Звезды вокруг шрамов

      — Тебе не грустно от этого? — спросила Трисс, глядя на печать в паспорте. Они вышли из ЗАГСа, стоя напротив входа. Ламберт смотрел в сторону пальм. — Мне вот грустно…       Прошла еще долгая неделя, прежде чем они смогли нормально поговорить с Трисс. Она, наконец, призналась и сама себе, что их брак не имел никакого будущего. Нет, конечно, никакой трагедии не случилось бы, оставаясь они в браке, но, как оказалось, были люди, которые могли сделать их куда более счастливыми. Трисс смотрела на новую печать неясным, нечитаемым взглядом.       — Не знаю, — пожал плечами Ламберт. — В последнее время я слишком много об этом думал, чтобы грустить. В конце концов… — он нахмурился. — Я был мудаком распоследним, пока делал то, что делал, и жалел только о том, что все это происходит в браке.       Трисс тихо хмыкнула.       — Кто она?       — В смысле? — Ламберт растерянно посмотрел на Трисс.       — Твоя омега. Ну… ты, наверное, ее любишь?       — Да, — просто согласился Ламберт. Для него это было как-то, ну… априорно? Если бы он не смог полюбить Лютика, то, вероятно, до развода бы дело так и не дошло.       — И… она красивая, да? Она моложе меня?       — Ну… да, — неловко согласился Ламберт, а после резко добавил: — Трисс, молю, не выдумывай лишнего, проблема не в тебе, и ты это знаешь. Ты сама-то во мне мужчину едва видишь.       Они извинились и отошли, когда сзади них раздался характерный кашель. Девушка, цокая каблуками, ушла. Они молчали под звук от ее каблуков. Трисс снова посмотрела на печать.       — Я вот вчера много думала о том, как часто я всякое тебе рассказывала, как часто ты мне помогал, но о тебе я же почти ничего и не знала. Ты ничего о себе не рассказывал, не требовал помощи… Мне кажется, за это я тебя и любила. Что ты был как отец, который решал все за меня, но свои проблемы на меня не сваливал… Ты ей что-то о себе рассказываешь?       — Я… — Ламберт растерялся, потом покачал головой.       — Ну и зря.       — Почему это? В конце концов, мы не слишком близко знакомы.       — Так ты развелся со мной из-за какой-то девки, с которой ты «не слишком близко знаком»?       — Трисс, — Ламберт нахмурился. — Даже если мы расстанемся с ней через три дня, ни я, ни ты об этом штампе жалеть не будем. Сам факт нашей симпатии к кому-то еще — красный флаг. У нас бы ничего не вышло, ты это сама знаешь.       — Знаю. Я просто злюсь.       — Имеешь право, — кивнул Ламберт.       — И все равно… если ты хочешь равных отношений, надо давать столько же, сколько партнер. Иначе, мне кажется, отношений нормальных не будет. Я просто говорю о том, что ты, возможно, и ей захочешь заменить отца, и через два года ты будешь с ней там же, где и со мной. С отцами не трахаются и не рожают от них детей…       — Ну, правители в веке так тринадцатом с тобой бы поспорили.              Трисс вымученно улыбнулась. Она была бледнее, чем обычно, синяки под глазами едва скрывались за консилером и тональником. Она все равно страдала, и сама не знала, от чего: от измены? От того, что от них ушел отец? Она не знала. Ей просто было плохо, и, хоть Эскель и утешал ее просто тем, что был рядом, смотреть на Ламберта и знать, что он заботится о ком-то другом, было невыносимо. Эта мысль ее развеселила и она сказала:       — Знаешь, если бы в итоге у нас бы появился ребенок, я бы и к нему тебя ревновала.       — Почему? — искренне удивился Ламберт. — К Лютику же не ревновала, а он… типа ребенка был.       — Ну нет. У него была своя жизнь и свои отношения, а маленький ребенок… Ну, ты бы ходил с ним по паркам, сидел бы возле него, сказки читал, заботился бы о нем, любил… Я бы ревновала тебя к нему, — Трисс пожала плечами. — Мне кажется мне тебе не советы раздавать надо, а самой к врачу сходить.       — Да и мне, пожалуй, тоже, — согласился Ламберт, думая о том, что… что он же в самом деле может превратить из их отношений с Лютиком то, что у них случилось с Трисс. Станет ему отцом, спасет от всего, а дальше-то что? Бросать Лютика, идти искать себе новую жертву? Ламберт качнул головой. Что ж, и вправду к врачу надо.       — Скинь мне как-нибудь вашу фотографию хоть, — внезапно попросила Трисс. — Она хоть красивая?       — Да… да, очень.       Трисс хмыкнула и полезла за телефон, чтобы вызвать такси. Ламберт знал, что никакую фотографию он ей не скинет. Не в ближайшее время так точно…       — Дай посмотреть, — Лютик поерзал и вырвал у Ламберта паспорт, открыв на странице для оформления брака. Довольно улыбнулся и кивнул. — Наконец! Наконец я встречаюсь со свободным мужчиной!       Ламберт усмехнулся и поцеловал его в щеку. Лютик довольно сморщил нос.       — Как Трисс?       — Нормально, — кивнул Ламберт, падая на диван, а Лютик за ним, на его колени, обняв за шею. Лютик был до безобразия тактильным. Всегда ему надо было Ламберта обнять, поцеловать, потереться. — Намного лучше, чем раньше. Поговорили немного… Я задумался о том, не пытаюсь ли я тебе отца заменить…       — С отцами не трахаются, Ламб.       — Ну как тебе сказать…       — Фу, — Лютик поморщился. — Ты этих пошлостей из порно понабрался?       — Я не смотрю порно, — равнодушно кинул Ламберт, гладя Лютика по талии.       — Правда, что ли? — удивился Лютик. — Совсем?       — Совсем. Я, кхм… Бля, как бы сказать… в общем, я не особо-то и часто себя удовлетворяю, а когда дело до этого доходит, возбуждения и с фантазией отличное, никакого порно не надо.       Лютик пораженно моргнул.       — Интересно… Я, знаешь, когда с Вальдо встречался… Вроде понимал, что смотреть порно — нормально, и равнодушно к этому относился, но блин. Он как-то поделился, что он смотрит, мне как-то неловко что ли было от этих вкусовых предпочтений… Я не злился, конечно, но все равно осадок был. Так что я рад… что ты не смотришь.       — Лютик, я тебе скажу страшный секрет. С твоим либидо, даже если бы я смотрел его, то с тобой явно бы перестал. Не на работе же мне его смотреть?!       Лютик рассмеялся и пожал плечами.       — Да, наверное. Вот и отлично, — он чмокнул Ламберта в лоб, поерзав на его коленях.       Лютик сейчас отказывался куда-то выходить, что-то делать, все, чего он хотел, это обниматься с Ламбертом, поэтому висел на нем, не слезая. Ну, Ламберт мог понять его. Все это время их отношения были секретом, секретом, которым они могли довольствоваться всего несколько часов в неделю, а дальше — дальше только долгие взгляды и ничего не значащие улыбки. А Лютик… такой просящий, изголодившийся, просто недолюбленный, страдал от этого гораздо сильнее, чем Ламберт мог себе представить. Да и Ламберт сейчас его желания разделял. Последние недели, бегая с Трисс, с разводами, с черт знает, чем еще, все, чего он мог сейчас хотеть, наслаждаться Лютиком. Какая разница, как будет правильно? Какая разница, что будет потом? Ведь, наслаждаясь тем, что есть сейчас, можно было стать счастливым, и Ламберт был, просто обнимая Лютика и вдыхая запах его чистой кожи, лишенной всякой отдушки. Чистый запах его тела, естественный, легкий, простой.       Они не обсуждали некоторые вещи. Не обсуждали прошлое Лютика — они оба не видели в этом смысла. Этим должен заниматься психотерапевт, а портить моменты их близости тяжелым взглядом Лютика, его поджатыми губами и напряженными плечами совсем не хотелось. Ламберту, порой, эгоистично хотелось залезть в него с головой, чтобы лично с каждым ночным кошмаром познакомиться, но быстро понял — он только утолял этим свое любопытство, Лютику от этого легче не было. Он знал, что мог довериться Ламберту, и этого знания было сейчас достаточно. Не требовалось трогать старые раны, это ничего не давало. Лютик доверял Ламберту — и тело, и свою душу — и этого знания вполне хватало.       А впереди была неизвестность, ну а пока — славные дни, пока Лютик жил у него дома, делал первые попытки что-то приготовить, а не заказать, бурчал на уборку дома. Ламберт говорил, чтобы он вызвал клининг, если ему не нравится, но Лютик упер руки в бока и сказал, что это теперь почти что его дом, и он будет наводить тут свои порядки! Ламберт откровенно в тот день опешил от такого заявления. Они ведь даже съежаться не планировали! В своей голове Ламберт это лишь планировал как возможность через год, когда Лютик поступит в университет, ну а пока… какой смысл? Лютик уедет через пару недель. Он аккуратно спросил это за ужином. Лютик в тот день решил, что срочно нужно поменять светильники в спальной.       — Лютик… а зачем… ну, зачем ты это все делаешь?              Ламберт говорил и о внезапном обновлении некоторых моментов в его доме, и о том, что каждая уборка кончалась легкой перестановкой. Появлялись или исчезали какие-то аксессуары, Лютик поменял диффузоры, понатаскал каких-то свечей. Ламберту, таить он от себя не стал, нравилось это мельтешение. Нравились эти мелкие штучки, нравилось, что они появились от руки Лютика, но ему все еще было интересно.       — Ты о чем? Кстати, как тебе паста? Мне кажется, я ее переварил, — насупился Лютик, тыкая пасту.       Ламберт улыбнулся. Все случилось, наверное, слишком быстро. Они даже повстречаться же толком не успели, как вот — Лютик в его доме, наводит тут свои порядки, готовит им ужин, спит с ним в одной кровати. Ламберт понимал, что это — лишь демо-версия их семейной жизни, ведь все еще нет никакой речи о переезде, но просто… Просто Ламберту нравилось видеть тут Лютика. Он все еще тосковал по Трисс — не мог не тосковать по человеку, которого знал так близко несколько лет своей жизни — но с Лютиком было легче. Видя его, он говорил сам себе: да, все в порядке, он рядом.       — Нет, очень вкусная, — улыбнулся Ламберт. — Я говорю о том, что ты дома сейчас наводишь свой порядок.       — Тебе не нравится? — вскинул брови Лютик.       — Нравится. Мне просто интересно,… к чему это все?.. Ты скоро уезжаешь, кис.              Лютик нервно повел плечом.       — Мне кажется, это какие-то животные штуки, — сказал он неуверенно. — Так странно, но, пока Трисс была твоей женой, пока она ничего не знала, я не испытывал ревности, только страх, что ты бросишь меня. А потом, когда ты признался… я впервые ощутил что-то настолько животное и иррациональное, просто ты — стал моим. Полностью моим, безраздельно, поэтому Трисс из женщины, которая мне очень нравилась, превратилась в соперницу, которая отнимает твое внимание. Теперь… мне кажется, я мечу территорию, — тихо рассмеялся Лютик. — Пытаюсь навести здесь свой порядок.       Когда Ламберт посмотрел на это с такой стороны, он почувствовал приятную теплоту в груди. Да, вероятно, Лютик теперь… относился к этому дому как к гнезду. Своему гнезду, где все должно быть по его порядкам и ему не нравилось, что тут были следы другой омеги.       — Кстати, а вы… использовали метки, да?       Ламберт кивнул. Конечно они думали, что у них будет долгая счастливая история о любви. Конечно они пометили друг друга. И, собственно, Ламберт не сомневался в этом решении до появления в его жизни Лютика. В жизни не все так радужно, когда метишь кого-то — и все, всегда идеально, всегда хорошо.       Лютик не мог не знать о метке. Он ее чувствовал, конечно.       — И… что делать будешь? — аккуратно спросил Лютик, глядя на Ламберта из-под челки.       Ламберт усмехнулся.       — Нервирует?       — Бесит, — едва не прошипел Лютик. — Быть рядом с тобой и чувствовать другой запах! Другой омеги! Ты представляешь, как мне крышу сносит?       — Нет, — качнул головой Ламберт.       — При чем, знаешь… раньше я бы терпел такое. Прсото терпел, решил, что так и надо, что я должен потерпеть, а не заявлять тебе что-то. Процедура снятия меток неприятная… и как я могу вообще что-то требовать? Но не знаю, то ли эта работа врача, то ли инстинкты наконец разыгрались, но пока меня эта метка с ума сводит. Мне хочется ее зубами выгрызать.       Ламберт посмотрел на него с довольной улыбкой, ощутив, как внутри него затрепетала гордость за Лютика. Ведь вначале он был таким запуганым, боялся вообще думать, что Ламберт мог быть его, довольствовался малым, никаких недовольств, никаких посягательств, ничего. Слишком ранимый, слишком чувствительный, и теперь видеть в его глазах животную ревность, недовольства логичным вещам, которые Ламберт, конечно, поправит, но Лютика они бесят здесь и сейчас… Для Ламберта это было слаще даже их секса.       — Вены мне случайно не перегрызи, — усмехнулся Ламберт. Он о своей метке почти и не думал. Альфам она ставилась на запястье, возле вен, и сейчас была скрыта за часами. Лютик стрельнул в ее сторону недовольным взглядом. — Я уже записался на процедуру, операция будет только через месяц, мне еще анализов посдавать целую кучу.       — А… оу… Тогда извини…       — Ничего. Полагаю, я бы на твоем месте тоже бесился. У меня порой такие шутки вообще голову выключают.       — А… как думаешь, мне ты вообще сможешь метку поставить?.. И дашь ли пометить себя?       — Почему нет? — пожал плечами Ламберт. — Если дело дойдет до свадьбы, и уж тем более до планирования беременности, метки — необходимость для нас. А тем более для тебя.       Лютик закатил глаза и цокнул.       — Могу справиться и без твоей метки!       — Боюсь, во время беременности твой организм будет другого мнения, — усмехнулся Ламберт.       — Ну ладно, тогда и посмотрим, — отмахнулся Лютик и смущенно опустил взгляд в свою тарелку, начав жевать и не глядя на Ламберта. Видимо, смутился столь откровенным и серьезным планам. А Ламберт вовсе не планировал, конечно, но в его голове это было ожидаемым движением их отношений, но пока на Лютика планов у него не было. Только чтобы Лютику было хорошо, чтобы он был в безопасности и тепле. А остальное? Потом разберется.       Лютик в целом был доволен тем, как все у них медленно развивалось. Он… впервые не чувствовал опасности, не чувствовал себя так, будто эти отношения — очередное поле битвы, где надо побеждать. Он доверял Ламберту.       Но вот…       …та кровать…       Лютик стоял после душа, смотря на кровать. Ламберт посмотрел на него, на кровать, вскинул бровь. Сначала самому Ламберту было как-то странно вот здесь проводить ночи с Лютиком, но вскоре, после особо страстных вечеров, когда запах Лютика просто заполнил собой всю комнату, все постельное белье, Ламберту стало легче.       — Что?       — Знаешь, мне абсолютно точно сейчас не нравится мысль, что это… ваша с Трисс кровать.       — Ты предлагаешь купить новую кровать? — уточнил Ламберт. Ну, может, он об этом подумает. Какую-нибудь с кованым изголовьем, к нему было бы удобно привязывать тонкие запястья Лютика, или как Лютик хватался бы за него во особа страстные моменты. Даже эти мысли здорово взбудоражили Ламберта, у него разгон от своего обычного состояния до «хочу тебя не могу» в случае с Лютиком длился около пяти секунд.       — Мне вообще не нравится, что это был ваш с Трисс дом! — взмахнул руками Лютик. — Мне кажется я с ума схожу, — простенал он.       Ламберт растерянно оглядел комнату.       — Извини, но новый дом покупать я не буду… Нет, ну, в какой-то перспективе… Можно, конечно, таким заняться, но это же геморрой — жуть! Этот продать, новый купить, все там обставить.       Лютик посмотрел на Ламберта с улыбкой.       — То есть в перспективе ты в самом деле готов купить новый дом только потому, что мне этот не нравится?       Ламберт поерзал и присел на кровать. Осмотрел снова комнату, немного подумал и сказал:       — Тебя так колбасит из-за животных инстинктов, я это понимаю. И эту штуку, в отличии от собственных закидонов, так легко не убрать. И если… если тебя не перестанет от этого дома дергать, если проблема, например, не только в моей метке, а дело у нас будет идти к свадьбе, то… — он развел руками, — значит, новый дом.       Лютик смотрел на него во все глаза.       Его и вправду сейчас раздражал этот дом — до того, что порой ему хотелось что-то разбить. Чувство было иррациональным, животным, чувство, что тут была другая омега, и она владела тем, кем сейчас владел Лютик. Его это выводило из себя, он часто терял равновесие в течении дня, поэтому он сам убирался, сам готовил — он пытался заполнить дом собой, но это не так хорошо помогало, как ему хотелось бы.       И, когда он сказал это, он меньше всего ожидал, что Ламберт так серьезно к этому отнесется!       — Лютик?..       — Я… я просто не ожидал, что ты готов пойти на…на такое?       — На какое такое? На готовность обеспечить комфорт моему омеге? — рассмеялся Ламберт. — Иди ко мне.       Лютик глянул на него и быстро нырнул в кровать. На нем была только майка Ламберта — большая для него, свободная — он даже белья не носил. Ламберт прижал его к себе, пока Лютик удобнее устраивался на его бедрах, и поцеловал его волосы.       — Лютик, полагаю… у тебя было не особо много времени, чтобы почувствовать… такую нашу сторону. Ты ведь всего боялся.       Лютик посмотрел ему в глаза и кивнул. Иногда он ощущал жрущую, животную ревность к Вальдо, чувствовал себя, как загнанный в угол зверь, но никогда не позволял себе об этом говорить. Ему просто было страшно, и все, что он мог — скулить.       Но с Ламбертом было по-другому. С Ламбертом он обнажал свои клыки, и Ламберт хвалил его за это.       — Дело в том, что такие штуки… нельзя задавить. Так же, как ты не сможешь задавить раздражения к метке сейчас на мне. Я не отрицаю, что к дому ты еще привыкнешь, но, мне кажется, скорее нет… Для тебя это дом другой омеги, тебе это не нравится. Я понимаю. Но такой большой вопрос мы будем решать в более серьезных отношениях, ладно?       — Ладно, — улыбнулся Лютик. Был бы хвост — замахал бы им. Ламберт… так искренне заботился о нем, понимал его! Это восхищало Лютика, он был влюблен в это, безумно влюблен, ему хотелось вылизать Ламберта всего.       Лютик подался к нему, накрывая его губы, целуя. Ламберт крепче его обнял, прижал теснее, жадно огладил бока, а после уложил на лопатки, накрыв собой. И, в такие моменты, определенно, Лютику было не до дома и даже не до кровати, ему было дело лишь до того, каким фанатическим горячим был Ламберт, как целовал, как гладил, как он чувствовал его всем своим телом. В такие моменты Лютик был на седьмом небе от удовольствия.       Ну, что-то было не так. Ламберт это вообще-то сразу понял, но спустя неделю это стало очевидным.       Вернулись родители Лютика, а значит и сам Лютик уехал из его дома. У них не было отчаянного прощания, потому что — эй, они живут в одном городе! Тоскливо, конечно, было разъезжаться, ведь им обоим было хорошо вот так, друг с другом, проводя ночи в одной кровати, крепко обнимаясь, но по-другому было никак. И вот, Лютик уехал, и неделю они не виделись.       Ламберт ощущал себя подростком, когда на очередной вопрос о встрече Лютик отвечал отказом. Они даже по телефону не говорили! Все, что у них было — переписки. Ламберт себе места не находил. На работе был злым и нервным, вечно срывался на кого-то, орал, и снова думал о Лютике.       Что-то было совсем не так! Его тактильный, влюбленный Лютик просто не мог сам отказываться от встреч, от разговоров, не мог просто взять, и так крупно пропасть из жизни Ламберта. Ламберт кусал губы и злился на себя: к чему это волнение? Неделя ничего не означала! Это всего лишь семь дней! Может, Лютик просто устал от их близости? Может его на арест вообще посадили? Нет, если бы посадили, он бы сразу сказал… Ламберт понимал, что занимался херней, которой не занимался с подросткового возраста, но, когда ты вступаешь в отношениях с кем-то вроде Лютика, все становится намного сложнее, и весь опыт не помогает.       Ламберт снова попытал удачу.       Ламберт.       Привет, кис. Как ты?       Но отвечал Лютик всегда быстро. Будто дни проводил, смотря в экран их диалога.       Лютик.       Привет, нормально) Ты как? Как работа?       Ламберт.       Как обычно, где-то легко, где-то все на хер послать хочется, чем я и занимаюсь. Соскучился по тебе жутко. Давай я за тобой заеду вечером, покатаемся по городу? За город выедем, или к океану, например. Можешь отпроситься на ночевку якобы, снимем номер в твоих любимых мотелях.       Лютик начал что-то печатать, потом перестал. Некоторое время он ничего не печатал, а потом отправил:       нет, не получится.       Ламберт нахмурился. Ни причин, ни объяснений, ничего! Ламберта бы будто бы просто отшивали!       Он набрал Лютика. Лютик сбросил.       Ламберт.       Лютик, возьми хотя бы трубку!       Лютик.       У меня не то настроение, чтобы говорить.       Ламберт.       Что случилось? Почему ты мне ничего не говоришь? По твоему мучить меня молчанием, морозить меня — нормальная идея? Ты решил, что если мы оба будем страдать — все ок будет?       Ламберт злился. Откровенно, глупо злился. Когда вы вместе каждый день, а потом начинается это — кажется, что сходишь с ума. Все переворачиваться вверх дном, а ты сидишь, хлопаешь глазами и пытаешься понять хоть что-то, но вместо понимания начинаешь нервничать сильнее.       Лютик.       А ты страдаешь?       Ламберт.       Нет блять. Сижу кайфую от непонимания. У меня уже весь участок на цыпочках ходит. Я уже слышал шутки, что это я такой из-за развода!       Лютик.       Прости( Мне сейчас очень дерьмово и ни на что нет сил. Я даже к врачу не хожу сейчас.       Ламберт медленно моргнул.       Так, отлично.       Отлично.       Нет, в самом деле, а чего он мог еще ожидать? Что Лютика излечит их прекрасная любовь, и теперь тому будет хорошо и прекрасно? Он все еще жил со странными родителями, с этим невероятно тяжелым прошлым со спиной, это все еще был Лютик, покалеченный Лютик, за которого Ламберт взял ответственность.       Ламберт.       Что случилось? Молчать — не выход.       Лютик.       Да родители, что еще могло случиться.       Ламберт.       Это я понял, конкретно что?       Лютик.       Потом расскажу. Нет сил.       Ламберт.       Ок, заеду за тобой к семи, расскажешь.       Лютик.       Я же говорил, что не хочу.       Ламберт.       А что ты хочешь? Сидеть жрать себя и страдать? Ну извини, надо было тогда с Вальдо продолжать в отношениях состоять, он бы, наверное, хер на такое бы и забил.       Потом он быстро дописал:       Мне просто кажется, что тебе, как омеге, со мной станет легче. Мы не повязаны метками, но все равно.       Лютик.       Да, ты прав( Я просто даже с кровати вставать не хочу. Не знаю… мне кажется, что меня начинает рубить даже просто от присутствия моего отца.       