(по)пытка

— Ну и как это понимать? — стоило семейству Малфоев на пару с Блейзом прибегнуть к трансгрессии, как мама, до этого излучающая саму вежливость и жизнерадостность, перешла к менее привычному для нее состоянию: она была растеряна. — Вивиан, несмотря на тот факт, что с Люциусом у меня испокон веков были весьма гладкие отношения, я и думать не смела о подобных вольностях. Это какая-то новая психологическая стратегия или ты просто решила испытать жизнь на прочность? А если бы он вышел из себя, что тогда, соскребали бы твои остатки с мраморного пола ресторана? — Но ведь не убил же, — недовольно отвечаю, параллельно ускоряя шаг к каминам: еще немного и буду дома, одна. Без всех этих нравоучений. Я поступила глупо и необдуманно — признаю, но произошло ли что-то страшное? Нет. Люциус, казалось, вообще никак не отреагировал на подобного рода фривольность, хотя — вот уверена и все — уголки его плотно сомкнутых губ определенно дрогнули в полуулыбке. Или это можно считать за оскал? — Это и странно, Вивиан! — на полтона выше положенного, после чего последовало недовольное цоканье: мама не любила привлекать лишнее внимание, особенно со стороны магической составляющей общества. — Ладно, признаю, вспылила, но пойми, ты ввязалась в сложную игру: это не попытка спасти безвинную овечку от стада волком — Люциус и в самом деле совершал ужасные поступки, кто знает, какие гнусности стоят за его фигурой? Я просто хочу, чтобы эта история не стала для тебя финальной. А подобная выходка — Вивиан, знаешь, как я испугалась за тебя? Не знаю уже, кого благодарить, но все обошлось лишь по той простой причине, что Люциус на удивление был в нужном расположении духа. И это несмотря на тот факт, что парой часов ранее его сын попал в передрягу — в которой также замешала ты, Вивиан. — Не стоит так переживать, думается мне, что все будет хорошо, — на этом мы и распрощались: мама, пожелав принимать обдуманные решения, отправилась домой, а я, решив не испытывать судьбу путем трансгрессии — предпочла использовать летучий порох и любезно предоставленный рестораном камин. Стоило оказаться дома, как усталость от калейдоскопа происходящего за последние дни единым скопом свалилось на плечи. Поэтому, решив не тратить время на излюбленные вечерние ритуалы, именуемые зажиганием благовоний и принятием успокаивающей ванны с крупной пеной и травами — скинула где-то в коридоре обувь, обессилено рухнула на кровать. Вот только мирный сон не наступал: вместо этого я постоянно крутилась в полудреме, переваривая происходящее, попутно пытаясь составить хоть какую-то причинно-следственную связь, вот только получалась какая-то каша и вперемешку со вполне себе неплохими идеями, в периоды секундных отключений мозга, мысли уходили в совершенно иное русло. Вот, кажется, я только что думала о словах матери, а потом — оп — и в голове всплывает искаженная полуулыбка Люциуса: на этот раз в ней виделся сексуальный аспект. Хотелось прочувствовать ее на себе: как губы касаются шеи, оставляя после себя еле заметные отметины. Как он тихо смеется, зарываясь макушкой в мои волосы, шепчет что-то о маглорожденных: — Если не брать вашу любовь к «не магическому» миру, вы весьма очаровательны, Вивиан. Заулыбавшись от собственных фантазий вперемешку с додуманными воспоминаниями на тему «а если бы», я смогла-таки погрузиться в сон, представляя, какой бы могла быть совестная жизнь с Люциусом. Интересно, приняли бы подобные отношения родители? Судя по напряженности матери, не сказать, что перспектива общения с семейством Малфоев ей была по душе: не знаю, возможно, немаловажным пунктом всего этого является лежащая на поверхности действительность? Малфой-старший определенно опасен, а его прошлое и в самом деле не напоминает рассказ обманутого ужасным и злым Лордом, решившим устроить на территории поместья негласное пристанище для таких же помешанных на чистокровности. И вот не сказать, что я не понимала всего этого, но, опять же, я никогда не претендовала на роль самой умной героини — поэтому, почему бы не попробовать хоть