Ты, трус!

Кто знал, что разговоры могут быть такими долгими, такими пленительными и заставляющими кровь быстрее бежать по телу? Гарри чувствовал на своих плечах чужую ладонь – прикосновения были почти невесомыми, но даже сквозь футболку прожигали так, что хотелось прижиматься к чужой руке сильнее. Он тихо трясся, надеясь, что Снейп этого не заметит, но Снейп замечал. Профессор несколько раз хотел убрать руку, но едва его пальцы подымались в воздух, Поттер тут же дергал плечами, желая вернуть все обратно. – Вы, Поттер, до невозможного прямолинейны, – говорил зельевар. Гарри бурчал в знак согласия: – Мне казалось, это неплохое качество. – Неплохое, но есть и обратные его стороны. Бесхитростными людьми намного легче воспользоваться. – Думаете, я не знаю, кто из моего окружения хотел бы воспользоваться мной? – усмешка показалась на его покрасневшем, всего на пару секунд запрокинутом к Снейпу лице. – О, даже так, – губы зельевара тоже растянулись в едва заметной улыбке. – А я, по-вашему, отношусь к этим людям? – Вы – нет, – прозвучало в ответ уверенно. – Ах, да. Вы же с недавних пор считаете меня образцом благородства. Снейп хотел бы добавить «или импотентом», но сдержался. Гарри уже сидел между его ног, опираясь спиной о диван, и затылок его мог вот-вот коснуться промежности мага. От осознания этого становилось жарко и стыдно. Черт, видела бы их Лили! – Дело ведь не только в этом, сэр, – Гарри снова лукаво улыбнулся. – Скажите, разве хоть раз вам пришла в голову мысль воспользоваться своим студентом? – Своим студентом… – тихо повторил Снейп, и Поттер понял, что зря это сказал. Руки исчезли с его плеч, а вместе с ними и ощущение поддержки, защищенности и заботы. – Вы, Поттер, иногда зрите в самую суть, хоть сами и не понимаете этого. Поднимитесь с пола. – Но… – Сейчас же. – Мерлин, что на этот раз я сделал? Я просто сидел, разговаривал с вами, а вы снова меня прогоняете! – Гарри говорил громче, чем нужно было, но ему казалось, что это единственный способ заставить профессора слушать. Снейп всегда был упертым, уверенным, умеющим стоять на своём. А он… А он был просто Гарри. – Я не сказал вам уходить. Сядьте хотя бы на диван, – тон ровный, на лице холодная маска. Поттер осторожно сел рядом. Нет, это было не рядом, это было близко. Близко для Снейпа. Снейп чувствовал, кожей ощущал, как мальчишка тянется к нему, хоть, может быть, пока и неосознанно. Все из-за того проклятого собрания, на котором шпиону пришлось испытать на себе несколько мощнейших, толком никому не известных проклятий. Если бы не эта жалость, вдруг проснувшаяся в Поттере, не это восхищение в его глазах, не желание выпросить прощение, то ничего бы этого не-бы-ло. – Скажите, Поттер, известно ли вам, что некоторые свои стремления и чувства лучше держать под контролем? Тем более в таком юном возрасте, когда они столь переменчивы. Голос отчего-то звучал горько, но Гарри этого не заметил. – О каком контроле вы говорите? – кричать, когда сидишь рядом с человеком, намного тяжелее, поэтому он шептал. – Разве не ваша рука только что была в моих волосах? Гриффиндорец исподтишка посмотрел на Снейпа. Тот выглядел так, будто ему только что дали пощечину. Полностью белое лицо и яркий, на мгновение вспыхнувший румянец на левой щеке. Правую Гарри не видел – профессор сидел к нему в профиль. – Если хоть кому-нибудь станет об этом известно, – процедил он, – поверьте мне, я сделаю всё, чтобы все узнали, как вы здесь оказались. – Мерлин, да я ведь не… Мне хорошо с вами, можете вы понять это или нет? Снейп, наконец, повернулся к парню. Из-за огней потухающего