Ламберт тяжело выдохнул.       Ламберт       К семи будь готов. Куда мне подъехать?       Слава Богу, Лютик соизволил написать адрес. Ламберт кивнул, отправил сердечко и посмотрел в потолок. Да уж, после гавани тишины и спокойствия в отношениях с Трисс, быть с кем-то вроде Лютика было… немного сложно. Непривычно. Никогда не знаешь, где ебанет снова, но Ламберт бы ни за что не отказался от Лютика.       Теперь, во всяком случае, ему было немного легче. Он почти выяснил причину и наконец вытянул Лютика на встречу. Ламберт понимал мотивы поведения Лютика. Когда ты жертва, то едва думаешь, что достоин помощи и спасения. На самом деле, тебе этого и не хочется, а все, что хочется, чтобы было плохо и больно. И Ламберт догадывался, что Лютик будет возвращаться к этому состоянию снова и снова, снова и снова, пока врач не поможет. Или пока он к Ламберту не переедет. В тех отношениях, которые образовывались между ними. Лютик будто успокаивался. Ламберт не знал, временно это или нет, но тело Лютика врать не могло. Рядом с ним Лютик расслаблялся, смелел, показывал клыки и когти.       Ламберт хотел бы надавить на него еще чуть-чуть, чтобы весь этот покров боли, вымученности, трагедий и страданий наконец треснул, но знал, что не мог.       В конце концов, он любил Лютика всяким.       Ламберт ждал, оперевшись о машину, рассматривая дома. Очевидно, что Лютик назвал адрес не своего дома, чтобы родители из окно не наблюдали столь прекрасную картину. Хотя Ламберт планировал познакомиться с ними как можно скорее. Ему казалось, что это будет честно и правильно. В конце концов, вопрос разницы в возрасте… Ну, Ламберт все равно много о нем думал.       Он вгляделся в силуэт, идущий к нему. На Лютике была толстовка и накинутый на голову капюшон. Она будто бы была на пару размеров больше и делала его еще меньше. Шел он, опустив голову и сжавшись в плечах. Когда они встретились взглядами, Лютик будто бы еще больше сжался, но шаг ускорил и уже скоро был в руках Ламберта, спрятав лицо в его груди. Ламберт покачал головой, стянул с него капюшон, погладил по голове и поцеловал его волосы, а после затащил Лютика на заднее сиденье, чтобы можно было его обнимать.       Лютик прижимался к нему, молчал и, казалось, что даже не дышал. Просто жался к нему ближе, и Ламберт гладил его спину, перебирал волосы, целовал нежную кожу. Он чувствовал, как сильно Лютик изголодался по ласке, вниманию и человеческому теплу, и Ламберт давал это, не задавая вопросов. Главное, что Лютик был рядом и был настолько в порядке, насколько это было возможно.       Они просидели в тишине около двадцати минут. Ничего не говорили, ничего не спрашивали. Просто они.       Лютик вскинул голову, посмотрел Ламберту в глаза — глаза у Лютика были уставшие, под ними пролегли синяки, Лютик весь каким-то вымученным был. А после он прикрыл глаза и потянулся бледными, сухими губами за поцелуем. Ламберт склонился чуть сильнее и накрыл их своими губами, целуя мягко и нежно. Никаких языков, ничего, только их губы, только нежные, невинные поцелуи. Ламберт гладил его спину, перебирал светлые волосы и целовал. И чувствовал, насколько Лютику стало легче в его руках. Ему не нужно было ничего больше, только их близость, от которой сам, дурак, отказывался.       — Лучше? — спросил Ламберт, смотря ему в глаза.              Лютик кивнул.       — Намного. Прости… что мучил тебя. Я сам не свой.       — Вижу. Ничего страшного. Думаю, в твоем возрасте я бы поступил так же, — он провел костяшками по розовой щеке. Лютик в начале встречи был болезненно-бледным, а сейчас вот — здоровый румянец на щеках появился. Ламберт улыбнулся. — Что случилось? Расскажешь?       — Да ничего такого, — пожал Лютик плечами и прижался к его плечу. — Просто… я же постоянно дома в напряжении, мне там постоянно плохо, а когда… когда что-то начинается — все. Меня вырубает просто. Могу только лежать. Я даже ем раз в день, больше не лезет.       Ламберт обеспокоенно прижал его к себе ближе. Лютик у него и так худой, позвонки на спине можно сосчитать, а он еще неделю не ел!       — Лютик… ты должен же минимально о себе заботиться. Есть и спать.       — Знаю. Не хочу. Не могу. Прости. Такой я нытик, конечно.       — Неправда, — ласково сказал Ламберт, утешая. — В том, что тебя так поломали, ты не виноват. Ты стараешься, я вижу. Это нормально, что иногда снова случается спад. Это неважно. Это не отменят всего прогресса, что ты сделал до этого.       Лютик улыбнулся и слабо кивнул.       — Да, точно… ты прав. Спасибо.       Ламберт потрепал его по плечу и спросил:       — Ну, что стряслось?       — Они… узнали про аборт. Вот.       Ламберт поджал губы и кивнул. В общем, риск был высок, он же в медицинской карте и прописывается, сложно такое утаить. Да и они… просто не подумали об этом!       — Ругали?       — Не знаю… Всю неделю только и диалогов, о том, какой я тупой, что мне только залететь бы и родить, и что я даже о себе позаботиться не могу, что врежу своему организму, и что головой не думаю, и «спасибо, что хоть не вешалкой». Я… я решил, что молчать не буду и все рассказал, и про Вальдо, и что это его инициатива, и что он мне таблетку подсунул… А меня обвинили еще больше. Что Вальдо вообще не касалось, залечу я или нет, и что своя голова на плечах, и что скажи спасибо, что ты от таблетки не подох… Я в более мягкой форме все это говорю. Мой отец… Знаешь, умеет как-то так говорить, что кажется, будто бы единственное правильное, что ты можешь сделать — сдохнуть. И так всю неделю. И вот, к тебе пошел, отец сразу: «что, одного аборта мало было, второй пошел нагуливать?». А мне так больно от этого, Ламб… Я ведь тогда умереть думал, а они смеются. Мне врач столько советов давал, как себя с ним вести, но ничего не помогает. Мне кажется, будто бы я даже с ними согласен.       — Лютик, они не правы, помни хотя бы об этом. Не делай врага из самого себя. Я больше… больше не знаю, что тут сказать. Ты знаешь мое мнение по этому поводу.       — Знаю… — Лютик тихо шмыгнул и удобнее устроился в его руках. — Просто в такие моменты кажется, будто бы весь мир против тебя.       — Пообещай, что сходишь на следующей недели к психотерапевту, ладно?       — Я… да, хорошо. Сможешь меня отвезти? Иначе… иначе, мне кажется, я не пойду.       — Конечно. Напишешь потом в какой день и во сколько. Просто я тут бессилен и понимаю это. Врач, наверное, найдет нужные слова, — он мягко поцеловал его в лоб, укачивая в своих руках.       Лютику было хорошо с ним, Ламберт это чувствовал, но сам Ламберт… разве могло так продолжаться? Неужели вот так теперь и будет? Лютик будет страдать днями напролет, они не будут видеться неделями, а во время встреч Лютик будет… таким?.. Врач, конечно, должен был помочь, и вся надежда была на то, что Ламберт будет сам контролировать его посещение. Возможно, придется еще и таблетки прописать… У Лютика явно начиналась совершенно нездоровая история.       — Лютик?       — Да? — будто бы сонно промычал Лютик в его руках.       — Я… помнишь я говорил, что хочу познакомиться с твоими родителями? Может, самое время?       — Без разницы, — спокойно сказал Лютик. — Это ничего не решит.       — Я понимаю. Просто, может, я буду спать спокойно, зная, что не скрываюсь хотя бы от твоих родителей. Да и интересно посмотреть, что там за персонаж такой… Родители дома сейчас?       — Да. Поздно вечером идут куда-то… то ли прием у кого-то, то ли в театр… Не знаю.       Ламберт кивнул, продолжая нежно гладить его спину.       — Только давай еще немного побудем вот так, — попросил Лютик и подался к нему, к его губам.       Ламберта просить дважды не приходилось. И он целовал Лютика так долго, пока Лютик только и смог, что шептать его имя, пока губы не припухли от поцелуев, пока румянец на щеках не стал почти лихорадочным. В конце концов, Лютик смотрел на него блестящими глазами и с довольной улыбкой. Будто бы поцелуями Ламберт смог добиться из Лютика его настоящего. Не ту версию, что из него сделала жизнь, а то, кем был Лютик на самом деле.       Ламберт поцеловал его в кончик носа и сказал:       — Поехали.       Лютик кивнул — равнодушно и спокойно. А Ламберт до конца не верил, что родителям Лютика могло быть все равно на… такого партнера для своего сына. Он ведь старше! Не могут люди, обвиняющие своего ребенка в аборте, принять такого партнера! Просто не могли! Так что Ламберт, несмотря на полное равнодушие Лютика, нервничал. Хотел, конечно, сдаться. Ну, годика четыре побудут в отношениях, и вот когда Ламберт сделает Лютику предложение… вот тогда можно! Ламберт тряхнул головой. Нет. Хоть что-то он должен сделать толковое! И самое толковое, что он мог сделать — сказать родителям Лютика, с кем его сын состоит в отношениях.       Дом у них был шикарный. Ламберт поглядел на него даже с легкой завистью. На деле, в таком бы доме сам Ламберт бы жить не стал — слишком пусто, слишком мало занятого пространства, но впечатление они всегда производили.       Лютик выскользнул из заднего сиденья и потянулся. Сейчас, на самом деле, он был лишь тенью самого себя.       Лютик уже потянулся открывать дверь, но Ламберт дернул его за плечо.       — Позвонить же надо. Или ты хочешь меня к ним в гостиную привести под ручку?       — А, — опомнился Лотки и кивнул, нажав на звонок.       Ламберт дернул плечами, поджав губы. Он не особо боялся, просто нервничал. Бояться было нечего. Лютик совершеннолетний, Ламберт даже закона не нарушал. Они же даже сексом занялись в день совершеннолетия Лютика! Ламберт был образцовым гражданином.       Дверь открыл высокий мужчина — ростом с Ламберта, и тут же удивленно на него посмотрел, потом — хмуро на Лютика. И низким голосом спросил:       — Ну и что он натворил?       — Что? — не понял Ламберт.       — Вы же полицейский?.. — мужчина посмотрел на его рубашку, и Ламберт опомнился, что под кожанкой у него была форменная рубашка. Забыл снять.       — А, да. Но у меня уже кончился рабочий день. Я хотел поздороваться с вами не как полицейский. Я пройду?       Мужчина хмуро на него глянул, а потом кивнул. Ламберт пропустил Лютика, а после зашел сам, оглядываясь. Да, внутри дом был еще более шикарный.       — Марк, — представился мужчина. — Чем могу помочь?       — Пап, — неловко начал Лютик, и Марк кинул на него такой взгляд, что даже какой-то части Ламберта захотелось извиниться и убежать. — Я хотел представить тебе своего… бойфренда… Вот.       — Ты обычно не знакомил меня со своими партнерами, — вскинул бровь Марк. — Или хочешь, чтобы я провел ему лекцию о презервативах?       Лютик покраснел и опустил взгляд.       — Послушайте, это была мои инициатива, — вмешался Ламберт. — Просто… думаю, вы видите, что я старше Лютика.       — Да, вероятно. Что ж, не будем стоять в проходе. Лютик, иди в комнату.       — Посто…       — Ламб, — кратко сказал Лютик и кивнул, мол, я лучше пойду. Ламберт растерянно следил за тем, как тот скрылся за поворотом.       — Идемте. Будете виски? Есть шотландский, отличнейший.       — Да, спасибо, — не стал отказываться Ламберт. Ему чем-то нужно было запить свои не самые лестные впечатления.       