будто бы поразило откровение, что он тоже мог говорить о своей боли, если ему было плохо. Он мог и должен был.       — Ламберт? — тихо позвал его Лютик, и Ламберт вскинул голову, посмотрев на него. — Почему ты молчишь? Я как-то обидел тебя?       — Чт… Нет! Конечно нет! Я просто подумал… задумался, точнее. Да, просто задумался.       — О чем?..       — Да так, просто… Просто думал о том, как ты юн еще и, наверное, должен быть глупым, но ты не говоришь глупых вещей. Я слушаю тебя и понимаю, что твои рассуждения… Они здравые, не наивные, даже… Ну, здоровые. И я чувствую себя тем самым мерзким мужиком, который гладит школьника по коленке и шепчет «ты не такой, как твои друзья, ты другой, умнее»… Но ты ведь в самом деле умнее!       — М… Дело не в «умнее», — покачал головой Лютик. — Начнем с того, что я уже и не школьник вовсе, а закончим тем, что дело в опыте. Говорить «умные» вещи мы начинаем, когда сами через это прошли, или много об этом думали, или наблюдали. Когда у тебя от природы хороший эмоциональный интеллект не надо быть шибко умным, просто некоторые вещи ты понимаешь… Потому что знал их всегда. Когда у человека есть большая часть чего-то, когда он жил в более-менее безопасной обстановке, когда его любили… Ну, знаешь ли, ему нет нужды что-то замечать и подмечать, пытаясь найти причины своему настроению или поведению. Я же рос в этом с детства. Я не умнее других, но… да, я другой. Вечная жертва, — грустно улыбнулся Лютик.       — Нет! — едва не крякнул Ламберт. — Не говори так, будто ты виноват в том, что с тобой было.       — Именно к такому выводу я всегда приходил.       — А говорил только что, что все понимаешь, потому что всегда искал причины.       — Искал. И находил.       — Это неправильные причины, — едва не сквозь зубы сказал Ламберт.       — И все-таки я говорил не только про «такие» причины, — Лютик посмотрел на свой бокал и, допив вино, отставил его. В голове уже было туманно. Он теснее прижался к Ламберту, а Ламберт — крепче его обнял. — Причины, почему я, например, всегда думаю, что виноват. Почему чувствую себя так, а не иначе. Почему Вальдо говорит такие обидные вещи… Я всегда догадывался, что он… он плохо поступает со мной, но я хотел любви, то продолжал верить, что я смогу «заслужить» его любовь. Я не знал, что это неправильно, но от этого проще не было,       — Лютик покачал головой. — На самом деле, я понял главную вещь: мы рассудительны до тех пор, пока смотрим на все со стороны, но стоит почувствовать это все на себе и вот — ты заложник своих чувств и нерешенных проблем… — Лютик в конце почему-то улыбнулся.       — Чему ты улыбаешься?..       — Тому, какие умные вещи говорю и как тупо поступаю.       — Ты уже дал этому объяснение. Мы люди, а не роботы. И мы просто оказываемся в ловушке наших чувств.       — Дай догадаюсь, ты подумал «не нахожусь ли я в ней прямо сейчас»?       — Нет, — уверенно сказал Ламберт. — Я не думал об этом.       — Хм, даже странно… Это было бы в твоем стиле.       — Я просто… Знаешь, когда мы, глядя друг на друга, признались в чувствах, я вдруг понял: я не хочу больше это контролировать. В конце концов, наш роман начат, и от последствий нельзя просто отмахнуться. Я принимаю свой развод, принимаю, что нам будет тяжело и принимаю, что нет гарантий, что это все в самом деле может быть «ловушкой наших чувств». Я понял это и сразу стало легче… Вот. Странно, да? Днями и ночами только и думать об одном и том же, страдать от этого, от тяжести контроля того, что нельзя контролировать… А потом внезапно стало легче. И я говорю не только о наших чувствах. Вообще о многом.       Лютик удивленно на него посмотрел.       — Хотелось бы мне, чтобы эти чувства подольше задержались в твоей голове.       — Постараюсь сделать для этого все, — усмехнулся Ламберт, все еще крепко держа Лютика за руку. — Уже все сделано, и рядом ты. И я хочу тебя, я люблю тебя. Не хочу врать ни себе, ни тебе, ни Трисс. Хочу быть рядом с тобой и наслаждаться тобой. Все.       Он посмотрел Лютику в глаза — наконец, как уверенный в себе человек, как мужчина, который, наконец, определился и выбрал. Лютик не дурак, и он понимал, что вплоть до этого дня еще ничего не было решено. Он понимал, что Ламберт будто все еще метался, не был готов проститься со своей прошлой жизнью — где все было понятно и ясно, а теперь — сложно и непонятно. Лютик не обвинял его в этом, потому что он тоже понимал, в какую игру играет. Нет никаких гарантий, когда ты встречаешься с женатым мужчиной, он все прекрасно понимал. Но так сильно любил, и так сильно хотел быть любимым… Поэтому он не винил Ламберта за его нерешительность, за его страх оставить все как было. Он не винил и был готов к любому исходу. Конечно, он не хотел, чтобы его бросали, не хотел, чтобы ему снова было больно, но, глубоко внутри, он ждал этого. Но теперь… теперь, когда Ламберт так смотрел и то, как говорил и что он говорил — Лютик со всей ясностью осознал, что он выбрал его. Его выбрали. Все было решено.       