камина его глаза казались болезненно блестящими. – Поттер, вам не должно быть со мной хорошо. Ни в каком смысле этого слова. Я не заменю вам Блэка, не смогу стать вторым Люпином. Как не смогу и превратиться в девчонку Уизли. Когда вы это уже поймете? – Мне не надо, чтобы вы кого-то заменяли. – Как вы глупы! – Зато Люциус Малфой был умнее! Гарри не знал, зачем сказал это. Глупо и некрасиво было лезть в грязное белье другого человека, тем более преподавателя, и тем более Снейпа. Сейчас Снейп скажет, что он пустоголовый болван и что он может засунуть себе свою девчачью ревность куда подальше. Но вместо этого зельевар сказал: – Поттер, давайте мы с вами расставим все точки над «и». Вы – мой студент, я – ваш преподаватель. Я вас давно простил за ваше неблагодарное хамское отношение, вызванное незнанием многих фактов, и кроме того я благодарен вам за гостеприимство и за прекрасный научный том, который вы так любезно мне подарили. Но на этом наше бессмысленное сближение окончено. Не приходите ко мне больше. Если это не связано с Темным Лордом, конечно. Вы поняли? Поттер все так же сидел на диване, пялясь в причудливые узоры большого мохнатого ковра. Его выгоняют. Выгоняют, как собаку, которая стала ненужной. Которая надоела. Если бы Снейпу никогда больше не пришлось бы иметь с ним, Поттером, дело, он был бы куда вспыльчивее и грубее. «Не приходите ко мне больше». Это звучало слишком однозначно, чтобы Гарри мог искать какой-то скрытый смысл. Плечи и шею все еще жгло от чужих касаний. – Спокойной ночи, сэр, – бросил через спину гриффидорец перед тем, как хлопнуть изящной дверью из темного резного дерева. * * * – Гарри, что происходит? – строго спросила Гермиона, когда Золотое Трио обедало в Большом зале. – Ты совсем ничего не ешь. Что ты ковыряешь эту индейку, положи в рот хоть кусочек! – Не хочу, Гермиона. Наелся крекеров в обед, крутит живот. – Что, второй день подряд? – Кстати, да, Гарри, – вклинился Рон. Он клал себе в тарелку уже пятую рыбную котлету. – Ты странно ведешь себя эти дни. И весь бледный какой-то. – Видишь! Уж если Рон заметил, значит точно что-то не так. Гермиона отложила в сторону ложечку, которой аккуратно зачерпывала пудинг, и уставилась на друга. – Ничего не происходит, Гермиона. Я просто не голоден! – в подтверждение своих слов он взял стакан с яблочным соком и отсалютовал им ребятам. Поттер действительно выглядел достаточно болезненно. Он и сам не помнил, что ел с той самой ночи, как Снейп прогнал его из своих комнат. Аппетита не было совсем, а еда вызывала только отвращение. Такого с ним никогда не было, даже после смерти Сириуса он чувствовал голод, хоть и не пытался ничего с ним сделать. Сейчас в животе не было пусто – там что-то постоянно нервно тряслось. К счастью, хотя бы голова работала так, как ей и положено. «Бессмысленно сближение». Что ж, для Гарри все это значило куда больше. Друзья спорили еще какое-то время, а Поттер периодически поглядывал на преподавательский стол. Профессор каждый день появлялся в Зале с совершенно невозмутимым видом, спокойно говорил со своими коллегами, медленно ел и изредка бросал короткие взгляды на своих подопечных. Ничего не изменилось для Снейпа. Сегодня он так же ел не спеша, обменивался репликами с сидящей по соседству профессором Спраут и никуда не смотрел, кроме как в свою собственную тарелку. Гарри старался смотреть на профессора не слишком часто, чтобы Гермиона снова не обратила на это внимание. А еще чтобы Малфой, сидящий за слизеринским столом и то и дело смотрящий на него в упор, не понял, кому Поттер обязан своим удрученным видом. Теперь