Марк наполнил два стакана и Ламберт принял его, незаметно втягивая воздух. И правда — отличнейший.       — Что ж… Я до этого не имел чести знакомиться с партнерами Лютика и, полагаю, слава Богу. Может, меня даже что-то радует… в этом, — он присел на кресло и указал напротив. Ламберт принял приглашение. — В том, что вы захотели познакомиться. Вероятно, у вас серьезные намерения.       — Да.       — Ну вот и отлично, — хмыкнул Марк. — Если повезет, и он не доведет вас до седины, то, может, дело дойдет до замужества и он слезет с моей и без него болящей головы.       Ламберт растерянно моргнул. Пригубил виски и посмотрел на Марка спокойным, но хмурым взглядом.       — Я не совсем понимаю… Вас не смущает наша разница в возрасте?       — Сколько вам?       — Тридцать.       — Ну и прекрасно. Я старше своей жены на десять лет. Омеги должны быть милыми и глупыми, красивыми и юными. Я не вижу ничего зазорного в разнице в возрасте.       Ламберт растерялся, не успел возмутиться, как Марк спросил:       — Вы кто по званию?       — Капитан.       — Неплохо, — с искренним одобрением сказал Марк. — Когда инспектора собираетесь получать?       — При хорошем раскладе — к тридцати пяти. Я капитана не так давно получил.       — Отлично, — улыбнулся Марк так искренне, будто бы Ламберт был его сыном, успехами которого он очень гордился. — Но не могу понять, зачем умному, обеспеченному мужчине с таким хорошим карьерным ростом… Юлиан? Нет, позвольте, я могу понять. Красивый, юный — тут я одобряю, но он же… Или, погодите, может вы не знаете? Он уже и аборт успел сделать к своим восемнадцати.       — Знаю, — нахмурился Ламберт. — Моя бывшая жена его и устроила.       Марк медленно моргнул, кивнул. То, что он растерялся, Ламберт понял лишь по небольшой паузе.       — Вы… развелись с женой ради Лютика?       — Да.       — Ладно. Я начинаю понимать, почему вы выбрали Лютика.       — А что вы хотели? Чтобы я просто завел любовника и так и сидел? Изменяя жене? Врать ей?       — Кто сказал про «врать»? — вскинул бровь Марк. — Хороший брак — как хороший бизнес. То есть, честность, искренность и чувства иногда это все портят.       Ламберт опешил, но не дал эмоциям взять над собой верх.       — Я понимаю вашу точку зрения и если вас обоих это устраивает — что ж, прекрасно. Но надеюсь и что вы меня поймете. Я не могу распыляться на нескольких людей сразу.       — Ну что ж, это ваш выбор. Но если вот так посудить… Ну, допустим, вы обручитесь с Лютиком. А потом снова влюбитесь в кого-то — надо же, моложе и красивее — что делать будете?       — Буду умнее, и сразу же пойду к семейному психологу, — криво усмехнулся Ламберт. — Я не идеален и не вижу будущего, и не знаю, что будет потом, но, поверьте, у меня нет склонностей к «помоложе и покрасивее». Лютик — невольное исключение. И насчет нашего возраста все время переживаю. Не переживал бы — не пришел бы сюда.       Марк хмыкнул.       — Это все ваша молодость. Были бы постарше, не обращали на такие мелочи внимания, — он усмехнулся и подмигнул Ламберту.       — Каламбур, да? Отлично, — Ламберт немного отпил виски, и Марк довольно улыбнулся, будто бы ему очень пришлось по душе то, что Ламберт понял шутку.       — Что ж… Тогда еще раз повторим. Вы с Лютиком не из-за его красоты и юности?.. А из-за чего? Его блестящего чувства юмора?       — Я просто полюбил его. Вот и все. Я знаю, что это выглядит сомнительно со стороны, но все, что меня оправдывает — это то, что до Лютика я не смотрел на таких молодых омег.       — Хм… Раз вы даже пришли на знакомство со мной, то, вероятно, у вас в самом деле серьезные намерения… Что ж, скрывать не буду, я рад достойной партии. Лютик… сложный персонаж. Он во многих аспектах меня разочаровал, и я начал боятся, что он выйдет за какого-нибудь наркомана и родит ему ребенка, так что видеть в роли его мужа мужчину, который сможет его направлять… это меня радует. Но я все равно не понимаю, зачем вам он? Еще раз: Лютик уже сделал аборт. Громкая характеристика, да? А сколько Геральт мне про него говорил…       — А вы не думали, что за этими историями может что-то скрываться? Что где-то его принудили, заставили, угрожали?       Марк нахмурился и внимательно на него посмотрел, вскинув бровь:       — Он что-то вам говорил?       — Нет. Но я не по ситуациям, когда у бабушки пенсию украли. Я слышал много черных, грязных историй, и как часто там виноваты омеги, особенно такие юные, как Лютик? Не так часто. Чаще всего это всегда обман, всегда ложь и насилие, о которых они с трудом рассказывали мне. И молили не рассказывать родителям. Вы не думали о такой стороне вопроса?              Марк смотрел на него внимательно, спокойно, но в морщинке меж бровей угадывалось напряжение, волнение. Ламберт знал, что ему не поверят вот так сразу, но его цель была в том, чтобы посадить сомнение, а не заставить верить.       Марк хмыкнул.       — Понятия не имею. Вы планируете детей? — спросил он резко.       Ламберт рассеяно моргнул.       — Постойте, мы с Лютиком даже не обручены и непонятно, дойдет ли до этого…       — О, если Лютик упустит шанс хотя бы замуж за нормального человека выйти, я вообще потеряю в него веру.       — Я… Ох, ладно. Это ваше дело. Я… думаю, да, мы бы оба хотели ребенка. Зачем вы спрашиваете?       — У меня дело стынет, — хмыкнул он. — Лютик отказался перенимать такое. Боится. Да я бы тоже боялся ему такое всунуть. Чтобы руководить тут, надо учиться этому с детства. А Лютик не слишком одаренный. Конечно у меня есть свои приемники, заместители… но всегда приятнее отдавать это своей крови. Вот, надеюсь на внуков из последних сил. Может, там будет что-то толковое, — усмехнулся он.       — Я хочу, чтобы вы понимали, что это будут не ваши дети. А своим детям навязывать чужой выбор я не собираюсь. Жаль, конечно, в случае чего будет ваш бизнес, но это не проблема моих детей.       Марк спокойно кивнул, но будто бы не потому, что был согласен с Ламбертом, а потому что имел свой план действий.       Послышался стук каблуков, и в гостиную вошла стройная, элегантная и очень красивая женщина — одно лицо с Лютиком. Большие голубые глаза, тонкий нос, только губы пухлее. Нежный румянец на бледных щеках, русые, чуть вьющиеся волосы, невысокий рост и хрупкие, чуть покатые плечи. Ламберт аж растерялся. Ему казалось, что он смотрел на женскую версию Лютика. Фантастическое сходство!       Он встал, чтобы поприветствовать ее, и она улыбнулась — как Лютик! Абсолютно так же!       — Добрый вечер. Что-то случилось? — спросила она, глянув на его рубашку.       — А это, дорогая, — Марк встал, — молодой человек Лютика. Пришел с нами знакомиться. Тридцать лет, уже капитан!       Она улыбнулась еще шире, сверкая красивыми, белыми зубами.       — О, это же очаровательно! Вы пришли познакомиться? Правда? Вероятно, у вас серьезные намерения? Я так рада! — она казалась абсолютно искренней, такой честной, будто видела в Ламберте идеальную партию для Лютика.       — Да. Намерения серьезные, — кивнул Ламберт. — Я думал… мне стоит представиться, учитывая мой возраст.       — Прекрасный возраст! — возмутилась она. — Мужчина должен был старше. Зачем омеге мальчик, а не мужчина? Лютику нужна крепкая рука и уверенный в себе человек. Как и любому другому омеге!       — Да, точно… Точно, — согласился Ламберт без энтузиазма. Ну, родители Лютика его приняли, хоть что-то хорошее.       — Я бы рада была познакомиться с вами поближе, но мы уже опаздываем… О, приходите к нам завтра на ужин! Дорогой?       — Чудесная мысль, — искренне улыбнулся Марк. Ламберт, казалось, пришелся ему по душе.       — Спасибо. Я приду, — кивнул Ламберт.       — Ну а пока мы вынуждены идти, а вы можете не спешить, — она подмигнула ему, а после взяла Марка под локоть, откинув русые волосы на спину.       И Ламберт остался стоять истуканом, чувствуя себя так, будто только что он участвовал в каком-то сюре! Он рассеянно моргнул. Дверь захлопнулась. Качнув головой, он пошел в сторону лестницы.       — Лютик? — позвал он его неуверенно.       Сверху послышался топот и Лютик выглянул с второго этажа и поманил к себе пальцем. Ламберт нахмурился и пошел за ним.       — Пошли в комнату, — неуверенно сказал Лютик, кивнув в сторону.       Ламберт прошел за ним. Когда дверь за ними захлопнулась, Лютик обнял его и буквально вот так и повис, уткнувшись носом в его шею. Ламберт обнял его в ответ, погладив по спине и поцеловал его волосы.       — Там просто везде камеры… Не хотелось бы при них на тебе виснуть, — в его шею промычал Лютик. — Как поговорили?       — О, кажется… нормально. Твоя мама, вероятно, от меня в восторге.       — О, я тебя умоляю. Она еще попытается тебя в любовники к себе заграбастать.       — Чт... в смысле?!       — Ну а что? Ты в ее вкусе, красавчик, и моложе ее на десять лет. Она любит помоложе.       — О, да. Ясно. Понятно. Она выглядит намного моложе, — попытался быстро поменять тему Ламберт. — И ты очень на нее похож.       — Я знаю, — улыбнулся Лютик. — Но у нее фигура шикарная, а я будто в отца пошел. Тощий и тонкий.       — И очень красивый, — улыбнулся Ламберт, поцеловав его в кончик носа, а после, подтянув на себя, подхватил и присел на кровать, усадив Лютика на свои колени, обнимая его. — Позвали меня завтра на ужин…       Лютик тяжело выдохнул.       — И ты, конечно, согласился?       — Некрасиво было бы отказывать, — буркнул Ламберт, гладя его по спине, смотря в глаза.       — Папа, наверное, про работу у тебя будет спрашивать. Он на этом помешан, а ты полицейский. А мама просто любит смотреть на красивых мужчин.       — Ну ладно. Что мне, сложно, что ли? Может, твой отец увидит, что я в самом деле полюбил, а не вижу в тебе юного и красивого мальчика?       — Мой отец меня ровно так и видит, — выдохнул Лютик и поцеловал Ламберт, обнимая за шею и зарывшись пальцами в темные волосы. — Ламб… я тебя очень люблю. Как думаешь… у нас что-нибудь получится?       — Уже получается.       Лютик покачал головой.       — Серьезного. Чтобы через полгода не разбежались.       — Я не могу ничего обещать, но сам очень надеюсь, что все еще у нас будет. Что все получится. Я… знаешь, верю, что все происходит не просто так. Одно событие цепляется за другое, и так приводит нас к нашим целям. Я уверен, что все меня вело к тебе.       — Просто… боюсь, что все кончится плохо.       — А ты не бойся, — улыбнулся Ламберт. — Просто будь со мной.       Лютик кивнул и неловко улыбнулся. Ламберт мягко заправил русую прядь за ухо и поцеловал его в красную щеку. Прошептал тихо, трясь носом о висок:       — И я тебя очень люблю, Лютик. Все у нас будет…       Лютик кивнул и прикрыл глаза, обнимая Ламберта. Вокруг всех его шрамов, вокруг всех тех ужасов — шантажа, унижений, расставаний, вранья, боли, предательств — Ламберт нарисовал звезды. Яркие, красивые, горячие, пульсирующие жизнью.       Лютик больше не сидел ночами, рассматривая эти ужасы. Не гладил нежно шрамы.       Засыпая, он соединял звезды в созвездия.       Или в целые предложения.       «все у нас будет».       Лютик улыбнулся. Да, не бояться. Просто быть рядом.       Все у них будет.