Лютик больше не был запасным вариантом.       Больше вообще не было никаких запасных вариантов.       Он был приоритетом. Единственным и важным.       И он смотрел на Ламберта в восторге, боготворя его и благодаря за такой выбор. Потому что, на самом деле, он вовсе не был обязан выбирать его, это опасная игра больше, чем на двоих, и Лютик знал это… но его выбрали! Все было решено, и он тут, рядом с Ламбертом, любимый и единственный. Теперь точно. И Лютик смотрел на Ламберта, захваченный всеми чувствами и восторгами.       Лютик тихо сказал:       — Я рад… рад, что ты определился…       И, потянувшись к его лицу, снова прошептал:       — Я люблю тебя, Ламберт…              Ответ Ламберта потонул в поцелуе, но Лютик и так знал его. Ему не нужно было его слышать, если он его чувствовал. Это значило для него гораздо больше. Это было намного большим. Лютик прильнул к нему, зарылся пальцами в его волосы, и Ламберт крепко его обнял, сжав одну руку на боку. Да, Лютик часто рядом с Ламбертом ощущал крепость и силу его желания к нему, знал, как сильно он его хотел, но теперь это было совсем иначе. Лютик чувствовал его жар, его желание, чувствовал, что его выбрали. Это отражалось даже в хватке — теперь такой крепкой и уверенной, что Лютик был уверен, его никогда не отпустят. Никогда.       Лютик прильнул к нему сильнее, навалился всем телом на него, и они оба упали на кровать, тесно прижатые, целующиеся. Ламберт жарко гладил его плечи, спину и бока, но не спускался ниже — Лютик понимал это. Боялся сделать что-то не так, боялся напомнить о той ночи, боялся сделать ему больно самым обычным касанием.       Лютик чуть отстранился и посмотрел Ламберту в глаза. Он лежал на нем, а Ламберта его вес совсем не смущал. Вальдо вот любил покряхтеть в такой позе «какой Лютик тяжелый». А тут, оказывается, он совсем не тяжелый. На Ламберте бы еще один такой Лютик поместился.       — Боишься? — улыбнулся Лютик. — Боишься сделать мне больно?       — Я… Нет. Не больно. Боюсь напомнить тебе чем-то… то, что с тобой произошло. Ты ведь сам говорил, что часто секс с Вальдо у тебя начинался с напряжения.       — А сейчас? Я напряжен?       — Кажется, что нет… — неуверенно сказал Ламберт и погладил его по пояснице. Тело у него в самом деле было расслабленным. Лютик был расслаблен. И спокоен. Ламберт посмотрел ему в глаза, видя там нежность, любовь… желание. Но не безумное, не дикое и не страстное. Желание любить. И быть любимым. Всеми способами, всеми любыми возможными путями чувствовать и давать любовь.       — Потому что я доверяю тебе. Потому что хочу тебя. Мне хорошо с тобой. Я не боюсь тебя. Ты ни разу не сделал мне больно. Я могу продолжать так еще долго…       Ламберт нерешительно кивнул.       — Да, но… Просто… Просто скажи мне, если почувствуешь себя как-то не так, ладно?       Вместо ответа Лютик лишь улыбнулся и поцеловал его. Какие глупости. Как он мог рядом с Ламбертом — с самым желанным мужчиной — почувствовать себя как-то не так? Лютик с Ламбертом чувствовал себя, как Бог. Которого боготворили, которому поклонялись и обожали.       Ламберт крепче прижал его к себе и поменял их положение, уложив Лютика на лопатки и нависнув над ним. Лютик затаил дыхание, посмотрев Ламберту в глаза. Видеть, сколько в них желания к нему. Он всегда его видел, но теперь… Теперь Ламберт смотрел на него так, будто хотел сожрать. Разорвать его на части. И Лютик хотел этого тоже. Всем своим существом он стремился к нему, хотел его, доверялся ему. Они снова поцеловались. Ламберт накрыл его губы своими и погладил по щеке. Лютик положил свою руку на тыльную сторону ладони Ламберта, поглаживая, отвечая на поцелуй. Ламберт целовал нежно, лаская, будто одним лишь поцелуем признавался в любви. И Лютик отвечал, прильнув к нему ближе, обняв свободной рукой за шею. Порой, обнимая Ламберта, он сам поражался тому, что в самом деле мог его трогать. Такого красивого, идеального — он ведь даже лучше, чем Лютик мог себе представить. И чувствовать жар его кожи, запах его тела… Это сводило с ума! И было так хорошо, так правильно, он таял.       А Ламберт… ему было почти страшно. Лютик, такой хрупкий Лютик. Его тело, его руки и губы. Его взгляды. Ламберт боялся, что любое неосторожное касание разобьет Лютика, причинит ему больно. Ламберт… прежде он никогда не был с кем-то настолько хрупким — как телом, так и состоянием. Он целовал его и будто бы боялся поцеловать ниже, коснуться ниже. Да, вчера… вчера он позволил себе такую быструю, почти грубую ласку, но!.. Но тогда он не знал, не знал, через что прошел Лютик, и еще Лютик был так возбужден, что его запах накрывал с головой, влек к себе. Сводил Ламберта с ума — запах был почти как в течку (хотя Ламберту страшно было представить, как тогда пах Лютик в течку).       