Поттер стал замечать, как выглядит Драко. Высокий, с правильными чертами лица блондин сводил с ума слизеринок и когтевранок. Гарри считал, что и многие гриффиндорки хотели его, да только гордость не позволяла им признаться в этом даже самим себе. Аккуратно причесанный, в идеальной мантии и с ухоженными ногтями – как такой может не понравиться? Если учесть, что хорек не глуп и обладает неплохим чувством юмора, его популярность вполне естественна. Не исключено, что по этим же причинам он и нравится такому педантичному Снейпу! Да-да, Снейп сказал, что между ним и младшим Малфоем сугубо деловые отношения, но Поттер перестал в это верить, как только за ним закрылась дверь в кабинет профессора. С Драко Снейп вел себя иначе – ледяной тон менялся на вежливый, а взгляд становился теплее. Так с чего теперь что-то должно быть иначе? Малфой будет для Снейпа на первом месте всегда, и Гарри не знал, как с этим тягаться. – Ты выучил чары Депульсо? – спросила Грейнджер, подталкивая к Поттеру тарелку с пирожным. – Депульсо!? О, Мерлин, я забыл, что ЗОТИ уже сегодня! – в принципе, Рон озвучил мысли Гарри. – Гермиона, ты ведь поможешь мне? Я думал, что ЗОТИ только в четверг… – Рон, ты думаешь, что Снейп сразу не поймет, что ты не готов? И эссе ты, конечно, тоже не написал? – Эссе? – подал голос темноволосый гриффиндорец. – О разновидностях Протего! Вы вообще в курсе, что нам может понадобится то, о чем говорит на уроках Снейп? О да, Гарри был в курсе. Если слушать профессора внимательно, можно запомнить очень много полезной информации и применить её в бою. Впервые в Хогвартсе ЗОТИ преподает такой сильный маг, а Поттер не в состоянии отложить в голове хоть крупицу знаний. Он слишком занят ровной спиной и строгим обволакивающим голосом. Гарри тоже не был готов к уроку. Когда ему было готовиться, если почти все время он лежал на кровати, притворяясь спящим, чтобы избежать приставаний Уизли, а вечером в одиночку летал на метле? Этот урок не пройдет как по маслу, это Поттер чувствовал уже в коридоре. Снейп поймет, что Гарри в очередной раз наплевал на его предмет, назовет его избалованным ленивым мальчишкой, перед которым все должны падать ниц из-за одного только лишь шрама на лбу, а гриффиндорец в ответ ляпнет какую-нибудь глупость. – Все возьмите подушки. Затем перейдем к более крупным предметам, – громом прозвучал голос слизеринского декана. – Выстраивайтесь в две колонны, разбивайтесь по парам и отрабатывайте Депульсо. Гарри достался Симус. Парень, обычно не блещущий талантом, готовился, так что заклинание получалось у него почти каждый раз. Гарри, на примере увидев и сообразив, что от него требуется, тоже с легкостью отбрасывал предметы, что швырял в него однокурсник. Проблема была только в том, что слишком уж с большой силой они летели обратно и не всегда в ту сторону, которая была нужна. Поттер и сам понимал, что так не должно быть, но не мог заставить себя начать контролировать этот процесс. Снейп несколько раз прошел мимо пары, но ничего не сказал. Не отнял баллы, не отчитал и не назначил отработку. Всего один только раз его безразличные, бездонные глаза встретились с глазами Поттера – взволнованными и напуганными. Профессор почти сразу отвел взгляд, а Гарри почувствовал, что вот-вот закипит. Уж тогда-то здесь начнут летать не только подушки – столы и стулья поднимутся в воздух и, вполне возможно, решат ломануться в окно. Остаток урока он потратил на то, чтобы взять себя в руки и отправить небольшой стул в сторону матов, а не в своих друзей, но выходило откровенно плохо. – Вы делаете слишком резкие