как-то сменить его вектор мышления? По крайней мере, нужно подготовить его к вероятному исходу влюбленности сына: не стоит исключать тот факт, что между Гермионой и этим сгустком негативной энергии может произойти химия, именуемая влюбленностью. Вот тут-то и нужно приложить все силы, чтобы Люциус, узнав действительность, не сошел с ума, круша все на своем пути. Как-то не хотелось подобного конца для своей юношеской жизни. Возможно, мне не мешало бы привести мысли в порядок, заодно было бы неплохо куда-то сходить и расслабиться: смею предположить, что на некоторые поступки также может влиять и отсутствие мужчины. Возможно, переспи я с кем-то, меня сразу же отпустит и получится мыслить более рационально? Хочется в это верить, ведь жизнь и без того закрутилась. *** Ложась спать как есть — без всех этапов вечернего ухода и банального снятия макияжа — мне отчего-то казалось, что на утро это не должно иметь последствий. Но нет, к сожалению, подъем получился разрушительным: хотелось оказаться безработной, но вот перспектива очутиться на улице без копейки в кармане быстро привела мысли в порядок и, приняв решение, что деньги сами себя зарабатывать не будут, поднялась с кровать и направилась умываться. — М-да, Вивиан, по тебе будто бы поезда всю ночь ходили, — а после на какое-то время подвисаю, рассматривая неказистое выражение лице по ту сторону зеркала: интересно, увидь Люциус подобную красоту с утра — сбежал бы сразу или просто попытался бы придушить одним из заклинаний волшебной палочки? — Еще и ресницы окончательно склеились, класс. Единственное, что радовало в подобной ситуации, так это помада, которая даже и не думала размазываться по лицу, стойко выдержав преграды судьбы. Вот за такое однозначно не жалко отдавать деньги, вот это вещь, надо бы, когда придет зарплата, прикупить еще пару цветов из этой коллекции: на все случаи жизни, так сказать. С одеждой дела обстояли куда лучше, чем с макияжем: решив не экспериментировать с попытками изобразить даму, привлекающую мужчин постарше, накинула на себя обычное трикотажное платье, слегка свисающее в области талии — эх, извечная проблема фигуры «песочные часы». — Когда-нибудь жажда эстетики меня погубит, — и, подойдя к шкафу, вытащила один из припрятанных на такие случаи жизни полупрозрачный корсет, моментально подстроившийся под цвет платья. Решив не испытывать удачу, достала волшебную палочку и, произнеся заветное заклинание, сразу же ощутила приятное стягивание в области талии: вот так, обрамленная корсетом, я себе нравилась куда больше, сразу стала походить на человека, которому комфортно в собственном образе. Мне нравилось экспериментировать со внешностью: поиск себя занял немало времени, зато теперь, четко осознавая то, что мне нравится и в чем чувствую комфортно, жить стало куда проще. Раньше в голове бытовало мнение, что удобство равносильно мешковатым байкам и джинсам: по крайней мере, об этом говорили абсолютно все — начиная от любителей активного отдыха и заканчивая гуру моды. Но вот я почему-то никак не могла вписаться в подобные стандарты современности: мне хотелось праздника, в первую очередь, для самой себя. Платья в пол, белые рубашки, корсеты и десятисантиметровый каблук черных лакированных туфель — все это приводило в неописуемый восторг, но отчего-то порождало страх. Казалось, выйди я в этом в свет, люди посчитают ненормальной: в их понимании наряжаться в понедельник как в вечер пятницы — признак дурного тона и ветреного нрава. Со временем, конечно, подобные предрассудки перестали мигать красным в голове, потому что, из раза в раз давая страхам отпор, я выходила на улицу в шелковом платье, ловя единение с внутренним составляющим себя. И, пока единицы крутили пальцем у виска, пуская едкие замечания, я смотрела в отражения витрин и влюблялась в себя, в свою подачу, в походку, в улыбку алых губ, в тот неимоверной красоты блеск глаз. И вот сейчас, оказавшись на работе, впервые за долгое время почувствовала на себе прикованность взглядов окружающих: изучающие, с интересом выглядывающие из-за