Лютик нежно взял его за руку и сам спустил ее ниже, уложив на свое бедро. Ламберт громко выдохнул в его губы и ласково погладил по бедру сквозь ткань брюк. Лютик прильнул к нему и начал расстегивать рубашку на нем. Чуть отдалился, посмотрев ему в глаза, и расстегнул несколько пуговиц.       Лютик тихо сказал:       — Если ты не хочешь, если тебя это настолько пугает…       — Нет, — хрипло сказал Ламберт. — Я хочу тебя.       Лютик соблазнительно улыбнулся ему и поцеловал в уголок губ. Ламберт прикрыл глаза, выдохнул и спустился поцелуями ниже, расцеловывая шею, стаскивая с него одежду. Лютик чаще задышал, когда губы Ламберта коснулись ключичной ямки, обнаженных плеч, его руки дрогнули, и, чем ниже спускался Ламберт, тем сложнее было расстегивать его рубашку. В конце концов он просто зарылся пальцами в его волосы, притягивая к себе. Ламберт накрыл губами сосок, ласково целуя, потом чуть смелее обхватил его губами, посасывая. Лютик тихо застонал, откинув голову назад, сжав его волосы и выгнувшись, прижавшись своими бедрами к его. Ламберт начал ласкать его грудь сначала аккуратно, почти невинно, а после смелее, набирая темп, полизывая и ласково покусывая, гладя руками, потирая меж пальцев соски. Лютик едва не захныкал от интенсивности ощущений, теснее к нему прижимаясь.       Ламберт медленно спустился ниже, расцеловывая его живот, гладя его бока, делая то, о чем раньше мог лишь мечтать. Кожа у Лютика была теплой, такой нежной, целовать ее одно удовольствие — нежно гладить и ласково сжимать. Он поцеловал кожу под пупком и, подняв взгляд, медленно расстегнул пуговицу. Лютик посмотрел на него в ответ, погладив по волосам, и улыбнулся, будто показывая этим, что он в порядке, ему нравится. Ламберт сглотнул и принялся аккуратно снимать с него штаны. Откинул небрежно их под кровать и внимательно рассмотрел его бедра и ноги. Да, он уже видел его… без штанов, в одних плавках, но сейчас почему-то это было интимнее и, в месте с тем, доступнее. Его длинные стройные ноги, едва округлые бедра… Тело Лютика, как и весь он, было шедевром. Он провел рукой по бедру, а после, снова подняв взгляд, положил руку на внутреннею сторону бедра — нежную, мягкую, горячую — и сжал. Лютик вздрогнул — не от страха — и судорожно выдохнул. Ламберт чуть нажал на нее, и Лютик, немного смущенный, послушно развел ноги в сторону.       Ламберт облизнулся и снова спустился ниже. Расцеловал низ его живота и провел носом по ткани белья — начиная от лобка и меж ног, уткнулся нагло и лизнул сквозь ткань белья. Лютик тихо взвизгнул и вцепился в его волосы, не то желая удержать ближе, не то не подпустить. Ламберт поднял голодный взгляд и спросил:       — Так тебе кто-нибудь отлизывал?       Лютик покачал головой — весь красный, смущенный, но в целом возбужденный.       — Хочешь? — хрипло спросил Ламберт.       — А ты?.. — смущенно спросил Лютик.       — Очень.       Лютик сглотнул и, слабо качнув головой, погладил его по волосам и чуть нажал на затылок, заставляя его опустить голову. Ламберт едва не зарычал от удовольствия. Да, он боялся его хрупкости, боялся сделать что-то не так, но… Но он так давно терпел, так сильно хотел, что, коснувшись его и сознав, что он мог — голову снесло. Возбуждение казалось нереальным, слишком мощным, слишком сильным. Ему хотелось разорвать Лютика на куски, и он мелко дрожал от возбуждения. Хрипло выдохнув, он аккуратно подцепил резинку белья и спустил его ниже. Потянул вниз и сдернул с ноги. Лютик остался перед ним совсем без одежды, и, хоть он и не казался смущенным своим телом, но в нем… была зажатость. Ламберт откинул белье и погладил по мягким, белым бедрам.       — Лютик… скажи, если что-то не так.       — Я просто… — он потянул Ламберт к себе ближе, и Ламберт послушно наклонился, нависая над ним, закрывая собой. Уткнулся носом в его шею и нежно поцеловал. — Просто боюсь… что вдруг… вдруг тебе что-то не понравится?..       Ламберт медленно моргнул и, отстранившись, посмотрел Лютику в глаза. Еще раз моргнул.       — Что? — не понял он. Искренне не понял! Лютик же видел, как Ламберт все это время сходил по нему с ума, с чего бы ему вдруг что-то началось не нравится?       — Я просто… Мое тело… Ну, вдруг что-то не понравится…       Ламберт снова медленно моргнул, будто не понял, что ему сказали. Он и вправду не понял.       — Да, твое тело. Прекрасное тело. Целый шедевр. Что не так? Тебя смущает, что ты раздет, а я нет? Ну сей…       — Нет, я не про это, — качнул головой Лютик, а после быстро добавил: — Хотя это не мешало бы исправить, — и он, игриво закусив губу, аккуратно начал стягивать с Ламберта рубашку. Ламберт охотно помог ему позже и со штанами. Лютик погладил его по груди, плечам, спине, и снова нерешительно посмотрел в глаза: — Ну вот, у тебя тело Бога…       — И у тебя.       Лютик смущенно отвел взгляд и поджал губы.       — Лютик, я, кажется, не совсем понимаю…       — Ну, просто… Вдруг там… Ты что-то не такое увидишь… Тебя это не смутит?       — А что я не такое должен увидеть? — моргнул Ламберт. — У тебя где-то жабры?..              Лютик тихо рассмеялся и прильнул к нему ближе, обняв и прижавшись щекой к его плечу. Ламберт ощутил восторг. И возбуждение даже как-то забылось. Обнимать Лютика, будучи обнаженными, было фантастикой! Лютик, такой теплый, горячий, хрупкий, желанный… Ламберт был в восторге!       — Не знаю… Ну, жир где-нибудь, или вот раздражение где какое… А еще у меня от нервов иногда покраснения появляются на ногах, и вдруг они где-то есть, а я их вот не увидел и…       — Лютик, ближе к делу. Что именно не так? — Ламберт искренне ждал какого-нибудь в самом деле веского аргумента, из-за которого стоило бы нервничать. Ну, вдруг Лютик в детстве сел жопой в костер и теперь так огромный ожог? Ламберта это не отвратит, но он бы понял переживания Лютика! Он переплел их пальцы, уверенно посмотрел Лютику в глаза, приободряя.       — Я и перечисляю… — невинно моргнул Лютик.       Ламберт уставился на него.       — Я не понимаю… Ты боишься, что я увижу у тебя где-то красное пятно и у меня член упадет?       — Я… Нет… Ну вдруг тебе будет от этого неприятно!       — Неприятно, что я в постели не с восковой куклой, а с живым человеком? Да, в самом деле, это веский повод расстроиться…       — Ты не понимаешь! — крякнул Лютик, и отчего-то — будто был напуган — крепче сжал руку Ламберта.       — Это ты не понимаешь, — нахмурился Ламберт. — Забудь о своем Вальдо и обо всем том, что он тебе говорил. Меня не смутит ничего, мне все нравится. Ты прекрасен — и со складочками, и с каким-то там раздражением. Понимаешь? Ну, а еще у меня нет проблем с потенцией и член не падает от того, что ты не так на меня посмотришь, — подмигнул ему Ламберт, и Лютик улыбнулся и посмотрел на него с благодарностью. Ламберт покачал головой. Бедный Лютик! Вбил себе в голову столько глупостей! — Расслабься. Все хорошо. Чувствуешь, насколько хорошо? — хрипло спросил Ламберта, медленно уложив ладонь Лютика на свой пах.       Лютик вздрогнул и покраснел, неуверенно сжав его член сквозь ткань белья.       — Ох, а ты… ты немаленький мальчик, — прошептал удивленно Лютик. — Ты уверен, что это возможно в меня засунуть?       Ламберт хотел бы принять это за комплимент, но он лишь настороженно посмотрел на Лютика.       — У тебя… у тебя есть с этим проблемы?..       Лютик смущенно на него посмотрел, а после неуверенно кивнул.       — Я, ну… Мне кажется, это появилось после того дня… я…       — Сильно зажимаешься?       — Да…       — Тебе больно при проникновении?       — Когда как…       — Ясно. Я позабочусь об этом. Но если будешь чувствовать дискомфорт — обязательно скажи и не терпи, понял?       Лютик внезапно рассмеялся.              — Не смотри на меня так строго, мы в постели, а не на приеме экзамена!       Ламберт фыркнул и поцеловал его, а после быстро спустился вниз, решив воплотить свое обещание в жизнь. Поцеловал в низ живота, облизнулся и спустился ниже. Он обнял его за бедра, ласково сжав и, поудобнее устроившись, зарылся лицом меж ягодиц, ласково лизнув. Лютик был очень мокрым, и Ламберт счел, что все идет как надо. Он начал с небольших ласк, лишь аккуратно полизывая и обхватывая кожу, посасывая, и, когда бедра у Лютика расслабились, принялся действовать более активно, лаская и вылизывая его. Лютик чаще задышал, чуть выгнулся в спине и зарылся пальцами в его волосы, а после — тихо застонал. Этот звук был слаще меда, Ламберт клянется! А еще Лютик был вкусным — его запах и вкус Ламберта с ума сводил, и ему казалось, что Лютик его в самом деле сейчас бы и за уши не оттянул!       Он крепче сжал его бедра, продолжая ласкать его, пока Лютик крепко держал его за волосы, забывшись в удовольствии, и тихо стонал, сжав его голову меж своих бедер. Ламберт погладил его низ живота, обхватил рукой член, помассировал головку, а после спешно спустился рукой вниз — он был так возбужден, что терпеть это было почти невозможно, так что он обхватил себя рукой, двигая ей в такт тому, как он ласкал Лютика. Тот чуть поерзал и, внезапно, шире развел ноги, открывая себя лучше для Ламберта. Ламберт поднял взгляд, довольный этой реакцией, и добавил к языку пальцы — аккуратно ввел два, продолжая ласкать языком, и начал массировать изнутри, найдя нужную точку, массируя ее. Лютик вскрикнул, громко застонал, прижал его голову к себе, а вскоре кончил с его именем на губах. Ламберт усмехнулся и медленно отстранился. Привстал на коленях и вытер губы и бороду от смазки, усмехаясь.              Лютик тяжело дышал, смотря в потолок, и спешно свел ноги вместе. Ламберт усмехнулся, погладив по коленке, а после склонился к нему, расцеловывая его лицо. Лютик, придя в себя, поцеловал его в скулу, обнял за шею и прошептал:       — У меня такого… никогда не было.       Ламберт посмотрел ему в глаза, продолжая хитро улыбаться.       — Правда? Тебя так легко удивить такими простыми штучками?       — Простыми? — уточнил Лютик, смущенно покраснев. — Я… мне такого никогда не делали!.. Я не знал, что это так приятно.       — Хм… Вероятно, придется теперь отдуваться за Вальдо за все пропущенные римминги!       — Ламберт! — Лютик стукнул его по плечу. — И… не стоит, если ты не хо…       — Я не хочу?! — уточнил Ламберт, будто бы обиделся. — Я бы часами от тебя не отлипал, если бы ты не кончил! Ты так пахнешь — у меня крышу сносит!       Лютик издал неясный звук смущения и спрятал свое лицо в его шее, крепко обняв и прильнув. Ламберт рассмеялся и погладил его по спине. Уточнил тихо на ухо:       — Не было больно от пальцев?       Лютик качнул головой, не отрываясь от него.       — Все было хорошо… Приятно.       — Отлично.       — Я… Я хочу что-нибудь сделать для тебя… Чего бы ты хотел?       — А ты?       Лютик посмотрел на него, весь красный, и толкнул его в грудь. Ламберт послушно лег на спину и погладил Лютика по бедру, когда тот неловко встал. Он посмотрел ему в глаза и, поудобнее утроившийся, спустил с него белье и просто уставился на его член. Каменно-стоящий член. Лютик облизнулся, а потом сказал:       — Не думал, что кому-нибудь когда-нибудь такое скажу, но… — он посмотрел Ламберту в глаза. — У тебя красивый член.       Ламберт рассмеялся.       — Что ж, спасибо, нам очень приятно. Нравится?       — Да, — Лютик облизнул губы и, склонившись, обхватил член у основания и головку губами, посасывая. Ламберт шумно выдохнул и откинул голову назад, уложив руку на спину Лютика, поглаживая, не торопя.       Лютик ласкал его медленно, но научено, Ламберту не нравилась мысль, что научился этому Лютик, пока сосал недоделанному абьюзеру, но делать было нечего, только смириться. И не думать об этом, а наслаждаться тем, как Лютик его ласкал ртом и руками, красиво выгнув спину, которую Ламберт ласково гладил, спускаясь к ягодицам. От Лютика снова начинало пахнуть так, что крышу сносило — вероятно, снова начал возбуждаться. Лютик возбуждался, пока делал ему минет! Ламберта это очень обрадовало. Значит, ему искренне нравилось.       — Блять, Лютик… — хрипло сказал Ламберт, чувствуя, что был близок. — Давай, вот так, еще немного… Ох, черт…       Лютик насадился чуть глубже, а после приподнялся, начиная быстрее двигать рукой. Ламберт вскоре кончил, дернув бедрами вперед. Лютик замер ртом на его члене, продолжая ласкать рукой, а после медленно отстранился и сглотнул. Ламберт шумно выдохнул, и почти тут же схватил Лютика за руку и подмял под себя. Лютик пораженно вскинул, а после отчего-то рассмеялся. Обнял его за шею и откинул голову назад, подставляя шею для поцелуев. Ламберт ласкал его почти лениво, отходя от оргазма, но при этом желая все это время обнимать и целовать Лютика.       Он шумно выдохнул и уткнулся лбом в подушку.       — Что ж… Это было хорошо.       Лютик довольно хихикнул.       — Ну, я рад, — он подмигнул ему. — У тебя такой член… Знаешь, не сосать тебе — грех.       — Это взаимно, — подмигнул ему Ламберт и удобнее устроился на нем, меж его ног. Облизал губы и посмотрел ему в глаза. — Ты такой охуенно красивый.       Лютик невинно моргнул, покраснев, и улыбнулся.       — Правда?       — Да. Весь и полностью. Мне кажется, у меня может встать просто от того, что я смотрю на тебя, чувствую твой запах и тепло твоего тела.       Лютик закусил губу и тихо сказал:       — А мне очень хорошо с тобой. Мне не было так с Вальдо. Я совсем не боюсь, не думаю о плохом…       — Это прекрасно, — улыбнулся ему Ламберт и накрыл его губы своими, крепко обнимая, сминая в своих руках, а Лютик льнул к нему ближе.              Ламберт погладил его грудь, талию и бедро, начиная невинно ласкать, пока они целовались. Лютик притирался к нему, ближе прижимаясь, отвечая на поцелуй. Ламберт аккуратно спустился рукой ниже и, растерев смазку меж ягодиц, плавно вошел двумя пальцами. Лютик был расслаблен и пальцы вошли совсем легко — без всякого сопротивления. Лютик шумно выдохнул в его рот и, оторвавшись от его губ, прижался своим лбом к его, прикрыв глаза.       — Не бойся, все хорошо, — прошептал Ламберт, лаская его, массируя и растягивая. Он двигал пальцами медленно, иногда вынимая их и снова вставляя, пытаясь подготовить Лютика к проникновению.       Оценив то, как он был расслаблен, Ламберт добавил третий палей — плавно и медленно, следя за реакцией Лютика, когда он вставил пальцы до костяшек, то замер. Лютик тяжело дышал и все еще не казался слишком напряженным.       — Как ты? Нормально? Не больно?       — Ммм… Нет. Но немного подожди, надо привыкнуть.       — Хорошо, — Ламберт послушно замер, только аккуратно массируя его и лаская большим пальцем влажную кожу на промежности. — Мг, вот так, молодец… Все хорошо. Мы можем остановиться в любой момент.       Лютик усмехнулся.       — Ни за что, — и с каким-то вызовом посмотрел Ламберту в глаза.       — Мне нравится твой настрой, киса, — он поцеловал его в уголок губ и тихо спросил: — Можно?       — Только… очень аккуратно.       — Тебе больно?       — Не знаю… Странные ощущения…       — Я начну, а ты говори, как себя чувствуешь, ладно?       — Мг…       Ламберт плавно двинул пальцами назад и вперед — начиная с небольших, плавных движений, Лютик шумно выдохнул.       — М… Нормально. Просто… все еще немного… дискомфортно.       — Где именно?       — Везде.       Ламберт поджал губы и ласково поцеловал его за ухом, двинул плавно пальцами назад, вынув их до второй фаланги, и начав массировать простату. Лютик шумно выдохнул и выгнулся в спине. Ламберт тут же ощутил пальцами, как он расслабился, и довольно улыбнулся. Он начал в этом направлении: лаская его и плавно двигая пальцами так, чтобы массировать его в этой зоне. Лютик громко, тяжело дышал, вцепившись в его плечи. Ламберт почти что чувствовал, как ему было хорошо — по тому, как мелко начали дрожать его бедра, по закусанной губе, прикрытым глазам и дрожащим ресницам. Ламберт плавно вошел пальцами глубже, входя мелкими толчками, продвигаясь совсем на немного, пока снова не вошел до костяшек. Лютик шумно выдохнул и прошептал:       — Да… Сейчас неплохо.       — Молодец, — похвалил его Ламберт, расцеловывая его лицо. — Такой хороший, послушный мальчик… Такой сладкий. Такой возбужденный и мокрый для меня. Ты такой хороший. С ума меня сводишь.       Лютик лихорадочно улыбнулся. Его глаза блестели, щеки раскраснелись, волосы спутались и лезли в глаза. Ламберт аккуратно убрал их и поцеловал в горячий лоб. Лютик шумно выдохнул и откинул голову назад, ища его губы. Ламберт поцеловал его, продолжая растягивать, чувствуя, что стало значительно лучше. Лютик не сжимался и пальцы проходили достаточно легко, без сопротивления, но главное — Лютику нравилось. От движений раздавались тихие хлюпки, его бедра дрожали, дыхание было рваным, а стоны — такими сладкими.       Да, Лютику очень нравилось.       И Ламберту нравилось абсолютно так же.              — Можно? — спросил Ламберт в его губы.       — М… Да… да, пожалуйста.       — Помни, я остановлюсь в любой момент, если ты попросишь.       — Мг…       — Хороший мальчик, — он снова поцеловал его в уголок губ и, чуть поерзав, вынул все мокрые в смазке пальцы.       Ламберт привстал на коленях, порылся где-то на полу, достал свои штаны и извлек из заднего кармана пачку презервативов. Лютик улыбнулся:       — Год их уже в глаза не видел!       Ламберт только подмигнул ему — он был так возбужден, так сильно, что и соображал уже с трудом. Он думал только о своем удовольствии и об удовольствии Лютика. Дрожащими руками он достал презерватив и раскрыл его, а после аккуратно раскатал по своему члену. Лютик следил за этим так внимательно, что Ламберт даже смутился как-то.       — Что? — буркнул он.       — Ой, — Лютик поспешил отвести взгляд. — Просто ты это так ловко сделал! Я все время ждал минуты две в глупой позе жопой кверху, пока Вальдо там справится.       — У меня опыт, — выдохнул Ламберт и оперся на руки над Лютиком, закрывая собой потолок. Лютик посмотрел ему в глаза и Ламберт видел, что он едва не трепетал под ним, закусив губу.       Лютик чуть поерзал, обняв его за плечи, притянув к себе ближе и шире развел ноги. Ламберт удобнее устроился меж его бедер и, помогая себе рукой, плавно толкнулся. Он входил аккуратно и медленно, следя за реакцией Лютика. Сам он вздрогнул от удовольствия — Лютик был такой узкий, такой горячий, что Ламберт едва не застонал от удовольствия. Лютик же сильнее к нему прильнул, прижавшись щекой к его плечу, и Ламберт успокаивающе погладил его по плечу.       — Детка? Как ты?       — Можешь… притормозить? — запыхано спросил Лютик.       — Конечно, — Ламберт поцеловал его волосы и прикрыл глаза, замерев. Сам он дышал тяжело, тело дрожало от возбуждения. Ему так сильно хотелось, но он послушно ждал, чувствуя, как тесно к нему прижимался Лютик. — Если тебе некомфортно, мы перестанем. Есть другие способы, как доставить друг другу удовольствие.       — Я хочу именно этот способ, — твердо сказал Лютик. — Дай мне немного времени, ты, знаешь ли… очень впечатляющий.       — Или он очень впечатляющий? — усмехнулся Ламберт.       — Хм, да… Скорее он, — и поцеловал Ламберта в плечо, уткнувшись любом в ключичную ямку.       Лютик чуть поерзал, потом откинулся на подушку, прикрыв глаза, и медленно кивнул. Ламберт плавно толкнулся глубже, чуть придавливая Лютика весом своего тела, и крепко его обнимая. Лютик вцепился в его спину, и так продолжалось еще какое-то время: Ламберт входил глубже медленно и плавно, делал паузу, давал Лютику привыкнуть, и снова. Когда Ламберт делал последний плавный толчок, входя до основания, Лютик раскрыл рот в беззвучном стоне и откинул голову назад. Ламберт почти испугался.       — Лютик?!       — Все хорошо, — прошептал он. — Я просто… Блять, он огромный.       — Тебе не нравится?       — Мне очень нравится.       Ламберт облегченно выдохнул. Честное слово, он так боялся сделать Лютику больно, что не упал у него только за счет того, что Лютик был девственно-узким и таким охуенно жарким… Это сносило голову. Ламберт обнял его, прижал к себе и начал медленно толкаться, слушая судорожное, громкое дыхание Лютика. Но он видел и чувствовал, что ему нравилось. По напряженным, дрожащим бедрам, по красным щекам, блестящим глазам и дыханию, по тому, как он прижимался к нему и как царапал его спину. Лютик старался направлять его к нужному темпу, но Ламберт сбивался, потому что делал это Лютик как-то совсем неумело. Он старался похлопывать Ламберта по бедрам, но ритм был неравномерный, и Ламберт не совсем понимал, чего от него хотят. Он поцеловал Лютика в шею и, посмотрев ему в глаза, спросил:       — Оседлаешь меня?       У Лютика аж глаза загорелись и он кивнул. Ламберт плавно вышел из него и лег на спину, тут же подтянув Лютика к себе за талию. Тот ловко уселся на него и поерзал. Посмотрел на Ламберта, подмигнув и чуть привстав. Взял Ламберта за член и аккуратнно направил в себя. Едва он вошел, Лютик откинул голову назад и довольно улыбнулся. Как оказалось, толщина для него была идеальной — даже лучше, чем он мог желать. Ламберт сжал его бедра и смотрел как завороженный на то, как Лютик насаживался глубже и, когда Лютик прижался своими ягодицами к его бедрам, оба синхронно громко выдохнули.       Ламберт прошептал:       — Блять, охуенно…       Ему хотелось пуститься в грязные разговорчики, но боялся этим спугнуть Лютика, так что он сдержался. Но он был в восторге. В восторге от открывшегося перед ним вида. От Лютика на нем, такой красивый, пластичный, с белым мягким телом, двигающимся на нем, кайфующий с этого. Какое-то время он просто смотрел на него с открытым ртом. Слушал его тихие стоны, смотрел на его тело, на то, как тот опускался и поднимался на нем. Это было чистым наслаждением для его глаз. Он тряхнул головой и, наконец, ощутил, как хорошо ему было с Лютиком не только морально. Это было охуенно. Он довольно промычал, наслаждаясь ощущениями. Лютик выбрал медленный, плавный ритм, но постепенно наращивал его. Ламберт погладил его бедра, ласково шлепнул, а после положил руки на его грудь, потирая соски меж пальцев. Лютик едва не заскулил и сжался на нем.       Ламберт наслаждался видом и чувствами, продолжая ласкать: гладил, сжимал, ласково шлепал и снова потирал упругие нежно-розовые соски. Ламберт тихо рыкнул и подался вперед. Обнял его, прижал к себе крепче и накрыл сосок губами. Лютик довольно застонал, зарывшись пальцами в его волосы и ближе прижимая к себе.       — Да! — вскрикнул он. — Да, так хорошо…       Ламберт целовал его, вылизывал, прижимая к себе, сжимая в ладони ягодицу, пока Лютик продолжал ускоряться на нем, и Ламберт как-то сразу понял, что Лютик был близок. Ламберт уткнулся носом в его шею и сжал в ладонях его ягодицы. Лютик прижался к нему, укусил за ухо и игриво сжался на нем. Ламберт тихо застонал. А потом Лютик кончил на нем — он простонал его имя, сжался на нем, делая последние толчки, и Ламберт чувствовал легкую пульсацию вокруг члена. На миг Лютик замер, продолжая крепко прижиматься к нему.       — Можно?.. — тихо, но хрипло спросил Ламберт.       — Да…       Ламберт аккуратно перевернул Лютика на спину и навалился на него всем телом. И вскоре кончил, входя до самого основания и глухо застонав. Было так восхитительно-хорошо! Лютик обнимал его и руками, и ногами, и Ламберт слышал биение его сердца, его тяжелое дыхание, чувствовал его запах — его настоящий запах вперемешку с потом и смазкой. Лютик пах восхитительно.       Ламберт приподнялся на локтях и посмотрел на Лютика мутным взглядом. Лютик улыбнулся ему, погладив по щеке, и Ламберт плавно вышел. Поцеловав Лютика в щеку, он сказал:       — Скоро буду. Подождешь?       Лютик кивнул и выпустил из своих объятий. Ламберт кое-как встал — ноги были ватными, в голове мутно. И очень хорошо. Он снял презерватив и обтер себя, а после вымочил полотенце и пошел к Лютику, ласково обтирая и его от лишней смазки и пота. Лютик тихо хихикнул, явно довольный таким вниманием. Ламберт убрал полотенце и, наконец, снова подлез к Лютику. Тот прильнул к нему и прижался щекой к его груди, довольно улыбаясь. Ламберт прикрыл глаза и погладил его по плечам. Какое-то время они молчали, оба приходя в себя. Наконец, Ламберт поцеловал Лютика в лоб и перевернулся на спину. Лютик подлез к нему ближе и посмотрел на его лицо. Улыбнулся. Подмигнул задорно.       — Хм… Вижу, тебе понравилось.       — Мне не просто понравилось! Я был в восторге! Я был в восторге только от того, что я был с тобой, мог тебя гладить и целовать, и ты… такой нежный и внимательный! Ты так обо мне заботился! Даже когда я сам стеснялся попросить подождать, ты сам спрашивал!       