движения, Поттер, – раздался недовольный голос за спиной. Затем чужая рука незаметно легла на талию – Гарри мог поклясться, что Симус этого не видел - наверняка чужие бледные пальцы скрылись за складками его собственной мантии, а другая рука легла на ладонь с палочкой. – Ну, давайте. Последний пас старайтесь совершать плавнее. Гарри почувствовал, как бешено колотится его сердце. Снейп тоже должен был слышать этот стук. Как во сне он сделал то, что от него требовал настойчивый голос сзади. Получилось лучше, чем раньше, и пальцы на талии чуть сжались, оставляя немного болезненное ощущение. – Неплохо, Поттер. Продолжайте. Профессор отошел так же быстро, как и приблизился, оставив озадаченного Гарри с покалывающими от напряжения пальцами тренироваться с Финниганом. – Раньше он никогда не помогал, – прошептал Симус, когда урок закончился. – А уж тебе так точно. – Будем думать, что ударился головой, – скривил губы в притворной усмешке Поттер. – Не понимаю я тебя, дружище, – говорил Рон, возвышаясь над Гарри с голым торсом. Он не мог найти свою футболку и достал с её поисками почти всех ребят в спальне. – Чем тебе Джинни не угодила? То, что она с Дином путалась – так это чтобы внимание твоё привлечь, мне это Лаванда сказала. А она уж знает в этом толк. Рон неприятно ухмыльнулся, и Гарри пришлось поднять свой блуждающий по покрытому веснушками телу друга взгляд на его лицо. Нет, Уизли по-прежнему был просто Уизли. Его лучший друг и соратник. Точно так же, как Люциус Малфой для Снейпа много лет назад… Рыжий гриффиндорец отвернулся, и Гарри на всякий случай еще раз быстро посмотрел на чужие ягодицы, обтянутые пижамными штанами. В голове шел сложный мыслительный процесс, а на периферии отложилась мысль о том, что квиддич пошел другу на пользу. – Эта Лаванда так много знает, потому что вечно лезет не в своё дело, – беззлобно ответил он. – И вообще – не слишком ли много времени вы проводите вместе? С чего вообще ты стал с ней общаться? Рон, уже улегшийся под одеяло, натянул теперь его почти до носа, но Гарри все равно заметил, как к щекам парня прилила краска. – Просто она… Ну знаешь, Гарри, мне раньше тоже такие девчонки не нравились… Слишком общительные, открытые, что ли. Но сейчас… Короче говоря, вчера мы стояли с ней в коридоре, болтали. Мимо проходил Филч, и мы спрятались в нишу за рыцарем. Знаешь, что она сделала? Поттер представлял, что она могла сделать, потому что Рон, снова севший в постели и понизивший голос, выглядел донельзя возбужденным. – Она сначала прижалась ко мне, хотя там не было так уж тесно, а потом… Когда у меня встал, она засунула руку мне в штаны и схватилась за член, Гарри! Хоть одна девчонка хватала тебя за член?! Гарри не представлял, как можно получать удовольствие, если кто-то так нагло вторгается в твои личные границы, но похоже, у Рона было другое мнение на этот счет. – А как же Гермиона? – спросил он. – Она ведь тебе нравилась. Рон замялся с ответом. – Она мне, наверно, и сейчас нравится. Но она же… Она-то никогда не обратит на меня внимания. Считает себя самой умной, а меня – дураком каким-то. Ну и пусть. Мир не состоит из нее одной. В нем есть много таких, как Лаванда. Гарри хотел сказать другу, что за свою любовь нужно бороться, но передумал. Что толку говорить о любви, если завтра он снова побежит в ту самую нишу за рыцарем? Да и нужно ли вообще за кого-то бороться? Малфой вон и не борется вовсе, а получает все, что хочет. Сегодняшнее прикосновение профессора никак не выходило из головы, и Гарри ворочался, снова и снова переживая это мгновение. Пусть Джинни обижается на него сколько