угла, они скользили по силуэту, мысленно о чем-то выпытывая. Люди, перешептываясь, играли в гляделки, обмениваясь негласными знаками, из-за чего становилось не по себе: тут дело явно не во внешнем виде. Здесь определенно что-то не так. Вот только что? — Вивиан! — послышался голос Аделан, вырывающий из капкана чужих глаз, возвращая в реальность происходящего. — Живо в мой кабинет. Искренне веря, что причина ее недовольства — весточка из Министерства, я, относительно представляя, что меня ждет, без какого-либо опасения направилась за ней. Здесь главное не перечить, изредка делать вид, что ты слушаешь и активно кивать, соглашаясь со всем, что летит в твой адрес. Иногда, конечно, когда проблема могла приобрести неплохой размах, могло полететь что-то более увесистое, нежели парочка обидных слов, к примеру, статуэтка филина или световой шар, выпущенный из волшебной палочки в порыве злости. Вот только до того самого момента, когда дверь в кабинет закрылась, оставив нас с Аделан наедине, меня не покидало чувство, что за нами следят, прислушиваясь к каждому сказанному слова, к каждому сделанному шагу, к каждому, черт возьми, вдоху и выдоху. — Вивиан, а ты, как я посмотрю, счастливица, — это она, собственно говоря, к чему? Надеюсь, что вчерашний ужин не успел попасть в объектив ушлых фотографов и репортеров, обладающих неимоверной фантазией. Не хотелось бы быть втянутой в очередной клубок неоднозначного и придуманного. Хотя, если так поразмыслить, если и в самом деле все было плохо, меня бы отчитали еще там, перед всеми, а не уводили в кабинет для несколько приватного разговора. Тогда что? Наша вечерняя прогулка с Малфоем-младшим и Блейзом Забини всплыла в несколько ином ключе и теперь все думают, что я охотница за детишками богатеньких родителей? Что ж, в таком случае смею их разочаровать: я куда более дальновидная, поэтому, если и вправду задумаюсь о подобном, буду рассматривать не каких-то там юнцов, а мужчин в полном расцвете сил, интеллекта, манер и… кошелька. — Прошу прощения, — на всякий случай решила извиниться я, хотя совершенно ничего не понимала. Может, Министерство решило меня уволить, сославшись на мою некомпетентность или еще что-то там, заодно подписав Люциусу путевку до Азкабана в один конец? А что, неплохое такое путешествие, выгодное для многих, не так ли? — И ты еще смеешь извиняться?! Рассказывай скорее! — Для того, чтобы мне что-то рассказать, хотелось бы узнать хотя бы тему будущего повествования, — и все-таки тут явно что-то нет. — Стала свидетельницей такой сенсации, а с любимыми сотрудниками делиться не хочешь, — не знаю, если честно, чему больше удивляться: неизвестной мне новости или тому, что коллектив крыс и змей именует себя «любимым». Это какая-то шутка? Сейчас выскочат люди с камерами и скажут, что мое озадаченное лицо транслируют по всему магическому миру? Так и вижу, как мое физиономию, излучающую полное отсутствие интеллектуальных способностей, превращают в картинку для шуток, распространяя по Интернету: вот так и становятся знаменитостями, хотя, признаюсь честно, оставаться в тени при таком раскладе вероятного будущего не кажется такой уж плохой затеей. А после Аделан, осознав, что я не притворяюсь и в душе не чаю, о чем идет речь, молча протянула мне свеженький номер газеты. Мысленно готовясь к худшему, зачитала заголовок вслух: — «Аманда Лиринно и Люциус Малфой — новая пара магического мира? Неужели брак адвоката и писателя Лиринно под угрозой?» Пробежавшись быстрым взглядом по статье, я-таки увидела о себе целую строчку: «Драко в компании очередной подружки…». И без того не блещущее радостью утро буднего дня и вовсе превратилось в омерзительно-мерзкое и такое слизкое нечто. На языке то и дело вертелось слово, как мне казалось, способное описать происходящее: не то внутреннее состояние, не то просто ситуацию всецело. Вот оно все крутилось и крутилось, готовое всплыть в сознании и выскользнуть из пересохших губ наружу, но отчего-то в последний момент снова терялось, так и не обретя смысл из разбросанных по уголкам мыслей букв.