Ламберт усмехнулся, качнув головой.       — Это базовые вещи, Лють.       — Тебе базовые, а для меня… для меня это значило очень много, — он посмотрел на него с искренней благодарностью. — Спасибо… это было великолепно. Никогда я еще не чувствовал себя таким любимым, как с тобой…       Ламберт улыбнулся ему, заправив русую прядь за ухо, погладил его по волосам.       — Потому что я люблю тебя, Лютик.       Лютик лихорадочно улыбнулся, глаза его снова заблестели, как от волнения, как от восторга.       — И я… и я люблю тебя, Ламберт.       Лютик теснее к нему прижался, и Ламберт обнял его в ответ, просто наслаждаясь моментом, тем, что они были рядом, обнимали друг друга. Лютик так пах, и его горячая кожа… Ламберт обнимал рай — он клянется. И лежа в постели с ним он вдруг понял, что не смог бы отпустить его. Уже не сможет никогда.       — Останемся здесь на ночь?       Ламберт посмотрел на него, а после аккуратно подтолкнул его и навис над ним, погладив по щеке. Лютик заинтересованно на него посмотрел и прильнул к его руке, улыбаясь, накрыв его тыльную сторону ладони своей рукой.       — Да, останемся… Поваляемся еще немного, выпьем вина… Поговорим.       Лютик улыбнулся и подался к нему, потеревшись своей щекой о его шею, крепко обнимая. Ламберт погладил его по спине, целуя его волосы. Лютик, такой хрупкий, ранимый… будто сделанный из хрусталя, из нежности и любви, так хорошо умещался в его руках. Лютик, которого Ламберт боялся ранить, но почему-то сейчас убедился, что он не мог этого сделать. Не мог бы сделать ему больно. Весь он будто внимательно следит за Лютиком, за всеми его эмоциями, и спрашивает наперед, в самом ли деле ему хорошо. Если не у него, то у самого себя. Лютик… его Лютик. Он бы никогда не сделал ему больно. Они же идеально скроены друг для друга. Теплое дыхание Лютика у шеи, его тело, весь он — идеальное. Идеальный.       Ламберт посмотрел в его глаза, улыбаясь, гладя его волосы. Так хорошо, правильно. Будто они не просто занялись любовью, будто бы это в самом деле было чем-то большим. Было шагом, признанием.       — Наверное, надо будет в часов пять выехать, чтобы Трисс ничего не подумала… — задумчиво протянул Лютик. — Поспать и валяться по утру не выйдет.       — Нет, — спокойно сказал Ламберт. — Поспим, поваляемся, позавтракаем.       Лютик удивленно на него посмотрел.       — В смысле?..       — В прямом. Куда спешить?       — Но Трисс…       — Что Трисс?       — Вдруг она узнает?       — И что?       Лютик смотрел на него, думая, что он шутит, или еще что-то, и нерешительно уточнил:       — Ты хочешь… хочешь сказать уже завтра?       — Ага. Точнее, сказать, — Ламберт посмотрел на время на своих часах, — сегодня.       — Ты уверен?.. — задушено спросил Лютик. Да, он знал — Ламберт выбрал его. Но все равно был удивлен, что это происходило на самом деле. Что судьба снова не пошутила злую шутку.       — Почему я не должен быть уверен? Сейчас я понял, хотя нет, не я, мы поняли, что нам… мало этих подростковых перебежек. Я не могу больше прятать тебя и свои чувства по углам, не хочу пытаться заняться сексом в странных мотелях или по-быстрому пока Трисс нет. Это издевательство и над тобой, и над нашими отношениями. И это… неправильно по отношению к тебе. Я не хочу тебя прятать. Не хочу, чтобы это выглядело так, будто наши отношения — что-то второстепенное. Только сейчас я почему-то понял это в полном объеме. Вот… но лучше поздно, чем никогда.              Лютик улыбнулся ему и погладил по щеке. Ламберт чмокнул его в ладонь, прикрыв глаза и будто бы облеченно выдыхая.       — Я… Я рад, — улыбнулся Лютик. — Рад, что я смогу вдохнуть полной грудью. И смогу поцеловать тебя тогда, когда это захочу.       — Да. Пора бы уже. Прости, что столько тебя мучил.       Лютик покачал головой.       — Ты и себя мучил. Я не злюсь. Понимаю, что тебе было сложно. Не потому, что ты плохой, ты просто оказался в ситуации, о которой не думал, в которой не знал, что делать… Это нормально, что ты растерялся, что не решился сделать все сразу. Ты человек, Ламберт, со всеми своими плюсами и минусами.       — Да, точно… И за это спасибо.       Лютик непонимающе на него посмотрел, хотел спросить, за что спасибо, но Ламберт прижался своим лбом к его, закрыв глаза, и Лютик вдруг понял, что спрашивать что-то в такой момент нельзя. Это было чем-то таким интимным, интимнее поцелуя, просто минута в тишине, так близко, чувствуя дыхания друг друга на губах.       Да… Это было очень интимно.       Вскоре Лютику перехотелось что-то спрашивать. Вопросы в общем-то были и не нужны. Ведь Ламберт благодарил Лютика за принятие, благодарил, что он наконец дал осознать Ламберту, что его приняли. А Лютик, в конце концов, и без того знал, что он принял Ламберта таким, каким он был.       Ламберт прижал Лютика к себе и поцеловал его волосы, гладя его спину и плечи.       Да, он в самом деле любил этого омегу. Больше жизни.