пожелает – теперь его глаза были открыты. Ему ни за что на свете не хотелось бы стать вторым Артуром, безропотно терпящим свою сварливую властную жену. Он бы хотел видеть рядом с собой умного, порядочного человека, который полюбил бы его не за известность и не за счета в банке. А сам бы он мог дать этому человеку все – любовь, верность, поддержку и прощение. Перед глазами почему-то стояли другие глаза, темные, влекущие за собой и обдающие холодом. Мерлин, как же это все-таки глупо – гнаться за тем, кто от тебя уходит… Гарри долго лежал без сна, пялясь в потолок бессмысленным взором. В животе что-то беспрестанно шумело и крутило, и гриффиндорец вспомнил, что так ничего и не съел вечером. В спальне не было тихо – через пару кроватей сопел Невилл, на соседней за пологом приглушенно вздыхал Рон. Должно быть, друг забыл наложить заклинание. Все остальные ребята спали, и только к Гарри сон не шел. Подсвечивая себе Люмусом, он изогнулся и, свешиваясь с постели, залез в нижний ящик своей тумбочки. Достал карту Мародеров и тихонько расправил её у себя на коленях. Небольшая прогулка могла бы ему помочь – свежий воздух здорово влияет на мозги. Дамблдор у себя в кабинете. Старик явно чего-то ему недоговаривает. Что толку пялиться в думосбор и гадать о Волан-де-Мортовских планах? Нужны действия! Действия! Филч направляется к Когтевранской башне – точка медленно ползет по извилистым коридорам, то и дело замирая на несколько секунд. Значит, Гарри может прогуляться до Астрономической башни или… спуститься в подземелья. Поттер нашел глазами кабинет профессора Снейпа. Тот был пуст. Тогда Гарри принялся рассматривать коридоры и классы, пока не уперся взглядом в застывшее на месте красное пятно. Северус Снейп. Точка застряла в коридоре, соединявшим туалеты и пустые комнаты. Насколько Поттер помнил, на том месте не было даже портретов. Что он там делает? Может, кого-то ждет? Гриффиндорец прождал минуту. Затем вторую и третью. Северус Снейп не двигался с места, и у Гарри почему-то по спине побежали мурашки. Тихо, чтобы не разбудить однокурсников, он достал мантию-невидимку и бесшумно накинул себе на плечи. Он шел, то и дело сверяясь с картой, проверяя на месте ли зельевар и в то же время надеясь, что на месте его не окажется. Что-то не так, что-то случилось, он чувствовал это, и чувство это заставляло его нестись по коридорам быстрее. Только бы не чертов Филч со своей кошкой… Оставался один поворот, и Гарри замедлил шаг, сверяясь с картой. Снейп на том же месте. Рядом никого. Гарри с бешено колотящимся сердцем выглянул из-за угла. Снейп сидел в паре метров от него, привалившись спиной к стене. Голова его была запрокинута вверх, а из носа лилась кровь, которую волшебник не спешил вытирать. Он что-то тихо неразборчиво шептал – Гарри сообразил, что зельевар применяет лечебную магию. – Поттер, – от того, как внезапно рявкнул Снейп, Гарри подпрыгнул на месте, – вы пришли понаблюдать за моими страданиями? Обнаруженный гриффиндорец совершенно растерялся. – Мерлин, что толку теперь молчать? – судя по голосу Снейп был в ярости. – Я вижу ваш кроссовок! К тому же, дышите вы так, что, наверно, уже Дамблдор встал со своего ложа. Поттер одним движением стащил с себя мантию и, комкая, сунул себе за пазуху. – Профессор… – только и сказал он, не зная, что делать дальше. Гарри медленно подходил ближе. Теперь он мог видеть, что левый глаз профессора совершенно заплыл – веки вздулись и посинели. Левая бровь рассечена, на правой скуле продолговатая кровавая рана. Из носа льет не прекращая, но Снейп будто не видит этого. – Я не чувствую ногу, Поттер, – тихо произнес профессор, повернув изуродованное лицо к Гарри. – Нет, не надо звать Поппи! Мы справимся самостоятельно. «Мы»? – подумал гриффиндорец. Снейп продолжал: – Должно быть, пережатие нервов. Я о таком слышал, знаю, что делать. По голосу Гарри понял, что зельевар не так в этом уверен, как хочет показать. – Сэр, давайте я помогу вам, – выдавил Поттер, приподнимая Снейпа за правый локоть. Тот, отталкиваясь рукой, поднялся на ноги. – Уж помогите! Не просто так ведь вы сюда неслись в такое время, – и все-таки мужчина злился, и Гарри никак не мог понять, отчего. Медленно, кое-как передвигаясь вдоль стен и с трудом преодолевая ступени, они двигались в подземелья, и Поттер, вцепившийся в жилистое тело Снейпа, умолял Мерлина, чтобы никто другой не возник сейчас на горизонте и не вызвался им помочь. Распахнулась дверь в комнаты профессора, и Гарри ввел мужчину внутрь. Прикажет уйти? Отправит за зельями? – Проводите меня в мою спальню, Гарри, – нарушая долгое молчание, сказал Снейп, и Поттер проворно выполнил просьбу. Он помог Снейпу опуститься на кровать и отошел к двери, наблюдая, как ловко Снейп справляется с пуговицами на сюртуке. Вслед за сюртуком на пол упала рубашка, пропитавшаяся кровью и потом, и руки профессора опустились на кромку брюк. В эту самую секунду Снейп бросил на Гарри быстрый взгляд, который из-за синего фингала вышел не слишком эффектным, но парень все равно в то же мгновение отвернулся и принялся изучать краску на стене. Послышался тихий смешок профессора. – В кабинете в шкафу, что слева от двери, на самой нижней полке должна быть болеутоляющая мазь в темно-синей коробке. Принесите мне. И еще кроветворное зелье, пара пузырьков на столе. Гарри понесся к нужному шкафу и быстро нашел мазь, потом подхватил Крововосполняющее и снова направился в спальню. Северус уже лежал на подушках, накрытый одеялом по пояс. Лицо выглядело в разы лучше – пока Поттер искал лекарства, Снейп применял медицинские заклинания. – Хватит мяться, присядьте, – прозвучало, когда Гарри отдал все в руки профессора и занял своё место у дверей. Профессор снова поймал взгляд гриффиндорца, рассматривающий бледную грудь с редкими волосами. – Вы случайно не проглотили язык от увиденной красоты, а, Поттер? – Нет. Нет, сэр, – Гарри хотелось самому себе влепить пощечину. – А зачем вам кроветворное? Снейп взялся пальцами за край одеяла и отогнул его, позволяя Поттеру увидеть дорожку темных вьющихся волос, ведущую от пупка вниз. Зрелище совсем захватило бы Гарри, если бы с правой стороны живота, (впрочем, ближе к лобку, чем к животу) не растягивалась новая рана. Гарри отметил, что Снейп, должно быть, не надел ни белья, ни штанов, и мысль об этом заставила его еще больше напрячься. – На сегодня вида моего обнаженного тела с вас достаточно, как считаете? – Снейп ухмылялся, исподтишка наблюдая за реакцией мальчишки. – Как будто то, что я считаю, имеет какое-то значение, – фыркнул Герой. Самообладание слишком медленно возвращалось к нему. – А что, если бы имело? – Я бы хотел убедиться, что на вас нет других серьезных ран, требующих лечения, – невозмутимый голос подвел Гарри, срываясь в конце фразы на хрип. – Не припомню в вашем послужном списке диплома колдомедика, – ехидно высказался Снейп, но глаза его смотрели на гриффиндорца без тени смеха. – Не все знания могут быть подтверждены бумажкой с печатью, – запальчиво проговорил Поттер. – Хм… – протянул профессор. – Что ж, я почти уверен, что никаких больше повреждений на мне нет. Но если вы настаиваете – пожалуйста. Мерлин, если бы Гарри знал, что последует за его глупыми выпадами, то ни за что бы так себя не повел. Он едва не закрыл лицо руками, едва не отскочил, потому что… Потому что Снейп откинул одеяло до конца. Он не ожидал, он совершенно не был готов к тому, что перед ним на кровати будет лежать совершенно голый мужчина, его собственный профессор, человек, с которым так тяжело было наладить контакт, но с которым так этого хотелось. – Чего же вы, Поттер? Ожидали увидеть то, что видите в мужской раздевалке после квиддича? – О, Снейп издевался над ним. Голос теперь сочился злобой. Однако, он не сделал ни малейшей попытки прикрыться. Гарри с трудом поднял глаза: – Откуда вам известно, что я вижу в этой раздевалке? Попробуем еще раз. Грудь. Редкие волоски вокруг небольших розовых сосков. Ребра, прозрачная кожа с россыпью синяков. Это не слишком опасно – должно быть, сломанные кости уже давным-давно срослись. Ссадины ниже, там, где выступают косые мышцы. Отчего-то ужасно хочется дотронуться пальцем, но Поттер топит в себе это желание. Снейп его прогонит. Рана выглядит неприятно, но профессор уже сделал с ней то, что следует. Дальше… дальше вьющиеся черные завитки становятся гуще. Они не слишком длинные и выглядят достаточно аккуратно. Теперь… теперь Гарри смотрел на профессорский член. Тот лежал, слегка заинтересованный происходящим. Парень почувствовал, что у него кружится голова. Мерлин, это действительно с ним происходит? Поттеру хотелось перевести взгляд на лицо Снейпа, чтобы попытаться понять, о чем тот думает, но Гарри боялся. Хватит пялиться, черт тебя дери, мысленно ругал он себя. Идем дальше. Нужно быстрее идти дальше. В области паха нет никаких повреждений. Бедра все в синяках и кровоподтеках, но и они не требуют особого внимания. Колено! Что произошло с этим коленом?! Вздутая, в два раза больше, чем левая нога, правая коленка синела на фоне белоснежной простыни зельевара. – Профессор Снейп, – выдохнул Поттер, – передайте мне болеутоляющую мазь. Зачерпнув пальцами белую жижу из подсунутой Северусом коробочки, Гарри принялся аккуратно втирать её в опухшую ногу мужчины. Тот молчал, и когда гриффиндорец, наконец, рискнул взглянуть на него, выглядел задумчивым. – Можете уже укрыться, если хотите, – сказал Поттер, ставя мазь на тумбочку и снова садясь на чужую постель. – Но меня и так все устраивает, – это было уже лишнее, но Снейп приподнял бровь. То злое выражение уже исчезло с его лица. – Вот уж не думал, Поттер, что вы настолько непритязательны, – бледная рука все–таки скользнула к одеялу и вернула край на прежнее место. – Напротив, профессор. Я достаточно избирательный человек, хоть и неприхотлив. – Тогда я уже всерьез начинаю беспокоиться о вашем психическом здоровье. Надо бы сказать Дамблдору, да боюсь толку от этого будет мало. Сначала есть перестали, теперь что? Начнете ночевать в школьных коридорах? – Я не… Профессор! Откуда вы знаете, что я не ем? Темная бровь снова подскочила вверх – Снейп раздумывал над ответом. – Вы похудели. Это для любого человека очевидно. – Ничего я не похудел. Вы следите за мной? – за стеклами очков зеленые глаза чуть прищурились. Мальчишка сидел на постели, чувствуя левое бедро мужчины своим. Нельзя тревожить правую коленку, но если он невзначай положит руку на накрытую одеялом на левую голень, ничего ведь не случится. – Не говорите ерунды, Поттер. И уберите от меня свои руки. Мы, кажется, уже говорили о субординации, – строгий голос уже не звучал так уверенно. Гарри руку не убрал. В его касании не было ничего интимного – родственники и друзья, приходя в палату к больному, тоже дотрагиваются до него подбадривающими жестами. Но отчего же тогда бледные снейповские щеки порозовели? – А Драко Малфою позволено касаться вас? – это вырвалось совершенно случайно. Просто думы об этом приносили почти физические страдания, которые гриффиндорец не собирался терпеть больше. Что Снейп ему сделает? Снова выставит за дверь? Если так, то пусть – Гарри больше не сомневался, что найдется предлог, по которому они окажутся здесь снова. – Опять вы за своё! – недовольно сказал профессор. – Я помню Драко еще ребенком. Он знает меня с детства и разумеется может касаться меня. Только не в том смысле, что вы в это слово вкладываете. – Дальше Снейп добавил едва различимо: – Кроме вас вряд ли кто-то еще захочет заниматься подобным. Поттер приподнял уголок губы – вышло очень похоже на полуулыбку Снейпа. Что ж, если Северус знает хорька с детства, значит он знает его настоящего. Поскольку Гарри был уверен, что та гниль, что сидит внутри Малфоя, никогда не пришлась бы по вкусу профессору, то сжатый в комок желудок внутри него наконец немного расслабился. – Который час, Поттер? – Половина третьего, сэр. Снейп вздохнул, а затем Гарри услышал то, что заставило его приоткрыть рот. – Вам придется остаться здесь. В замке теперь не так безопасно, как раньше. Особенно по ночам. – Что вы… что вы имеете в виду? – приглашение остаться потрясало все его существо, но причина… причина требовала дальнейших разбирательств. – Что вы должны быть осторожны всегда, Гарри. – Но… – Никаких но. Я не скажу тебе больше ни слова. Гарри кивнул, цепляя пальцами края футболки и стаскивая её через голову. Он аккуратно повесил вещь на спинку стула и принялся стаскивать кроссовки. – Я думал, ты ляжешь в кабинете, – раздался хриплый голос сзади. – В кабинете слишком неудобный диван, сэр. Поттер скользнул под одеяло. Стараясь не тревожить чужое израненное тело, он вытянулся по струнке, смотря точно в потолок. Снейп, лежащий справа, тяжело дышал. – Вы, Поттер, видимо, считаете меня монахом. – Почему вы так думаете, профессор? – Не притворяйтесь еще большим дураком, чем есть. Вам ведь еще даже нет семнадцати! – это Снейп произнес страдальческим тоном, благодаря которому Гарри решился на следующий вопрос. – Профессор… Вам нравятся мужчины? – Мерлин! Вы и в самом деле идиот, – Гарри молчал, надеясь услышать подтверждение своих мыслей и ничуть не обижаясь на оскорбления. – Отвечая на ваш вопрос я, чтобы вам было точно все понятно, должен сказать – да, мне нравятся мужчины, но, разумеется, не все. – Знаете, я раньше никогда бы так о вас не подумал. Ну, в смысле, мне всегда казалось, вам нравятся женщины… Вспоминая о том дне, когда Поттер залез в снейповские воспоминания, оба чувствовали себя неуютно. Однако, Снейп сделал усилие и выдавил из себя: – О, да, Поттер. В Хогвартсе я стараюсь поддерживать амплуа мужчины, который хочет женщин, но которого не хотят они. Произнеся это, профессор ухмыльнулся, а Гарри повернулся к нему. – Не говорите так. Я знаю, что это неправда. – Мы уже и это с вами обсуждали, Гарри. А теперь будьте так добры, освободите мне чуть больше пространства. Моё колено нуждается в отдыхе. Поттер снова лег на спину, отодвинулся от мужчины и оказался на самом краю. Снейп же, напротив, лег на бок и устроился с комфортом. Гриффиндорец не заметил, как заснул. Всю ночь было жарко – то ли одеяло было таким теплым, то ли Снейп действительно лежал непозволительно близко к нему. Под утро Гарри мог поклясться, что сквозь сон услышал: – Черт возьми, Поттер! Ну я же не железный! А затем чья-то рука сгребла его в охапку и чуть отодвинула от себя, но перед этим весьма ощутимо прижала.